Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[27-10-00]
Ведущий Сергей Сенинский
- Право "электронной подписи" в России. Сергей Сенинский: Проект закона, регулирующего предоставление в России электронных финансовых услуг, появился в Государственной Думе. На наши вопросы отвечает один из разработчиков законопроекта - председатель подкомитета Государственной Думы по банковскому законодательству Павел Медведев: Павел Медведев: Предметом этого закона являются обычные финансовые услуги - осуществление банковских операций и сделок, заключение договоров страхования, совершение сделок на рынке ценных бумаг, - но совершаемые необычными способами. С помощью, скажем телефона, электронной или иной связи. Когда речь заходит об этом необычном способе, возникают непривычные проблемы. Скажем, когда мы приходим в банк, чтобы совершить какую-то банковскую операцию, мы "идентифицируем" себя, скажем, с помощью паспорта и личной подписи. Но если мы пытаемся совершить сделку по телефону, то возникает проблема идентификации. В этом законе описывается то, каким образом должна проходить идентификация, каким образом человек убеждается в том, что его информация правильно понята и получена. С другой стороны, каким образом тот банк, в который направляется информация, проверяет, что информация получена от должного клиента. И так далее... Сергей Сенинский: Но ведь такая идентификация представляется, скорее, не юридической, а технической проблемой... Павел Медведев: Да, действительно, проблема в очень большой степени техническая. Если клиент на расстоянии общается со своим банком, то он должен быть уверен, что информация, которую он передает банку, защищена. Следовательно, системы связи должны быть устроены таким образом, чтобы эту защиту можно было обеспечить, следует предусмотреть некий алгоритм, как шифруется информацию, чтобы ее никто не мог подслушать или списать... Конечно, в нашем законе, который, в основном, играет роль юридическо-экономического обеспечения, всего этого прописать нельзя. Но закон описывает, каким образом все стороны отвечают за то, что должно было быть сделано, но не сделано должным образом. Сергей Сенинский: Речь в законопроекте идет только ли о расчетах, скажем, по пластиковым картам? Или также о правомочности так называемой "электронной подписи", появившемся в последнее время в законодательстве ряда западных стран? Павел Медведев: Мы надеемся, что пластиковые карточки и "электронная" подпись "поглощаются" нашим законом. Проблемы, связанные и с электронной подписью, и с карточками в этом рамочном законе описываются. Сергей Сенинский: И, тем не менее, на фоне ведущейся сегодня во многих странах мира дискуссий, насколько государство может или должно контролировать киберпространство вообще, к этому законопроекту может быть немало вопросов именно такой направленности? Павел Медведев: Теоретически действительно возможно, что возникновение широких возможностей электронного обмена информацией, в частности, в финансовой сфере, даст возможность государству в значительно большей мере контролировать своих граждан. Но это проблема - не нашего закона. Это значительно более широкая политическая проблема. И с ней придется справляться в любом случае, будет такой закон подготовлен или нет. Сергей Сенинский: Когда этот законопроект может быть вынесен на голосование в Государственной Думе? Павел Медведев: Этот законопроект внесен. После внесение законопроекта на него поступают отзывы, заключения из многих организаций, в частности, от правительства. Мы относимся к заключениям, к отзывам, к критике очень серьезно. Мы вступаем на некоторый новый путь, на котором еще опыт не накоплен. Поэтому всякая критика будет нами воспринята с благодарностью. Я с трудом могу построить какой-то прогноз относительно судьбы этого закона, потому что пока еще критические замечания, по сути, не поступили. Если их легко будет "учесть", то, я думаю, закон можно было бы принять, скажем, весной будущего года уже в полном объеме. Если поступит "суровая" критика, и исправление недостатков окажется непростым делом, то вопрос может и затянуться. Хотя это было бы нежелательно, потому что банкиры, скажем, которые хорошо знают, что происходит на Западе, уже страдают от того, что электронные финансовые услуги у нас законодательно не обеспечены. Сергей Сенинский: Спасибо, на вопросы нашей программы отвечал в Москве председатель подкомитета Государственной Думы по банковскому законодательству Павел Медведев. В России планируется создание единого государственного реестра недвижимости, в котором учитывались бы все ее объекты: и давно построенные здания, и совсем новые дома, а также те, которые "почти" достроены. Единый реестр станет основой обновленной системы налогообложения. Об этом мы говорим с одним из авторов налоговой реформы в России, ныне - первым заместителем министра финансов, Сергеем Шаталовым: Сергей Шаталов: В последние годы ситуация у нас практически не менялась, если не считать экспериментов в Твери и Новгороде. В основном, граждане России должны платить налог за те здания строения и сооружения, которые находятся в их собственности и плюс к этому - налог на землю. Сумма налога незначительна, что приводит к тому, что, скажем, за дачи или сооружения за пределами города налоговые органы даже не пытаются собирать этот налог. Потому что почтовый перевод, во многих случаях, стоит даже дороже, чем сама сумма налога. Сергей Сенинский: А каков сегодня механизм учета строящегося жилья, и как, собственно, определяется, закончено строительство дома или еще нет? Сергей Шаталов: Здесь, пожалуй, самые большие проблемы. Совсем недавно проводились парламентские слушания по этому вопросу. И при подготовке к этим парламентским слушаниям налоговые органы провели выборочную проверку, которая показала, что миллионы зданий по России вообще не включены ни в какие списки, нигде не учтены и их владельцы не платят налогов. Назывались такие данные: 20 миллионов объектов!... И это только по выборочным проверкам. Сергей Сенинский: Но, если так и не определено, считается ли новый дом достроенным или еще нет, то, формально, и потенциального налогоплательщика не чем обвинить?.. Сергей Шаталов: Проблема в том, что в России отсутствует единая государственная система регистрации прав на недвижимость. До тех пор, пока такой системы не будет создано, мы с этими проблемами будем сталкиваться постоянно. Но это только один срез проблемы. Сейчас правительство рассматривает вопрос о том, каким образом вести этот единый государственный реестр? Каким образом государственные налоговые органы смогут получить доступ к сведениям, которые содержатся в этом реестре? Вторая проблема - кроме того, что описать это жилье, - оценить его для того, чтобы правильно взимать налоги. Наконец, последняя, очень важная деталь: сегодня не существует критериев, по которым бы жилье признается уже готовым и, значит, подлежащим налогообложению, что позволяет многим недобросовестным налогоплательщикам избегать уплаты налогов. Жилье не регистрируется... оно функционирует, оно используется, но, тем не менее, налог не платится. И налоговые органы сегодня практические ничего не могут с этим сделать. Должны быть разработаны некоторые критерии. И эти критерии, по-видимому, должны сводиться к тому, что жилье, или сооружение, которое используется не для жилья, например, для производственной деятельности, уже может быть использовано по своему функциональному назначению. Эта проблема стоит достаточно остро, и, я думаю, уже в скором времени мы будем иметь закон о регистрации прав недвижимости. Сергей Сенинский: Кем и как именно сегодня регулируется в России налогообложение жилья? Сергей Шаталов: Закон о налоге на недвижимость, ну, сегодня он называется немножко по-другому, - налог на имущество физических лиц, - предоставляет региональным и местным властям право самостоятельно устанавливать ставки этих налогов. Разрешает вводить прогрессивную шкалу налогообложения, в которой прогрессия зависит от стоимости жилья. Но все это остается на уровне решений местных законодателей. Максимальная ставка, которую разрешает закон, - 2,5% от стоимости. Причем речь идет, как правило, не о рыночной стоимости жилья, а об оценочной стоимости, которая получается на основании оценки Бюро технической инвентаризации (БТИ). Сергей Сенинский: Часто оценки БТИ и реальная стоимость объекта - мягко говоря, не одно и то же... Видимо, должна быть единая система оценки реальной стоимости... Сергей Шаталов: Вопрос не так сложно выглядит в ситуации, когда человек приобретает жилье, которое только что или не так давно построили, то есть, сделка была совершена недавно. В этом случае, как правило, цена сделки и будет считаться той ценой, которая будет приниматься в расчет для целей налогообложения. Сложнее, когда жилье построено давно, когда хозяева там живут, может быть, на протяжении десятилетий... В этой ситуации пользуются специальными оценками БТИ. Но они практически не менялись с 1937 года!.. Вводились разные поправочные коэффициенты, но стоимость, полученная таким образом, весьма далека, конечно, от рыночной стоимости. Сергей Сенинский: С этим, видимо, пришлось вплотную столкнуться в Новгородской и Тверской областях, когда там был начат эксперимент по налогообложению недвижимости.... Сергей Шаталов: В Твери и Новгороде специальным федеральным законом было разрешено проведение экспериментов - в преддверии будущего налога на недвижимость. Этим двум городам разрешили самостоятельно, не дожидаясь, когда это будет сделано в целом по России, ввести этот налог у себя. Работа началась еще в 1995 году, но только сейчас подготовительный этап завершен. Это заняло гораздо больше времени, чем мы думали первоначально, поскольку пришлось проделать просто огромную, фантастическую работу. Нужно было "переписать" всю недвижимость. Опять-таки, были обнаружены десятки тысяч объектов, которые были даже неизвестны, по крайней мере, ни в каких списках и реестрах они не значились. Затем нужно было провести правильную оценку. Дальше нужно было выбрать критерии, на основании которых различные ставки применялись в зависимости от типов зданий или строений. То ли это жилое здание, то ли - производственное помещение? Каким образом облагать крупные объекты? Какие льготы нужно делать для малообеспеченных жителей? Потому что здесь опять-таки принципиально важен вопрос о том, что должны быть достаточно большие необлагаемые "минимумы". То есть, семья, которая владеет не очень качественным жильем, и, к тому же, если это большая семья, она должна платить минимальные налоги. Большие налоги следует платить с дорогого, элитного жилья, где живет не так много людей. Вот с учетом всех этих принципиальных подходов и разработки специальной методики для оценки жилья и потребовалось так много времени. Сейчас готовится расширение этого эксперимента, но это один опыт. Есть и другой опыт. Некоторые республики, например, Башкортостан, приняли свои законы, которые позволяют налоговым органам производить, путь и не такую точную, но ту оценку, которая была бы основой для целей налогообложения. Такой подход тоже, в принципе, возможен, но - если пожертвовать ради простоты в определенной степени точностью. Сергей Сенинский: Если говорить о тех сегментах законодательства - в части налогообложения недвижимости, - которые могут измениться в ближайшие месяцы, то какие именно? Сергей Шаталов: Пожалуй, самое главное - это принятие второй части Налогового кодекса в полном объеме, где должна быть и специальная глава о налоге на недвижимость. Концептуально эта идея уже одобрена. Объектом налогообложения должен быть весь комплекс, то есть земля и находящиеся на ней здания, строения и сооружения. И эта работа, в принципе, уже готова к завершению. Я очень надеюсь, что законодательная база появится еще до лета следующего года. Это даст возможность регионам переходить на этот налог. При этом, правда, возникают еще несколько вопросов, которые следует решить, поскольку средства, которые будут поступать от этого налога, должны быть существенным пополнением местных бюджетов. В западных странах, например, налог на недвижимость вообще является основой финансового существования всех местных властей. И Россия, я думаю, не должна быть исключением. Но здесь возникает вопрос, в какой степени регионы и территории должны делить эти налоги? По-видимому, оптимальной является структура, в соответствии с которой этот налог должен быть объявлен местным, но какая-то определенная часть этого налога могла бы идти на уровень регионов. Вот это первый концептуальный момент. Второе. Предстоит большая подготовительная работа. Я не думаю, что этот налог будет вводиться по всей России в течение одного-двух лет. Полагаю, что понадобится пять, а в некоторых случаях и больше лет, чтобы эта система в России заработала в полном объеме. Сергей Сенинский: Спасибо, напомню, на наши вопросы отвечал ведущий разработчик налоговой реформы в России, ныне - первый заместитель министра финансов, Сергей Шаталов. Обзор некоторых публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист". Он вышел в пятницу, 27 октября. С обзором вас познакомит Дмитрий Волчек: Дмитрий Волчек: На протяжении 20 лет, пока Джек Велч возглавляет американскую корпорацию General Electric, этой компанией не перестают восхищаться. Но даже по ее собственным стандартам, последнее приобретение - покупка аэрокосмической компании Honeywell - весьма впечатляет, пишет "Экономист". 45 миллиардов долларов - крупнейшая сделка в истории промышленных компаний. General Electric - один из немногих так называемых "корпоративных конгломератов", которым удалось выжить. В начале 80-ых, когда компанию и возглавил Джек Велч, такая форма корпоративной организации уже становилась историей. Однако General Elecrtic, приобретая другие компании, быстро перестраивала их деятельность под свои жесткие стандарты - постоянного повышения собственной ценности, эффективности и быстрого внедрения самой передовой практики. И все же поглощения в аэрокосмическом бизнесе - особое искусство и большой риск. До сих пор удачными оказывались лишь немногие из них. Джек Велч, предложив большую сумму, решился на эту сделку, в том числе, стремясь опередить извечного конкурента - корпорацию United Technologies. Джек Велч для General Electric - больше, чем просто топ-менеджер. Руководители United Technologies, кстати, настояли на том, чтобы он не покидал своего поста до конца 2001 года, хотя Велч и планировал сделать это раньше. Всегда существовали какие-то подозрения, что чудо General Electric базируется во многом на энтузиазме своего вдохновителя. Теперь эти подозрения выглядят, пожалуй, чуть реальнее, чем раньше, заключает "Экономист". Ирландия организует целую компанию, чтобы вернуть домой как можно больше эмигрантов последнего времени: в стране не хватает рабочих рук. При мощной поддержке американских компаний объем экономики Ирландии на последние 10 лет увеличился на 80% - больше, чем где-либо еще в Европе. Однако стремительные темпы экономического роста требуют и больше квалифицированных работников, особенно в информационных технологиях, электронике, компьютерной индустрии и строительстве. Инфраструктура страны перегружена: больницы переполнены, на дорогах - постоянные пробки, жилья не хватает, и оно дорогое. Ирландии требуются примерно 200 тысяч новых рабочих из-за рубежа в течение только ближайших 5 лет. Еще недавно, всего каких-то семь лет назад, ирландское государственное агентство направляло своих специалистов в европейские города, чтобы помочь с трудоустройством там своим уехавшим из Ирландии соотечественникам. Сегодня это же агентство организует кампанию по всему миру, чтобы наоборот, заполнять вакансии у себя на родине, заключает "Экономист". Сергей Сенинский: Дмитрий Волчек познакомил вас с обзором некоторых публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист", который вышел в пятницу, 27 октября. В Монреале на минувшей неделе состоялось совещание руководителей центральных банков и министров финансов 20 крупнейших стран мира, так называемой "группы 20". Или "большой двадцатки" - по аналогии с "большой семеркой". Собственно, на встрече лидеров ведущих стран мира в Кёльне, в июне прошлого года, и было заявлено о необходимости формирования нового международного форума для взаимодействия с международными финансовыми организациями и предотвращения в будущем глобальных финансовых кризисов. Строго говоря, новая организация (нынешняя встреча в Монреале - всего вторая в ее истории) объединяет 19 стран мира: это страны "большой семерки", а также Австралия, Аргентина, Бразилия, Индия, Индонезия, Китай, Мексика, Россия, Саудовская Аравия, Турция, Южная Африка и Южная Корея. 20-ым участником группы является Европейский Союз. Встреча "группы 20", также как сессия Всемирной торговой организации в Сиэтле в прошлом году, или недавняя сессия Международного валютного фонда и Всемирного банка в Праге, сопровождалась протестами противников глобализации и их столкновениями с полицией. Но наш разговор сегодня - лишь об одной составляющей обширных дискуссий на международных финансовых форумах. А именно - регионализации или глобализации банковских систем и национальных валют. Его открывает из Москвы Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации: Михаил Делягин: Задача прогнозирования и предотвращения крупных финансовых кризисов - это задача не унификации мировых условий, региональных различий, а это задача стратегического прогнозирования и достаточно быстрого коллективного реагирования. Примеры которого были во время кризиса глобальной экономики 1997 - 1999 годов. И эти примеры были успешны. Был создан механизм достаточно тесных консультаций представителей различных государств, под руководством американцев, на уровне экспертов, аналитиков и стратегических прогнозистов, который позволил, как представляется, сгладить протекание кризиса, по крайней мере, в отношении Латинской Америки. Такой механизм и должен существовать. И это абсолютно правильная и плодотворная идея. Но, во-первых, должна быть общая заинтересованность в том, чтобы кризиса не было, то есть, все страны должны добросовестно относиться к задаче преодоления финансового кризиса и временно забыть о конкуренции, что маловероятно. И, во-вторых, и это, пожалуй, самое главное, страны слишком разнородны... Скажем, Саудовская Аравия практически не пострадала от прошлого кризиса. Но в любом случае, это задача - не лидеров государств, это задача - аналитиков, которые имеют прямой выход к лидерам государств. То есть, все, о чем могут договориться лидеры или высокопоставленные чиновники соответствующих стран, это то, что "мы создаем постоянно действующую рабочую группу, режим работы такой-то, финансирование такое-то, и я отдаю туда свою "правую руку", своего советника, которого готов выслушать в любое время дня и ночи". Сергей Сенинский: Продолжает - из Вашингтона - Бен Слэй, ведущий экономист расположенного здесь исследовательского центра PlanEcon: Бен Слэй:
На совещании в Монреале не было принято каких-либо значимых решений. Переговоры завершились заявлениями о необходимости укрепления мировой финансовой системы, но - без каких-либо конкретных предложений по поводу даже текущих проблем. В дипломатическом языке, когда нечего особенно сказать, то прибегают обычно к красивым заявлениям о том, как серьезно в будущем участники встречи будут заниматься такими-то и такими то проблемами. Скажем, "группа 20-ти" будет стремиться к тому, чтобы выгоды от глобализации получали бы не только развитые страны. Но это намерение было известно и до совещания. По-моему, самым значимым результатом встречи в Монреале стало то, что сразу же после ее окончания продолжилось падение курса единой европейской валюты - евро - по отношению к американскому доллару. Участники мировых валютных рынков полагали, что в Монреале между ведущими европейскими странами, Соединенными Штатами и, возможно, МВФ будет достигнуто некое соглашение о новых совместных действиях по поддержанию евро. И когда ничего подробного не случилось, рынок тут же выразил разочарование, курс евро снизился еще больше... Сергей Сенинский: Вновь слово - Михаилу Делягину, директору института проблем глобализации, Москва: Михаил Делягин: Необходимо понимать, что унификация условий - это очень сильное и очень серьезное оружие конкуренции. Можно понять Западную Европу, которая не "договорилась" с американцами о евро. Потому что, скажем, такая естественная операция, как раскрытие "нацистских" вкладов в банках Швейцарии, стала очень серьезным инструментом конкурентной борьбы американских банков со швейцарскими банками. Швейцарские банки всегда славились тем, что они абсолютно "блюли" банковскую тайну. Когда они раскрыли банковскую тайну относительно неопределенных счетов жертв нацизма, то выяснилось, что они эту тайну - при определенных условиях - не соблюдают. И это подорвало их репутацию, а, соответственно, и конкурентоспособность. То же самое - с борьбой против "отмывания" денег. Сейчас ликвидируются сами условия в целом ряде европейских стран, которые позволяют "отмывать" деньги. В результате из Европы уходят капиталы. Не только "черные", но и "серые", а это большие капиталы! Которые оказывают серьезное влияние на развитие соответствующих стран. Сейчас, по сути, остаются три европейских страны, которые не будут обеспечивать "прозрачность" своих банковских систем. Несмотря на все заявления и "трепыхания", это - Великобритания, Голландия, и - Австрия, которая заняла очень жесткую позицию и, вероятно, хочет быть "центральноевропейским Кипром". Сергей Сенинский: Вновь возвращаемся ко второй встрече представителей финансовых учреждений стран "группы 20". Питер Мориси, сотрудник расположенного в Вашингтоне исследовательского института Cato: Питер Мориси: Я не думаю, что "группа 20" сможет оказывать заметное влияние на экономическую и финансовую ситуацию в мире. Основные решения по-прежнему будут принимать люди и страны-кредиторы, которые дают в долг: США, Германия и Япония. Михаил Делягин, Москва: Мы должны понимать, что, с одной стороны, есть объективные условия для облегчения движения капитала, и должны быть сглажены региональные и страновые различия. Но, во-первых, именно беспрепятственное движение капиталов, эти финансовые цунами, и стало формой проявления кризиса. Поэтому, может быть, для предотвращения кризиса нужно не ликвидировать страновые различия, а как-то дифференцировать эти различия! Некоторые различия ликвидировать, а некоторые, наоборот, оставлять. Классическим примером использования унификации условий в качестве оружия конкуренции дала Япония. Банковская система Японии рухнула, финансовый "пузырь" был проколот после того, как Япония присоединилась к международной конвенции о банковском резервировании. Смысл в следующем: Япония - это страна, которая исторически имеет очень маленькие резервы и на производстве, и в банковской системе. Резервы крошечные - за счет высокой организации работы, в том числе. Когда Япония присоединилась к конвенции о банковском резервировании, что было условием допуска ее банковской системы в мир, ей пришлось сильно увеличить банковские резервы, а это резко снизило ликвидность банковской системы "на ровном месте" и привело к ее краху. Вот, пожалуйста, цена унификации условий без учета национальной специфики. Этого боятся все, и даже развитые европейские страны. Ролф Брайант, сотрудник института Брукингс, Вашингтон: Конечно, "группа 20" не имеет пока какой-то особой власти. Страны-участники могут только собираться вместе для консультаций. Однако, если они достигнут согласия по поводу того, как надо решать те или иные сложнейшие вопросы функционирования мировых финансовых рынков, тогда "группа 20" приобретет, так сказать, критическую массу, и может стать весьма влиятельной. И ее рекомендации придется учитывать руководителям и Международного валютного фонда, и Всемирного банка или ведущих региональных банков. Сергей Сенинский: Вновь вернемся к проблемам становления национальных банковских систем различных развивающихся стран - от Юго-Восточной Азии до Латинской Америки. В какой степени, условно, конечно, можно разделить их на некие группы: скажем, одни страны ориентируются на банковские модели западных стран, в других - делается ставка на контроль государства, третьи - предпочитают сохранить национальную специфику и т.д. Бен Слэй, сотрудник исследовательского центра PlanEcon, Вашингтон: Бен Слэй: Конечно, можно заняться такой классификацией. Но, с другой стороны, при этом не принимается во внимание эффект глобализации, то, что национальные банковские системы все в большей степени становятся частью мировой финансовой системы. А это предполагает соблюдение неких общих стандартов и унификацию базовых правил для финансовых организаций. Так что банки в развивающихся странах или в странах с так называемой переходной экономикой выбирают не просто, скажет, между капиталистической или социалистической системой. Им предстоит или принять международные стандарты, что поможет привлечь иностранный капитал, или сохранить более жесткий национальный контроль над своей банковской системой, тем самым как бы отгораживаясь от мировой финансовой системы. Вспомним финансовый кризис в России 1998 года или в странах Восточной Азии в 1997 - 1998. Там, из-за "непрозрачности" своей деятельности, под давлением того, что называют "клановым капитализмом" прогорали и частные банки, как, например, "Инкомбанк" в России, или в Индонезии - банк, связанный с семьей тогдашнего президента Сухарто. В трудном положении оказались и государственные банки: правительствам пришлось их вызволять за счет бюджетов. Чтобы избежать такой ситуации в будущем, банкам самых разных стран - Польши или России, Аргентины или любой из стран Восточной Азии - необходимо сделать свою деятельность более открытой. Должны быть установлены правила, обязывающие банки регулярно предоставлять исчерпывающую информацию о своей деятельности. В частности, о предоставляемых кредитах и о том, сколь аккуратно эти долги банку возвращаются. Должны быть установлены правила, ограничивающие возможность участия банков в рискованных финансовых операциях. Необходимы также специальные законы для борьбы с "отмыванием" денег и другими видами незаконной финансовой деятельности. Все это - вопросы, стоящие перед любыми банковскими и финансовыми системами развивающихся стран, независимо от их ориентации - будь то проамериканская, проевропейская, просоциалистическая, проазиатская или какая-то еще... Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации: Постановка вопроса абсолютна правомерна. Групп две. Первая группа стран смысл своей политики видит в адаптации банковской системы к мировым требованиям. То есть, к банковской системе западных стран. Здесь существуют нюансы - к американской или немецкой модели, нюансы - в скорости преобразований. Но главное - направленность. Люди считают, что это - главное направление, с которого "мы сворачивать не будем ни при каких условиях". К этой первой группе стран относится практически вся Латинская Америка, может быть, и с некоторыми исключениями. Были периоды, когда, скажем, Бразилия пыталась организовать массовое финансирование национальной промышленности, но это - прошло, это были разовые попытки. Вся Восточная Европа относится к той же самой модели. В Азии - там сложно. Там есть образцы и того, и другого. Развитые страны Африки, я думаю, тоже ориентированы на западную модель. Вторая группа стран исходит из реального состояния национальной экономики. Они говорят: "Да, все это очень интересно, но сегодня у нас такая-то задача, и мы будем реформировать банковскую систему не под некие "абстрактные идеалы", а под конкретное состояние нашей экономики". Во-первых, это большинство арабских стран. По крайней мере, те из них, в которых действуют мусульманские банки, а это достаточно специфические организации, которые, конечно, адаптируются к мировым условиям, но достаточно слабо. Во-вторых, это Китай. Управляемость китайских реформ вызвана именно тем, что государство контролировало финансовую систему страны. Вообще, если вы контролируете финансовую систему страны, то все остальное вы можете "отдать", и вы будете контролировать это не административно, а через финансовые рычаги. Отчасти, это также Индия и некоторые страны Юго-Восточной Азии типа Индонезии, Малайзии и так далее. Это вовсе не означает, что они отказываются от западной системы навсегда... Китайцы не отрицают, что они хотят иметь такую же банковскую систему, как в Германии.... Но - не сегодня! Сегодня у них для этого нет условий, а есть условия для совершенно другой ситуации. И, как показывает практика России, это правильный подход. Что сделали мы? Мы, слепо копируя даже не западный опыт перехода, а просто западную реальность того времени, стали создавать банковскую систему, которая совершенно не была приспособлена к российским условиям и потребностям. В результате, вместо банковской системы, мы создали банду спекулянтов, которая обанкротилась. И банковская система России находится сегодня в руинах, а ее капитализации недостаточно для нормального развития страны. Банковская система России, в ее сегодняшнем состоянии, - тормоз развития страны. К сожалению! Сергей Сенинский: И последний вопрос нашим собеседникам. Совсем недавно, на одном из семинаров в рамках ежегодной сессии МВФ и Всемирного банка здесь, в Праге, весьма известные экономисты говорили о том, что через 15-20-30 лет на большей части мира будут доминировать всего 3-4-5 валют: доллар США, евро, японская иена, китайский юань и, как вариант, назывался еще бразильский реал. Речь шла, конечно, не обо всем мире, а о тех странах, которые в наибольшей мере вовлечены в процессы международной интеграции и международной торговли. В какой степени разделяют такие прогнозы наши собеседники? Бен Слэй, Вашингтон: Бен Слэй: Большую часть второй половины двадцатого века в мире доминировала только одна валюта - американский доллар. Теперь мы идем к тому, что таких валют может стать три: доллар, евро и японская йена. Но пока нет никаких признаков того, что евро или йена начали бы замещать доллар или хотя бы бороться с ним за лидерство. Мне трудно представить также, что такую роль может взять на себя китайский юань. Потому что для этого юань должен стать валютой не только имеющей хождение среди миллиарда китайцев или - через 20 лет - среди нескольких миллиардов китайцев, - но и в целом регионе мира. Теперь о России. Пока она, скорее, склоняется к американскому доллару. В том числе и потому, что нефть и газ на мировых рынках оценивают и продают в основном за доллары. Решающую роль играет доллар и в "теневой" экономике России. Однако, если экономика России на протяжении ближайших, скажем, 20 лет будет успешно развиваться, то тогда уже российский рубль будет иметь хорошие шансы заменить доллар и в самой России, и в торговле между странами бывшего Советского Союза. Но мне кажется, что, скорее всего, экономика России в этой перспективе останется, все же, долларизованной. Или, в случае усиления позиций единой европейской валюты, доминирующей в России валютой может стать евро. Пока, правда, новая европейская валюта еще не существует в виде наличных денег. И трудно предсказать, как на их появление отреагируют в России, и сможет ли евро стать здесь "заменителем" доллара?.. Михаил Делягин: В таком длительном "горизонте" - 15-35 лет - доминировать будут не валюты, а технологии! Деньги теряют значение уже сейчас. Если 10 лет назад символом преуспевания и основным ресурсом конкуренции были деньги, то сегодня - технологии. И даже если вы купили их за деньги, то вы не сможете воспользоваться современными технологиями без разрешения того, кто их производит. У вас они просто не будут работать, по целому комплексу разных причин. Если их рассматривать валюты.... Да, безусловно, появятся региональные валюты. Я думаю, что доллар, мне хочется на это надеяться, перестанет быть мировой резервной валютой, а интеграция пойдет по региональному, а не по глобальному пути. И сложится несколько регионов с преобладанием различных валют. Как это говорили уважаемые специалисты. Ну, конечно, бразильский реал - это шутка в пользу бедных. В Латинской Америке ничего, кроме доллара, никогда не доминировало, и никогда доминировать не будет. В Европе будет евро. В Юго-Восточной Азии, включая Японию, конечно, будет жесткое столкновение японской иены и китайского юаня. И, в конце концов, как-то они этот регион "поделят" между собой. Что касается России... если России к тому времени удастся сохраниться, то для нас наиболее логичным представляется евро. Потому что 40% нашего внешнеторгового оборота это - Европейский Союз. Но так как Россия, на мой взгляд, сможет "выжить" только как мост между Европой и Азией, то, скорее всего, в России будет действовать какой-то "коктейль" резервных валют. Он может состоять из евро, с одной стороны, юаня или иены, с другой стороны. Ну, и все-таки, по исторической памяти, на 15-летнем "горизонте" будет, наверно, сохраняться и доллар. То есть, мы не будем зоной доминирования какой-то одной валюты. Сергей Сенинский: Спасибо всем нашим собеседникам. Напомню, в программе участвовали: из Вашингтона - Бен Слэй, сотрудник исследовательского центра PlanEcon; Питер Мориси, сотрудник исследовательского института Cato, а также - Ролф Брайант, сотрудник института Брукингс. Нашим собеседником в Москве был директор Института проблем глобализации Михаил Делягин. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
