Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[22-06-01]
Ведущий Сергей Сенинский
- Налог на прибыль в России и в мире. Сергей Сенинский: Снижение налога на прибыль компаний и предприятий в России. Соответствующий законопроект бурно обсуждался в пятницу, 22 июня, в Государственной Думе. Действующая ставка налога для большинства коммерческих предприятий - 35%. При этом существуют целый ряд льгот по этому налогу, благодаря которым - по расчетам правительства - фактически ставка не превышает 27%. Теперь планируется сократить общую ставку сразу до 24% и одновременно отменить если не все, то почти все льготы. Каким может быть макроэкономический эффект этой меры уже в ближайшем будущем? С этого вопроса мы начинаем разговор с экспертами, который открывает - из Москвы - Олег Вьюгин, исполнительный вице-президент и главный экономист инвестиционной компании "Тройка-Диалог", в недавнем прошлом - заместитель министра финансов России: Олег Вьюгин: Я думаю, поступления в бюджет от налога на прибыль не сократятся. А скорее всего немного вырастут. Фактически "показанный" объем продукции и "показанная" прибыль увеличатся. Поскольку, я думаю, российский "теневой" сектор, сектор "серой" экономики, отреагирует таким образом, что произойдет небольшое снижение доли "серой" экономики и соответственно увеличение "белой" экономики. Это - вполне нормальная реакция. В какой-то степени мы ее уже наблюдали при введении единой и достаточно низкой ставки подоходного налога. Эта ставка в 13% была введена в этом году и действует сейчас. Я думаю, что реакция будет именно такой. Сергей Сенинский: Продолжает - также из Москвы - Константин Чернышев, руководитель аналитического управления инвестиционно-банковской группы "НИКойл": Константин Чернышев: Первый макроэкономический эффект, на который можно рассчитывать в случае снижения ставки налога на прибыль, это увеличение инвестиционного ресурса в России в целом. Поскольку у предприятий должно высвободиться большее количество средств, которые они могут направить на развитие производства. Однако еще можно и ожидать, что предприятия будут более "добровольно" платить налоги. Увеличится собираемость налогов. Вполне можно рассчитывать на тот же эффект, который наблюдается в связи со снижением ставки налогообложения физических лиц. В результате этого снижения до 13% собираемость налогов с физических лиц резко возросла. Поэтому, с этой точки зрения, конечно, снижение налогового бремени на предприятия может весьма позитивно отразиться на макроэкономике. Сергей Сенинский: Оба наших собеседника отметили, что с введением с 1 января этого года значительно пониженной и единой ставки подоходного налога для граждан - 13% - поступления в бюджет от этого налога возросли. На сколько именно? - По данным министерства России по налогам и сборам, которые обнародовала в минувший четверг заместитель руководителя департамента этого министерства по налогообложению физических лиц Анна Комардина, за период с января по май нынешнего года поступления в бюджетную систему России от подоходного налога возросли в полтора раза - по сравнению с показателем за тот же период года прошлого. Эксперты полагают, что теперь подобного эффекта можно ожидать и от снижения ставки налога на прибыль. Но никто не может гарантировать, что не случится иначе. Наш разговор продолжает - из Вашингтона - Бен Слэй, сотрудник исследовательского центра PlanEcon: Бен Слэй: Эффект окажется двояким. С одной стороны, увеличатся инвестиции в "белом" бизнесе, так как большая часть прибыли будет оставаться тем, кто ее заработал. Компании и предприятия "серого" сектора экономики получат стимул для перехода во вполне законный бизнес. Больше предприятий вообще станут показывать полученную прибыль, так как налог на прибыль снизится. Но снижение налога может иметь и негативные последствия. Этот налог составляет заметную статью доходной части российского бюджета. Да, сегодня правительство России говорит, что доходы бюджета превышают расходы. Но ситуация может измениться: не только, скажем, из-за динамики цен на нефть, но и потому, что в ближайшие два года Москве предстоит значительно увеличить суммы, которые идут на возврат зарубежных долгов. Неизвестно, что будет с будущим поступлениями в бюджет, и само по себе снижение ставки налога на прибыль предприятий может затруднить своевременную выплату внешнего долга... Сергей Сенинский: Возвращаемся в Москву. Продолжает Константин Чернышев, инвестиционно-банковская группа "НИКойл": Константин Чернышев: Я бы хотел отметить еще одно обстоятельство. Помимо снижения величины налога, одновременно правительство настаивает на отмене всех существующих льгот, которые, в основном, раздавались на региональном уровне отдельным предприятиям. Это может привести к тому, что предприятия будут поставлены в равные условия, и будет ликвидирована та самая "избирательная" поддержка предприятий по воле местной администрации. Олег Вьюгин, инвестиционная компания "Тройка-Диалог": Главное отличие России от развитых стран в этом смысле заключается в том, что в Росси есть довольно крупный сектор "серой" экономики. И любое достаточно чувствительное снижение налогов дает очень быстрый краткосрочный эффект. Снижение налогов в США дает долгосрочный эффект - в виде роста производства через 5 - 7 лет. В России мы видим это тут же просто потому, что увеличивается доля "белой" экономики. Сергей Сенинский: Другими словами, доля так называемой "белой" экономики в общем её объеме увеличится, но дополнительного роста всей экономики - только по причине снижения ставки налога на прибыль - ждать не приходится.... Олег Вьюгин: Да, я думаю, что общий объем производства и общий объем экономической активности в рамках как "серой", так и "белой" экономики вряд ли изменится в краткосрочной перспективе. На этот вопрос сам бизнес отвечает так: "Мы будем платить столько, сколько платили". Имеется в виду, что речь идет только о перераспределении платежей, а не о снижении налоговой нагрузки. Сергей Сенинский: Существует в экономической практике расхожее мнение о том, что совокупная налоговая нагрузка той или иной компании не должна превышать уровня примерно в 30%. Если его превзойти, то - в принципе - либо падает эффективность, либо все большие доходы самыми разными путями уводятся "в тень". На ваш взгляд, насколько нынешнее решение о российском налоге на прибыль вписывается в эту схему? Олег Вьюгин: Я думаю, что это безусловно применимо к России. Решение о налоге на прибыль находится в русле движения к такой цели. Единственное, что еще остается, это достаточно высокий налог на фонд заработной платы. Это налог, который вводится для пополнения Пенсионного фонда, фондов социального страхования и т.д. Вот если бы здесь еще удалось сделать следующий шаг и несколько снизить этот налог, то, думаю, что мы бы уже попали " в точку". Сергей Сенинский: А сколько реально отдает сегодня в казну российский бизнес - от того, что должен был бы платить в виде налога на прибыль? Понятно, что здесь могут быть лишь примерные оценки... И как теперь эта доля может измениться? Константин Чернышев, "НИКойл": Константин Чернышев: Существуют самые разные оценки того, сколько налогов от того объема, который должен был бы собираться государством, достигает бюджета. Оценки колеблются от 30% до 70%. Думаю, что истина лежит где-то посередине, на уровне 50-60%. В первый год после введения новой системы налогообложения собираемость налогов вполне может увеличиться процентов на 30. Сергей Сенинский: Тот же вопрос - Олегу Вьюгину, "Тройка-Диалог": Олег Вьюгин: Я думаю, что реально налог на прибыль российские компании в "белом" и "сером" секторе уплачивают на 60% от того, что должны были бы платить, если бы вся прибыль была "белая", и все платили бы налоги. Но в результате вот этой меры, во-первых, будут исключены льготы, и "белый" сектор тоже увеличит свои платежи. Теперь, достаточно умозрительно, я думаю, что увеличится где-то с 60% до 80%. Сергей Сенинский: Налоги на прибыль компаний и предприятий - в других странах мира - чтобы оценить новый налог в России. Из Вашингтона - Бен Слэй, сотрудник исследовательского центра PlanEcon: Бен Слэй: Ставки налога на прибыль разнятся от страны к стране. Но общая тенденция - сокращение налогов. Во всех странах с переходной экономикой в первые годы ставки налога были высокими. В основном потому, что правительства испытывали острую нужду в средствах: им надо было сокращать огромный бюджетный дефицит. После того, как дефицит удавалось поставить под контроль, начиналось снижение налогов. Их более равномерно распределяли по предприятиям и отраслям, все реже делались исключения для каких-то отдельных компаний, налоговая система в целом становилась более прозрачной. Таким путем, например, идут Польша и Венгрия. Кроме того, страны, готовящиеся вступить в Европейский Союз, обязаны снижать налоги, чтобы соответствовать стандартам, принятым в ЕС. Сергей Сенинский: Какого-то единого стандарта для налога на прибыль компаний и корпораций в Европейском Союзе не существует. Планы его снижения обнародованы во многих странах, но пока разброс весьма значителен. Напомню, Государственная Дума проголосовала - во втором чтении - за такую конструкцию: общая ставка налога - 24%, из которых доля федерального бюджета - 7,5%, региональных бюджетов - до 14,5%, и местных бюджетов - 2%. А теперь - что за рубежом? Среди стран Центральной Европы самый низкий налог на прибыль - в Венгрии, где он еще в 1995 году был снижен с 36% сразу до 18%. В Болгарии в федеральный бюджет компании должны заплатить 20% прибыли и еще 10% - в муниципальные бюджеты. В Польше - еще три года назад ставка налога составляла 38%, сегодня - уже 28%, а еще через три года - будет 21%. В Чехии, откуда мы ведем эту программу, компании из своей прибыли платят сегодня 31%. А теперь - что в Западной Европе? Здесь любопытным образом существуют своеобразные налоговые пояса. Самые высокие ставки налога на прибыль - практически повсеместно - в странах Южной Европы: Португалия, Испания, Италия, Греция - везде примерно 35%. На севере Европы - другой "пояс", более "щадящий": Финляндия - 29%. В Швеции - 28%; здесь не путать с подоходным налогом для граждан, ставка которого действительно может достигать 60%, причем основная часть уходит в местные бюджеты. В соседней Норвегии - также 28%, однако существует еще дополнительный налог для нефтяных компаний - 50% от доходов, полученных от добычи, переработки и транспортировки нефти. Чуть к югу - в Дании - налог на прибыль составляет ныне 32%, но уже в будущем году снизится до 26%. Центральный - если можно так выразиться - европейский пояс - гораздо менее однороден, чем южный или северный. В Бельгии, например, - почти 40%, в соседней Германии, если считать и долю региональных бюджетов - до 38%. Но есть и абсолютно противоположный пример - Швейцария, где базовая ставка налога составляет всего 8,5%, хотя общая - варьируется от региона к региону. Но в целом уровень налоговой нагрузки на бизнес в Швейцарии - один из самых низких среди 30 наиболее развитых стран мира, входящих в Организацию экономического сотрудничества и развития. ... Примерно одинаковые налоги на прибыль во Франции и Австрии - 33% и 34%. В Голландии и Великобритании - по 30%. А в Ирландии, демонстрирующей в последние годы едва ли не самые высокие темпы роста экономики в Европейском Союзе, стандартная ставка налога - 20%, но для производственных компаний - 10%. Теперь - два-три примера американских. Самая любопытная схема взимания налога на прибыль компаний и корпораций - в Соединенных Штатах. С первых 15 тысяч долларов дохода компания должна заплатить 15%, со следующих 25 тысяч долларов - 25%, со еще следующих почти 10 миллионов долларов - 34%, наконец, со всей остальной части - 35%. В соседней Канаде стандартная ставка сегодня - 27%, а для малого бизнеса - 21%, через пять лет все компании в Канаде будут платить 21%. В крупнейших странах Южной Америки - разброс гораздо больше. Скажем, в Бразилии, компания должна заплатить 15%, если её годовой доход не превышает 130 тысяч долларов, а если превышает - уже 25%. В Аргентине - ставка налога - единая для всех компаний: 35%. А в соседней Чили - всего 15%. И чтобы завершить картину, три примера стран Азии. В Японии компания должна заплатить 30% в федеральный бюджет и еще 10% - в местный. В Китае - общая ставка налога на прибыль - 33%. Но для тех компаний, которые работают в особых экономических зонах - 15%, а для 14 так называемых "открытых" приморских городов - 25%. Еще южнее - в Индии - местные компании должны платить 35%, а иностранные - уже 48%. Наконец, последний пример, чтобы завершить эту налоговую "кругосветку", - Турция. Здесь ставка налога на прибыль еще в 1998 году была снижена с 30% до 25%. Отмечу, что все данные по разным странам мира, которые только что прозвучали, были взяты из справочников британского издательского дома The Economist. И вновь возвращаемся в Москву. Едва ли не главным пунктом споров между правительством и депутатами стало распределение будущих поступлений в виде налога на прибыль в бюджеты разных уровней. Правительство настаивало на том, чтобы получать не менее 8%, и потому общая ставка не должна быть ниже 25%. Депутаты настаивали на 23%. Какова цена этих 1-2%? Олег Вьюгин, компания "Тройка-Диалог": Олег Вьюгин: Как заявило правительство, 1% ставки - это примерно 25 миллиардов рублей. Вопрос заключается в "дележе" этих 25 миллиардов рублей между федеральным бюджетом и бюджетами субъектов федерации. Вроде бы, сумма не большая... Льготы.... Надо сказать, что основная льгота - это инвестиционная. Это примерно 100 миллиардов рублей. И есть еще льготы, которые дают субъекты федерации по налогу на прибыль. Там ситуация сложнее, но я думаю, что размер льгот тоже порядка 100 миллиардов, а может быть даже и больше. Поэтому получается такая интересная ситуация, что если отменяются все льготы, то скорее всего, субъекты федерации получат несколько больше от налога на прибыль в результате только этой операции, чем федеральный бюджет. И поэтому федеральный бюджет претендует вот на эти 8%, то есть на эти 25 миллиардов рублей. Константин Чернышев, "НИКойл": Цена вопроса достаточно большая, особенно для регионов, а не для федерального бюджета. Потому что регионы за последний год лишились довольно значительной части финансовых потоков. И для регионов достаточно важно, сколько это будет - 9% или 8% налога на прибыль, поступающего не в их распоряжение. Сергей Сенинский: Спасибо всем нашим собеседникам. Напомню, это - из Москвы - Константин Чернышев, руководитель аналитического управления инвестиционно-банковской группы "НИКойл", и Олег Вьюгин, исполнительный вице-президент и главный экономист инвестиционной компании "Тройка-Диалог". Из Вашингтона - Бен Слэй, сотрудник исследовательского центра PlanEcon. На минувшей неделе в правительство был передан доработанный - в который уже раз - вариант программы реформирования российской электроэнергетики. Насколько в нем в принципе можно "соотнести" предложения разных групп разработчиков - специальной группы, возглавляемой губернатором Томской области Виктором Крессом, и министерства экономического развития и торговли, этот вариант обычно называют по имени главы министерства - Германа Грефа? Наш собеседник в Москве - старший аналитик инвестиционно-банковской группы "НИКойл" Андрей Абрамов: Андрей Абрамов: Участники группы Кресса изначально предложили, если я не ошибаюсь, 13 или 14 собственных программ, из которых потом уже был создан некий итоговый документ. Должен отметить, что группа Кресса достаточно разнородна и состоит в значительной степени из "заинтересованных" сторон. То есть, фактически, лоббистов - представителей крупных потребителей энергии, которые заинтересованы в низких ценах, губернаторов, которые заинтересованы в контроле над региональной энергетикой и так далее. С такой точки зрения, большинство этих программ - это, ну, как если бы группа лис составляла программу по реструктуризации курятника!... При этом, предпосылки этой концепции остаются в общем те, которые были заложены изначально ее участниками. На мой взгляд, концепция Грефа - более "государственная". То есть первоначальная предпосылка в ней - поднять эффективность. Для этого необходимы инвестиции, а для этого необходимо отказаться от регулирования. Значит, нужен рынок электроэнергии. Вертикальная интеграция создает проблемы для рынка? - Значит нужно избавиться от вертикальной интеграции. Да, естественно, при этом возникает риск перераспределения собственности, и меняется баланс сил. Очевидно, что такой ситуацией кто-то может воспользоваться. Но изначальная предпосылка... с ней достаточно трудно поспорить.... Если мы говорим о программе группы Кресса, то здесь, скорее, присутствует такая логика: устранение вертикальной интеграции - это изменение расклада сил. Поэтому необходимо сохранить вертикальную интеграцию, а потом уже, если это возможно, создать свободный рынок и повысить эффективность. Сергей Сенинский: Среди ключевых положений спора двух разработчиков программы - судьба вертикально интегрированных компаний в электроэнергетике .... Андрей Абрамов: Во-первых, действительно, вопрос вертикальной интеграции. И здесь мы опять приходим к вопросу, что за этим стоит. За этим опять же стоит вопрос "баланса сил". Согласно концепции министерства экономического развития, как и предполагалось, создаются крупные генерирующие межрегиональные компании, но при этом АО "...энерго", как таковые, сохраняются. Фактически, это означает, что будет некая конкуренция между двумя моделями: независимыми генерирующими компаниями и отчасти - вертикально интегрированными компаниями АО "...энерго", которые, скорее всего, будут укрупняться. И рынок должен поставить точку в споре, какая модель лучше. То есть, вертикально интегрированная или модель полного разделения "генерации" и сети. Сергей Сенинский: Здесь подходим к другому принципиальному вопросу: кто и как будет контролировать линии электропередач? Андрей Абрамов: Менеджмент РАО "ЕЭС России" и министерство экономического развития заинтересованы в том, чтобы в этой конкурентной борьбе выиграли крупные генерирующие компании. Здесь опять-таки прослеживается некая позиция "регионы-центр". Генерирующие компании - межрегиональные. Соответственно, региональные власти заинтересованы в укреплении АО "...энерго". А Минатом заинтересован в непосредственном доступе к потребителям. Теперь начинаются споры о том, кто будет контролировать сеть? Будет ли сеть изначально отделена от РАО "ЕЭС России", или же это разделение произойдет через несколько лет, когда в значительной степени исход этой конкурентной борьбы будет решен. Сергей Сенинский: Спасибо, напомню, на наши вопросы отвечал в Москве старший аналитик инвестиционно-банковской группы "НИКойл" Андрей Абрамов. Обзор некоторых публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист". Он вышел в пятницу, 22 июня. С обзором вас познакомит Мария Клайн: Мария Клайн: Мировая экономика выглядит все более уязвимой, пишет "Экономист". Темы роста в США снизились чуть ли не до нуля. Япония почти наверняка уже входит в новую полосу рецессии. В Западной Европе, хотя и отмечается пока рост экономики, его темпы сократились гораздо больше, чем ожидалось. В последние лет 20 спады в США отчасти компенсировались обычно бумом в Европе и Японии. Теперь - все иначе. И на этом фоне темпы инфляции в ведущих странах мира достигли максимальных значений за последние 8 лет, что может побудить их центральные банки вновь и вновь повышать процентные ставки. А это - в свою очередь - еще больше замедлило бы экономический рост. И все же риск высокой инфляции переоценивается. Куда больше тревог должна вызывать угроза рецессии. По оценкам агентства Moody's, общий объем промышленного производства в США, Японии, Западной Европы сократился за последние три месяца на полпроцента. И это - после роста в 2000 на целых 6%! Столь стремительным это падение не было еще никогда... В 70-ые годы, помнится, темпы роста цен определялись двузначными величинами - после взлета цен на нефть. Но - не сегодня. В мае нынешнего года инфляция - в среднем по всем ведущим странам мира - составила менее 3%. И в этих условиях центральные банки как Европы, так и США вполне могут продолжить снижение процентных ставок - гораздо больше беспокоясь об экономическом росте, чем о темпах роста цен. Инфляция может стать реальной проблемой в том случае возвращения к устойчивому росту ведущих экономик мира. А до тех пор риск инфляции остается несоизмеримо меньшим, чем возможные потери от глобальной рецессии, заключает "Экономист". Жадность плюс дремучее невежество равно уничтожению. Это печальное уравнение относится к самой дорогой из всех рыб мира - осетру, которой некогда изобиловал бассейн Каспийского моря и которая сегодня - на грани исчезновения. Бизнес на черной икре - это сотни миллионов долларов в год. Браконьеры теперь используют спутниковое оборудование для сокрытых сетей и автоматическое оружие - для выяснения отношений с полицией. Прибыль всего от одного осетра может превышать месячную зарплату. Уловы осетра сокращаются уже тридцать лет подряд. Однако специальная международная комиссия по защите редких видов животных, заседавшая на минувшей неделе в Женеве, отказалась от идеи объявить экспорт черной икры из России, Азербайджана и Казахстана - вне закона. Надежды теперь связывают с введением специальной принудительной маркировки, позволяющей определить источник. Такая маркировка должна предотвратить покупку браконьерской икры престижными западными магазинами и ресторанами... Это - в теории. А на практике новые меры могут оказаться не более, чем всего лишь мелкой помехой для браконьеров, контрабанда от которых идет часто через Турцию и Дубай. Но все-таки кое-каких ограничений нелегального экспорта удалось достичь. Ведь именно здесь - главные деньги: банка икры, которая в Москве продается за 100 долларов, в Лондоне стоит уже в 10 раз дороже. Но на подъеме - и другой бизнес: разведение осетров на специальных фермах. Владелец одной из таких - в итальянской Ломбардии - надеется всего через четыре года получать уже 10 тонн черной икры в год. Это вдвое больше, чем сегодня производится ежегодно во всем Азербайджане, заключает "Экономист". Сергей Сенинский: Мария Клайн познакомила вас с обзором некоторых публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист", который вышел в пятницу, 22 июня. В минувший понедельник на собрании инвесторов, образовавших в 1997 году международный консорциум Mustcom, который купил четверть всех акций российской холдинговой компании "Связьинвест", были приняты решения, которые, по некоторым зарубежным оценкам, могут существенно затормозить приток иностранных инвестиций в сектор телефонной связи в России. Не оценивая такие прогнозы, попытаемся просто понять, что именно произошло? Напомню, среди инвесторов Mustcom - финансист Джордж Сорос и бывший вице-премьер России Владимир Потанин, ныне - глава финансово-промышленной группы "Интеррос". Наш собеседник в Москве - аналитик по телекоммуникациям инвестиционной компании "Ренессанс-Капитал" Андрей Брагинский: Андрей Брагинский: Mustcom - это консорциум инвесторов, который был образован в 1997 году для участия в приватизации "Связьинвест". "Связьинвест" - это национальный холдинг, который объединяет контрольные пакеты акций почти всех региональных предприятиях связи и "Ростелекома". 25% акций "Связьинвеста" были проданы консорциуму Mustcom летом 1997 года за рекордную сумму в истории российской приватизации - примерно 1,9 миллиардов долларов. Основным акционером Mustcom является Джордж Сорос, который контролирует больше "половины" компании. По существующему соглашению инвесторов Mustcom, а кроме Джорджа Сороса туда входят еще и крупнейшие международные институциональные инвесторы, консорциум должен прекратить свое существование в августе этого года. И все держатели акций в Mustcom должны напрямую получить акции "Связьинвест". Потому что сейчас инвесторы Mustcom на руках имеют не сами акции "Связьинвест", а некие обязательства, выпущенные Mustcom на акции "Связьинвест". Сергей Сенинский: Что именно происходило в минувший понедельник? Андрей Брагинский: В понедельник состоялось собрание инвесторов Mustcom, на котором рассматривались два основных вопроса. Первый вопрос - продлить существование Mustcom, как единой структуры, еще на 4 года. Вторым вопросом было рассмотреть предложение Сороса о том, чтобы в перспективе акции Mustcom и "Связьинвеста" могли бы конвертироваться в акции укрупненных предприятий электросвязи и "Ростелекома". Сергей Сенинский: Если ранее была договоренность о существовании Mustcom до августа нынешнего года, почему её теперь решили пересмотреть? Андрей Брагинский: Основная причина "сохранения" Mustcom заключалась в том, чтобы у акционеров Mustcom остался блокирующий пакет в "Связьинвест". Потому что сейчас, владея 25% акций "Связьинвест", Mustcom может блокировать некие ключевые решения, связанные со "Связьинвест" и в целом - связанные с реструктуризацией отрасли. Как только Mustcom "распадется" на множество мелких акционеров, то они, конечно, уже никогда не смогут собрать этот блокирующий пакет в 25%. Соответственно, влияние инвесторов и влияние Сороса на процесс реструктуризации отрасли, влияние в целом на политику правительства в этом направлении принципиально уменьшится. Почему Сорос и многие другие акционеры Mustcom в перспективе хотели бы конвертировать свои акции в акции укрупненных предприятий электросвязи и "Ростелекома"? Существует общее мнение, что всегда лучше иметь акции не некой холдинговой компании, а акции реальных компаний... Сергей Сенинский: Кто еще является сегодня акционерами компании "Связьинвест" и какие именно решения были или не были приняты на собрании инвесторов Mustcom: Андрей Брагинский: У "Связьинвест" всего два акционера - государство, с 75% акций, и Mustcom, с 25% плюс одна акция. Mustcom организован таким образом, что для принятия любых решений требуется согласие, как минимум, 90% инвесторов. На собрании инвесторов Mustcom, которое состоялось 18 июня, оба главных предложения Сороса не были поддержаны. За то, чтобы сохранить Mustcom еще на 4 года, проголосовало 89,2% инвесторов Mustcom. То есть всего не хватило менее процента голосов, чтобы одобрить предложение Джорджа Сороса о сохранении Mustcom. Известно, что "против" выступала компания ICFI, которая контролирует чуть больше 10% голосов, и эта компания находится под контролем господина Потанина. За второе главное предложение господина Сороса, о принципиальном одобрении конвертации доли Mustcom в "Связьинвест" в соответствующие доли акций региональных предприятиях электросвязи и "Ростелекома", проголосовало 82% инвесторов. То есть для принятия этого решения не хватило всего 8%. Опять же известно, что компания ICFI, находящаяся под контролем господина Потанина, голосовала "против" этого решения. Сергей Сенинский: Эти решения инвесторов Mustcom могут ли в принципе быть пересмотрены? Андрей Брагинский: Времени для того, чтобы пересмотреть эти решения остается не очень много. По существующему соглашению инвесторов, этот консорциум должен прекратить свое существование 11 августа. Конечно, "поле" для компромиссов есть, но времени осталось очень мало. С моей точки зрения, главный участник, который не заинтересован в том, чтобы Mustcom сохранился как единая группа инвесторов, имеющая блокирующий пакет в "Связьинвест", и, второе - чтобы акции Mustcom конвертировали в акции компаний электросвязи и "Ростелекома", это - правительство. Конечно, сложно сказать, насколько государство "давило" на некоторых членов консорциума для того, чтобы не прошли эти два решения. Возможно, правительство когда-нибудь бы и разрешило бы акционерам Mustcom конвертировать свои акции "Связьинвест" в укрупненные компании связи и "Ростелеком"...Собственно, министр связи господин Рейман, встречаясь в начале этого месяца с Джорджем Соросом, сказал, что в перспективе такой вариант может рассматриваться. Однако государство хочет сохранить за собой больше влияния. Мне кажется, что государство просто хочет поставить ситуацию вокруг "Связьинвест" и вокруг отрасли в целом под больший свой контроль. И государство хочет сама диктовать условия и правила игры, а не отдавать эту инициативу Соросу. Сергей Сенинский: А если к 11 августа инвесторы Mustcom не договорятся... Андрей Брагинский: Если им не удастся договориться к 11 августа, вероятность этого, мне кажется, сейчас оценить довольно сложно, то все инвесторы Mustcom просто получат акции "Связьинвест". Что это означает? Это означает, что влияние Сороса и этой группы инвесторов на процесс принятия решений в отрасли принципиально уменьшится. Нельзя сказать, что стоимость их вложений как-то уменьшится. Потому что они и сейчас владеют теми же акциями "Связьинвест", только не напрямую, а через некий консорциум, называемый Mustcom. А в новой ситуации они получат акции напрямую, и стоимость их вложений никак не уменьшится. Однако их влияние на реструктуризацию отрасли, на "Связьинвест" и, в некотором роде, на правительство , конечно, принципиально уменьшится. Сергей Сенинский: Спасибо, напомню, на наши вопросы отвечал в Москве аналитик инвестиционной компании "Ренессанс-Капитал" Андрей Брагинский. Энергетический кризис в Калифорнии - продолжение темы. Федеральная энергетическая комиссия США ввела особый механизм регулирования тарифов на электроэнергию в 11 западных штатах страны. Решение вступило в силу в минувшую среду. Наш корреспондент в Нью-Йорке Владимир Морозов продолжает тему: Владимир Морозов: Введенное в конце мая ограничение цен только в Калифорнии не сработало, потому что местные электростанции стали продавать энергию на сторону. Нынешнее ограничение касается еще и Монтаны, Орегона, Невады и других - всего 11 западных штатов страны, которые представляют собой обособленный рынок энергии, так как слабо связаны линиями электропередач с остальными регионами США. Комментируя решение Федеральной энергетической комиссии, представитель демократической партии Грэй Девис, губернатор штата Калифорния, переживающего энергетический кризис, заявил: "Всем известно, что я почти год добивался подобных мер". Грей Девис: Федеральная комиссия, - продолжал Дэвис,- наконец-то сделала шаг в правильном направлении, но она должна была сделать гораздо больше. Владимир Морозов: Власти штата Калифорния добивались введения жесткого "потолка" цен, и законодатели намеревались вынести на обсуждение Конгресса Соединенных Штатов соответствующий законопроект. Решение Федеральной энергетической комиссии не запрещает электростанциям повышать отпускные цены выше установленного комиссией уровня, но им всякий раз придется обосновывать необходимость такого повышения. Решение Федеральной комиссии одобрил президент Буш: Джордж Буш: Создан механизм для смягчения резкого повышения цен, которое может произойти. Насколько я понимаю, этот механизм в корне отличается от жесткого контроля за ценами. Владимир Морозов: И во время предвыборной кампании, и потом, уже став президентом, Джордж Буш неоднократно заявлял, что вообще не намерен вмешиваться в энергетику Калифорнии и что выход из кризиса должно искать правительство самого штата. Может быть, нынешняя ситуация в Калифорнии заставила президента отступить от принципа невмешательства? Что происходит в штате сейчас? Говорит Бен Палос, сотрудник находящейся в Калифорнии независимой исследовательской организации Energy Foundation. Бен Палос: Сейчас в Калифорнии наступила некая пауза. Спрос на электроэнергию снизился, потому что в последние недели оказались прохладнее, чем ожидалось, и люди не включали кондиционеры. Кроме того, после ремонта вступили в строй несколько электростанций. Так что, цены на электроэнергию временно понизились и составляют от 5 до 10 центов за один киловатт-час. А ведь в последние полгода они доходили и до одного доллара за киловатт-час. Тем не менее, все понимают, что когда наступит обычная жара, и спрос на электроэнергию, и - соответственно - цены на нее резко возрастут. Поэтому Федеральная комиссия и стремится предотвратить кризисную ситуацию. Владимир Морозов: Но отношение президента Буша к энергетической ситуации в Калифорнии изменилось, и именно теперь... Бен Палос: Президент никак не переменил своего отношения к путям разрешения энергетического кризиса в Калифорнии. Дело все в том, что последние меры - по ограничению оптовых цен - приняты не правительством, а Федеральной энергетической комиссией, которая действует независимо от правительства. Члены комиссии назначаются президентом и утверждаются Сенатом на 6 лет. В течение этого времени никто не может их уволить, даже если их действия кому-то не нравятся, в том числе и президенту. Принимая свое последнее решение, кстати, единогласное, комиссия поступила очень осторожно. Члены комиссии - сторонники свободного рынка, они в принципе против регулирования цен. И они не хотели вводить какое-либо регулирование. Тот факт, что они вдруг переменили позицию, говорит о том, что ситуация в Калифорнии тревожная. Ну, а будь моя воля, я бы ввел гораздо более жесткое ограничение цен. Владимир Морозов: Иначе оценивает и позицию американского правительства, и решение Федеральной энергетической комиссии Питер Ван-Дорен, сотрудник находящегося в Вашингтоне независимого института CATO, редактор выпускаемого институтом журнала Regulations. Питер Ван-Дорен: И правительство Джорджа Буша, и Федеральная энергетическая комиссия поменяли свои прежние позиции, так как республиканцы очень обеспокоены тем, что во время промежуточных выборов в нижнюю палату Конгресса в 2002 году они могут утратить большинство голосов в ней. А это вполне может произойти, если правительство республиканцев Джорджа Буша оставит без внимания энергетический кризис в Калифорнии. Энергетическая комиссия ввела довольно сложный механизм регулирования цен на электроэнергию, который, на мой взгляд, не разрешит проблему дефицита энергии в западных штатах. Более того, регулирование помешает нормально действовать механизму ценообразования. Обычно в условиях свободного рынка повышение цен привело бы к сокращению потребления энергии, к ее серьезной экономии, а теперь - в этом нет большой нужды, потому что цены регулируются. Решение комиссии, на мой взгляд, - чисто политическое. Оно рассчитано на то, чтобы убедить жителей Калифорнии в том, что федеральное правительство республиканцев принимает меры по ликвидации энергетического кризиса в штате. Владимир Морозов: А какие меры принимает правительство самого штата Калифорния? Вопрос - Бену Палосу, сотруднику калифорнийской исследовательской организации Energy Foundation. Бен Палос: Правительство приняло ряд мер, направленных на экономию электроэнергии. Кроме того, ускорена процедура выдачи разрешений на сооружение новых электростанций. К сожалению, новые электростанции строятся в расчете на природный газ. А цены на него, как известно, могут резко колебаться. Было бы целесообразнее, с моей точки зрения, больше внимания уделять использованию возобновляемых источников энергии - таких как ветер и солнце. Владимир Морозов: Редактор журнала Regulations Питер Ван-Дорен, не отрицает значения этих мер, но считает, что они могут принести эффект только в будущем, в то время, как сегодня можно эффективнее использовать те возможности, которые уже есть у правительства Калифорнии: Питер Ван-Дорен: Я думаю, разумно было бы ввести почасовой учет расхода электроэнергии крупными компаниями и предприятиями. Ведь сейчас они раз в месяц получают счет за электроэнергию, в котором не принимается во внимание почасовые колебания цен. Между тем, в часы пик один киловатт стоит намного дороже, чем в обычное время. Эту разницу ощущают только компании, оптом закупающие энергию у электростанций и потом в розницу продающие ее отдельным потребителям. Для сравнения приведу пример. В Вашингтоне в часы пик билет на метро стоит дороже. Та же система действует у вас в Нью-Йорке. Например, когда вы едете на машине через мост Вашингтона: в часы пик вы платите за это 6 долларов, а до и после - 4 доллара. Это разгружает транспортную систему и позволяет людям экономить. Плата за электроэнергию в Калифорнии обезличена, и крупные потребители безразличны к её экономии. А они могли бы сберечь большое количество энергии, чуть скорректировав график работы и установив более экономичное оборудование. Правительство Калифорнии могло бы самостоятельно ввести эту меру, без участия федеральных властей. Это помогло бы избежать веерных отключений электроэнергии. Для введения такой системы оплаты властям нужно обсудить ее с ведущими предпринимателями и затем принять соответствующее решение. Почти никаких дополнительных затрат не потребуется. Счетчики давно установлены, но ими никто не пользуется. Владимир Морозов: Так или иначе, но после решения Федеральной энергетической комиссии американские законодатели - представители демократической партии отложили внесение законопроекта о более жестком ограничении цен. Один из разработчиков этого законопроекта, сенатор-демократ от штата Калифорния Дайан Файнстин, заявила: "Мы сначала посмотрим, как будут работать принятые меры"... Сергей Сенинский: Владимир Морозов, наш корреспондент в Нью-Йорке. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
