Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[Архив]
Поверх барьеровБастуют хирургиМарина Ефимова: Хирурги бастуют в четырех больницах западной Виржинии. На улицу с плакатами они не вышли, но все взяли 30-дневный отпуск и согласились оперировать только в неотложных случаях. Такой же забастовкой пригрозили своим больницам хирурги Пенсильвании. Газета "Уолл Стрит Джорнал" сообщила, что на грани забастовок находятся хирурги 12 штатов. Америка остолбенела. Чем недовольны представители профессии, чьи доходы уже в начале карьеры достигают 6-значных цифр, к концу подползают к 7-значным и уступают только доходам адвокатов. Ответ, или один из ответов, дает статья Чарльза Краутхаммера в журнале "Тайм" от 13 января. Диктор: Врачи доведены до последней степени возмущения новым подскоком цены страховок, которые они должны покупать для защиты от судебных исков за недобросовестное лечение. Имеются в виду грубые ошибки врачей, их невнимательность или небрежность. Цена этих страховок подскочила за год на 20 процентов, и для хирургов, работающих в сфере повышенного риска, достигла десятков, а часто и сотен тысяч долларов в год. И теперь искусные и преданные своему делу хирурги, которых ни разу за всю их карьеру никто не судил за ошибки, вынуждены отдавать огромную часть своих заработков в оплату ошибок и халатности своих недобросовестных коллег. Надо признать, что американские законодатели, допустившие эту систему заложничества, создали самую нефункциональную страховую систему в мире. Марина Ефимова: Статья сопровождается фотографией, сделанной на конференции общества хирургов округа Охайо в Западной Виржинии. Председатель общества делает сообщение, а за его спиной стоят 30 стульев, закрытых белыми халатами с именами врачей, оставивших свою профессию из-за чудовищно возросших страховых поборов. Как работает вся эта система страхования от мел практис? Начнем по порядку. Для мел практис, что вообще переводится как "недобросовестное действие", отведено место в той части английского и американского законодательства, которую называют "законы торта". Имеется в виду не пирог. Слово торт на староанглийском значит физическое повреждение, физический ущерб. Видимо, от него произошло слово торчер - пытка. О так называемых законах торта - торт лоз - рассказывает бывший хирург с 30-летним стажем, а ныне юрист Харби Уэксмен. Харби Уэксмен: Торт - та часть уголовного законодательства, которая предусматривает не нарушения контрактов или законов, а нарушение базовых моральных обязательств людей друг по отношению к другу. Первые суды по таким делам начались в 17 веке. Тогда в королевское английское законодательство был введен акт о компенсации за увечья, нанесенные людям, которые случайно заходили в частные владения. На них чаще всего хозяева спускали собак. Сначала безнаказанно, а потом платили за это штрафы и даже попадали в тюрьму. Правила компенсации жертвам медицинских ошибок стали частью законов торта лишь в начале 1970-х годов. Их цель - защитить пациентов от небрежности и некомпетентности врачей. Марина Ефимова: С появлением компенсации за медицинские ошибки начались, естественно, судебные процессы. А с появлением судебных процессов появилась система страхования врачей от судебных исков. И покатился снежный ком. Об этом нью-йоркский хирург Олег Гутник. Олег Гутник: Страховки эти уходят, приблизительно, в середину 60-х годов, когда доктора для того, чтобы практиковать, не должны были платить никаких страховок. Когда эти страховочки появились, они были в размерах нескольких сот долларов, и никто не предполагал, что пройдет каких-нибудь четверть века, и страховки эти будут исчисляться сотнями тысяч долларов. И, в принципе, рост цен на эту страховку рос с тем количеством судебных делопроизводств, которые росли, как грибы, по всей стране. Марина Ефимова: Хорошо, но почему так растет цена страховок? Об этом, профессор юриспруденции университета Лос-Анджелеса Рассел Коробкин, с которым беседует Владимир Морозов. Рассел Коробкин: Мел практис иншуранс - это частная страховка, поэтому никакого правительственного контроля за ее стоимостью нет. Она устанавливается таким образом. Например, 10 тысяч врачей платят взносы данной страховой компании. Компания знает, какие суммы в прошлые годы она выплатила пациентам тех немногих врачей, которые допустили ошибки или неточности при лечении или операции. Основные доходы компания получает, инвестируя деньги, собранные с врачей и других клиентов. К сожалению, размер компенсаций пациентам быстро растет. Растут и взносы врачей. Потому что страховые компании не могут сегодня много получить от инвестиций. Ведь рынок ценных бумаг пошел вниз и остается очень нестабильным. Владимир Морозов: А есть ли у врачей возможность выбирать страховые компании и торговаться? Рассел Коробкин: Конечно. Теоретически, у них такая возможность есть. Но на практике не так много компаний предлагают сегодня страховку от врачебной ошибки, и такая страховка стоит очень дорого. Марина Ефимова: Теперь следующий вопрос. Почему растет число судебных процессов и суммы компенсаций? Врачи стали хуже, американцы полюбили судиться? Олег Гутник, и не он один, считает причиной тот факт, что адвокатам, и вообще судейским выгодны подобные процессы, поскольку их гонорары составляют 30 процентов от компенсации, которую суд присуждает жертве врачебной недобросовестности. Олег Гутник: В штате Нью-Йорк нету потолка, нету крыши. Столько, сколько присяжные присудят, столько и дают. В штате Калифорния есть потолок. Более 250 000 не платят. И что получается? Что в штате Калифорния, в котором проживает в два раза больше населения (в штате Нью-Йорк 18 миллионов, в штате Калифорния - 36), в три раза меньше дел судебных с вознаграждением за боль и страдания, чем в штате Нью-Йорк. Марина Ефимова: В тех штатах, где нет потолка, компенсации пациентам, например, за боль и страдания, причиненные врачебной ошибкой, доходят до трех с половиной миллионов долларов. Итак, если причина болезни, именуемой мел практис, - жадность судейских, то каков метод лечения этой болезни? Большинство врачей предлагают одно: лимитировать суммы компенсаций по судебным искам за мел практис. Краутхаммер пишет в журнале "Тайм". Диктор: Эту проблему не так уж трудно решить. Реформа законов торта - не космическая физика. В палату представителей Конгресса в прошлом году поступил законопроект, ограничивающий компенсацию за боль и страдания суммой в 250 000 долларов. Примерно столько же предлагалось присуждать за физические повреждения. А за неправомочные судебные притязания предлагалось накладывать серьезные штрафы. Клинтон наложил на этот законопроект вето. В разных штатах эти меры годами не могут пройти через законодательные органы, которые, в подавляющем большинстве, состоят из судейских. Вот почему вы никогда не слышали о забастовках юристов. Марина Ефимова: Доктор Гутник? Олег Гутник: Для того, чтобы каким-то образом навести в этом хаосе порядок, необходимы изменения на федеральном уровне. Конгресс США должен ввести закон. Но здесь свои трудности, потому как, так называемая, организация "Траэл лоерс оф Америка" - это адвокаты, которые занимаются только судебными делами, связанными с ошибками врачей, авариями, эта организация в списке доноров политическим кандидатам занимает первое место. Если отражать ситуацию такой, как она действительно есть, то большие из них дают деньги политикам со стороны демократической партии и, как правило, представители демократической партии в Конгрессе или тогда, когда они в Белом Доме, эти вопросы вообще не поднимают. Их душат еще в комитетах. Они не подымаются выше комитетов Конгресса. Марина Ефимова: Послушаем адвокатов, ведущих дела жертв медицинских ошибок. С их точки зрения, цены на страхование произвольно увеличивают сами страховые компании. И введение лимита на суммы компенсаций не исправит дело. Харби Уаксмен? Харби Уаксмен: Опыт показал, что реформы законов торта не приводят к понижению цен на страхование. Это вечная ошибка - надеяться на реформы закона. Страховые компании только поднимают цены, никогда не снижают их ни на один цент. Ни для врачей, ни для пациентов. Именно поэтому нам ничего другого не остается, как компенсировать пациентам их потери хотя бы в тех случаях, когда их залечили. Марина Ефимова: Неужели нет никаких государственных организаций, которые имеют право лимитировать цену страхования? Харби Уаксмен: В каждом штате есть комиссия по вопросам страхования. Но обычно члены этих комиссий работали раньше в страховой индустрии. И позже снова могут туда вернуться. Поэтому они не хотят портить отношения с этим бизнесом. Марина Ефимова: Чем вы объясняете нынешний кризис? Харби Уаксмен: Когда происходит падение биржи или замедление экономики, у страховых компаний становится меньше денег, и они стараются возместить недостачу тем, что поднимают цены на страхование. Весь этот нынешний кризис искусственно создан, чтобы обогатить страховые компании. Марина Ефимова: В знаменитой книге Эндрю Тобиаса "Невидимые банкиры" - о финансовых операциях страховых компаний - приводятся важные для нашей темы примеры. Страховая компания Сент-Пол показала, что в 1975 году она потеряла деньги от исков за неправильное лечение. Но когда исследователи проверили цифры, выяснилось, что компания за этот период собрала с застрахованных врачей 52 миллиона, а выплатила компенсаций только 6 миллионов долларов. Та же компания за годы с 1975-го по 1978 собрала с застрахованных клиентов 415 миллионов долларов, а выплатила компенсаций 78 миллионов. О том, сколько было получено денег от вклада этих миллионов в различные ценные бумаги, в отчете вообще не упоминалось. Диктор: Дежурный врач позвонил хирургу гинекологу доктору Стравски в полночь и сказал, что его пациентка прибыла для родов в больницу, и у нее во всю идут схватки. Стравски сказал, чтобы тот вел роды сам, так как беременность здоровая и никаких трудностей не предвидится. Трудности начались посреди ночи. Голова ребенка оказалась слишком большой. Нужно было срочно делать кесарево. Дежурный врач, не делавший таких операций, снова позвонил доктору Стравски. Тот повесил трубку. Дежурный врач ждал. Доктор приехал в 8 часов утра и сделал кесарево сечение. Ребенок родился с повреждением мозга и частичным параличом. На суде все сестры родильного отделения сказали, что доктор Стравски очень не любит, когда его будят ночью, особенно если пациент беден и доктор не уверен, что его счет будет оплачен. Марина Ефимова: Этот пример - один из бесконечного ряда примеров в книге доктора Уаксмана "Летальная медицина". Какую сумму компенсаций присудить родителям этого ребенка? Дело ведь здесь не в утешении: их никакая сумма не утешит. Но чтобы растить и лечить такого ребенка матери надо много лет не работать. Отец - фабричный служащий. На его зарплату семье не прожить. Этой семье нужна не компенсация, а средства к существованию. Вот, что говорит в связи с этим представитель Медицинского центра в Вест Вирджинии Говард Гэмбл. Говард Гэмбл: Когда присяжные присуждают больнице выплатить пострадавшему миллионы долларов в качестве компенсации, люди думают, что эти миллионы получит пострадавший. На самом деле, деньги расходятся на оплату адвокатской конторы, на оплату самого судебного процесса, на оплату свидетелей экспертов и на массу других побочных сервисов. Смешно слушать, когда по телевидению журналисты с торжеством сообщают о том, что больному, пострадавшему от медицинской ошибки, суд присудил столько-то миллионов долларов. Они никогда не говорят, сколько больной получил на руки. Поэтому, отчасти, и растут выплаты. Присяжные понимают, куда пойдет большая часть денег, и рассчитывают так, чтобы и пострадавшему хоть что-то досталось. Марина Ефимова: "От врачебной недобросовестности или ошибок, - пишет в газете "Нью-Йорк Таймс" хирург Ллойд Кригер, - в Америке гибнет ежегодно от 44 до 98 тысяч человек. Больше, чем от автомобильных аварий". А сколько остается искалеченными? Так, может, дело в медицине? Как могло случиться, например, что ночью в больнице не дежурил хирург, способный принимать сложные роды. Возможно, что присяжных на судах так возмущает подобная ситуация, что они готовы обобрать всю медицинскую и всю страховую систему в пользу пострадавшего пациента? Об этом - представитель общественной организации в защиту прав пациентов ECRI Джеффри Лернер. Джеффри Лернер: Так оно и есть. Люди осуждают больницы, одно пребывание в которой стоит 1000 долларов в день. Они осуждают врачей, которые по домашним вызовам не ходят, а за визит к ним берут по 200 долларов, осуждают фармацевтов, поднявших за два года цены патентованных средств на 25 процентов. И они осуждают страховые компании, которые без предупреждения и без всякого контроля каждый год повышают цену страхования. Особенно недовольство усилилось сейчас, когда три четверти промышленных компаний снизили свое участие в покупке страховок для сотрудников. И люди должны платить и страховой компании, и врачу. Марина Ефимова: Мистер Лернер, вы защищаете права пациентов. Какие вы предлагаете конкретные меры для решения проблемы мел практис? Джеффри Лернер: Нужна лучшая организация работы больниц. Когда в больнице хороший менеджмент, все меняется, как по волшебству. Пациенты не ждут, врачи не ошибаются, рассыльные во время доставляют истории болезни, лишних тестов не делают, необходимые тесты делают хорошо. И это сразу меняет дело. Марина Ефимова: Но даже в образцовых больницах страховка то для врачей дешевле не становится. Говорит Говард Гэмбл, представитель Медицинского центра в Западной Вирджинии, того самого, где бастуют хирурги. Говард Гэмбл: Наш Медицинский центр платит за страхование на случай судебных исков по 14000 долларов ежедневно, 365 дней в году. Но мы больница, штатная больница. Мы можем роптать, но вынуждены платить тем страховым компаниям, которые есть в нашем штате. Другое дело врачи. Они не обязаны терпеть оскорбительную ситуацию, когда их, высококвалифицированных специалистов, просто на всякий случай или в пользу других, недобросовестных или малоквалифицированных врачей, облагают грабительскими поборами. Они могут собрать свой саквояж и переехать в другой, более приветливый штат. Сейчас, если мы не поможем нашим хирургам добиться понижения страховых взносов, мы потеряем самых искусных и опытных хирургов, что для больницы - катастрофа, кризис. Марина Ефимова: На какую помощь вы рассчитываете? Говард Гэмбл: Штатные законодатели имеют право наложить лимит на выплаты по судебным искам. Так что мы можем рассчитывать только на них или на федеральные власти. Поэтому мы оплачиваем лоббистов в правительстве. Они и различные медицинские ассоциации защищают наши интересы. Марина Ефимова: Итак, врачи обвиняют жадных адвокатов, адвокаты обвиняют жадные страховые компании, общественные организации обвиняют медицинские учреждения и у всех, кроме пациентов, есть лоббисты, которые представляют их в законодательных органах. Доктор Гэмбл, представим себе, что сейчас требования бастующих врачей удовлетворят. Президент Буш, в отличие от президента Клинтона, одобряет лимит на компенсации по судебным искам. Поэтому вполне вероятно, что Конгресс примет такой законопроект. Сработает ли дальше вся логическая цепочка? Жертвы будут получать меньше компенсации, тогда страховые компании снизят цены на страхование для врачей, тогда врачи и медицинские учреждения снизят цены на визиты, на операции и прочее. То есть, станет ли, в конечном итоге, медицинское обслуживание дешевле для нас, пациентов? Говард Гэмбл: Нет, я не думаю, чтобы цены автоматически пошли вниз. Если говорить о частном случае забастовки хирургов в Вест Вирджинии, то врачи добьются снижения цен на страховку для себя. За них доплатит штат. Единственное, что получат от этого пациенты, это то, что в нашем центре по-прежнему будут работать прекрасные хирурги. А это, согласитесь, самое важное. Борьба за введение в разумные рамки страхования на случай судебных исков - первый небольшой шаг по пути улучшения всей медицинской системы. Остальные шаги впереди. Марина Ефимова: Профессор Коробкин? Рассел Коробкин: В будущем это может повлиять на цены, потому что теперь тут не будет неожиданных и огромных выплат пострадавшим. В штате Калифорния, уже в 1970 годах размеры компенсации ограничивались суммой в 250 000 долларов. Но заметного удешевления страховых полисов и платы за визит к врачу не произошло. Все не так просто. Стоимость врачебных услуг зависит от экономики региона, от стоимости медицинского оборудования, от арендной платы, которую врачи платят домовладельцам. И от многих других причин. Марина Ефимова: Доктор Гутник? Олег Гутник: В конечном итоге, все равно потребитель оплачивает расходы. Страховая компания не страдает. Если она в этом году выплатила определенную сумму на различные делопроизводства судебные, то она в следующем году на определенный процент подымет эту страховку для того, чтобы свои денежки вернуть, заработать. Марина Ефимова: Более того, как сказал администратор медицинского центра Говард Гэмбл, штат еще и доплатит страховым компаниям ту разницу, которую хирурги возмущенно отказываются платить и из-за которой они вышли на забастовку. Борются между собой три богатых сословия: адвокаты, медики и страховые компании. И чтобы их примерить деньги им платит государство, то есть, налогоплательщики, то есть, пациенты! Это, все-таки, нелепо. Говард Гэмбл: Многие в Америке думают, что это нелепо. Но не большинство. Большинство людей не в состоянии держать в голове весь клубок интересов и сил, которые борются за те огромные деньги, которые обращаются в системе здравоохранения. Марина Ефимова: Проблема мел практис, как и все проблемы в Америке, действительно сложна и в ней замешано много сил. И по ее поводу, особенно, в последние дни, высказывалось множество разноречивых мнений и идей. Но во всем этом шуме было абсолютно не замечено письмо врача-терапевта Марка Зиггеля, опубликованное в газете "Нью-Йорк Таймс". Он писал: Диктор: Конечно, никто из нас не хочет, чтобы врачам платили меньше, чем сейчас. Но давайте не забывать, что при всех сокращениях наши зарплаты много выше зарплат других профессионалов в Америке - учителей, пилотов, инженеров. Пока будет решаться, сколько мы должны платить страховым компаниям в покрытие судебных исков, пока будет решаться, сколько нам будут платить страховые компании за бедных или пожилых пациентов, мы должны лечить и не должны допускать, чтобы стиль и методы нашей работы зависели от гонорара, который мы рассчитываем получить. Марина Ефимова: Есть надежда, слабая, правда, что это голос большинства американских врачей. В заключение, хочу дать слово доктору Гутнику, который обращается к тем силам в России, которые сейчас формируют новые законы и правила российской медицины. Олег Гутник: Руководителями в советской медицине, насколько я помню, были врачи. Здесь же президентами госпиталей являются бизнесмены. Не берусь судить, что лучше, что хуже, но то, как это все было там, совершено не похоже на то, что происходит здесь. И насколько мне сказали, на сегодняшний день происходят определенные изменения, и в России тоже уже пытаются ввести страхование, подобное нашему. Я думаю, что бизнесменам в России хорошо бы посмотреть на нашу медицинскую систему, изучить ее досконально от первого дня до сегодняшнего дня, для того, чтобы эти ошибки не повторялись. Потому что, в итоге, это выльется в миллиарды и миллиарды долларов не только частному капиталу, но и государству. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
