Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[02-12-01]
Лицом к лицуГеннадий РайковВладимир Бабурин: Говорит Радио Свобода. "Лицом к лицу. Лидер отвечает журналистам", еженедельная программа московской редакции Радио Свобода. Сегодня у нас в гостях Геннадий Райков, председатель Народной партии России и лидер депутатской группы "Народный депутат" в Государственной Думе. Вопросы задают Флеминг Розе, корреспондент в Москве датской газеты "Юдланд Постен", и Леонид Бударин, редактор отдела экономики, газета "Крестьянская Россия". Ведет программу Владимир Бабурин. Геннадий Иванович, я знаю, что вы на эту передачу приехали из Дома правительства, где встречались с премьером Михаилом Касьяновым. Если не секрет, чем была вызвана эта встреча?
Геннадий Райков: По нашей просьбе Касьянов встретился с лидерами так называемого Координационного совета. Встреча была вызвана той обстановкой, которая сегодня складывается по окончании бюджетного года (так как в этом бюджетном году есть дополнительные средства, которые получаются), и распределением этих средств, куда их направить. И, зная сегодняшнюю ситуацию, мы попытались с ним проговорить прогноз по надежности исполнения бюджета следующего года. Владимир Бабурин: И, по традиции нашей программы, вначале - всегда краткая биография нашего гостя. Если я вдруг сделаю какие-то ошибки, Геннадий Иванович сразу поправит. Геннадий Райков родился 8 августа 1939 года в Хабаровске, а в 1961 году окончил Омский машиностроительный институт. Доцент. С 1961 года работал на Омском моторостроительном заводе Министерства авиационной промышленности технологом, мастером, начальником технического бюро, начальником производства, заместителем главного инженера, директором филиала завода. С 1977 года - главный инженер, с 1983 года - генеральный директор Тюменского моторостроительного объединения. В 1990 году был избран председателем Тюменского городского совета. В 1990 - 1992 годах - депутат областного совета, член малого совета и административного совета Тюменской области. В августе 1991 года указом президента России был назначен мэром Тюмени. С января 1993 года - заместитель генерального директора акционерного общества "Тюменьнефтегазстрой". С апреля 1993 года по ноябрь 1995 года работал в Швеции по контракту генеральным директором шведской компании. В 1995 году был избран депутатом Государственной Думы России, вошел в состав депутатской группы "Российские регионы" и стал членом Комитета по безопасности. 19 декабря 1999 года был вновь избран депутатом Государственной Думы по Тюменскому округу, вошел в состав депутатской группы "Народный депутат" и стал ее председателем, а также членом Комитета по безопасности. Автор ряда научных трудов по обработке металлов, Заслуженный изобретатель СССР, награжден орденами Октябрьской революции, Трудового Красного Знамени, "Знак Почета" и медалями. Женат. Имеет сына. Я надеюсь, я не сделал ошибок. Может быть, у вас будут какие-то дополнения? Геннадий Райков: Ну, кроме того, что я еще имею орден "За заслуги перед Отечеством", а то у меня все ордена получаются советские, но есть и орден нынешней власти. Владимир Бабурин: Это существенное добавление. Есть еще и российский орден. Геннадий Иванович, вот даже еще в прошлой Думе, а уж в Думе первой прохождение бюджета через Думу всегда было вопросом, прежде всего, политическим, а уже во-вторых, экономическим. Все политические объединения, представленные в тех Государственных Думах, решали, в первую очередь, какие-то свои насущные политические проблемы. Коммунисты - одно, проправительственные фракции - другое и так далее, и так далее. В последней Думе бюджет прошел на удивление легко - по крайней мере, внешне. Но существует расхожее мнение, что теперь депутатов уже интересует этот дележ так называемого "бюджетного пирога". Вот вы были у Михаила Касьянова, сказали, что речь шла о дополнительных доходах. Насколько обоснованы рассуждения, что депутатов сейчас интересует, как, может быть, и между ними тоже будут поделены эти части "бюджетного пирога"? Вот были вы у премьера, до этого, вы сказали, был Зюганов. Разговоры ходят. Геннадий Райков: Я бы сказал так, что бюджет, который принимается, не первый бюджет. Я, слава Богу, принимаю седьмой. И бюджеты (правильно вы говорите) носили свойства политического характера, когда было большинство, допустим, в той Думе фракции КПРФ, которая делала все, чтобы добавить дополнительные средства в бюджет. И бюджет становился просто надутым. Он всеми выполнялся на 80-70 процентов. И как-то к этому привыкли, что бюджет утверждали, выполнение 70-80 процентов, и все - где не выполнилось, то не выполнилось. Два года подряд бюджет утверждается реалистический. И бюджет 1999 года был выполнен на 100 процентов, и бюджет 2000 года - на 100 процентов. И сегодня бюджет 2001 года выполняется практически с профицитом. То есть, в виду того, что нет преобладания какой-то политической силы сегодня в Государственной Думе, потому что 9 объединений, никто не имеет большинства, с мая месяца центристские группы объединились в так называемый Координационный совет четырех, и теперь-то они имеют большинство. Но так как мы стоим на уровне не фантазий, а на уровне нормальной жизни, и мы видим доходы-расходы, что можно получить в этом году, что можно получить в следующем году. Кстати, идет постоянное увеличение бюджета. Если 2 года назад бюджет был 20 миллиардов долларов, то сегодня - 63 миллиарда. Я беру абсолютные цифры. И все выполняется. Это, конечно, может быть, вот такая прагматичность, какой-то реалистический подход, чтобы жить по средствам, наверное, главная отличительная особенность бюджета. Вот бюджет, допустим, следующего года, да? Есть риски этого бюджета, риски, которые зависят не от России непосредственно, а от внешних факторов - тех же цен на нефть. Поэтому, если социальная составляющая бюджета следующего года увеличится на 40 процентов (это серьезное увеличение; это и зарплаты врачей, учителей, бюджетников, социальные пособия и так далее, то есть - вся социальная часть), то мы не имеем права рисковать ею после того, как утвердили цифры. Они должны быть исполнены в 2002 году на 100 процентов. Поэтому мы в бюджете закладываем страховые суммы, так называемый профицит, который можно будет использовать, чтобы не подорвать социальную программу. Нельзя все время врать. До этого мы их просто обманывали. Ну, дали на здравоохранение, к примеру, там, в 1996 году несколько миллиардов, а выполнили на 40 процентов. Таким образом, все планы больниц, учителей, врачей... постепенно подрывалось доверие к власти. Вот сегодня два года производится стабилизация. Доверие к власти начинает возрастать. Люди знают, что власть поставила реальную задачу, она ее выполнила. Вот это именно - постановка нереальных задач в предыдущих бюджетах. Я не говорю даже о коммунистах, я говорю о демократах. Они как-то и слева, и справа одинаково себя ведут, да? Одни наращивали бюджет, когда у них было, и не выполняли его, большинство, другие наращивали бюджет, когда у них стало большинство, и тоже не выполняли. Поэтому это реальность - приближенный, жизненный бюджет. Ведь встречаешься когда с людьми, они говорят: "Да, у нас маленькая зарплата. Нам хотелось бы ее больше. Но я ее получаю каждый месяц". А 2 года назад они не получали их по полгода. И вот эта стабилизация, реальность, к жизни приближенность и есть, ну, наверное, особенность сегодняшней Государственной Думы, где сегодня большинство взяли центристские прагматические фракции, которые меньше политизированы, а больше направлены: берут карандаш, бумагу и начинают считать. Поэтому вот мы сегодня обсуждали: допустим, появилось 12,5 миллиардов дополнительных, экономии по бюджету этого года, на что мы их предложили правительству распределить? Правительство, может быть, не совсем и согласно с этими делами, да? Предложили 6, там, миллиардов распределить по невозвращенным ссудам субъектов Федерации. Субъект Федерации не может вернуть эти ссуды? Ну, давайте им оставим. Не будут возвращать по этому году, возвращать в следующем году. 3,5 миллиарда мы предложили на компенсацию жилищно-коммунального хозяйства воинским подразделениям. Ну, сегодня вот не платит воинская часть за электроэнергию, ее все норовят отключить. Это позволит, что на первое число все воинские, МВД и другие силовые структуры выйдут с нулем по задолженности. А что такое "с нулем по задолженности"? Это деньги муниципалитетов, которые проплатит армия. То есть мы смотрим на реальные вещи, отправить деньги нам не сложно, не просто будет проводить, потому что кто-то скажет: "А давайте не будем компенсировать затраты по жилищно-коммунальному хозяйству, а направим куда-то в другую сторону", в которую, может, сегодня и не надо направлять. Вот именно - реальность подхода. И - сегодня, когда Координационный совет, имеющий большинство в Думе, который может проводить законы, где 240 - 250 депутатов, объединенные, так сказать, именно прагматизмом, решают судьбу того или иного закона. Если будет - и военного бюджета распределение. Вот это и есть, наверное, особенность сегодняшней Государственной Думы. Владимир Бабурин: Леонид Бударин, российский журналист, газета "Крестьянская Россия". Ваш вопрос, пожалуйста. Леонид Бударин: Геннадий Иванович, ввиду того, что вы считаетесь группой прагматиков, то в какой мере вот ваша прагматичность может распространиться на списание долгов сельского хозяйства, которые явно совершенно не могут быть государством истребованы, в реальном исчислении?
Геннадий Райков: Понимаете, я противник списания долгов, вообще, на 100 процентов. Когда кто-то кому-то должен, он, вообще-то, должен отдавать. Другое дело, что он не может отдать сегодня, поэтому может быть, проводиться отсрочка платежа долга. Но прощать долг нельзя. Потому что долг - это долг. Его нужно отдать. Мы вот, наша группа, настаивала по результатам первого чтения, когда было добавлено 123 миллиарда в бюджет, мы убедили в этом правительство, чтобы 4,5 миллиарда добавили сельскому хозяйству. Но чтобы эти 4,5 миллиарда были потрачены на то, что вы говорите. А не на организацию уставного капитала "Сельхозбанка". Вот в этом отношении, ну, давайте, все-таки, если "Хозбанк" - акционерное общество, и давайте посмотрим, кто в него вступает. Пусть организует его капитал. А, например, деньги - непосредственно хозяйству. Вот, приведу простой пример. Костромская область. Есть такой племсовхоз знаменитый, "Караваевский". Он организован еще в 1922 году. Это уникальный племсовхоз, в котором 46 Героев соцтруда было, и 6 из них - дважды. Вот ему надо 6 миллионов, чтобы коровник достроить. Так давайте деньги вот на это направим, на реальный сектор, на реальную достройку коровника, на увеличение его, так сказать, продуктивности, этого совхоза. И так он племенной, его, так сказать, есть возможность племенной скот отдавать другим совхозам. А не просто какую-то буренку, которая дает два литра молока, как коза, да? Здесь дают 18-20 литров. Это серьезный вопрос. Поэтому мы прагматично поставили вопрос, увеличили на 4,5 миллиарда дотации сельскому хозяйству. И поставили вопрос о том, чтобы те долги, про которые все говорят "безвозвратные".... Они не могут быть безвозвратные. Но они должны быть расписаны на 5-10 лет. И постепенно чтобы текущие платежи это хозяйство платило, а уже то, что оно не может платить, оно расписывалось ему на определенный срок. Но не прощать. Если мы всем начнем прощать долги, все их будут делать, и никто не будет отдавать. Владимир Бабурин: Прежде чем Флеминг Розе задаст свой вопрос, я попрошу такое дополнение. Года 2 назад (может быть, даже чуть больше) был на такой же передаче один известный государственный чиновник. А время было такое - сплошные, тотальные просто неплатежи. И он так говорил о долгах: "Ну, вот, например, мне кто-то должен, но не отдает. Но я же живу, я не умираю. Значит, мне эти деньги не очень нужны. Вот так же надо поступать и с долгами по неплатежам". Вот как вам такая постановка вопроса, или все-таки нет, - относительно сельского хозяйства? Надо все-таки истребовать до последней копейки? Геннадий Райков: Да, надо истребовать это, только вопрос по времени. Потому что есть хозяйства, которые не имеют долгов. Не все же имеют. А значит, почему же вы ставите в неравное положение того, кто не имеет долгов, и кто вечно делает долгов, потому что не может хозяйствовать? Получить эти долги. Долги, каждый смотреть. Если государство сделало эти долги за счет того, что оно не отдало какие-то определенные суммы инвестиций в своей время, а обещало, вот как я говорил о бюджете, что обещало, а потом не знаем, что делать. Поэтому - нет. Хозяйство должно стремиться. Мы не только вот в сельском хозяйстве этот вопрос подняли. Мы даже сегодня ставим вопрос таким образом, что, вот, дается субвенция региону, но она должна даваться на определенный срок и с определенным возвратом. Чтобы на эту субвенцию регион что-то сделал и начал развиваться. У нас же пустыни Невада, вообще-то, в России - нет. Владимир Бабурин: Флеминг Розе, датская газета "Юдланд Постен". Флеминг Розе: Ну, раз мы заговорили о бюджете, как вы относитесь к вопросу о создании резервного фонда на базе средней стоимости барреля нефти? Советник президента Андрей Илларионов, по-моему, предлагает все деньги, которые бюджет получает выше 10 долларов за баррель, в отдельный резервный фонд, чтобы Россия, в конце концов, порвала вот этот порочный круг зависимости от этих колебаний на мировом рынке. Геннадий Райков: Наша группа контролирует Комитет по Северу и Дальнему Востоку. Пивненко Валентина Николаевна возглавляет, бывший член Совета Федерации, бывший председатель Верховного Совета Карелии. Мне кажется, Илларионов прав в этом вопросе, но, наверное, все средства не надо туда отдавать. Надо отдавать что-то под жестким контролем на восстановление производства, на увеличение добычи. А, допустим, не проедать деньги. Чтобы реально увеличилось производство, увеличилась прибыль, более средства бюджета шли с прибыльной части, а не просто с продажи сырой нефти. Поэтому этот вопрос как раз обсуждается в Комитете по делам Севера? Я скажу, что они находятся примерно в стадии пятидесятипроцентной проработки этого вопроса. Это надо очень внимательно смотреть, потому что - вот я вам сказал, что 49 процентов зависимость бюджета, а год назад она была 62. Это ведь серьезное снижение. Если мы в следующем году, в 2002-м, эту зависимость уведем, допустим, на 30 процентов, то будет все меньше. Почему уменьшается зависимость от нефтедолларов? Потому что развивается производство. Потому что мы начинаем снижать налоговую нагрузку. Возьмите тот же подоходный. Все говорили: "Да, вот плоский налог.... Вот, богатые будут платить 13..." А увеличение подоходного налога, в общем, собираемость увеличилась в 4 раза. Флеминг Розе: А сколько в советские времена бюджет зависел от этих нефтедолларов? По сравнению с тем, как это сегодня?
Геннадий Райков: Он, бюджет, почти не зависел от нефтедолларов, потому что они просто использовались в другом направлении в советские времена. Все-таки я был директором в советское время, и хотя говорят, что оборонка, понимаешь, "...ей давали денег, сколько угодно", это все абсолютно не так. Мы тоже были на определенных, так сказать, бюджетных деньгах, заказы, и сидели представители заказчика, военные. Все время всем урезали средства. Мы выкраивали где строить дом, там, садик и так далее, да? А в основном, эти деньги использовались на поддержку направления партии, на помощь очень много денег уходило так называемым "дружеским коммунистическим партиям за рубежом". На поддержание режима в определенных лояльных или, давайте скажем - коммунистических режимов в отдельных странах. То есть они уходили, в основном, в эти направления. А так как все-таки за 10 лет произошло падение производства, и мы потеряли наполнение бюджетных средств именно от производства, от подоходных налогов, от прибыльных налогов и так далее, то мы пристрастились к этому, так как эти средства уже не идут на поддержание каких-то режимов или на поддержание мощной партии КПСС, - то мы начали их употреблять в бюджет. Теперь вот наша задача - как можно больше их снизить, чтобы степень рисков бюджета была меньше. И, в основном, ведь, наполнение бюджета у вас в Дании идет за счет чего? В основном, за счет налогов трудящихся. Правильно же? Вот и нам надо подходить к тому, чтобы бюджет шел за счет налогоплательщика. Флеминг Розе: Я все-таки не думаю, чтобы российские граждане хотели платить 50 процентов своих доходов в налог, как мы это делаем в Дании. Геннадий Райков: Ну, я три года работал в Швеции, платил шведские налоги. Я на себе, так сказать, это дело испытал. Они примерно аналогичные, как в Дании. Потому что Швеция входит в четыре страны: Норвегия, Дания, Финляндия. И они примерно одни налоги держали до вступления в ЕС, но потом несколько реконструировались. Ну, я платил налоги. Тут дело не в плате. Может, можно платить повыше налоги. Все в зарплате... Владимир Бабурин: Геннадий Иванович, шведские налоги хорошо платить со шведской зарплаты, а шведские налоги с российской зарплатой... Геннадий Райков: Поэтому я и говорю: дело в зарплате. Я был директором при советской власти. У меня зарплата была 8 копеек в рубле, да? В себестоимости. И сегодня она осталась 8. Но это абсурд. Она должна быть 30-40. Или, как по закону, американцы... курица, да? Курица бегает - такая цена, зарезали - на 50 процентов больше, потому что 50 процентов зарплаты в ней. Зажарили - она еще на 50 процентов больше. А у нас, если мы вдвоем 8 процентов зарплаты оставляем и говорим, что взять налоги с нее, чтобы содержать бюджет. Конечно, это абсурд. Поэтому самое главное - это достижение того, чтобы была реальная зарплата. Посмотрите, сегодня нас обвиняют в том, что мы стоим на позициях президента. Ну, давайте сентябрь прошлого года, сентябрь этого года возьмем по пенсионерам. Да, на 41 процент увеличилась пенсия. Да, инфляция съела определенный процент, но она ведь не 41 процент скушала, да? То есть добавка произошла. Да, сегодня у нас с 1 декабря повышается зарплата бюджетника на 20 процентов. В следующем году на 1,4-1,5, да? Но если мы на полтора процента повысим зарплаты и будем брать 13 процентов того же подоходного налога, мы увеличим общую сумму? Да, увеличим. Поэтому есть вопрос восстановления производства, восстановления заработной платы. Сегодня все-таки средняя заработная плата в отдельных регионах достигает (даже в регионах, о которых мы говорим: вот, возьмем Липецкую область, да?), средняя зарплата - 3,5 тысячи. А на Новолипецком металлургическом заводе она - 6. Вот по этому пути идти. Тогда можно брать налоги. У нас, к сожалению, мы не готовы к этому, поэтому вынуждены добавлять в бюджет за счет продажи нефтедолларов, за счет какой-то фискальной политики по тарифам, там, и так далее, и так далее, да? За счет какого-то дурацкого НДС, который у нас введено 25 процентов и является сегодня, ну, торможением любого производства. Ну, нормально, 15-16 процентов НДС. Но мы к этому все равно подойдем. Мы ведем просто политику снижения подоходного, снижения прибыли с 34 на 24. Давая возможность развиваться производителю, давая возможность ему повышать процент зарплаты в своей себестоимости. Тогда будет и больше налогов. Тогда мы когда-то придем к тому, что, как в Дании, налоги будут платить в бюджет люди, и с них формироваться бюджет. Владимир Бабурин: Геннадий Иванович, к первой части вашего титула - лидер Народной партии России. 9 ноября вам было вручено свидетельство о регистрации Народной партии России, и ваша партия стала первой в списке новых политических объединений, которые сейчас регистрируются после принятия нового закона, соответственно, "О политических партиях". И господин Чайка сообщил, что в вашей партии 24 000 членов, и организации созданы в 63 регионах России. Ну, в общем, 24 000 - не так много, если с перспективой на электоральную статистику, на 5 процентов, которые надо набирать на будущих выборах в Государственную Думу. Поэтому, ваши планы? Вы войдете в какое-то объединение, вероятно, центристское, а как тогда дальше? Ведь сейчас новый закон "О политических партиях" не предусматривает коллективного членства. То есть партия растворится, или вы все-таки будете существовать как партия? Геннадий Райков: Мы не стали бы строить партию, если бы мы собирались куда-то входить. Нам было проще движением войти, ну, в определенное центристское объединение типа, какое сейчас собираются сделать "Единство", "Отечество", "Вся Россия". Я не знаю, кто там еще хочет к ним примкнуть. Вот мы когда подали на регистрацию, это ведь новый закон о партиях, надо еще всем его пройти. Я извиняюсь, конечно, мы когда принимали закон, я даже не мог представить, что мы там столько бюрократических рогаток поставили, что пройти его. Владимир Бабурин: Вы же сами принимали.
Геннадий Райков: К сожалению. Понимаете, когда принимаешь закон, и другой по нему работает, как-то не больно, да? А когда на себе его примерил, начинается критика самого себя: "Как мы могли принять такой закон?" Закон - очень бюрократический. И очень сложно будет отдельным партиям пройти регистрацию. Пока мы регистрировались, у нас сегодня в 73 отделениях партии, и количество членов 60 000. Мы вот собираемся в четверг, нам надо срочно печатать партийные билеты, потому что они просто у нас закончились. Это какой-то месяц регистрации. Поэтому есть одна особенность среди тех, кто вступает в Народную партию. 85 процентов людей, которые вступают, ни в каких партиях не состояли. Это очень серьезная особенность. Давайте так говорить. У нас голосует примерно 35-40 процентов населения на выборах, поэтому предел установлен - 25. 60 - четко не ходят. Так вот, мы сейчас работаем, может быть, так получилось, что мы как раз электорат, который вступает в партию, вот эти 60 процентов, люди, которые поняли, что дальнейшее неучастие в партийном движении приведет к тому, что о них никто думать не собирается. Они могут там на кухне обсуждать, конечно, политику, не ходить на выборы, потому что все равно от них ничего не зависит. Нет, от них зависит. Поэтому мы собираемся наращивать число членов партии и разработали ряд мероприятий, которые должны сделать Народную партию реальной. Ведь народ когда поверит? Когда реально будет сделан какой-то вопрос. Владимир Бабурин: То есть в перспективе вы планируете сами... Геннадий Райков: В перспективе... Владимир Бабурин: ...списком Народной партии набрать 5 процентов? Геннадий Райков: Мы собираемся идти сами на выборах, и я думаю, мы наберем проценты. У нас есть для этого потенциал, вот именно те 60 процентов, которые не ходят на выборы. Я вот недавно встречался с профессорами Петербургского университета (Петербургский Государственный Университет), и когда профессора говорят: "Мы, профессора, даже при советской власти мы не вступали в КПСС..." Они всегда аполитичны. "А теперь, - говорят, - мы поняли, что надо вступать в партию, которая защищала бы наши интересы". Это, вообще-то какое-то новое явление в этом вопросе. Если нам удалось тех людей, которые были аполитичны, безразличны (а я вам говорю, мы подбили статистику: 85 процентов вступили в партию, потому что они поверили в эту партию, что она реально может защищать интересы этих людей; и мы сегодня должны сделать все, чтобы реальными делами подкрепить и не разуверить их в этом вопросе), то... Я не знаю, как получится в других партиях, как они пройдут регистрацию. Не очень много партий пройдут регистрацию. Ну, может быть, от силы 10. Это и Чайка отметил. Так наша партия стоит на центристских позициях, но она социально-направленная партия, потому что за нами стоят люди, и мы смотрим и бюджет семьи, чтобы он увеличился, чтобы они имели работу, имели нормальную зарплату. И вот то, что мы ставим перед собой, что не когда-то мы там в каком-то... через 20 лет построим какое-то общество, да? Владимир Бабурин: Так, значит, вы не только хотите вот эти 60 процентов получить от этих 60 процентов, которые не ходят на выборы, но еще и у коммунистов чуть-чуть отобрать? Геннадий Райков: Ну, наверное, так. Мы потому что ближе, так сказать, к левому центру. Мы сейчас работаем с Аграрной партией, которая практически рассыпалась. Вот есть такой депутат у нас, Сухой Николай, один из организаторов Аграрной партии России. Это зам. Лапшина, который вышел из Крестьянской партии и вошел в Народную партию России. Потому что он говорит: "Ну, нет реального воплощения". А здесь он видит, что у нас же очень много тех, кто работает в сельхозсекторе. Реально работают. Не просто теоретически, как Николай Харитонов, допустим (я не знаю, когда он последний раз руководил хозяйством), а такие, как депутат Веретено, который возглавляет крупнейшую омскую фирму "Ош", депутат, который возглавляет крупнейшую фирму в Омске "Биконда". Пузановский с Костромы, который является теоретиком Аграрной партии, который сегодня в Народной партии. Поэтому часть Аграрной партии разворачивается в нашу сторону. Какие они - левые? Сегодня на совете Думы господин Ришульский договорился до того, что "А что слушать аграрников? Они будут голосовать так, как мы им скажем". А они уже не хотят так больше жить. Они хотят, чтобы была реальная партия, которая помогла бы восстановить племсовхоз в Костроме, которая помогла бы реально помочь тому или иному крестьянину, если он фермер, да? чтобы у него были низкие кредиты, чтобы он имел возможность сегодня... (хотя говорят, что вот "продают землю"), чтобы он имел возможность, да, заложить свою землю в банк для того, чтобы взять кредит под эти вещи, чтобы развернуться в своем хозяйстве. То есть когда люди смотрят, понимаете, как-то... Вот было 10 лет. Был целый спектр различных партий. Вот давайте так: КПРФ виновата в десятилетнем развале? Да, виновата. Она в нем участвовала. Вольно, невольно - она не могла изменить ситуацию. А если взять когда сейчас критикуют развал СССР, Беловежскую пущу, а Верховный Совет проголосовал за ратификацию? А ведь там было 80 процентов КПРФ. Только 6 коммунистов не проголосовали за ратификацию. Они участвовали в этом процессе? Сегодня 21 век, новый век. Россия выходит на другой этап. Она прошла вот этот десятилетний период, и я считаю, что в этом этапе должны быть свежие партии, партии, которые не засветились вот в этом процессе (извиняюсь) вольно или невольно, а те, которые сегодня могут реально (реально!) дать людям почувствовать, что не они в коммунистическом завтра через сколько-то лет получат благи. Они же должны жить сегодня. И они же ведь не вороны, ведь 300 лет не живут. Они живут определенный, к сожалению, человеческий отрезок времени. И вот мы ставим вот те реальные задачи, и после того, как мы опубликовали программу партии в "Российской газете", и когда мы опубликовали в "Трибуне" и "Труд", почему-то реакция была... или, может быть, хотя и тираж большой, а когда опубликовали в "Российской газете", реакция началась очень серьезная. Люди читают, смотрят, - это им подходит, они вступают в партию. У нас, извините, закончились бланки партийных билетов, придется срочно печатать. Владимир Бабурин: Ну, пока не так далеко наш гость Геннадий Райков ушел от аграрной темы, время задать вопрос "Крестьянской газете". Леонид Бударин, пожалуйста. Леонид Бударин: Отношение вашей партии к Кодексу о земле? Почему при явном большинстве центристов не решаетесь вы, однако, перейти к землям сельхоззначения? Чем это вызвано?
Геннадий Райков: Даже тот Кодекс, который мы приняли, он подвергается резкой критике со стороны левых, хотя они, наверное, не читают закон, да? Потому что этот закон регулирует, ну, где-то 10 процентов, от силы, может быть, или 3 процента, от силы, земель, да? Земельные участки, городские и прочие. И основной массив, это вот поправка была нашей фракции, мы вывели продажу земли иностранцев. Мы вывели из этого закона - только аренда. И в двух местах, когда иностранцы, когда вкладывают инвестиции. Когда он строит завод, то землю под завод он может купить. Это вполне естественно. А потом(?) скажут: "Уноси завод с земли этой". Кто же будет вкладывать, да? Или когда он приобретает какую-то собственность для инвестиционных дел, для производства, он тоже может купить эту землю. Других мотивов там нет. Второе. Это земли ограниченного оборота, лесные, там, и так далее, которые мы тоже вывели с этого закона поправками "Нардепа". После этого мы проголосовали за закон. Что касается земель сельхозназначения, здесь надо крепко подумать: можно их продавать или нельзя их продавать. Вообще, в большинстве странах они не продаются, в лучшем случае - сдаются в аренду. Здесь должно быть наложено жесткое ограничение по применению этих земель. То есть если вы взяли в аренду, допустим - бурачная свекла, да? то вы можете там выращивать другой продукт, но вы должны использовать землю по назначению, под сельхозназначение. В этом - основное. Потому что у нас, извините, сейчас очень много земель, которые просто пустуют. Разделили по паям, сил нет их возделывать. Они стоят, зарастают бурьяном. Вот они постоят еще 4-5 лет, да? и земля не будет вообще плодоносить. С ней надо будет очень долго работать. Наше предложение все-таки, вот которое мы сейчас вырабатываем, чтобы землям сельхозназначения были собственностью общества - муниципалитета, там, деревни крестьянской, схода. Чтобы они были ее собственностью все-таки. Давать им возможность, допустим, сдавать это в аренду тем предпринимателям или тем производителям, которые пришли, и которые готовы, так сказать, взять в аренду, чтобы производить продукты сельского хозяйства. Продавать ее сегодня в том периоде, в котором мы есть, ну, есть же примеры. Саратовская область, помните? - приняли. Они чего, продали что-нибудь? Кто-нибудь что-нибудь купил? Никто не купил. Вот нам надо заставить законом заработать земли. А не просто, что ее кто-то купит там, будет играть в бейсбол. Это совершенно неправильно. Владимир Бабурин: Флеминг, пожалуйста, ваш вопрос. Флеминг Розе: После 11 сентября мы, очевидно, живем в новом мире. И президент России Владимир Путин сделал очень такой жесткий выбор в пользу союза с Западом. Как вы к этому относитесь? И есть, в общем-то, голоса, которые говорят, что в элите, в российской элите сегодня назревает, так сказать, недовольство выбором президента. Правильно ли это? Геннадий Райков: Я думаю, что это неправильно. Почему? Потому что президент, вот ему будет в апреле 2 года, он с самого начала своей должности, даже до вступления в эту должность, вы помните в сентябре 2 года назад, когда он возглавил антитеррористическую операцию в Чечне, но тогда в мире не понимали, что это террористы. Потом тоже же в Европе были разные подходы, и в ПАСЕ, и лорд Джадд все время приезжал, там, и какие-то права защищал. А сегодня все видят, что в Чечне уже воюют на 60 процентов наемники, вот президент недавно озвучил, что часть которых уже переехала в Афганистан. Как они на радиоперехвате говорят: "Нам невыгодно воевать с "иванами", они нас в итоге где-то прижимают. Пойдем бить жирных американцев". То есть это люди, которые никакой интерес никакого народа не представляют. Это люди, которым платят деньги, и которые за деньги совершают те преступления, которые они совершают. Мы последовательно об этом говорили. К нам не совсем всегда прислушивались, пока не произошло несчастье 11 сентября. Пока мир не понял, что это чума 21 века, что это страшно для всего нашего земного шара. Ну, давайте, если эти террористы подберутся к ядерному оружию. Вон, одна Чернобыльская авария... до сих пор и в Дании, наверное, последствия у нее есть. Правильно же? Вот. Поэтому это ведь страшное дело. Это люди, которые - ну, как они камикадзе. Они во имя какой-то непонятной идеи, непонятных денег, да? готовы уничтожить все живое на этом белом свете. Против этого мы должны объединиться, весь мир. Поэтому сегодня политику Путина, в основном, основная элите понимает и разделяет в этом вопросе. Поэтому мы сегодня помогаем американцам навести порядок в Афганистане, где не только террористы нашли приют, а где уже государство взяло это как как политику своего государства. Поэтому я бы не сказал, что здесь где-то есть не поддерживающие президента в этом вопросе. Другое дело, что с этим связан ряд других вопросов. Сразу договор по ПРО подкручивают под эти... я извиняюсь за такое выражение, но его пытается, и вот там начинает говорить: "Да, вот, мол, согласятся с американцами, какой-то найдут приемлемый вариант..." А почему не найти приемлемый вариант? Ведь та же Америка сегодня, пережив эту трагедию, вот видите, сколько было нервного потрясения, прямо скажу, нервного потрясения, когда упал самолет. Да, дай Бог, это авария, да? которая случается, но, понимаете, накладывается одно на другое, да? Но люди-то уже по-другому воспринимают. Завтра самолет упадет куда-то в другое место... Сегодня, возьмите, в Северной Осетии - вчера на базаре взорвали бомбу, где погибли люди и много раненых. Это что, нормальное явление? Поэтому президент и призывает все мировое сообщество... а сегодня Соединенные Штаты Америки поняли, что это беда, что никто на них не нападет со стороны России с ядерной бомбой, никто не будет. А вот здесь - неприятности. И не то что неприятности, - трагедию поимели, да? Поэтому я бы сказал, что основная масса все-таки поддерживает усилия президента в этом направлении. И мы сейчас переориентируем армию. Где у нас внешний враг? Вот враг и оказался. Действительно - оказался. Нам надо навести порядок в Чечне, нам надо выбить всех наемников. Они, между прочим, скоро, наверное, заглохнут там, извините тоже за такое выражение. Почему? Потому что им прекратили платить деньги. Они почему оттуда уезжают? Половина перекочевала в Грузию. Очень обидно, что Шеварднадзе занял такую, ну, совершенно непонятную позицию, когда политик, глава государства, на террористах строит свои межнациональные взаимоотношения. Тогда он становится на одну доску с ними. Я думаю, что это долго не может продолжаться. И Россия примет меры к Грузии, если они покрывают там террористов. А ведь среди банды Гелаева - те же наемные арабы, которые живут сегодня на территории Грузии. Поэтому это беда общая. Давайте аналог 20 века, когда в 1939 - 1941 году встал вопрос "чумы" - фашизма. Ведь тогда ведь тоже все страны объединились. Сегодня примерно аналогичная ситуация, когда только сообща можно с этим делом покончить. А что в том плохого, что, так сказать, мы налаживаем взаимоотношения? Мы не собираемся противостоять Америке. 80 почти лет, да? противостояли, но мы сегодня же не противостоим. Сегодня у нас нет такой политики. Поэтому я бы не сказал, что где-то есть в элите - да, есть отдельные политические лидеры, которые на этом хотят бы нажить какой-то капитал. Но это, я бы сказал, нечестно. Владимир Бабурин: Геннадий Иванович, ну, в общем, несколько в продолжение вопроса, вернее, темы, которую поднял коллега Розе. Россия и Запад после прихода к власти Владимира Путина, после первого года исполнения обязанностей, потом уже непосредственно в должности президента Российской Федерации. Критика со стороны Запада была, в основном, по двум направлениям. Это - военная операция в Чечне, и проблемы, которые возникали у средств массовой информации здесь, в России. Когда в Государственной Думе, помню, нас, грешных, как-то в очередной раз обсуждали, вы (не помню, с трибуны или нет) сказали "Ну, почему говорят, что в России нет свободы слова? Вот в Москве работает Радио Свобода, американское. Я на той неделе там целый час выступал. Кто будет говорить, что нет свободы слова?" Вам даже поаплодировали. Конечно, спасибо за такую оценку, но все-таки: вот вы продолжаете считать, что ситуация с НТВ - это действительно лишь спор хозяйствующих субъектов и ничего более? И вот та ситуация, которая сейчас развивается вокруг телекомпании ТВ-6, которую тоже могут закрыть, тоже входит лишь в какие-то финансовые рамки, и к свободе слова это не имеет никакого отношения? Или все-таки со свободой слова в России какие-то проблемы сейчас возникают? Геннадий Райков: Я считаю, что это не имеет никакого отношения. Просто, понимаете, если вы поговорите с коллективом ТВ-6, который был до этого, они лучше, чем я, вам скажут все обиды на тот коллектив, который пришел с НТВ. Владимир Бабурин: А если поговорить с коллективом ТСН, которого сменил коллектив ТВ-6, они скажут свои обиды.
Геннадий Райков: Совершенно верно. Поэтому здесь больше спор хозяйственных субъектов, то есть тех хозяев, которые владеют телекомпаниями, и которые потеряли, допустим, акции. Ведь давайте так: возьмем любой концерн на Западе, издательский или, там, телевизионный концерн. Что, там хозяева не регулируют процесс? Регулируют. Так же и у нас регулируют. Но дело в том, что ведь никто не запрещает ТВ-6 говорить то, что оно говорит. Иногда не очень приятно, но ее ведь не закрывают за то, что оно это сказало. Другое дело, что должна соблюдаться какая-то этика, где нельзя переходить грань. Тому же журналисту нельзя быть вседозволенным. Я вам приведу маленький пример. Швеция. Вот ко мне пришла баржа с лесом, она пришла с России, да? А там матросы привезли водку, 100 бутылок. А для Швеции это страшное наказание, да? - контрабанда водки. Меня туда приглашают корреспонденты, показывают вечером, что вот "русская мафия привезла водку". А корабль-то - латвийский. Чем дело закончилось? Судом, где телекомпании присудили 6 раз извиняться перед нашей компанией и присудили 10 000 долларов штрафа. Все. Нормально. Больше таких явлений не было. Поэтому где переходят грань, там надо наказывать. К сожалению, у нас законы такие, что очень сложно судиться с прессой, да? и очень сложно найти там правду, когда судишься. Поэтому так как сегодня никто никому не запрещает высказывать свое мнение, свое видение, это и есть свобода слова. Но когда кто-то проплатил, и начинают заказные вещи, - ну, в любой стране это не приветствуется. Так же и должно не приветствоваться в России. Когда какому-то корреспонденту проплатили деньги, он сделал заказную статью, не совсем соизмеряясь со своей совестью, а написал так, как ему предложили, тогда, наверное, должно каким-то образом пресекаться. Для этого надо нам совершенствовать тот закон, который есть о СМИ. Брать, допустим, опыт того же Запада, о чем я вам рассказал. Я же вам нормальную ситуацию рассказал, которая произошла. И компания была наказана. Но она была наказана только через 2 дня. А у нас, если начнем судиться с компанией, ну, пройдет 5 лет. Вот я однажды судился одной газетой в Тюмени, "Тюменский курьер" так называемый, которая написала недостоверные и, в общем, оскорбительные факты в мой адрес. Я у нее выиграл, но я судился 2 года. Через 2 года выиграл, после этого, как газета принесла извинения, друзья меня начинают спрашивать: "А за что они извиняются?" Я им снова начинаю рассказывать ту же самую историю. Это не очень здорово смотрится. Владимир Бабурин: Ну, что ж. Это был последний вопрос. Закончили мы проблемами средств массовой информации. Почти час мы слушали Геннадия Райкова, теперь я прошу коллег-журналистов коротко, по возможности, сказать, что же было самое главное в этой почти часовой беседе. Леонид Бударин, "Крестьянская Россия". Пожалуйста. Леонид Бударин: Мне показалось, что очень важно понимание Геннадием Ивановичем и представляемыми им центристами необходимости говорить правду народу. Владимир Бабурин: Флеминг Розе. Флеминг Розе: Геннадий Иванович заговорил о союзе Запада и Советского Союза с 1939 или 1941 по 1945 годы, как, так сказать, прецедент того, что сегодня происходит. Но я все-таки очень надеюсь, что этот союз, если он состоится, не будет таким кратковременным и тактическим, как это было во времена Отечественной войны. Владимир Бабурин: Меня с начала второй части нашей программы мучат сомнения, правильно ли я построил программу, когда Геннадий Райков сказал: "Господи, что же за закон мы приняли? Какой бюрократический", когда он сам испытал на себе то, что принял он и его коллеги-депутаты. Это закон "О политических партиях". А ведь мы говорили только об одном законе, который был принят Государственной Думой. Может быть, следовало упомянуть и другие тоже, и разговор получился бы немножко другим, может быть, более, а может быть, менее интересным. Может быть, я и ошибаюсь. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
