Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[11-01-03]
Факты и мненияВедущий Лев Ройтманe-mail: RoitmanL@rferl.org Западные издания новых русскихСегодня прилежный русский читатель, даже не владея иностранными языками, вполне может получить представление о литературной жизни в Америке, во Франции, в Италии и так далее, благодаря переводам на русский язык. К сожалению, литературная сцена России отнюдь не столь же открытая книга для читателя иностранного, если он русским языком не владеет. Новых русских, я имею в виду русских литературных, конечно, переводят мало. Почему? В нашем разговоре участвуют: из Будапешта переводчик, филолог Агнеш Геребен; из Бергамо, Италия, литературовед Юрий Мальцев; из Парижа Семен Мирский, наш корреспондент и одновременно литературный консультант издательства "Галимар". В Италию, Юрий Владимирович Мальцев, новые русские писательские имена в Италии - есть ли они, если есть - кто, много ли их? Юрий Мальцев: Вы знаете, итальянский читатель при желании может прочитать почти все, что выходит в России. В этом смысле итальянцы молодцы: едва появляется в российских изданиях что-нибудь более или менее значительное, как это сразу же переводится на итальянский язык. Итальянские слависты внимательно следят за тем, что происходит в русской литературной жизни. Но чтобы кто-то из современных русских писателей пользовался успехом у итальянской публики, этого сказать нельзя. Появляются хвалебные рецензии в итальянской прессе, но дальше этого дело не идет. Так было, например, с Виктором Пелевиным. Он получил высокую оценку у итальянской критики и почти весь переведен на итальянский. Но, во-первых, он много теряет в переводе, во-вторых, чтобы его читать, надо хорошо знать русские реалии. А что может понять итальянец, который даже не знает, кто такой Чапаев? Пришлось даже изменить название пелевинского романа "Чапаев и пустота", он назван в итальянском издании "Мизинец Будды". Высокую оценку критики получили также Леонид Баткин и Асар Эпель. Большой интерес у итальянских славистов вызывает Владимир Сорокин, о нем пишут диссертации. Это понятно - ведь он, что называется, писатель для писателей, а не для читателей. Некоторым успехом пользовался роман Людмилы Улицкой "Медея и ее дети". Переведен, конечно, и Виктор Ерофеев, по его роману "Русская красавица" в Италии даже сделали фильм, и сам Ерофеев приезжал в Милан писать сценарий фильма. Но действительно большой резонанс, слово "успех" здесь как-то неуместно, получили две русские книги и, конечно, не столько благодаря их литературным достоинствам, сколько из-за их содержания - это "Чернобыльская молитва" Светланы Алексиевич и полное издание "Колымских рассказов" Шаламова. В этом случае можно действительно говорить о значительном событии. Лев Ройтман: Спасибо, Юрий Владимирович. Итак, я несколько поторопился со своим пессимистическим вступлением о том, что современная сегодняшняя русская литература не столь открытая книга для западного читателя. Во всяком случае для итальянского в определенной степени открытая. И теперь в Будапешт, Агнеш Геребен, как обстоит дело в Венгрии? Агнеш Геребен: Нет, Лев, вы не поторопились. Я позвонила в издательства, которые вообще занимаются изданием русской литературы хотя бы в принципе. Картина получилась ужасающая. Я назову "новых" писателей, которые стали доступны в прошлом году для венгерского читателя: Василий Аксенов, Борис Акунин, Бердяев, Пелевин, Людмила Улицкая. Кроме этих авторов никто ничего не издавал из русской литературы. И эти издания выходят малюсенькими тиражами, максимум две тысячи экземпляров, что для Венгрии почти что убыточное издание. Также на этот год планы: продолжают издание Бориса Акунина, может быть, будет еще одна книга Людмилы Улицкой и все. Что касается рецензий на эти издания, положение обстоит еще хуже, выходит разве что одна рецензия, две максимум. Как раз вышла в газете "Венгерские апельсины", такая современная газета молодежи, там вышла рецензия, притом довольно качественная, на книгу Людмилы Улицкой, но это единственная статья, которую за последние полгода я читала о русской литературе. Лев Ройтман: Агнеш, попутный вопрос: во-первых, о какой книге Людмилы Улицкой речь? Агнеш Геребен: Книга "Медея". Лев Ройтман: Чем объясняется это отсутствие интереса к сегодняшней современной русской писательской сцене? Агнеш Геребен: Объяснение кроется в самой истории, как и объяснение всего того, что происходит в постсоветских обществах, как мне кажется. По крайней мере в Венгрии это так. Вначале, после войны, очень много всего издавали, даже Пушкина в те времена издавали как проявление советской литературы. Издавали и переиздавали полные собрания сочинений - Толстого, Пушкина, Лермонтова, а затем попозже Достоевского. Потом издали паршивые книги из советской литературы, которые действительно никто не читал, издавали огромными тиражами. Тогда читающая публика привыкла к тому, что все, что русское - это да, все, что советское - нет, что было, конечно, несправедливо, но в том вина не читателя. Дальше, непосредственно до смены строя, до развала империи и советской системы начинали издавать стоящую советскую литературу. Тогда была мода на настоящую хорошую литературу. Помнится, я сама издала полное собрание Бабеля, это было в самом начале 80-х годов, попозже имел огромный успех сборник, который я составила из рассказов Варлаама Шаламова. Опять чуть позже вызвал довольно большой интерес сборник рассказов эмигрантской, в основном еврейской русской литературы. А дальше - тишина. То есть после смены строя в 90-е годы читательский интерес к русской литературе спал, драматично спал. Это я объясняю, в частности, тем, что все, что интересно в жизни раньше при диктатуре было связано с искусством, то есть с литературой, с театрами, а сегодня, в последние 10-12 лет все, что интересно, происходит в политической жизни, в обществе, на улице, если хотите. Так что вообще вся литература, в частности, отодвинулась на задний план в жизни среднего венгра. Лев Ройтман: Спасибо, Агнеш. Итак, жизнь вытеснила литературу, которая в тот период заменяла собой жизнь. В Париж, Семен Мирский, как обстоит дело во Франции, где принудительного курса советской литературы не было никогда, а интерес к России всегда присутствовал? Семен Мирский: Я бы сказал, Лев, что ситуация во Франции в каком-то смысле занимает промежуточное место между тем, что описал Юрий Мальцев, говоря об Италии, и Агнеш Геребен, говоря о ситуации в Венгрии. Это не так, быть может, прекрасно, как в Италии, но, наверняка, не так ужасно и скудно как в Будапеште, в Венгрии. Я бы хотел начать с одного предварительного теоретического замечания. Всему виной Иоганн Вольфганг фон Гете с его словосочетанием "мировая литература". С тех пор, как Гете придумал мировую литературу, все мы живем, с одной стороны, в состоянии напряженного ожидания - а что это такое замечательное читает сосед, через плечо которого мы хотели бы заглянуть, и - разочарования. Во-первых, мы не понимаем языка, на котором читает свою книгу сосед, а когда она появляется в переводе, то это очень часто не то. Вот в общем то, что происходит во Франции. Но, говоря конкретно, все-таки здесь появляется значительное число переводов современной и несовременной русской литературы, о чем стоит сказать особо. Из авторов, вышедших в последние годы, даже месяцы, я бы назвал в первую очередь, разумеется, "Оглашенных" Андрея Битова, несколько книг Марка Харитонова, писателя во Франции достаточно хорошо известного, последние романы Алексея Слаповского и "Кысь" Татьяны Толстой. Я, правда, не видел французский перевод "Кыси", но плохо себе представляю, как это выглядит по-французски, эту книгу и по-русски читать, кто знает, очень нелегко. На французском рынке в последнее время начинает утверждаться русский автор, живущий в Киеве, писатель по имени Андрей Курков, чьи книги "Добрый день", "Ангел смерти" и "Милый друг, приятель покойника" вышли здесь во Франции. Из авторов, которые мне лично очень близки и которых я ценю чрезвычайно высоко, это Людмила Улицкая, единственный автор, как вы заметили, которого упоминали и Юрий Мальцев, и Агнеш Геребен, а также Юрий Буйда и Владимир Маканин. Людмила Улицкая, и это явление особое, принадлежит к числу тех авторов, которые уже стали фактом французской литературной сцены. Что я имею в виду? Я имею в виду, что книги Улицкой здесь ждут, как ее ждут, впрочем, и в России. Еще десять лет назад, помню, когда только появились ее рассказы под общим названием "Бедные родственники", это было, кстати, еще до появления рассказов Людмилы Улицкой в самой России, эта книга произвела не то что сенсацию, но ее заметили. Ее заметили - и это явление редчайшее, с чем Юрий Мальцев, я думаю, вполне согласится. Лев Ройтман: Спасибо, Семен Мирский. Вот мы у Юрия Мальцева и спросим: Юрий Владимирович, согласитесь ли вы с этим? Юрий Мальцев: Да, несомненно, Улицкая - это один из самых читаемых и самых интересных авторов среди сегодняшних русских. В Италии тоже можно об этом сказать. Когда сама Улицкая приехала недавно в Италию на один конгресс по русской литературе, ее обступали читатели. Я присутствовал при одном очень долгом разговоре одной молодой девушки-итальянки с Улицкой, которую эта девушка расспрашивала подробно о героях ее книги "Медея", о том, как она пишет, как она работает. Так что целиком соглашаюсь с предыдущим мнением. Лев Ройтман: Спасибо, Юрий Владимирович. Агнеш Геребен, я понимаю, что в рамках радиопередачи задавать вопрос, чем, например, Чехов лучше, чем его современник Златовратский, это занятие немножко безумное. Тем не менее, вот прозвучало имя - Улицкая, которую назвали все три участника нашего разговора. Чем, с вашей точки зрения, ее творчество, в данном случае в переводах, отличается от творчества других, пусть и переводимых, но, быть может, не столь желанных для западного читателя российских литераторов? Быть может, западный читатель менее способен идентифицировать себя с героями других русских авторов? Быть может, герои Улицкой как раз тот идентификационный материал для читателя, без чего широкого успеха книги и не бывает? Агнеш Геребен: Дело в том, что, если можно так сказать, Улицкая, может быть, самый европейский писатель в русской литературе на сегодня. Ее психологический реализм доступен, в частности, для венгерского читателя, может быть, в этом кроется ее успех. Хотя, повторяю, ее книга вышла маленьким тиражом. Правда, этот тираж был продан, готовится издание следующей ее книги "Казусы Кукотского". Это значит, что для издательства стоит заниматься ее творчеством и в каком-то смысле материально тоже. Хотя, когда я спросила главного редактора издательства "Европа" (это самое большое издательство художественной литературы в Венгрии) не смотрит ли на него криво директор издательства, когда он предлагает русского писателя, он сказал, что ничего подобного, в Венгрии все еще престижно издавать хорошую русскую литературу. Так что его директор смотрит на него одобрительно, если он предлагает, как он сказал, двух писателей, две книги в год. А больше он сам не решается предложить - нет возможности, нет спроса. Семен Мирский: Поскольку мы говорим о писателях так называемого "мейнстрима", то есть главного направления в современной русской литературе, то я хотел бы упомянуть еще одно имя, которое могло бы прозвучать в числе первых, и это, конечно, Владимир Семенович Маканин. Книга Маканина "Андеграунд" вышла во Франции несколько месяцев назад, а 9-го января парижская газета "Либерасьон" вышла со специальным литературным приложением, полные три страницы, посвященные переводу этой книги Владимира Маканина. Редакция газеты направила специального корреспондента в Москву, чтобы взять интервью у Маканина в связи с выходом его книги во французском переводе. Нет нужды рассказывать русскому слушателю, русскому читателю, что такое "Андеграунд", книга, которая признана многими самым значимым произведением первого десятилетия постсоветской эпохи. И после такого паблисити, которое получила эта книга во Франции, можно ожидать, что и она, подобно упомянутым неоднократно книгам Людмилы Улицкой, тоже станет тем, что я называют фактом французской литературной сцены. Лев Ройтман: Семен, вы упоминали Юрию Буйду, с моей точки зрения, писателя блестящего, несравненного. Как относятся к нему во Франции, достаточно ли он известен, рецензировался ли? Семен Мирский: Во Франции Юрий Буйда пока известен только двумя книгами, к сожалению, только двумя: это его большая новела "Дон Домино", появившаяся во французском переводе под другим названием, "Поезд ноль" или "Нулевой поезд", и роман "Ерма" - это фиктивная биография придуманного или выдуманного русского писателя, чья жизнь и судьба немножко напоминают судьбу Владимира Набокова. Но вот то, что вы сказали о самобытности, об исключительности Юрия Буйды, многими замечено. Мне лично доводилось встречать здесь французских читателей, которые просто, поверьте мне, с блеском в глазах спрашивали: а когда будет следующая книга Юрия Буйды? Будет очень скоро следующая книга Юрия Буйды, это сборник рассказов, объединенных единством фабулы и сюжета, называется "Прусская невеста", которая вышла, кстати, в Англии в английском переводе. Это эпос, в котором Буйда наподобие Фазиля Искандера, который из книги в книгу продолжает эпос абхазской деревни, так вот у Юрия Васильевича Буйды это эпос Кенигсберга, ныне Калининграда, и города Велоу, известного в советское время под названием Знаменска. Так что, действительно, я думаю, что Буйда один из тех авторов, которым суждена большая судьба, большое будущее не только на родине в России, но и, пожалуй, во всем мире. Лев Ройтман: Спасибо. По поводу мира у нас недостаточно собеседников. Что касается Италии - с этим вопросом к Юрию Мальцеву: как насчет Юрия Буйды того же, коль скоро мы ограничимся сейчас одним писательским именем? Юрий Мальцев: Вы знаете, его как-то еще не выделили в Италии критики. О других специальные были рецензии хвалебные, а он идет как-то в общем ряду всех других современных русских писателей. Я хочу сказать еще об одном любопытном начинании. На юге Италии есть небольшой городок Пенне, несколько лет назад он породнился с Москвой. И после того, как эти два города стали побратимами, в городе Пенне проходит ежегодный литературный конкурс, на котором обсуждаются новые произведения русских и итальянских писателей. И те русские книги, которым жюри конкурса присуждает премии, они сразу переводятся на итальянский и публикуются издательством "Текстус". Специальная серия издательства, в которой выходят эти книги, называется "Дверь на Восток". Заведует ею известнейший итальянский славист Витторио Страда. В этой серии вышли уже рассказы Фазиля Искандера, Людмилы Петрушевской, Виктории Токаревой, роман Алексея Слаповского "День денег", "Хурамабад" Андрея Волоса, книга Анатолия Королева "Голова Гоголя". Эти книги, хотя издаются небольшими тиражами, но являются очень полезным инструментом для тех, кто действительно интересуется русской литературой. Лев Ройтман: Спасибо, Юрий Владимирович. Москве только 850 лет с небольшим, и вот ее у нее появился старший брат - город Пенне в Италии, где так прекрасно представлена русская литературная сцена... Приносим свои извинения за возможные неточности Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
