Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[20-07-01]
Ведущий Сергей Сенинский
- Банки в России: по капиталу и полномочия? Сергей Сенинский: Российские банки... Их собственный капитал - всех, примерно 1200, вместе взятых - сегодня составляет примерно 10 миллиардов долларов. Это соответствует объему собственного капитала всего лишь одного - и не самого крупного - западного банка, европейского или американского. С тем, что в процессе реформирования российской банковской системы именно увеличение её капитализации и укрупнение банков должны стать едва ли не главными направлениями, мало кто спорит. Но пути - предлагаются разные. Одно из последних предложений на этот счет было сформулировано рабочей группой Российского союза промышленников и предпринимателей по банковской реформе. Руководитель группы - глава наблюдательного совета банка "Московский деловой мир" Александр Мамут - в минувший понедельник представил его на заседании совета по предпринимательству при правительстве России. На нем председательствовал премьер-министр Михаил Касьянов, который, по словам других участников, в целом предварительно одобрил концепцию. Если кратко выразить её суть - по состоянию на сегодня, - то в России через два года такой называемой "генеральной лицензией", дающей право на проведение большинства банковских операций, будут обладать только те банки, размер собственного капитала которых (причем, рассчитанный по международным стандартам) окажется не менее 100 миллионов долларов. Остальные банки - с меньшим собственным капиталом - смогут проводить лишь часть банковских операций, а для проведения остальных - обращаться за посредничеством к более крупным банкам. Об этом - наш разговор сегодня, который открывает - из Москвы - Андрей Иванов, аналитик инвестиционной компании "Тройка-Диалог". Прежде всего - что такое "собственный" капитал банка? Андрей Иванов: Собственный капитал банка.... Я думаю, его можно определить двумя способами. С бухгалтерской точки зрения, собственный капитал - это разница между активами банка и его обязательствами. Если говорить об экономическом смысле, то собственный капитал банка равен средствам, которые внесли акционеры, то есть те люди, которые создали этот банк, плюс вся та прибыль, которую банк заработал с начала своей деятельности. Почему этот показатель важен? На самом деле, собственный капитал банка - его главная характеристика. Сумма собственного капитала показывает те риски или те убытки, которые банк может покрыть за счет собственных средств, не прибегая к средствам вкладчиков и депозитам, которые в нем лежат. Одним из главных критериев и главных требований Центрального банка к коммерческим банкам является отношение капитала к его активам. На данный момент это составляет примерно 10%. То есть предполагается, что примерно 10% активов банка могут быть вложены в очень рискованные инструменты, потому что банк имеет достаточно собственного капитала, чтобы покрыть возможные убытки по этим вложениям. Сергей Сенинский: Какие существуют нормативы относительно собственного капитала коммерческих банков в большинстве стран мира? Из Калифорнии - профессор Михаил Бернштам, научный сотрудник Гуверовского института Стэндфордского университета: Михаил Бернштам: Существует международная норма, обязательная для всех развитых стран и большинства развивающихся стран и установленная базельским Банком по международным расчетам. Это - международная организация, фактически регулирующая всю банковскую систему мира. И принятая норма такова: капитал должен составлять не менее 8% от активов банка. То есть важно, не сколько денег вообще, а сколько у банка активов и соответственно, пассивов, то есть обязательств перед вкладчиками. И эти 8% создают некую "подушку", при которой, если какие-то активы оказываются "плохими", если должники не платят или у них - дефолт, то банк расплачивается с вкладчиками из своего собственного капитала. И таким образом банк - не "рушится"... Сергей Сенинский: Вновь в Москву. Итак, собственный капитал банка есть то, что вложили его создатели плюс - накопленная собственная прибыль банка. По нормативу собственного капитала - в процентах от активов - Россия вполне соответствует международным нормам. Даже - с превышением: в России - 10%, а лимит, установленный Банком по международным расчетам, который в Базеле, - 8%. Но почему тогда оценки российских банков по этому показателю, рассчитанные по российским и международным стандартам, отличаются столь разительно? Андрей Иванов, инвестиционная компания "Тройка-Диалог": Андрей Иванов: Разница возникает потому, что существует различные подходы к расчету прибыли, которую зарабатывает банк. Но почему возникает такая большая разница? Основной актив банка - это коммерческие кредиты, которые он выдает компаниям и предприятиям. Всегда существует риск того, что часть этих кредитов не вернется обратно в банк. И, по сути, это - банковские убытки. По российским стандартам, как правило, предполагается, что только очень небольшая часть кредитов, выданных банком, не "вернется". У российских банков этот резерв, который они создают, как правило, составляет не больше 3-5% от общей суммы кредитов. По международным стандартам, которые гораздо более консервативны, в большинстве случаев, примерно 15% от всех кредитов, выданных банками, считаются "плохими" долгами и составляют возможные убытки банков. Соответственно, по международным стандартам, гораздо большая часть прибыли должна быть зарезервирована, чтобы покрыть возможные убытки в будущем, и эта прибыль не входит в размер собственного капитала банка. Сергей Сенинский: Как-то отличаются "уровни ответственности" банков - в зависимости от их направленности? Андрей Иванов: Существует общее правило: банк - для того, чтобы вести определенный вид операций, должен иметь некий уровень капитала, чтобы покрыть возможные риски. Предположим, банк, который привлекает вклады населения, должен иметь больший капитал, чем банк, который такие операции вести не может. Потому что, привлекая средства населения, банк берет на себя дополнительные обязательства. И законодательно правительства заставляет банки "наращивать" капитал, чтобы в случае каких-то непредвиденных проблем у них было достаточно собственных средств - "погасить" свои обязательства перед вкладчиками. То же самое - если банк ведет операции с ценными бумагами корпораций, что, в общем-то, достаточно рискованный бизнес, то он тоже должен иметь определенный минимальный уровень капитала, чтобы покрывать возможные риски. Но это варьируется от страны к стране. В России на данный момент, насколько я знаю, не существует такого лимита. Существует единственный лимит, установленный Центральным банком, для формирования новых банков. Если вы собираетесь создать новый банк, то на данный момент вы должны внести не менее 5 миллионов евро в уставный капитал этого банка. Но эти принципы не применяются к уже существующим банкам... Михаил Бернштам: Банковские системы всех стран, в том числе и США - до самого недавнего времени, были глубоко иерархическими, очень закрытыми и не "разрешительными", а скорее даже "запретительными". То есть только банкам с большим капиталом и с устоявшейся репутацией власти разрешали проводить широкий объем операций. Главное "разделение" - не столько по обменным операциям с иностранной валютой или вложениям в предприятия, а по положению вкладчиков. То есть те банки, которые имеют вклады населения, регулируются особо жестко, и им не разрешается проводить рискованные операции. Главное разделение - по риску! То есть им не разрешается, и до недавнего времени и в США не разрешалось, вкладывать деньги в акции, а только - в государственные облигации и в займы, как предприятиям, так и, в основном, населению на покупку недвижимости, просто потому, что это - менее рисковые операции. Сергей Сенинский: Сколь известно, еще в начале 30-ых годов прошлого века, по следам Великой Депрессии, в США банки были разделены на "инвестиционные" и "депозитные", то есть сберегательные. Первым - разрешались операции с акциями, но они не имели права принимать вклады частных лиц. Вторые - наоборот, принимали частные вклады, но и думать не могли об акциях. Вы это разделение имеете в виду, когда говорите, что запрет отменен только недавно? Михаил Бернштам: Да, совершенно верно. Об этом идет речь. Более того, внутри этого закона, который был связан с тем, что банки "рухнули" во время Великой Депрессии, существовало еще и территориальное разделение. То есть, банки были фактически "штатными". Они могли оперировать только на территории своего штата, и таким образом, понижался уровень риска, потому что они знали, кому они предоставляют кредиты и с кем они имеют дело. И лишь сравнительно небольшое число банков могло проводить международные операции. Сейчас, когда банковская система "подросла", и новые технологии позволяют более информативно и эффективно это регулировать, эти ограничения были отменены... Сергей Сенинский: Вернемся к предложению рабочей группы Российского союза промышленников и предпринимателей. Допустим, оно будет принято - осенью - окончательно... И права на обладание генеральной лицензией сохранят только те банки, собственный капитал которых - рассчитанный по международным стандартам - окажется не менее 100 миллионов долларов. Сколько в России останется таких банков? Андрей Иванов: Андрей Иванов: Если говорить точно, то, по российским стандартам, только 14 банков удовлетворяют данному критерию в данный момент. То есть это - 14 крупнейших банков из более чем 1200 существующих в России. Если же сначала будут введены международные стандарты, а потом вот этот лимит, предлагаемый Мамутом, то я думаю, что этот список сократится, может быть, до 5-6 банков... Сергей Сенинский: Вопрос - обоим нашим собеседникам. Предложения рабочей группы - в целом - вполне укладываются в нормы практики других стран. Ну, а фактор "российской специфики"? Насколько он весом - в этой области? Андрей Иванов: Я считаю, что сам принцип - правильный! Нужно вводить международные стандарты. И это нужно делать очень быстро, так как международные стандарты покажут реальное положение российских банков. И второе: нужно вводить минимальный уровень собственного капитала или собственных средств, которые позволяли бы банку вести те или иные операции. Однако этот предел - в 100 миллионов долларов - мне кажется абсолютно нерыночным! Если этот предел будет введен, то это означает, что только пять или шесть российских банков получат право работать с валютными счетами. Дело в том, что генеральная лицензия позволяет открывать именно неограниченное количество счетов за границей и работать с валютными счетами. Плюс - все операции с драгоценными металлами и со вкладами частных лиц. Соответственно, получится, что эти 5-6 банков получат монопольную позицию, с чем, естественно, нельзя согласиться. По сути, для крупнейших банков возникает возможность арбитража. То есть - предоставлять свои услуги за плату более мелким банкам для ведения их валютных счетов, что, на мой взгляд, экономически абсолютно неоправданно... Михаил Бернштам: В целом, это предложение по виду и деталям напоминает разумные банковские правила, принятые в мире. Но по содержанию - это чисто лоббистское предложение предоставить привилегии небольшому числу крупных банков, которые существуют за счет субсидий государства, которые связаны с крупными промышленными конгломератами. И такая монополизация уничтожает диверсификацию и увеличивает риск того, что эти банка фактически окажутся в положении "им все можно". Они смогут "брать" любые риски, а правительство окажется их заложником - ведь если они "упадут", то "упадет" и вся экономика, в очередной раз "погибнут" вклады, и правительство вынуждено будет "выкупать" их за счет бюджета, а Центральный банк вынужден будут печатать деньги... Это - чисто лоббистское предложение по созданию привилегий небольшой группы банков. Поэтому монополизация банковской деятельности в целом в "нездоровой" банковской системе - очень опасное явление. И риски этого предложения перекрывают те преимущества, которые будут получены благодаря "отсечению" мелких и неустойчивых банков. Сергей Сенинский: Последний вопрос в Москву. Опять-таки, если допустить, что предложения о 100-миллионном нормативе собственного капитала будет реализовано, не приведет ли это к закрытию многих региональных банков? Или так ставить вопрос нельзя? Андрей Иванов: Я думаю, что это не совсем правильная постановка вопроса. Мамут предлагает этот лимит для банков с генеральной лицензией. То есть обычные банковские операции в рублях будут доступны всем банкам - судя по той редакции, которая на сегодня предложена. Но это означает, что, если у вас есть, предположим, небольшая компания, которая находится в регионе и которая хочет экспортировать свою продукцию, она не сможет воспользоваться услугами своего регионального банка для таких операций. Либо этому региональному банку придется использовать еще одного посредника из этой "шестерки" банков, что, на мой взгляд, просто увеличивает стоимость таких операций. И позволяет крупнейшим банкам зарабатывать дополнительную прибыль без каких-либо экономических обоснований. Сергей Сенинский: Напомню, на вопросы программы отвечали - из Калифорнии - профессор Михаил Бернштам, научный сотрудник Гуверовского института Стэнфордского университета, и из Москвы - Андрей Иванов, аналитик инвестиционной компании "Тройка-Диалог". Обзор некоторых публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист". Он вышел в пятницу, 20 июля. С обзором вас познакомит Александра Финкельштейн. Александра Финкельштейн: "Появились признаки того, что нижняя точка падения уже проступает. Сегодня виды на будущее для американской экономики определенно представляются более обнадеживающими, чем всего шесть или девять месяцев назад". "Ответы на вопросы" главы Федеральной резервной системы Алана Гринспена - после его выступления в Конгрессе в минувшую среду - звучали оптимистичнее, чем сама речь, пишет "Экономист". С одной стороны, итоги 2 квартала, видимо, окажутся удручающими: объем американской экономики может и сократиться. Но у г-на Гринспена есть причины предполагать, что "дно" уже близко. В последние недели многие важнейшие показатели состояния экономики перестали снижаться, а некоторые из них даже пошли вверх. Они свидетельствуют, например, что для промышленного сектора появился "свет в конце туннеля", даже при том, что объем промышленного производства в США сокращается вот уже девять месяцев подряд. Индекс потребительского доверия повышается вот уже третий месяц. А темпы роста денежной массы превышают темпы роста экономики больше, чем за все время с 1983 года, что может означать увеличение спроса. Однако и эти обнадеживающие сигналы могут оказаться ложными. По словам Гринспена, риск спада всё ещё весьма велик, и потому не исключены новые снижения процентных ставок. Доверие потребителей может быть подорвано ростом безработицы, однако реальные доходы американцев - до конца года - почти наверняка вырастут - благодаря снижению налогов и ставок по ипотеке, заключает "Экономист". Если выбирать какую-то одну технологию, которая отражала бы дух недавнего бума, то это - компьютерные сети, пишет "Экономист". Интернет, Всемирная паутина, специальный язык программирования Java - все это было подчинено стремлению распределить задачи между несколькими компьютерами, часто - расположенными в разных местах. Эта новая модель представлялась более дешевой и гибкой - по сравнению с предыдущей моделью, базирующейся на одном, очень мощном, центральном компьютере. Но теперь, в условиях замедления темпов экономического роста, все может измениться. Уже многие аналитики констатируют вновь проявившийся интерес к прежним, "централизованным" сетям. Причин - несколько. Компании вынуждены сокращать расходы на информационные технологии. Сами коммуникации по старой схеме обходятся дешевле, прежде всего - из-за гигантской пропускной способности центральных устройств. Кроме того, отпадает необходимость размещать довольно мощные машины в непосредственной близости от пользователей. Как это ни странно, вновь проявившийся интерес - во многом - обязан программе, которая никогда бы без Интернета не появилась. Это - свободно распространяемая операционная система Linux, которую создают энтузиасты по всему миру. Корпорация IBM адаптировала эту систему для своих мощных компьютеров, которые теперь способны заменить собой целый парк серверов, являясь при этом и готовой базой данных. Еще два преимущества таких систем: во-первых, гигантские базовые компьютеры, в отличие от большого числа серверов, экономят не только место, но и электроэнергию, а также - требуют меньше обслуживающего персонала. Во-вторых, такие компьютеры очень надежны. Вслед за IBM их выпуском начинают заниматься и другие компании. А сама IBM, во многом - благодаря этим машинам, завершила очередной квартал с лучшими показателями, чем у конкурентов. Вернут ли себе новейшие базовые компьютеры ту долю рынка, которую они утратили в 80-ые годы? - Вероятно, нет. Просто уже появилось немало программ, предназначенных для разрозненных компьютеров, а другие - не работают с операционной системой Linux. Суперсовременные машины, создаваемые компаниями Hewlett-Packard или Sun Microsystems, также позволяют пользователям объединять множество отдельных серверов. Однако сама по себе комбинация универсального компьютера с открытой операционной системой Linux ясно дает понять, что децентрализованная модель - может и не стать доминирующей, как когда-то предсказывали её энтузиасты, заключает "Экономист". Сергей Сенинский: Александра Финкельштейн познакомила вас с обзором некоторых публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист", который вышел в пятницу, 20 июля. В США отрасли так называемой "новой экономики" или новейших технологий переживают сегодня, пожалуй, самый глубокий спад - по сравнению с другими, более традиционными. Но если обратится к новой истории и американской, и мировой экономики, то выяснится, что подобное - случалось уже не раз. Историю первых компаний и телеграфа, и железных дорог, и автомобильной промышленности - во многом повторяют сегодня компании интернет-технологий, оптической и мобильной связи, и многие другие, составляющие сектор современных телекоммуникаций. Об этом - специальный очерк нашего корреспондента в Нью-Йорке Владимира Морозова, который мы назвали "Созидательное разрушение": Владимир Морозов: Только за последние полгода в американской индустрии телекоммуникаций было ликвидировано свыше 100 тысяч рабочих мест. Компании, одна за другой, объявляют о банкротстве. Например, еще недавно весьма преуспевавшая корпорация Level 3 Communications сокращает четверть своего персонала, чтобы сократить издержки: долги компании составляют 8 миллиардов долларов. Не лучше положение у корпорации 360networks и многих других. Их судьбы во многом похожи. Например, и Level 3 Communications, и 360networks были созданы в конце 90-х годов - на гребне бума инвестиций в отрасли новейших технологий. Им оказались доступны огромные банковские кредиты, которые компании использовали для стремительного расширения своих телекоммуникационных сетей, ориентируясь на прогнозы о том, что спрос на сетевые услуги уже в ближайшие годы многократно возрастет. Они прокладывали оптоволоконные кабели под землей и под водой, через пустыни, тундру и океаны: всего 39 миллионов миль кабеля общей стоимостью 90 миллиардов долларов! Но сегодня вся эта огромная сеть используется ... только на 5%!.. Как это могло случиться? Говорит Дэвид Хакфилдер, научный сотрудник расположенного в штате Нью-Джерси Центра истории информатики и электронных технологий: Дэвид Хакфилдер: Это нормальный исторический цикл, по которому обычно развиваются отрасли, связанные с новыми технологиями. Полтора века назад такая же история произошла с предтечей нынешнего Интернета - телеграфом. В первые несколько лет - после того, как Самуэль Морзе, один из создателей телеграфа, получил патент на специальную кодировку, получившую название "азбуки Морзе" - в начале в 40-ых годов 19-го века телеграф в США развивался очень медленно. Лишь позже, когда осознали его широчайшие возможности, сразу сотни фирм взялись за новое дело. Часто телеграфные линии между двумя американскими городами прокладывали - одновременно - несколько компаний. В 50-ые годы IXX века в стране действовали сотни телеграфных компаний-конкурентов, большинство их которых потом разорились. Но, как известно, сам-то телеграф это пережил!.. Подобный процесс происходил и в американской автомобильной индустрии. К 1908 году, когда Генри Форд начал конвейерное производство знаменитой "модели Т", этой отрасли в США едва исполнилось 10 лет. В отличие от Германии или Франции, где она зарождалась. Но за эти 10 лет выпускать автомобили попытались 515 американских компаний, половина из которых уже успела разориться. Лидировали тогда Hudson Motor Company и Duryea Manufacturing Company. Кто сегодня о них помнит? - Разве что специалисты по истории автомобилестроения... В 30-ые годы в США осталось лишь 8 автомобильных компаний. А после Второй мировой войны - только 4. Кроме всем известных гигантов - General Motors, Chrysler и Ford, существовала еще и American Motors, которую позже купил Chrysler. Владимир Морозов: Этот перечень можно продолжить. Подобный цикл развития прошли в свое время и американские железные дороги. С 1860 по 1890 год инвесторы вложили баснословные по тем временам средства - 9 миллиардов долларов - в развитие железных дорог в США. В результате всего за три десятилетия протяженность путей увеличилась в стране с 30 тысяч миль до 200. И тут выяснилось, что такого количество железных дорог стране - тогда - просто не было нужно! Строителей и инвесторов подвел их собственный энтузиазм. Началась жесточайшая конкуренция, которая, впрочем, пошла на пользу потребителям - пассажирам и перевозчикам грузов - тарифы значительно снизились. Но уже к 1895 году обанкротились 169 американских железнодорожных компаний, которые владели 20% всех железнодорожных путей в стране. Тему продолжает Мэрибел Долинов, аналитик расположенной в штате Массачусетс консультационной компании IDC: Мэрибел Долинов: Если какая-то отрасль быстро развивается, то люди начинают вкладывать в неё все больше средств. Так уже было неоднократно. Единственное отличие нынешнего цикла от предыдущих заключается в том, что в последние 5-6 лет в отрасли новейших технологий - Интернет и оптоволоконные сети - было вложено гораздо больше средств, и в этом участвовало гораздо больше людей. Конечно, немало экономистов и финансистов предупреждали, что не следует столь безоглядно вкладывать средства в эти отрасли , что вряд ли стоит создавать десятки компаний, которые занимаются одним и тем же делом. Однако ажиотаж был столь велик, что этих предупреждений никто не слушал. В условиях свободного рынка действует принцип Дарвина - выживают наиболее приспособленные компании. Бизнес - продолжается. Со временем все сбалансируется... Владимир Морозов: Но пока все сбалансируется, убытки подсчитывают не только крупные корпорации, но и миллионы акционеров, которые купили акции компаний так называемой "новой экономики". Когда человек теряет деньги, ему не легче от того, что теоретики, мол, давно все объяснили. Известнейший американский экономист австрийского происхождения Йозеф Шумпетер еще в конце 30-ых годов прошлого века назвал эту цикличность взлетов и падений - creative destruction или "созидательное разрушение". Но характерно ли оно - в равной степени - для всех развитых стран? Наш следующий собеседник - Дэниэл Гросс, нью-йоркский журналист и писатель, сотрудник частной исследовательской организации New America Foundation: Дэниэл Гросс: Ни у одной страны, в том числе - у США, нет, разумеется, монополии на передовые идеи в технологии или бизнесе. Многие из них возникли, кстати, отнюдь не в США, а в Европе или Японии. Даже автомобильная промышленность, которую многие почему-то считают американским приоритетом, зародилась не в США, а в Германии и во Франции - в конце XIX века. Америка вышла вперед позже... Дело в том, что особенности американского рынка труда и капитала позволяют новым компаниям и отраслям скорее привлекать инвестиции и - соответственно - развиваться быстрее, чем их конкуренты в Европе или Азии. Владимир Морозов: Но, г-н Гросс, в Европе тоже - свободный рынок.. Дэниэл Гросс: Да, там тоже - свободный рынок, но при этом гораздо сильнее выражены социалистические тенденции. В США, например, никогда не было сильной социалистической или лейбористской партии, которые периодически приходят к власти в Великобритании или во Франции. Исторически в разных странах сложились свои модели управления и свои типы свободного рынка. Что я имею в виду? Например, правительство США не владеет какими-либо компаниями. А в той же Франции или Германии правительства, по сути, контролируют, скажем, отрасль телекоммуникаций, что замедляет ее развитие, так как препятствует становлению в ней конкуренции. Кроме того, например, во Франции гораздо сложнее, чем в Соединенных Штатах начать новый бизнес вообще. Там действует огромное количество разного рода инструкций, ограничений. Как результат - сложнее найти средства на открытие бизнеса. И получается, что все новое - и в бизнесе, и в технологии - быстрее внедряется в Америке. Владимир Морозов: В качестве компенсации Европа - вроде - могла бы чувствовать себя более застрахованной от того, что называется creative destruction, "созидательное разрушение". Но и здесь положение меняется. Недавно крупнейший в мире производитель мобильных телефонов - финская корпорация Nokia - последней из ведущих компаний этой отрасли - объявила о замедлении темпов роста продаж, после чего акции компании подешевели сразу почти на 20%. И подобных примеров немало. Продолжает Дэниэл Гросс, нью-йоркский журналист и писатель, сотрудник частной исследовательской организации New America Foundation: Дэниэл Гросс: Процесс глобализации сделал Европу более уязвимой. Поясню свою мысль. Например, каждая европейская страна имеет свою национальную авиакомпанию. В Бельгии это Sabena, в Швейцарии - Swissair, во Франции - Air France, в Испании - Iberia. Некоторые из этих компаний пользуются мощной правительственной поддержкой и разного рода льготами, а некоторые - и вовсе принадлежат правительству страны. Но сегодня не только идет непрерывный процесс устранения торговых барьеров, но и люди все больше путешествуют. Поэтому создаются все новые авиакомпании, которые могут конкурировать с традиционными, предлагая более дешёвые билеты. И правительствам становится все труднее субсидировать эту отрасль. В результате в ней стимулируются и процесс консолидации, и банкротства неконкурентоспособных компаний. Вообще, всякий раз, когда устраняются торговые барьеры, когда усиливается обмен теми или иными товарами, неизбежно возникает тот самый процесс "созидательного разрушения" - creative destruction. Просто в Западной Европе он развивается не так быстро, как в Соединенных Штатах. Кстати, частью creative destruction является и нынешняя ситуация с корпорацией Microsoft. После ряда судебных процессов она была вынуждена разрешить компьютерным компаниям добавлять в программное обеспечение новых компьютеров, имеющих операционную систему Windows, некоторые программные продукты других компаний. А это создает более благоприятную среду для конкуренции. Владимир Морозов: В завершение разговора о "созидательном разрушении" вернемся в начало - к той отрасли промышленности, к которой - так или иначе - имеют отношение почти все американцы. На заре автомобильной истории США закрылось 99% автомобильных компаний. Но это отнюдь не означало крушения отрасли. Наоборот, её влияние на жизнь американцев только начиналось. Точно так же закрытие многих интернет-компаний или тех, которые создавали оптоволоконные сети, вовсе не означает закат эры Интернета. Просто его проникновение во всё новые сферы деятельности человека происходит медленнее, чем предполагали еще год назад. И, как это уже неоднократно бывало раньше, многие компании не доживут до того будущего, когда другие будут пожинать плоды развития отрасли, в которой они были пионерами. Принцип "созидательного разрушения" продолжает действовать... Сергей Сенинский: Владимир Морозов, наш корреспондент в Нью-Йорке. Объединение энергетических систем России и Украины, одобренное в начале февраля этого года президентами двух стран, откладывалось уже несколько раз. Причем в Киеве все чаще поговаривают, что теперь, мол, - навсегда. Рассказывает наш киевский корреспондент Сергей Киселев: Сергей Киселев: Ленинский тезис о том, что "прежде, чем объединиться, нужно размежеваться" - в российско-украинских энергетических отношениях пока сработал лишь в последней своей части. Когда в феврале нынешнего года во время встречи в Днепропетровске президенты Леонид Кучма и Владимир Путин договорились об объединении энергосистем двух стран, в Киеве к подписанному энергетическому меморандуму отнеслись неоднозначно. Скажем, председатель парламентского Комитета по топливно-энергетическому комплексу Александр Гудыма резко заявил тогда в интервью радио "Свобода", что российско-украинский документ "ставит под угрозу энергетическую национальную безопасности Украины", поскольку возобновление параллельной работы энергосистемы Украины и России приведет к накоплению долгов за российскую электроэнергию. Тем более, что кое-кто в Украине начнет воровать эту электроэнергию, как сейчас ворует российский газ. Как бы там ни было, но намеченное на 1 марта объединение российской и украинской энергосистем откладывалось. Сначала сроки передвинули на начало апреля, затем разговор пошел о мае. В начале июля первый вице-премьер Украины Олег Дубина, комментируя итоги переговоров в Москве с вице-премьером России Виктором Христенко, заявил, что стороны договорились о восстановлении параллельной работы энергосистем двух стран с 1 августа. И, наконец, после визита 5 июля в Киев делегации РАО "ЕЭС России" стало очевидно, что переговоры зашли в тупик. Говорит бывший министр экономики Украины, народный депутат Виктор Суслов: Виктор Суслов: Я всегда был сторонником объединения энергосистем и считаю, что это в интересах как Украины, так и России. Для Украины - это способность поддерживать постоянную частоту тока, исключить веерные отключения электроэнергии. Для России - это возможность транзита электроэнергии по украинским энергосетям в Восточную Европу, в Западную Европу. И если объединение не состоялось, значит, приходится констатировать крах не только экономически выгодного для обеих сторон проекта, но, очевидно, и наличие определенных политических противоречий, которые еще остаются на высоком уровне. Другими причинами объяснить то, что этот проект не реализован, я не могу сегодня. Сергей Киселев: Виктор Суслов, бывший министр экономики, народный депутат Украины. Свою версию, почему проект до сих пор не реализован, предлагает заведующий отделом экономики газеты "Киевские Ведомости" Михаил Кухар: Михаил Кухар: Собственно, объединение украинской и российской энергосистем не состоится уже никогда. На то есть совершенно объективные бизнес-причины. Украинская энергетика устроена очень своеобразным образом: все, что находится по правую сторону от Днепра, то есть ближе к России, к востоку, образует как бы один "энергоостров". И Западная Украина образует собой другой "энергоостров". В восточной Украине существует традиционный дефицит электроэнергии, который во времена СССР, по умолчанию, восполнялся за счет поставок с атомных станций, расположенных теперь на территории Российской Федерации. На Западной Украине наоборот, мощности избыточны, и существовал традиционный экспорт некоторого количества электроэнергии в братские страны СЭВ. Сегодня Украина вынуждена, правдами или неправдами, "объединяться" с Россией, чтобы дополучать недостающую электроэнергию для Востока. Россия, с другой стороны, заинтересована в том, чтобы экспортировать свою электроэнергию на Запад. Сделать это можно следующим путем: мы вам поставляем на Восток, а вы свои избыточные мощности, мол, экспортируйте на Запад, но это уже будет считаться экспорт не украинской, а российской электроэнергии. .... Представьте себе, сколь велико будет сопротивление западно-украинского энергетического лобби объединению энергосистем, если таковое объединение будет означать для этих людей конец их бизнеса!.. Сергей Киселев: Михаил Кухар, заведующий отделом экономики газеты "Киевские Ведомости". Еще одно обстоятельство, препятствующее объединению двух энергосистем, - необходимость вкладывать в этот проект деньги. А поскольку в Киеве, не без основания, полагают, что - во всяком случае, до наступления зимних холодов - Россия, которая стремится экспортировать свою электроэнергию в Европу, является, так сказать, более заинтересованной стороной, то и думать о деньгах не спешат... Говорит председатель Специальной комиссии Верховной Рады Украины Александр Рябченко: Александр Рябченко: Украине выгодно взаимодействие с российской энергосистемой... Россия - большая страна и можно ночью "перекачивать" электроэнергию... Россия, конечно, хотела бы продавать свою дешевую электроэнергию на украинском рынке и транспортировать ее через Украину в Европу. Но я не вижу чисто технической возможности вот так просто взять и решить, где, как, какими техническими средствами, чтобы российская электроэнергия транспортировалась через Украину в Европу. Поэтому, думаю, что делегации, они сталкиваются с многочисленными техническими трудностями, требующими значительных денежных средств. И ни одна из сторон не собирается это делать... Сергей Киселев: Александр Рябченко, председатель Специальной комиссии Верховной Рады Украины. Впрочем, как заявил недавно в Москве представитель РАО "ЕЭС России", в случае возобновления параллельной работы энергосистем России и Украины именно российской стороне придется взять на себя дополнительные затраты на поддержание нормальной частоты тока в объединенной энергосистеме, причем она, Россия, к этому готова. Но - лишь в том случае, если Киев снимет ограничения на коммерческие поставки и транзит электроэнергии через территорию Украины. Киев пока отмалчивается. Эксперты напоминают: Украина сейчас ведет серьезные переговоры об объединении энергосистем с... Польшей! Еще до переговоров в начале июля в Москве первый вице-премьер Украины Олег Дубина - в конце июня - провел переговоры в Киеве с вице-премьером Польши Янушем Штайнхоффом. Стороны обсудили возможность объединения энергосистем Украины и Польши, а также вопросы производства, транспортировки и обмена электроэнергией. В частности - сотрудничество двух стран по подключению украинской энергосистемы к центрально-европейской системе CENTREL, в которую объединены энергосистемы Польши, Венгрии, Чехии и Словакии, и которая работает в параллельном режиме с подобной западноевропейской энергосистемой. Речь во время переговоров шла также о строительстве украинско-польской линии электропередачи Хмельницкая АЭС-Жешув, которая позволила бы Киеву увеличить экспорт своей электроэнергии в Польшу. Вновь слово - заведующему отделом экономики газеты "Киевские Ведомости" Михаилу Кухару: Михаил Кухар: Польша предпринимает активные шаги, чтобы включить регион Западной Украины в единую энергосистему Прибалтики, Польши, и еще пары стран Восточной Европы. Конечно, для Украины это более выгодно, поскольку, как известно, Германия давно не строит атомных станций, она активно лоббирует вывод из эксплуатации всех атомных станций, которые находятся вокруг нее... Поэтому развитие атомной энергетики на Западной Украине с дальнейшим экспортом ее для Восточной Европы - это был бы очень интересный и перспективный бизнес-план. И это как служило бы той же цели, то есть повышению уровня надежности украинской энергосистемы, поскольку быть соединенным с кем-то всегда стратегически выгодно, так как повышает общую безопасность всей системы. Сергей Киселев: Как теперь говорят в Киеве, когда состоятся следующие "энергетические" переговоры с Польшей - представить нетрудно, а вот когда следующие с Россией - гораздо труднее... Сергей Сенинский: Сергей Киселев, наш корреспондент в Киеве. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
