Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[19-01-04]
Открытость и доступность российских судов для гражданВедущая Марьяна Торочешникова Сегодня наша передача выходит в новом, часовом формате, а значит, у нас будет вдвое больше, чем обычно, времени на то, чтобы обсудить с экспертами в студии вопросы открытости и доступности российских судов для граждан. Я представляю гостей, которые ответят на мои и ваши вопросы. Это первый заместитель председателя Верховного суда Российской Федерации Владимир Радченко и президент Адвокатской палаты Москвы Генри Резник. Конституция Российской Федерации, а именно 46-ая ее статья, гарантирует гражданам судебную защиту их прав и свобод. А в Конвенции о защите прав человека и основных свобод, которую Россия ратифицировала в 1998 году, записано: "Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона". Владимир Иванович, а что российские судьи понимают под справедливым судебным разбирательством и разумным сроком? Владимир Радченко: Ну, тут, наверное, лучше начать немножко с другого, потому что защита прав и интересов гражданина все-таки должна составлять основное содержание деятельности судебной системы, как, впрочем, и государства в целом. И вопреки некоторым разговорам о том, что судебная система не пользуется достаточным доверием граждан, у нас есть достаточно оснований утверждать обратное. Конечно, бывают отдельные издержки, но, тем не менее, судите сами: когда мы начинали судебную реформу, в суды Российской Федерации обращался примерно 1 миллион граждан за защитой своих прав и интересов; сегодня мы рассматриваем свыше 5 с лишним миллионов гражданских дел и свыше миллиона уголовных дел. Ну, если уголовные дела - это результат совершенного гражданином преступления, и гражданин, совершивший его, отнюдь не рвется в суд, то вот эти 5,5 миллионов гражданских дел - результат того доверия, которое граждане оказывают судам. Потому что если бы в суды не верили, то не было бы такого большого роста обращения в суды. Марьяна Торочешникова: Владимир Иванович, и все-таки что же понимать под справедливым судебным разбирательством? Владимир Радченко: А справедливое судебное разбирательство - это когда выносится решение, соответствующее закону. Никак иначе не скажешь. Справедливость - это не абстрактное понятие. У юристов справедливость - это когда дело решается в соответствии с законом. Кстати сказать, процент обжалования по гражданским делам у нас значительно снизился по сравнению с периодом десятилетней давности. Поскольку гражданин идет в суд не за тем, чтобы проиграть дело в суде и успокоиться, то, по-видимому, можно сказать, что судебная практика или то, как велся судебный процесс, то, какое вынесено решение, устраивает граждан. У нас удовлетворяемость исков в целом по Российской Федерации превышает 90 процентов. Марьяна Торочешникова: Генри Маркович, Вы в будущем году, я подсчитала, отметите свой 20-летний юбилей в адвокатуре. За это время, естественно, Вы неоднократно бывали и в советских раньше, теперь в российских судах. Как вы считаете, действуя в рамках закона, могут ли быть справедливы российские судьи? Вообще, справедливы они? Генри Резник: Вы упомянули об этом сроке, об этой дате. Есть с чем сравнивать, очень важно как раз найти вот эту базу для сравнения. Могу Вам сказать, что, если сравнивать с правосудием советским, то прибавление, конечно, налицо. Давайте все-таки - Владимир Иванович прав - разграничим суды уголовные и суды гражданские, это все-таки немножко разная проблематика. Марьяна Торочешникова: Ну конечно, специфика. Генри Резник: Так вот, должен Вам сказать, что судьи, будучи оставленными в покое какими-то начальниками, не искушаемые бизнесменами и вообще состоятельными людьми, решают дела, конечно, по справедливости. Но это не абстрактная справедливость, у нас процесс состязательный. И понятно, что в состязательном процессе, наверное, стороны бывают фактически неравны. Это зависит от подготовки к делу, от квалификации адвоката и прочего. Поэтому я, например, не сомневаюсь, что подавляющее большинство гражданских дел наши суды решают беспристрастно, и, соответственно, справедливость решения здесь, конечно, обеспечивается. Немножко хуже дело с уголовными процессами. Здесь ситуация несколько иная, и упирается это, на мой взгляд, в некую разруху в головах, которая все-таки присутствует. Марьяна Торочешникова: Я предлагаю нашим слушателям подключиться к разговору и прошу их ответить на вопрос: можно ли добиться правды в российском суде без поддержки влиятельных особ и материального положения? А я для себя уже ответила на этот вопрос. Я считаю, что можно, вот только очень сложно бывает. И подкрепить это мнение хочу сюжетом, который подготовила наш корреспондент в Великом Новгороде Светлана Герасимова. Светлана Герасимова: Трагическая кончина известного автора исторических романов Дмитрия Балашова в июле 2000 года потрясла новгородцев. И когда довольно быстро стал известен и был задержан один из участников жестокой расправы, все говорило о скором и справедливом возмездии. Тем более что ни для кого в городе не было тайной, в каком серьезном конфликте с отцом находился этот подозреваемый - сын писателя, Арсений Балашов. Но тот лишь спустя пять месяцев после ареста заявил, что хоть и был в ночь убийства на месте преступления, в загородном доме (что ранее упорно отрицал), но отца убил не он, а некто Евгений Михайлов. На допросе Михайлов чистосердечно признался в убийстве писателя Балашова в ходе пьяной ссоры. Суд был бы скорым, однако обвиняемый стал утверждать, что оговорил себя. Дважды дело направлялось на доследование, но теперь уже оба - и сын писателя, Арсений, и Евгений Михайлов - взаимно обвиняли друг друга в убийстве, отстаивая свою непричастность. Однако суд признал: убийство совершил Евгений Михайлов - 14 лет лишения свободы. Арсений Балашов был признан виновным в укрывательстве преступления и угоне отцовской "Нивы", получил за это 4 года в колонии общего режима. Адвокат Михайлова Константин Пакин. Константин Пакин: По отношению к Михайлову было только одно единственное - его чистосердечное признание - и больше ничего. А там дальше по старой теории Вышинского: признание - царица доказательств. Но однако, Михайлов - олигофрен, то есть человек, страдающий психическим заболеванием. Все признательные его показания получены следователем без участия адвоката. Если я их в суде не подтвердил, извините, это не доказательства. Светлана Герасимова: Однако все это не стало очевидным для суда. А прокуратура выразила свое несогласие с исключением из дела документов с показаниями, полученными от Михайлова без адвоката. Константина Пакина к защите Михайлова родственники пригласили много позже. Константин Пакин: И потом, мотив... Малограмотный парень, 5 классов образования, сиделец, у которого за плечами школа для умственно отсталых, которого выпускают условно-досрочно за примерное поведение, вдруг приезжает к писателю, которого он в глаза не видел, вступает с ним в спор. И когда, по версии следствия, Балашов ему говорит: "Мы сын - тунеядец, а ты - алкоголик" - и он просто из-за этой фразы берет и убивает человека. Это нормально? Светлана Герасимова: У суда и это не вызвало подозрений. А все утверждения свидетелей потерпевшей стороны о конфликте между отцом и сыном Балашовыми, который вполне мог способствовать этой расправе, прокуратурой признаны как предположение, а оно ничего не доказывает. Поворотный момент в, казалось бы, завершенном громком деле наступил после обращения адвоката Константина Пакина в Верховный суд России. В своей надзорной жалобе (после того, как с теми же аргументами он не был услышан в Новгородском областном суде) адвокат настаивал, что обвинительный приговор его подзащитному Михайлову вынесен без достаточных на то оснований. И вот в декабре, вместо очередного обвинения в убийстве, Михайлова оправдали и освободили из колонии. Евгений Михайлов сейчас проходит лечение от туберкулеза, как обычный пациент, и должен быть готов к новым разбирательствам. 15 января Коллегия по уголовным делам Новгородского областного суда отменила оправдательный приговор. Дело об убийстве писателя Балашова направлено в Новгородский районный суд на новое рассмотрение, в новом составе суда. Марьяна Торочешникова: Вот несмотря на то, что оправдательный приговор не успел вступить в законную силу и был обжалован буквально накануне выхода в эфир нашей программы, я считаю, что большая победа "маленького человека" в суде все-таки состоялась. Потому что гражданина, чья вина, по мнению одного из судов (Верховного суда, в частности), не была доказана, все-таки вернули из колонии. Другой вопрос - надолго ли? Владимир Иванович, вот есть такая устойчивая фраза: судебная ошибка. Вообще, что это такое и можно ли считать приговор или решение судьи, которое отменила вышестоящая инстанция, вот такой судебной ошибкой? Владимир Радченко: Ну, в бытовой терминологии, если можно так выразиться, существует такое понятие - судебная ошибка. На самом деле, судебная ошибка - это неправильная оценка доказательств, неправильная оценка юридической стороны дела, в частности, квалификации. Далеко не всегда следующая инстанция бывает права. Юстиция вообще дело тонкое и достаточно сложное. Мы на президиуме Верховного суда иногда отменяем судебные решения, которые вынесены судами второй инстанции, президиумами областных судов, и по существу, подтверждаем законность, обоснованность решений суда первой инстанции, которые перед этим два раза отменялись. Поэтому давайте мы договоримся, что все-таки, когда мы говорим о судебной ошибке, о том, что решение суда отменено, изменено, - это отнюдь не свидетельствует о том, что судьи, вынесшие отмененное или измененное решение, совершенно неквалифицированные люди. У нас, как правило, судейский корпус укомплектован людьми с достаточно высоким уровнем образования и с достаточно высокой профессиональной подготовкой. Вот Вами же приведенный пример по Новгороду говорит о том, насколько сложно фактическое обстоятельство дела и насколько там все зависит буквально от малейших деталей, которые нужно правильно оценить. Сейчас даже невозможно сказать, кто же окажется окончательно прав - или "маленький человек", как вы говорили, который болен, или все-таки обвинительная власть. Марьяна Торочешникова: Генри Маркович, скажите, а адвокаты знают, как исправить судебную ошибку, рецепт есть какой-то? Генри Резник: Никаких рецептов, никаких панацей не существует. Безошибочное правосудие по определению быть не может. Правда, у нас было "безошибочное" предварительное следствие примерно лет 20, когда оправдательные приговоры у нас в правосудии исчезли вообще, они как реликт, по-моему, не сохранились даже. У нас было такое правосудие без оправдания. Хочу подчеркнуть: ошибка - это все-таки то, что совершается неосторожно. Доказательства оцениваются по внутреннему убеждению, иной, более совершенной системы нет. Марьяна Торочешникова: То есть это все очень тонко. Генри Резник: Вот меня как раз больше интересуют не ошибки. Они, представьте себе, неизбежны, определенное количество дел обречено на то, что в силу целого ряда обстоятельств будут выноситься не соответствующие действительности решения. Неслучайно есть, например, институт возобновления дел по вновь открывшимся обстоятельствам. Есть обстоятельства, которые не могли быть известны, и в то время, соответственно, без их учета не могло быть вынесено правильное решение. То есть это настолько тонкое все дело, вот эти вот человеческие отношения, что главное - нам нужно, действительно, с самого начала правильно поставить вопрос - честно, добросовестно действует судья или нет. Если он честно, добросовестно действует и совершает ошибку, я полагаю (и так и в законе о статусе судей написано), за ошибочное решение само по себе ни в коем случае нельзя никакие санкции на судью налагать. Но есть и другие, печальные примеры. Если дальше будет возможность, мы их обсудим. Марьяна Торочешникова: Да. Я предлагаю просто ответить на звонки, потому что они у нас уже есть. А потом послушаем судебные новости. Добрый день. Слушатель: Добрый день. Я москвич, Матвей Наумович. Я хотел обратиться к Резнику. Дело в том, что у меня знакомый был, отсидел он примерно 10 лет. Потом я как-то забыл про него, встречаю и говорю: "Что это я тебя так давно не видел?" - "Я сидел". - "За что?" - "За убийство". Я говорю: "Кого ты убил?" - "Да никого я не убивал, но я отсидел". Марьяна Торочешникова: Ваш вопрос, пожалуйста, Матвей Наумович. Слушатель: Как вот с этим человеком быть, который ни за что отсидел в тюрьме? Потом нашли убийцу, его выпустили. Марьяна Торочешникова: Спасибо, большое. Ваш вопрос понят. Генри Резник: Ну, закон предусматривает сейчас как раз такую сатисфакцию. Есть специальный раздел в Уголовно-Процессуальном кодексе о реабилитации. Соответственно, и извиниться перед ним должны, и возместить вред, который был причинен, и ущерб, который был, - это как раз в законе все предусмотрено. Но факт остается печальным, вот это как раз те случаи, когда все было сделано добросовестно (будем исходить из презумпции добросовестности судей) и, видимо, была неправильная оценка доказательств либо был оговор, который не удалось разоблачить, были какие-то обстоятельства, которые повлекли необоснованный приговор, который был вынесен. Ну что сказать, трагические ситуации бывают. Марьяна Торочешникова: Владимир Иванович, скажите, пожалуйста, а вот в Верховном суде есть статистика того, как часто граждане обжалуют в суды действия правоохранительных органов или действия судов в таких случаях, как тот, о котором нам рассказал слушатель? Владимир Радченко: Конечно, такая статистика есть. Вот Верховный суд Российской Федерации рассмотрел 10 тысяч кассационных жалоб на решения судов, которые по первой инстанции вынесли областные суды, республиканские и так далее - вот это звено. И у нас произошло некоторое увеличение, может, в связи с введением в действие новых кодексов процессуальных. Но вот в прошлом году число надзорных жалоб на решения судов, нижестоящих, районного и областного звена, достигло 150 тысяч в Верховном суде. То есть довольно значительный рост. Кроме того (чтобы была ясная картина, с какими объемами сталкивается Верховный суд), мы рассмотрели в прошлом году почти 1,5 миллиона дел по первой инстанции, в основном это гражданские дела с обжалованием действий, решений органов федерального управления либо выборные споры. Марьяна Торочешникова: Здравствуйте. Слушатель: Это Дима из Москвы. У меня вопрос к обоим участникам, два вопроса даже. Один, короткий вопрос касается Уголовно-Процессуального законодательства. Есть постановление суда о признании действий должностного лица незаконными и необоснованными. Прокурор отказывается возбуждать уголовное преследование в отношении данного должностного лица. Как быть? Это первый вопрос. Второй вопрос. Указания кассационной инстанции являются обязательным для исполнения районными судами. Скажите, если они являются обязательными, почему районный суд при повторном рассмотрении дела оставляет первоначальное свое решение, а не исполняет указания кассационной инстанции? И в чем тогда смысл института кассации? Генри Резник: Я могу ответить сходу. Отказ в возбуждении уголовного дела сейчас обжалуется в суд. Идти в суд надо, соответственно, и считается, что это незаконные действия прокурора. Что касается кассационной инстанции, которая отправляет дело на повторное рассмотрение, то эти указания имеют пределы определенные. Кассационная инстанция не может пердрешать то решение, которое вынесет суд первой инстанции, в частности, не имеет право признавать в своем определении доказанными какие-либо факты. Поэтому это норма, когда кассационная инстанция возвращает дело и выносится решение, соответственно, по внутреннему убеждению судей. Другой вопрос, когда не выполняются указания кассационной инстанции, которая в пределах полномочий своих действует. Ну что ж, в таком случае это нарушение, и повторное рассмотрение дела в кассационной инстанции либо в надзорной инстанции должно здесь восстановить справедливость. Марьяна Торочешникова: Владимир Иванович? Владимир Радченко: Если бы у суда второй инстанции были достаточные основания прийти к выводу, что надо назначить более мягкое наказание или вообще освободить от наказания человека, то кассационная инстанция сама бы это сделала. По-видимому, просто остались невыясненными многие важные вопросы. Но, не зная дела, можно только гадать, конечно. Марьяна Торочешникова: Есть еще звонок. Давайте послушаем. Говорите, пожалуйста. Слушатель: Моя фамилия Мрочко Михаил Александрович. Я старик поколения, которое вымерло. По уголовным делам ничего не знаю, никогда ничего не нарушал, законопослушный. Я обратился в Тверской межмуниципальный суд с иском к правительству Москвы о незаконном утверждении Мосгордумой жилищно-коммунальных оплат. В исковом заявлении не было ни одного моего слова, только переписан текст закона. В иске отказали. Вопрос такой: до каких пор (я говорю только о себе) на меня не будет распространяться ни один гражданский закон Российской Федерации? Марьяна Торочешникова: Вот такой вопрос. Владимир Радченко: Вы ошибаетесь, на Вас распространяется закон, и Вы имеет бесспорное законное право обжаловать решение, если Вы с ним не согласны, в Московский городской суд. А если Московский городской суд, вторая инстанция, с Вами не согласится, у Вас есть право жаловаться дальше, вплоть до Верховного суда Российской Федерации. Это ваше законное конституционное право. Марьяна Торочешникова: Вернемся к нашему разговору. Вот мы говорили здесь о судебных ошибках, и вопрос у меня такой. Генри Маркович, очень часто говорят: судья ошибся... И действительно, мы ведь не видим, как он принимал это решение, а все потому, что в российских судах очень часто в зал суда не допускается пресса и просто зеваки, которым это интересно. Вот как Вы считаете, судьи вообще злоупотребляют своим правом объявлять заседания закрытыми? И можно ли как-то законным образом обойти вот эти запреты? Генри Резник: Во всяком случае, мне такого рода случаи известны, и они не единичны. Должен сказать, что вообще это печально может закончиться для судьи, который нарушает принцип гласности процесса необоснованно. Если будет составлен акт, что в зал не допускались представители прессы, что не пускали людей, которые просто хотели туда зайти, как вы их называете, зеваки, - в таком случае вообще решение может полететь. Потому что ограничение принципа гласности фактически будет признано существенным нарушением закона. Не любят судьи прессу. Ну, иногда в этом бывают повинны сами журналисты, однако судьи должны вести себя профессионально. Марьяна Торочешникова: Владимир Иванович, а все-таки почему судьи стремятся по поводу и без объявлять процессы закрытыми? Если мы вернемся к европейской Конвенции по правам человека и защите основных свобод, то там все-таки закреплено право на справедливое и публичное разбирательство. Владимир Радченко: Вы знаете, вообще-то, в законе прямо перечислены случаи, когда возможно закрытое ведение процесса. До меня лично не доходили конкретные жалобы по конкретным делам на неправильное объявление процесса закрытым. И поэтому я сейчас не могу судить насколько в тех случаях, когда процессы проводились без участия публики, насколько эти решения судей соответствовали требованиям закона о проведении закрытых судебных заседаний. Марьяна Торочешникова: Хорошо, а может ли судья объявлять закрытым заседание, на котором он должен решить вопрос о мере пресечения? Владимир Радченко: Смотря какие доказательства будут исследоваться при решении этого вопроса. Марьяна Торочешникова: То есть если эти доказательства содержат государственную или иную охраняемую законом тайну... Владимир Радченко: Да, коммерческую тайну, возможно, а возможно, речь будет идти о каких-то интимных сторонах жизни. Мы же закрываем дела об изнасиловании - там нет никакой буквально государственной тайны, но мы в интересах личности проводим эта дела, как правило, в закрытом процессе. Ну а что касается взаимоотношений с прессой, здесь вопрос более серьезный, с моей точки зрения. Я лично являюсь сторонником максимальной открытости судебного заседания. От этого польза и населению, которое будет широко оповещено о судебных процессах, от этого польза, кстати сказать, и самому правосудию, потому что, чтобы бы там ни говорили, но освещение дела в печати - это одна из форм общественного контроля. Марьяна Торочешникова: Ну, все-таки народные заседатели, они уже стали себя изживать, их уже называли "кивалами". Генри Резник: Наконец-то у меня возникла возможность вступить в спор с Владимиром Ивановичем, а то у нас все вроде бы безмятежно, все мы согласны, согласны, потому что материя такая, что здесь у нас позиции совпадают. Владимир Иванович, но практике все рассмотрения ходатайств об избрании меры пресечения - содержание под стражей проходят в закрытом режиме. Почему? Потому что прокурор заявляет ходатайство, что необходимо закрыть процесс, поскольку будет тайна следствия нарушена. Вот под этим предлогом такие дела рассматривается практически всегда в закрытом заседании. Марьяна Торочешникова: Предлагаю продолжить обсуждение темы открытости и доступности правосудия и немножечко ее повернуть. А для этого давайте послушаем сюжет, который подготовил наш корреспондент Михаил Саленков. Михаил Саленков: Окончив юридический факультет Самарского государственного университета, Олег Исаев начал работу в одном из судов города Пензы, прошел путь от стажера судьи до судьи федерального суда, на должность которого был назначен в 1993 году. В соответствии с положениями действовавшего тогда закона о статусе судей в Российской Федерации, судьи назначались на должность сначала на 5 лет, а впоследствии квалификационная коллегия решала, рекомендовать ли коллегу на должность судьи без ограничения срока полномочий или отказать ему. В случае отрицательного заключения уже бывший судья терял работу. Так случилось с Олегом Исаевым. Олег Исаев: 12 марта 1998 года квалификационная комиссия судей Пензенской области отказала мне в вопросе избрания на должность судьи федерального суда Ленинского района без ограничения срока полномочий. При этом мне разъяснили, что, в соответствии со статьей 26 Положения о квалификационных коллегиях судей, утвержденного постановлением Верховного совета, решение квалификационной коллегии обжалованию не подлежит. Хотя как юрист я знал, что, в соответствии с Конституцией, я мог обжаловать любые действия должностных лиц, в том числе и общественных организаций. Михаил Саленков: И Олег Исаев решил обжаловать заключение квалификационной коллегии судей. Олег Исаев: И добился, в общем-то, своего. Добился определения двух судей Верховного суда, которые признали за мной право обратиться в суд первой инстанции и обжаловать вот это вот решение, которое я считал незаконным. Фактически изменяется весь порядок обжалования, если судья, допустим, обращается с суд. То есть они должны были отменить свою квалификационное вот это вот решение и восстановить меня в должности. Был нарушен порядок, они не дождались даже решения того суда, районного, которое потом было сфальсифицировано и рассмотрено вообще без моего участия. Я поехал в Москву, прорвался на прием к заместителю председателя Верховного суда Сергеевой. Сергеева мне заявила: "Куда мы Вас будем восстанавливать? Не боитесь, что если мы начнем разбираться, как тут одну судью разбирали, - вскроются какие-нибудь грешки за вами?" Михаил Саленков: Согласно действовавшему на тот момент Закону "О статусе судей в Российской Федерации", в квалификационную коллегию можно было обратиться повторно, через год после вынесения отрицательного заключения. Почему же Олег Исаев решил судиться? Олег Исаев: Прежде чем так поступить, я ездил в Москву, разговаривал с председателем Высшей квалификационной коллегии, Жеребцов тогда был. Мы с ним поговорили, и он сказал, что, в принципе, неправильно поступили: "Езжай и пиши заявление, тебя восстановят сразу". Я так и сделал. Приехал, никто меня не восстановил. Но сейчас я уже нашел пути, чтобы восстановить свои права, - к международным механизмам я прибег. Многие судьи, допустим, останавливаются уже на Положении, хотя есть Конституция, они же должны это знать, что она имеет прямое действие. Все бросают и идут, просят слезно и умоляют или что-то. Вот этот механизм я хочу довести до конца. Михаил Саленков: Олег Исаев собирается не только восстановиться в должности судьи. Он намерен добиться внесения изменений в Закон "О статусе судей" и Положение о квалификационных коллегиях судей. Марьяна Торочешникова: Владимир Иванович, насколько мне известно, многие судьи недовольны этим вот испытательным сроком, который устанавливает закон. Раньше он был пятилетний, теперь предварительно нужно пробыть судьей три года. Вообще, на мой взгляд, как обывателя, такая странная ситуация: ты вроде как и судья, а вроде как и нет. Как вы считаете, эти предварительные сроки ставят судью в зависимость от начальства, от того же председателя суда? Владимир Радченко: Вы знаете, это было позаимствовано в свое время по инициативе Министерства юстиции (его тогда возглавлял Николай Васильевич Федоров) из германской практики суда. Там судья предварительно назначается на три года, проходит стажировку, работу в трех коллегиях, а потом уже определяется, какой у него профиль будет в дальнейшем; если он себя положительно зарекомендовал, его назначают пожизненно. Аналогичные институты есть и в других зарубежных странах, поэтому тут Россия не изобрела велосипед. А что касается недовольства отдельных судей, по-видимому, да, не все довольны. Да мало ли чем мы бываем недовольны, но есть еще интересы общества, есть интересы правосудия, которые все-таки выше интересов недовольства отдельной личности. Хотя определенная деликатность есть, потому что, действительно, в известной мере судья в этот трехлетний период, особенно ближе к его концу, далеко не всегда чувствует себя уверенно. Марьяна Торочешникова: Я предлагаю ответить на звонки наших слушателей и продолжить беседу. Добрый день. Слушатель: Здравствуйте. Георгий Николаевич, Подмосковье, 75 лет. Мне внушает надежды позиция Резника, она более человечной мне кажется. И у меня вопрос такой. Вот 200 лет назад судейский чиновник Гавриил Романович Державин, чтобы снизить судебную нагрузку, а следовательно, и судебные ошибки, государыне предложил, чтобы казнокрадство ограничить как-то, поэтическое творчество сделать обязательным для чиновников, или стихосложение, или стихочтение, чтобы опустошение преодолеть... Марьяна Торочешникова: Владимир Иванович, скажите, а у нас многие ли судьи занимаются стихосложением на досуге, творчеством? Владимир Радченко: Вы знаете, я статистику такую не собирал. Но я точно знаю, что в среде наших судей, естественно, есть различного рода хобби: кто-то пишет картины, кто-то сочиняет стихи, многие занимаются приусадебными участками, ездят на рыбалку, на охоту - это зависит от склада личности человека. Но я не думаю, что это... Марьяна Торочешникова: Но это помогает избежать "казнокрадства"? Владимир Радченко: Вы знаете, судье трудно украсть казенные деньги. Взятку взять еще можно, а казенными деньгами распоряжается Судебный департамент. Генри Резник: Меня как раз это очень настораживает. У нас очень много людей работает не по призванию. Если они еще стихи начнут писать в обязательном порядке, я не думаю, что правосудие от этого выиграет. Марьяна Торочешникова: Генри Маркович, я хочу вернуться к нашей теме относительно сроков предварительных. На Ваш взгляд, насколько легитимны решения, приговоры судей, которых впоследствии не утвердили в статусе? Вот за три года он их напринимал... Теоретически может человек обжаловать его решение, приговор, сказать: "Вот видите, вы сами его исключили из своих рядов"? Генри Резник: Не может он обжаловать приговоры. Что сделают, с человеком, который 10 лет жил, например, законопослушно, а потом его осудили за преступление? Ну что, вернуться на эти 10 лет назад и сказать, что фактически его жизнь была, видимо, не так построена и оценена? Нет, конечно. Не существует - я согласен здесь с Владимиром Ивановичем - какой-либо идеальной системы назначения судей. Для нашей страны, я считаю, вот этот порядок обоснован. Потому что у меня, например, есть претензии (во всяком случае, по многим делам, которые я проводил) к квалификации судей. Достаточно сложные дела... Вот простые дела рассматриваются быстро и справедливо, а сложные дела - я вижу, "плавает" судья. Это в силу нагрузки, и здесь, кстати, другая сторона есть: нам адвокатуру надо очень сильно улучшать, потому что процесс состязательный. Марьяна Торочешникова: И прокуратуру, наверное, тоже. Генри Резник: Ну, относительно прокуратуры - тут особый разговор, это особая тема должна быть. Владимир Радченко: В две минуты не уложишься. Генри Резник: Нет, определенно. Марьяна Торочешникова: Давайте ответим на звонок. Добрый день. Слушатель: Добрый день. Александр. Мне хотелось высказаться несколько в другом стиле. Вот слушал все высказывания, и меня удивляет благостная картина, которая двумя высочайшими специалистами рисуется. Вы как будто, извините, в небесах летаете. Философские вопросы, всякие такие моменты... Вот судью Пашина, изгнали из городского Московского суда. Вот только что прозвучал сюжет - изгнали судью. Вы говорите, что это отдельные, частные вопросы, которые не могут заменить принципы. Человек, по нашей Конституции, человеческие интересы впереди. Марьяна Торочешникова: Александр, Ваше мнение понятно. Спасибо большое. Генри Резник: Я просто могу сказать, Марьяна, мне посчастливилось представлять интересы Сергея Анатольевича Пашина в Верховном суде Российской Федерации, который признал незаконными решения квалификационных комиссий о лишении его полномочий судьи. Он был полностью восстановлен, дальше не изгнан и сам подал прошение об отставке. А то, что бывает незаконное лишение судей полномочий - у меня это сомнений не вызывает. И поэтому благостность как раз я не вижу здесь. Речь идет о том, что злоупотребления и изгнание судей в связи с тем, что они не смогли наладить отношения, может, с теми председателями, бывают. Задача состоит в том, чтобы ни в суде, ни в адвокатуре не было начальника, то есть не воспринимались руководители судов как начальники, и действительно, чтобы абсолютно ощущали судьи, которые независимы по Конституции. Чтобы они протестовали, если на них оказывается незаконное воздействие. В конечном счете, личности тоже играют роль. Марьяна Торочешникова: Спасибо, Генри Марковичу. Я предлагаю вниманию слушателей рубрику "Буква закона". Об основных изменениях в российском законодательстве расскажут юристы Олег Пронин, Юлия Занкина и адвокат Андрей Грибанов. Олег Пронин: Наиболее значимыми нам показались изменения в сфере уголовного права, принятие нового Закона "О валютном регулировании и валютном контроле", внесение изменений в Закон "О гражданстве". Об этом мы расскажем подробнее. В частности, об изменениях в законодательство в сфере уголовного права расскажет Андрей Грибанов. Андрей Грибанов: В Уголовный кодекс Российской Федерации в декабре 2003 года были внесены существенные изменения. Так, например, смягчена ответственность по многим составам преступлений, а некоторые составы преступлений вообще исключены из числа уголовно наказуемых деяний. В частности, были расширены права по необходимой обороне. В ситуации, когда лицо не может оценить степень общественной опасности посягательства и когда посягательство является неожиданным, закон не признает превышение пределов необходимой обороны. Помимо этого, отменена мера наказания в виде конфискации имущества, которая действовала в Уголовном кодексе в прежней редакции. Снижен нижний предел срока лишения свободы. Раньше суд мог назначить лишение свободы от 6 месяцев, сейчас минимальный срок лишения свободы составляет 2 месяца. Все изменения, которые снижают ответственность или устраняют наказуемость деяния, распространяются также на те случаи, когда преступление было совершено до принятия указанных поправок. Юлия Занкина: Сразу после уголовной тематики - о ряде изменений в федеральный Закон об адвокатуре и адвокатской деятельности, которые устанавливают условия оказания бесплатной юридической помощи гражданам. Так вот, согласно этим изменениям, бесплатная юридическая помощь предоставляется тем гражданам, доход в семье которых ниже величины прожиточного минимума, который устанавливается в каждом субъекте России. Андрей Грибанов: Поскольку мы с вами уже заговорили о теме правосудия, то также следует сказать, что в прошедшем году было принято постановление пленума Верховного суда, касающееся применения общепризнанных норм и принципов международного права, а также действующих для Российской Федерации международных договоров, которое носит разъяснительный характер, но подлежит неукоснительному применению всеми нижестоящими судами. Постановление призвано облегчить судам применение этих норм, поскольку разъясняет порядок их применения. Олег Пронин: Теперь отойдем от темы правосудия. В ноябре прошедшего года Государственная Дума внесла поправки в федеральный Закон о гражданстве Российской Федерации. Подробнее об этом - Юлия Занкина. Юлия Занкина: Эти поправки касаются возможности получения гражданства Российской Федерации в упрощенном порядке. Такая возможность предусмотрена для лиц, которые являлись гражданами бывшего Советского Союза и которые на настоящий момент проживают в странах СНГ. В частности, для тех, кто живет в странах СНГ, но не имеет гражданства этой страны, либо для тех, кто после 1 июля 2002 года получили высшее или профессиональное образование на территории Российской Федерации. Вот эти люди могут просить о получении гражданства в упрощенном порядке. Олег Пронин: В декабре прошлого года был принят Закон "О валютном регулировании и валютном контроле", заменивший действовавший до этого момента Закон с тем же названием. Новый закон содержит меры по либерализации валютного законодательства и полностью отражает политику Российской Федерации в данной области. Из наиболее значимых изменений, внесенных этим законом, можно отметить, в частности, право открывать без ограничений счета в иностранной валюте в банках, входящих в группу стран, которые борются с отмыванием незаконных денег. Правда при этом законом установлена обязанность уведомлять налоговые органы об открытии такого счета. Юлия Занкина: Да, но они обязаны уведомлять в течение месяца с момента открытия такого счета. Андрей Грибанов: Теперь новость из автомобильной тематики. В октябре прошлого года было вынесено решение Верховного суда, которым был признан не действующим пункт правил регистрации транспортных средств, обязывающий прежде чем продать автомобиль, снять его с учета. На практике это означает, что если лицо желает продать автомобиль или иным образом распорядиться им, то теперь ему не требуется сначала снимать автомобиль с учета, как обязательное условие для последующей регистрации автомобиля. Олег Пронин: Хочу также напомнить автомобилистам, что в результате всех перипетий в законодательных органах Закон "Об обязательном страховании автогражданской ответственности" вступил в силу, когда ему и положено вступить, то есть с 1 января нынешнего года, и, соответственно, вступили в силу соответствующие изменения в Кодекс об административных правонарушениях. Теперь органы Госавтоинспекции будут штрафовать водителей, не имеющих с собой полиса автострахования. Юлия Занкина: В связи с 60-ой годовщиной снятия блокады с города Ленинграда Постановлением правительства России предписано выплатить компенсацию лицам, которые участвовали в обороне Ленинграда. Тем, кто награжден медалями "За оборону Ленинграда", будет выплачено 900 рублей. А лицам, награжденным знаком "Житель блокадного Ленинграда" и вдовам погибших, которые повторно не вышли замуж, - им будет выплачено по 450 рублей. Деньги будут выплачены в первом квартале 2004 года. Марьяна Торочешникова: О последних изменениях в российском законодательстве рассказали эксперты рубрики "Буква закона" Олег Пронин, Андрей Грибанов и Юлия Занкина. У нас есть звонок, я предлагаю на него ответить и продолжить разговор. Добрый день. Слушатель: Здравствуйте. Софья Борисовна из Москвы. Я хотела спросить вот что. 23 декабря у Вас в эфире выступал уполномоченный по правам человека Московской области, который сказал, что, в соответствии с новым ГПК, решения, которые вступили в силу несколько лет назад, могут быть обжалованы в надзорном порядке только до 1 февраля, иначе граждане теряют право на обжалование. Может ли быть этот срок восстановлен, если он будет пропущен по уважительной причине? Марьяна Торочешникова: Спасибо, Софья Борисовна, Ваш вопрос понятен. Владимир Радченко: Да, этот срок может быть восстановлен, если будет уважительная причина. Марьяна Торочешникова: Я хочу предложить вашему вниманию цитату из письма в адрес передачи от нашего слушателя. Его зовут Игорь Шкляр, он юрист, помощник адвоката. Цитирую: "Все чаще и чаще клиентов интересует цена судебного акта, а не законные способы решения вопроса. Востребованность юристов как знатоков права падает. На защиту юристов должны встать сами юристы". И вопрос: "Какие разработанные юридические средства практического применения могут предложить гражданам и организациям Верховный суд и адвокатское сообщество, чтобы эффективно противодействовать безнаказанности коррумпированных судей?" Ну, вопрос к каждому участнику передачи сегодняшней. Владимир Иванович, может, Вы начнете? Владимир Радченко: Вопрос о коррупции среди судей звучит все время. И я бы сказал словами Марка Твена: "Слухи о моей смерти оказались несколько преувеличенными". Эти факты действительно есть, и время от времени появляются уголовные дела, но я Вам скажу, что когда знакомишься с материалами дел, которые обжалуются, сразу видно, насколько объективно судья рассматривает и покривил ли он душой при рассмотрении дела. Я скажу, что вот такие дела попадаются крайне редко. Тем не менее, по-моему, лучшее средство защиты от фактов коррупции в судебной системе - это максимальная открытость судебного процесса, четкая работа вышестоящих инстанций. Потому что судебные решения отличаются от других властных актов (допустим, решений глав администраций и так далее) тем, что существует четкая, в деталях прописанная система обжалования этих актов, и гарантии того, что все доводы, по которым обжалуется это решение, будут рассмотрены в вышестоящих судебных инстанциях. Марьяна Торочешникова: Спасибо, Владимир Иванович. Генри Маркович, а как самоочищается адвокатское сообщество? Генри Резник: Вот представьте себе, у меня есть панацея абсолютная, стопроцентный рецепт против того, чтобы судьи и другие чиновники брали взятки: не надо их давать. Не давайте взятки-взяточничество исчезнет. Что касается самоочищения адвокатского сообщества. Есть, естественно, в нашей корпорации лица, которые вызывают у меня глубокое презрение (они это знают), которых адвокатами назвать нельзя, которые превратились в инкассаторов, которые приносят деньги судьям. Я с Владимиром Ивановичем здесь не согласен, явление взяточничества, оно имеет сильную-сильную латентность. И мне представляется, что это явление распространено значительно шире тех случаев, о которых становится известно. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
