Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[06-06-00]
Факты и мненияВедущий Лев РойтманМузы на голодном пайкеЛев Ройтман: Сегодня все гости нашей передачи у нас в пражской студии, это серьезные деятели российской культуры, я представлю их: Владимир Иванович Салимон, поэт, главный редактор литературно-художественного журнала “Золотой век”, лауреат поэтической премии Романской академии, Рим. Владимир Иванович, вы, если сочтете нужным, дополните эту краткую справку о себе, а я продолжу. Кинорежиссер Вадим Юсупович Абдрашитов, создатель 10-ти художественных фильмов, преподаватель ВГИКа, его картина “Время танцора” была названа лучшим российским фильмом 97-го года, лауреат Государственной премии, картина “Остановился поезд”, его фильмы премировались на фестивалях в Берлине, Венеции, Монреале, Локарно. И Станислав Юрьевич Каракаш, директор Центрального выставочного зала “Манеж” в Москве, ранее директор театра и, в общем-то, кто же не знает, что такое “Манеж”. Итак, литература, кино, живопись - жанры разные, ну, а проблемы? Я сразу же предложу участникам нашей передачи, это литература, кино, живопись, несколько, если хотите, заземлить наш разговор, имея в виду, что искусство, оно, конечно, требует жертв, но оно требует и денег. Без денег не выпустишь журнал, не снимешь фильм, не устроишь выставку. Вадим Юсупович Абдрашитов, вас Бог ни талантом не обидел, ни именем, ни признанием уже, и все-таки, на фильм, например, “Пьеса для пассажира” 95-й год он был снят, вам понадобилось 4 года, чтобы найти деньги. И сейчас на вашу новую картину, как всегда со сценаристом Александром Мендадзе, “Предчувствие космоса”, так она у вас названа, она не снята еще, вы ищете деньги уже два года. И вот вопрос: кто виноват - культурная политика государства; зритель, быть может, он в кино теперь не ходит, быть может ходит, но не на те фильмы; российский прокат, он не предлагает зрителю достаточного выбора, не дает отечественную кинопродукцию в достаточном объеме; спонсоры, быть может, виноваты, оскудела рука дающего? Вадим Абдрашитов: Ну, ответов на этот довольно простой вопрос много. Не в категориях виноват кто-то или прав кто-то, а такова ситуация в России, да, я думаю, по большому счету и в мире. На мой взгляд, ситуация, которая сейчас существует с культурой вообще, вообще во всем мире, наиболее контрастно, рельефно, если хотите, обнаружена и прорисована в России, естественно. Мы долго были за “железным занавесом”, занавес поднят, и хлынул этот контрастный проявитель. Речь идет о глобальном наступлении цивилизации. Лев Ройтман: Поясните. Вадим Абдрашитов: Задачи и цели цивилизации, как процесса, вектор развития этого процесса, он на самом деле прямо противоположен вектору культурного развития. Задача у цивилизации и культуры просто противоположная по определению, что называется. Поэтому, мне кажется, что этот процесс носит планетарный характер, просто, повторяю в России выражен. Культура во всех случаях, хотя бы от слова культ, культура доказывала всегда во все времена автономность отдельной личности, своеобразность этой личности и отстаивала эту автономность, в цивилизация она подводит все под общий знаменатель, чтобы нам было легче общаться, чтобы этот процесс был бесконечным и очень быстро шел, я про цивилизацию. В России ситуация такова, и именно этим и объясняется в первую очередь. Во вторую, естественно, связана ситуация с тем, отсутствие спонсоров, которые могли бы вложить деньги в кинопроизводство, отсутствие определенной, хорошо известной в мире, законодательной базы, которая бы позволяла появиться такому, или реанимироваться такой ситуации, такому институту, как, скажем, меценатство. Поскольку нет законов, поощряющих такого рода способов поддержки культуры, меценатов и нет. Лев Ройтман: То есть, иными словами, из-за тех причин, о которых вы говорите, нет и продюсерства в России коммерческого? Вадим Абдрашитов: Разумеется, в том виде, в котором это надо понимать, продюсерство как таковое, оно и отсутствует. Лев Ройтман: И в связи с этим совершенно актуальный вопрос: полагаете ли вы, что финансовая ситуация в кино, а вы ведь ищете деньги, сколько бы мы не говорили о том, что эти процессы глобальны, вы ищете деньги на российский фильм для российского зрителя, так вот, с этой точки зрения, как вы полагаете, улучшится ли ситуация, ухудшится ли ситуация или останется без изменений в связи с ликвидацией Государственного комитета по кинематографии и подчинением его, то есть российской производственной базы, Министерству культуры России? Вадим Абдрашитов: На этот вопрос только время ответит. Я по-прежнему считаю ошибкой слияние кинокомитета с Министерством культуры. Однако правительство в лице самого высшего начальства так много наобещали кинематографистам при личных встречах, в публичных заявлениях, что нам остается только надеяться. Если бы хотя бы часть, даже половина того, что они обещали, будет сделано, разумеется, ситуация в кино улучшится. Будем надеяться, что они нас не обманут. Лев Ройтман: Будем надеяться и ловите их на слове. Вадим Юсупович Абдрашитов, спасибо. И теперь прошу вас, Владимир Иванович Салимон, вот в майском номере “Нового мира” напечатана новая подборка ваших стихов, вы плодовитый поэт. И мне, например, запомнились такие строчки из этой подборки: “Уже нашлась в стогу иголка, уже искомое зерно от плевел мной отделено”. Эти ваши строки очень приложимы к журналу, альманаху “Золотой век”, который вы издаете, слава Богу, 10 лет как будто бы, вышло 12 номеров, крупноформатный, на прекрасной бумаге, под глянцевитой обложкой. И вы собрали под этой обложкой практически весь цвет сегодняшней русской литературы, то есть зерна от плевел отделяются. Однако, тираж вашего блестящего журнала две тысячи экземпляров. Что - деньги, финансы? Владимир Салимон: Ну это не совсем так, тут не только деньги и финансы, я думаю, понимание того места, которое занимает литература в новой нашей жизни. И место того читателя, который способен приобрести, из своего небогатого бюджета найти средства на приобретение какой-либо книги, это все обуславливает размер тиража. Ведь наш журнал практически не поменял свой тираж от первого до последнего, до 13-го номера. Поэтому мы сразу понимали необходимость достаточно узкого тиража. Разве можно сейчас говорить о таком тираже как о маленьком тираже, когда замечательные советские, российские журналы практически из миллионных своих тиражей оставили по несколько тысяч читателей. А провинциальные журналы, недавно я так же получил журнал “Волга” с собственными стихами, простите, посмотрев на него, в ужасе понял, что Сергей Боровиков полностью со всей своей командой в этой Саратовской губернии, в которой губернатор Аяцков, ходит как вареное яйцо с физиономией довольства бесконечного на лице, выпускается 500 экземпляров. Вот этот вопрос надо господину Аяцкову обратить. Как этот бывший механизатор колхоза, ставший губернатором, он не понимает, что он творит, еще кроме всего прочего? Лев Ройтман: Но если на общероссийском уровне выходит две тысячи такого журнала? Владимир Салимон: Во-первых, это не журнал регулярный и давайте называть своими именами, все-таки это альманах. Увы, он задумывался как журнал, но мы просто не сумели настолько затянуть пояса, и он превратился в альманах. Это раз. Потом это все-таки особого рода литература. И я почему вспомнил о “Волге”, потому что это журнал, дающий картину целого региона, огромного Поволжья. Мы, это в общем задумывался как журнал для любящих литературу, для особого как бы класса людей, я думаю, потихонечку расходящегося в разные стороны, но тем не менее существующего - для писателей, прежде всего, и читателей. Лев Ройтман: Но Владимир Иванович, если вы говорите, будем называть вещи своими именами, то я бы назвал ваш журнал альбомом, альбомом любителей литературы и создателей литературы. И с этой точки зрения, очевидно, и гонорары, которыми вы их жалуете, участников журнала, так же альбомного объема? Владимир Салимон: Конечно, вы правы насчет альбома. Это вообще журнал для любителей изящного, я бы сказал. Давайте все это как-то обобщим словом изящное. Так в отношении гонораров, мы, может быть, последний журнал, атавизм той эпохи, которая называлась перестройкой или последним романтическим периодом России, это безгонорарный журнал. Конечно такого, по идее, быть не должно вообще-то. Лев Ройтман: Но будем надеяться, что со вступлением в платиновый век ваши авторы не должны будут финансировать сами свои произведения в вашем журнале. Станислав Юрьевич Каракаш, я уже сказал в начале передачи - ну кто же не знает “Манеж”? И действительно, этот выставочный зал, вы директор, он исторически принадлежит Москве, городу. В ваших экспозициях это отражается. Но вот мне припоминается прошлогодняя ваша экспозиция, влияние города, очевидно, воздействие города, “Шаг в третье тысячелетие” - это архитектурно-строительная концепция Москвы. Не скажешь, что выставка-экспозиция была коммерческая, но пусть так. Но, казалось бы, у вас-то не должно быть особых финансовых проблем, Москва не самый бедный город в России, да и мире. Но, тем не менее, известно по прессе, что, скажем, эксперты вашего “Арт-Манежа”, ваш выставочный проект с продолжением, так сказать, находится в бессрочных, то есть неоплачиваемых отпусках. Итак, все же все не так сладко? Станислав Каракаш: Нет, на самом деле информация немножко перевернута. “Манеж” действительно выставочный зал московского подчинения, я работаю там 8-й год, и у нас нет понятия эксперт в постоянном смысле штата. “Манеж” в свое время ушел на самообеспечение, то есть он де-юре бюджетная организация, а де-факто он занимается сам хозяйственной деятельностью. И “Манеж” нанимает экспертов на те или другие акции. Будь то художественная выставка, будь то техническая выставка, будь то театральное какое-то мероприятие, инвестирует в это деньги. Поэтому “Манеж”, как инвестор, вправе пригласить того или другого специалиста. Действительно, у нас был опыт трехлетних выставок “Арт-Манеж” с одними кураторами, а в прошлом году мы попробовали это сделать с другими кураторами. И совсем не факт, что эти же кураторы будут приглашены на следующую ярмарку, и мы вправе будем пригласить тех людей, которых считаем нужно. Тем более, что это решение принимает не лично директор “Манежа”, а существует некая группа специалистов, искусствоведов, с которыми мы советуемся, и после того, как мы это сделаем, мы приглашаем людей. Лев Ройтман: Но получаете ли вы поддержку от города? Станислав Каракаш: Самая большая поддержка от города та, что они дают нам свободу в хозяйственной деятельности. Лев Ройтман: Оказывают ли они какое-то воздействие на вашу выставочную политику, вот я упомянул архитектурную экспозицию? Станислав Каракаш: Нет, архитектурная экспозиция это целиком и полностью экспозиция городская, это город проводил эту выставку в канун второго тысячелетия, и город эту выставку финансировал, и город ее создавал творчески и технически. Поэтому у нас к городу может быть только благодарность. Потому что город тоже платит нам деньги за эту выставку. Лев Ройтман: Но вот у вас был проект “Евразийское культурное пространство”, вот как-то представить, состоялся ли этот проект как коммерческий? Станислав Каракаш: Как коммерческий состоялся, но он не был коммерческим в смысле успешности, потому что мы инвестировали в этот проект деньги. Это просто одна из манежных ярмарок, “Арт-Манеж”. Это была “Арт-Манеж-96, 97 и 99”. Мы пригласили Александра Якута, известного куратора художественного, на реализацию этого проекта, но это в рамках “Арт-Манежа”. Лев Ройтман: У вас был проект организации ретроспективы, в какой-то мере, при всех обстоятельствах, персональной выставки Ильи Глазунова. Станислав Каракаш: Да в этом году. Прошла очень успешно, я имею в виду посещаемость, было около ста тысяч человек. Сейчас это очень большая цифра на самом деле. Потому что выставки посещаются не так активно, как это было раньше. Это не зависит от стоимости билетов или не стоимости билетов. На Глазунова, так сложилось, было 3-4 тысячи человек ежедневно и в течении месяца. Лев Ройтман: И в связи с этим вопрос: что держит на плаву финансово “Манеж”? Это входные билеты, это арендная плата, которую платят галереи и так далее, или это продажи картин, продажи произведений искусства? Станислав Каракаш: Нет, продажи картин никакого отношения к этому не имеют, потому что мы в отличии от зарубежных художественных ярмарок, мы не берем никакие налоги, никакие проценты, мы не участвуем в этом процессе. Потому что мы понимаем, что рынок настолько мал и настолько скуден, что если мы начнем еще что-то такое выдирать у художников, то это все потеряет всякий смысл. Коммерческая сторона деятельности “Манежа” это коммерческие выставки, связанные с фармакологией, связанные с косметикой, связанные со строительством. И вот оплата этих выставок, аренда, содержание “Манежа” дают возможность нам проводить художественные акции разного характера, как художественные, как литературные, как театральные, а так же поддерживать технически “Манеж”. Ему уже 180 лет, и вы понимаете, какие там существуют чисто хозяйственные проблемы. Лев Ройтман: То есть говорить о чистом искусстве не приходится. Но, я полагаю, что в сегодняшнем мире это вполне нормальное явление. Например, есть такое великолепное немецкое издательство “Ханзаферлаг”, которое знаменито тем, что оно издает авторов, рассчитывая, что, быть может, когда-нибудь они получат, Бог даст, Нобелевскую премию. Вот с некоторыми авторами “Ханзаферлаг” это случилось. Однако же, “Ханзаферлаг” прибыль получает от совершенно другой своей издательской ветви, о которой никто не пишет, но очень многие знают, они издают техническую литературу, литературу по химии, издают учебники для школ. Благодаря этому они финансируют, если хотите, чистую литературу. Владимир Иванович Салимон, Игорь Клех, великолепный писатель, тончайший эссеист, он, кстати, бывал у нас, сидел в этой же студии, насколько мне помнится, на вашем же месте, вот недавно в журнале “Знамя” отозвался о вас следующим образом, он писал: “Салимон из тех не столь многочисленных, кто в состоянии еще отличить живое от мертвого”. Так вот, что живое в рассуждении перспектив вашего журнала, альманахом вы его называете, “Золотой век”? Владимир Салимон: Я думаю, что живое то, что мы еще все живы. Такая группа людей, которые способны как-то поддерживать жизнедеятельность этого журнала. Что будет дальше - сказать трудно. Изменилась очень литературная и коммерческая ситуация. Изменилась политика не “Золотого века”, а изменилась политика наших как бы конкурентов в каком-то смысле теперь, то есть тех самых толстых советских журналов от “Нового мира” до того же “Знамени”. Они ведь резко изменили круг авторов, и те люди, которые были когда-то достоинством, достопримечательностью “Золотого века”, вы можете прочитать их произведения на страницах любого толстого журнала, который считает за честь их публиковать. Это усложняет жизнь нам, потому что, как я говорил, наш журнал безгонорарный. Я думаю, что у нас не очень радужные перспективы у издания. Посмотрим, вообще, мне кажется, надо ко всему относиться спокойно. Я думаю, что как сложиться. Лев Ройтман: Спасибо. Вадим Юсупович Абдрашитов, к чему вы не хотели бы относиться спокойно, как сложится? Вадим Абдрашитов: Ну к перспективе соучастия жизни, я бы так сказал. То есть очень трудно не работать по основной своей специальности, очень трудно. И после последней картины прошло уже три года, как я не выходил на площадку, это очень большая пауза. Я не в том возрасте, чтобы спокойно относиться вот к этому. Хорошо поэту, хорошо живописцу, они имеют дело с холстом и с карандашом, мы же завязаны, я говорю тривиальность, но, к сожалению, это так оно и есть, мы завязаны с огромным мощнейшим производством, на сегодняшний день чрезвычайно дорогим. Лев Ройтман: Спасибо. Станислав Юрьевич Каракаш, как вы видите коммерческое будущее “Манежа”? Станислав Каракаш: Коммерческое будущее “Манежа” зависит на самом деле от дальнейшей технической модернизации его. И об этом идет речь последние три года. Есть постановление правительства Москвы о реконструкции “Манежа”, которая позволит увеличить его площади. Потому что площади для художественных выставок там достаточно, 6 тысяч метров, кроме того мы сделали два небольших зала по 500 метров. Но на самом деле выставка, которая раскручена, коммерческая, она покидает “Манеж”, потому что ей нужно 10-12 тысяч метров для полноценного продуцирования, потому что она растет, и после этого бизнес начинается. И если удастся нам реконструировать “Манеж” и выкроить 15 тысяч метров для коммерческих или художественных проектов, конечно, тогда жизнь “Манежа” будет успешна. Конкуренция очень большая. На самом деле сейчас запущен огромный зал, 12 тысяч метров, “Гостиный двор”, если вы знаете, за Кремлем, это очень сильный, мощный зал, он специфический немножко, но мощный. Стадионы стали проводить выставки коммерческие, как “Олимпийский”, как “Сокольники”, существует Краснопресненский выставочный центр очень мощный. Нам трудно конкурировать, но мы все-таки являемся как бы родоначальником многих выставок. То есть мы принимаем их у себя. Лев Ройтман: И в тоже самое время имя, традиция, история за вами. Хотя эта история “Манежа”, как мы знаем, в хрущевские времена была подчас весьма противоречивой. Я хочу пожелать всем участникам нашего разговора творческих успехов и денег. Денег для того, чтобы можно было творить и не оставаться вне съемочной площадки, как Вадим Юсупович Абдрашитов говорит нам. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
