Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[27-01-01]
Факты и мненияВедущий Лев РойтманБитва за чешское телевидение: победителей не будетЛев Ройтман: Ожидается, что 9-го февраля чешский парламент назначит временного, на переходный период, директора Чешского телевидения. Тем самым, это тоже ожидается, будет снята острота конфликта. Этот конфликт потряс страну мощными демонстрациями, рассорил вчерашних друзей и коллег, еще сильнее размежевал политические силы и группы влияния в стране. А в плане личном конфликт на телевидении уничтожил многие профессиональные репутации. Судебные процессы, которые вытекают из этого конфликта, видимо, растянутся на долгие годы. Конфликт имел и международный резонанс. Но, говоря по совести, мало кто за пределами Чехии понимает суть распри. Далеко не все понимают и в Чехии. И я один из этих непонимающих или понимающих далеко все, естественно, в отличии от участников нашей передачи, надеюсь. Это журналисты, я далее представлю их всех подробнее: Любош Добровски, Димитрий Белошевский и Ефим Фиштейн. Конфликт на чешском телевидении, благодаря вмешательству общественности и решительным, как теперь уже ясно, действиям власти - парламент, президент, сенат - в конце концов, кажется, будет благополучно завершен и разрешен. Очень трудно сейчас дать хронологию этого конфликта, изложить факты, ибо несогласия по фактам еще больше, чем мнений в разголосице. Поэтому я начну со следующего вопроса вам, Любош Добровски, сначала вас представив. Вы бывший посол Чехии в России, бывший заведующий канцелярией президента Чешской республики, ныне журналист, председатель редакционного совета журнала “Пшитомность”, что можно перевести, наверное, как “Современность”. Итак, вопрос: как вы в политическом, в общественном плане понимаете суть этого конфликта? Любош Добровски: Вы знаете, вы сосредоточились только, мне кажется, на конфликте, который произошел и еще происходит на телевидении. Я скорее сейчас вижу конфликт между обществом и методикой политической работы. Это, по-моему, суть того, что происходит. Это выявляет некоторые вопросы о том, имеют ли наши политики право видеть граждан только как своих избирателей или они признают за ними также свободу выражать свое мнение между выборами. Я вижу конфликт и проблему еще в том, что мы до сих пор не вполне и неточно определили то, что является сутью общественной службы в области медиа. Лев Ройтман: Спасибо. И теперь с тем же вопросом - суть этого конфликта, Димитрий Белошевский. Представлю и вас подробнее: редактор международного отдела газеты “Господарски новины”, видимо, тоже можно перевести как “Экономическая газета”. Димитрий Белошевский: Если говорить очень коротко, то в конце года Совет по телевидению и радиовещанию назвал нового генерального директора, который должен был прийти на общегражданское телевидение “ЧТ-1”. Этот директор пришел, привел своих людей. Сразу это вызвало острый протест ранее работающих там группы редакторов, и началась, в принципе, забастовка, которая длилась очень долго. На мой взгляд, она была слишком эмоциональна и с одной, и с другой стороны. Что самое страшное: фактически при минимуме информации люди смотрели на экран и видели там вместо новостей, а для меня, как для журналиста, новости это ключевое, буквально белым по черному написанный призыв к органам - помогите нам справиться с бастующими. Что, конечно, вызвало бурю эмоций. После этого начались большие протесты, и конфликт далее развивался. Он был не без жертв, я имею в виду здоровье. Новый генеральный директор Годач попал в больницу из-за того, что просто не выдержали нервы. Положение тех людей, которые были поставлены Годачем, было очень трудным. Не менее трудным и сложным было положение бастующих редакторов, которых поддерживали некоторые политики, и поддерживало большинство общества. Теперь, в настоящее время директор Годач уже ушел. Сейчас ситуация немножко начинает успокаиваться, но, тем не менее, конфликт все время продолжается. В телевидении, в масс-медиа появляется все меньше и меньше информации об этом конфликте, потому что приоритеты уже другие. Но, тем не менее, на канале “ЧТ-1” и “ЧТ-2” видим лого “Забастовка”. И многие люди уже перестают понимать, что фактически происходит. Лев Ройтман: Спасибо, Димитрий Белошевский. Как я заметил, многие этого не понимали даже, видимо, выходя и на демонстрации. Но какое-то общественное чувство выводило людей на улицу, заставляло ссориться и спорить друг с другом. И как я заметил, многие, а теперь говорите об этом и вы, еще меньше понимают сейчас. Что касается того, что конфликт как бы уходит с первых полос газет, то, зримым свидетельством тому является сегодняшний выпуск газеты “Лидове новины”, главным редактором которой были вы в свое время, Ефим Фиштейн. Я сейчас представлю и вас несколько подробнее. Так вот в газете “Лидове новины” есть малюсенькая заметочка о чешском телевидении и она сегодня на второй полосе, а не на первой. Будем надеяться, что так будет и дальше, страсти улягутся. Ефим Фиштейн, я уже сказал, к газете “Лидове новины” вы имели прямое отношение как главный редактор, и вы наш многолетний комментатор. Как вы понимаете этот конфликт, который, кстати, заинтересовал заграницу и в прямом смысле. В Болгарии, например, журналисты требуют, чтобы решения теперь были приняты, так как приняты они в Чехии после вступления в силу нового закона о Совете по телевещанию. Из России, например, передо мной лежит сейчас письмо нашего слушателя, который тоже пишет: “В России почти никто ничего не понимает, что там происходит. Будьте любезны, расскажите”. Как вы это понимаете? Ефим Фиштейн: Я не успею рассказать, естественно, что там происходит. Мне жалко болгар, если они пойдут по чешскому пути, поскольку этот путь пока никуда не привел, не приведет и в будущем. Я вообще отказываюсь в общественных событиях видеть какие-то изолированные, фрагментарные явления и пытаюсь вывести следствие из причин, вывести из каких-то системных проблем. И то, что произошло в Чехии, несомненно, имеет в системе соответствующие свои причины. Причины заключается в том, что чешская политическая система за последние несколько лет является мишенью систематической, хорошо спланированной атаки, которая ведется по разным причинам. Привела в любом случае к тому, что система лишилась своих основных признаков - кристаллической решетки, ясно дифинированных и противостоящих политических структур, того, чем отличаются системы в окружающем нас мире, там, где они функционируют. Что позволяет избирателям раз в какое-то время совершить квалифицированный выбор между противостоящими блоками, а в промежутке между избирательными кампаниями демонстрировать сколько и за что им угодно. В любом случае мы не видим нигде в окружающем нас регионе такого всплеска эмоций, который граничит с психозом, с психозом массовым, с психозом общественным, который, как вы сказали, привел уже к катастрофическим последствиям в смысле отношений между людьми. А плохие отношения между людьми, психотическое состояние общества никогда, независимо от того, под какими лозунгами оно возникает, не может дать положительных плодов. Поскольку политическая структура Чехии, которая формировалась худо-бедно в 90-е годы, разрушена, возникла кастрюля, если хотите, или мешок, где все свалено в кучу, квалифицированный выбор перестал быть возможным. Кажется мне, что Чехия обречена на то, чтобы и в будущем каждая проблема технического свойства или нетехнического свойства, становилась поводом для таких общественных разборок, крайне трагических для общества. Потому что здесь все, любая ошибка становится предметом для борьбы добра и зла, для последней битвы, которая должна здесь произойти. Это крайне некачественная политическая ситуация. Я хочу сказать, что демократия это ведь не система, которая гарантирует от технических ошибок и даже серьезных ошибок политических, это система, которая гарантирует только от того, чтобы решение не было таким, как в Чехии, чтобы люди не выходили на улицы, чтобы не раскалывались семьи, чтобы не происходил массовый психоз. Лев Ройтман: Спасибо, Ефим. Любош Добровски, согласны ли вы с подобным, я бы сказал, несколько апокалиптическим взглядом на Чехию и на политико-психологическую ситуацию здесь? Любош Добровски: С некоторыми взглядами Ефима я вполне согласен. Но с тем, чтобы я видел это так катастрофически, как это видит Ефим Фиштейн, это я не вижу. Потому что у меня более, я бы сказал, давние исторические знания того, что происходило в Чехии. И я не надеялся на то, на что, как оказывается, надеялся Фиштейн, что сразу у нас будет демократия, мы все будем друг друга понимать и наши политики, неопытные политики, начнут работать совершенно профессионально, нет. Кроме того, я не вижу, чтобы происходили какие-то катастрофические столкновения в смысле разных точек зрения между людьми. Это не так. Самое важное в положительном смысле я вижу в том, что люди начали понимать, что такие нестандартные способы правления, какие основываются на разных оппозиционных договорах, как у нас в Чехии, они не приносят пользу. И политические партии начали сейчас, я бы сказал, с какой-то ревизии этого своего понимания борьбы за власть. И, может быть, мы дождемся того, что политические программы, которые в этой борьбе как-то потерялись, стали второстепенными, начнут подниматься на первый план. Лев Ройтман: Мы перешли, по-видимому, к главному в этой передаче - о пользе того, что произошло. О вреде мы уже поговорили, кажется, достаточно. Что вы по этому поводу думаете, Димитрий Белошевский? Димитрий Белошевский: Польза или вред того, что произошло - я не уверен, что можно однозначно говорить о том или о другом. Во всяком случае, и это замечали многие комментаторы из тех, которые писали о том, что у нас произошло, что-то открылось. Появились определенные моменты того, что на Западе было названо пробуждение гражданского общества. То есть люди начали думать о том, что с ними фактически происходит. Другое дело, и тут нужно подчеркнуть, что весь этот казус произошел во время, которое просто взывает к эмоциональной вспышке. Заметьте, что Рождество это для Чехии и не только для Чехии - праздник, когда к экранам телевизоров прилипают даже те, которые телевидение не смотрят целый год. Тем паче, когда речь идет о Новом годе, смене двух тысячелетий. То есть эмоции должны были быть, абсолютно. Во всяком случае, уже тот факт, что люди в мороз, а по чешским меркам эти пять-семь градусов не так уж мало, приходили и чем-то выражали свое мнение. Еще один довольно интересный факт: когда бастующие, на стороне которых были все симпатии, совершили крупную ошибку в том, что фактически, извиняюсь, по-большевистски чуть ли не оккупировали телевидение и ввели своего нового директора, то симпатии тех же самых людей, тех же самых граждан, я бы сказал, резко упали. Лев Ройтман: Это в высшей степени интересно, Димитрий. Ефим Фиштейн, коль скоро мы говорим о том полезном уроке, который можно извлечь из этих событий, то давайте вот над чем подумаем: а какой урок из того, что произошло в Чехии, могут извлечь, представим себе, наши слушатели в России? Что бы вы им порекомендовали, а, быть может, и предостерегли бы от чего-то? Ефим Фиштейн: Я считаю, что уроки пока что извлечены вообще не были. Уроки будут извлечены, когда чешское общество пройдет через период глубокого-глубокого похмелья и, выйдя из похмелья, поймет, что стало жертвой крысолова, стало жертвой может быть красиво звучащих мелодий, газетных клише, красивых слов. Однако же своими собственными руками загубило то, что реально могло функционировать: стандартную, биполярную политику, которая худо-бедно функционирует во всех странах вокруг нас. Если вы посмотрите на ситуацию в Польше, в Венгрии или в Германии, да где угодно, вы увидите, что всегда есть квалифицированный выбор. В Чехии этот выбор исчез. В принципе общественное сознание сейчас захламлено пустыми газетными клише, которые заменяют реальные проблемы. Произошло то, что Осип Мандельштам называл “эпохой общественного идиотизма”. И вот все эти пустые слова, которые, естественно, затрагивают внутренние струны человека, но, я повторяю, для них нет никаких в обществе точек привязки, эти пустые слова стали тем, ради чего люди способны ходить на улицы. Демократия опустилась на уровень примитивный, на уровень новгородского вече. Вы помните, как выглядела новгородская демократия: сходились два лагеря на мосту и кто других вытеснил с моста или побросал в воду, тот и выиграл. У нас есть такие варианты демократии, когда предлагают одному из лагерей кричать громче и топать ногами и по децибелам определяют, кто победитель. Лев Ройтман: Итак, это, как я понимаю, то, чего бы вы не желали нашим слушателям пережить на собственном опыте. Любош Добровски: Я совсем не согласен с тем, что сейчас Ефим сказал. Я это вижу совсем по-другому. Пробудилось наше общество, дало знать политикам, что гражданин является не объектом политики, а ее субъектом. Что политики должны прислушиваться и строить свои программы тоже с учетом того, что требует гражданин. Лев Ройтман: То есть, иными словами, это был импульс к дальнейшему становлению гражданского общества? Любош Добровски: Да, безусловно. Лев Ройтман: Ну и с этой точки зрения это, наверное, то, что совсем неплохо было бы иметь и в России. Ну вот, точки зрения разошлись. Ефим Фиштейн: Если мы готовы ограничиться пустыми словами, то слава Богу. Да пробудилось, гражданин не объект, а субъект. Я не знаю где, в Великобритании, в Соединенных Штатах гражданин субъект или объект, в любом случае он раз в какое-то время политиков отправляет в мусорную яму истории и этого достаточно. Это абсолютно не имеет отношения к тому, что произошло здесь. Здесь по-прежнему сохранились остатки политических партий, но они окончательно потеряли возможность взаимного профилирования, окончательно потеряли какой-либо смысл реальные программы этих партий. Потому что сейчас могут блокироваться кто с кем угодно и как угодно, лишь бы поближе к власти. И это то, что вызовет тяжелейшее похмелье. Это еще одна грандиозная общественная иллюзия, которую сейчас переживают те, кто думает, что выйти и покричать это то же самое, что оказать влияние на политику. Это отнюдь не то же самое. Потому что и среди кричащих мнения весьма различны, крайне различны, они пойдут голосовать по-разному. Димитрий Белошевский: Прежде всего, я согласен с тем, здесь проявилось, с одной стороны, то, что появляются какие-то зародыши гражданского общества. С другой же стороны, я боюсь в силу того, что конфликт все время продолжается, я боюсь того, что сейчас произойдет с двумя сторонами тех участников конфликта на телевидении. И тут я боюсь, что могут опять же взыграть эмоции, может взыграть чувство мести, чувство вседозволенности. Я боюсь, что те, кто проиграли, я лично им не очень симпатизировал, я имею в виду то новое правление, которое ушло, те могут стать жертвами мщения. С другой же стороны, уже сейчас говорят о том, что бастующих нужно будет изгонять. В принципе это трудно, они выполняли свою работу. То есть мстить и вообще карать, боюсь, что это не самое лучшее решение. Лев Ройтман: Спасибо, Димитрий Белошевский. И все же, очевидно, все и произойдет как в Чехии - миром, в конечном счете, и ладом. Любош Добровски: Мне кажется, что этих положительных моментов того, что произошло, будет больше тогда, если наши политики начнут думать и уважать то, что надо. Лев Ройтман: Спасибо. Ну что ж, должен сказать, что и в конце этой беседы больше я лично понимать не стал из того, что произошло. Но, надеюсь, что этот разговор, который был попыткой социального анализа, попыткой политического анализа на основании тех фактов, которые мы не в состоянии излагать без споров, был вам интересен. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
