Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[07-07-03]
Континент Европа"Европа старая", "Европа новая" - как меняется сегодняшняя география Запада?Редактор Елена КоломийченкоВиктор Резунков: Куда ведут активные перемены на европейском правовом поле? "Мы как будущие члены Европейского Союза, также должны свою позицию координировать с Евросоюзом..." "Европа старая", "Европа новая" - как меняется сегодняшняя география Запада? "Самое главное, что показала иракская история - Европа не единый гомогенный организм, соперничающий с США на политической ниве, она не едина. Европа состоит из разных стран, обладающих разными историческими опытами, отразившимися в коллективной памяти их жителей..." Гарри Поттер идет во Францию. Выживет ли он в этой стране? "Гарри Поттер не только заставил читать детей нового поколения, привыкших к комиксам и разучившихся читать, он заставил читать их родителей, последнее время читавших лишь биржевые сводки и рецепты шербета для похудения..." Об этом и о многом другом - эксперты, политики, историки и философы в нашей программе, подготовленной в петербургском бюро Радио Свобода, "Континент Европа". В начале лета этого года компания "РАМИР Мониторинг" и журнал "Эксперт" провели социологический опрос на тему "Политический выбор среднего класса России". Одним из вопросов, заданных респондентам, был такой: какая страна, по вашему мнению, станет через 30 лет ведущей мировой державой? Ответ представителей среднего класса был таков: 22% опрошенных заявили, что это будет Россия; 33% назвали будущей ведущей мировой державой объединенную Европу; 11% - Соединенные Штаты Америки и 20% - Китай. Результаты опроса, как видим, весьма символичны. Насколько же правы те, кто назвал будущей ведущей мировой державой объединенную Европу? Сейчас, когда на европейском правовом пространстве изменения происходят столь стремительно, что даже ведущие эксперты не успевают следить за ними, делать какие-то однозначные прогнозы - занятие явно неблагодарное и крайне рискованное. Это еще раз подтвердилось в ходе недавно прошедшей в Петербурге международной конференции "Роль международного права в новых условиях обеспечения мира и безопасности народов", с участниками которой беседовал наш корреспондент Дмитрий Казнин. Дмитрий Казнин: Все чаще и чаще происходящие в мире события прямо влияют и заставляют меняться казалось бы устоявшиеся традиционные институты. Так называемая "старая Европа" со своим консервативным укладом вынуждена реагировать на политические, военные и экономические вызовы не только со стороны внешнего мира, но и со стороны членов своей собственной семьи. Новые члены и кандидаты на вступление в Евросоюз демонстрируют независимость от общего курса. Война в Ираке внесла противоречия в стан объединенной Европы. Новые угрозы требуют принципиально иной реакции от громоздких международных альянсов, и даже российские эксперты уже соглашаются с необходимостью изменений в Организации Объединенных Наций. После войны в Ираке и возникших в связи с этим разногласий внутри Европы, эксперты, в том числе и европейские аналитики стали говорить о кризисе международного права. Альберт Эйфингер, юрист международного Гаагского трибунала, проработавший в этой организации судьей 15 лет, признает нарастающее в последнее время отчуждение между обществом и европейскими правовыми институтами. Альберт Эйфингер: Я считаю, что европейское право и все те, кто так или иначе связан с ним, должны понять, что их голос должен быть услышан. Все, что мы видели в Ираке - это не просто традиционная война, и мы должны объяснить людям, что это предупредительная война, и это только начало. Такие же события происходили и в Европе на границе 18-го и 19-го веков, еще до Венской конференции 1815-го года. Политика и закон, право - очень гибкие явления, они постоянно находятся в развитии, и чем больше представителей европейского права находятся в контакте с остальным обществом, тем больше общество понимает современную политику и современное право. Если же изменения не происходят или не видны - вот тогда и начинаются конфликты. Если говорить о международном уголовном суде в Гааге, то мы должны приложить все усилия, чтобы голос международного права был услышан. Но иногда все получается совсем не так, как хочется. Институты права не взаимодействуют с обществом, они теряют связь с ним, а затем теряют себя в процессе развития общества. Старая мысль гласит о том, что право не должно быть впереди, а должно делать вид, что оно впереди. И сейчас международным правовым институтам пришло время оставить свои сегодняшние традиции и следовать этой мысли, показать людям, чем они занимаются, так как многие не знают, что происходит в этой системе. Надо информировать общество о том, чем вы занимаетесь, за что боретесь. И именно сегодня это особенно важно. Дмитрий Казнин: Тему продолжает доктор юридических наук профессор Юрий Колосов. Он прогнозирует медленные эволюционные изменения в международном правовом пространстве. Юрий Колосов: Изменения в международном праве происходят ежедневно, потому что эта система правовая очень динамична. С другой стороны, достаточно консервативна и много очень старых договоров продолжают действовать. Но что сейчас Европе предстоит в ближайшее время? Дунайская конвенция будет подправлена, НАТО изменяется через принятие деклараций на саммитах. Но право Европейского Союза оно постоянно, конечно, развивается через принятие комиссией Европейского Союза директив, которые становятся обязательными для всех государств-участников Европейского Союза, и имеют прямое действие в каждом государстве Европейского Союза наравне с национальным законодательством, и имеют даже преимущественную силу над национальными законами, если они вступают в противоречие с принятыми директивами. Дмитрий Казнин: Борьба с международным терроризмом явилась катализатором изменений на различных уровнях - правовом, военном, экономическом, политическом. Новые угрозы, по мнению доктора юридических наук, профессора Московского университета МВД Евгения Ляхова, предполагают новые решения борьбы с ними. Евгений Ляхов: Безусловно, и события 1999-го года в Москве - взрывы домов, и события 2001-го года, я думаю, что здесь это идет на одном примерно уровне. И то, что достали Америку - это, видимо, закономерный процесс. И то, что Америка почувствовала себя не в безопасности, и поэтому более ярко стали подниматься вопросы, касающиеся обеспечения безопасности национальной и безопасности международной. Речь идет по сути дела о ломке, пока со стороны некоторых стран, включая США, это попытка поломать старую систему безопасности, которая сложилась на основе устава ООН достаточно давно. Еще одна угроза европейской безопасности - это, конечно, вопросы миграции, теневой миграции, скрытой миграции, это вопросы распространения оружия массового поражения. Естественно, что прежде всего должен быть восстановлен авторитет ООН, авторитет Совета Безопасности и плюс появились бы общеевропейские институты, связанные с деятельностью ОБСЕ. И появление систем, которые связаны с обеспечением экономической безопасности, когда речь идет о создании таможенных союзов и иных и в рамках СНГ, и в рамках других структур. Дмитрий Казнин: Сегодня международный терроризм, как угроза номер один в мире, предполагает не только появление новых механизмов борьбы с ним, но и быстрые действенные изменения уже существующих международных, в том числе военных альянсов. Уже в этом году начинаются изменения в НАТО. Подробнее об этом - глава информационного бюро Североатлантического альянса в России Рольф Велбертс. Рольф Велбертс: Угрозы стали другими. Мы живем во время холодной войны, время нестабильности из-за терроризма международного и из-за риска распространения оружия массового поражения. Поэтому мы должны найти другие методы. На пражском саммите НАТО в прошлом году было решено, что создает силы реагирования гибкие, быстрые, маленькие, но эффективные, что мы будем разделять задачи внутри альянса, чтобы максимизировать использование наших ресурсов. И было решено сделать трансформацию структуры командования, чтобы мы могли ускорить процесс принятия решений. Дмитрий Казнин: Происходят изменения в системе международного права. Соединенные Штаты Америки прекратили финансирование военных программ 35 стран, отказавшихся подписать соглашение о невыдаче американских солдат международному уголовному суду. Сами Соединенные Штаты подписали договор о создании этого суда в 1998-м году, однако в 2002-м году администрация Джорджа Буша отказалась ратифицировать договор и официально вышла из него, ссылаясь на то, что американские военнослужащие, участвующие в миротворческих акциях, могут стать жертвами политически ангажированных преследований. В "черный список" стран, не подписавших соглашение о невыдаче американских солдат, попали и прибалтийские страны и НАТО. Говорит заместитель министра иностранных дел Литовской республики Дарис Юргялявичус. Дарис Юргялявичус: Мы не являемся сторонниками чисто европейской или чисто трансатлантической ориентации. Мы говорили и в контексте иракского кризиса о том, что мы хотим выдержать так называемое европейско-трансатлантическое - вот вектор нашей политики. И то, что сейчас Соединенные Штаты, согласно их законодательству, прекратили нам помощь, я думаю, что это вопрос, который еще будет и в Соединенных Штатах дискутироваться лишь потому, что страны, которые попали в этот список, доказали свою верность принципам, которые записаны в хартии НАТО. К тому же мы, как будущие члены Европейского Союза также должны свою позицию координировать с Евросоюзом. Пока Евросоюз не имеет явного рецепта, как разрешить этот вопрос. Но, я думаю, это вопрос только переговоров и какая-то формула обоюдно приемлемая будет найдена. Дмитрий Казнин: Позиция новых членов Европейского Союза и стран, собирающихся вступить в европейское сообщество, позволяет говорить о новой европейской архитектуре. Дарис Юргялявичус: Все-таки многовекторность внешней политики - это абсолютный приоритет для государства такого, как Литва. Так что разногласия, которые особенно обострились в контексте иракского кризиса, они все равно будут преодолены, вопрос только, когда и какими средствами это все будет достигнуто. Но я из тех политиков, которые больше думают о том, зачем решать вопрос сложно, если его можно решить просто. Так что, думаю, что здесь победит рациональный ум и прагматический подход, только вопрос - когда это произойдет. И чем дальше это будет тянуться, тем сложнее будет это сделать. Дмитрий Казнин: Считаться с реалиями вынуждены не только отдельные страны или военные союзы. Война в Ираке заставила мировое сообщество задуматься о роли Организации Объединенных Наций в борьбе с международным терроризмом, и дала повод аналитикам заявлять о ее беспомощности именно в те моменты, когда надо принимать быстрые и жесткие решения. Сегодня, после того, как самая острая фаза разногласий между сторонниками и противниками военной операции в Ираке позади, речь идет модернизация ООН. Своими размышлениями по теме делится первый заместитель директора правового департамента Министерства иностранных дел Российской Федерации Владимир Тараблин. Владимир Тараблин: В последнее время нередко можно услышать, что ООН, как универсальный механизм поддержания международного мира и безопасности себя исчерпал, на смену этой организации должны придти структуры, более приспособленные к реалиям сегодняшнего дня. Думается, что с этой точкой зрения трудно согласиться. ООН, как механизму коллективного урегулирования международных отношений, альтернативы просто не существует. Альтернатива - это возврат к системе международных отношений 19-го века, когда, согласно известной формуле Клаузевица, война была продолжением политики иными средствами. И это понимают, я думаю, все государства. Неслучайно после событий в Ираке ситуация вокруг этой страны постепенно возвращается в ооновское поле. Вопросы модернизации, реорганизации ООН обсуждаются уже не первый год, они рассматриваются как Генассамблеей, так и специально созданными комиссиями. Существует, например, спецкомитет по уставу ООН и усилению роли организации, который в рамках своей компетенции формулирует специальные предложения, направленные на повышение эффективности деятельности ООН. Думается, что в уставе ООН заложены достаточные возможности для того, чтобы эта организация в полной мере выполняла свою роль механизма поддержания международного мира и безопасности. Каких ли бы кардинальных перемен, перестройки на данном этапе не нужно. Мы, естественно, даем себе отчет, что, видимо, заслуживает внимания вопрос расширения членского состава Совета Безопасности с учетом тех перемен, которые произошли в мире. Однако, опять-таки, решать этот вопрос надо постепенно, без каких-либо резких шагов. Дмитрий Казнин: Российские эксперты настаивают на дееспособности ООН, считая возможным лишь косметические изменения устава. Об этом международный арбитр ООН, кандидат юридических наук Владимир Котляр. Владимир Котляр: Кое-что надо менять в уставе ООН. Прежде всего, нужно вернуться к вопросу о расширении Совета Безопасности, ограниченного расширения, но все-таки расширения, и об увеличении числа его постоянных членов. Далее: надо, видимо, изменить правило применения вето. Сейчас одно-единственное государство может заблокировать все решение, это часто мешает. Право вето надо, видимо, изменить таким образом, чтобы оно вступало в действие при условии голосования не одной, а двух или трех стран, постоянных членов, против. И чтобы, например, государство, действия, которого обсуждаются, не участвовало в голосовании, чтобы оно не могло блокировать. Американцы в чем правы: что действительно может возникнуть необходимость превентивного удара для предотвращения крупной террористической операции, но абсолютно императивно, чтобы решение об этом принимала не одна страна, а Совет Безопасности. Нынешняя процедура принятия решения 15 членами не позволит быстро, эффективно и, главное, конфиденциально решить этот вопрос, вот здесь надо менять что-то. На мой взгляд, можно попробовать принимать такие решения в сокращенном составе Совета Безопасности, только его постоянные члены, скажем, председатель Совета Безопасности, Генеральный секретарь ООН и председатель Генеральной ассамблеи. Вот в этом кругу можно принять быстро решение, а уж потом председатель Генеральной ассамблеи разъяснит это Генеральной ассамблее. И, наконец, последнее: надо раз и навсегда поставить точку над I в вопросе, кто интерпретирует резолюцию Совета Безопасности. Сейчас у нас каждая сторона может интерпретировать так. Как ей угодно. Американцы считают, что ранее принятые резолюции Совета Безопасности давали основания для вооруженного удара по Ираку, а другие считают, что нет. Нужно раз и навсегда установить положение, при котором только Совет Безопасности дает интерпретацию того, допускает ли применение силы та или другая резолюция или нет. Дмитрий Казнин: Владимир Котляр видит будущий мир многополярным. Признавая сегодня ведущую роль Соединенных Штатов Америки, российские и европейские эксперты любят употреблять такие словосочетания, как "рано или поздно" или "это не может длиться вечно". За первые места, по мнению Владимира Котляра, в будущем будут бороться Соединенные Штаты Америки, Евросоюз и Россия. Владимир Котляр: Я думаю, это абсолютно неизбежно. Дело не в том, что эти полюса будут в конфронтации друг с другом находиться, нет, но дело в том, что они реально существуют. Один из них - Соединенные Штаты, несравненно сильнее сегодня, чем все другие, но это не значит, что будет продолжаться эта ситуация вечно. Никто не может сказать, например, что Россия вечно будет стоять на коленях, она уже поднимается, хотя еще коленки дрожат, но она поднимется. Не зря конвент принял новую конституцию Европы, которая теперь будет голосоваться во всех странах. Это тоже будет и это уже является вторым полюсом. Он отнюдь не стремится к конфронтации к США и к спорам с ними во всех случаях жизни, но неизбежно, что по каким-то вопросам мнения будут расходиться. Так не навязывать друг другу мнения, а искать компромиссное решение, искать разумные решения, которые позволят удовлетворить интересы и одного полюс, и другого. Дмитрий Казнин: Коллега Владимира Котляра, доктор юридических наук профессор Юрий Колосов развивает его мысль. Юрий Колосов: Безусловно, Европейский Союз - это после США и бывшего Советского Союза великая держава. Они все сближаются и политически, и сейчас новую конституцию общую страны Европейского Союза принимать будут, единая валюта. Конечно, они все больше и больше интегрируются, а в совокупности представляют очень влиятельную силу, уже представляют. Но, я думаю, потенциал не исчерпан сотрудничества в рамках Европейского Союза и, я думаю, все большую роль будут играть в мировой политике, как тоже центр или полюс. Дмитрий Казнин: В отличие от российских аналитиков европейцы, к которым себя вскоре официально будут причислять и жители Литовской республики, в обозримом будущем видят только две мощные силы в мире. Свою личную позицию и позицию своего государства высказывает заместитель министра иностранных дел Литовской республики Дарис Юргялявичус. Дарис Юргялявичус: Нынешний год показал, что в мироустройстве много еще таких неопределенных вопросов. Сейчас каждый из этих полюсов пытается занять незанятое место. Но, я думаю, что пройдет год-два, все это встанет на свои места. Конечно, нельзя забыть о том, что все-таки Евросоюз и Соединенные Штаты будут основными игроками в этом новом мироустройстве. Дмитрий Казнин: Европейское мироустройство меняется и все чаще не по внутреннему плану Евросоюза, составленному лидерами сообщества, а под воздействием внешних обстоятельств, которые уже нельзя не учитывать логику развития Европы. Евросоюз возглавила Италия с эксцентричным Берлускони. Новая европейская конституция, как и единая валюта, призвана объединить и политически, и экономически, а, главное, идейно страны Европы. Однако все громче звучат голоса новичков Европейского сообщества, ориентированных не только вглубь Европы, но и за океан. Угроза международного терроризма по-новому сближает и по-новому разделяет союзников, позволяя даже консервативным экспертам предсказывать дальнейшие стремительные изменения. Виктор Резунков: Всю вторую половину века мир воспринимал западную цивилизацию как единое целое, противостоящее Советскому Союзу. Война в Ираке показала, что внутри Запада уже давно существует немало противоречий, говорят даже о том, что Запад не един более, даже Европа больше не кажется единой, несмотря на то, что существует Европейский Союз. "Новая география" - так называется очерк нашего корреспондента Павла Черноморского. Павел Черноморский: В середине минувшей зимы, в дни максимального пика международного напряжения вокруг подготовки иракской кампании по обе стороны Атлантики не было недостатка в любых, ярких и глубоких, точных и ироничных дешифровках сложившегося политического прецедента. Главный аспект проблемы - раскол цивилизации, кризис полувекового союза, разделение Запада - казался небывалым лишь на взгляд обывателя, для которого блок политических новостей все равно, что рекламная пауза посреди футбольного матча. Интеллектуалы-гуманитарии, то есть те, в чьи прямые профессиональные обязанности входит игра с политическими смыслами во всю увлеклись поиском прочтений и аналогий. Наше время напоминает межвоенные 20-е годы. Именно так может быть прочтена главная мысль очерка Йельского профессора Дэвида Гилентера, очерк был опубликован как раз в те дни в вашингтонском влиятельном журнале "Уикли Стандарт". "Мы только что отделались от одной глобальной проблемы и теперь ни за что не хотим слышать, что в нашу дверь стучится кое-что покруче, - пишет профессор Гилентер. - Присмотритесь к современному миру: в центре Европы все та же аморфно-либеральная Германия, чуть восточнее - с трудом предсказуемая Россия. А Франция, корыстная, лицемерная и в то же время чудовищно инфантильная во внешней политике, будто срисована с той Франции, Франции между Версалем и Виши. Америка замыкается на своих проблемах, Европа все так же ревнива и высокомерна". "Европа эпохи умиротворения Гитлера", "старая Европа", "Европа до Польши" - эти термины вошли в учебники истории и со временем, увы, превратились в пустые штампы, которые совсем ничего не значат. Зимой 2003-го года шеф Пентагона Рамсфельд конечно же неслучайно произнес оборот, так задевший многих политиков в Брюсселе, Париже и Берлине. Здесь почему-то решили, что "старая Европа" Рамсфельда - это просто туповатый наезд, первое слетевшее с языка оскорбление. По другую сторону Атлантики в Соединенных Штатах термин "старая Европа" получил куда большее количество дешифровок и у тех, кто с Рамсфельдом изначально соглашался, и у тех, кто критиковал его не менее жестко, чем европейские либералы-пацифисты. Говорит Николас Гвоздев, американский политолог и историк, главный редактор вашингтонского консервативного журнала "Нешенел Интерест". Николай Гвоздев: Мне кажется, что в связи с разговором о так называемой "старой Европе", имеет смысл вспомнить нашего президента и одного из отцов американской демократии Томаса Джефферсона. Джефферсон еще более двух столетий назад противопоставлял европейские страны с их предельно централизованными правительствами Соединенным Штатам, республике нового политического типа. Ясно, что Рамсфельд имел в виду не то, что восточноевропейцы, граждане "новой Европы", это меньше европейцы, чем французы или немцы, или что у них менее европейская, не столь великая и высокая культура. Эти страны - Чехия, Венгрия, Болгария, Словакия, государства Балтии - они совсем недавно начали жить согласно демократическим законам, по общемировым правилам рыночной экономики. Они молоды в этом смысле, они просто являются в меньшей степени заложниками прошлого, пленниками каких-то старых внутризападных проблем и разногласий. Всего лишь несколько лет назад у Франции и Германии были замечательные отношения с Соединенными Штатами, но сейчас эта дружба заметно охладела. Еще один важный момент, о котором стоит сказать: я думаю, что многие в США видят определенное сходство восточноевропейских стран, новой Европы, с исторической Америкой. Мы чувствуем определенное родство с этими нациями. Новая Европа сегодня кардинально поменяла абсолютно все аспекты своей политической системы, так же, как сделали это когда-то мы, американцы. Но в будущем, я уверен, рано или поздно, у этих стран появятся связи с Европейским Союзом, хотя и отношения с Америкой сохранятся. С пресловутой "старой Европой" - Парижем, Брюсселем и Берлином, их уже связывает искусство, история, не только военно-политические взаимоотношения. Но сейчас "новая Европа" куда ближе к Соединенным Штатам, чем к западноевропейским странам, в которых власть очень централизована, а государство имеет столь большое значение. Павел Черноморский: Сейчас уже мало кто может в точности вспомнить, при каких именно обстоятельствах и в каком контексте произнес Дональд Рамсфельд этот ставший крылатым оборот про "старую Европу". Поясним, что фраза, в которой традиционные западноевропейские Франция и Германия противопоставлялись новым членам НАТО, последовала после того, как восточноевропейские страны (Рамсфельд сказал "новая Европа"), в первую очередь Польша, Чехия, Венгрия и Болгария, дали понять, что их точка зрения в иракском вопросе куда ближе к позиции Буша и Блэра. Все как-то очень быстро забыли, что Польша, Венгрия, Хорватия, Чехия и так далее - это действительно весьма новая Европа, если под Европой понимать не географический термин, а понятие, скорее, геополитическое. Об этом наш следующий эксперт доктор Рихард Херценгер, редактор политического отдела гамбургской еженедельной газеты "Цайт". Рихард Херценгер: Вообще-то я лично считаю, что министр Рамсфельд был прав, говоря о старой Европе. Да, старая Европа действительно существует, старая Европа хочет сохранить рост своего экономического процветания и жить в безопасности. Но есть так же и Европа новая - Польша, Чехия, Словакия, Румыния, страны Восточной Европы, бывшие участники коммунистического блока, бывшие сателлиты СССР. Эти государства стали свободными совсем недавно. Сегодня у них есть очевидное стремление активно развиваться и экономически, и политически. Они очевидно не хотят, просто боятся жить во взаимодействии только с Европой, в отрыве от Америки. Почему? Совершенно ясно: они видят в Штатах ту силу, которая способна защитить их, защитить хотя бы от России, которая до сих пор остается в их глазах весьма опасной. Кроме того, Америка не выглядит чересчур патерналистской силой, претендующей на всю полноту политического влияния в регионе, как, скажем, Франция или Германия, которые хотят формировать стержень всей политики Евросоюза. Самое главное, что показала иракская история - Европа не единый гомогенный организм, соперничающий с США на политической ниве, она не едина. Европа состоит из разных стран, обладающих разными историческими опытами, отразившимися в коллективной памяти их жителей. Ясно, что в Европе есть серьезные недовольства. Многим небольшим странам не нравится все увеличивающаяся роль франко-германских союза. Америка в этом контексте играет роль необходимого противовеса, "новая Европа", о которой говорил мистер Рамсфельд, заинтересована в нем. В общем, неудивительно, что лидерам Франции, Германии не понравилась эта фраза про смещение центра тяжести в Европе. Еще бы, им не нравится, что им постоянно напоминают о том, с чем они должны как-то уживаться. Павел Черноморский: Точкой перелома, за которой факт раскола европейского континента на два лагеря стал очевиден для всего мира, стала публикация так называемого "письма восьми лидеров", появившегося на развороте нью-йоркской деловой "Уолл-Стрит Джорнел" 30-го января этого года. Восемь государственных лидеров: испанский премьер Аснар, его британский коллега Тони Блэр, итальянский лидер Сильвио Берлускони, чешский президент Вацлав Гавел, а также лидеры Португалии, Польши, Венгрии и Дании высказали в этом обращении полную солидарность с действиями американского президента, готового устранить исходящую от Саддама Хусейна угрозу при помощи военной силы. Ни Романо Проди, президент Европейской комиссии, выступивший против войны, ни Шредер, ни Ширак, никто из влиятельных европейцев заранее о письме не знал. Скандал, разразившийся в связи с выходом в свет того январского номера "Уолл-стрит Джорнел", тлеет до сих пор. Весь июнь британская коллега "Уолл-Стрит Джорнел" лондонская деловая газета "Файненшел Таймс" публиковала в своем аналитическом разделе пространные сообщения, объединенные под тематической шапкой "Разделенный Запад". Об этом президентском письме там тоже было немало интересного. Журналисты "Файненшел Таймс" утверждали, в частности, что реальными инициаторами послания были американцы, поддержанные премьер-министрами Аснаром и Берлускони, а чешский президент Вацлав Гавел подписал обращение накануне своего ухода в отставку, при том чуть ли ни в здании Братиславской оперы, не побоявшись скандала с антивоенно настроенными депутатами чешского парламента. Вслед за "письмом восьми" последовало еще одно коллективное обращение, в нем о поддержке американцев заявили страны так называемой "вильнюсской десятки", опять же восточноевропейские представители рамсфельдовской "новой Европы", в том числе прибалты. Это письмо хотели опубликовать в день иракского доклада Колина Пауэлла перед Генеральной ассамблеей ООН и, как пишет "Файненшел Таймс", болгары, также подписавшиеся под этим обращением, долго нервничали по поводу того, как отнесутся к их подписи пацифисты-чиновники из Брюсселя. Вообще, нужно сказать, что история с этими письмами наполнена в изложении "Файненшел Таймс" прямо детективными подробностями, яркими, но часто спорными. Газета пишет, например, что идея первого письма принадлежала редактору отдела комментариев "Уолл-Стрит Джорнел" американцу Майклу Гонсалесу. Именно он, опять же, как утверждают англичане "Файненшел Таймс", к слову, весьма резко критиковавшие войну в Ираке, связался с аппаратами Берлускони и Блэра и согласовал с ними некоторые вопросы. В статье "Файненшел Таймс" было имя еще одного американца, некоего мистера Брюса Джексона, главы вашингтонского центра. Этот интеллигентный господин не является кадровым политиком в чистом смысле слова, но и простым обывателем его вряд ли кто-то сможет назвать. Брюс Джексон, или для многих влиятельных вашингтонцев просто Брюс, начинал свою карьеру в военной разведке, а позже преуспел на Уолл-Стрит как банкир в известной конторе "Лемон Бразерс". Сегодня этот человек своего рода внештатный посол Америки в странах бывшего восточного блока, пишет о мистере Брюсе Джексоне все та же "Файнэншл Таймс". Радио Свобода сумело связаться с Брюсом Джексоном по телефону, и из Загреба американский политик ответил на наш самый главный вопрос: какую роль играют восточноевропейские страны, та самая пресловутая "новая Европа" в американской внешней политике сегодня? Брюс Джексон: Я бы не хотел в очередной раз повторять рассуждения министра Рамсфельда о старой и новой Европе. Тем не менее, ясно, что западноевропейские страны выросли в значительной степени на почве послевоенного политического опыта. Эти государства были созданы по итогам Второй Мировой войны, их восточноевропейские соседи, напротив, возникли после "бархатных революций" конца 80-х - начала 90-х годов прошлого века. Разные истории, разные культуры. В Восточной Европе граждане в наше время очень хорошо понимают одну вещь - любую свободу, любую демократию нужно защищать. Поляки, венгры, чехи прошли через два чудовищных тоталитарных режима за одну сотню лет. Нацисты и коммунисты проехались по этим странам на танках и управляли ими силой оружия. Сейчас еще живы люди, которые видели все это очень близко, испытали прелести тирании на собственных судьбах. Не странно, что у этих народов теперь сложились свои собственные особенные взгляды. Павел Черноморский: Параллель с 20-ми годами выглядит иногда и правда очень удачно. Восточноевропейская государственность в действительности очень молода. Чехия, Польша, Венгрия - все страны в их относительно близком к современному виде появились на свет как результат военного поражения Германии и Австрии по мирным договорам 1918-го года, как большой геополитический проект Антанты, желавшей создать пояс безопасности из небольших дружеских стран для контроля над агрессивной Германией и Россией. Восточно-европейская независимость длилась совсем недолго, Гитлер и Сталин растоптали ее буквально за несколько лет, а сами создатели, в первую очередь французы, вмешались не сразу из страсти умиротворения агрессора. Впрочем, любая историческая параллель, перенесенная в настоящее, хороша лишь для газетной эквилибристики, вряд ли для реальной политики. Брюс Джексон: Тут есть один очень интересный момент: Соединенные Штаты хотят, чтобы восточноевропейские страны играли роль своего рода фильтра внутри единой Европы, чтобы они были этаким противовесом Франции и Германии, которые претендуют на главные позиции и соперничают с Америкой на глобальном уровне. Впрочем, не все так просто. Ведь чем больше эти страны будут интегрироваться в Европейский Союз, тем прочнее будут их связи с Брюсселем, Парижем и Берлином. Вот, например, сегодня в Польше есть очевидный всплеск симпатий к США, но через несколько лет, когда эта страна окончательно станет неотъемлемой частью ЕС, ситуация может здорово измениться. В общем, я не думаю, что здесь мы, американцы, можем строить какие-то долгосрочные стратегические планы. Нет особого смысла полностью рассчитывать на так называемую "новую Европу", которая в союзе с Британией, Испанией и Италией могла бы гарантировать наши интересы в Старом свете. Представьте себе, что правые правительства Берлускони и Аснара окажутся смещены в Испании и Италии социалистами, ориентированными в большей степени на Европейский Союз, Восточная Европа же будет полностью интегрирована в Европейский Союз, сольется с ним. Ясно, что тогда новая Европа будет отражать скорее интересы единой европейской семьи, нежели наши, американские чаяния. Павел Черноморский: Конфликт Вашингтона и Брюсселя расценивали как поединок между долларом и евро, как схватку двух экономических моделей. Последняя широкая встреча западных лидеров состоялась, как мы помним, в самом начале лета во французском городке Эвиан, принимавшем в этом году саммит Большой Восьмерки. На первый взгляд, эта встреча прошла максимально корректно, но именно протокольная безупречность, тотальная выверенность Эвиана настораживала больше всего. Саммит был также насыщен деталями, которые точно свидетельствами - до сердечного согласия Западу еще далеко, разделение продолжается. Никто не собирается скандалить на людях, но обиды тоже не забыты. Франция, похоже, действительно стала мотором нынешнего противостояния. Дело тут не только в постоянном месте в Совбезе ООН и гневном окрике Ширака "они имели шанс промолчать", отпущенном в адрес восточноевропейских друзей Америки. Франция и сейчас настроена скорее на углубление трений в НАТО, чем на их быструю нормализацию, скажем, как немцы, всерьез испугавшиеся скандала с бушем и давшие задний ход. На ту самую встречу в Эвиан президент Жак Ширак пригласил лидеров стран третьего мира и постоянно муссировал перед своими коллегами тезис о многополярном мире, который так сильно раздражает практичных англосаксов. Франция уже давно разыгрывает в своих политических играх антиглобалисткую карту, и этим летом вся французская пресса будто по чьей-то команде начала называть антиглобалистов хитрым термином, на русский это можно перевести примерно как "сторонники альтернативной модели глобализации". Новая география Запада становится политической объективностью. Разделенный Запад - вся история повторяется множество раз. Тем не менее, мы понимаем - двух Западов не будет никогда, мир, к которому мы привыкли, сумеет сохранить себя только единым. Виктор Резунков: В конце июня в Великобритании вышла пятая часть саги Джоаны Кэтлин Роулинг "Гарри Поттер и Орден Феникса". Осенью, как ожидается, эта книга появится и во Франции, во французском переводе. Наш французский корреспондент Дмитрий Савицкий попытался ответь на несколько необычный вопрос: может ли выжить Гарри Поттер в нынешней Франции? Дмитрий Савицкий: Франция - страна чудес. Чудес и замков! И каких! Замков, древних дворцов, особняков, фантастических поместий. Мельниц неизвестно какого века. Таинственных гротов. А вот с волшебниками у нас плохо! Не то чтобы они перевелись, нет, но они все ушли на работу в Министерство Магии. А то и хуже, в смежные магловские министерства. Волшебника фри-ланса, внештатника, не сыщешь и с волшебной палочкой в руке. Наши чародеи предпочитают быть на зарплате, иметь надежную страховку, солидную пенсию. Творить чудеса в одиночку - лишком рискованно. Вот почему я думаю, Гарри Поттер не мог бы быть... французом. В данный момент я на 527-й странице пятого тома Поттера, всего же в книжке 766 страниц. Французский перевод выйдет лишь в сентябре, так что приходится доучивать современный английский школьный сленг, который не всегда присутствует в словарях. Не спешите выключать радио - я не намерен пересказывать сюжет и не приведу ни одной детали из пятой части саги - "Гарри Поттер и Орден Феникса" Джоан Кэтлин Роулинг, кроме, впрочем, одной. Полувеликан, любимец Гарри, Хагрид подерется в баре в Минске (!) с вампирами. Но это я к тому, чтобы вы знали, в какой компании вы можете оказаться в полночь, в этом самом Минске. Проблема волшебной рабочей силы во Франции, как мне кажется, связана не только со стремлением чародеев и магов превратиться в чиновников, служащих госаппарата и даже (тут проблемы еще более серьезные) администрации Евросоюза, Брюсселя и Страсбурга. Великобритания чрезвычайно осторожно обращалась со своей волшебной рабочей силой. Сколько их, мелких мастеров чудесных превращений, участвовало хотя бы в съемках фильмов еще одной саги - "Рыцарей Круглого Стола"! Но это, конечно, мелкие подработки. Скорее всего, само отношение к волшебной стороне родной истории в Великобритании иное. И тут я боюсь прослыть контрреволюционером, но мне кажется, что полу-декоративная монархия Островов помогла выжить тысячам волшебников, магов, ведьм, троллей и эльфов. В то время как по эту сторону Ла-Манша республика в наши дни покончила даже с последними ритуальными заклинаниями подражателей мира волшебников - с франкмасонами, которые отныне сняли покров тайны со своих обрядов и партсобраний. А уж где-где так это во Франции когда-то маги и волшебники встречались гораздо чаще, чем сборщики податей или девы легкого поведения. Одних друидов была целая армия! Нынче же маглы в униформе разгоняют жалкие празднества в честь друидов в лесах Бретани! Правда в самой Лютеции время от времени в районе между Бобуром и Сен-Полем мелькнет иногда в толпе какая-нибудь уж слишком запущенная борода, какая-нибудь не здешняя шляпа, которую ни на одном Блошином рынке не купишь, какой-нибудь плащик, накидка-невидимка, времен первой инквизиции? Что, впрочем, еще можно объяснить: в этой районе квартировали тамплиеры? Но точно установить: волшебные ли тени мелькают по вечерам на Рамбуто и Сен-Мари, или же это маскарад гетер и транссексуалов соседней краснофонарной Сен-Дени невозможно. Впрочем, никаких красных фонарей на Сен-Дени тоже нет. Лишь живой товар, перевозбужденные школяры да сутенеры. О том, что Гарри Поттер не мог бы выжить в нынешней Франции можно судить и по тому, что область чудесного вся ушла у нас в парфюмерию. Последние мастера так и живут нынче где-то рядом с бронированными сейфами, полными светящихся пробирок. Химичат. Все эти Герлены, Шанели, Живэнши. Имена у них еще с тех времен. Да часть волшебников, не пожелавшая гнуть спину в министерстве Магии, подалась в От-Кютюр. Заклинают, так сказать не первичную, а вторичную материю? Мелкую тварь, гномов, домовых легко встретить в деревне, на фермах. Без них не было бы в стране четырехсот сортов сыра. Это точно. Да и на винодельях, что в Бургундии, что в Бордо или в долине Луары - мелкой подсобной волшебной рабочей силы хватает. Но вот больших волшебников, таких, чтобы пеклись о здоровье самой страны, о ее безопасности в самом что ни есть нездешнем смысле нет! Нет да и только! И хотя госпожа Джоан Кэтлин Роулинг и упоминает приезд в Хогвардс целой команды волшебников из Франции, я думаю, пишет она это в целях маскировки. Нет у нас волшебных закрытых учебных заведений, хотя есть полуволшебные и полузакрытые из которых дети состоятельных маглов попадают прямо в нужные министерства. Я, между прочем, до сих пор не пойму, почему Роулинг дала Сами-Знаете-Кому имя лорда Волдемора ( а не ВольдеМорта, как переводят некоторые) - французское имя, что-то вроде "Полета Смерти"? Хотя, может быть, я что-то упустил из его родословной. Может быть, он сбежал на острова Короны уже после революции. Великой, или 1968-го года - тоже не могу сообразить - какой. И последнее: Гарри Поттер не только заставил читать детей нового поколения, привыкших к комиксам и разучившихся читать, он заставил читать их родителей, последнее время читавших лишь биржевые сводки и рецепты шербета для похудения. Мне кажется, если бы в шестом томе Гарри Поттер посетил бы нашу страну, дела у нас могли бы пойти лучше. Экономике, к примеру, достаточно одного-двух ободряющих заклинаний. Профсоюзникам можно было бы выдать тумано-очищающие очки для прямого контакта с реальностью. А политический класс можно было бы попытаться оздоровить с помощью "касторки Гриффиндора", меняющей вкус власти со сладкого на горько-кислый. Жаль, что Гарри Поттер не француз. В этой жизни не так уж и плохо иметь в знакомых хотя бы одного волшебника. Или хотя бы знать - что чудеса возможны. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
