Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
С христианской точки зрениВедущий Яков КротовО прозелитизмеАнатолий Стреляный: "Прозелитизм" - значит "перевербовка", "переманивание". Человек, допустим, православной веры - а его хотят обратить в католическую. Именно в этом особенно настойчиво и давно обвиняют католиков. Патриарх Алексий, уже в 91-м году, протестуя против появления Папы в Москве, требовал, чтобы Ватикан отказался от прозелитизма, перестал, в частности, переманивать западных украинцев. С тех пор все переговоры двух первосвященников сводятся к этой теме. В прозелитизме стали обвинять и зарубежных благотворителей, и те свернули свою деятельность в России, словно поверив, что русский человек и впрямь готов за пачку макарон поменять свою веру. Где пределы свободы слова? Как допустимо проповедовать свои убеждения? Какие способы приличествует использовать в пропаганде и агитации? Как относиться к людям, которые резко меняют свои убеждения? Яков Кротов: Этот выпуск нашей передачи будет посвящен проблеме прозелитизма. Что такое прозелитизм? Летом 95-го года в Московской Духовной академии в Сергиевом Посаде прошла православная консультация по миссиям и прозелитизму, организованная Всемирным Советом церквей. Напомню, что Всемирный Совет церквей объединяет не только православных - и, прежде всего, неправославных, а немецких лютеран и прочие протестантские деноминации, католики туда не входят, они только в качестве наблюдателей присутствуют. И вот на этой консультации в 95-м году было дано следующее определение: "Прозелитизм - обращение христиан из одной конфессии в другую, с использованием методов и средств, противоречащих принципу и духу христианской любви и свободы личности. Прозелитизм, ведущийся в уже христианских странах, и во многих случаях даже - православных, с помощью либо материальных соблазнов, либо различных форм принуждения, отравляет отношения между христианами". Сейчас многие борцы с неправославными движениями, которые эти борцы называют, прежде всего, сектами... Например, известный профессор Института им. Сербского, Федор Кондратьев, среди признаков так называемых тоталитарных сект (а я думаю, что термин этот абсолютно ненаучен и нигде в мире, кроме России, не позволяют психологам этот термин употреблять)... Так вот, профессор Кондратьев среди признаков тоталитарных сект выделяет активный прозелитизм. Значит, прозелитизм - стремление обратить человека из другой христианской конфессии в свою разновидность христианства - это уже вещь, подлежащая ведению психиатра. И другой пример - на межконфессиональной конференции в Минске несколько лет назад одновременно осуждался прозелитизм и расширение НАТО на Восток. И мне кажется, что это совершенно не случайно, потому что: то, что для людей верующих - прозелитизм, то для людей неверующих - соседство с каким-то миром, который похож на тебя, но в то же время от тебя отличается достаточно, чтобы эта разница тебя будоражила. Нам все равно, каковы жители далекой Африки, а вот наши западные соседи вроде бы очень похожи на нас, - только, как говорится у Киплинга, без хвоста. Что они хотят от нас, почему не оставляют нас в покое? И, то же самое - подозрительное отношение к христианам. Когда мы смотрим на другие мировые религии, мы видим строжайший запрет на прозелитизм в большинстве мировых религий. И христианская специфика - не в том, что здесь осуждают прозелитизм и часто добровольно от него отказываются, а в том, что здесь все-таки прозелитизм присутствует постоянно, по крайней мере, на протяжении последних столетий, и особенно активно - именно в 20-м веке. И кажется, это связано с тем, что в самом Евангелии основатель христианства призвал христиан, своих последователей, нести свет истины до концов Земли, просвещать людей. И поэтому христианство обладает огромным миссионерским посылом. Есть ли разница между миссионерством и прозелитизмом? И что стоит за прозелитизмом? Говорит игумен Иннокентий Павлов. Иннокентий Павлов: Давайте встанем на твердую почву Нового Завета. В Евангелие от Матфея, в 23-й главе, Господь наш Иисус Христос, обращаясь к фарисеям, говорит: "вы обходите море и сушу, чтобы обратить хотя бы одного". Ну, буквально, если переводить: сделать его прозелитом, а потом сделать его сыном Геенны - гораздо большим, чем вы сами. Раньше думали, что речь шла о пропаганде иудаизма среди язычников. На самом деле - нет, речь шла именно - как вы сказали - о вербовке, или перевербовке евреев, принадлежащим к другим религиозным толкам, - скажем, к саддукеям, к фарисеям. То же самое - если говорить о христианской ситуации: мы знаем, что есть новые христианские исповедования, когда как представители одного какого-либо исповедования уже совершенно сознательно задаются целью привлечь к себе не только людей, скажем, нецерковных, вообще пребывающих в таком стихийном язычестве, - но и людей, принадлежащих другой христианской конфессии. Яков Кротов: В сегодняшней России главные свои претензии относительно прозелитизма православные обращают к католикам. Не потому что католики так уж очень активны - в любом случае католическая проповедь в России намного менее заметна, чем проповедь протестантская. Кто часто встречает нас у выхода из московского метро? Это, прежде всего протестанты из Америки, из Южной Кореи, но это - именно протестантские, не католические проповедники. Тем не менее, к протестантам претензии как бы снимаются, потому что считают, что они и не осуждают прозелитизм, они активно им занимаются с чистой совестью. Вот католики - с одной стороны, стесняются и осуждают прозелитизм, с другой стороны, исподтишка все-таки прозелитируют. А протестанты - с них и взятки гладки. Так ли это? С точки зрения протестанта, чем отличается прозелитизм от обычного миссионерства? Говорит Евгений Хорхардин, член протестантской московской общины "Ковчег" и радиожурналист, сотрудник христианской радиовещательной станции "Радиоцерковь". Евгений Хорхардин: Я для себя разделяю прозелитизм, если человек уже принял Христа, если он уже верующий христианин, не важно, в какой конфессии он, - я понимаю, у него есть самое главное: он верит, что есть Христос, и он к нему обращается в молитве. И тут уже воля Божья - ответить этому человеку. Если, например, я считаю, что мои убеждения, мировоззрение и теология моей конфессии, абсолютно правильны, то пусть Бог откроет всем остальным, кто к нему обращается. Если они обращаются к тому же самому Богу, к которому обращаюсь я. Пусть Бог откроет мне, если будет его воля, что правы они, мы оба разговариваем с одним. Если он продолжает каждому из нас давать ли свои откровения, давать ли свои пути, давать ли свои направления деятельности - воля Божья. Когда же я говорю, рассказываю о том, в кого верю я, о том, кто меня спас, что я верю тем, кто не имеет с ним общения, кто не верит в него, кто обращается к кому-либо другому, тогда я понимаю свою деятельность как миссионерскую. Прозелитизм же, по-моему, это именно внутрихристианская борьба, собственно, как в любой другой религии, внутриконфессиональные склоки, перетаскивание уже пойманной рыбы из тех сетей в эти сети. Миссионерство - ловля рыбы, а прозелитизм - это внутренняя дележка. Яков Кротов: Но вот передо мной сообщение: в прошлом году в Молдавии в деревне Мингир, где появились баптисты, создалась община. Они начали строить свой баптистский храм, семь сотен православных напали на этих баптистов, разогнали и уничтожили стройку. Местный православный архиерей выразил сожаление по поводу - скажем так - необычного поведения православных людей, однако добавил, что он возник из-за попыток баптистов обращать жителей деревни в свою веру. Ясно, что изначально в Молдавии протестантов не было, как некогда их не было вообще на земном шаре. Они всегда появляются из "ниоткуда". И, разумеется, православные воспринимают это как прозелитизм "среди себя". Насколько прозелитизм разумен и допустим, с точки зрения протестанта? Евгений Хорхардин: Насколько это может быть разумным - видимо, сложно судить сразу всех, но, наверное, с точки зрения каждого, кто считает, что он знает истину, достаточно разумно и логично и, как бы это правильно сказать - очень естественно стремиться донести свои правильные мысли до тех, кто, по его мнению, заблуждается и, благодаря этим заблуждениям, может уйти в погибель или терпит какие-то проблемы, - и он их спасает. Но сам по себе изначальный посыл, что уже знающие Бога - христиане, однако от него что-то не дослышали, что-то недопоняли, ставит проповедующего уже спасенным в положение - "я точно знаю, а вы точно не знаете". Лично мне (опять-таки подчеркиваю - лично) трудно за всю конфессию говорить, кажется достаточно бессмысленной любая попытка украсть рыбу из чужих сетей. Потому что столь много не спасенных, что я в основном рассматриваю тех, кто занимается именно "ловлей чужой рыбы", которая и так уже в сетях, как несколько очень дурно поступающих людей, ибо проповедь есть, приходящие люди есть, однако вновь спасенных для неба нет. Но это их не волнует. С этими работать проще, они уже спасенные, они уже верующие, они уже принимают авторитет Писания, им можно ссылаться на такую-то главу, на такой-то стих, на такую-то заповедь, и они себя не поведут агрессивно, их всегда можно держать в рамках христианского поведения. Эта проповедь наиболее безопасна, наиболее, мягко говоря, приятна, потому что ты разговариваешь с людьми на их же языке. Верующий с верующим спорит, нет той проблемы, нет того напряжения, когда верующий обращается к неверующему, спасенный - к не спасенному. Не приходится затрачивать столько усилий, не приходится становиться в позицию неверующего, или же искать точки соприкосновения с неверующим. Это, мягко говоря, такое духовное оплодотворение оплодотворенного, спасение - спасенного. Поэтому, конечно же, прозелитизм, кроме споров, разногласий, распрей, обид и соревнования, в дурном смысле этого слова, - ничего, конечно, хорошего не несет. И любые пасторы, имеющие крупные церкви, любые руководители крупных конфессий, то есть все успешно работающие на ниве спасения, насколько я знаю из личного общения, никогда этим не занимаются и своих адептов к этому не призывают. Потому что слишком большое поле не спасенных, к которым и стоит идти. Обычно прозелитизмом, то есть стремлением перетащить к себе тех, кто входит в другую конфессию, в другое собрание, в соседний приход, - страдают именно те, у кого плохо с приходом, и неспасенных - сюда, к нам, поэтому пытаемся притащить тех, кого притащить легче. Яков Кротов: Если поглядеть на историю христианского мира с высоты птичьего полета: прошло 2000 лет, как вообще появилось среди христиан понятие прозелитизма? Первоначально христиане были членами иудейской церкви, иудейской синагоги, собрания. И прозелитизмом занимались первые последователи Христа, когда убеждали своих тогдашних единоверцев-иудеев в том, что этот Иисус действительно есть долгожданный Спаситель. Потом произошло размежевание. И, начиная с 4-го столетия, когда христианство в большинстве европейских стран становится государственной религией, происходит удивительная вещь. Все остальные религии запрещаются, часто огнем и мечом истребляются их приверженцы, и в результате появляется понятие христианской страны, где все население по определению является христианами. В сегодняшней России мы находимся в кризисе. И в кризисе - психология; люди часто обращаются к самым архаическим, к самым простым формам решения проблем. И мне кажется - то, что сегодня многие мои единоверцы говорят, что всякий русский человек имеет православные корни, это возвращение к такому средневековому представлению, что вера это свойство земли... Земли русской, например. Конечно, это мифологическое мышление, и оно не знает истории, оно не помнит, что вообще-то русская земля была языческой. И вот в 16-м столетии происходит, наконец, распад этого мифа, этого ложного мифа о том, что человек - словно дерево, корнями уходит в какую-то веру. И вот тогда и появляется протестантизм. Сначала - внутри католической церкви, как попытка обновить ее и реформировать. А затем протестантизм ведет активнейшую проповедь - среди кого? - разумеется, среди христиан, католиков и православных, неважно. А нехристиан не было. Сегодня католическая церковь, начиная с 1965-го года, когда Второй Ватиканский Собор признал православных своими братьями по вере, - признал и протестантов христианами, а не какими-то изгоями. С 65-го года католики формально отказываются от прозелитизма и, в то же время - не боятся прозелитизма "среди себя". Чем обусловлено вот это отличие православной и католической позиции в отношении прозелитизма? Говорит Ольга Кверквелия, руководительница московского христианского просветительского центра "Вера и мысль" - в основном, адресованного, между прочим, именно к католикам, хотя и православные, насколько я знаю, тоже туда ходят. Ольга Кверквелия: Мне кажется, что разница в психологической позиции сильного и слабого. Слабому страшен прозелитизм с чьей-то стороны и желателен прозелитизм со своей. Сильному, в принципе, наплевать. У сильного есть некие более равные подходы. Для меня, например, в этом смысле очень показательным является "Свет с Востока", Папское послание. Если церковь может позволить себе сделать такой реверанс в пользу тех, со стороны которых мог бы быть по идее и тоже прозелитизм, и он есть реально, - то в этой церкви все в порядке. Ей и самой не нужен прозелитизм, и она его и не боится. Церковь, которая вынуждена защищаться, занимает другую позицию. По-моему, это разница в понятии, вернее в реальности, которая стоит за понятием "вселенская церковь". Есть церковь - вселенская, ну какой прозелитизм, мы как бы все ее... Есть церковь, национально или государственно - ограниченная, ей приходится соблюдать границы, ей приходится выставлять оборону и так далее, вести на самом деле военные действия. Потому что есть с кем. Вселенской церкви - не с кем. Яков Кротов: Собственно первый признак прозелитизма носит не духовный, а сугубо материалистический характер. Прозелитизм - это проповедь на чужой территории. Насколько разумна эта позиция? Насколько мы можем считать, что Россия - это наша земля, и поэтому здесь неправославные проповедовать уже не могут? Вот это вот наш рыбный садок и сюда со своими сетями, пожалуйста, не обращайтесь. Насколько это разумная позиция? Иннокентий Павлов: Это позиция совершенно неразумна. Конечно, среди нынешней католической паствы немало людей... "Немало" - это опять-таки относительная категория. Конечно, здесь речь идет не о миллионах людей, даже не о десятках тысячах, а может быть, о тысячах, которые либо из безбожной среды пришли в церковь и пришли в католическую церковь. Более того - делая сознательно свой выбор, выбирая между тем, что сейчас можно выбирать у нас. Так вот, среди нынешней католической паствы некоторые были православными. Оказались такими вот "конвертами", используя западный термин. Такие люди тоже есть. Но опять-таки - в отношении них какой-то сознательной прозелитистской работы не было. Другое дело, что они пришли сами в католическую церковь, и было бы странно, если бы их оттуда выгнали. Но такого рода претензии совершенно не оправданы по одной простой причине. Я бывал в странах католических, которые можно назвать, то есть - где большинство населения исповедуют католическую веру, и где католическая церковь может рассматриваться как национальная. Возьмем ту же Италию. Там немало существует православных приходов, в том числе и приходов московского Патриархата, паства которых - это не только потомки русских эмигрантов (а это в значительной степени так), а есть приходы, где почти целиком - те же самые конверты, то есть люди, которые изменили свое исповедование, пришли в православную церковь. Я не слышал, чтобы когда-нибудь итальянская епископская конференция или Ватикан по этому поводу предъявляли какие-то претензии. Более того, мы знаем сейчас, что один из римских храмов будет предоставлен московскому Патриархату. Возьмем ситуацию во Франции. Всем известен богослов и православный публицист Оливье Клеман; для себя он избрал православную церковь. Причем - православную церковь русской традиции. Во Франции никому в голову не придет упрекать православную церковь в прозелитизме. Яков Кротов: Кроме определения материального - прозелитизм как посягновение на чужую территорию, есть определение прозелитизма как использования недозволенных методов. Что значит - дозволенный метод? Эта проблема ведь не только между верующими возникает. Отец и сын, мать и дочь, соседи по дому, мы все друг с другом общаемся, на работе и во время отдыха каждый из нас старается убедить другого в своей правоте. Какие методы здесь вообще допустимы? Сегодня чаще всего в газетах мы читаем о прозелитизме иностранных миссионеров, католических и протестантских, по отношению к русским людям, исконно православным по своим так называемым корням. Но есть и другие сообщения. Например, август 98-го года, приехал из Америки человек, шеф полиции города Иллинойс, Рональд Свон. Встретил у нас, в городе Владимире, русскую девушку, полюбил, принял православие и обвенчался со своей любимой в православном соборе города Владимира. Что это - прозелитизм или нет, когда человек меняет конфессию из-за любви? Но это любовь. А вот пример рациональной деятельности: сегодня в Москве активно действует целый ряд православных проповедников, которые обращаются к протестантам, обращаются к католикам. И в ноябре 99-го года все газеты обошла радостная новость - в Москве в храме Всех Скорбящих Радости на улице Ордынка отец Олег Стеняев совершил торжественный чин присоединения к православию. Отрекались участвовавшие в этом чине от протестантизма, от ереси пятидесятников, там были и баптисты, и бывшие католики. Причем, на высоком уровне руководство русской церкви признает протестантов, католиков - христианами. Но внизу позиция несколько иная. И вот передо мной замечательная статья дьякона Даниила Сысоева в газете "Радонеж", и называется статья - "Похвала прозелитизму". Правда, вспоминается знаменитая книжка Эразма Роттердамского "Похвала глупости". И здесь говорится о том, что "не надо упрекать католиков за прозелитизм, наоборот, надо самим заниматься прозелитизмом среди католиков. Не прозелитизм католиков надо осуждать, а лжеучение, отторгшее их от Вселенской церкви. Надо брать у них пример, как они, не имея спасательной благодати, обходят море и сушу, чтобы обратить хотя бы одного в свое заблуждение". Дьякон Даниил Сысоев даже предлагает возродить автокефальную римскую православную церковь, потому что, с его точки зрения, папа Римский, Ватикан, - это все как граммофон, который проигрывает пластинку с записью церковной музыки, но богослужение при этом не совершается, таинства не происходит. А ведь какие-то христиане в Италии все-таки остались, можно их найти, поскрести по сусекам. Итак - да здравствует прозелитизм, и не будем лицемерить, никакие католики и протестанты - вовсе не христиане. Как католики относятся к таким прозелитическим устремлениям со стороны православных? Ольга Кверквелия: Что касается России, то я просто, со стороны православной церкви, могу привести нормальные примеры прозелитизма. На абсолютно бытовом уровне. Скажем, кладбищенский прозелитизм. Никогда не сталкивались с кладбищенским прозелитизмом? Это ведь кошмар какой-то. Ведь чрезвычайно трудно на самом деле избежать православной символики, православных прибамбасов всяческих. Нельзя сказать - православных - это, в общем-то, язычество, на самом деле, но - называемое православием. Невозможно совершенно, чрезвычайно сложно удержать все-таки свою позицию в этом вопросе. Хуже на самом деле атеистам, а не нам. Потому что нам более-менее просто - крест есть крест, христиане есть христиане, немножко бывает обидно, свои распевы приятнее, но - терпимо. А каково бедному атеисту, который вдруг после смерти вынужден "терпеть" на себе, на своем надгробном камне, крест, который тебе автоматически набивают в гранитной мастерской. Почему если это кремация - ты должен лежать в урне обязательно с православным крестом и с какой-то цитатой "Помилуй меня, Господи!" или еще чего-то. И этот прозелитизм определенно есть, он есть в армии, он есть в больницах, он есть в тюрьмах. Он есть во всех тех местах, которые подлежат государственной власти, и тем самым церковь может православная говорить о канонической территории. Яков Кротов: Кроме разговоров о канонической, неканонической территории, есть и вторая часть определения прозелитизма - прозелитизм как использование недопустимых методов проповеди. Ну, вот если я на какого-нибудь ребенка закричу, приказывая ему что-то сделать, он, почти наверное, это сделает, потому что у ребенка еще не сформировалась индивидуальность, у него, собственно, нет свободы личной воли, потому что нет личности. И многие противники прозелитизма говорят, что это применимо и по отношению ко многим взрослым. Часто даже утверждают, что якобы наука установила, что только 15% населения способны к активному религиозному поиску, а 85% - это все пассивные, пасомые. Кто им покажет символ веры какой-нибудь - они за тем и пойдут. Поэтому надо оградить эти 85% от посягновений. О прозелитизме как проблеме впервые христиане заговорили в 19-м веке, когда начали свою миссионерскую деятельность одновременно и протестанты, и католики, и православные на территории Азии; в Китае - прежде всего. Это была золотая эра колониализма, и часто пушки и библии везли на одном корабле, к нашему христианскому стыду. И вот поселятся в Пекине на одной и той же улице католический и протестантский проповедник. Приходят к ним китайцы, объясняет каждый о своей вере, каждый говорит о Христе, а о соседе каждый говорит, что это - нехристь. И тогда китайцы просто улыбались вежливо, поворачивались, уходили, говоря: вы сперва разберитесь друг с другом, странные белые люди, а потом мы уже выслушаем вас. Вы исповедуете вроде бы одного Бога, Бога любви, но как вы друг друга ненавидите! Тогда и зародилось экуменическое движение, тогда и появилось представление о том, что прозелитизм, когда сталкиваются представители разных христианских конфессий, вреден для христиан. Экуменическое движение начиналось с таких взаимных пактов небольших о ненападении - не критиковать друг друга в Китае. А в России, во Франции, в Америке - это, пожалуйста, и сколько пороху уходило на это - пороху, конечно, духовного! И в любом случае считалось, что на слабых духом китайцев легко повлиять. И термин "рисовый христианин" возник в том же 19-м веке именно применительно к китайцам, когда якобы проповедники за чашку риса обращали в свою веру бывших конфуцианцев. Это стало как бы символом использования недостойных методов проповеди, прозелитизма в худшем смысле этого слова. Насколько обоснованны эти страхи - недостойные методы проповеди, изнасилование человеческой воли? Насколько велика сегодня в России эта опасность? Евгений Хорхардин: Сам по себе термин "рисовые христиане", рожденный в протестантской среде, как я понимаю, рожден самими протестантами, и именно в отрицательном смысле этого слова. Когда люди, раздававшие рис и радовавшиеся, что к ним на собрание постоянно приходят люди, а завтра приходят снова, пришли к неутешительным выводам, что эти люди приходят снова, и снова повторяют молитву и покаяние за свою чашку риса очередную, или же просто приводят соседа сюда для того, чтобы получить чашку риса, или же вообще просто приходят за чашкой риса, отсиживают собрание, отслушивают, получают и уходят... отбывают повинность, но никак не разделяют действительно глубоко тех убеждений, которые им пытаются в души посеять. Я думаю, сам по себе термин "рисовые христиане" - вся оценка деятельности привлечения через какую-то материальную заинтересованность. Я думаю, что те, кто раздавал, в этом методе и разочаровались. Но сам факт ставить в вину - это изначально обвинить, что вы делаете что-либо хорошее из нечистых, нехороших, недобрых побуждений. В конце концов, и апостол Павел, когда пришел мириться с апостолами всеми остальными, он доставил нуждающейся иерусалимской церкви подаяние, которое собрал у работающих уверовавших язычников. То есть изначально понятно, он этим их и расположил. Как расположение, привлечение, действительно стремление делать доброе дело, что же тут в этом плохого? Естественно, те, кто дает ради того, чтобы пришли, сами заинтересованы не просто в ежедневно приходящих и забирающих это материальное, а заинтересованы в тех, кто придет ради того, чтобы взять, а останется - всей душой. Если люди приходят только за этим, то, прежде всего, страдают те, кто раздает. Поэтому любое обвинение, что вот, у вас растет конфессия за счет того, что вы что-то раздаете, беспочвенно. Потому что, если туда, в эту конфессию, приходят люди только за материальной помощью, то конфессия не растет - люди забирают и уходят. Если они пришли почему-либо, но уверовали и остались, то почему же это плохо? В конце концов, любыми способами они были спасены. А если ради только материального, то, прежде всего, пострадают те, кто зря разбросает свое. Ну, может быть, не зря - в конце концов, они пустили хлеб свой по водам, и просто будет доброе дело для нуждающихся. В конце концов, новые русские не приезжают за материальной помощью, все-таки туда идут достаточно не обеспеченные слои населения. Яков Кротов: В этом смысле, видимо, первый, кого надо обвинить в использовании недозволенных методов прозелитизма, это сам Создатель человека. Потому что мой личный опыт прихода к вере - это опыт юноши, как говорят психиатры, время поиска смысла жизни, совершенно бессмысленный, с точки зрения некоторых психиатров. Многие люди приходят к вере, к вере во Христа, в частности, из недостойных, меркантильных побуждений. Даже те люди, которые приходят за утешением, когда умер кто-то близкий, когда человек болеет, когда он разорился, мало ли какие бывают несчастья, и это, можно сказать, Господь посылает нам беды и несчастья, казни египетские - разве это достойный способ проповеди? Но мы знаем и другое: почти у каждого юноши есть период поиска смысла жизни, а к вере приходят лишь единицы. Несчастья бывают в жизни каждого человека, а к вере приходят немногие. А большинство справляются своими силами. И точно так же гуманитарную помощь раздают всем подряд. Уж сколько мы ее за 90-е годы съели, а благодарностью отвечают лишь единицы. И все это начиналось уже при жизни самого Христа. Знаменитый рассказ, как он исцелил 10 прокаженных, и только один вернулся поблагодарить, к тому же - не из иудеев. И так с тех пор и идет, вот десятина Богу, а все остальные гуляют кто где хочет. Тем не менее, в сегодняшней России людей страшно раздражает, когда им давят на психику, и это понятно - 70 лет уж так давили. И когда сегодня подходят на улице и предлагают Новый Завет, или предлагают какие-то конфетки, некоторые религиозные движения, или Свидетели Иеговы обзванивают все квартиры подряд или обходят даже, - люди безумно жалуются и пытаются найти статью в уголовном кодексе, а статьи-то нет. Но насколько это допустимо - такой способ проповеди? Иннокентий Павлов: Это вопрос довольно интересный. Потому что, к сожалению, это связано, может быть, с ментальностью, во многом воспитанной советским временем. У нас нет понятия того, что выражается английским словом "прайвеси", частной жизни. И, действительно, это хождение от дома к дому, если тебя не пускают и с тобой не хотят говорить, здесь все должно действовать довольно четко. Но я могу сказать одно: что, например, сейчас мы видим молодых людей, девушек из мунистской секты, которые обычно подходят к вам и говорят: можно ли к вам обратиться? Я всегда говорю - нельзя, и иду дальше, и собственно, на этом наш диалог кончается. Но если говорить об этих "рисовых христианах", то опять-таки тут, конечно, ни о какой недозволенности речи быть не может. Но я могу привести пример: я общался с некоторыми пасторами, и интересовался (я вообще интересуюсь вопросами религиозной статистики, социологии религии в нашей стране), сколько у них членов. Мне было сказано так, что на бумаге - 300, но вот постоянно ходят, чтобы молиться, чтобы слушать проповеди, чтобы изучать Священное писание, - человек 50, а остальные приходят в дни раздачи гуманитарной помощи. Я могу сказать, что, слава Богу, как-то православные, в силу того, что они вообще статистики не ведут, гуманитарную помощь раздают, и они, я прекрасно помню - когда я служил на приходе, для меня были самые тяжкие дни раздачи гуманитарной помощи. Потому что в храме это обычно было в будний день, когда в лучшем случае - человек 10; 2-3 человечка поют на клиросе. А день - летний, окна открыты и стоит шум и гвалт, и где-то там человек 500 толпится в очереди за гуманитарной помощью - людей, которые в церковь не зайдут никогда, не то чтобы быть членами общины даже на бумаге. Яков Кротов: Что стоит за обвинениями в адрес католиков, помимо прочего, в использовании недозволенных методов проповеди? Реален ли прозелитизм как давление на человеческую волю? Ольга Кверквелия: Мне кажется, что реальности - если говорить о проповеди - конечно, нет. Если я пришла в православную церковь слушать эту самую проповедь - значит, я сама сознательно подверглась этому самому прозелитизму, и дальше, как он там эту проповедь говорит - в принципе, его право. Но на самом-то деле вопрос, естественно, не в этом. Вопрос - в мерах воздействия на социум, который в храм не вошел. И здесь - что такое недозволенные методы? Во-первых, на мой взгляд, недозволенные методы - это, я считаю, прежде всего, применение методов к людям, так или иначе незащищенным. То есть опять-таки - то, что я произнесла: мертвые, инвалиды, старики, дети, заключенные, военнообязанные. Это как бы классические, на самом деле, объекты действительно незаконной, неправомочной, несправедливой агрессии со стороны любой церкви. Кстати, если бы я узнала, что наша церковь занимается тем же самым, здесь в России, по крайней мере, я бы столь же "против". Это, действительно, на мой взгляд, недопустимо. Что касается того, что происходит на улицах - да. Например, на это Рождество около храма на Малой Грузинской устроили поклонение волхвов с настоящими верблюдами, с настоящими лошадьми, все были, на них сидели верхом три, соответственно, волхва, и так далее. Все это было безумно красиво, построили вертеп лицом к улице. Это прозелитизм или нет? В принципе, конечно, где-то там, в глубине души - да, но мы же не виноваты, что мы лучше и интереснее. Что, мы должны это скрывать? Яков Кротов: Что должно быть у верующего человека, чтобы он спокойно относился к обращению другого, к прозелитизму так называемому? Ольга Кверквелия: На мой взгляд, должно быть, прежде всего, именно то, что, к сожалению, у многих из нас отсутствует реально - и у католиков, и у православных, - эсхатологический взгляд на мир и на жизнь. Там мы будем все вместе, в одной обители, это - потенциальный сосед. Когда сосед неизбежен, каким бы омерзительным он ни был, надо как-то себя строить. У нас у всех в памяти коммуналки, мы знаем, что это такое, надо как-то выстраивать свою жизнь с ним нормальную. И при этом соблюдать один из центральных призывов Нового Завета - радуйтесь. Это - нормально. Это все равно - мои, как бы они ни думали, что я - не их. Это - их проблемы, и мне их жаль, что они так думают. Но я-то знаю, что мы все равно будем в одной и той же "тусовке", вместе славить нашего Господа. И надо сегодня здесь постараться создать возможность спокойного... Вы понимаете, у нас впереди вечность, это же кошмар, в коммуналке у тебя был хотя бы шанс умереть. В вечной жизни у нас даже этого шанса нет, мы обречены друг на друга. И эта обреченность друг на друга должна уже сегодня нас ориентировать на вот это спокойное и радостное восприятие. Яков Кротов: Прозелитизм основывается на особом восприятии пространства как чего-то дробного, рассеченного границами. И появляется страх, что твой кусок исчезнет, его просто подклеят к другому. И рождается желание подстраховаться, подклеить к себе как можно больше кусков. Поэтому еще сто лет назад в России считалось уголовным преступлением переходить из православия хоть в католичество, хоть в ислам, а обратно - пожалуйста. Сегодня мы недалеко ушли - в ислам вроде бы можно, а в католичество еще нельзя. Современные же организации видят мир как нечто цельное, границы воспринимаются как условные линии на карте. Ощущается, прежде всего, единство человечества, а не его разъединенность. Поэтому современная цивилизация - она ведь не "западная", она - "всехняя", она и на Западе, и на Востоке. И вот эти два сознания сталкиваются в современной России. И архаическое очень боится современного. Отсюда стремление упрочить границы, нарастить валы, колючую проволоку, отсюда ругань в адрес глобализации. И такой страх может быть и у христиан, он встречается, но для нас это излечимо. Ведь именно в Евангелии есть весть о приближении Царства Божьего, которое выше всех границ, которое охватывает Вселенную. Прозелитизм основывается и на особом восприятии человека, как всего лишь листочка на огромном дубе - куда все, туда и один. Или, если один это корень, какой-нибудь князь Владимир, тогда туда с ним и все - в православие. Современная цивилизация зорче, она лучше видит и схожесть одного человека с другим, и отличие. Близорукий человек думает, что мусульманин и православный - ужасно не похожи, потому что различает каждого по самым грубым, ярким чертам. Но если приглядеться - все мы ужасно похожи и физиологически, и духовно. И современный мир потому и может позволить себе индивидуализм, раздробленность; он ведь стоит на прочном сознании чрезвычайной близости всех людей, вне зависимости от вероисповедания или национальности. Внимательный взгляд на человека обнаруживает его сложность, парадоксальность. Человек очень слаб, и поэтому не надо на него давить, это вредно и для него, и для тебя. Вредно, когда человек сопротивляется давлению, и вредно, когда он ему поддается. Человек одновременно очень силен, поэтому давить на него это бесполезно, усилие соскользнет, словно по шишаку шлема и будет не тот результат, которого мы добивались. Да и я сам очень слаб, поэтому я могу ошибиться в деталях своей веры. И в то же время я силен и могу убедить другого - не словом, а обликом, самой своей жизнью. И это тормозит прозелитизм: хочешь проповедовать - ограничься тем, что - будь, пусть на тебя смотрят. Другой бесконечно далек от тебя, даже жена, даже сын отделены от тебя таким океаном непонимания, как мусульманин от христианина. И в то же время другой, даже чужой по вероисповеданию, даже враг твоего Бога, бесконечно тебе близок. И поэтому не надо торопиться сокращать эту дистанцию. Главные проблемы начинаются после того, как другой с тобой согласился, и вы вместе начинаете жить. И надо учиться бескорыстно делать добро, бескорыстно любить. И в то же время надо учиться не видеть, не подозревать корысти и расчета за чужим добром, за чужою любовью, за чужой верой. Тогда и наша вера будет взрослой, а не детской. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
