Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[31-03-03]
Нарушение прав несовершеннолетних курсантов Нахимовского училищаВедущая Марьяна Торочешникова Марьяна Торочешникова: В течение последних месяцев разгорается скандал вокруг Нахимовского военно-морского училища в Санкт-Петербурге. Эта проблема подтолкнула нас к тому, чтобы в очередной раз поговорить о правах несовершеннолетних в России. Но тема эта настолько обширна, что мы остановимся лишь на проблеме, касающейся насилия над детьми, как нравственного, так и физического. Насилия, которое сами подростки совершают над себе подобными в закрытых коллективах, сложившихся в образовательных заведениях пансионного типа, таких, как кадетские корпуса, хореографические и военные училища. О законных путях решения этих проблем мы поговорим сегодня с прокурором отдела по делам несовершеннолетних и молодежи Генеральной прокуратуры Российской Федерации Андреем Киселевым, ведущим научным сотрудником Института законодательства и сравнительного правоведения Владимиром Рудневым и старшим научным сотрудником НИИ проблем укрепления законности и правопорядка Генеральной прокуратуры России Евгением Цимбалом. Но прежде давайте послушаем сюжет, подготовленный нашим корреспондентом в Санкт-Петербурге Дмитрием Казниным. Дмитрий Казнин: Скандал вокруг Нахимовского училища получил огласку 22 февраля. Тогда трое курсантов - Андрей Папулов, Сергей Карезин и Владимир Соболев - обратились в организацию "Солдатские матери Санкт-Петербурга" с жалобами на систематические и жестокие избиения со стороны группы нахимовцев. Все они сейчас продолжают настаивать на правдивости своих показаний. Говорит Сергей Карезин. Сергей Карязин: То, что я рассказал, это действительно было. Были систематические избиения, были сексуальные домогательства - все это было там. Дмитрий Казнин: В училище было направлено несколько комиссий, которые пришли к прямо противоположным выводам. Комиссия Генерального штаба Военно-морского флота России не нашла подтверждений рассказам курсантов. А комиссия прокуратуры Ленинградского военного округа обнаружила множество нарушений, в том числе подтверждающих рассказанное нахимовцами. Рассказывает старший помощник прокурора Ленинградского военного округа Андрей Пичугин. Андрей Пичугин: Факты конфликтов и ссор между воспитанниками училища подтвердились. В ходе проверки установлено, что командование училища информировалось ранее о случаях физического оскорблениями нахимовцами друг друга, однако расследования по данным фактам не проводились, конкретные меры по устранению причин не принимались, что привело к конфликтам, получившим широкий общественный резонанс. По результатам нашей проверки внесено представление главнокомандующему ВМФ, поставлен вопрос об ответственности руководства училища. Дмитрий Казнин: В свою очередь, исполняющий обязанности замначальника Нахимовского училища, капитан первого ранга Александр Зубов заявляет, что такого постановления не было. Александр Зубов: Вот такого представления, как в нашем понимании, что какие-то факты подтвердились, наказать кого-то, - нет такого представления, такой резолюции, нет и быть не может. Дмитрий Казнин: По словам Александра Зубова, нахимовцы с жалобами к руководству училища не обращались и просто придумали свои истории. Александр Зубов: До этого они ни с какими заявлениями в адрес командования роты и командования училища не обращались. А потом, когда убыли в отпуск и неправомерно начали болеть, потом вскрылось то, что они начали прогуливать, и когда к ним начали уже предъявлять претензии командование роты и командование училища, вот тут-то и вскрылись вот эти факты, которые взбудоражили всю общественность. Дмитрий Казнин: Слова Александра Зубова повторяет нахимовец Володя из той самой роты, где произошел скандал, попросивший не называть его фамилию. Владимир: Не было ничего. Это в нашей роте все происходит, там не было ничего этого. Есть такие люди, которые просто с помощью вот этого раздувания скандала от армии, может, просто хотят освободиться. Он сделает, что он больной, и освободится этим самым от армии. Дмитрий Казнин: Все трое нахимовцев мечтали стать морскими офицерами. У Сергея Карезина и отец, и дед заканчивали Нахимовское училище. По его словам, сейчас там сложилась очень сложная обстановка. Сергей Карязин: В училище сейчас сложились три группы людей. Одна - это "верха", которые всеми верховодят, у них есть знакомые, родственники на старших курсах. "Болото" и "изгои". Некоторых настолько запугали, что они сейчас даже боятся сказать слово. Меня в последние разы, когда уже написал официальные жалобы, они уже не трогали, меня просто перепоручили старшим курсам, которые меня избили. Дмитрий Казнин: Прокуратура Петроградского района не нашла подтверждений рассказу Сергея Карезина. Отрицает наличие дедовщины и исполняющий обязанности заместителя начальника Нахимовского училища Александр Зубов. Александр Зубов: Факты, что издевались над ними всяко разно, в том числе непристойным способом, - вот это все ничего не подтвердилось. Нанесение тяжких телесных повреждений не подтвердилось. Массовых фактов, так сказать, нетоварищеского отношения не подтвердилось. А то, что там были между, так скажем, мальчишками стычки, ну, так они постоянно случаются. Дмитрий Казнин: В середине марта разбирательство вокруг заявлений нахимовцев перешло из юридической в физическую плоскость. Прямо у своего дома за городом была зверски избита мать одного из троих курсантов, Марина Соболева. По ее словам, на нее напали подростки в форме учеников Нахимовского училища. Первый удар арматурой пришелся по лицу. То же самое в отношении своего сына в заявлении написал отец нахимовца Андрея Папулова. Заявление цитирует сопредседатель организации "Солдатские матери Санкт-Петербурга" Элла Полякова. Элла Полякова: "Сына - нахимовца Андрея - в ноябре группа нахимовцев зверски избивала с применением металлической палки в присутствии офицера. Мер никаких к правонарушителям не принято. Медицинской помощи не оказано, сын перенес тяжелейшие травмы. Командование оставляет ситуацию угрожающей без принятия мер". Дмитрий Казнин: По-другому описывает ситуацию в Нахимовском училище курсант Володя, фамилию которого мы не называем по его просьбе. Владимир: Такого, как они говорят... Вот это я все слышал по радио, по телевизору, что там их арматурой профессионально бьют, - на территории училища даже арматуры нет. Драки были, да, но они не серьезные были. Дмитрий Казнин: Почему троих курсантов обвиняют во лжи их же товарищи, причем обвиняют публично, с экранов телевизоров? Бывший нахимовец Сергей Карезин считает, что оставшиеся в училище курсанты запуганы. Сергей Карязин: Когда были репортажи, когда стоял С., рассказывал, что это все не так, его, кстати, тоже били. Но как-то странно получилось так, что за ним поставили тех, кто его бил. А. тоже, ему руку сломали, а за ним стоял тот, кто ему сломал. Этак, конечно, что он скажет? Он все равно с ними останется в роте. Дмитрий Казнин: Сергея Карезина били за нежелание подчиняться. Сергей Карязин: Мне не нравилось, что обижают моих друзей, я не курил, не пил, хотя заставляли, пробовали, и высказывал все, что думал, по поводу воровства. Воровали там по-черному, и главными ворами были те, кто и избивали. Дмитрий Казнин: Из-за того, что Сергей Карезин рассказывал о фактах воровства, всю роту оставляли в училище на выходные, что не нравилось верхушке, как их называет курсант, нахимовцев. Руководство же элитного военно-морского учебного заведения, по словам Сергея Карезина, само является заложником сложившейся ситуации. Сергей Карязин: Там очень много детей высоких чиновников. И, допустим, тот же начальник училища, он не самый главный, выше его тоже есть начальство. Дмитрий Казнин: В организации "Солдатские матери Петербурга", куда обратились родители избитых курсантов и куда ежемесячно приходят десятки подобных заявлений из российской армии, рассматривают эту проблему как составляющую часть всеобщего бесправия внутри военной и учебно-военной системы в России. Рассказывает сопредседатель организации Элла Полякова. Элла Полякова: Мы, когда вели переговоры с командованием Нахимовского училища, мы спросили, а почему 14-летние дети находятся в закрытой воинской части, кто вообще защищает права ребенка. Оказывается, никто. То есть эти дети и в Нахимовском, и в Суворовском, кадетских училищах абсолютно никем не защищены. А система отношений до боли знакомая - то, что переживают солдаты и в последнее время офицеры: пытки, избиения, попытки изнасилования, вымогательство денег, унижение человеческого достоинства. То есть совершенно недопустимая для нашего современно сознания ситуация отношения к детям, отношения к семье, отношения к армии. Дмитрий Казнин: Интересно, что главнокомандующий Военно-морским флотом России адмирал Владимир Куроедов после скандала в Нахимовском косвенно признал факты дедовщины в легендарном училище, заявив, что избавление военно-морских заведений России от неуставных взаимоотношений начнется с Нахимовского училища. Теперь, после решения прокуратуры Петроградского района не возбуждать уголовных дел, ситуация формально вернулась к началу. С одним только "но" - ни Андрей Папулов, ни Сергей Карезин, ни Володя Соболев в Нахимовское училище больше не вернутся. Марьяна Торочешникова: Сразу оговорюсь, что мне не хочется обсуждать эту конкретную историю, а хочется остановиться на самой проблеме, которая была озвучена здесь. И мой первый вопрос к прокурору отдела по делам несовершеннолетних и молодежи Генеральной прокуратуры России. Андрей Викторович, известна ли вам статистика того, как часто возбуждаются подобные уголовные дела в России и сколько из них получают свое продолжение в суде? Андрей Киселев: Дело в том, что подобной статистики в принципе нет, потому что либо мы можем говорить о преступлениях, связанных с насильственными действиями в отношении несовершеннолетних (но в этой же статистике не будет отражено, сколько совершено несовершеннолетними в отношении несовершеннолетних), потом не будет их статуса - воспитанники закрытых учреждений, школ или училищ и так далее. Есть общая цифра, она составляет в общем за 2002 год чуть более 44 тысяч - столько подростков пострадали от преступлений, связанных с насильственными действиями, то есть сюда входит, в принципе, все. Это цифра тех потерпевших по тем делам, которые дошли до суда. Марьяна Торочешникова: И были рассмотрены. Ну а на самом деле можно предположить, что таких дел намного больше, таких фактов? Евгений Цимбал: Конечно, потому что уголовное дело - это признание юридического факта, но самих "фактических фактов", так скажем, может быть значительно больше. Марьяна Торочешникова: А почему же они не всплывают, почему они остаются неизвестными? Евгений Цимбал: Ну, на примере того же училища Нахимовского можно видеть, что детям достаточно сложно без помощи родителей иметь непосредственный доступ к правосудию. И если дети находятся в каких-то закрытых учреждениях, особенно те дети, которые лишены родительского попечения, - это школы-интернаты, особенно интернаты вспомогательные, где дети с нарушениями психического развития, - они действительно во многом оказываются заложниками администрации. И вот в этих ситуациях, органы прокуратуры и комиссия по делам несовершеннолетних могут принять какие-то реальные меры, направленные на защиту их прав и интересов. Марьяна Торочешникова: Я бы хотела вернуться к сюжету, а именно, к словам, которые прозвучали из уст сопредседателя организации "Солдатские матери Петербурга". Вот она обратила внимание на то, что в закрытых коллективах, где обучаются дети, в этих заведениях практически невозможно контролировать соблюдение прав несовершеннолетних. Андрей Викторович, вы с этим согласны? Андрей Киселев: На основе той практики и того материала, которым мы обладаем, нельзя ограничивать вот этот список только кадетскими корпусами и хореографическими школами, потому что подобная ситуация может произойти в любой школе, и происходит, в принципе. Поэтому закрыть кадетские корпуса только потому, что там не в состоянии обеспечить порядок сотрудники, - это неразумно, на мой взгляд. И для любого учреждения, где есть скопление несовершеннолетних, возможна такая ситуация. Марьяна Торочешникова: Но кто-то же должен контролировать? Андрей Киселев: Конечно, это и воспитатели, это и педагоги. Евгений Цимбал: Есть две системы контроля. Есть контроль ведомственный, то есть каждое учреждение имеет орган управления, который его обязан контролировать, будь то образование, социальная защита или Министерство обороны, если речь идет о военных учреждениях. И есть контроль вневедомственный, который осуществляется двумя учреждениями - это прокуратура, которая по закону обязана защищать права и интересы граждан, и применительно к несовершеннолетним - комиссия по делам несовершеннолетних. Есть некоторые возможности. Наша задача - сделать так, чтобы этот контроль был более эффективным. Марьяна Торочешникова: Владимир Ильич, у меня к вам вопрос. Мне известно, что вы знакомились с делом Преображенского кадетского корпуса в Москве. На его примере вы можете нам объяснить причины, по которым виновные в насильственных действиях не привлекаются к суду, не несут никакой ответственности? Почему, на ваш взгляд, прокуратура, кстати, зачастую не хочет заниматься этими делами? Или не может заниматься этими делами? Владимир Руднев: Я действительно видел постановления об отказе в возбуждении уголовного дела по фактам обращения воспитанников этого кадетского корпуса. И первое постановление об отказе в возбуждении уголовного дела было вынесено вообще правомерно, потому что эти лица не достигли возраста привлечения к уголовной ответственности, но следователь не направил эти материалы для применения принудительных мер воспитательного характера. Затем заместитель прокурора или прокурор района отменил это постановление и направил материалы для дополнительной проверки. И в результате дополнительной проверки следователь Власов вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела на основании отсутствия события преступления. Утверждая, что этого события вообще не было. Марьяна Торочешникова: Я хочу напомнить о том, что это за дело. Мальчик со своей мамой обратились в прокуратуру с жалобой на то, что его постоянно избивают курсанты, насилуют, и это происходило невероятное количество раз. И вот никак не получалось продолжить это дело в суде. Кроме того, дела самого в конечном итоге не возбудили, уголовного. Владимир Руднев: Я все-таки считаю, что преждевременно сейчас говорить о перспективе этого материала, будет ли возбуждено дело или не будет, поскольку все-таки еще прокуратура Москвы занимается проверкой, и мы контролируем этот процесс. Андрей Киселев: Я хотел бы сказать, что когда происходят такие вещи, вообще, у нас в законодательстве должны быть предусмотрены определенные процессуальные гарантии в отношении несовершеннолетних, которые потерпели от таких физических действий, которым был нанесен моральный ущерб, они должны иметь возможность получить квалифицированную помощь, юридическую в том числе. Марьяна Торочешникова: Мы вернемся к этой проблеме. Я просто хочу Евгению Иосифовичу задать вопрос. Вот вы здесь говорили о защите прав несовершеннолетних, над которым было совершено насилие. Я знаю, что Евгений Иосифович работает консультантом в одном из таких специализированных центров. Можно ли говорить о том, что дети, ставшие жертвами насилия, не всегда стремятся рассказать об этом своим родителям, скрывают эти факты, и вот именно в этой связи многие факты не получают своего продолжения в суде? Евгений Цимбал: Во-первых, всегда были, есть и будут конфликты в закрытых детских коллективах. Например, законодательство Франции имеет специальную норму о дедовщине в школе. А если вы откроете очерки Помяловского, то вы там прочитаете о дедовщине в училище, которое готовит будущих священников. То есть когда собирается некий закрытый коллектив, в котором добиться лучшего положения для себя можно только за счет соседнего человека, то тогда возникают такого рода неуставные отношения, которые очень похожи на то, что вы можете увидеть в армии или в любом закрытом детском учреждении. На самом деле, факт обращения ребенка, ставшего жертвой сексуальных посягательств, за помощью требует определенных условий. Очень часто приходится сталкиваться с ситуацией, когда насильственные действия в отношении ребенка продолжаются месяцы, иногда годы - и он не обращается за помощью. Почему? Потому что у него возникает впечатление, что ему никто не может помочь. А когда он начинает говорить, то у него, оказывается, кроме его слов, иных доказательств нет. Ну, говорить о специализированном следствии, к сожалению, сейчас не приходится в силу сложности ситуации. Конечно, оптимальным вариантом были бы специально подготовленные следователи, которые бы знали психологические потребности, особенности. Марьяна Торочешникова: Тут речь идет о ювенальной юстиции фактически. Евгений Цимбал: Не о ювенальной юстиции, а просто о появлении судов. Можно повесить любую этикетку, но если не будет соответствующих процедур, не будет соответствующих подготовленных кадров, то тогда это останется не более чем благим пожеланием. Кстати, комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав существуют при всех муниципальных органах. Марьяна Торочешникова: Насколько мне известно, во многих городах, районах такие комиссии в принципе не действуют. Евгений Цимбал: Да. Выявляются периодически такие факты в ряде субъектов, отдельных городах - администрации почему-то принимают решения о ликвидации комиссий. Но благодаря усилиям прокуратуры, практически все комиссии сейчас у нас работают. Только в Дагестане, по-моему, если не ошибаюсь, в 2002 году в 30 городах была восстановлена деятельность комиссий. И еще маленький комментарий. В принципе, законодательным органам субъектов ничего не мешает принимать местное законодательство, что в ряде субъектов и делается. Есть закон Москвы о комиссиях по делам несовершеннолетних, в других субъектах. Мы ориентируем прокуроров на то, чтобы они инициировали, участвовали активнее в рабочих группах по разработке и принятию этих законов в субъектах. Пока нет федерального закона, могут работать так, хотя деятельность комиссии обозначена законом о профилактике безнадзорности. И в Административном кодексе комиссии никто еще не отменял. Марьяна Торочешникова: Но здесь, наверное, все упирается в вопросы финансирования просто, и очень многим муниципальным бюджетам невыгодно содержать у себя комиссию. Евгений Цимбал: Ну, как сказать. А выгодно содержать специальные школы, воспитательные колонии, приюты, школы-интернаты? Цена вопроса заключается в том, что мы начинаем бороться с последствиями явления, а не обращаем внимания на профилактику, на недопущение обстоятельств, которые приводят детей к совершению правонарушений, которые подталкивают родителей на насилие по отношению к детям. То есть здесь надо все-таки наше законодательство сделать более профилактическим, и тогда это позволит сэкономить, в том числе, и деньги. Марьяна Торочешникова: Владимир Ильич, знаю, вы занимаетесь изучением многих законов, которые выходят из недр Государственной Думы Российской Федерации. Насколько законодательно защищены российские подростки, и как они законным способом, именно законным способом могут восстановить нарушенное право или наказать своего обидчика? Владимир Руднев: У нас наиболее эффективным способом защиты является именно судебная защита, что предусмотрено статьей 46-ой Конституции. Подросток, начиная с 14 лет, может обратиться в суд за защитой своих прав - это предусмотрено Семейным кодексом. К сожалению, у нас доступ к правосудию не всегда эффективен, потому что не во всех субъектах Федерации у нас существует - о чем еще не говорилось - уполномоченный по правам ребенка, который может обратиться в суд в защиту несовершеннолетнего. Потому что несовершеннолетний не знает, в какой суд ему обращаться, что писать, как писать. Марьяна Торочешникова: Но при отсутствии уполномоченного по правам ребенка всегда существует прокуратура, в конце концов, куда можно тоже обратиться. Владимир Руднев: Несовершеннолетние в силу своего характера, в силу того, что они могут быть подвержены влиянию, они не всегда считают нужным обратиться в официальные структуры и поэтому пытаются своими силами решить проблему. Марьяна Торочешникова: Ну, у меня последний вопрос ко всем участникам. Очень коротко. Можно ли говорить о том, что есть очевидный и законный выход из сложившейся ситуации? Кто должен предпринимать какие-то меры. Евгений Цимбал: Мне кажется, что право ребенка - на самом деле, это не его право, а это обязанность взрослых. Просто ребенок не в состоянии в силу своей психологической, социальной незрелости защитить свои права полностью. И в силу этого государство, ратифицировавшее Конвенцию о правах ребенка, должно более активно принять меры государственной защиты прав и интересов несовершеннолетних. Марьяна Торочешникова: То есть все-таки государство должно этим заниматься. Евгений Цимбал: Государство прямо, государство опосредованно, через помощь родителям, государство через создание специализированных учреждений, государство через принятие соответствующих законов. Марьяна Торочешникова: Андрей Викторович, что вы, как представитель государственного органа, скажете? Андрей Киселев: Если буквально пять минут назад речь шла о том, что подросток не обращается в органы внутренних дел, боится, еще что-то, то если действительно таково положение, значит, органам внутренних дел надо задуматься о повышении своего авторитета и статуса, в конце концов. Я не уверен, что, если у каждого первого встречного потерпевшего ребенка спросить, он будет знать, кто такой уполномоченный по правам ребенка и как его найти. А вот как найти милиционера на противоположной стороне улицы, знает каждый. Если доверие населения так упало, то органам внутренних дел следует задуматься. А что касается прокуратуры, прокуратура участвует, в том числе и в ликвидации правовой безграмотности. Ведь прокуроры посещают школы, выступают. Марьяна Торочешникова: К сожалению, далеко не во всех городах, не во всех школах. Андрей Киселев: Там, где этого не происходит, значит, там принимаются меры, вплоть до дисциплинарных. Это уже неисполнение. Марьяна Торочешникова: Владимир Ильич, ваша реплика. Владимир Руднев: Дети не могут сами свои права отстаивать, они не имеют выразителей своих интересов, к сожалению, таких, как имеют другие категории населения, которые могут постучать по столу, выступить и так далее, когда защищают ведомственные какие-то интересы. И это беда нашего государства. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
