Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
ЭкслибрисШварце Нахт. Путешествие из Москвы в Петербург
Автор Игорь Мартынов
Двойник активизировался! Сфинкс заговорил! Гранитный камушек в груди, запасное сердце родины... расчехлили саркофаг, а там как новенький... эрегирован, в пушечном масле... сказал ЧеКанно - а ну пошли нах!.. нах питер!.. и пошли... гусиным шагом, обвально присягая - мол, и мы сосали из аврориных сосцов, со всех троих! И мы там были, вот корешок билета в Мариинку, вот абонемент в Зимний... Долой город Солнцева, даешь колыбель революций! Страна настроилась на частоту ФМ, на Федора Михалыча, минус один по Фаренегейту... Кепка втоптана, туда кидают мелочь... Кончилось твое время, московский озорной гуляка! В "Англетере" уже разложен бритвенный набор... битте-дритте... комендант Бродский рекомендует: на Васильевский остров я вернусь умирать... чего еще там делать?! К ритуальным услугам Крестовский, Аптекарский, Заячий... Здесь любой дом - как клавиша из траурного марша Шопена... не нужно слез из глицерина - кислотный дождь всегда в ассортименте... колодцы как бронхи курильщика на просвет... бледный всадник, медные люди... некрополитен имени Сика Транзита и Глории Мунди... пустят без ксивы... у нас посмертный проездной... здравствуй, дедушка Бирон! Обледенеть, так с музыкой! А мы были готовы, мы знали, что жизнь повышенной проходимости... вставишь зубы - не фирма, бессарабские, прильнешь к ляле - она пожилая, со спидинкой... вчера явились из инстанций, отстегнули последний балкон с видом на будущее... вот он питерский прием, загробный - не зря москвич всегда имел этот город как ряд полноценных могил, погост по всем евростандартам. И посещал его как тот свет, как передний край ночи. И вывозил сюда кралю, как на поминки к неродному, почетному дедушке. Не надо щуриться, пытать, какие у нас отношения с этим культовым местом - я сам во всем сознаюсь, чай не из Кронштадта... ...Вначале было кладбище. Негромкое, Смоленское, на той стороне Невы. Еще при геноссе Романове. Из Москвы, для предстательных нужд, нами доставлен литр "Фанты", которая до Питера пока не докатилась... и здесь в большом фаворе... жидкий деликатес за любым столом, в общем, с этим литром мы неплохо устроились, разводя один к двадцати - оранжевая вода открыла все двери - запасник Эрмитажа с дурнушками Дега... подсобку вино-водочного рая... общагу маленьких, но резвых лебедей... Сын профессора Штукмастера, младший Штукмастер, сделал два булька и повел. Сразу в рок-клуб, на улицу Рубинштейна. Там, за бамбуковой занавеской, что-то интимно паяли кумиры... в фартуке из дерматина Гребенщиков, с канифолью Цой... в трюмо Костя Кинчев фиксирует кок адмиралтейским пивом... Шевчук, Науменко, Чистяков... все дучи поколения питерских дворников и сторожей, сегодня штурмующих Кремль... а мы-то что, мы без робости объяснили цель визита - нефанатскую, сугубо деловую... "фанта" кончилась... нуждаемся в средствах... так не прикупят ли бунтари лицензионные кроссовки "Адидас", прямо сейчас с Митьки? Ну конеЧно! Мы в дзен врубаемся, а москвичи в своем репертуаре, торгуют - ворчал БГ, однако примеривал - но в 45-м митькином тонул ... Цою дайте, у него лапа как Лапландия! Живому Цою сорок пятый оказался маловат... и с канифолью пихали - не влез Виктор... зато впоследствии пластинку назвал - "45"... и взял в сердцах гитару, запел "Я сажаю алюминиевые огурцы". Будущие министры, полковники, федералы подтянули: "У-у, на брезентовом поле!". Хорошо у них получилось... до сих пор получается... чего - чего, а брезента с алюминием хватает на всех... Так в общей сложности втащив пару дюжин чекушек мы выпали в ночь, совсем не белую... город разрушил наши ряды... Шурик заблудился в пирожковой, Митька на витебском вокзале удачно обменял кроссовки на печатку из фальшивого золота, которую тут же подарил нелегкой женщине в зубах такого же металла, за что она унесла босого парня в сторону Марсова поля и там, скорей всего, увековечила... В общем, до Смоленского погоста я добрался соло, позабыв по дороге, к кому. Обшарив территорию, из более - менее кондиционных нарыл Арину Родионовну. В беседах с няней провел остаток времени до отбытия на родину - но не тут то было... за полчаса до московского поезда случилось то, чем питерцы особенно кичатся, на чем базируется их иммунитет и изюминка. Это единственный вклад местных жителей в окружающую среду, поскольку и белые ночи, и наводнения, и сигающие с парапета в Мойку смертельно пьяные финны - суть явления природы. И тогда они стали разводить мосты. Вполне механический процесс ими не раз фетишизирован, воспет и совершается еженощно как небольшая, тренировочная революция. В час сорок восстает Дворцовый мост... В час сорок пять - лейтенанта Шмидта... В час пятьдесят - Кировский, теперь Литейный, но от этого не легче... Город рвет себе артерии, с вивисекторским ражем... Ладно бы разводили, пропуская "Аврору", а то ведь просто назло пьющему приезжему... тем звезднее час Петербурга, чем больше опоздавших на другую сторону... говорят, даже в блокаду разводили... Но мне повезло. Под колоннадой Биржи обнаружена группа вполне созревших финнов... исходя из вышевыпитого, они требуют вернуть мосты как было... Одна из них, светлая такая Паола, рыдает... Мине олен улепилаас! - концентрирую я свой финский в знак утешения. Финны водолазы. Прибыли прочищать Зимнюю канавку. Так может, двинем на тот берег низом, подводно? - предлагаю я. Импассибл - жалуется Паола - Весь кислород в отеле "Советская", озер сайд оф зе ривер. Да кто же оставляет кислород в "Советской", девушка! - стыжу я чухонку. Зато есть это! - водолазка достает из подмышки бутылку рижского бальзама... Ноу дринкинг! - предостерегаю я - Дас ист гербарий. Ботаника. Медицина. Импотенция форевер. А мы им не дадим - кивает финка на своих водолазов. - Мы с тобой выпьем. Русским же все равно что пить. Невермайнд. Через полчаса, сделав широкий шаг к импотенции, я резко трезвею. Эта Паола сует мне какую-то брошюру кустарного типа. "Ингерманландия. Как нам отделиться от империи". Провокация?! Подрывная литература?! Диверсия?! Она подносит горящую "Зиппо" - "Читай!". Читаю. "27 июня 1919 года Северо-Ингерманландский полк подполковника Юрье Эльфенгрена (580 бойцов), сломив сопротивление красных пограничников, перешел границу и занял поселки Кирьясало, Миккулайнен, Лемболово, Васкелово, подошел к деревне Куйвози и станции Грузино. Бойцы Маркку и Саволайнен водрузили ингерманландский флаг на вершине Понтусовой горы. Поселок Токсово стал столицей Ингерманландии, то есть Свободной Инкерии. Зацвели дикие цветы. Вернулись разнополые бабочки. Напечатались почтовые марки с изображением флага и герба деревни Лемболово - символа Инкерии. Введены свои военные награды - Крест Белой Стены и Крест Участника Боя. Но скоро, после поражения армии Юденича большевики уничтожили маленькую Свободную Инкерию. Героический подполковник Юрье Эльфенгрен замучен в подвалах и полуподвалах Лубянки". Бензин в "Зиппо" иссяк... Теперь ты все знаешь: Юрье Эльфенгрен - мой исоися... дедушка - сказала Паола, подплывая шикарным повстанческим лицом - Пойми, это город чужак. Внедренный. Здесь должны быть леса, болота, максимум несколько полян с морошкой. Так всем лучше. А пока такой город есть, он будет угрожать собой. Расчистим это место! То есть как - расчистим?! - отшатнулся я от белофинских водолазов - они уже тянут мне ласты, маску, гидрокостюм и ошейник с радиоуправляемой миной. Смеешь выйти на площадь?! - блестя зрением, спрашивает Паола... На площадь нет проблем! Но лезть в ледяную воду... даже ради внучки подполковника Эльфенгрена... к тому весь кислород в "Советской", а я пока не ихтиандр... рано клеить ласты... Видя сомнение, Паола распахивает шубу и прижимается ко мне плашмя. Побочных действий Рижского бальзама как не бывало. Я чувствую, что становлюсь дельфином-диверсантом по кличке Либидо. Но тут вмешивается до сей поры нейтральный финн с каким-то в руках народным щипковым инструментом, типа банджо. Этот Койвисто или Кекконен пилит Паолу по-своему, но я улавливаю смысл другими органами. "Это уж слишком - говорит финн - Даже ради Свободной Инкерии..." "Тогда может быть ты сам подорвешь хренову дамбу?" - парирует Паола. "Давай лучше привяжем к собаке, чем к этому!" - предлагает финн. "Ты видел в Питере собак? Здесь одни кошки!" "Давай привяжем к кошке". "Кошки не плавают!". "Давай научим хотя бы одну". "Вот и учи!" - и Паола снова возвращается ко мне в губы. "И научу!" - последнее, что я слышу, перед тем, как в мою голову врубается народный финский щипковый инструмент. Потом - запах нашатыря. Я в служебном помещении кунст-камеры. Сердобольная нянечка обрабатывает меня спиртом, слитым из какой-то колбы с красавцем-зародышем . Что со мной было, бабуся? - интересуюсь я. Химеры, внучек. Химеры. ...Дальнейший контакт с Питером развивается по той же схеме. Кладбища солиднее. Выбор шире. Волковское, "Литераторские мостки" на улице Растанной. Туда плохо с транспортом - но эпоха раннего Собчака располагает к пешему ходу... С большой потерей сил дотянули до коллекционных экземпляров - Вера Засулич, изобретатель водки Менделеев, его дальнейший родственник Блок. Ради такого набора не жаль усилий - к тому же на случай голода имеются питерские котлеток из очень быстрого фуда - котлетка впрягается между плюсом и минусом, конвульсивно вздрагивает от электрошока... пищевые Сакко и Ванцетти... и можно даже внутрь... Пожевав, я решился почитать что-нибудь из себя, но она оборвала: Хороший поэт - мертвый поэт. Остальные только притворяются. "Умереть, что ли?" - подумал я, но спохватился: да вон их сколько, полный Некрополь! Все места заняты! Придется пожить еще, чтоб хоть чем-то отличаться от классиков... избежать дешевого эпигонства... Оно, конечно, питерский принцип отбора кадров понятен: предпочтительнее иметь дело с усопшей человеческой массой. Организована, проста в хранении, не меняет позиций. На таких действительно можно положиться, надежная опора для сильной руки. Немного холодноваты... но потом привыкаешь... втягиваешься в Бобок... Я понимаю все преимущества, но - пас. Она сказала, что это малодушие и трусость. Кончилось опять разрывом... С ними так... Приезжаешь на экскурсию - их засасывает в поэму без героя... ты третий лишний... а все равно сюда везешь - как на испытательный стенд... И ладно бы только на россиянок так влияло... Пар экзампль, Сандрин, с парижской пляс Репюблик. В Москве производила впечатление нормальной. Ходила на Черкизовский рынок, торговалась за каждый шнурок. Пила на равных что наливали, закусывала квашеным, солененьким. Усилием воли выучилась почти по-русски произносить фразу "Не бзди с Трезором на границе" - сама кстати, так и делала, ни капли не бздела. А прибыли в Питер - как подменили Сандрин... оказалось буйно помешана на Достоевском... облазили все проходные и непроходимые дворы, где теоретически ступала нога его... В Александро-Невской лавре, понятно, часами, как в карауле... купила в детском мире саблю из папье-маше, сломала у меня над головой: Что чувствуешь, Игорр? Какой эффект? Фраппе? - Чувствую, что дом и вправду мертвый... Но мало того. Упросила запереть себя в алексеевском равелине, как княжну Тараканову. Для полноты трагических эмоций, в порядке бонус трека. О, мон дье! - рыдала - Зачем, зачем Бонапарт пошел на Москву! Взял бы Санкт-Петербург - и фини ля гер... А правда ли, что он был импотентом? Кто? - не понял я. Досто...Федор... Разве это важно? По крайней мере, ты бы скорее понял, почему я с тобой после Питера не могу... Он как будто между нами стоит... Скорее - бьется в эпилепсии - уточнил я. Нет, в Москву я не вернусь... Отсюда улечу в Париж... И сдержала слово, прихватив экскурсовода из дома-музея Достоевского... Он был умеренно парализован инсультом, ровно настолько, чтоб отвечать ее стандартам настоящего русского мужчины... Он диктовал ей по памяти "Идиота" - она стенографировала... идеальный евросоюз... из пострадавших - один пес Трезор на границе... А я расслабился, я потерял интерес к этому месту на карте... И зря... он заявил о себе в полный рост... жил парнишка за фабричной заставой, был на подхвате у спецов, бегал на секцию единоборств... по ночам слушал "Блокаду" и "Энергию" - и вот в какого Каменного гостя вымахал... самоходом явится... протянет стране руку помощи... вызывали, не отпирайтесь!.. Так что, милая, возможно, это наш последний визит в столичном статусе... вот-вот разжалуют... пронумеруют... сотрут случайные черты, оставят только важные для опознания... поэтому нам надо успеть досконально изучить друг друга... Они прибыли в колыбель революции с разным запасом: он в очередной раз, она в первый. Но и на третий день ничего не изменилось в соотношении - ни шагу из гостиницы... связь с внешним миром только через дверь - незримый доброхот подносил еду... сменял отработанное белье... поддерживал уровень напитков... мы не покинули номера даже на время учебного пожара... за тяжелыми штофными шторами пропало время суток... телевизор берет только немецкий МTV, усиливая отрыв от реальности... однажды удалось разобрать текст: кайне нейе орднунг кайне альте тройме кайне Достоевски дас ист шварце нахт ни нового порядка... ни старых химер... ни Достоевского... это черная ночь... На седьмой день творения, она наконец сказала, что пора посетить могилу Виктора Цоя. В общем, единственное, что ее интересует в этом городе. Культурная программа максимум. В ресторане, заряжаясь для лучшего восприятия культуры текилой, они опросили молодых туземцев: Где похоронен Виктор Цой? Молодежь долго совещалась, звонила друг другу по мобильным телефонам и наконец выдала результат: Виктор Цой похоронен в Москве, на Ваганьковском кладбище, между Высоцким и Есениным. Разочаровавшись в молодежи, они тормознули красную "копейку". Цой? - хохотала шоферша полусредних лет - Каждый день туда езжу! Проспект Непокоренных! Пискаревка! Гражданка! Но ничего, наша взяла! - с хохотом она рспахнула бардачок, оттуда посыпались папиросные гильзы, спичечные коробки, петарды... и вдруг оказался "Макаров"... запахло смазкой и травой... - Покурим? - шумела женщина - Или постреляем? Невский лед топорщился, как против шерсти. В такие дни недалеко и до апрельских тезисов. Если вызывают Питер, значит будет что-нибудь с пальбой и жертвоприношением. По скользкой аллее они вышли к пристанищу последнего романтика. Он раскинулся между рядами традиционных могил, закрыв проход. Стелла в небо. Круглый, разлапистый надгробный камень. 46-й размер. Оказалось, они здесь не одни. К ним подошли корректные люди партикулярных пальто. Типа дружинников. "Мужчина, кепочку снимите, тут дело нешуточное. Очень важный элемент, очень. " - рекомендовали, делая упор на твердое Ч, которое объявлено официальным русским языком. Первая мысль - сойтись в рукопашной. Но ответил просто: "Канешно, канешно" - предельно растянув предуарную гласную и особенно артикулируя это Ш, которое их так бесит. Всю дорогу к проспекту, с каждого торца за ними следил единственный верный кандидат, на фоне разведенных мостов. Чтобы хоть как-то разрядить ситуацию, он предложил экскурсию экстерном. Для чего тормознул "412-й Москвич". Сели, почти как в отчий дом. Однако изнутри выяснилась невозможность обзора. Заднее стекло закрыто занавесочкой. На боковых непроницаемая грязь. А лобовое чистит только один дворник - отчего получается прорезь как в бронетехнике. "Проезжаем Исакий" - рассказывал он по памяти. - А вот Медный всадник". Она попыталась опустить стекло - заклинило ручку. Какой он? На самом деле зеленый. Отравился? Злой. Кажется, приближается Адмиралтейство... Не напрягайся - прервала она. - Какая разница, что там снаружи? ...Около железнодорожных касс на Грибоедовском канале он сказал "Москвичу" ждать, сбегал удостовериться, что билетов нет. Еще одна загадка Питера: уходят пустые поезда, но в кассах билетов никогда нет. Он пересчитал наличность, сел в машину: Слушай, дружище. План такой: сейчас едем к ближайшему нотариусу, ты даешь мне генеральную доверенность на этот лимузин. А я тебе шестьсот баксов. И мы уезжаем в Москву навсегда. Петербуржец подумал и сказал: Семьсот. По доллару за каждый километр. ... Через час езды московский проспект сузился до одной полосы. Все реже попадались встречные фары. Престарелый "Москвич", кряхтя, набрал крейсерские семьдесят км. Через десять часов будем в столице - бодро сказал он. Не надо торопиться - спокойно сказала она. - Здесь лучше всего. Между. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
