Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[16-10-01]
Факты и мненияВедущий Лев РойтманПочему права человека в России - за кадромЛев Ройтман: 9-го октября на пресс-конференции в Институте развития прессы Московская Хельсинкская группа, сокращенно МХГ, представила уникальный по охвату, все 89 регионов страны, доклад “О положении с правами человека в России”. К сожалению, в российских средствах массовой информации этот доклад, а работа продолжалась три года, практически не нашел отражения. Известное мне исключение, это заметка в газете “Известия”. В чем причина подобного невнимания? Неактуальность проблемы прав человека? Падение престижа правозащитной работы? Самих правозащитников? Ожидаемая глухота властей, для которых правозащитный доклад это очередная докучливая бумага, на сей раз, к тому же, в пяти томах? Это вопросы участникам нашего разговора: из Москвы Людмиле Алексеевой, председателю Московской Хельсинкской группы и Даниилу Мещерякову, исполнительному директору МХГ. Людмила Михайловна Алексеева, уникальный по охвату - вся Россия, и по структуре - регион за регионом, ваш правозащитный доклад публично представлен на пресс-конференции в Москве. А пресса молчит. И вспоминаются слова Акселя Шпрингера: “Происходит то, о чем завтра будет в газете”. Ну, а судя по российским газетам, шире - СМИ, ничего не произошло. Ваши объяснения? Людмила Алексеева: Я думаю, что это характер наших средств массовой информации. Это происходит не только с нашим докладом, это происходит вообще с правозащитным движением и шире - с жизнью общества в России. Наши средства массовой информации нацелены на освещение того, что происходит во властных структурах и того, что происходит в большом бизнесе. Вот этом пишут охотно. О том, что происходит в обществе, наши средства массовой информации, за редким исключением, пишут мало и неквалифицированно. Это странно довольно, потому что журналисты сами вроде бы члены общества. Ну вот я могу констатировать, что в течение всех лет, когда пресса стала свободной, это таким образом происходит. Мы не избалованы вниманием прессы. Лев Ройтман: А чем вы это все-таки объясняете? В конечном счете, пресса работает для читателя, а читатель, ну что ж, если хотите, это и субъект, и объект, это и ваш подопечный, и потребитель вашей деятельности - это читатель. Людмила Алексеева: Эта проблема обсуждается в серьезной прессе. И некоторые журналисты и политологи объясняют это таким образом, что наша пресса на самом деле стала свободной в значительной мере от правительственного влияния, от влияния власти, что сейчас власть старается исправить, собирая ее под себя. Я имею в виду прессу не только средства массовой информации. Но значительная часть прессы до самого недавнего времени была под какими-то так называемыми олигархами. И вот вы говорите, она существует для читателя, вот некоторые политологи считают, что наша пресса читателями вообще-то пренебрегает и что они пишут о том, что интересно тем, кто эти средства массовой информации купил. То есть идут разборки какие-то между властными структурами, между экономическими структурами, а все это называется прессой, а мы читаем то, что нам они дают. Может быть в какой-то мере это и правильно. Но, я думаю, что здесь еще и другая причина. Мы совсем недавно перестали быть советским обществом, где государство было все, а общество, граждане ничто. И вот это сознание, это сознание могущественности государства и ничтожности общества присуще не только нашим рядовым гражданам, и не только нашим чиновникам, но и нашим журналистам. Им просто неинтересно, что происходит в обществе. Они считают - а что они могут, а кто они такие, это общество? Цыкнет чиновник и от них ничего не останется. И поэтому им интереснее, как чихнул Жириновский или до тонкостей комментировать, в чем разница в высказываниях Кудрина и Ларионова, чем писать о том, что происходит с миллионами их читателей, зрителей и так далее, чем мы и занимаемся. Лев Ройтман: В сущности, то, о чем вы заговорили, это осознание журналистами, прессой себя, как части гражданского общества, но об этом потом. Даниил Александрович Мещеряков, еще раз напомню, исполнительный директор Московской Хельсинкской группы, вы также участвовали в пресс-конференции, где был представлен ваш, как я уже сказал, уникальный оклад по регионам “О ситуации с правами человека в России”. Вы руководили непосредственно подготовкой этого доклада, организацией работы в регионах. С вашей точки зрения, какое воздействие и на кого должен иметь этот доклад? Даниил Мещеряков: Назначение этих докладов многофункционально. Во-первых, такая традиция подготовки подобных докладов неправительственными организациями существует очень давно в западных странах и это очень важная составная часть работы активных правозащитных организаций. Для международных организаций, для общества очень важно иметь альтернативный взгляд на проблемы, связанные с соблюдением или с нарушением прав человека. Есть у этих докладов и непосредственное функциональное назначение, непосредственные адресаты. В первую очередь это государственные органы власти, как исполнительные, так и судебные, это парламентарии, для которых мы рассылаем эти доклады, это офисы уполномоченных по правам человека, которые недавно созданы, это органы власти субъектов Российской Федерации. К сожалению, нет в большинстве регионов специализированных институтов, которые бы занимались сбором информации о нарушениях прав человека и доносили бы такую информацию до регионального руководства, до региональных властей. Мы помогаем, исправляем эту ошибку. Мы даем такую информацию и будем смотреть, каким образом этой информацией наши власти распорядятся. Кроме того, есть большое количество международных организаций, межправительственных и неправительственных, которые занимаются наблюдением за ситуацией с правами человека в России и имеют разные инструменты для того, чтобы влиять на исправление такой ситуации. И для них тоже очень важно получить эти доклады, это важнейший источник такой объективной и подробной информации о имеющихся нарушениях. И специально для таких международных организаций мы подготовили английскую версию, сокращенную версию, в которую вошли итоговый общероссийские доклад, а также доклады о положении с правами человека на территории Чеченской республики и в городе Москве. Кроме того, этот доклад нашими усилиями попадет к журналистам, и я очень надеюсь, что реакция будет. И то, что на пресс-конференции было не так много людей, на мой взгляд, это еще не показатель полного отсутствия интереса к этой теме. И после того, как журналисты познакомятся непосредственно с текстами, я думаю, у них возникнет масса вопросов и у нас возникнет какой-то диалог. А в целом я согласен с той оценкой невнимания прессы к проблемам прав человека. Я тоже считаю, что главная причина - это коммерциализация средств массовой информации, когда интерес для журналистов представляют темы, которые либо заказаны и оплачены хозяевами или рекламодателями, либо те темы, которые представляют такой обывательский интерес и ведут к увеличению тиража издания. Лев Ройтман: Ну что ж, пресса, если она не намерена жить на подачки от властей, естественно должна думать о своей тиражности, должна думать о рекламе, должна заниматься коммерческой стороной выживания. Это абсолютно нормально. Но, Людмила Михайловна , в то же самое время пресса является одним из важнейших институтов гражданского общества. В России сейчас идет в среде правозащитников достаточно напряженная серьезная дискуссия о том, принимать ли участие в Гражданском форуме, инициатором которого стали ведь не гражданские организации, не правозащитники, не даже общества, скажем, филателистов или пчеловодов, а правительственные структуры. Сейчас, правда, ситуация несколько меняется. С вашей точки зрения, если этот Гражданский форум с участием правозащитников, части из них, не будем обольщаться на этот счет, раскол достаточно очевиден, если этот Гражданский форум успешно состоится, надеетесь ли вы, что ваша правозащитная деятельность получит несколько большую резкость, лучший фокус, если на нее глядят те власти, от которых соблюдение прав человека зависит? Людмила Алексеева: Мое отношение к форуму можно определить знаменитой фразой: “минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь”. Я бы предпочла, честно говоря, чтобы этого форума не было. Во-первых, потому что, вы правы, у нас очень резкие дискуссии внутри правозащитного движения из-за этого форума. И мне кажется, что гораздо важнее того, будет этот форум или не будет и какие будут его результаты, чтобы не получилось раскола. Я бы не сказала, что мы раскололись по этому принципу, но дебаты происходят жаркие. Что ждать от этого форума? Я считаю, что положительным будет результат, если никакого результата не будет. Потому что, конечно, этот форум был задуман властями, первоначально был задуман властями, как какой-то способ взять это развившееся гражданское общество под свой контроль, попробовать манипулировать им. Мне кажется, что в процессе переговоров с властями по поводу этого форума нам удалось изменить его концепцию. Если первоначально предполагалось нечто вроде съезда КПСС, на который каким-то непонятным мне способом будут выбраны от 350-ти тысяч общественных организаций, которые зарегистрированы в России, пять тысяч представителей. Как можно выбрать от общественных организаций представителей, когда каждая организация представляет только себя и никого больше, непонятно. Любые выборы при этом это профанация, это туфта. Но вот если происходят выборы, то съезд якобы приобретает легитимность и тогда на этом съезде, был такой замысел, выбирается, так сказать, ЦК КПСС, какой-то постоянно действующий орган, который, по-видимому, будет руководить, во всяком случае претендовал бы руководить гражданским обществом, что уже по самому замыслу нелепость. Но, знаете, у нас же планируется управляемая демократия, что тоже горячее мороженое. Так вот пока была такая концепция этого мероприятия, мы отказывались в нем участвовать. Сейчас мы договорились, что концепция изменена, власти пошли на это. Ни выборов на форум, ни выборов на форуме не будет, нам это обещали. Противники этого форума говорят так: братцы, вас все равно обманут. Мне кажется, что мы уже взрослые, мы сумели изменить концепцию форума, я надеюсь, мы не позволим себя обмануть. Лев Ройтман: Коль скоро уж вы обратились к поэзии, то я процитирую, перефразировав Грибоедова. С моей точки зрения, первоначальная концепция этого Гражданского форума была по формуле: “Я вам Павловского в Гапоны дам”. Даниил Александрович Мещеряков, вернемся к вашему докладу о правах человека по регионам. С вашей точки зрения, скажем, такой регион как Ингушетия выиграет ли от того, что в вашем докладе отмечено, в частности, бедственное положение около двухсот тысяч чеченских беженцев? Даниил Мещеряков: Я искренне надеюсь на это. Я буквально неделю назад вернулся из очередной поездки в Ингушетию, где я был с группой наших норвежских коллег из Хельсинкского комитета, и то, что я там увидел, было ужасно. Сейчас ситуация беженцев намного хуже, чем в прошлую или позапрошлую зиму. Прошлые два года федеральные власти все-таки оказывали некоторую материальную и гуманитарную помощь беженцам, находящимся в палаточных лагерях. По крайней мере было горячее питание, им предоставлялись палатки, выплачивались какие-то пособия. Сейчас политика федеральных властей по отношению к беженцам на территории Ингушетии радикально изменилась. Никакой практически поддержки, начиная с апреля этого года, не оказывается. И, более того, вынужденные переселенцы из Чечни не регистрируются миграционными службами, хотя их поток все возрастает, особенно в течение последних недель в связи с активизацией боевых действий и увеличением количества паспортных проверок на территории Чеченской республики. Сделано это для того, чтобы вытеснить вынужденных переселенцев назад на территорию Чеченской республики, где для них оборудованы специальные временные лагеря палаточные. Однако желающих особенно нет. Было около сотни семей, которые решились вернуться в такие лагеря на территории Чечни, но большинство из них очень быстро вернулись обратно на территорию Ингушетии. И все это объясняют отсутствием элементарной безопасности. Даже в палаточных лагерях для беженцев проводятся проверки паспортного режима, которые, как правило, заканчиваются задержаниями или арестами молодых людей или молодых девушек по подозрению в причастности к бандформированиям. Есть массовые случаи мародерства или поборы на блокпостах с проезжающих. В общем ничего хорошего людей, возвращающихся на территорию Чечни, не ожидает. И люди готовы мириться с отсутствием какой-либо помощи. Тысяча палаток примерно пришли в полную негодность на данный момент, но в них продолжают жить люди, а скоро холода. То есть ситуация чревата реальной гуманитарной катастрофой. Единственный, кто оказывает по-прежнему поддержку, это правительство Ингушетии, насколько оно может. Я хочу напомнить, что в Ингушетии живет где-то всего 360 тысяч жителей, которые приютили на данный момент более двухсот тысяч беженцев из Чеченской республики. А также зарубежные гуманитарные организации, ресурсов которых явно недостаточно. Лев Ройтман: Спасибо, Даниил Александрович. Людмила Михайловна Алексеева, уже после того, как был представлен на пресс-конференции в Москве доклад Московской Хельсинкской группы, где, в частности, описана эта ситуация с беженцами на территории Ингушетии, ваша группа обратилась непосредственно к президенту Путину по поводу грозящей гуманитарной катастрофы в Ингушетии. После этого через два дня, судя по той хронологии, которой я здесь располагаю в Праге, правительство Ингушетии заявило, что оно также обратится с аналогичным ходатайством к российскому центральному правительству. Увязаны ли как-то эти события, послужило ли обращение Хельсинкской группы к президенту Путину стимулом для ингушских властей сделать то же самое? Людмила Алексеева: Непосредственных переговоров на эту тему не было, мы не договаривались о том, что будет наше и их обращение. Но они об этом обращении знают и вполне возможно, что это было стимулом. Но, я думаю, что правительство Ингушетии должно быть встревожено чрезвычайной ситуацией и не исключено, что это их собственная инициатива. Безотносительно к этому мы общаемся с властью Ингушетии и готовы поддерживать друг друга. Лев Ройтман: Заключительный вопрос к вам: Хельсинкская группа, можно сказать, старейшая из действующих правозащитных организаций в сегодняшней России. Вы, так сказать, пережили президента Ельцина и теперь президент Путин. Изменились ли условия вашей деятельности? Людмила Алексеева: Сказать, что непосредственно на работе Московской Хельсинкской группы отразились действия федерального правительства, пожалуй, нельзя. Но ведь мы действуем не в вакууме. Принцип нашей работы - это коллегиальная работа с региональными организациями. У нас нет ни одного проекта, который бы мы делали в одиночку, Московская Хельсинкская группа, это наш принцип. Все наши проекты обязательно предполагают сотрудничество с региональными организациями, с московскими организациями, с международными, но в первую очередь с региональными. И в регионах это скорее не влияние федерального правительства, но местных властей, которые копируют федеральные власти. Лев Ройтман: Ну и как они копируют сейчас московские власти - лучше, чем это было при Ельцине, или хуже? Людмила Алексеева: Вы знаете, стараются больше. С другой стороны, наши губернаторы, наши местные власти почувствовали, так сказать, тяжелую длань власти федеральной и в некоторых случаях случаях они ищут поддержки у общества. И поэтому где-то ситуация у наших правозащитных организаций ухудшилась, а где-то, наоборот, они стали интереснее властям, чем были до этого. Приносим свои извинения за возможные неточности Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
