Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[28-09-00]
Факты и мненияВедущий Лев РойтманО хамствеЛев Ройтман: В Праге выходит на русском языке журнал “Пражские огни”. И вот читательница Ирина Орлицкая провела июль в Москве и делится впечатлениями: “Зашла в магазин и, произнеся “Добрый день”, попросила бородинского хлеба. Несколько обалдев от приветствия, продавщица мрачно посмотрела на меня и возмущенно воскликнула: “Женщина, вы что не знаете, что бородинский уже три года как называется хамовнический? ”Вот именно, отреагировала я, так он и должен называться - “хамовнический”. Сергей Довлатов в эссе “Это непереводимое слово “хамство” писал: “Хамство есть не что иное, как грубость, наглость, нахальство вместе взятые, но и при этом умноженные на безнаказанность. "Хамство - это неравенство”. Вот и поговорим о хамстве. Участники передачи: писатели Георгий Владимов, Аркадий Ваксберг, они по телефону; а в студии Игорь Померанцев, наш сотрудник. По поводу хамства, вот из журнала “Пражские огни” я приведу еще один, так сказать, сюжет. Ольга Петренко, она живет в Праге, отпуск в этом году провела в Твери и съездила в Москву, решила зайти в храм Христа Спасителя, он оказался оцеплен почему-то. “Спрашиваю молодого милиционера, - пишет она, - скажите, пожалуйста, когда откроется храм? Он отвечает: “А ты че помолиться решила? Га-га-га!” Георгий Николаевич Владимов, вы живете между Германией и Россией. Что, как писал Довлатов, и впрямь “хамство тем и отличается от грубости, наглости и нахальства, что оно непобедимо”? Георгий Владимов: Сергей Довлатов был писателем очень чутким к слову. Он, как известно, писал короткими фразами, очень емкими, а такой метод письма требует особой аккуратности со словом, потому что оно ничем больше не подкреплено кроме себя самого и в себе несет весь смысл, никаких эпитетов, никаких сопровождающих. Ежели он не нашел в английском словаре аналога русскому хамству, то, наверное, это так и есть. Я вот поискал в наших словарях, готовясь к передаче, и нашел в старом словаре Ушакова, еще печати, по-моему, 37-го года, вот такое определение хамству - это беззастенчивая наглость. Бывает хамство застенчивое, так вот оно уже не хамство, а вот беззастенчивое это то самое. Это не то, что безнаказанность, а это уже действительно беззастенчивость, то есть наплевательство ко всем этическим нормам, даже к условной вежливости. То есть когда человек ничего не стесняется, он в своем праве. Есть какие-от индикаторы болезненного состояния общества, и даже необязательно это люди, иногда бывают животные. Вот интересно понаблюдать за поведением сегодня московских или подмосковных бесхозных собак. Они себя ведут совершенно не так, как лет двадцать назад вели. Они передвигаются небольшими стайками, по две, по три особи, спят в вестибюлях метро вповалку, по 7-8. Они не то, что попрошайничают в ларьках, а они просто занимаются рэкетом, они требовательно тявкают, чтобы им что-нибудь бросили. Когда им что-нибудь бросают сердобольные продавщицы, они удаляются с достоинством и без всякой благодарности, не выказывают такого вида, что они кому-то готовы служить. И вот что удивительно - они себе не ищут хозяина. Испокон века собаки живут с нами и всегда было свойственно собачьей природе искать себе покровителя, которому она будет служить, охранять его, а он ее будет кормить, защищать от холода, от болезней. Так вот сейчас они словно бы не замечают человеческого существования, пробегают мимо. Они живут какой-то своей отдельной жизнью. И несомненно состояние общества конечно же им передается. А что именно передается? Вот я думаю, что такой постулат - “никто тебе не поможет, если ты сам себе не поможешь”. Твоя судьба в твоих собственных руках, в данном случае в лапах, поэтому не ищи себе хозяина. А это ведь было главной приманкой коммунистов, основной их соблазн: не беспокойтесь о завтрашнем дне, о вас позаботится партия и правительство. И с одной стороны, это в общем-то хорошо, что в обществе существует такое мировоззрение - каждый отвечает сам за себя, каждый, так сказать, берет судьбу за рога как может. Но при этом происходит некое отторжение от общества. Человек не доверяет не только своему начальству или руководству страны, он не доверяет милиции, управдому, всем окружающим, все для него становятся конкурентами, которые могут перебежать ему дорогу, оторвать свой какой-то кусок, ему принадлежащий, всячески помешать ему в его карьере. И это хамство на улицах особенно зримо, особенно ощутимо. Лев Ройтман: Георгий Николаевич, вы, естественно, продолжите. Я хочу здесь в связи с ограниченностью времени вас вынужденно прервать и заметить, что это новое состояние общества в России, о которой вы, естественно, говорите, оно, тем не менее, сохранило хамство как признак межчеловеческих отношений. Чем интересным образом нынешняя, коль скоро я следую вашей логике, причина и база хамства отличается от той, которую отыскивал Владимир Даль. Он в своем словаре писал: “Хам, хамуга, хамовщина - отродье, бранное прозвище лакеев, холопов или слуг”. И вот теперь люди не слуги, те собаки, о которых вы говорили, они более никому не служат, а хамство остается. Об этом и говорим. Игорь Померанцев: Я как-то на лондонской улице был свидетелем одного разговора, это были два простолюдина, это было видно по их произношению и по одежде, правда лондонские простолюдины, они ругались из-за парковки. И вот один сказал другому нечто такое угрожающе, а другой сказал: “Что, ты хочешь меня запугать?” А ему собеседник ответил: “Да нет, я не хочу тебя запугать, я хочу, чтобы озноб прошел по твоей спине”. Вот тогда я подумал о хамстве, о том, как оно связано с культурой, с лексикой. Я понял, что это два персонажа драмы, это два персонажа нации Шекспира. И тогда же я задумался, есть ли слово действительно “хамить” по-английски и слово “хамство”? Хамить в оксфордском словаре это “tо be rude”, это очень приблизительно, то есть быть грубым по отношению к кому-то, это совершенно не передает действительно русского слова “хамство”. Но слово “хам” в общем-то есть в английском языке, но оно крайне редко употребимо, это слово “boor”. Это впне архаичное слово редко употребляемое. Но, кстати, оно и как и русское, имеет социальную окраску. Это не просто хамить, это не просто хам, это, как правило, связано с грубостью крестьянской, то есть грубостью необразованного человека. Но история, культура не дала хода этому слову, по-видимому, и этому понятию. Хотя я сразу хочу оговорить вот одну вещь, что мы не уподобились советским сатирикам, которым можно было ругать исключительно людей сервиса и бытовое хамство. Бытовое хамство есть всюду, об этом не стоит забывать. Меня просто два дня назад обхамила итальянка, я стоял разговаривал по городскому телефону и она торопилась, она меня обложила как только могла по-итальянски, но это было следствие темперамента ее личного и дурного воспитания. А мы сейчас говорим все-таки о неком социальном институте. И вот чем дольше об этом думаешь, тем глубже понимаешь, что речь идет не о просто невоспитанности, речь идет о каком-то действительно социальном институте. Вот вы приводили Даля - в одном ряду раб, холоп, лакей, холуй, хам. Кстати, и в литературе, я помню у Куприна в “Поединке” есть холуй и хам, рядом стоящие слова. Речь идет, по-видимому, об определенной социальной реакции, социальном бунте, социальном вызове того социального класса, который принято называть простолюдинами или низами. Так что, я думаю, что мы сейчас говорим о проблеме определенной культуры, о преодолении или отставании. Возможно хамство это такая вербальная языковая реакция второгодников, исторических второгодников. Лев Ройтман: Спасибо, Игорь Померанцев. Георгий Владимов упомянул здесь одну из причин хамства, когда человек полагает, что он действует в своем праве. Вот в своем праве это уже не личностная характеристика, а это шире. И мне часто приходится звонить в СНГ, на Украину, естественно, в Россию, приходится звонить не в СНГ. Из-за того, что телефоны работают неважно, я очень часто, к несчастью, теряя время, попадаю не на того, кому я звоню, и на другом конце провода, когда я звоню в СНГ, в Россию, на Украину, гораздо реже, кстати, когда я звоню в Грузию, Армению, в Среднюю Азию, бросают трубку, то есть в трубке раздается лай. Вот человек действует в своем праве, вот он безнаказан, вот он один на один у себя в доме, у себя в комнате со своей телефонной трубкой он выше всех, вот он хам. Мы говорим здесь об определениях, я не знаю, как определить слово “хамство”. Вот мы видим, что Ушаков определяет одним образом, немножко другим определяет хамство Довлатов, немножко третьим определяет в девятнадцатом веке слово “хамство” Даль. Не знаю, но мне в связи с этим вспоминается - и я уже как-то приводил этот пример - выскальзывание американского судьи о порнографии, он говорит: “Я не знаю, как определить порнографию, но вот когда я вижу ее, я знаю, что это такое”. И самое время, Аркадий Иосифович Ваксберг, вступать в разговор вам. Вы, как и Георгий Николаевич Владимов, живете, так сказать, на два дома сейчас, на две страны. Вы регулярно бываете в Москве, будучи при этом парижским корреспондентом московской “Литературной газеты”. Итак, к теме - о хамстве. Аркадий Ваксберг: Всем, это вполне естественно, хочется найти определение слова “хам” и слова “хамство”. Мне кажется почему-то, что это безнадежное занятие. И эта разноголосица, которая существует в различных определениях цитируемых авторитетов, она тоже свидетельствует о том, что найти точную дефиницию этим понятиям невозможно. Хам ведь может вовсе и не грубить, а использовать вполне нейтральную, даже порой нежную лексику, придав ей такую издевательскую, такую унижающую окраску, что это будет похлеще любой грубости. Кроме того, мне кажется, истинный хам порой и не имеет специального намерения оскорбить, он находит удовлетворение в органически присущем ему состоянии хозяина положения, в возможности покуражится над другим, который в данный момент беспомощен, слаб, зависим. Особенно если тот, и это ему заметно, духовно и интеллектуально выше хама. Мне кажется, мы поймем, почему хамство так привилось у нас, если обратимся к первоисточнику самого термина. Ведь как известно, из трех сыновей Ноя Хам поднял на смех своего по несчастью обнажившегося отца, был им проклят и отправлен в рабство. Так вот проявляется психология раба, пребывавшего не десятилетия, а столетия то в одном, то в другом рабстве и наконец получившего возможность хотя бы на своем маленьком пятачке куражиться над тем, хотя бы на одну минуту оказался зависимым от него. Это психология людей, про которых метко сказано “из грязи в князи “, даже если их “княжество” призрачно, мелко, ничтожно. Если ты сам подвергался хамскому унижению или ему подвергались родители, прародители, то теперь это как-то сублимируется в сладкой возможности покуражиться над другими. Грубияну можно, пусть и без успеха, дать отпор, нахала можно осадить, но хам неуязвим. Бороться с ним невозможно, он формально ничего не нарушает, он всегда торжествует, ибо он глумиться не над хамом, а над человеком ранимым, глумиться над другим хамом он не смеет, хама хам видит издалека и ему хамить никогда себе не позволит. И питательной средой для хама и стимулятором его хамства является, я думаю, гарантированная безнаказанность, он неуязвим. Лев Ройтман: Спасибо, Аркадий Иосифович. Действительно, хамство ненаказуемо ни административными нормами, ни уголовно-правовыми тем более, ну а нравственные нормы, очевидно, все же таковы, что позволяют этому существовать, то есть плевать на ближнего. Георгий Николаевич Владимов, ну так если мы не можем определить хамство, да, видимо, и не беремся этого делать, были уже авторитеты, и я говорил о них, и говорил о них Аркадий Иосифович. Быть может попросту смириться с тем, что простенькая формула “будьте взаимно вежливы” должна соблюдаться и больше ничего не надо? Георгий Владимов: Вот Аркадий Иосифович ассоциировал слово “хамство” с понятием полновластного хозяина. Сейчас много появилось частных фирм, образовалась питательная почва для полного хамства. Действительно, когда десятки и сотни людей оказались в зависимости от хозяйчиков. Вы приходите и вам ставят условия, а вы вынуждены их принимать, потому что в фирмах платят гораздо лучше, чем в государственных предприятиях и учреждениях, и поэтому он властен вас не принять, потому что ему нос ваш не понравился, понимаете, он в своей епархии что ли. Он может себе позволить все, что угодно, и язвительную вежливость, и прямую грубость. Если там, скажем, приходит женщина миловидная, он может ей деликатно намекнуть, что она будет исполнять так же и другую обязанность. Он в своей власти. Я думаю, что это все-таки неискоренимо или искоренимо веками, пока общество не придет в какое-то соответствие с культурой, пока оно не поймет, что хамство прежде всего гибельно для тебя, для твоего дела, для твоего предприятия. У меня была счастливая возможность наблюдать нового русского вблизи. Это мой издатель, он издал собрание сочинений мое. Вообще-то он сам по профессии не издатель, он работает в рекламе, очень разбогател, миллионер. Поскольку он бывший учитель литературы в школе, он не утратил интереса к литературе, для него это просто хобби. Так вот он отличается исключительной вежливостью, он со своими работниками гораздо вежливее даже, чем с друзьями. И вот любопытно, что когда грянул кризис 98-го года, то он тоже, конечно, пострадал вместе со всеми, он потерпел большие убытки. Но вот я его спрашиваю: “Ну и как, пережили?” Он сказал: “Слава Богу, я никого не уволил, ни одного человека”. Это он считает высшим своим достижением. И я думаю, что такие люди есть в России, их становится все больше и они, главное, становятся успешнее. Лев Ройтман: Спасибо, Георгий Николаевич. Интернет - вот тоже тема. Там, где человек один на один со всем миром, он хозяин своей клавиатуры и хозяин, как он полагает очень часто, чужого времени. Мы получаем очень много писем, которые приходят по Интернету, приходят явно не от самого низшего по материальному уровню слоя наших слушателей. Я наблюдаю, к несчастью, невероятную долю хамства в этих интернетовских посланиях, там, где человек действует, как вы выражаетесь, в своем праве и в своей власти. Игорь Померанцев: Я думаю, что нельзя, не нужно упускать из виду, что хамство в быту, это мы все понимаем, но есть еще хамство идеологическое, я имею в виду идеологию нацизма, фашизма, коммунизма, то есть оскорбительную по отношению к целым классам, нациям, расам. Есть, наконец, хамство государственно-политическое. Я имею в виду отношение государства к человеку. Есть еще такое сочетание бытового и государственно-политического, как ведут себя отцы нации, отцы общества. Я сейчас припоминаю, например, как Генеральный секретарь позволял себе с большого экрана тыкать своим подчиненным, причем они отвечали ему на “вы”. Я сейчас вспоминаю, как председатель парламента российского одергивал своих коллег полублатной, полухамской фразой “не дергайтесь”. Вы знаете, очень многое зависит от публичного поведения людей, которые на виду. Я сейчас вспоминаю, например, поведение политических комментаторов телевизионных российских современных. Это сочетание сервильности, если ты берешь интервью у президента, и откровенного хамства, когда ты безнаказанно просто стираешь в порошок Западную Европу, Америку, этот развязанный хамский тон. Вы знаете, это тоже определенный камертон, это тоже урок или антиурок обществу. Лев Ройтман: Спасибо, Игорь Померанцев. Во внешней политике бывшего Советского Союза, и, к несчастью, это возвращается сейчас в российскую политику, мы знаем хамский жанр. Это жанр "достойный отповеди". Это примерно то, о чем говорите вы, но так сказать, на вынос, на экспорт. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
