Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Леди, пославшая в отставку НиксонаАвтор программы Марина ЕфимоваВедущий Иван Толстой Диктор: Мисс Кэтрин Грэм, умершей 17 июля в возрасте 84-х лет, были устроены похороны, которых удостаиваются только главы государств. В Вашингтонском национальном соборе у ее гроба дежурили миллиардеры Билл Гейтс и Уоррен Баффетт, а также знаменитый кинорежиссер Майк Николс. Среди четырех тысяч человек, пришедших в собор проститься с покойной, был вице-президент Дик Чейни, все бывшие президенты, включая Била Клинтона, губернаторы всех штатов, мэры всех крупных городов, послы всех крупных держав, и главы всех крупных газет и журналов. Сенаторов подвозили к собору автобусами. Самые теплые и искренние слова сказали на ее похоронах Генри Киссинджер и Барбара Уолтерс. Между тем, Кэтрин Грэм никогда не занимала никаких постов и должностей. Она была просто хозяйкой Вашингтона. Марина Ефимова: Так газета "Нью-Йорк Таймс" представила читателям миссис Кэтрин Грэм, в прошлом владелицу и издателя газеты "Вашингтон Пост". Я думаю, что при жизни ее имя большинству российских слушателей не было известно вообще. Да и американская публика, надо сказать, ее сильно подзабыла. А между тем, Кэтрин Грэм - это та самая леди, которая в 71-м году обнародовала в своей газете "Вашингтон Пост" секретную историю вьетнамской войны, так называемые "Пентагон пейперс". Причем, после того, как другую газету, "Нью-Йорк Таймс", вызвали в суд за попытку их напечатать. А в 72-м году именно ее журналисты начали расследование Уотергейтского дела, которое привело к отставке президента Никсона. Ни одна другая газета, ни журнал, ни радио, ни телевидение не решились на такие разоблачения. Только газета "Вашингтон Пост". Только Кэтрин Грэм. На ее похоронах известная журналистка Барбара Уолтерс сказала: Диктор: Она была потрясающе смелым человеком, ничего не боялась. Она могла бы промолчать, отступить, и с Уотергейтом, и с пентагонскими документами, уж по крайней мере, с Уотергейтом, за который на ее газету и на нее лично обрушилась критика со всех сторон. Ее газета разоблачила самого президента. Чего бы только ни сделал Никсон, чтобы заставить ее замолчать. Но она оставалась верной себе. И за это мы все в долгу перед ней. Марина Ефимова: Этой революционной журналистской деятельности Кэтрин Грэм предшествовала другая ее революция - личная, которую ее биографы называют "тихой революцией". Дело в том, что газета "Вашингтон Пост" принадлежала отцу Кэтрин - банкиру Юджину Майеру. Когда Кэтрин вышла замуж, отец передал газету не ей, а ее мужу, талантливому юристу, тогда недавнему выпускнику Гарварда Филу Грэму. Более того, он предложил Филу долю в доходах от газеты в три раза большую, чем та, которую он дал Кэтрин. Вот что рассказала об этом сама Кэтрин Грэм в интервью 98-го года. Кэтрин Грэм: У меня не было никаких возражений. Отец сказал: "Я это делаю потому, что никакой мужчина не должен работать на свою жену". И я думала, что это в порядке вещей. К тому времени, когда отец начал подыскивать преемника, мой брат уже получил профессию - он стал психиатром. Так, что кроме Фила, передать газету было некому. Не женщине же становиться газетным издателем. В те времена это никому даже не могло прийти в голову. Марина Ефимова: Фил Грэм был обаятельным и блестящим человеком. Он дружил с Джоном Кеннеди, он был душой любого общества. Рядом с ним Кэтрин сама себе казалась скучной и незначительной. Кэтрин Грэм: Когда он ушел из дома с молодой корреспонденткой из журнала "Ньюсуик", моя подруга сказала: "Вот и хорошо, наконец-то!". Я была изумлена. Что ж тут хорошего? Это же ужасно! И она сказала: "Неужели ты не видишь, до чего он тебя довел? Ты даже в семье стала предметом насмешек". Только позже я поняла, что она была права. Я была принижена до такой степени, что на людях вообще почти не разговаривала. Оставляла все беседы на него. А когда что-нибудь говорила, он взглядом давал мне понять, когда я говорила слишком долго. Марина Ефимова: С молодых лет Фил Грэм страдал приступами меланхолии и депрессиями. Чем дальше, тем ситуация становилась хуже. Он то уходил из дома, то возвращался. Несколько раз попадал в психиатрическую лечебницу и, в конце концов, застрелился. Дома, у себя в кабинете, где его и нашла вернувшаяся из гостей Кэтрин. И на ее плечи нежданно-негаданно легла огромная ноша - газета "Вашингтон Пост". Преображение Кэтрин из тихой "дормет вайф", как говорят американцы - то есть жена-половик, жена, о которую вытирают ноги - ее преображение в издателя второй по величине американской газеты, в самую влиятельную женщину страны, в первую леди журнализма стало мифом Кэтрин Грэм. Диктор: Абсолютно одинокая - отец Кэтрин к тому времени уже умер - с четырьмя детьми на руках, катастрофически невежественная, по ее собственному выражению, в издательском деле, Кэтрин сначала решила просто продержаться с газетой до тех пор, пока руководство ею не возьмет на себя старший сын Дональд, тогда студент Гарварда. Она до такой степени не знала, как себя вести с редакторами и сотрудниками, что потратила часы, репетируя, как она скажет "мэрри кристмас" во время рождественского праздника в офисе газеты. Редакторы относились к ней с вежливой снисходительностью, и она принимала это как должное. Марина Ефимова: Каким же образом эта робкая женщина, попавшая в большой журнализм как кур в ощип, превратилась в первую леди американской прессы? Кэтрин Грэм: Постепенно. Правда, одно резкое изменение произошло. И, смешно сказать, произошло оно после бала, который дал в мою честь Трумен Капоте. Во-первых, бал стал знаменит - о нем писали все газеты. А во-вторых, на этом балу я впервые встретилась со многими знаменитостями, которых я до этого не знала. И уж само собой разумеется, они не знали меня. Марина Ефимова: Это был, может, самый знаменитый бал за всю историю Америки. Черно-белый бал писателя Трумена Капоте - баловня высшего общества. Он собрал в одном из нью-йоркских особняков сливки нации и представил им первую женщину-издателя - умную, смелую, независимую Кэй Грэм. Миф о безответной, тихой и не деловой женщине частично разрушается, если начинаешь вникать в детали. Например, сама Кэтрин написала в своей автобиографии "Персональная история" и говорила в интервью, что когда муж решил уйти от нее, он попытался откупить у нее газету, но Кэтрин газеты не отдала. Кэтрин Грэм: Я решила, что и я сама, и моя семья достаточно вложили в газету, и я хочу, чтобы она осталась у нас в семье. Мужу я сказала: "Оставь мне детей и газету, и я дам развод". Отец к тому времени умер, но мать меня поддержала. Марина Ефимова: А вот, что рассказал о Кэтрин Грэм редактор журнала "Нэшнл ревью" Джей Нордлингер в беседе с нашим корреспондентом Владимиром Морозовым. Джей Нордлингер: Вот, что я вам скажу: тихая и покорная жена - это собственные слова Кэтрин Грэм. Я никогда им не верил, это чистой воды миф. К тому времени, когда она стала издателем, она уже была опытным репортером, умным, хитрым, сильным человеком, имевшим большой опыт общения с людьми, занимавшими ключевые посты в политике, финансах и других сферах жизни. Роль издателя оказалась ей по плечу и по нраву. Кэтрин Грэм сделала отличную газету, и она, конечно же, никогда не была этакой серой мышкой до того, как стала хозяйкой "Вашингтон Пост". Марина Ефимова: Но все это ничуть не умаляет заслуг Кэтрин Грэм. Вот передо мной фотография 75-го года. Совещание совета директоров "Ассошиэйтед пресс". 20 мужчин в темных костюмах и одинокая, голубенькая фигурка женщины - Кэтрин Грэм. В начале 70-х годов, не только среди американских издателей, но и среди редакторов женщин не было. Когда в газете "Вашингтон Пост" забастовали женщины-сотрудницы, которых не пускали в редакторы и не повышали по службе, Кэтрин насмешливо спросила адвоката газеты: "На чью сторону я должна, по-вашему, встать?" Кэтрин Грэм: Однажды я была на обеде у моего друга, журналиста колумниста Джо Олсопа. Тогда еще был в силе обычай, когда после обеда мужчины оставались за столом и обсуждали политические события, а женщины уходили в гостиную и обсуждали домашние дела. Но именно в тот раз в доме журналиста, я вдруг поняла, что знаю о текущих политических событиях не меньше, чем сидящие за столом мужчины. И я сказала Джо: "Вы не обидитесь, если я уйду сейчас? У меня немного времени, и я найду ему лучшее применение, чем сидеть с женами ваших гостей?". Он был в ужасе: "Кэй, вы не можете так поступить". "Конечно, могу Джо. Вот чего я не могу, так это терять время". Он был так огорчен, что на этот вечер отменил сегрегацию, а потом и на все последующие, а потом и весь Вашингтон отказался от этого обычая. Марина Ефимова: Первым смелым решением Кэтрин Грэм-издателя была публикация секретных пентагоновских документов вьетнамской войны. Рассказывает корреспондент национального общественного радио Дэниел Шор. Дэниэл Шор: В 1971 году, когда газета "Нью-Йорк Таймс" была вызвана в суд по поведу их намерения опубликовать "Пентагон пейперс", "Вашингтон Пост" заказала свою собственную копию этих материалов. Юристы советовали Кэтрин Грэм не печатать материалы из-за возможности суда. Кроме того, акции газеты, которые готовились выпустить на открытый рынок, также оказывались в опасной ситуации - их цена упала вдвое. Грэм выслушала все стороны и приняла решение: публикуем. По контрасту нужно упомянуть, что одновременно эти же материалы были предложены телепрограмме Си-Би-Эс Ньюс, которую вел Уолтер Кронкайт. Си-би-эс отказалась обнародовать документы, основываясь на совете своих юристов. Мой собственный босс, президент отдела новостей Ричард Силент сказал мне позже, что для телевидения конфликт с правительством был опаснее, чем для газеты. Это верно, что общественное телевидение со всем множеством правил, предписанных правительством, более уязвимо, чем частная газета, но не забудем, что и миссис Грэм могла потерять ее телепрограммы. А главное, у меня есть твердая уверенность в том, что где бы ни работала Кэй Грэм, она проявила бы такую же смелость и твердость. Марина Ефимова: Надо сказать, что хотя суд оправдал газету "Нью-Йорк Таймс", а "Вашингтон Пост" даже и не судили, эта публикация может вызвать некоторые сомнения этического порядка, которые и высказал в беседе с Джеем Нордлингером наш корреспондент Владимир Морозов. В.Морозов: Мистер Нордлингер, скажите, а где граница между беспристрастной журналистикой и опасностью, что такая журналистика может принести вред твоей стране? Например, публикация знаменитых бумаг Пентагона? Джей Нордлингер: Каждый должен провести эту границу сам. У каждого человека свои принципы, свое понимание того, что хорошо и что плохо. Я - за агрессивную, напористую журналистику. Если говорить об Уотергейте, то у меня тут нет никаких претензий к "Вашингтон Пост" и сомнений в необходимости расследования, которое эта газета провела. Что касается бумаг Пентагона, то надо подумать о праве страны и ее правительства хранить государственные секреты. Напомню вам, что во время публикации этих секретных правительственных документов, шла война во Вьетнаме и холодная война с Советским Союзом. Поэтому американцы, я думаю, и в том числе журналисты должны были чувствовать особую ответственность за свои действия. Марина Ефимова: Обнародование документов Пентагона, как и позднее разоблачение Никсона - поступки, соответствовавшие журналистским принципам Кэтрин Грэм. Она сама изложила их в одном из интервью общественному радио. Рассказывая о том, как руководил газетой ее муж Фил Грэм, она обвиняла его в том, что он вовлекался в политику. Кэтрин Грэм: Он стал сторонником будущего президента, тогда лидера большинства в Конгрессе Линдона Джонсона. Фил вошел с ним в тесный контакт и использовал газету для его поддержки. Что еще важнее и опаснее, что он вошел в сделку с правительством во время бунта в Вашингтоне по поводу сегрегации в общественных плавательных бассейнах. Бэн Бредли, который в то время был корреспондентом и освещал события, был страшно этим возмущен. Я помню, как Фил позвал меня на совещание в свой кабинет, куда он пригласил нескольких министров и представителя Белого Дома. И договорился о том, что газета смягчит изложение всей истории, с условием, что наступающим летом бассейны будут открыты для всех. Это была, как говориться, ложь во спасение. Но газеты, в принципе, не должны такого делать. Газета должна оповещать публику, а не идти на сделки с правительством. Это было снижение роли новостей. Марина Ефимова: А сама Кэтрин Грэм была вне политики? Абсолютно беспристрастна? Я задала этот вопрос Марку Тэпскоту, директору центра по проблемам прессы фонда Хэрритедж. Марк Тэпскот: О нет, как всякий издатель Кэтрин Грэм принадлежала к определенному кругу. И соответственно разделяла политические взгляды этого круга. Она всегда принимала участие в политической игре и здесь, в Вашингтоне, была одним из ведущих игроков. Марина Ефимова: Мистер Нордлингер? Джей Нордлингер: Ясно, что "Вашингтон Пост" получила особое удовольствие, когда в результате ее расследования пало правительство республиканцев. "Вашингтон Пост" относилась к демократам - Кеннеди, Джонсону совершенно по другому, чем к республиканцу Никсону. Это отличная газета, но Кэтрин Грэм сделала ее либерально-демократической и пристрастной. Это досадно, потому что "Вашингтон Пост" - единственная крупная газета американской столицы. И ей следовало бы занимать нейтральное положение. Не только Грэм, но и ее редактор Бен Бредли был пристрастным человеком. Он дружил с Джоном Кеннеди. Он получал удовольствие от того, что входил в узкий круг друзей президента Кеннеди. Марина Ефимова: Несмотря на защиту общественного мнения, во всяком случае, мнения своего круга, Кэтрин Грэм вела рискованную игру. В этом смысле мудрым было ее решение назначить главным редактором "Вашингтон Пост" Бена Бредли - блестящего, смелого и опытного журналиста. Вот, как комментирует это решение Марк Тэпскот. Марк Тэпскот: На мой взгляд, главная перемена, которую внесла Кэтрин Грэм в руководство газетой это ее принцип: нанимать лучших журналистов, давать им свободно работать, а в случае опасности прикрывать их своим именем, авторитетом, связями и тому подобное. Особенно, в этом смысле, была важна публикация материалов Пентагона. Эта публикация показала не только независимость прессы от правительства, но и дала правительству понять, что ему придется каждый раз нести ответственность за свои действия. Марина Ефимова: Под уверенным руководством Бредли и под защитой Кэтрин Грэм, два молодых репортера Боб Вудвард и Карл Берстин пошли по следам странных взломщиков штаб-квартиры демократической партии в здании Уотергейт в 1972 году. Вот как описывает некоторые детали этого расследования Эван Томас в журнале "Ньюсуик". Диктор: Из фильма "Вся президентская рать", поставленного режиссером Алланом Пакулой по книге Бернстина и Вудварда, видно, как одиноко и жутковато было в огромном зале газеты двум молодым репортерам, ведущим опасное расследование. Ведь след, по которому их вел тайный информатор из Белого Дома по прозвищу Дип Фроат, вывел их ни больше, ни меньше, как на никсоновского министра юстиции Джона Митчела. Как стало очевидно из чеков, обнаруженных полицией у взломщиков, Митчел контролировал секретный фонд, финансировавший всю эту незаконную операцию. Министр сыграл решающую роль в деле расследования. Журналист Карл Бернстин хитро позвонил ему в пол первого ночи, и разбуженный министр, вместо того, чтобы продуманно ответить на вопрос, действительно ли он финансировал преступление, раздраженно крикнул фразу, которая вошла в историю: "Всю эту чушь вы собираетесь напечатать в своей газете? Вы скажите своему издателю, скажите Кэй Грэм, что если она это опубликует, ее титьки пропустят через мясорубку". На следующий день Кэтрин Грэм подошла к Бернстину и спросила с грустной иронией: "Карл, вас больше ничего не просили мне передать?". Марина Ефимова: Позже она рассказывала: Кэтрин Грэм: Мне было страшно. Многие люди объясняют мою решительность смелостью. На самом деле, мне просто казалось, что у нас нет выбора. Во всяком случае, с Уотергейтским делом. Такого рода история, как бурная река. Когда ты осознаешь ее опасность, ты уже по грудь в воде и пути назад нет. Так и с Уотергейтом. Страх будил меня по ночам, но я понимала, что нам ничего не остается, кроме как идти вперед. Марина Ефимова: Когда федеральная прокуратура пригрозила, что потребует у нее для разбирательства записи газетных репортеров, Кэтрин Грэм спрятала их в сейф своего банка. Она была готова ко всему - потерять газету, деньги, только надеялась, что ее не упрячут в тюрьму - пишет в "Ньюсуике" Эван Томас. Вместо этого она стала национальным героем. Но, может быть, Кэйт Грэм, богатая, бесстрашная женщина просто любила сенсационные истории и пользовалась тем, что пресса обладает в Америке такой силой и властью? Мистер Нордлингер? Джей Нордлингер: Мотивы, пожалуй, не имеют отношения к делу, если информация верна и точна. Человек может начать журналистское расследование по самым разным причинам - заработать, прославиться. Но результаты честного расследования, какое и провела газета в деле Уотергейт, имеют ценность сами по себе, независимо от мотивов. Марина Ефимова: В 80-х годах республиканский президент Рональд Рейган тоже стал мишенью для критики в газете "Вашингтон Пост". Бен Бредли на похоронах Кэтрин вспомнил довольно характерный случай. Газета хотела публиковать материалы о подводных колоколах - айви белз - которые тогда использовали в разведывательных целях против Советского Союза. И Рейган лично позвонил Кэтрин Грэм, чтобы убедить ее не публиковать эту информацию. Когда раздался звонок, Кэйт была в душе. Бен Бредли: Кэйт выскочила из душа мокрая, схватила карандаш и бумагу, бумага тут же намокла, она вытерла руку о портьеру, схватила другой лист бумаги, и только тогда взяла трубку. Ну, прямо готовая сцена с девушкой-репортером из голливудского фильма. "Да, мистер президент", - сказала она, и президент начал рассказывать ей всю историю айви белс, о которых ни один из них до того дня не слышал. Марина Ефимова: "Она была репортером до мозга костей" - закончил свою историю Бен Бредли. И она все же напечатала материалы, которые президент не хотел обнародовать. Однако взглянем на фотографии, опубликованные в журналах после смерти Кэтрин Грэм. Вот она едет в открытой машине с демократом-либералом Линдоном Джонсоном и его семьей, вот ее дружески обнимает консерватор и республиканец Роналд Рейган, вот они явно обмениваются шутками с республиканцем Джорджем Бушем-старшим, вот она принимает президента демократа Картера в день своего рождения, вот отдыхает на даче у республиканца Киссинджера, играет в теннис с Шульцем, обедает с президентом Фордом. И, наконец, совсем уж странная фотография: 1986 год. Кэтрин Грэм приветствует Ричарда Никсона на обеде, данном в его честь советом директоров "Ассошиейтед Пресс". Оба заразительно хохочут. Что это? Подтасовки? Комбинированные сьемки? Нет. Вот что пишет в своей статье памяти Кэтрин Грэм бывший госсекретарь Генри Киссинджер. Диктор: "Вашингтон Пост" вечно критиковала меня и правительство, в котором я работал. Более того, наши политические взгляды с Кэй почти всегда расходились. Но это ничуть не мешало мне любить и даже восторгаться Кэй Грэм. Ее мудростью, ее аристократизмом, ее чувством юмора, ее смелостью. Да, она вела страстную и вечную битву за то, чтобы подчинить власть имущих этическим и юридическим нормам. Но при этом сама Кэй была символом столичной терпимости Вашингтона, который призван переводить сиюминутные партийные страсти в общую пользу нации. Кэй была гостеприимной хозяйкой Вашингтона, в чьем доме постоянно встречались люди противоположных взглядов. Эта мудрая женщина понимала или чувствовала, что общество процветает не от победы той или иной политической партии, а только от их примирения. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
