Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[29-01-01]
Континент ЕвропаГлобальные прогнозы на XXI векВедущая Елена КоломийченкоПрограмму ведет Виктор Резунков. В ней участвуют: профессор кафедры мировой политики факультета международных отношений Петербургского государственного университета Наталья Васильева; профессор Будапештского университета экономики Михаль Симаи; историк Валерий Островский; руководитель Центра по разработке комплексных экономических программ "Модернизация" Евгений Гильбо; профессор Международного центра стратегических исследований имени Маршалла, расположенного в городе Гармиш-Партенкирхен в Германии Александр Гарин. Виктор Резунков: На рубеже ХХ - ХХI веков европейские ученые, как и год назад, вновь попытались найти ответы на вопросы, которые волнуют мировую общественность, прежде всего, определить сценарий, по которому будет развиваться наш мир, станет ли он однополярным, определенным всемогуществом США, или у этой страны возникнут глобально-значимые конкуренты в лице поднимающегося Китая или ЕС, и мир станет двуполярным? Или в мире возникнет ситуация, когда станет возможным существование 6 или 7 цивилизаций, утвердивших себя в качестве самостоятельных центров мирового развития? А может быть, в XXI веке реализуется схема многополярного мира, когда собственными зонами влияния будут окружены такие страны как Китай, Германия, Россия, Индия и другие. Эти 4 глобальных сценария, по одному из которых будет развиваться наше будущее, вызвали жесткие споры ученых. Слово историку из Санкт-Петербурга Валерию Островскому: Валерий Островский: Нужно отделять, мне кажется, реальность от политических желаний. Скажем, идея биполярного мира была политическим желанием, но ирреальностью, а идея многополярного мира пока что является скорее политическим желанием. Если взять Россию, то наиболее рьяно эту идею отстаивал господин Примаков. Но когда Примаков предложил заключить стратегический союз Индии, Китая и России, то все поняли, что, во-первых, идея нереализуема изначально, и в таком варианте многополярный мир совершенно нереален. Таким образом, реальность гораздо сложнее, чем желания политиков. Я когда-то много лет назад прочитал и запомнил высказывание Генри Киссинджера - наверное, одного из умнейших людей ХХ века. Он сказал так: "Да, в конце концов, в мире останется одна империя -американская, но и эта империя когда-нибудь падет. Все империи разрушаются, и точно так же лет через 400-500 разрушится американская, - Киссинджер, правда, добавил одно. - Но я никогда не буду работать на падение американской империи". Поэтому мне кажется, что процесс очень сложный и главное, что надо понять: XXI век, который сейчас начинается, будет означать конец идеологий и торжество ценностей. Виктор Резунков: Историк Валерий Островский исходит из достаточно распространенного мнения о том, что сейчас вполне можно считать, что в мире уже создана однополярная система. Так ли это? Слово профессору Александру Гарину: Александр Гарин: Я бы позволил себе, прежде всего, не согласиться с тем, что сегодня мы живем в однополярном мире - просто я понимаю, что это вопрос определения термина: что означает "однополярный мир"? Но я хочу пояснить, почему я склонен к третьему варианту - к тому, что в XXI веке мы будем жить в мозаичном мире. Когда мы говорим об этой проблеме, то мы находимся в ситуации спектра, где между локальными маленькими цивилизациями фрагментацией, полной абсолютной мозаичностью и между полным универсализмом какого-то политического моделирования существует масса вариантов. Почему я не согласен с тем, что мы живем в "Пакс Американа", то есть, однополярном мире - потому что, на мой взгляд, американская политика наталкивается на существенные ограничения. Мы привыкли видеть двуполярный мир в смысле диктата двух больших систем во время "холодной войны", а сегодня одна из них исчезла, и такое впечатление, что вторая осталась. Но я бы оспорил любые утверждения о том, что "Америка диктует НАТО, поэтому союз НАТО вошел в Косово" и так далее. Как мне кажется, такого рода утверждения далеки от действительности. Если мы посмотрим на принятие решения, то это, на мой взгляд, не так. А что будет в будущем - на мой взгляд, мы видим глобальную координацию, ситуацию глобализации, о которой все сегодня говорят, и такое, противоречивое движение. С одной стороны, доминирующие державы - Европа, США, стараются дать миру правила игры. Но правила игры, по которым должны все играть, предполагают одновременно самоограничение. Скажем, использование силы в международной торговле - то, о чем в свое время писал Ленин - "империализм, как высшая стадия капитализма" - сначала входим в колонию, потом делаем из нее рынок и диктуем свои условия - это прямо противоположно тому, что мы видим в глобализации. Виктор Резунков: Петербургский политолог Евгений Гильбо отмечает одну особенность, которая, по его мнению, сейчас присуща европейским ученым, определяющим концепцию развития мирового общества: Евгений Гильбо: Мир остается однополярным, и, в общем-то, бросить вызов постиндустриальному блоку у нас вряд ли сегодня кто-то может. Будет ли это индустриальный Китай, будет ли это постиндустриальная Россия.... Но, тем не менее, может возникнуть совершенно другая проблема. На Западе в последнее время исчезло понимание той глубокой вещи, которая на протяжении почти всего ХХ века на Западе же очень интенсивно обсуждалась. Это - проблема несовместимости культурных кругов. Есть экстремистские теории типа классической теории Освальда Шпенглера, который утверждал, что культурные круги вообще несводимы и понять друг друга никогда не смогут, и вынуждены замкнуто развиваться, вариться в собственном соку. Есть и более либеральная и, как мне кажется, адекватная теория Тойнбе, который, выделяя те же самые культурные круги, утверждает, что они способны к взаимодействию и определенному взаимопроникновению, но там где это не касается ядер культуры. То есть, в том, что касается обширной культурной периферии. На уровне этой культурной периферии взаимодействие плодотворно, в том числе и взаимослияние, и усвоение преимуществ, которые дает такая культура. Но в тот момент, когда возникает столкновение с ядром, возникает так называемый фундаментализм. Он возникает в любой культуре именно в этот момент. И этот фундаментализм приводит к возникновению встречной агрессии, которую бывает очень трудно понять и предсказать из других соображений и, соответственно, адекватно на нее реагировать. Атака, которая пошла в 90-е годы, с конца 80-х, связанная с теориями "конца истории" Фукуямы и так далее, она привела к тому, что как бы либеральная геополитическая цель оказалась недостижима либеральными средствами. Там, где ее пытаются проводить, приходится прибегать к нелиберальным средствам, а если оставаться в либеральных рамках, то возникает тупик. Здесь без расширения фундаментального контекста, без расширения понимания политиками сути фундаментальных кругов, без перехода к более адекватной политике мир обречен на то, что за пределами Запада будут очень сильно нарастать антизападные настроения, переходящие в фундаментализм. Мы это видим не только, скажем, в мусульманском мире, о чем говорят все, но мы видим это и в России, и увидим в ближайшее время в Китае. Мы наблюдаем это все время - в последние годы, именно в 90-е, в Юго-Восточной Азии, и, в общем, это очень большая проблема. Виктор Резунков: Еще одним вопросом, который стал предметом широкой дискуссии европейских ученых, определяющих мировое развитие в XXI веке, стал вопрос о возможном создании мирового правительства. По мнению некоторых из них, например, президента Российской Академии прогнозирования профессора Игоря Бестужева - Лада, совсем не исключен вариант, в соответствии с которым Генеральная Ассамблея ООН могла бы в будущем сыграть роль мирового парламента, Совет Безопасности ООН - мирового министерства юстиции, обороны, внутренних и иностранных дел вместе взятых, ЮНЕСКО - роль мирового министерства образования, науки и культуры, ВОЗ - министерства здравоохранения, а Международный суд в Гааге - роль высшего мирового суда. Насколько возможен такой вариант? Слово профессору Наталье Васильевой: Наталья Васильева: ООН, которая как бы курирует все организации, названные вами - и ВОЗ, и другие - эта организация сейчас, конечно, переживает кризис. И мне думается, что этот кризис во многом определен опять же тем, что она была создана 50 лет назад - в эпоху, когда существовали именно индустриально развитые государства, когда существовали три мира, и были как бы совершенно иные задачи, которые стояли перед человечеством. На данном этапе мне представляется, что возможно создание некоего мирового правительства, но в этой связи огромную роль в этом правительстве, скажем так, должны будут играть не только государства, но и все другие действующие лица международных отношений, которые в последнее десятилетие активно о себе заявили. Ведь ООН - это организация государств. И так же и все остальные - они финансируются и содержатся как бы государствами. А сейчас мне думается, если говорить о мировом правительстве, то это скорее даже идея сотрудничества разных организаций. Сотрудничества государств наряду с международными организациями и, прежде всего, неправительственными. Просто-напросто, скажем, транснациональные корпорации - немаловажное обстоятельство современной экономической и политической жизни, и вот от координации действий собственно и будет зависеть управление миром. Вопрос в том, что вот именно как "мировое правительство - президент", и так далее - я думаю, скорее, это будет некий координационный совет или что-то в этом роде. Но то, что подобного рода системы управления крайне необходимы - это бесспорно. Потому что мы как-то не задумываемся над этим, но впервые мы буквально свидетели того, что появились в полном смысле этого слова глобальные проблемы. И если все вместе - все те, кто так или иначе имеет нити управления миром, не соединятся в каких-то своих усилиях, будь-то клубная система или система ООН...Здесь не суть важно название, но я думаю, что здесь должен быть именно такой многообразный состав участников. Именно потому, что сейчас слишком многообразен состав тех, кто влияет на судьбы мира. Виктор Резунков: Иного мнения придерживается профессор Института экономики в Будапеште Михаль Симаи: Михаль Симаи: Я думаю, что эта идея была очень популярна, прежде всего, в Америке прошлого века, начала прошлого века - были такие "глобальные федералисты". И идеи этого мирового правительства вернулись, когда были созданы объединения наций и возникали глобальные проблемы. Но, по моему мнению, глобальное правительство - это не реальная возможность. Что реальность - так это развитие международных организаций, реформа Объединенных наций, развитие разных форм региональных организаций. Но для будущей мировой политики, особенно в ближайшие 30-40 лет, мировое правительство не будет реальностью. Но если произойдет какая-то глобальная трагедия в области окружающей среды или мировой политики, то это может влиять на развитие другого направления. Но если нынешние реальности коренным образом не изменятся - тогда глобальное правительство реально невозможно. Будут силы, особенно в рамках негосударственных организаций, которые будут пропагандировать такие идеи, но государства, являющиеся сейчас самыми главными политическими силами мира, не готовы на это. Виктор Резунков: С профессором Михалем Симаи не согласен Евгений Гильбо, прогноз которого выглядит достаточно пессимистично: Евгений Гильбо: На сегодняшний день, скорее всего, как мне кажется, тенденцией будет даже меньшее международное взаимодействие, чем то, которое было в конце прошлого века. Весь XXI век - ну, не весь, я не буду, конечно, говорить за весь, но за первую треть можно прогнозировать, будет ослабевать действие этих институтов. Для этого есть объективные предпосылки. На сегодняшний день, скажем, приход к власти в США республиканской администрации будет связан с очень интересной сменой вех в политике, в том числе и международной. Дело в том, что Демократическая партия в значительной степени опиралась на диаспоры, и она в этом плане во внешней политике была зависима от диаспор. То есть, в международной политике США было не так много национальных интересов, но зато очень много интересов диаспор, фактически, политика в отношении каждой из стран определялась диаспорой представителей этой страны в США, ее представлениями, часто не до конца адекватными тем интересам, которые есть в самой стране. Эта политика была достаточно идеалистична и наносила достаточно серьезный ущерб интересам США. И это, в общем, предъявлялось в Конгрессе Клинтону и было предметом обсуждения во время всей этой избирательной кампании, и на сегодняшний день приход этой вот новой республиканской администрации как раз вот ознаменовался тем, что президент сразу сказал, что он будет вести совершенно другую политику, что он будет опираться только на национальные интересы. Действительно, если мы посмотрим на его электорат, его социальную базу, то это, собственно говоря, белое американское большинство. То есть, грубо говоря, "те, кто работает в Америке". И влияние элит, на самом деле, значительно уменьшается. Он уже будет с ними взаимодействовать, как с чем-то внешним по отношению к своей администрации, а не как с чем-то интегрированным в представлении о стране, как это было у прошлой администрации. Поэтому, конечно, и интерес к международным институтам будет гораздо меньше. Виктор Резунков: С концепцией деконсолидации международных сил категорически не согласен профессор Александр Гарин: Александр Гарин: Мы поняли в результате многочисленного тоталитарного опыта, что универсальные ценности становятся реальными только в силу свободного принятия людей. Вот это свободное принятие универсализма - это делается через парламенты, через представительства. С другой стороны, международные организации, универсальные, они, конечно, поневоле уходят от национальных парламентов. То есть, покинуть вообще сферу представительства - это значит перестать играть в ту игру, которая необходима. Мы поняли в результате тоталитаризмов, что нужно с уважением относиться к свободе. Поэтому полностью универсальное правительство, правящее сверху вниз, невозможно иметь, игнорируя национальные парламенты. Теперь: супернациональный парламент представить себе практически невозможно - это нереализуемо технически. Следовательно, мы будем иметь сочетание всех этих моментов - многослойные картины. Что-то у нас будет и от универсального правительства. То есть, такого конгломерата людей, универсального кабинета не будет - это, на мой взгляд, невозможно. Но что будет: у нас все больше и больше будет развиваться международный закон... Я думаю, что в XXI веке мы будем наблюдать, что за законом будут стоять разные миротворческие силы, многонациональные полицейские силы, и такие организации как НАТО... По этому подобию можно придумать много организаций, с мандатом ООН, конечно, и они будут представлять собой аналог международной полиции, то есть освобождать национальные правительства от таких вещей. И все, что можно свести к технологии, как полицию - взять, поймать, арестовать, судить - вот эти функции международного правительства, мне кажется, будут реализованы. Виктор Резунков: Несколько лет назад группа ученых и экспертов ООН объявила о том, что сырья и ресурсов для относительно благополучной жизни населения хватит лишь для одного миллиарда человек. Учитывая тот факт, что к концу 2001-го года на Земле будут проживать более 8 миллиардов, ученые выразили обеспокоенность возможными глобальными конфликтами в XXI веке, которые будут возникать именно в борьбе обездоленных за свое существование. Западные специалисты утверждают, что удержать в узде 7 миллиардов населения Земли практически невозможно - "голодные съедят сытых вместе с ядерным оружием". На рубеже веков дискуссия вокруг концепции "золотого миллиарда" вспыхнула с новой силой. Что думают об этом ученые сегодня? Слово петербургскому историку Валерию Островскому: Валерий Островский: Я здесь не пессимист, не оптимист, но я полагаю, что предыдущие 2 тысячи лет дают определенную надежду на то, что в следующую, по крайней мере, тысячу лет ситуация будет не столь драматичной. Мы очень часто прогнозируем сегодняшний день на послезавтрашний, не представляя, что могут быть какие-то серьезные изменения. В 1850-м году Французская Академия составила прогноз развития города Парижа на 100 лет - к 1950-му году. Этот прогноз сбылся во многом за одним исключением: французские академики считали, что главными проблемами для Парижа будут транспортные, потому что увеличится население, и, следовательно, главной транспортной проблемой будет уборка конского навоза - они не представляли, что будут другие виды транспорта. Мне кажется, что когда мы прогнозируем на другие столетия и так далее, мы постоянно имеем дело с этим конским навозом, а жизнь - она богаче и мудрее, чем любые прогнозисты. Виктор Резунков: А вот мнение политолога Евгения Гильбо: Евгений Гильбо: Эта концепция не сегодня родилась. В свое время - еще в XVIII веке - ее выдвинул Том Роберт Мальтус, но на самом деле она не учитывает одну вещь: то, что понятие о том, что есть ресурсы, определяется не природой, не объективными условиями, а суммой технологий, которые есть в обществе. Скажем, в XVIII веке нефть нельзя было признать ресурсом, сейчас - можно, лет через сто она тоже не будет особо интересным ресурсом. Что касается природного газа - объясните в XIX веке, что природный газ - важный ресурс... Вопрос вот в чем: та сумма технологий, которые есть в рамках того или иного государства, культурного круга и так далее - способна ли она обеспечивать такой размер населения? В постиндустриальной экономике способна. На самом деле, рост постиндустриальной составляющей в сельском хозяйстве за последние 40 лет позволил увеличить урожайность сельхозкультур втрое - это огромный шаг, который позволил не только накормить Запад, но и сделать его главным экспортером зерна для остального мира Виктор Резунков: А по мнению венгерского ученого Михаля Симаи в последнее время наметилась другая тенденция - сокращение численности населения Земли: Михаль Симаи: Были такие вопросы: как много людей может жить в этом мире? Был такой русский ученый, который, по-моему, в 60-х годах опубликовал интересную книжку о том, сколько людей может существовать в мире. Он предполагал: если все силы мира будут служить человечеству и других форм жизни не будут, то на земле могут жить около 50 миллиардов людей. Но это, наверное, не реальная возможность. Один миллиард - тоже нереально. Население мира уже более 6 миллиардов. К середине столетия будет около 10. А в начале 50-х годов XXI века начнется уменьшение численности населения мира, и будет развиваться этот новый цикл демографии. До конца XXI века, может быть, численность населения мира уменьшиться до 8-9 миллиардов людей, а в следующем - XXII-м - веке стабилизируется на уровне в 6-7 миллиардов. Эти может, конечно, измениться. Могут быть некоторые эпидемии... Некоторые люди из этого "золотого миллиарда" могут сказать: "Пусть людей в третьем мире становиться меньше и не надо им помогать", - но это очень негуманистические предложения, и есть люди, которые думают так, думают, что один "золотой миллиард" будет жить в нынешних промышленно развитых странах, но я думаю, что это абсолютно нереальная перспектива. Виктор Резунков: Даже если принять во внимание тенденцию сокращения численности населения Земли, о которой говорил венгерский профессор Михаль Симаи, в последние годы можно четко определить стратегические направляющие политики развитых государств, в отношении стран "третьего мира", в которой учитываются складывающаяся демографическая ситуация. Слово профессору Александру Гарину: Александр Гарин: Что мы видим теперь на международной сцене? Вы правы: мы видим бедных, мы видим богатых, но одновременно богатые в системе глобализации предлагают правила игры для бедных, и даже, как МВФ дают бедным деньги при одном условии: мы хотим, чтобы вы построили просвещенное государство. Вот, мы вам поможем. Просвещенное государство - значит, государство не коррумпированное, с хорошей бюрократией и так далее. Это - задача, перед которой стоят сейчас страны бывшего "третьего мира". Почему я говорю бывшего? Потому что некоторым удалось - странам - "азиатским тиграм". Посмотрите, как они рванули вперед - что мы видим там с демографией? Типичную картину. Поэтому это и делается путем непрямого навязывания правил игры, основанных на том, что нужно построить хорошие государства - тогда в них будут инвестиции... Вот это - глобализация, которая идет от Запада. И вот этим путем, надеюсь, в XXI веке мы придем к тому что и страны Африки, проблемные страны, как мы их называем сегодня, сумеют все-таки справиться с этой проблемой, и построить некоррумпированные просвещенные государства, а следовательно, и демография их пойдет обычным путем. И таким вот косвенным путем можно справиться с демографической проблемой и с бунтом огромного голодного меньшинства, как было в средние века, когда ходили армии нищих, которых останавливали только крепостные стены городов, внутри которых были свои нищие, но привилегированные нищие... Только так можно выйти из этой глобальной социальной проблемы, и я думаю, что мы на этом пути. Виктор Резунков: В свете таких прогнозов развития мировой цивилизации в XXI веке я не мог не задать участникам нашей передачи вопроса о том, что может ожидать Россию в грядущем веке. Слово руководителю Петербургского Центра по разработке комплексных экономических программ "Модернизация" Евгению Гильбо: Евгений Гильбо: Прежде всего, надо констатировать, что Россия 90-е годы прошлого века потратила не просто зря, а самоубийственно. Уже в 80-е годы ясно выявилась исчерпанность индустриальной цивилизации и той модели, с которой Россия вписывалась в индустриальную цивилизацию -она уже стала неадекватна новым экономическим условиям. Надо было строить другую модель. А вместо того, чтобы осознать это, чтобы понять, каким должно быть постиндустриальное общество - вместо этого начали действовать по каким-то совершенно странным мифам. Возник миф вот об этой, собственно, "рыночной экономике". Что такое "рыночная экономика" - у нас совершенно не понимали. В принципе, любая экономика рыночная. Вопрос заключается в том, какие в рамках рынка существуют институции, институциональная среда, и вот этот вопрос поставлен не был. Возникала совершенно идиотская идеология о том, что "рынок сам расставляет все на свои места", никакой институциональной среды не нужно, никакой институциональной политики не нужно. И, собственно говоря, возникла экономика, которая стала совершенно деградировать. Грубо говоря, рынок образца XVIII - XIX веков пытались внедрять накануне перехода к постиндустриальной эпохе. Разумеется, этот рынок может обслуживать только чисто индустриальные механизмы, да и то не высокую индустрию второго поколения, а только самую кондовую. В результате все постиндустриальные сферы в России практически погибли. Погибли, и так, в общем, не особо развитые сферы. Погибла хорошо поставленная высокотехнологичная индустрия, а осталась только добывающая промышленность. Но и она, на самом деле, гибнет в связи с тем, что без этих сфер она не может покрывать свои издержки. Вот, вложил Горбачев в свое время 100 миллиардов в Газпром, вложил в нефтяную промышленность столько же - то есть, это 45 процентов всех инвестиционных ресурсов СССР - 10 лет хватило проедать эти ресурсы. Сейчас износ основных фондов в этих отраслях за 90 процентов, через 3-5 лет не будет этих отраслей. Новых инвестиций тоже не будет, потому что реальные издержки таковы, что российский газ стоит, скажем так, больше мировой цены, даже больше чем в полтора раза мировой цены. Нефть тоже реально, по структуре издержек, стоит больше 40 долларов за баррель. То, что сейчас не идет амортизация, создает видимость того, что нефть дешевле, чем она есть. Я уже молчу о том, что в России не учитывается стоимость нефти в земле. Поэтому да, вот такое ощущение, что "дешевая нефть", пока есть эти фонды. Не будет фондов - не будет и нефти. Виктор Резунков: Это был Евгений Гильбо, а вот прогноз профессора Центра стратегических исследований имени Маршалла, расположенного в городе Гармиш в Германии Александра Гарина: Александр Гарин: Я думаю, что Россия участвует в той же самой эволюции, естественно, и в России не построено то государство, о котором я сказал, которое было бы рациональным, с честной бюрократией, некоррумпированным (сравнительно, конечно, коррупция есть везде) просвещенным, одновременно учитывающим свободу. Не построено. Ясно, что эти темы актуальны, они обсуждаются, дискутируются. Но все еще присутствуют в этой дискуссии экстремальные позиции. Одна позиция, которая просто игнорирует роль государства, я бы назвал ее предельно неолибералистской, но собственно, она уже сошла со сцены, а вторая позиция - это вот такая псевдокоммунистическая, которая игнорирует свободу выбора. Я надеюсь, что в XXI веке вот эти споры о крайностях исчезнут, и начнется поиск правильной пропорции, вот этого универсального индивидуального начала, которое мы видим сегодня в Западной Европе. Сегодня быть социалистом и быть консерватором - не очень ясно даже, что это такое, потому что программы очень сходятся. Вопрос именно в пропорции: сколько солидарности, или сколько индивидуализма? В Европе совершенно ясно для новых социалистов, что построить общество только на солидарности, в ущерб индивидуализму - это значит уничтожить сам стимул развития Прямо противоположный результат менее ясен. Неолиберализм после конца "холодной войны" был более в моде, но, тем не менее, всем в Европе сегодня ясно, что никто не хочет отказываться от своих элементов солидарности. Вот эта пропорция - тонкая вещь. Для каждой культуры и каждой страны она конкретно выглядит по-разному. Я надеюсь, что Россия в ХХI веке найдет свою пропорцию, но не на путях каких-то третьих или крайних, а на совершенно европейских путях, причем эта пропорция, сочетание регионального начала и универсального центра будет найдено - такова моя надежда. Виктор Резунков: Таков прогноз профессора Александра Гарина. А вот что думает о будущем России в XXI веке петербургский историк Валерий Островский: Валерий Островский: Россия, в принципе, хотя и медленно, но разворачивается на путь европейской цивилизации. Мы живем с вами в эпоху, когда обрушилось пророчество ученого монаха Фелофея о "Третьем Риме" - "два Рима пали, третий стоять будет вечно". Мы видим, что "Третий Рим", каким себя изображала Москва, сегодня уже не является мировой империей, и никогда ей уже не будет. Отсюда два варианта - один из них трагический - вымирание. Я думаю, что непохоже на это в ближайшее будущее, а второй вариант - все-таки постепенный разворот в сторону Европы. При этом, учитывая огромные пространства, надо сказать, что население будет концентрироваться, во-первых, на северо-западе, во-вторых - на юге, и в-третьих - на том пространстве, которое мы сегодня называем Дальний Восток. И вот, может быть, главная проблема для России - не политическая, не экономическая, не идеологическая, а в том, чтобы вот эти три группы русских людей не потеряли друг друга, а с помощью современных технологий научились сожительствовать, жить в одной стране. Вот если это условие будет соблюдено, если мы не будем по-прежнему увлекаться "Северным завозом", "Северным морским путем", вбухивать деньги и силы Бог знает во что, а построим достаточно рациональную и естественную систему жизни русских людей в разных ареалах нашей страны и научим их взаимодействовать - тогда, я думаю, Россия станет очень особой, но все-таки европейской страной. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
