Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
ЭкслибрисИностранец, пишуший по-русскиВедущий Сергей Юрьенен
Марио Корти: страницы романаАндрей Битов: ...это, может быть, окажется первый иностранец, пишущий по-русски... Марио Корти: Однажды меня просили написать автобиографию. Я ограничился несколькими эпизодами детства. И вообще я не люблю автобиографический жанр. Кроме Казановы и Челлини - скучно. Но как рассказать о себе так, чтоб было интересно? Очень просто - говорить о другом. Сергей Юрьенен: Радио Свобода - не дом творчества в Переделкино. Жизнь и работа в напряжении, под ежедневным давлением "дэдлайна", укорачивает и продукт журналистского досуга - свободную прозу. Несколько лет назад в эфир вышел мой цикл передач "Писатель на "Свободе"". Среди аудиопортретов литераторов, сотрудников и авторов Радио, образа Марио Корти не было. Если он тогда и писал с установкой на художественность, то огласке предавать не спешил. Его первый прозаический текст под названием "Малая родина" прозвучал в программе Экслибрис среди других образцов минималистской прозы сотрудников Русской Службы. Минималистов у нас много, что понятно. Когда растекаться слову некогда, возникает то самое качество, которое американцы называют "хардбоилд" - круто сваренная литература, каждый стилевое движение которой продавлено прессом существования. Будь то "сверхкраткий", короткий рассказ или эссе, эта малая форма повышенной гравитации несет в себе особую экзистенцию - настойчивую, настоятельную обязательность самовыражения. Всем сказанным был отмечен и первый опыт нашего автора, который, однако, двинулся поверх жанровых барьеров - в сторону эпоса. "Кирпичи мироздания" - назывался его следующий текст, который появился в Москве на страницах "Литературной газеты" с предисловием Андрей Битова. "Возможно, первый иностранец, пищущий по-русски..." На мой взгляд, интересна не только эта редкая, если не уникальная особенность автора. Из своих минитекстов этот иностранец вознамерился воздвигнуть некое самодовлеющее единство -ENTITY - вроде того воздушного замка в виде каменного яйца, который Магритт, вопреки законам гравитации, повесил над мировым океаном. Создать из круто испеченных по-русски кирпичей универсум романа. Попытка Марио Корти - в центре внимания Экслибриса. Марио Корти. МАЛАЯ РОДИНА Начинающий - из той округи, в которой густые туманы большой равнины еще не рассеиваются, но уже мягко поднимаются склоны, ведущие к северным озерам. В давние времена окрестность заселяло племя, перевалившее сюда через высокий хребет, не всегда охранявший этот край от загорного гнева. Захватчики с юга, с трудом и не без помощи церкоманов, умиротворили его, вынудив уцелевших переходить быстротечный приток с повозками, женами, детьми и пожитками. Они скрылись в ущелях близлежащих гор. Один земляк Начинающего, гравер, живописец, скульптор и мастер золотых дел приобрел славу изобретением приспособления для огранки драгоценных камней. Другой - математик и астроном, исследовал зодиак, неподвижные звезды и четыре страны света. А земляк вождя Лан Шинин стал придворным живописцем императора Цянлуна, коллекционера старых и современных картин. Его работы, написанные при соблюдении канонов местного стиля, отличались, однако, присутствием перспективы - белый конь, казахи, приводящие лошадей в дар императору и т.д. В девять лет отец Начинающего работал сапожником-подмастерьем, затем - на литейном заводе. На работу ездил на велосипеде - 25 км туда, 25 обратно. Далее он стал начальником литейного цеха, владельцем механичесой мастерской, начальником сварочного цеха, директором завода, безработным и чернорабочим. Круг жизни замкнулся. На войну отца не взяли из-за малого объема грудной клетки, но он участвовал в одной партизанской схватке. Отступающий враг скрывался где-то на ферме. То были потомки тех завоевателей, которые в прошлые времена упорно спускались с теневой стороны высоких гор, дабы будоражить этот край. Отец поставил четкое условие: насилия не любит, стрелять не собирается, готов выполнять любые другие поручения. Маленького роста, почти рахитик, он таскал боеприпасы и другое снаряжение. Окружили ферму, начали стрелять, ответного огня не было. Когда наконец ворвались, в сарае лежало трое раненых захватчиков, готовых к капитуляции. Их прикончили на месте. Отец испытал отвращение. И первый день его партизанской деятельности стал последним. После войны уехал искать счастья за океан. Скопив на билеты, выписал семью. Спали в каюте третьего класса - Начинающий, его маленькая сестра, еще несколько женщин. Сам Начинающий родился в Тупике, который обрывался над рекой. Двухэтажный Г-образный дом с балконом по всей длине со стороны двора, заселенный несколькими семьями. Отец, по собственному признанию, женился на его матери потому что та сидела во дворе. Во дворе - коммунальные латрины, какие были во времена Веспазиана, зато бесплатные. Умирая, Веспазиан заметил не без иронии: "Похоже, скоро Богом стану". Мочиться Начинающий мог только при опускании штанов. Мать, сама того не ведая наследуя Блаженному Августину, шила их без ширинки и без карманов - с целью затруднить доступ к половым органам. Чтоб справлять малую нужду как все христиане, он прорезал ножницами отверстие в штанах. Однажды они с Цезарем спустились к реке вниз по мостовой по переулкам старого квартала. Река эта не главная, а приток. Спускаясь с севера на юг, где-то внизу она утолщает реку, от которой берет название большая равнина. МОСТ Ли Мадоу ворвался в жизнь Начинающего c подиума, расположенного у правой стены, в середине трапезы. С тех пор они встречались несколько раз, но спорадически. Ли Мадоу рассказывал о перипетиях своей судьбы в мельчайших деталях - у него была чудовищная память. Прочитав его Трактат об искусстве памяти, старший сын Лу Вангая, губернатора Цзянси, заметил: техника убедительна, но нужно иметь очень хорошую память, чтобы ей воспользоваться. Легенда гласит, что метод возник очень давно. Где-то очень далеко на Закате развалился дворец, в котором присутствовало множество людей. Известный поэт, случайно перед этим покидавший здание, помнил, кто где в нем находился. Таким образом, он смог распознать трупы погибших под развалинами. Благодаря этому искусству Ли Мадоу удалось проникнуть в тайны языка и идеографии. Пройдясь один раз взглядом по образам в количестве пятисот, он повторял их в обратном порядке. Ли Мадоу не сразу пустили в Северную столицу. Ему пришлось вынести презрение, ненависть, подозрительность, недоверчивость и зависть; подвергнуться унижениям, издевательствам, изгнанию, физическим нападкам - со стороны тех, кто стал причиной его седых волос. Ребенком Начинающий приехал в чужую страну. На него напали ровесники, повалили и начали избивать, осыпая бранными словами. Особенно жгучим было одно слово, оскорбляющее его происхождение. Это была его первая встреча на новой земле. Нападающие были тоже не коренные, каких почти не было в этой стране, а отпрыски земляков Начинающего. Полицейский, стоявший в двух шагах, смеялся и не вмешивался. Тогда Начинающий потерял доверие к блюстителям закона. "В преклонном возрасте я снова стал учеником". Каждый учитель некогда был учеником. Тернистый путь с Юга на Север продолжался почти два десятилетия. Югом Ли Мадоу стал Чжаоцинь, куда он добрался вместе с Руджери - оба переодеты в буддистских монахов, с бритыми головами. Там они построили Пагоду цветения святых. Ли Мадоу был умелым картографом, изготовителем клепсидр, часов солнечных и механических, а также астролябий, секстантов, квадрантов и небесных сфер. Узнав о таких способностях, губернатор Ван Пань пригласил его в столицу Гуандуна. В Чжаоцине он провел пять лет, затем шесть лет в Шаочжоу, где поменял облачение буддистского монаха на престижное одеяние ученого; три с половиной года в Наньчан, два с лишним - в Южной столице. С самого начала Ли Мадоу удивило огромное количество избравших путь Ханьлинь, а также снисходительное отношение к ним представителей власти. Начинающий тоже сталкивался с этим явлением, первый раз в летнем лагере под Тандилем в палатке для двадцати коек. Он проснулся с твердым членом в теплой руке соседа по койке слева. Ощущение было не самое отвратительное, и только через некоторое время он решился отодвинуть не свою руку. Сосед не настаивал - в коллегиуме идущих по пути Ханьлиня хватало. Наконец Ли Мадоу добрался до Северной столицы. Ледяным ранним утром, еще до восхода солнца, он был доставлен из Дворца варваров через южные Ворота Небесного Спокойствия в четвертый двор. В центре аркады трон. Здесь встречаются небо и земля, как в Ли Мадоу Восток и Запад. Он падает ниц перед огромным пустым троном. Вряд ли в такое раннее время толстяк Ваньли, никем не видимый, наблюдал за ним. Он уже знал черты его лица: ему показали его портрет, исполненный придворным художником. Внимательно изучив картину, Сын Неба молвил с усмешкой: "Хуйхуй". И этим все было сказано. В подарок Ваньли Ли Мадоу принес часы, настольные и гиревые. Периодически его с Пантохой доставляли в запретный город для их перезапуска и регулирования. Оттуда и пошла легенда, что он общается с самим Императором. Он также принес в подарок спинет, а Пантоха научил евнухов на нем играть. По приказу Ваньли Ли Мадоу сочинил восемь песен, чтобы евнухи могли петь под аккомпанемент. В ту эпоху музыка, наряду с арифметикой, геометрией, астрономией и хронологией, считалась неотъемлемой частью математики. ...восемь песен стали популярными и тиражировались неоднократно в течение нескольких столетий. Музыкальную традицию, введенную Ли Мадоу, продолжали Перейра, Те Лико и Цянь Дэмин. Цянь Дэмин написал трактат о старинной и современной музыке и оставил несколько записей. Одна из них - Ивовый лист - включена в музыкальный словарь Жан-Жака Руссо и использована Вебером в увертюре и в опере "Принцесса Турандот". Она была нехороша собой. Кожа - отрицание цвета, губы большие, вывернутые, нос приплюснутый. О себе она не могла сказать, "черна я, но красива". У Ли Мадоу были синие глаза и нос выдающийся. Когда она села за клавиши и начала играть, ее лицо переменилось. Начинающий пригласил еще двух друзей - ознакомить их с ее искусством. Один был сыном врача, другой булочника, оба любили музыку и были хорошими исполнителями. Они стояли с безразличным видом. Выпив кофе и съевши пирожки, все вместе отправились пешком в сторону железнодорожного узла. Огромный вокзал в пустыне, висящий между небом и землей. Место так и называлось - Узел. В пяти километрах отсюда городок, в котором родился Диктатор. Распрощавшись, друзья сели в поезд и уехали. Слово "Хуйхуй" не произносили, но оно было написано на их лице. ПОЯСНЕНИЕ ПЕРВОЕ
"Ибо я узнал правду: Есть задачи поважнее, чем поиск самого себя"
Когда мы вернулись из Аргентины, в Треццо жил один единственный южанин. Смуглый, красивый парень из Калабрии. Такого "раритета" деревня никогда не видала. Он жил в доме моей тети, куда родители поселили меня на короткое время, пока искали мебель для миланской квартиры. С ним мы делили чердачное помещение, в котором хранили солому. "Калабрийцы удивительно похожи на русских - сказала однажды мать Владимира Буковского. Она была на свадьбе в Реджио, и вернулась оттуда с этим убеждением. Такого убеждения придерживался герой книги Примо Леви "Гаечный ключ": "Общеизвестный факт, что между русскими и калабрийцами нет большой разницы". Фауссоне монтировал краны на Волге. Подобное наблюдение cделали и мы с Александром Галичем в ресторане в Кастровиллари: когда ж наконец официанты обратят на нас внимание? В Калабрии существует Вода-река. Мои родители почти не говорили по-итальянски - они общались между собой на трецком диалекте. И я в детстве, кроме выученного испанского, только это и понимал. Потому я взволновался, когда однажды в коллегиуме отец Меда, один из моих учителей, прочитал какие-то стихи на языке, показавшемся мне родным. Он объяснил, что это комский диалект. Комо расположен на крайнем северо-западном углу Брианцы. Из Комо родом Павел Иовий, описавший трецкий мост. Павел Иовий Новокомский общался с посланником великого князя Василия Иоанновича в Риме, толмачом Дмитрием Герасимовым, и аккуратно записывал его рассказы о России: "...Двина... несется в стремительном течении к северу и... море там имеет такое огромное протяжение, что, по весьма вероятному предположению, держась правого берега, оттуда можно добраться на кораблях до страны Китая, если в промежутке не встретится какой-нибудь страны". Президент российского ПЕН-Центра писатель Андрей Битов: Одно из моих давних эссе начиналось ловкой фразой: "Ничего более русского, чем язык, у нас нет"... Русский язык... он обучен изначально греческому, с помощью Ломоносова - латыни, с помощью Пушкина - французскому, с помощью Набокова и Бродского - английскому. Это язык-губка, который, оставаясь самим собой, нацчен многим языкам. Обаяние русского языка распространяется и на тех иностранцев, которые им пользуются. Действиткльео, мы знаем иностранцев, которые очень гордятся тем, как они освоили русский язык и любят Россию. Они начинают шутить - как правило, неудачно - и очень любят пересказывать анекдоты, которые утрачивают всякий смысл, потому что в них внутренний перевод все равно живет. Может быть итальянцу Марио Корти принадлежит великая честь начать писать по-русски. Потому что я еще не знаю ни одного его предшественника. В обратную сторону - было: русские писали на иностранных языках. А вот чтобы кто-то писал художественную прозу по-русски, имея родным другой язык - я этого не встречал ни разу. Если так, то это просто великий феномен, потому что проза его очаровательна, умна, "борхесианская" - в лучшем смысле этого слова. Потому что слишком много сейчас появилось подражателей Борхесу по-русски, русских писателей, которые имитируют только внешнюю сторону, но не культуру. Культурой они не могут насытить такого рода тексты. В общем, может быть, это окажется первый иностранец, пишущий по-русски. НЕТ ДАРА РУКИ Все наши поступки требуют оправдания. Не только плохие. И не только поступки. У Владимира Соловьева есть книга: "Оправдание добра". Даром руки я называю умение писать. Однажды мой друг Пьеро Кази предложил создать клуб неписателей, состоящий из двух человек - его и меня. Он констатировал, что писать и печататься стало массовым явлением - он и я единственные в нашем окружении, кто ничего не сочинял и сочинять не собирается... Конечно, это не более, чем преувеличение Среди пишущих, а главное печатающих все что угодно, я не был исключением. Вспоминая о некоторых своих опубликованных работах, я до сих пор краснею. Так что я-то не то, чтобы не хотел писать или не писал. Просто у меня нет дара руки -мне писалось и пишется нелегко. Но вот в моей жизни произошло событие, которое заставило меня время от времени что-то сочинять уже совсем в новом для меня жанре, причем непременно по-русски. Я получил работу на радио. И снова стал учеником. Я стал получать удовольствие от моей новой работы. И, судя по откликам, кое-кто из моих слушателей тоже. В такие моменты исчезают пессимизм, депрессия, конфликты с самим с собой. И жизнь внезапно приобретает смысл. Я и в худшие свои минуты скептически относился к интроспективным процедурам, например к психоанализу. Мне кажется, чем больше копаться в себе, тем глубже погрязать в аду, наткнувшись на самое первородное зло. И выбраться потом очень трудно - скорее, ад затянет тебя, чем даст себя искоренить. И я никогда не встречал человека, который избавился от того, что называют комплексами, от страха и трепета после общения с психоаналитиками. Есть задачи поважнее, чем поиск самого себя. Что еще меня побудило сесть за компьютер? Однажды меня просили написать автобиографию. Я ограничился несколькими эпизодами детства. И вообще я не люблю автобиографический жанр. Кроме Казановы и Челлини - скучно. Но как рассказать о себе так, чтоб было интересно? Очень просто - говорить о другом. ДЗИПОЛИ ВОСКРЕСШИЙ Дзиполи исчез в двадцать восемь лет. Исчез, когда его слава только начала распространяться по Европе. Исчез столь бесследно, что долгое время сомневались даже в его существовании. Через год после исчезновения Дзиполи отправился в дальний путь. Вместе с ним на корабле были пятьдесят три других члена Общества. Среди них Лосано, Нуссдорфер, Аспергер и Лицарди, а также Примоли и Бьянки. Путешествие оказалось долгим и тягостным - в море провели четыре месяца. Огромно было их изумление, когда, приближаясь к Земле Обетованной они увидели четкую линию, отделяющую синее море от огромной как море мутно-коричневой реки. Дзиполи поселился в холмистом крае, у подножья высоких гор, и неизвестно побывал ли он когда-либо в редукциях Междуречья, тем более за Великим водопадом. Достоверно известно только, что он регулярно снабжал все тридцать городов своими сочинениями, которые, однако, стали звучать и за пределами редукций, и во дворе наместника. Музыку сочиняют под инструменты, какие есть в наличии, адаптируют к способностям исполнителей. У Сартия, например, благодаря стараниям Потемкина и других его покровителей, оказались огромный симфонический оркестр, двойной или тройной хор и роговой оркестр из восьмидесяти-ста рогов. Рог издает всего один звук хроматической гаммы, и в заданный момент каждый исполнитель - звук нужной продолжительности. К исполнению привлекались крепостные или солдаты. Иногда Сарти использовал колокола, пушки и фейерверк. Подобные замах, массовость и затрата средств возможны только в России. Сарти родился через четыре года после смерти Дзиполи. У Дзиполи было поскромнее, хотя жители редукций показали себя очень способными музыкантами. Местный инструментальный ансамбль состоял из тридцати-сорока исполнителей, игравших в основном на струнных инструментах и флейтах, но иногда использовались также рога, фаготы и флажолеты. Хор был смешанный, с мужскими, детскими и женскими голосами, или однородный - с детскими голосами. Музыкальные инструменты изготавливались самими поселенцами в редукционных мастерских. Кроме того, если до своего исчезновения Дзиполи мог сочинить вещи вроде "Отмстить за оскорбленья" или "Моя прекрасная Ирина", то теперь ему заказывали только музыку для сопровождения церковных обрядов. Темп жизни в редукциях определялся богослужебным кругом. В свой лесной период обитатели редукций практиковали людоедство и многоженство. Убеждением и без особого принуждения Обществу удалось искоренить эти нравы. Общество обеспечило "дикарям" протекцию от приступов мамлюков, которые захватывали их в плен, чтобы продать в рабство. Научило военному делу и владению огнестрельным оружием. Принесло молитву: Ore R_va... Родной язык стал обязательным. Были составлены грамматика и словарь, и в редукционных школах все дети учились читать и писать на родном языке. Самые талантливые обучались ремеслам, в том числе книгопечатанию. Другие привлекались к сельхозработам. Особенно большие доходы приносили редукциям плантации местного чая. Гостеприимная семья часто приглашала родителей Начинающего пить чай. Мать ходила редко - она считала местных грязными и вонючими. Маленький сосуд с чаем переходил из рук в руки, и каждый всасывал ярко-зеленую жидкость из одной и той же трубочки... Местный чай содержит кофеин, теобромин, витамины А, B и С, дубильные и прочие вещества. Дзиполи умер в тридцать восемь, незадолго до намеченного рукоположения. "Дикари" переписывали его музыку и передавали из поколения в поколение. Архитектор из Швейцарии, восстанавливая запущенное архитектурное наследие Мартина Шмида, случайно напал на аккуратно сброшюрованные бумаги. Среди сочинений, дошедших до нас: Блажен муж, Тебе Бога славим, несколько месс, Исповемся, Лавретанские литании, Боже, в помощь мою вонми: Господи, помощи ми потщися, и прочие и прочие. НЕТ КАТАЯ Путь Ли Мадоу Начинающий выбрал в детстве, еще до того, как о нем узнал. В деревню приехал проповедник. Он говорил об огромной стране в конце света, в которой власть захвачена безбожниками, о преследованиях верующих и изгнании духовных лиц иностранного происхождения. Позже Начинающий узнал, что это была та самая страна, в которой Ли Мадоу совершал свой великий подвиг. Родители обещали проповеднику, что вскоре они отправят ребенка в коллегиум на обучение. В желании Начинающего была, возможно, доля авантюризма. Он тогда еще не знал, что "можно стать мучеником, не получив удара мечом, и не обязательно отправляться в дальний путь, чтоб быть паломником". Эти слова Ли Мадоу он понял много лет спустя. Каждый день перед сном, в темноте под крытой аркадой, обрамляющей сквер, пели гимн. В сквере, прямо в центре, Небесные ворота, они же - Башня из Слоновой Кости. Пели, лицом, обращенным к ней.
Здравствуй, царица, мать милосердия. Путь этот Начинающий прервал в отрочестве - зов чувств стал неотразимым. ТАНГО Риачуэло определяет южную границу столицы. Прямо в устье расположен самый живописный квартал. Ла-Бока - Устье, рот - некогда была пристанищем всякого европейского сброда, в основном лигурийцев. В борделях, кабаках, на улице играла музыка - скрипка, пианино, флейта, гармошка, бандонеон. С толпой изгоев из Европы смешивались креолы - криожос. Здесь зародилось танго. Отсюда оно пошло по белу свету. Из Старого света контрданс, вместе с колонизаторами, перебрался в Новый. В Гаване преобразовался в хабанеру, и в новом виде взял обратный курс. Тут хабанера изменила Себастьяну Ирадьеру, перешла к Бизе, и с ним обрела мировую славу. Но неспокойно сиделось ей на одном месте, и она решила вновь эмигрировать - в этот раз в район Серебряной реки. Песня постоянно куда-то уезжает и перебирается из гавани в гавань. El choclo - Початок, созданный в: Буэнос Айресе в 1903-м году, дебютирует в Париже в 1907-м. Неизвестно откуда он перекочевал в 1915-м в поэму Маяковского "Война и мир", где первые такты появляются в нотной записи в начале первой части; а в третьей Спаси Го-о-споди лю-ю[ди твоя] "вздрогнула от крика грудь дивизий" - тропарь, который поется на Воздвижение частного и животворящего креста, а в более пространном варианте во время Вечерни на Литии, что также использовано Чайковским в 1812; затем тропарь из Великой Панихиды "Упокой Господи душу усопшаго раба Твоего" два раза, а в середине "Вечная память". Несколько лет спустя - возможно, в период НЭПа - в России на музыку El Choclo были положены слова известной песенки "На Дерибасовской". Отец уехал "на страну далече" - искать счастья как миллионы его соотечественников, бежавших из дома отчего, разрушенного войной. Когда ему удалось скопить на билеты, он выписал семью. Отправились из Генуи. Старое судно называлось Сальта. Спали в каюте третьего класса - Начинающий, его маленькая сестра, мать и еще несколько женщин. В пути они были почти месяц - Неаполь, Барселона, Лас-Пальмас, Сантос, Монтевидео. Наконец, Буэнос-Айрес, Аргентина - земля обетованная. На южном берегу Риачуэло - Авежанеда: бойни, мясокомбинаты, кварталы, постепенно уходящие в пампу - бескрайнюю аргентинскую степь. В степи стада коров и лошадей, одинокие фермы, особняком стоящий омбу. Там хозяин гаучо - главный герой и исполнитель милонги. Оттуда креольские скотоводы - криожос - пригоняли скот на убой: стада в тысячи голов. Вонь наполняет воздух, разносится по окрестным кварталам. Вместе с вонью расползались криожос, толклись в борделях на Устье. При каждом факон - аргентинский кинжал, иногда гитара. С помощью факона compadrito (куманек) - гаучо, ставший городским жителем превратилился в хозяина Юга. Он принес с собой милонгу, и она совокуплялась с музыкой оборванцев из-за океана, а в воздухе носились реминисценции кандомбе. Вот эти чудесные комбинации и породили танго. Начинающему было лет шесть, когда родители подарили ему игрушечный аккордеон. Левая клавиатура давала тонику и доминанту, а правая охватывала всего одну октаву. Родители договорились с музыкантом, игравшим на бандонеоне. Звали его, кажется, Рамирес. Бандонеон - модификация аккордена, осуществленная немцем по фамилии Банд. В Германии инструмент Банда не получил признания. Он - такой же пария как изгои Буэнос Айреса. Получил в Аргентине. С тех пор танго и бандонеон стали неразлучными друзьями. Начинающий не любил танго, не ценил резкость ритма, вопль бандонеона его раздражал. От Рамиреса - смуглого, высокого роста, худого, с черными усиками и напомаженными волосами, словом стереотипа исполнителя танго - он получил первые уроки музыки. Неизвестно куда, но африканцы испарились после их освобождения от рабства в 1813. Это они танцевали кандомбе и они, как говорят, обозначали ударный инстрмент, аккомпанирующий танцы, словом танго или тамбо. Но по-латыни tango, первое лицо настоящего времени глагола tangere - трогать, прикасаться, щупать, а по-испански taner - от того же латинского танго - означает играть на каком-то инструменте. В земле обетованной прожили одиннадцать лет. Состояния отец не сделал. Денег всегда не хватало, порой даже на самые минимальные нужды. Шестьдесят первый год. Снова в путь - в обратный. На том же старом судне третьего класса. Из порта в порт и через океан: Монтевидео, Сантос, Рио де Жанейро, Мадейра, Лиссабон, Барселона, Неаполь, Генуя... Денег не было и последний поезд ушел. Пришлось брать такси. По автостраде Дей фиори, темной ночью, отправились в Милан. В центре Милана еще стояли руины домов, разрушенных войной. Отец так и остался блудным сыном, как останется на всю свою жизнь и Начинающий. И хоть он опомнился и вернулся в Отчий дом и сказал "Отче, согрешил я пред Тобою", тот не выбежал ему навстречу и не обнял скитальца. Но...
Скажи, моя звезда, В Милане они и осели. Начинающий все еще не любил танго, не сознавал, что оно уже стало частью его... |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
