Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[24-03-03]
Континент ЕвропаЕвропейский Союз и НАТО на фоне войны в Ираке и в перспективеРедактор Елена Коломийченко"Политическая жизнь в Европе практически невозможна, если исходить из перспективы строить ее без американского универсума, - пишет в редакционном комментарии немецкая газета "Зюддойче Цайтунг". - Скорее рано, чем поздно, придется это осознать". Нынешняя война вызвала трещины в отношении традиционных партнеров по разные стороны Атлантики и, по мнению экспертов, отбросила назад процесс европейской интеграции. Озадачены и новые европейцы. Они поддерживают США и в то же время не хотят выбирать между Америкой и франко-немецким дуэтом, они хотят дружить и с теми, и с другими, и опасаются новых разделений в Европе. Трещины придется сглаживать и восстанавливать статус-кво, это понимают европейские деловые и политические элиты, которые уже заявили о своем желании участвовать в восстановлении послевоенного Ирака, надеясь, что это поможет вернуть ситуацию к прежней. Европейский Союз и НАТО на фоне войны в Ираке и в перспективе. Мы начнем с комментариев европейских военных специалистов ходу операции в Ираке. Александр Соловьев: Моими собеседниками были немецкий генерал Клаус Науманн и генерал Дитер Фарвик. С вашей точки зрения, каковы наиболее существенные отличия нынешней войны против Ирака от войны в 1991 м году? Клаус Науманн: Во-первых, нынешние боевые действия отличаются высокой эффективностью и точностью поражения целей, а, во-вторых, совершенно другими оперативно-тактическими действиями. Сейчас в боевых операциях задействованы все виды войск, и поэтому командование может скорее достичь своей цели. Но я не стал бы за это упрекать командиров 91-го года в том, что они действовали неправильно, тогда еще не было таких возможностей, какими мы обладаем сейчас. Дитер Фарвик: Самым важным отличием является то обстоятельство, что за последние 10 лет системы вооружений западных стран развивались очень бурно. В то же время Ирак сегодня не обладает таким потенциалом оружия массового поражения, как в 91-м году и, слава богу, не успел поджечь все нефтяные поля, что могло бы, как мы знаем, привести к экологической катастрофе. Бесспорно, одержать военную победу сейчас гораздо легче. Если вы помните, в 91-м году наземным операциям предшествовали воздушные налеты, продолжавшиеся несколько недель. Кстати, если боевые действия в Косово еще можно было назвать бесконтактными, то в данном случае налицо концепция, когда в операции задействованы все виды войск. Александр Соловьев: К тому же, по мнению генерала Науманна: Клаус Науманн: Конфликт в Косово показал, что только воздушными операциями нельзя достичь быстрых успехов, мы поняли, что такие операции не могут остановить всех преступлений, происходящих на земле. Поэтому нынешние совместные действия всех видов войск - прямой результат уроков Косово. Александр Соловьев: Сейчас в Германии наряду растет опасение, что Соединенные Штаты после окончания боевых действий в Ираке свернут часть своих военных баз на территории ФРГ, как это было в прошлый раз. С одной стороны, это означает, что работу потеряют тысячи немецких гражданских служащих, а с другой - не создастся ли в Европе своеобразный вакуум? Дитер Фарвик: Я считаю, что сокращение американского военного присутствия в Европе допустимо лишь в том случае, если европейцы будут готовы его компенсировать, а это значит, что европейцы должны устранить вакуум, о котором вы говорите, в случае ухода американских войск из Европы. Александр Соловьев: Клаус Науманн, рассуждая о возможности свертывания американских баз в Германии, был более категоричен. Клаус Науман: Я лично надеюсь, что американское военное присутствие в Европе сохранится, и что решение сократить численность войск в Европе, о котором, кстати, в Министерстве обороны и Конгрессе США говорят уже давно, никоем образом не будет связано с нынешней позицией правительства Германии. Как вы знаете, я лично весьма критически отношусь к отказу правительства ФРГ поддержать США в боевых действиях против Ирака. Елена Коломийченко: Подготовка и начало войны в Ираке привели к серьезным разногласиям в Организации Объединенных Наций, нарушили традиционное единство среди партнеров по организации Североатлантического договора и, как уже было сказано, значительно осложнили процесс объединения Европы. О том, как эти проблемы видятся из Соединенных Штатов, Владимир Абаринов в беседе с Хельмутом Зоненфельдом, который был членом Национального совета безопасности США при администрации президента Джимми Лартера, а сегодня возглавляет Атлантический совет и преподает в университете Джона Брукинса. Владимир Абаринов: Иракская проблема стала серьезным испытанием для Североатлантического альянса. Франция, Германия и Бельгия встали в резкую оппозицию военным планам Вашингтона, журналисты особенно в России, заговорили о небывалом кризисе, чуть ли не развале НАТО. Картина и впрямь сильно отличается от 91-го года, когда НАТО поддержало операцию "Буря в пустыне". Фактически союзники Соединенных Штатов приняли сторону противника Соединенных Штатов. В Вашингтоне многие сегодня задумываются: а стоит ли и впредь рассчитывать на атлантическую солидарностью? Эксперт вашингтонского института Брукинса, бывший сотрудник Совета национальной безопасности США Хельмут Зоненфельд считает эти опасения преувеличенными. Хельмут Зоненфельд: Прежде всего НАТО не принимало участия в войне в Заливе, участвовали страны-члены НАТО, НАТО выразило свою поддержку, но силы НАТО в той войне не участвовали. На этот раз отдельные страны НАТО также оказывают поддержку операции. Германия, несмотря на неодобрение наших действий в Ираке, принимает меры к управлению безопасности наших военных объектов на немецкой территории, в частности, немецкие войска заняли место тех американских частей, которые отправились в регион Персидского залива. То есть это все-таки не абсолютный отказ в тех случаях, когда требуется не политическая поддержка, а практическая помощь. Разногласия имели место по вопросу об оказании Турции помощи противоракетными комплексами, Франция отклонила это предложение и решение было принято через военно-политический комитет, в котором французы не состоят. Сейчас, правда, этот вопрос стал чисто теоретическим в виду позиции, занятый турецким парламентом, однако немцы как раз послали туркам противоракетное оружие. Так что ситуация не такая мрачная, как вы только что описали. Владимир Абаринов: Состоявшийся на прошлой неделе в бельгийской столице саммит Европейского Союза не сгладил противоречий. Более того, Бельгия, Франция и Германия заявили, что собираются провести трехстороннюю встречу своих лидеров по вопросам совместной оборонной политики. Что это значило? Хельмут Зоненфельд: Я прочел совместное заявление, принятое в Брюсселе, я не очень хорошо представляю себе, о чем могут договариваться немцы, французы и бельгийцы, какую совместную оборонную политику они имеют в виду. Европейский Союз создает свои силы численностью в 60 тысяч человек, которые предполагается использоваться в ситуациях, в которых не участвуют НАТО, в миротворческих операциях, но этот корпус все равно будет опираться на поддержку НАТО. Какую новую комбинацию задумали Германия, Франция и Бельгия - об этом я судить пока не могу. Владимир Абиринов: В вашингтонских коридорах власти не ослабевает раздражение позицией Франции, которая угрожала применить свои право вето в Совете Безопасности. Тем не менее, именно Вашингтон, полагает Хельмут Зоненфельд, заинтересован в том, чтобы не раздувать конфликт. Хельмут Зоненфельд: Это не первый случай, когда американцев раздражает поведение французов, и они начинают выливать коньяк в канализацию, отказываются покупать французские товары или ходить во французские рестораны. Правительство к этому не имеет никакого отношения, это просто часть американской публики, которая чувствует себя оскорбленной. Французы, знаете ли, делают аналогичные вещи в отношении "Макдоналдсов", американских фильмов и так далее, так что все это бывало и в прошлом. Однако в настоящий момент французы, похоже, гордо шагают от одного кризиса к другому, в то время как Америка в первую очередь озабочена тем, как бы побыстрее закончить эту войну и перейти к следующей фазе как можно мягче, а не затевать новые ссоры по этому поводу. Елена Коломийченко: НАТО и Европейский Союз на фоне войны в Ираке. Мы связаны по телефону с нашими участниками из Германии и Франции - Ашотом Амирджаняном и Семеном Мирским, а в студии со мной находится Ефим Фиштейн. Ефим Фиштейн: Существует, как всегда, две школы мысли. По первой из них, после окончания войны Британия сыграет роль посредника и снова сблизит Соединенные Штаты с европейскими союзниками, ничего трагического не произойдет. По другой, и мне она кажется все-таки ближе к истине, старая архитектура оборонная разваливается или уже развалилась, на наших глазах возникают параллельно новые оборонные структуры. Назову некоторые из них: на самом верху, как и раньше, находится оборонная система НАТО, она сейчас сильно парализована, под ней чуть ниже находится оборонная система Европы, это так называемый Западноевропейский оборонительный союз. Его и собирались сейчас оживить, он пока не действует, не создана оборонная структура, специфически относящаяся к Европейскому Союзу. Еще уровнем ниже сейчас сложилось буквально в последние дни ядро новой оборонной структуры - это объединенные вооружения Франции, Германии и Бельгии, что совсем уже диковинно, потому что они не соответствуют контурам ни Европейского Союза, ни НАТО. На четвертом уровне складывается, и некоторые утверждают, что это и есть зародыш оборонного союза будущего, новая оборонительная структура - Соединенные Штаты, Британия, Австралия, Япония, - которая и должна заменить собой НАТО. Сами понимаете, что координации между ними нет никакой, поэтому в принципе можно считать нынешнее состояние состоянием некоей начальной туманности, из которой должна кристаллизоваться будущая оборонная структура, сейчас ее нет. Елена Коломийченко: Спасибо, Ефим. Вопрос в Берлин Ашоту Амирджаняну: у Германии особая роль в нынешние дни. Германия сразу заняла активно отрицательную позицию, выступала против войны, выступала против участия в составе войск НАТО, потом ситуацию в НАТО удалось сгладить, во всяком случае, что касается поставок самолетов, но здесь возникли сложности с Турцией и так далее. Как выглядит ситуация, глядя сегодня из Германии? Ашот Амирджанян: Ситуация сегодня выглядит так, что Германия готова в любую минуту вывести своих военнослужащих, и таким образом отреагировать на возможное участие Турции в войне в Ираке. Это, по военным соображения, не катастрофа, но по политическим - четкий сигнал в том направлении, в котором Германия будет двигаться вместе с Францией. Вторая тема в Германии сейчас - ситуация после войны в Ираке, то есть момент восстановления экономики и политики послевоенного Ирака. И в этом плане Германия скорее сотрудничает с Францией и остается при том мнении, которое канцлер Шредер высказывал: если Организация Объединенных Наций не одобрит эти военные действия, то Германия не будет участвовать ни в военном, ни в финансовом отношении в этой войне. Тем не менее, Берлин готов активно участвовать в восстановлении. Тут небольшое противоречие, которое означает в переводе на простой язык: мы готовы участвовать, но не только на условиях американцев. А Франция со своей стороны сигнализировала направление своей политики в Ираке после войны. Что касается оборонительных структур, то инициатива Франции, Германии и Бельгии - это, я думаю, скорее попытка установить катализатор, который в свою очередь усилит уже существующие структуры Западноевропейского оборонительного союза, который после того, как Турция согласилась на то, чтобы союз пользовался структурами НАТО, в этом году уже начнет действовать. Первый этап будет в Македонии, когда Европейский Союз будет заниматься тем, чем занималось до нынешних пор НАТО, и летом Европейский Союз намерен официально и фактически установить силы быстрого реагирования Европейского Союза. Здесь вырисовываются будущие структуры политики безопасности и оборонительные структуры Европы. Я думаю, что это будет в любом случае частью новой системы, которая будет вырисовываться потихоньку из начальной туманности, о которой говорил Ефим. Семен Мирский: Поскольку до меня Ашот Амирджанян говорил о том, что будет, я предпочитаю сконцентрироваться на том, что есть. А есть следующее: по словам комментатора французской радиостанции "Европа номер один", "Европа пала еще до того, как пал Багдад". Цитата вторая - выдержка из редакционной статьи главного редактора парижской газеты "Либерасьон" Сержа Жюли, который написал в своем комментарии следующее, говоря о брюссельском саммите Совета Европы: "Брюссельский саммит проходил на дымящихся развалинах Европейского Союза". Вот констатация того, что мы имеем на сегодняшний день. Конечно, как сказал Ефим Фиштейн, из этого хаотического состояния, из этого тумана что-то выкристаллизуется, но что именно пока нам, по-моему, знать не дано. Я бы хотел еще упомянуть о роли России в этой ситуации, о вираже, который взял Владимир Путин, удививший очень многих. Почему именно Путин выбрал европейский альянс в ущерб альянсу англосаксонскому, то есть союзу с Америкой и Великобританией? Накануне иракской войны все, в том числе многие из присутствующих, были убеждены, что Путин, заявивший после 11-го сентября о своей солидарности с Соединенными Штатами, проявит последовательность и поддержит англо-американскую коалицию, чего, как мы знаем, не произошло. Очень интересный ответ, точнее, три ответа на этот вопрос дает Лора Монвиль в газете "Фигаро". Почему Путин пошел со "старой Европой". ("старая Европа" - это выражение министра обороны США Доналда Рамсфелда) в ущерб альянсу с Соединенными Штатами и Великобританией? Ответ первый, причина первая - попытка мягкого сдерживания влияния американской сверхдержавы. Причина номер два - Путин усмотрел в этой ситуации возможность пришвартовать российский корабль к европейскому причалу, то есть воплотить мечту о вступлении России в Европейский Союз. И наконец третья причина неожиданного выбора Путина: он выбрал Европу в ущерб Америке с оглядкой на общественное мнение внутри России, в которой, как мы знаем, как и в других странах мира, растут антиамериканские настроения. Елена Коломийченко: Спасибо, Семен. Я хотела бы только добавить, что сегодня отношения между Россией и Соединенными Штатами, как лидером антииракской коалиции, усложнились еще и из-за того, что на складах вооружения были обнаружены боеприпасы. Москва отрицает поставки оружия Багдаду госпредприятиями, однако же на этом все и заканчивается. Так что ситуация здесь выглядит довольно сложно и непрозрачно. Разумеется, Россия будет играть именно на европейском пространстве сегодня, а не в трансатлантических констелляциях. Ашот Амирджанян, Франция и Германия всегда играли доминирующую роль в Европейском Союзе, сегодня, как говорилось, развалины Европы дымятся, Европейский Союз расколот. Может ли случиться так, что эта организация перестанет существовать еще прежде, чем начнет действовать Западноевропейский союз? Ашот Амирджанян: Может быть. Если подходить к этим политическим процессам с точки зрения системного анализа, то выражение "начальная туманность" очень хорошо подходит в качестве описания того состояния, в котором мы сейчас находимся. Вырисовываются контуры лишь со временем и при этом разные факторы играют разные роли, часто это происходит неожиданно. Так что сейчас прогнозировать точно невозможно, но если исходить из того, что есть сейчас, то сейчас есть совершенно четкое направление развития именно европейских структур с тем, чтобы в международной политике возникла новая статика, старая разрушена во всем. Мы еще не говорили об ООН и Совете Безопасности, что будет с этими организациями после иракской войны, это ведь вопрос не менее важный, чем судьба НАТО. Сегодня можно уже сказать, что Организация Объединенных Наций после этих событий, после этого развития не будет уже той, которой она была. Эта система коллективной безопасности уже работать так, как раньше, не будет. НАТО работать так, как раньше тоже не будет. Новые структуры в Европейском Союзе намечены, но они еще не работают, понадобится какое-то время, чтобы они заработали, я думаю, эта война тоже сыграет роль ускорителя. Что будет в конце, мы еще не знаем. Факт, что Германия, если знать канцлера Германии и его окружение, то трудно предположить, что они в свое время, когда начали активную оппозицию Соединенным Штатам в вопросе иракской войны, что они думали долгосрочно и даже не среднесрочно. Они хотели выиграть выборы, поскольку война была очень непопулярна среди населения. Они выиграли выборы. Из этого вышло что-то другое, потому что возникла новая динамика и инерция развития событий, усилившиеся международными событиями. Факт остается фактом: Германия сыграла почти что решающую роль в этом вопросе, потому что Франция одна, наверное, не пошла бы на такую прямую конфронтацию по отношению к Вашингтону. То есть здесь мы находимся в стадии туманности, но в этой туманности происходит уже ускорение, которое очень трудно прогнозировать. Я думаю, что раскол, который наблюдался в преддверии войны и продолжается во время этой войны после войны только усилится . Елена Коломийченко: Последние опросы общественного мнения в Польше показывают - почти три четверти поляков против войны в Ираке. Официальная же Польша с самого начала поддерживала и поддерживает действия союзников по антииракской коалиции. Из-за этого в отношениях с Европейским Союзом, членом которого Польша должна стать в следующем году, возникла напряженность. На прошлой неделе, выступая в Брюсселе, Лешек Миллер, польский премьер, заявил, что Европа и вправду разделена и необходим диалог Евросоюза и Соединенных Штатов, поскольку, как считает Миллер, "позиция Европы против Америки, как и Америки против Европы неприемлема". Ежи Редлих: Как бы усердно власти ни убеждали в том, что поддержка военных действий в Ираке правильна, три четверти поляков, как показывают опросы, высказываются против участия Польши в этой войне. Речь идет не только о прямом участии польских военнослужащих, оно ограничено численно двумястами солдат противохимической защиты и отряда специального назначения "Гром". Опрашиваемые вообще упрекают власти в том, что они чересчур рьяно, безоговорочно поддерживают политику американцев, а это может отрицательно повлиять на отношения Польши со странами Евросоюза - так считает 60% участников опроса. А ведь вступление в Евросоюз - главнейшая цель. Сопротивление войне в Ираке выливается в уличные демонстрации, но они, однако, не столько многолюдны как в других странах, зато все чаще противники войны высказываются в средствах массовой информации. Многие ссылаются при этом на позицию Иоанна Павла Второго, который решительно осуждают эту войну. Слова Папы Римского зачитывались во время воскресной службы в костелах. Многие публицисты и деятели культуры выражают мнение, что Польша оказалась политически несамостоятельной, а ее позиция - лишь копия американской политики. Даже профессор Збигнев Бжезинский из Вашингтона предостерегает польских политиков, чтобы они не проявляли односторонности, поддерживая Америку и пренебрегая Европой, есть правда, отдельные выдающиеся интеллектуалы, которые всецело за войну против Саддама. Лауреат Нобелевской премии поэт Чеслав Милош считает, что в данной ситуации следует соблюдать абсолютную солидарность с решением Соединенных Штатов. "Восприятие Америки, как угрозы европейскому сообществу, ошибочно, а антиамериканизм некоторых европейских государств граничит с наглостью", - заявил Чеслав Милош в интервью газете "Трибуна". Позиция правительства относительно войны в Ираке поддерживают лидеры двух основных оппозиционных партий "Гражданская платформа" и "Право и справедливость". Многие из них считают, однако, что и президент, и премьер не сумели убедительно разъяснить общественности, что эта война необходима, справедлива и что она соответствуют национальным интересам Польши. Правительство не позаботилась даже о консультациях с депутатами Сейма по поводу участия Польши в антисаддамовской коалиции и, в частности, высылке польских солдат в Ирак, это приводит к усилению общественных протестов, - считает один из лидеров "Гражданской платформы", бывший министр обороны Бронислав Коморовский. Многие упрекают правительство так же и в том, что оно не согласовало заранее с Америкой, как это сделала, например, Испания, обеспечения интересов Польши во время иракской кампании и особенно после ее победоносного завершения. Имеется в виду, в частности, взыскание Польшей многомиллионных старых долгов с Ирака, а также участие польских предприятий в снабжении и послевоенном переустройстве этой страны. Елена Коломийченко: Французский журнал "Le Point", задает вопрос: а не за бортом они (президент страны Жак Ширак и министр иностранных дел Доминик де Вильпен)? "У нас с американцами стало меньше общих проблем и больше эмоций, которые нас разделяют", - говорят французские эксперты, и задают другой вопрос:а не слишком ли далеко зашел французский президент в своей антиамериканской риторике? Дмитрий Савицкий: На прошлой неделе в Брюсселе Жак Ширак дал приказ подчиненным, сделать все, чтобы избежать появления на телеэкране, его, Ширака, в компании Тони Блэра. И это удалось. Ширак и Блэр встретились в кулуарах Европейского парламента и, как сообщили телекомментаторы информационного канала LCI, вполне корректно обменялись, несколькими фразами: Зато телехроника показала Блэра, которому энергично жмет руку канцлер Шредер, виновник разлада Евросоюза, первым заваривший пацифистскую кашу, которая нынче размазана по всей карте западной Европы. Шредер преследовал исключительно личные цели, ему была нужна победа на выборах, и он заранее (как позднее Ширак) отмел все возможные варианты реакции на решение Совета Безопасности ООН, кроме одного: "Германия, каково бы ни было решение Совета, не примет участия в акциях против Ирака Позднее, как мы знаем, Ширак пригласил в Париж сначала Шредера, затем Путина, после чего и была объявлена решительная оппозиция англо-американским требованиям "от слов перейти к действиям". Все это уже история. Но не вся. Потому что позиция Парижа, открытое противостояние Вашингтону, коренным образом изменила не только настоящее, но и будущее. Отныне Европейский Союз расколот, расколото и НАТО, и ближайшие партнеры и союзники, лидеры западной демократии, находятся в противоположных лагерях. Воскресный выпуск газеты "Mond" вышел с шапкой: "Надтреснутый мир". То, что раньше можно было назвать конкуренцией, соперничеством, увы, нынче стало враждой. И вся схема создания Евросоюза отныне выглядит по-новому - не экономическое противостояние США, а по сути дела идеологическое. Ширак прямо и без обиняков решил создать второй полюс международной политики, вступив в общий блок не только с Германией, но с Россией и потенциально - Китаем. Магрибинцы в Париже открыто называют Ширака "отцом арабских народов" и они выдвинут его на нобелевскую премию мира. Интересно, дадут ли премию человеку, решившему защитить тиранию? Несомненно, Ширак в течение многих лет копил, накапливал досаду и разочарование; его политические амбиции находились под бетонной плитой cohabitation, сосуществования с социалистами. Освободившись в прошлом году от уз этого сосуществования, Ширак ринулся вперед с энергией выпущенного на волю мустанга. Но в какой момент в вопросах международной политики он ослабил, если не утратил, связь с реальностью, сказать трудно. Где-то между заявлением Шредера и требованиями Джорджа Буша. Политический комментатор LCI, редактор журнала "Le Point", Клод Амбер, поддерживающий обычно действия Ширака, сказал, что "голова президента где-то в звездах; хорошо бы ему поставить ноги на землю". Ширак оставил себе узкий путь к отступлению, или, правильнее, к улучшению ситуации и замирению с США. Он сказал, что если в ближайшие дни будет доказано, что у Ирака есть химическое или бактериологическое оружие (сюда же можно отнести и ракеты СКАД) Франция присоединится к союзникам. В последние дни наблюдается снижение напряженности этой конфронтации, но здесь имеет смысл не спешить с выводами: прямая конфронтация окончилась; Совет Безопасности распущен; англо-американские вооруженные силы продвигаются к Багдаду. Союзникам в данным момент есть дело до Турции, которая ведет себя крайне опасно, по крайней мере, не как союзник по НАТО, но ни Лондону ни Вашингтону сейчас не до Франции. Жак Ширак в эти последние дни заявил, однако, что он не поддержит резолюцию ООН о восстановлении послевоенного Ирака. Он сказал, что отстраивать Ирак должны те, кто устроил всю эту бучу. Если внимательно следить за фронтом общих тенденций французской политики в иракском вопросе, не трудно заметить, что политики, обозреватели, анналисты и комментаторы озабочены не столько и не столь судьбой самого Ирака, сколько действиями англо-американской коалиции. Внимание приковано в основном к возможным ошибкам военной кампании, особенно к потенциальным побочным жертвам авиаударов. Среди французских интеллектуалов по иракскому вопросу наметился явный раскол. Философы и писатели Паскаль Брюкнер и Алан Финкелькрот, к примеру, на недавней теледискуссии пытались рассеять туман антиамериканизма и вспомнить, что Франция в первую очередь союзница США и Великобритании, а не Пекина и Москвы: Но ярый антиамериканизм, по напряженности напоминавший на прошлой неделе антиамериканизм советского образца, хоть и слегка потускнел, но все же пуленепробиваем: Он ослабнет, если появятся новые сведения о более массивной сдаче в плен иракских военнослужащих или если будут обнаружены запасы запрещенного оружия массового уничтожения, и если мы увидим на экранах не разрозненное, а масштабное приветствие освободителей, но он (антиамериканизм) станет более агрессивным и ликующим, если, не дай бог, число гражданских жертв резко возрастет: Единственно положительным фактором, который все же можно усмотреть в нынешней ситуации разлада, раскола между западными союзниками, является тот факт, что он перестал быть потенциальным и проявил себя во всей красе. А это тоже возвращение в реальность, которое нужно всегда приветствовать, ибо в политике иллюзии не менее опасны, чем преувеличенные амбиции. Елена Коломийченко: "Я был сыном Саддама" - книгу под таким названием написали австрийский журналист Карл Вендль и бывший двойником сына Хусейна Латиф Яхъя. Он называет себя фейдалом, поясняя, что это больше, чем двойник. Фейдал всегда должен быть готов умереть за своего господина. В книге рассказывается о том, как Латиф Яхъя, выросший в благополучной семье, лет служил двойником Удая Хусейна и изнутри видел коррупцию, пытки, убийства на фоне необычайного богатства иракского тирана. Вот что рассказывает в интервью один из авторов книги Карл Вендль. Карл Вендль: С двойником я познакомился в 1992-м году в Вене, случайно. Я сидел в кафе, за соседним столиком сидел этот самый двойник и рассказывал своим арабским друзьям о жизни. Со мной, опять-таки случайно был тогда египетский фотограф, он услышал этот рассказ и обратил мое внимание на него. Елена Коломийченко: Вы были уверены, что это и в самом деле двойник старшего сына Саддама Хусейна, что случайно услышанный Вами рассказ не выдумка? Карл Вендль: Когда я узнал эту историю, мне, конечно, было ясно, что это невероятно. А может ли это вообще быть правдой - спрашивал я себя. Я начал устанавливать с ним контакт, он тогда жил в Вене как беженец, и я пытался, насколько это было возможно, проверить информацию. Первое, что я мог сделать с технической или медицинской точки зрения: у Удая Хусейна, сына Саддама, челюсть и зубы выдавались вперед. Латиф Яхъя рассказал мне, что в Багдаде ему специально делали операцию, чтобы изменить расположение зубов - тоже подвинули вперед. Я пошел с ним в Вене к зубному врачу, и врач сделал рентгеновские снимки. Мне подтвердили, что положение зубов действительно было изменено. Это, конечно, необычно - ну кто станет передвигать свои зубы вперед? Во-вторых, австрийские службы безопасности уже знали и самого Латифа Яхъя, и историю его жизни, как и американцы, которые тогда находились на севере Ирака. Потом я установил контакт с Массудом Барзани и Джалалем Талабани - вождями иракских курдов, которые тогда приехали в Вену на первую встречу иракской оппозиции - Иракский национальный конгресс. Они подтвердили: да, есть человек, которого зовут Латиф Яхъя, и он был на службе у семьи Саддама Хусейна, служил двойником. Я попытался проверить по возможности его биографию. Но, конечно, стопроцентных доказательств у меня не было. Есть две видеокассеты из Ирака. На одной из них Латиф Яхъя вместе с Удаем, на другой - только Латиф, который обо всем рассказывает. Хотя, конечно, стопроцентные доказательства я мог бы получить только из Багдада. А Багдад молчит уже 10 лет. Я пытался проверить все, что он мне рассказывал. Конечно, это было непросто, потому что в Багдад просто так не позвонишь и не спросишь: это правда? Я, конечно, установил контакт и с иракскими властями, которые называли рассказы Латифа ложью. Он был первым, кто рассказал, что есть система двойников. Двойники есть у Удая, у его брата Кусая, а у самого Саддама Хусейна их не меньше 8. Латиф назвал имена всех. Тогда его рассказ для всего мира был чем-то совершенно новым. Об этом еще никто так не рассказывал. Он был первым. И он рассказывал о конкретных случаях, таких, например, как Удай Хусейн убил дегустатора пищи своего отца, Хасана Камеля, он убил его прямо на глазах жены. Латиф Яхъя рассказывал вещи, которые поначалу казались мне совершенно невероятными, но со временем все оказалось правдой. Конечно, слушая, всегда надо быть очень осторожным, потому что на Востоке люди склонны преувеличивать. Когда погибло 100 человек, обычно говорят - 100 тысяч, одна машина - это сто, так что надо быть очень осторожным. Елена Коломийченко: Ваши поездки в Ирак были частными или служебными? И как часто вы там бывали? Карл Вендль: Я побывал в Ираке 4 раза. В первый раз - с группой бывшего президента Австрии Курта Вальдхайма. Курт Вальдхайм поехал в Багдад в сентябре 1990-го года. Тогда, вскоре после захвата Кувейта там держали в качестве заложников более двухсот австрийцев. Саддам Хусейн брал и других иностранцев в качестве заложников. Во время этой поездки я имел возможность задать несколько вопросов лично Саддаму. Потом я побывал еще несколько раз в Ираке и много раз в Курдистане. Я знал проблему очень хорошо. Когда я писал книгу о двойнике Удая Хусейна, я понимал, что после ее написания контакты с Багдадом для меня закроются. Но написание книги было для меня очень интересным и важнее возможности дальше ездить в Багдад и узнавать о происходящем только со слов представителей президента. Объективная журналистская работа в Ираке была невозможна. Когда журналист приезжает туда, приходится платить колоссальные деньги министерству информации. Сейчас, например, только за право пользоваться спутниковым телефоном надо платить 250 долларов в день. В Багдаде вы получаете так называемого сопровождающего, который постоянно за вами следит. Работать без его сопровождения практически невозможно. Конечно, можно попытаться что-то делать как бы подпольно, но если вы будете пойманы и уличены, а это весьма вероятно, то вас либо арестуют, либо в лучшем случае вышлют из страны. Так что я никогда не мог хотя бы относительно свободно передвигаться по Ираку. Поездки туда имеют весьма ограниченный смысл, так как журналист неизбежно становится инструментом пропаганды Саддама Хусейна. Вы, конечно, сможете увидеть ужасную нищету, людей, умирающих в больницах из-за отсутствия современного оборудования. Ведь в результате эмбарго Ирак практически отрезан от современных технологий. Вы увидите школьников, у которых нет даже карандашей... Перед вами предстанут роскошные дворцы и мечети, на строительство которых потрачены огромные деньги. Страсть Саддама Хусейна, судя по всему, - гигантские проекты, на которые он и тратит миллиарды долларов, и одновременно морит свой народ голодом. Поэтому я и решил не работать с этим режимом, и не сидеть как другие в Багдаде в ожидании начала американских бомбардировок. Тогда с журналистской точки зрения это не имело большого смысла. Елена Коломийченко: Ну, а как иракцы на самом деле относятся к Саддаму Хусейну? В самом деле все его боготворят? Карл Вендль: Саддам Хусейн находит у власти вот уже 23 года. Его власть тоталитарна. Население боится президента, президент боится народа. В этой системе, как считают люди, все - под стопроцентным контролем. Система работает именно благодаря тому, что все граждане в это верят. Простой человек не имеет шансов сопротивляться системе. Если он станет выражать недовольство президентом, его арестуют или убьют. И, соответственно, у народа просто нет иного выбора, кроме как смириться со своей судьбой. Президент вездесущ. Везде, на каждом углу, вы видите его портреты. Вы включаете телевизор и снова видите там президента. Все средства информации и система пропаганды управляются старшим сыном диктатора Удаем Хусейном. Формально Ирак - республика, но фактически - монархия, в которой один клан держит страну в состоянии постоянной гражданской войны. Система функционирует ещё и потому, что Саддам Хусейн обеспечивает привилегии для сотрудников спецслужб, они получают хорошие зарплаты, дома, машины. А режим тем самым гарантируют себе безопасность. Ну а простой человек, который мог бы жить в благополучной и богатой стране, просто не имеет шансов на это из-за безумия политиков. Дети умирают от голода. С одной стороны, международные санкции, конечно, приводят к обнищанию страны, отрезают ее от развития. Но, с другой стороны, развития страны не допускает и сама система. Война и тысячи бомб тоже вряд ли выход из ситуации. И Запад, и Россия упустили в прошлом возможность активного участия в нормализации положения в Ираке. Раньше не было такой заинтересованности в ликвидации Саддама Хусейна. А ведь у американцев, как мне думается, были возможности его свергнуть. Но они, однако, не сделали этого, потому что боялись превращения Ирака в шиитскую республику. Наверное, вскоре после войны в 1991-го года можно было ликвидировать Хусейна. Но тогда они этого не сделали. Сейчас в Европе, кажется, стало модным быть против Америки. Страх европейцев перед войной оправдан. Однако, все пацифисты, выходящие на демонстрации против войны Америки в Ираке, забывают о том, что своими демонстрациям они объявляют, по сути дела, Саддама Хусейна героем... Я хотел бы, чтобы сотни тысяч людей, выходящих на улицы демонстрировать против войны с Ираком, сказали: "Остановите войну и остановите Саддама Хусейна". Нельзя говорить просто: "Я против войны". Нужно быть и против ее причины - Саддам Хусейн должен уйти, военным или иным путем он должен быть отстранен от власти. Елена Коломийченко: Согласны ли вы с теми, кто утверждает, что основным мотивом конфликта является нефть? Карл Вендль: Я думаю, что нефть - важная, но не единственная сторона проблемы. Я могу себе представить, что американцы хотели бы видеть в Багдаде дружественного правителя, который будет продавать им нефть, например, по 5 долларов за баррель, в то время, как противник Америки, может быть, запросил бы 160. Однако, по-моему, неправильно сводить все к нефти: так как Япония закупает в Персидском заливе 88 процентов необходимой ей нефти, Европа - 28, а Америка только 14. У американцев есть в Персидском заливе геополитические, геостратегические интересы. Их не так интересует весь арабский мир, как судьба региона Залива и судьба Израиля. Слишком примитивно сводить все к нефти и винить во всем американцев. Европа и Россия тоже имели возможность взять на себя роль лидеров, но они этого не сумели сделать, и это - их вина. Елена Коломийченко: Программу "Континент Европа" завершим историческим календарем на март месяц, его представляет Кирилл Кобрин. Кирилл Кобрин: Этот выпуск европейского календаря - военный, ибо война везде, она бушует не только там - в баснословных пространствах Тигра и Евфрата, Вавилона и Ниневии, Шумера и Аккада, всех этих названий, известных нам по истории стран Древнего Востока - она незримо присутствует внутри нас, в ближайшем нашем окружении, на соседней улице, в магазине, трамвае, аэропорте. Мы боязливо посматриваем на оставленный кем-то на остановке пакет, не удивляемся вооруженным патрулям в самых тихих уголках Европы, рассчитываем путешествия так, чтобы поменьше рисковать и не попасть на прицел густобородому исламисту, аккуратно стриженному боевику ИРА, мстительному баску-сепаратисту. Вот в метро люди в белых халатах осторожно завертывают в специальный мешочек загадочные мензурочки, обнаруженные пассажиром. Что там? Неужто рицин? Война, война везде: люди истребляют людей, животных, земля сохнет, климат губительно теплеет. Даже вполне мирное градостроительство - и то война: суровый архитектор бестрепетно прокладывает новый проспект по старому городу, исчезают старые улочки, приют воспоминаний и ленивых котов. Война во всех ее проявлениях - наша сегодняшняя тема. Двести десять лет назад, 12 марта 1793 года, армия Французской республики под командованием генерала Дюмурье была разбита австрияками и их союзниками у бельгийского городка Неервинден. Это было первое поражение талантливого полководца и авантюриста. Посланный жирондистским революционным правительством в Бельгию, Дюмурье мгновенно прославился решительной победой у Жемаппа и завоеванием всей страны. Однако дальше пошла в ход политика: если относительно умеренные либералы-жирондисты не собирались присоединять Бельгию к Французской республике, то радикалы-якобинцы, еще не пришедшие к власти, но уже влиятельные, решительно выступали за экспорт всех благ революции - Свободы, Равенства и Братства, что для бедных бельгийцев могло означать лишь военные контрибуции и создание марионеточного правительства. Вообще же такие вещи, как "свобода", не говоря уже о совершенно сомнительных "равенстве" и "братстве", к экспорту непригодны; закоснелые в реакционных предрассудках народы почему-то отказываются принять столь милостиво предоставленные дары и мгновенно хватаются за дубину народной войны. Эти не шибко сложные истины понял и генерал Дюмурье. После поражения у Неервиндена он просто бежал к австрийцам, прихватив с собой герцога Шартрского, сына того самого герцога Орлеанского, ближайшего родственника казненного за 2 месяца до этого французского короля Людовика XVI. Оказывается, хитрый Дюмурье вынашивал свой особый план спасения родины от крайностей революционного времени: он собирался свергнуть кучку распоясавшихся революционеров и посадить на престол герцога Шартрского. Подобный план, меж тем, удался, спустя 6 лет, с тем лишь отличием, что новый популярный генерал, которого звали Буонапарте, посадил на престол самого себя. Между прочим, то же самое сделал и племянник того самого генерала Буонапарте, позже - императора Наполеона Первого. Спустя еще пятьдесят лет, и он совершил государственный переворот и взошел на престол, став императором Наполеоном Третьим. Одним из главных проектов новой империи, а эта империя действительно представляла собой нечто в роде постмодернистского "проекта", говоря на модном жаргоне, "симулякра" той, Великой Империи; так вот, одним из первых проектов этой империи стала перестройка Парижа. Столица Франции должна стать истинно имперской столицей, - решил Наполеон Третий и назначил ее префектом барона Османа. Сто пятьдесят лет назад, в марте 1853 года, новоназначенный префект начал войну - войну со старым Парижем. По живому мясу средневековой столицы, того самого Парижа, на узких кривых улочках которого жили три мушкетера, где бушевала Фронда, где бродил Франсуа Вийон и Сирано де Бержерак, были прорезаны широкие бульвары, по краям их возведены большие доходные дома - символ буржуазности и величия одновременно. Осман много сделал для столицы; хотя некоторые оплакивали и оплакивают старый Париж, именно этот префект сделал этот город современным, к тому же, что бы делали парижане, если бы не было этих чудных бульваров - например, Сен-Жермен и Сен-Мишель, на которых можно просидеть целую вечность за столиком кафе, как это делали Верлен, Аполлинер, Сартр и Симона де Бовуар, Борис Виан и миллионы других, менее известных людей? Последствия войны имеют свои преимущества, не правда ли? Или это касается только войны градостроительной, архитектурной? И последнее. Девяносто лет назад, в марте 1913 года, бушевала очередная восточная война - не первая и не последняя. Называлась она "Балканской", позже ей дали даже номер - "Первая". Коалиция балканских государств догрызала остатки турецких владений в Европе. Война спутала все карты тогдашней европейской дипломатии - из-за непоседливых балканских стран закачались сработанные надолго союзы, затрещали налаженные связи, возникли сомнения в существующем международном равновесии. Чтобы сгладить неприятные последствия, великие державы заставили воюющие стороны подписать в том же марте перемирие, а потом мир. Мир оказался недолгим, через полгода вспыхнула новая - Вторая - Балканская война. А вслед за ней - после выстрелов Гаврилы Принципа в Сараево - полыхнула и Первая мировая. Я почему-то все время вспоминаю эту историю девяностолетней давности, когда читаю сообщения о том, что Турция то ли ввела, то ли не ввела свои войска в Северный Ирак... Другие передачи месяца: |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
