Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[08-10-04]
Ваши письмаВедущий Анатолий Стреляный Письмо из Подмосковья: "Кое-что из заявлений различных представителей власти, "политической элиты", некоторых журналистов меня умилило. "Это 22 июня! - заявили они, имея в виду дату нападения Гитлера на Советский Союз. - Нам объявлена война! На нас напал враг!" Как будто жили мы мирной, счастливой, свободной, обеспеченной жизнью, и внезапно, совершенно неожиданно для всех нас, подверглись коварному нападению. Как будто не было Дубровки, взрывов в метро и на остановках, взрывов самолетов! Ни сном, ни духом не ведали мы, что нападение может повториться. Ни ухом, ни рылом! Просто поразительно! Уж если даже я, простой человек, писал вам за день до Беслана, что комедия президентских выборов в Чечне обернётся трагедией, то политики, политологи, журналисты тем более могли бы предвидеть. Что же они, слепы или лукавы? Думаю, что одни слепы, другие лукавы, а третьи и слепы, и лукавы", - говорится в письме. Следующее: "Сейчас многие требуют переговоров с Чечнёй. Даже выдвигается кандидатура - Масхадов. Но имеет ли Масхадов какое-нибудь влияние на Кавказе? Вопрос с ловушкой. Если не имеет, а он уже сказал, что нападение на Беслан - не его рук дело, то какой смысл вести с ним переговоры? А если он имеет влияние, то как допустил этот теракт? Или вопрос ставится так: пока со мной не ведут переговоры, пусть всё горит синем пламенем, даже дети, а когда ко мне обратятся, то я наведу порядок. И это Сын Кавказа? Кавказский мужчина будет смотреть, как убивают детей? Хотелось бы услышать ваше мнение. С уважением Владимир". Моё мнение такое, Владимир, что для начала надо бы перестать врать. А происходит наоборот, вранья всё больше, и это, к сожалению, естественно. Невозможно представить себе правление, которое сколько-то лет лгАло, и вдруг стало говорить правду. Так не бывает. Всегда и везде правду говорит, если говорит, новое правление. Завравшееся уходит, а новое начинает с правды. Не обязательно, к сожалению, и заканчивает правдой. Под следующим письмом стоит подпись: "Диссидент". "Михаил такой-то, диссидент". "Попробуем спокойно разобраться. Когда была провозглашена чеченская независимость, большинство русского населения встретило это гораздо более равнодушно, чем нарушение "целостности" с Белоруссией или Украиной. Но никто не призывал бомбить Минск или Киев. А Чечню решили бомбить, и бомбят уже десять лет. Колониальные войны всегда отличались жестокостью. Англичане привязывали пленных индусов к дулам пушек и так расстреливали. Города и посёлки Чечни в руинах. Кто считал убитых детей? По чеченским подсчётам их свыше сорока тысяч. Это сколько же "бесланов"?! Если сегодня мать провожает сына-контрактника в Чечню, чтобы он там зарабатывал деньги на убийствах, грабежах, на разрушении чужих жилищ и чужих семей, как она может считать себя невиновной мирной гражданкой? А призыв в армию молодёжи всех наций делает заложником всё население России. Призывают и горцев. Этим провоцируется межнациональная рознь. Если бы руководители национальных республик обратились с жалобой в ООН и одновременно призвали свои народы к бойкоту армии, к бойкоту войны, это было бы началом мира не только на Кавказе...". Под этим письмом есть и фамилия, но я её опускаю, ограничиваюсь званием "диссидент", которым обозначил себя автор. Не всем "диссидентам", как и обычным людям, свойственно додумывать свои мысли до конца. То, чтО он предлагает, явилось бы, конечно, началом, но не мира, а большой войны. Если бы руководители кавказских республик призвали свои народы бойкотировать российскую армию, то есть, армию своего государства, это был бы бунт. А первое, что делает всякое государство, - пытается усмирить бунтовщиков. Лев Толстой в своё время призывал своих соотечественников бойкотировать всё, что только можно, войско - в первую очередь. Некоторые так и делали. Их помещали в тюрьмы (в "психушки" - тогда не додумались, Юрия Андропова ещё и в проекте не было). Толстого не трогали. Это его мучило. Как, мол, так: "толстовцев" наказывают, а меня, Толстого, не трогают?! Письмо из Самарской области: "Здравствуйте, Анатолий Иванович! В Самарской губернии есть небольшой город (такой-то), из которого я вам и пишу. Один из жителей этого города сконцентрировал в своих руках большинство предприятий. Всё, конечно, оформлено на родственников или на подставных лиц, но городу ясно, кто "командует парадом". Этот человек не любит появляться на публике, поэтому, когда пришло время выбирать главу города, он сделал простую вещь: выставил кандидатом своего старого друга, а заодно приобрёл одну из двух местных телекомпаний. Главным его противником стал действующий мэр. По нему и пришёлся основной удар". Дальше описываются грязные приёмы борьбы. "Олигарх", например, порочит своего выдвиженца в листовках, а выдаётся это за проделки мэра, которого пытаются по суду снять с дистанции... "Становится страшно жить при таких раскладах, - говорится в письме. - В России командуют деньги, которые хотят иметь свою власть. Я не являюсь сторонником ни одного из кандидатов. Я простой гражданин, желающий чтобы демократия, в том числе такие её проявления, как свобода слова и свобода выбора, была у нас нормой жизни". Письмо без подписи. Не называю города, откуда оно пришло. Вполне ведь может оказаться, что не мэр этого города - жертва своего соперника, а наоборот, и нас решили использовать "втёмную". Такие случаи бывают. "Использовать втёмную" - чекистское рабочее выражение. Это письмо на руку людям, которые одобряют Путина, решившего назначать губернаторов и мэров. До сих пор их избирали, и часто - так, как мы только что слышали. Бывает и хуже: мэром или губернатором могут избрать (и вполне демократично) настоящего бандита или сумасшедшего, разница не всегда существенна. Путину это надоело, говорят его сторонники. Противники возражают: ему, мол, больше надоело не это, а то, что выборный губернатор чувствует себя выборным губернатором, а не "шестёркой" Кремля. А Кремлю хочется, мол, чтобы его слушались хотя бы как при Брежневе, если нельзя - как при Сталине. Сторонники Путина говорят: и ладно, и хорошо, Владимир Владимирович плохого не прикажет, а "князьки" могут наворочать таких "делов", что не успеем оглянуться, а России уже нет - опять распалась, теперь уж окончательно. Противники Путина говорят: при таком единоначалии она ещё быстрее распадется; каждый солдат должен иметь свой маневр - даже о солдатах это говорится, а области и республики России - не солдаты, а субъекты федерации, а федерация - это объединение довольно самостоятельных территорий. Я, грешным делом, думаю, что для многих противников Путина его решение свернуть выборность в России - только повод или последняя капля. "Не кажется ли вам, - читаю в следующем письме (его прислал господин Бессонов из Красногорска), - что количество перешло в качество? Путин так завинчивал гайки, что сорвал резьбу. Вам ничего не напоминает этот пример?" Ну, как же ничего, господин Бессонов! Философский поединок Сологдина и Рубина из романа "В круге первом". О диалектике мужики спорили за колючей проволокой, об отрицании отрицания - ко всем ли явлениям применим этот закон... Или я что-то путаю? Тогда слушатели поправят. Ещё не было случая, чтобы я ошибся - и никто меня не поправил. "На днях, - продолжает Бессонов, - Путин сказал вещь, которую он не должен был говорить. Он сказал на встрече с иностранными журналистами, что всякая власть подобна мужчине, а печать - женщине. Мужчине положено домогаться, а дело женщины - сопротивляться. Не должен был он этого говорить, Анатолий Иванович! Феликс Эдмундович Дзержинский за такие слова мог бы строго наказать его". За такие слова, господин Бессонов, и в современной Америке можно поплатиться. "На дворе не патриархат, - возвращаюсь к письму. - Подполковник отстал от жизни. Эти отношения полов уходят в прошлое. Я лично чуточку сожалею, но что толку? Но в данном случае дело не в отношениях полов ни вообще, ни в России, в частности. Дело в отношении Путина к свободе слова в России. Он выдал себя. Он фактически признал, что все эти годы сознательно подавлял свободу. Он признал, что вёл себя с юной российской демократией, как насильник. Вы скажете, мелочь? Для красного словца сказал? А меня это словцо всего перевернуло. Наступила полная ясность. Теперь я - убеждённый противник Путина. Причём, заметьте Анатолий Иванович. Я спокойный противник. Я буду рыть под него, как крот, только не слепой. Я вижу всё. Беспомощность и ложь в Чечне. Не постеснялись употреблять слово "выборы". Поражение в Беслане. Трусливое поведение путинского актива. Международным терроризмом называют будни чеченской войны, перекинувшиеся на Москву и на всю Россию. Не кажется ли вам, Анатолий Иванович, что сентябрь 2004 года войдёт в историю тем, что в этом месяце образовалась, пусть ещё не оформленная официально, но настоящая оппозиция режиму Путина?" Кажется, господин Бессонов. Пожалуй, кажется. Мне даже кажется, что она похожа на ту оппозицию, которая вынесла наверх Ельцина. Не исключено, что опять вынесет... Это очень серьёзная оппозиция. Она требует одного: свободы. Не хлеба, не каких-то там реформ, а свободы. Такая оппозиция удовлетворяется только революцией - как в августе девяносто первого. На меньшее её не свернуть, не уговорить. В российской печати против путинского режима стали выступать очень солидные люди. Выступают в печати, но - будто на митинге, каких не было с 1991 года. Может быть, Россия опять превращается в митинг. И живая тень Ельцина над ним - Ельцина, который, как вспоминают некоторые слушатели "Свободы", способен на поступки исторического масштаба. Начатую им чеченскую войну сюда не включают. Письмо из Новороссийска: "Уважаемый Анатолий Иванович! На днях у нас открыли памятник Леониду Ильичу Брежневу. Я сочинил по этому поводу стишок:
Я полагаю, что вы правильно поймете юмор нашей жизни, если узнаете, что и мэр у нас сейчас тоже Владимир Ильич, по существу назначенный. С уважением Андрей Дубов". Спасибо за письмо, господин Дубов. Вот так посмертно обижают исторических деятелей. Изваяли Леонида Ильича в бронзе, что ему, конечно, понравилось бы, а - без наград, которые он так любил, даже без пиджака. Это панибратство его покоробило бы. С царями так не обращались. Следующее письмо: "Здравствуйте, Анатолий Иванович! В своей последней передаче вы сказали: "Можно, наверное, предвидеть, что вот-вот в России возникнет мода не иметь телевизора... Мода сразу возьмёт быка за рога: не просто не смотреть, а не иметь". Согласен. Более того, эта мода уже начинается, что отмечено на одном форуме. Вот как я лично пришёл к такому решению. Достопамятный пожар на Останкинской телебашне сначала меня огорчил, но тут я заметил, что без телевидения вполне можно обходиться, и неплохо обходиться! Сразу появилось время на чтение. Так теперь и живу. Читаю (наконец-то дошли руки до Достоевского), слушаю радио, а именно "Свободу". Телевидение, по-моему, не столько информирует, сколько компостирует мозги. Многие зрители совершают большую ошибку; когда-то и я в неё впадал. Они рассматривают информацию с экрана и газет не как полуфабрикаты, а как готовый к употреблению и даже разжёванный продукт, глотают его не жуя, давятся и проклинают зловредных "инженеров человеческих душ". С уважением Сергей Колинко". Добавлю, Сергей: и жалуются нам, только лучше сказать: не на "инженеров человеческих душ" - это писатели, так их назвал Сталин, а на "подручных партии", как назвал журналистов Хрущёв, - жалуются на подручных партии "Единая Россия", если я не ошибся, и это действительно она имеет большинство в Государственной думе, - а ошибиться немудрено: в письмах наших слушателей она не упоминается, как будто её нет. Ну, кто мог предвидеть, что в стране опять будет одна-единственная правящая партия, но такая, о существовании которой не подозревает, в общем, даже её руководство? "Здравствуйте, Анатолий Иванович! Люди пишут на радио "Свобода" как в последнюю инстанцию и о самых будничных, и о глобальных делах. Один жалуется на ЖЕК, другой - на Путина или Буша. Так проявляется особое, свойственное нам, "евразийцам", ощущение, что справедливость не имеет шансов на наших просторах. Это сделали не только одни большевики. В течении веков всякая особь, которая проявляла черты независимости, предприимчивости и совестливости, либо безжалостно уничтожалась, либо изгонялась вслед за солнцем - на Запад. Наши моральные мерки не удаётся совместить с европейскими, как советскую вилку не удаётся воткнуть в "евророзетку". О том же - следующее письмо: "Нас опять автобусами свозили к Васильевскому спуску... И это в самом "продвинутом" городе страны. В Риме 150 тысяч вышли со свечами на улицы по зову сердца, а в Москве - по разнарядке. И получается, что в Европе духовность гораздо выше, чем у нас. Дмитрий". Опыта свободной жизни в Европе больше, Дмитрий. А свободная жизнь не может длиться, если люди безразличны друг к другу. Вообще, свободный мир устроен довольно хитро - так хитро, что это не улавливают даже некоторые из тех, кто обличает его изнутри. С одной стороны - мой дом - моя крепость. Не докучай мне ни своим вниманием, ни своими трудностями. Как-нибудь справлюсь сам. Но и ты справляйся сам; каждый кузнец своего счастья. Это не даёт человеку расслабляться. Но когда он попадает в настоящую беду, ему и посочувствуют, и помогут. Это другая сторона той же медали - другая сторона индивидуализма и конкуренции. С младых ногтей человека общество говорит ему: жизнь - не прогулка, выкладывайся как следует, не прибедняйся, не ловчи, тогда, если с тобой случится несчастье, мы будем с тобой. Где настоящая требовательность, там и настоящая снисходительность. Где настоящая жёсткость, там и настоящая мягкость. Хороший воспитатель это знает от рождения. Свободное общество - хороший воспитатель. Пишет рабочий, активист демократического движения восьмидесятых годов: "Свобода" многих людей приглашает на эфир. Собрались, поговорили. Но что дальше? Какой практический выход? А ведь можно сделать так, чтобы и лидеры, и простые заинтересованные люди работали вместе. Что я предлагаю конструктивно? Развивать систему обучения, заниматься организационным проектированием. А нас всех тащат в анализ - бесконечный анализ. А "Васька слушает, да ест". Главным вопросом является вопрос организованности прогрессивных сил. Основные темы обсуждения: ЧТО делать, КАК делать, С ЧЕГО НАЧИНАТЬ, С КЕМ. Вопросы ОРГАНИЗАЦИИ СОВМЕСТНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ - главные вопросы для журналистов... На эту тему нужно говорить постоянно и по всем каналам - тогда, может быть, Путин, как-нибудь включив приёмник, услышит, что есть люди, которые готовы работать. Давно пора уже говорить о другой концепции прессы - более активной, наступательной", - пишет этот рабочий. Вообще, можно представить себе газету, журнал или радиопередачу под названием "Что делать" или "С чего начать?" Но свести к этим вопросам деятельность всей радиостанции, всей печати, телевидения, конечно, не получится просто потому, что не будет потребителя: большинство людей не будут ни читать, ни смотреть такие полезные вещи. Печать всё-таки должна сообщать, чтО происходит, это главное, а не - чтО и как делать. Партийная печать - да, она стремится быть "коллективным организатором"; партии в своих газетах пропагандируют не только свои программы, а и начинания, но обычный человек, к счастью, - беспартийный человек, и смотреть, слушать, читать он предпочитает тоже беспартийное, а часто - и бесполезное. Многие полезные вещи, как это ни прискорбно, - скучные вещи. Александр Шульц вспоминает, как он когда-то пытался поступить в Ленинградское высшее артиллерийское училище. "Человек, посоветовавший мне это, уверял, что после окончания офицеров посылают служить в советские войска в Германии. Хотел повидать мир. Но майор из приемной комиссии сказал мне: "Сожалею, молодой человек. Я вижу, из вас вышел бы хороший офицер, но генерал (начальник мандатной комиссии) отказал вам в приеме, отказ его обусловлен тем, что ваш отец - грек и родился он за границей". Артиллериста из грека Шульца не вышло, и он стал моряком. Но мир повидать ему всё равно не пришлось. "Меня, - пишет он, - так ни разу и не выпустили за Босфор (боялись, что сбегу), а на мои вопросы отвечали: "В Конституции не указано, что ты можешь работать на судах загранплавания". Так шло время, и вот наступил 1982 год. Попросили пожаловать в КГБ. Я никак не мог понять, зачем я им понадобился. Оказалось, что я выступаю против советской власти. Так мне объяснил вызвавший меня Городилов Александр Михайлович. "Вы выражали недовольство тем, что из продажи исчезло сливочное масло и сказали, что его отправили в Польшу. Вы заявляли, что в правительстве сидят одни воры". "Да,- ответил я ему,- я говорил, что недоволен исчезновением масла, это так, но вот куда оно ушло, этого я не видел и не знаю: то ли в Польшу, то ли еще куда. Ну, а насчёт того, что в правительстве сидят воры, то, поверьте, говорить такое было бы, просто смешно, так как мы прекрасно знаем, что наше правительство имеет и без воровства все, что только душа пожелает. Так зачем им воровать?" Городилов сказал: "Напишите расписку, что больше не будете проводить эту антисоветскую пропаганду среди членов экипажа вашего судна и вообще где бы то ни было. Каменную стену не пытайтесь пробить головой. Ваше счастье, что нет ни одного свидетеля, иначе у нас была бы не беседа, а следствие". Я был отпущен, но увидеть моего "благодетеля" мне пришлось ещё один раз. Года два назад в какой-то передаче то ли НТВ, то ли ОРТ промелькнул Городилов А.М.. Теперь это был уже полковник ФСБ. Такой импозантный мужчина". Спасибо за письмо, Алекчандр. Про Польшу - что туда ушло масло - вы, может быть и не говорили, но человек, который написал на вас донос, не случайно, я думаю, упомянул её. Польша тогда была у всех на устах. Как раз в 1982 году она взбунтовалась, и генерал Ярузельский ввёл военное положение. Вот население Советского Союза и решило, что масло отправили полякам, чтобы перестали "бузить". Ещё отрывок из письма господина Шульца: "Меня поражает не спадающая волна антинатовской, антизападной истерии "совков". Находясь в самой их гуще, чувствуя каждой клеткой своего существа их ненависть к "агрессорам", под которыми подразумеваются НАТО и Запад в целом, мне захотелось как-то предостеречь Запад. Надо быть более осмотрительными при общении с нашими представителями. Можно нарваться на большие неприятности. Чудес не бывает. Как же еще дети империи могут реагировать?" Господин Жулин, автор следующего письма, в отличие от Александра Шульца, повидал мир и убедился, что американцев и НАТО не любят не только в России, но и на Западе, там по-прежнему есть "люди доброй воли" (так их называла советская пропаганда), которые сочувственно следят за делом Милошевича в Гаагском суде. Господин Жулин, оказывается, помнит, что в один из первых дней бомбардировок Югославии я сказал по радио "Свобода", что Милошевич окажется на скамье подсудимых в Гааге. "Вы были так щепетильны или решили подстраховаться, что приписали это предсказание своему сослуживцу Померанцеву", - пишет Жулин. Спрашивает, не сожалею ли я сегодня, не заговорила ли во мне совесть, и как я отношусь к тому, что на стороне Милошевича немало добропорядочных граждан Запада, есть молодёжь, студенческая, рабочая молодёжь, - что это, по-моему, значит. Это значит, господин Жулин, что и на Западе не все люди думают одинаково. Ну, и неистребимая потребность противоречить власти, богатству, большинству - в общем, дерзить старшим, но и защищать, конечно, слабых, обиженных, гонимых, в одних случаях - впопад, в других - невпопад. История знает грандиозные "невпопады". Можно вспомнить движение друзей Советского Союза, "борцов за мир", большие просоветские партии, чуть не пришедшие к власти в очень серьёзных странах. А разве не было тех на Западе, кто одобрял охоту на "врагов народа", кто приветствовал отмену частной собственности, "эксплуатации человека человеком"? И как могло быть иначе, если сами эти выражения - "враг народа", "эксплуатация человека человеком" - возникли на Западе? |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
