Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[17-07-01]
Атлантический дневникАвтор и ведущий Алексей Цветков Трактат в защиту топораВ литературе и других видах искусств существует трюк, известный как «обнажение приема». Трюк этот состоит в том, что автор якобы откровенно показывает читателю, каким образом он делает то, что у него получается. Так допустим, он может на минуту перестать притворяться, что герой романа - реальное лицо, и обсудить с читателем его дальнейшую судьбу и приключения, которым его следует подвергнуть. Примеров можно привести сотни: если кто-нибудь помнит роман английского писателя Лоуренса Стерна «Тристрам Шенди», он весь построен именно на обнажении приема. Я, конечно, не Стерн и не Толстой, и прием, которым я обычно пользуюсь в своих передачах, вполне очевиден без изощренного разоблачения. Автор статьи или книги, которую я обсуждаю, служит мне чем-то вроде виртуального собеседника, чьи идеи я пытаюсь коротко изложить, а затем показать, в чем я с ним согласен или наоборот, и почему. Такой воображаемый диалог предполагает, что мой невидимый собеседник излагает свои идеи достаточно ясно и говорит, то есть пишет, именно то, что хочет сказать, а не что-нибудь совсем другое - спор, если уж он завязывается, должен быть честным. Существуют, однако, случаи, к которым применимо английское выражение «скрытая повестка дня»: вам доказывают не совсем то, или даже совсем не то, в чем вас пытаются убедить. Человек, которого я сегодня выбрал себе в собеседники, достаточно широко известен в России: это Лион Арон, американский политолог российского происхождения, сотрудник Американского института предпринимательства. Некоторым из слушателей он наверняка знаком как участник бесед на «Голосе Америки». Недавно он выпустил в свет увесистый том, «Ельцин: революционная жизнь», - биографию первого правителя постсоветской России, широко отрецензированную в американской прессе. Надо сказать, что я редко совпадаю во мнениях с Лионом Ароном, и поэтому, взявшись за его статью «Бедные демократии», опубликованную в журнале Weekly Standard, я вовсе не ожидал гармонии душ. Тем не менее, меня все же несколько ошеломил тот факт, что согласия не удалось обнаружить ни по одному пункту. Название статьи, «Бедные демократии», по-английски имеет тот же двойной смысл, что и по-русски: несчастные и одновременно нищие, но второе значение сильнее, чем в русском варианте. Арон, действительно, ведет речь о государствах с низким доходом на душу населения. Но поскольку богатство и бедность - понятия относительные, необходимо провести какую-то границу, линию отреза. Лион Арон выбрал в качестве такой линии общий внутренний продукт в 10 тысяч долларов в год в пересчете на душу населения. Речь, как легко догадаться, идет в основном о государствах, вставших на путь демократии после холодной войны, хотя и не только о них. Отмечая, что в период глобального противостояния институт демократии находился далеко не в центре мирового и национального внимания, автор переходит к ситуации сегодняшнего дня. «Нынче все переменилось. Хотя сам по себе конец холодной войны не положил начало укоренению демократии в бедных странах, он резко улучшил возможности демократической стабилизации. Бедные страны, которые перестали быть козырем во всемирной борьбе, были предоставлены самим себе - и многим удалось установить у себя пусть шаткую и несовершенную, но реальную демократию, будь то в Центральной и Южной Америке, Юго-Восточной Азии и Африке, а также в бывшем советском блоке. Эти бедные демократии - демократии на живую нитку. Они сталкиваются с реальными экономическими проблемами, а их гражданская культура по стандартам Запада недоразвита. И однако, несмотря на все свои очевидные пороки, они практикуют фундаментальные индивидуальные права и политические свободы. Их население пользуется свободой слова, правом апелляции к правительству, свободой собраний и выезда за границу. Оппозиция может организовываться и участвовать в политике, критиковать правительство, распространять агитационные материалы и баллотироваться в местные и центральные органы власти на основании свободных или более-менее свободных выборов, результаты которых, в конечном счете, отражают волю большинства. И наконец, бедные демократии имеют газеты, свободные от правительственной цензуры». Остается только развести руками, потому что в числе новых демократических государств, по крайней мере тех, которые Арон перечисляет, в действительности очень мало таких, которым весь комплекс перечисленных достоинств можно приписать целиком. Судите сами: Нигерия, Бангладеш, Индия, Перу, Россия, Ямайка, Панама, Польша, Чили, Венгрия, Чешская Республика, Аргентина, Южная Корея, Барбадос, Мальта и Словения. На мой взгляд, из списка, в котором бок о бок стоят Россия и Южная Корея, невозможно сделать практически никаких полезных выводов. Дело ведь не только, и даже не столько в относительном богатстве и нищете, сколько в направлении и темпах развития, а они у этих стран резко различны. Я читал статью Лиона Арона со странным и редким ощущением: практически каждая фраза в ней вызывает у меня резкое несогласие. И дело тут не в простой разнице мнений, а в том, что его утверждения прямо противоречат общедоступной информации. Складывается неловкое впечатление: либо автор не слишком хорошо владеет материалом, либо он, что называется, «творчески» подходит к фактам. Впрочем, я пока этим замечанием ограничусь и продолжу изложение аргументов Лиона Арона - у меня еще будет возможность вставить свое слово. Арон отмечает, что многие из новых демократических государств пришли к демократии без вековой подготовки их западных предшественников, где многие социальные институты, необходимые для функционирования демократического строя, возникли задолго до того, как сам строй окончательно сложился. Отчасти поэтому в большинстве таких государств весьма силен фактор коррупции, затрудняющий функционирование экономики. Но коррупция, как отмечает Лион Арон, вездесуща и практически неискоренима - он приводит примеры таких американских городов, как Нью-Йорк или Чикаго, где коррупция, по его словам, была довольно высока на протяжении большей части XX столетия. Автор считает, что экономический рост не исключен даже в условиях коррупции, о чем свидетельствует пример Италии. Лион Арон настаивает на том, что новые демократии, вопреки сложившемуся впечатлению, весьма устойчивы и жизнеспособны. В доказательство он приводит пример недемократической Индонезии, чей режим и экономика рухнули под напором азиатского кризиса, в то время как демократические страны, в числе которых он особо выделяет Россию и Южную Корею, выстояли. В каком-то смысле это действительно правда, если понимать слово «выстояли» в самом широком смысле, но я не уверен, что все российские граждане мыслят настолько широко. Красной нитью сквозь всю статью проходит тезис о том, что все эти демократии - продукт и результат народных чаяний, что они существуют и выживают движением народной воли вопреки сомнениям и проискам политиков, и что народы, даже когда приходится идти на материальные жертвы, в конечном счете отдают предпочтение свободе перед благополучием. Создается впечатление, наверняка недалекое от истины, что Лион Арон никогда не бывал на Киевском оптовом рынке в Москве и не слышал народных мнений о демократии. Главная мысль статьи заключается в том, что все эти неимущие демократии надо защищать и оказывать им помощь, не обращая внимания на их порой неприглядную реальность. И хотя можно догадаться, кому адресован этот призыв, то есть волшебным источникам, откуда бьют фонтаны денег, остается непонятным, от кого, собственно, надо защищать. А поскольку приводимые доводы, как я попытаюсь показать, далеки от состоятельности, складывается, впечатление, что у Лиона Арона есть, по английской пословице, «собственный топор на заточку», что пишет он совсем не то, что имеет в виду, а имеет в виду нечто такое, в пользу чего не может подобрать убедительных аргументов. С чего это вдруг, позволительно спросить, Лиону Арону понадобилось возвышать голос в защиту демократии? С какой стати доказывать преимущества хорошего перед плохим? Основания для этого есть, и совсем недалеко искать примеры, опрокидывающие стройные доводы Арона. Для начала бросим взгляд на Балканы. Первым результатом падения коммунистического режима и перехода к демократии в Югославии была череда кровавых националистических войн. Здесь не место обличать виновных, достаточно напомнить, что в годы деспотического режима Тито ничего подобного нельзя было себе представить. Слободан Милошевич, развязавший эти войны, был до недавнего времени демократически избранным президентом сначала Сербии, а затем Югославии, причем выборы проводились в самый разгар националистической истерии и геноцида. Хорошим примером может послужить и Индонезия, о которой Арон забывает тотчас же после того, как упоминает о ней в свою пользу. Авторитарный режим президента Сухарто действительно рухнул под натиском экономического кризиса, но пришедшая ему на смену демократия грозит обернуться национальной и даже глобальной катастрофой, потому что страна, третья в мире по численности населения, погружается в анархию, грозящую националистическими конфликтами, в сравнении с которыми Балканы покажутся просто шумным детским утренником. Есть страны, где пока, к счастью, все обходится без крови, но где, вопреки всем гимнам свободолюбию, которые Арон пытается вложить в уста народов, население регулярно отстраняет от власти реформаторов и клюет на посулы популистов, потому что все усилия реформаторов, при полной поддержке Запада, до сих пор оказывались безрезультатными. На тех же Балканах это - Румыния, Болгария и Албания, можно добавить также Молдавию и Украину. Трудно не заметить, что все эти досадные страны, искажающие стройность аргумента, Лион Арон в свой список не включил, зато украсил его вполне благополучными Словенией и Южной Кореей. Впрочем, он не забыл упомянуть Россию, и я тоже уделю ей минуту внимания, вкратце останавливаясь на абстрактных достоинствах, которые перечисляет Арон. Если говорить о свободных и справедливых выборах, то достаточно вспомнить, что Борис Ельцин, чья популярность в 1996 году была близка к нулю, был тем не менее переизбран. Помогло полное презрение к законам и конституции, расходы на кампанию, во много раз превысившие легальную норму, коррупция и шантаж ведущих органов массовой информации, а также, по-видимому, фальсификация результатов выборов. А чтобы не пускать процесс на самотек и в дальнейшем, Ельцин лично назначил наследника престола, который, в свою очередь, был послушно избран, но я напомню о расследовании газеты Moscow Times, тогда еще не решившей быть к Кремлю поласковее, которая документировала кражу миллиона с лишним голосов избирателей. Лион Арон приводит в качестве главного козыря неподцензурную печать, выбрав для этого щекотливый момент, когда российская власть, расправившись с неугодной телекомпанией, стягивает удавку на горле единственной независимой общенациональной радиостанции «Эхо Москвы». В жизни все почему-то обстоит не так гладко, как на бумаге. Но кто же все-таки тот невидимый оппонент, против которого Арон, по мере скромных сил, затеял свою полемику? Если сориентироваться в расстановке сил, на ум неизбежно приходит Фарид Закария, один из ведущих американских политологов. В 1997 году он опубликовал в журнале Foreign Affairs статью под названием «Возникновение нелиберальной демократии», резко изменившую характер всей полемики в этом вопросе. Закария отметил, что во многих из стран, предпринимающих демократические реформы, новый строй складывается в отсутствие важнейшего социального ингредиента, политического либерализма. Либерализм - это не общественное устройство, а что-то вроде склада ума всего общества, не способ избрания правительства, а цель работы этого правительства. Он постулирует уважение к личности и достоинству человека, к закону и конституции, приоритет индивида перед нацией и абстрактными государственными интересами. В западных государствах идеология либерализма исторически сложилась прежде, чем была формально установлена демократия. Некоторым странам, не имеющим таких традиций, усвоение либеральных норм далось нелегко - достаточно вспомнить Германию и Японию. Многие из нынешних новых демократий формируются в отсутствие либерального контекста, что делает их порой чрезвычайно опасными - вспомним Югославию или Руанду. «Нелиберальные демократии черпают свою растущую легитимность, а тем самым и силу, из того, что они в известной степени демократичны. Напротив, величайшая опасность, исходящая от нелиберальной демократии, если оставить в стороне ее опасность для собственного народа, заключается в дискредитации самой либеральной системы, в бросании тени на принцип демократического правления. Такой результат не будет беспрецедентным. За каждой волной демократии следовали попятные шаги, когда система представлялась неадекватной, и амбициозные вожди и беспокойные массы искали новые альтернативы. Последний такой период разочарования, в межвоенные годы в Европе, предоставил арену для демагогов, многие из которых были первоначально популярными и даже демократически избранными». Таким образом, сама по себе демократия - не обязательно благо, и даже вовсе не благо. Она - лишь средство к достижению цели, к построению либерального общества. В отсутствие либерального содержания демократический остов обрастает другой идеологией - как правило, это популизм, деспотизм стада, а в конечном счете - просто деспотизм, без эпитета. Именно такие незрелые, нелиберальные демократии привели в свое время к власти Муссолини и Гитлера, потому что фашизм - наиболее экстремистская форма популизма. Естественно предположить, что статья Лиона Арона направлена именно против идей Фарида Закарии. Но Закария упоминается в ней лишь один раз, в совершенно бессмысленной фразе, а либерализм не упоминается вовсе. Вернее всего предположить, что Арон попросту не читал статьи Закарии, а имя вставил для пущей эрудиции, по чьей-то подсказке. Вместо того, чтобы приписывать нашему автору излишнюю начитанность, вернее будет все-таки поискать уже упомянутого «топора для заточки» - заветной подлинной идеи, протаскиваемой в ворохе фальшивых. Далеко искать не надо - в конце концов, специальность Лиона Арона - не теория демократии, а современная Россия. Его книга о Ельцине, о которой я упомянул выше, - совершенно бесстыдный образец соцреалистического отбеливания, как в том анекдоте, где художник изобразил хромого и безногого хана на коне в профиль, зрячей и ходячей стороной к аудитории. Он целиком и безоговорочно оправдывает и расстрел парламента, и обе чеченские мясорубки. Он ни словом не упоминает о крупнейшем в истории ограблении, приватизации посредством предоставления займов за акции, а имя Бориса Березовского мелькает в объемистом томе всего четыре раза. Все оппозиция Ельцину огульно списывается на антисемитизм - надо думать, им страдает и Григорий Явлинский, наполовину еврей. Судя по всему, требования к демократии у Лиона Арона весьма невысоки - приходится сильно нагагибаться. В этой перспективе становится понятным и странный список новых демократий, приведенных Ароном, откуда старательно вычеркнуты неудобные Румыния, Босния или Молдавия, но зато включены благополучные Словения и Южная Корея, и даже Аргентина, которую в ту пору еще не постигли ее нынешние беды, потому что в такой благородной компании Россия смотрится совсем иначе. А если вспомнить, что нынешняя республиканская администрация США воспринимает Россию совсем по-иному, чем предыдущая, и не намерена бездумно продлевать кредит доверия, смысл всего предприятия становится почти несомненным. Запад, по мнению Арона, должен помогать России независимо от ее политики и поведения. Вот только трудно отделаться от подозрения, что я все-таки переоцениваю интеллектуальный калибр Лиона Арона, и что когда имеешь дело с очевидной глупостью, незачем пускаться в хитрые толкования и объяснения, потому что глупость естественнее всего принимать по лицевой цене. Как бы то ни было, нам предоставили лишний повод поговорить о природе демократии. Уинстон Черчилль, о котором Арону тоже, наверное, кто-нибудь упоминал, назвал демократию худшей формой правления, если не считать всех других, и этот парадокс следует принимать всерьез. Арон, напротив, убежден или, по крайней мере, пытается внушить нам, что убежден в том, что демократия - безусловное и самодовлеющее благо, заслуживающее безоговорочной поддержки Запада в любой точке земного шара, независимо от местных условий и исторических обстоятельств. С тем же успехом он мог бы взять под защиту, допустим, топор - одно из величайших изобретений человечества, без которого вся наша цивилизация, с ее компакт-дисками, космическими зондами и вдумчивыми политологами, никогда бы не возникла. Но мы, со своей стороны, не должны забывать о Родионе Раскольникове, употребившем это инженерное чудо на сокращение поголовья старушек. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
