Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[25-06-00]
Экспресс "Монтенегро". Новая песня ЧерногорииАндрей Шарый: Говорит РС. У микрофона в Белграде - Айя Куге, в Праге - Андрей Шарый. Вы слушаете программу "Монтенегро-Экспресс: Новая песня Черногории". ИГРАЮТ ГУСЛЕ Андрей Шарый: Черногорию называют страной воинов и поэтов. Много лет эта маленькая югославянская территория считалась символом сопротивления Османской империи, и вот об этих-то героических сражениях и слагали бесчисленные стихи и песни, исполняемые под аккомпанемент народного струнного инструмента - гусле. Стихотворцами были едва ли не все представители здешней королевской династии Петровичей-Ньегошей, а вершиной черногорской поэзии и философии считается сборник Петра Ньегоша "Горский венец". Хотя гусле в Черногории теперь - предмет фольклора, поэтов и воинов в республике меньше не стало. Новая песня черногорцев - это очередной трудный выбор исторического пути. Айя Куге: До недавнего времени Черногория сохраняла верность идее федерации югославянских народов. Отряды черногорской полиции в начале девяностых годов принимали участие в войне в Боснии и Хорватии на стороне сербов. На референдуме 92-го года большинство черногорцев проголосовали за сохранение югославской федерации. Черногорская политика изменилась осенью 97-го, после победы на выборах президента республики Мило Джукановича: бывший верный сторонник Слободана Милошевича отказался следовать указаниям из Белграда. С той поры Сербия и Черногория, Милошевич и Джуканович политически все дальше и дальше удаляются друг от друга. Андрей Шарый: 38-летний черногорский президент Мило Джуканович, известный среди друзей по прозвищу "Бритва", сделал головокружительную карьеру. В политику он пришел юношей-комсомольцем, потом возглавил черногорское правительство. В 94 году мне довелось встречаться в Цетинье с ним и тогдашним президентом республики Момиром Булатовичем: оба они дружно говорили о неразрывном единстве Сербии и Черногории, сербов и черногорцев. В ту пору местные газеты вовсю цитировали своего президента: "Мы - это народ с черногорским именем и сербской фамилией", - заявлял Булатович. Молодые, рослые, элегантные, улыбающиеся, президент и премьер казались идеальным политическим тандемом. Но пути Мило и Момо все же разошлись - как разошлись пути тех, кто говорит о "югославском единстве любой ценой" и тех, кто эту "любую цену" за сохранение Югославии Слободана Милошевича платить не готов. Говорит черногорский политолог Милан Попович: Милан Попович: Джуканович - политик, который вышел из милошевичевской шинели, как Милошевич вышел из шинели Тито. Главная, если не единственная мотивировка действий Джукановича - противопоставление политике Милошевича и сопротивление ей, и делает это Джуканович достаточно храбро и последовательно. Это - не демократическое просветление, он просто верно рассчитал: время Милошевича проходит, а потому настал момент перейти на другую сторону, чтобы сохранить власть. Это подразумевало следование определенным демократическим нормам и законам. Джуканович, если хотите - "демократ поневоле". Дорога в ад, как известно, устлана благими намерениями, а путь в рай иногда может быть мотивирован эгоизмом. После прихода к власти Джукановича Черногория и Сербия cтали превращатmся в две независимых территории, которым недостает лишь минимума международно-правового признания. Правящие круги в Черногории намеренно или бессознательно продлевают состояние этой анемии, потому что она создает идеальную атмосферу для полувоенного состояния, при котором стала возможной грабительская дикая приватизация. Поддержание такого опасного статуса-кво - суть нынешней политики Милошевича, суть нынешней политики Джукановича и суть нынешней политики международного сообщества. Все повторяется - это уже было и в Боснии, и в Косово, где международнее сообщество демонстрировало катастрофическую близорукость. Сейчас черногорский вопрос "заметают под ковер", потом произойдет взрыв, потом окажется, что уже поздно что-то сделать, придется реагировать репрессиями, а репрессии окажутся контрпродуктивными. Андрей Шарый: С Миланом Поповичем, для которого политика - предмет научного исследования, не согласен другой наш собеседник - человек, который политикой живет. Депутат парламента Черногории от проюгославской Народной социалистической партии Эмил Лабудович истово верит в то, что без союза с Сербией у его родины - нет будущего, и готов этот союз защищать всеми силами. Мы неделю добивались встречи с кем-то из руководства НСП - и в результате нам, не случайно, как кажется, выставили для беседы опытного пропагандиста. Эмил Лабудович: Предыдущие выборы Джуканович выиграл с помощью проекта "Югославия". В Черногории вообще не может победить на выборах тот, кто не поддерживает югославскую идею! Потому что Югославия - не продукт воли Слободана Милошевича или Мило Джукановича, этой идее на 1000 лет больше, чем самому государству! Экономические интересы Черногории - в опоре на Сербию. Перерабатывающая промышленность вся в Сербии! У нас есть только электричество, алюминий и чуть-чуть угля! В прошлом веке корабли с оружием и пшеницей присылали в Черногорию русские цари! А теперь никто не будет присылать, теперь за все нужно платить в твердой валюте! В Черногории ничего не производят, даже гробы! Нам не в чем будет мертвых хоронить, потому что и гробы производятся тоже в Сербии! Мы молоко ввозим из Златибора, картошку из Чачка, капусту из Воеводины! Даже последняя бабка в Черногории понимает: западная помощь продолжится только до той поры, пока Черногория способна оказывать какое-то влияние на ситуацию в Сербии. Айя Куге: Самый популярный сюжет современной черногорской патриотической песни - о повзрослевшем сыне, который, отъезжая в чужую сторону, воспевает красоты Черногории и обещает если и не вернуться домой, то навсегда сохранить образ родины-матери в своей душе. "Монтенегро" - так поэтически называют свою маленькую страну черногорцы. Montenegro и Crna Gora - это не просто два названия, не только славянский и латинский поэтические образы. Это слияние обычаев, традиций и культур, это - пререкресток цивилизаций: гордая горная страна на берегу открытого ветрам теплого Ядранского моря. Еврем Бркович: Для меня быть черногорцем означает - быть за европейскую Черногорию, за средиземноморскую Черногорию, за Черногорию со своей культурой и государственностью, за Черногорию со всей ее тысячелетней историей, со всей ее многонациональностью. Для меня Черногория - не метафора сопротивления туркам, это - реальность нового государства. Я себя ощущаю черногорцем в цивилизационное смысле. Я - черногорец, но, кроме того, я - европеец, я - гражданин мира. Айя Куге: Черногорский поэт Еврем Бркович (он - еще и президент недавно созданной в Подгорице Дуклянской академии науки и искусства) уверен в том, что его сограждане устали от однозначных толкований истории, от метафор о "славянской Спарте" и определения Черногории как бастиона славянства на границе с исламским миром. Бркович, одним из первых еще в конце восьмидесятых годов публично заговоривший о независимой Черногории, считает, что его народу пора обустраивать свое государство. Еврем Бркович: Черногория возвращается в Европу как древнее Дуклянское государство. Наши корни - в древности, и Черногория трижды за время своего долгого исторического пути меняла имя. Сначала она была Дуклянским государством, первым южнославянским государством, потом Зетой, а потом - Черногорией. Когда змея меняет кожу, она остается змеей. И черногорцы меняли название своего государства - но оставались черногорцами. Андрей Шарый: Черногорскую столицу Подгорицу (в свое время она называлась Титоград в честь маршала Тито) архитекторы планировали как образцовый социалистический город - понастроили по берегам реки Морача кварталы многоэтажных бетонных коробок, проложили обязательный проспект Братства и Единства (теперь переименованный в улицу Свободы), поставили памятники Ньегошу и героическим партизанам. Определение "административный центр" словно для Подгорицы придумано. Куда обаятельнее историческая столица республики - Цетинье, небольшой провинциальный городок, облик которого облагорожен тенью славного прошлого. В королевском дворце - двухэтажном краснокирпичном особняке - местный историк Александр Беркульян с заметной гордостью рассказывал о том, что в начале века в Цетинье был и ипподром, и гольф-клуб, и посольства 13 государств. Но после включения Черногории в 18-м году в состав Королевства сербов, хорватов и словенцев лоск маленького стольного града поблек, исчез, как исчезла под землей речка Цетинья. Королевская семья бежала за границу, престолонаследник принц Никола живет во Франции, а бюстики Петра Ньегоша продают в музейном магазине - по пять марок за гипсовую голову. Горы под названием "Черная" в Монтенегро не существует. Один из символов Черногории - дивной красоты гора Ловчен неподалеку от Цетинье, на вершине которой расположен мавзолей Петровича-Ньегоша. "Ловчен" - так теперь называются местные футбольные и гандбольные команды, о Ловчене народ слагает песни. Айя Куге: Черногория - это своего рода югославский Крым. На адриатическом побережье республики проводили отпуска десятки тысяч жителей Белграда, Нови-Сада, Крагуеваца, а в социалистические времена черногорский курорт Будва и соседний хорватский Дубровник слыли излюбленным местом отдыха сербского джет-сета: здесь проходили многочисленные музыкальные фестивали и конкурсы моды, литературные вечера и концерты. Мой муж, джазовый музыкант и композитор, почти каждое лето выступал на черногорских курортах и в Дубровнике. Теперь, когда хорватский берег стал иностранным, черногорская ривьера осталась последним югославским выходом к морю. Для белградских музыкантов Черногория - не героическая легенда, не (вспомним слова Еврема Брковича) метаформа сопротивления туркам. Это - вальяжный край вечного солнца и вечного отдыха, вечной романтики и вечной любви. И песни - такие же: никакой политики, никакого патриотизма - только про звездный шатер, про ласковую волну и любовный напиток из горных трав. В последнее время поездки сербских музыкантов в Черногорию приобрели политическое значение. Накануне состоявшихся в середине июня муниципальных выборов в Подгорице и Герцег-Нови журналисты сосредоточенно подсчитывали, какие именно музыканты и откуда родом выступали на предвыборных митингах черногорских политических партий. Гости из Белграда - это политический знак югославянства, политический знак Слободана Милошевича. Этот знак в сегодняшней Черногории многим не по душе. Слово - политологу Милану Поповичу: Милан Попович: Милошевич проводит насильственную сецессию Сербии из Югославии. Все, что Милошевич делал в последние годы, в том числе и в отношении Черногории - это буквально развал (под прикрытием теории югославянства) всех институтов общего государства: федеративного парламента, федеративного правительства и, что особенно трагично, югославской армии. Айя Куге: Еще не так давно Белград и Подгорица клялись в вечной любви друг к другу. "Сербия и Черногория - два глаза одной головы", - провозглашал Слободан Милошевич. По телевидению многократно крутили рекламный ролик: пловец ныряет в морские глубины и достает со дна прекрасную раковину, внутри которой перламутровой жемчужиной переливается югославский флаг. А теперь даже лозунг с плаката виски "Джонни Уокер" в Подгорице кажется наполненным политическим смыслом: "Дальше мы пойдем вместе, либо сами проложим новый путь". ЗВУКОВАЯ РЕКЛАМА ПАРТИИ ЛИБЕРАЛЬНЫЙ СОЮЗ Айя Куге: Это рекламный радиоролик Либерального союза, партии, в которую входят самые последовательные и самые безапелляционные сторонники провозглашения независимости Черногории. Идеолог Либерального Союза Славко Перович яростно критикует Слободана Милошевича, но не жалеет и черногорскую власть: называет ее "коммунистической системой с мафиозными замашками", а президента Мило Джукановича с его соратниками - "компанией комсомольских юношей". Партия Джукановича отвечает Перовичу тем же: председатель исполкома Демократической партии социалистов, один из авторов нынешней югославской конституции Миодраг Вукович даже применил ленинскую аллегорию. "За то, что Перович сделал в прошлом, ему следует поставить памятник, а за то, что он делает в настоящем - его нужно на этом памятнике повесить", - сказал ближайший сотрудник черногорского президента. Кстати, в штаб-квартире ДПС радио без перерыва транслирует черногорские патриотические песни. Андрей Шарый: Мило Джуканович мало-помалу отщипывает у Белграда кусочки независимости, однако опасается сделать неверный шаг и не спешит, к примеру, проводить референдум по вопросу о том, должна ли Черногория немедленно стать независимым государством. Подгорица давно отправила в Белград свои предложения по пересмотру отношений между партнерами федерации. Внятного ответа от Слободана Милошевича - нет. Либералам такая черногорская стратегия кажется предательской, а сторонники единого государства обвиняют черногорские власти в сепаратизме. Логика развития событий и сам тот факт, что Белград и Подгорица совершенно по-разному определяют свое место в мировом сообществе, разводят федеральных партнеров все дальше и дальше. На эту тему - заочный спор "униониста" Эмила Лабудовича и "индепендиста" Миодрага Вуковича: Эмил Лабудович: Разные взгляды политиков в Черногории имеют один (все остальное - модификации): либо за общее государство или за независимую республику. И этот политический раздел длится с 1918 года, менялось только соотношение сил. Но впервые в истории Черногории очевидное меньшинство смогло навязать большинству свои взгляды. Режиму Джукановича удалось навязать мнение о том, что Черногория должна повернуться спиной к Югославии. Миодраг Вукович: Нынешняя политика черногорского руководства - политика активного ожидания: лучше потерять немного времени, чем голову на плечах. Власть - дешевле человеческой жизни. Поэтому мы будем ждать так долго, как только сможем выдерживать давление белградского режима, пока существует вероятность того, что демократия в Сербии заменит диктатуру, ждать столько, сколько это необходимо для примирения Черногории. Мы попытаемся сделать все для того, чтобы на новых началах сформировать сообщество с Сербией. Эмил Лабудович: Конституция - не святое писание, которое нельзя менять. Для ее пересмотра нужны только политическая воля и политический консенсус. Остальное - технические вопросы. Гонконг в конце концов остался в составе Китая, несмотря на то, что их экономические системы не совпадают, и это не меняет ему процветать! Почему бы Черногории не превратиться в югославский Гонконг Конституция Союзной Республики Югославия предоставляет достаточно возможностей Черногории как государству. Целых 6 лет Черногории ничем не мешала эта Конституция: республика и развивалась, и устанавливала самостоятельные дипломатические контакты, и решала внутриполитические проблемы. То, к чему Конституция обязывала Черногорию: это общие границы, общая таможня, общая финансовая система, общая армия. Все остальное - прерогативы республики. И именно то обстоятельство, что оставалось много политического простора, не отнесенного к ведению субъектов федерации или федерального центра - и создало нынешние проблемы. Миодраг Вукович: Невозможно совместить две совершенно разных политических концепции: демократическую черногорскую и белградскую диктаторскую. Мы знаем, что Милошевич не примет наши предложения, потому что это - предложение протянутой руки, а он давно уже сжал пальцы в кулак. Относительно Милошевича у нас нет иллюзий. Что касается альтернативы ему, то в ближайшей перспективе она не просматривается, потому что сербская оппозиция, к сожалению, не выглядит убедительно. Айя Куге: Параллельная валюта, дипломатические представительства за рубежом, свои таможня и полиция, свои герб и флаг... Из всех формальных символов государственности Черногории недостает, пожалуй, только "независимого" гимна. Хотя эта песня еще не написана, ясно, что исполнять ее гусларам не доверят: героическая народная традиция наверняка будет наполнена современным звучанием. На эту тему мы беседовали с черногорским бардом Слободаном Ковачевичем: Слободан Ковачевич: Я пишу в основном современные лирические песни, но и патриотические тоже - самого возвышенного толка. В них пославляю мир, дружбу, любовь. И над будущим черногорским гимном я размышляю в творческом плане. Со временем посмотрим, что из этой идеи получится. В некоторых моих песнях чувствуется героическая черногорская традиция. Например, вот эта, "Черногория - капля воды", в ней так поется: "Многие уже пели о тебе, а потом свои слова переплавляли в свинцовые пули, но ты всегда оставалась чистой, моя Черная красавица". Эмил Лабудович: Каждый второй серб - или по происхождению черногорец или просто черногорец, у каждого серба в пятом или шестом колене - родственник черногорец. Мы - один народ, с одной верой, одной историей, одной культурой, одним языком, одним алфавитом. Знаете, что написано в свидетельстве о рождении моего деда? Тот край, где он родился, вошел в состав Черногории в 1912 году, моему деду тогда было 16 лет. Кто же он был до того, как стал черногорцем? Не турок, не албанец, не мусульманин - он был сербом! Но я горжусь тем, что я черногорец! Будьте уверены, мне Черногория дороже и милее всего мира! Андрей Шарый: Депутат Лабудович наверняка говорит искренне. Таких людей, ощущающих себя в равной или в почти равной степени и сербами, и черногорцами, здесь немало. Другое дело, что в прежней, большой Югославии хватало граждан, определявших свою национальность как "югославянин", нечто вроде "советского человека". Но это, увы, не уберегло федерацию от развала. Милан Попович: Милан Попович: Конфликт в Черногории - сложной природы. Бывает так, что в одной семье старший брат считает себя сербом, а младший - черногорцем. Этот дуализм идентитета стал последствием противоречивой государствененой идеи - идеи независимой Черногории и Черногории как части Югославии. У конфликта есть и географическая составляющая: противостояние "север - юг". Север - ближе к Сербии, дольше был вне территории независимой Черногории, поэтому в нем амбивалентность сильнее выражена. Здесь всегда было столько же черногорства, сколько и сербства. Центр и юг - в основном "за Джукановича", а Подгорица - пограничный город. Вот интересная статистика: согласно последней предвоенной переписи населения 65 процентов населения республики- черногорцы; около 10 процентов - сербы. Но тут - не конец. Среди этих 65 процентов черногорцев - свои внутренние разделы: около половины из них - стопроцентные черногорцы ("Я - черногорец и никто иной, сербы - близкий и понятный мне, но другой народ"), а другая половина считает так: "Я - черногорец, но в широком историческом, культурном, религиозном смысле - одновременно и серб". Некоторые так и говорят: "черногорец-серб" или "черногорец сербского происхождения" или "серб из Черногории". В отличие от Косово - с фронтальным конфликтом сербов и албанцев - здесь мы имеем дело с внутриполитическим конфликтом. А проявления этого конфликта - двойные институты власти и государственности. Андрей Шарый: У поэта и Дуклянского академика Еврема Брковича своя теория сосуществования больших и малых народов. Последние, в частности - черногорцы, обладают, по его мнению, завидной экстравертностью: оказавшись вне родины, в чуждом для них окружении, они навязывают себя другим народам, как бы подавляют их. Вот случай черногорцев Слободана Милошевича и Радована Караджича, которых Еврем Бркович считает величайшими в мире преступниками: как раз они смогли "навязать" себя сербскому народу, чем и принесли ему неисчислимые несчастья. Еврем Бркович: В Европе - целых десять стран, еще меньших, чем Черногория, по населению и территории. Но почему это для вас важно, а? Какое вообще значение имеют размеры страны и численность ее населения? Все-таки в вас, русских, живет комплекс большого народа! Вот его-то и пытаются имитировать сербы, но у них нет всех тех исторических ценностей, что есть у русских: от Александра Невского до Кобы Джугашвили, у них нет этого исторического размаха. Айя Куге: Одна моя давняя черногорская подруга, объясняя свое понимание ситуации, использовала очень удачный образ: "Черногория - словно репа с двумя корнями". В Черногории - действительно на одну крошечную республику всего по два, ровно вдвое больше, чем нужно для обычного государства: две церкви, две армии, две академии наук, два союза писателей, две валюты, две таможенные и две визовые системы. Одна "государствообразующая линия" - прежняя, югославская, другая - новая, исполненная независимого черногорства. Президент Дуклянской академии Еврем Бркович горячо убеждал нас в том, что на обломках старого югославского мира уже рождается мир новый. Его академики напряженно трудятся над созданием национальной энциклопедии - есть уже и название, "Энциклопедия Монтенегрина". А идейные противники Еврема Брковича - ученые из Черногорской академии наук, существующей как отделение Югославской академии - работают над альтернативным проектом: трехтомной "Энциклопедией Черногории". Академик Душан Мартинович сообщил нам, что этот справочник уже наполовину составлен - до буквы "М". Милан Попович: Сербия и Черногория с 1992 года - типичный пример так называемой "фасадной", "витринной" федерации. Фактически нет ни раздела власти, ни федерального баланса сил, ни плюрализма: одна партия, один центр власти. Я считаю, что идея общего с Сербией государства себя не оправдывает даже с точки зрения политической технологии - в принципе вряд ли возможно формирование жестких федеративных отношений между Сербией и Черногорией, учитывая катастрофические различия в размере территории, населения, экономическом потенциале. Если бы существовали другие субъекты федерации - другое дело: в бывшей Югославии баланс отношений устанавливался между шестью республиками. Айя Куге: Одно из самых болезненных проявлений всеобщего раскола черногорского общества - раскол церкви. Черногория - многоконфессиональное общество, здесь живут и мусульмане, и католики, но больше всего - православных. Семьдесят с лишним лет республика считалась епархией Сербской православной церкви, однако возрождение идей независимости пробудило в некоторых местных священниках воспоминания о существовавшей в эпоху княжества и королевства Ньегошей Черногорской православной церкви. Теперь осторожный Мило Джуканович с праздниками рождества и пасхи поздравляет верующих и Сербской, и Черногорской православной церквей. С Митрополитом Черногорской православной церкви Михайло, в миру - Миражем Дедеичем, мы встретились в его скромной резиденции в Цетинье. Мираж Дедеич: Черногорская православная церковь в Черногории никогда не исчезала. Она не сейчас возникла, как некоторые думают - потому, мол, что Черногория как государство и черногорский народ как нация возрождаются сейчас. Без черногорской православной церкви не может существовать черногорская нация и черногорское государство. Наша церковь существовала веками, но после возникновения королевства сербов, хорватов и словенцев в 1920 году была отменена указом Александра Карагеоргиевича. Но веру нельзя отменить указом - в душах черногорских верующих наша церковь всегда присутствовала. Одна часть верхушки сербской православной церкви ведет себя по отношению к нам как оккупанты, часть воинствующих сербских священников способствовала смуте. В Черногории 650 храмов, все это - собственность граждан Черногории. Но подавляющее большинство храмов сейчас контролирует сербская православная церковь, хотя ни один из них ей не принадлежит. Нет причин, по которым храмы могли бы ей принадлежать. У нас - около 30, в основном - небольших деревенских храмов, но мы - только в начале пути, потому что ни в коем случае не может быть так: сербская церковь в черногорском государстве! Андрей Шарый: Его Высокопреосвященство Митрополит Михайло - настоящий православный поп: величественный, доброжелательный, неспешный. Как водится, угощает монастырской водкой-ракией. Отвечая на вопросы, старательно выбирает выражения, но ясно, что о коллегах из Сербской православной церкви доброго слова у настоятеля не найдется. Коллеги, впрочем, платят той же монетой: распоп, раскольник - это самое мягкое обвинение, которое Мираж Дедеич может услышать от братьев по вере. ПЕСНЯ ГРУППЫ "ПЕРПЕР" О СВЯТОМ НИКОЛЕ О Святом Николе поет самая популярная черногорская рок-группа - "Перпер". Так, кстати, когда-то называлась валюта независимого Черногорского королевства. Словечко "перпер" до сих пор сохранилось в обиходе - вроде как "червонец" или "гривенник" в русском. Возможно, что и югославский динар, официальная белградская валюта, вскоре тоже станет в Черногории лишь идиомой: в обороте теперь здесь повсеместно параллельное платежное средство, немецкая марка. Марка пока свободно обменивается на динар, в каждом банке и в каждом почтовом отделении - свои окошечки для расчетов в каждой из двух валют, а между двумя субъектами одного государства теперь не существует даже формального финансового обмена. Милан Попович: Самое отвратительное во всем процессе существования нынешней Югославии - постоянная угроза силой из Сербии: угроза югославской армия, агрессии из Белграда. Но поверьте мне, я столь же отвратительно ощущал бы себя и в независимой Черногории, если бы она была бы построена на тех же условиях. Без установления хотя бы минимального доверия какое бы то ни было решение завтрашнего дня в Черногории - независимая республика, вместе с Сербией, да что угодно - любой союз, основанный на взаимном недоверии, страхе, агрессии неприемлем. Андрей Шарый: Вспомнил цитату из местной газеты: "Здание, которое построили черногорцы вместе с Сербией, наполовину разрушено, но еще не оставлено жильцами". А о прежнем, большом югославском здании здесь многие вспоминают с ностальгией. В учреждениях на стенках не редкость - портреты маршала Тито. В музыкальной лавке "Моцарт" на улице Ньегоша нам предложили неимоверное количество звукозаписей из всех бывших республик федерации - вот здесь-то нет ни одной разделяющей югославянские народы границы. Но эта Югославия существует только, как модно говорить сейчас, в виртуальном измерении: делить нечего только тем, кто уже все разделил. Айя Куге: Пару лет назад независимый черногорский еженедельник "Монитор" на обложке своего очередного номера поместил герб воображаемого государства, в которое два братских народа ведет режим Слободана Милошевича. Страну эту "Монитор" назвал "Сербославией". Примерно треть черногорцев, как Эмил Лабудович, убеждена, что без сербов черногорцам жизни нет, процентов 15-20 - за самостоятельность любой ценой, остальные - ставят сохранение Югославии в зависимость от принципов, на которых она будет устроена. Поскольку четких политических координат не существует, получается, что каждый человек пытается жить здесь в той стране, в которой ему хочется жить: кто - в Союзной Республике Югославия, кто - в независимой Черногории. Но страна-то на самом деле на всех одна и поделить ее надвое - вряд ли удастся. Миодраг Вукович, Милан Попович, Эмил Лабудович: Миодраг Вукович: Гражданская война предполагает наличие расколотой страны. А Черногория - не расколота. Среди 30 процентов населения, симпатизирующего Милошевичу - много хороших людей, подверженных эмоциям, которые просто еще не разобрались в том, что происходит. В их числе - 7-8 процентов манипуляторов и шовинистов, которые выступают против своего государства и против своей нации. Но сами они не смогли бы спровоцировать войну. В Черногории все друг другу - кто-то, здесь в буквальном смысле придется брату стрелять в брата. Косовский, боснийский сценарий в нашей республике не удастся: там югославская армия была поставлена на защиту одного, сербского народа. Здесь в армии - черногорцы и сербы. Неужели вы думаете, что они повернут оружие против своих братьев, отцов и матерей? Милан Попович: Война в Черногории возможна, однако вероятность ее уменьшается. Режим Милошевича слабеет, хотя справедливым остается выражение о том, что раненый зверь - самый опасный. Безоглядную лояльность Белграду в армии сохраняет только высшее командование. Поддержка белградского режима в Черногории тоже уменьшается. Последняя военная компания - косовская - открыла глаза многим. Милошевич - это политик, единственная территория которого - власть, единственное достояние, которое он готов защищать до последнего - власть. Все другое - югославянство, сербство, сербская нация - только инструмент и средство его политики. Эмил Лабудович: Господин Милошевич - политик пар-экселланс! Это государственный деятель высокого уровня! Нас с Милошевичем и его социалистической партией связывают только две вещи - то, что мы социалисты и то, что обе наши партии - за Югославию, за государственный союз двух равноправных рпеспублик. Суть конфликта в Черногории не на линии Подгорица - Белград, а на линии Подгорица - Подгорица. И мы отдаем себе отчет в том, что если мы вопрос решим силой - то это временное решение, пока не изменится соотношение сил. Нужно садиться за стол и решать все политически. Андрей Шарый: Одну из лучших песен о Черногории написал - пусть не обижаются Раде Петрович Раре и Слободан Ковачевич - не черногорец, а серб из Воеводины, самый талантливый, наверное, югославский бард Джордже Балашевич. Песня называется "В Ожидании Экспресса Монтенегро", и поется в ней не о политике и не о всепоглощающей любви к родине. Это такая песня про хорошую жизнь, когда счастье определяет не цвет государственного флага над головой, а солнце в небе и мир в душе. Поезд - хороший, потому и многократно использованный певцами, писателями и художниками образ. Поезд - это символ движения, символ дороги и символ ожидания. Черногория стоит на перроне и ждет своего экспресса. БАЛАШЕВИЧ: В ОЖИДАНИИ ЭКСПРЕССА МОНТЕНЕГРО |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
