Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[03-07-02]
Имперское сознаниеВедущая Ирина Лагунина Часть третья Неделю назад, во второй части передачи, мы говорили о том, что теракт 11-го сентября вывел Соединенные Штаты в качестве основного фактора силы в международных отношениях. И уже в самих США идет дискуссия о том, а не является ли нынешняя позиция силы единственной сверхдержавы в мире своего рода возвратом к старой имперской позиции. Однако империи строили свою экономику на закрытом рынке в отношениях метрополия-колония. США выросли, открыв свой рынок. Солдат империи принадлежит главе государства, который одновременно является главнокомандующим. Этот солдат беден, его жизнь обесценена. Жизнь солдата США - основа, при принятии военных решений. Сегодня - продолжение беседы с философом, преподавателем европейского Центра стратегических исследований имени Джорджа Маршалла в немецком городе Гармиш профессором Александром Гариным. Мы остановились на том, что сейчас угрозу безопасности Соединенных Штатов представляет фактор культурный. Усама Бин Ладен, объявляя войну Америке, спекулировал на том, что он защищает свою культуру. Но защищал ее не от местных коррумпированных лидеров, которые привнесли в свои страны плоды западной модернизации, но не западных ценностей, а от Америки как символа модернизации. Как можно ответить на эту угрозу? И как отвечали на нее старые империи? Александр Гарин: Старые империи прореагировали бы немедленно следующим диагнозом. Они бы сказали. Ситуация очень простая: коррумпированное местное государство с коррумпированной бюрократической верхушкой не способно решить проблему в целом, поэтому единственная возможность введения современной цивилизации - это силовое решение. Мы убираем местную элиту или интегрируем ее в то, что дает наша цивилизация. В классической британской империи для молодого начинающего чиновника было очень хорошей карьерой поехать в Индию и участвовать в британской администрации. Интересно, что в этой британской администрации в колонии в первую очередь пробовали введение реформ, с точки зрения рационализации и модернизации бюрократической системы, а затем уже заимствовали эти реформы для метрополии. И в каком-то смысле, действительно, если мы сегодня посмотрим уже на несостоявшиеся государства, на новые независимые государства, на несостоявшиеся режимы, можно бы с ностальгией вспомнить вот эти былые времена, когда под силовым контролем метрополии - французской, британской, российской - ситуация с коррупцией была лучше. Коррупция всегда присутствовала, это известно, но она не была такой безнадежной, как в некоторых, скажем, африканских странах сегодня. Давайте вспомним Алжир и гражданскую войну в этой стране. Одно племя вырезает другое. Наконец к власти приходит какая-то элита, которая не думает об общем благе, а думает о благе только своей большой семьи и как можно быстрее инвестирует деньги за границу для того, чтобы пережить очередной переворот. Вот эта ситуация в меньшей степени присутствовала, когда были колонии. На первый взгляд можно, кажется, ответить на эту проблему таким же образом: скажем, ввести там хорошее правление сравнительно просвещенного бюрократического аппарата, и это уничтожит психологическую почву того, что порождает обнищавшие массы, которые подпитывают терроризм. Ирина Лагунина: Но Соединенные Штаты как раз не хотят идти по этой схеме. По-моему, единственное желание - как можно быстрее выйти из Афганистана, например. Какая здесь логика? Почему? Александр Гарин: По очень простой причине - посчитайте расходы. Всем известно, что во времена взлета империй, как раз во времена пика того, что империи давали в качестве хорошего бюрократического аппарата в своих колониях, именно как раз в это время и начинала падать их экономика. Потому что подобная политика требовала ресурсов, расходов, и прибыль была гораздо меньше, чем расходы. Но это один только фактор. Другой урок старых империй состоит как раз в том, что нельзя подавать модернизацию извне, потому что современная модернизация строится на определенном понимании человека. Да, задача государства дать честное соревнование в каждой области, то есть в области экономики, в области политики, в других областях. Но без человека, который имел бы стимул к этому соревнованию и, соответственно, начинал бы жить в другом ритме, в другом темпе для того, чтобы выиграть в этом соревновании, модернизация невозможна. В классической империи, если вы становились случайно богатым, вы немедленно старались занять политический пост, потому что силовая политика империи состояла как раз в том, чтобы экспроприировать богатого человека. Один из знатоков-экспертов рассказывал мне о положении в Узбекистане. Если вы в бизнесе среднего уровня становитесь вдруг успешным, то немедленно включается в действие политический силовой фактор, немедленно кто-то из элиты, политиков сразу же видит, что - ага, вы открыли новую нишу. Немедленно к вам начинают приходить разного рода инспекции, пожарные и прочие, до тех пор, что бизнес становится просто нерентабельным, вас убирают из этой сферы, но не ликвидируют сам бизнес. Просто назначается какой-то другой человек из правящей элиты. В Казахстане, как мне говорили, ситуация более благоприятная. Там правящая элита занимает монопольное положение только в определенных сферах, скажем, алкоголь или средства информации, а вот на уровне среднем, если вы не поднимаете голову выше обычного, выше определенного размера прибыли, вас оставляют в покое, вы можете хорошо конкурировать. Более того, элита наверху, которая монополизировала определенные доходные сферы бизнеса, уничтожила мафию в среднем уровне. Это что такое? Это пример государства, которое напоминает деспотию или империю старого принципа и которое на полпути к модернизации, но это не модернизированное государство. Ирина Лагунина: Но давайте посмотрим на Соединенные Штаты. Например, вся история с корпорацией ЭНРОН. Огромная фирма не только оказалась банкротом, выплатив при этом солидные суммы своему руководству, но и в какой-то степени разорила своих же работников, которые вкладывали пенсионные деньги в акции компании... Александр Гарин: Как решалась эта проблема? К ней можно было бы подойти двояко. Можно было бы реагировать так, что лес рубят - щепки летят. Это капитализм, это, так сказать, лотерея - вы сами вложили в акции, вы сами проиграли. Американские политики к этому отнеслись совершенно по-другому. Они сказали: если мы действительно являемся авангардом модернизации, если мы предлагаем всему миру определенный образец капитализма и этот капитализм не работает у нас, то просто надо расписаться в банкротстве нашей международной политики. Поскольку подобные ситуации как раз и подпитывают недовольных всех стран. Мы продаем политику модернизации традиционным странам таким образом, что у нас есть справедливость, у нас есть честность, да, эта жизнь очень напряженная, но, тем не менее, это жизнь, не лишенная справедливости, не лишенная честности, а они могут возражать: посмотрите на вашу корпорацию ЭНРОН. Поэтому сейчас в сенатском комитете Соединенных Штатов проходят слушания по делу этой корпорации. Как говорит глава федерального резервного фонда, человек, который определяет, сколько стоят деньги сегодня в Америке, Гринспин: оказывается, мы сейчас видим по контрасту, что в Америке только на основе закона, только на основе легального порядка американец действительно может голосовать долларом. То есть то, что происходит на бирже, это голосование долларом. Почему американец покупает одно и не покупает другое? Это его свободное решение. И чем больше активность таких капиталовложений, тем больше активность экономики. Но это работает только потому, что есть честный базис. Как только информация, которая поступает к среднему американцу, оказывается в корне фальшивой, она немедленно перестает отображать реальное состояние дел. Капитализм перестает быть капитализмом, фундамент закона и справедливости падает, вместе с ним падает вообще вся концепция модернизации, и тогда становится непонятным, что действительно Америка продает другим странам, какую модель модернизации. Ирина Лагунина: Давайте опять проведем сравнение с классической империей. Александр Гарин: Классическая империя этим не была особенно озабочена, она вводила свою бюрократию извне. Но сегодняшние Соединенные Штаты, в отличие от классической империи, понимают, что это делать невозможно. Посмотрите на Афганистан. Можно было просто посадить там европейскую бюрократию. Все понимают, как долго бы она там сидела, если это вообще можно ментально даже себе представить. Что нужно? Нужно перевести людей из этого традиционного состояния войны всех против всех, этносов против этносов, перевести их в состояние модернизации, когда они сами согласились бы построить нормальное государство. Что это значит? Это значит, государство, которое бы давало правильные правила игры, соревнования, на основе которого индивидуумы, мобилизуя свою энергию, подняли бы экономику своей страны и предложили бы модернизированный ответ на вопиющую бедность. Тогда было бы понятно: иди - работай, иди - учись, родители бы уже говорили своим детям в семье: делай домашнее задание, иначе ты не будешь иметь работу, иначе ты не сможешь конкурировать на нашем внутреннем рынке. А это означало бы конкурентоспособность этого государства и на внешнем рынке, вполне рациональный путь решения проблем, в отличие от Талибана, который говорил наоборот - женщин убрать из экономической сферы, образование прекратить и придерживаться определенных догматов. Так вот это - ответ на чисто культурную проблему, проблему модернизации. Этот ответ - это не ответ империи, но он накладывает определенные ограничения на возможности вот этой новой сверхдержавы, оставшейся в одиночку на международной сцене. Ирина Лагунина: Но каковы в данном случае возможности США? Александр Гарин: Все в Америке хорошо понимают, что насильно мил не будешь. Если вы зададите в американской администрации в таком, может, неофициальном окружении вопрос о том, можете ли вы выиграть сердца, скажем, бедного арабского населения, или проигрываете ли вы информационную войну на ближневосточном пространстве, ответ будет очень трезвый: мы ее уже вообще проиграли. А выиграть сердца, мы даже не знаем, как это делается, довольно трудно. Потому что без того, чтобы мобилизовать этот антропологический внутренний фактор или, как говорят в Германии, помощь для самопомощи, для того, чтобы люди сами стремились модернизироваться, без этого невозможно телегу вытянуть из грязи местных экономик. Если мы вспомним советскую империю, она именно это и делала - центр вводил свои производства, центр вводил свои структуры. И сегодня многие даже в Соединенных Штатах вспоминают положительную сторону этого процесса. Что отсутствовало? Отсутствовала вот эта мобилизация автономного фактора - самого человека. Ирина Лагунина: Профессор Гарин, к чему приводит нас этот анализ? Александр Гарин: Все это приводит нас к парадоксальному моменту. Америка вышла из изоляции, ее вырвали из изоляции, кажется, она присутствует почти во всех точках земного шара, на Филиппинах, в Грузии, в Центральной Азии, то есть в тех местах, которые не казались особенно интересными американской политике. Она присутствует своими ресурсами. Скажем, Волковец, заместитель министра иностранных дел, который недавно после конференции по вопросам безопасности в Сингапуре оказался в Филиппинах, как раз приводит аргументы в пользу того, что Америка должна поощрять ресурсами, деньгами, какими-то поблажками, материальными льготами те мусульманские государства, которые идут не фундаменталистским путем, как Малайзия. То есть ресурсы нужны. И вот эта распространенность Америки очевидна. С другой стороны, очевидны одновременно и пределы этого процесса внутри самой американской администрации. Поэтому те, кто говорит об империи по аналогии, которая, как я показал, хромает, скорее, эпатируют свою публику. Ситуация более сложная. Америка в ответ на террористический удар 11-го сентября не прибегла к быстрым и скоропалительным решениям, чего все боялись: ковбой вынет пистолет и бабахнет куда-нибудь по первой мишени. Все европейские страны призывали смотреть в корень проблемы. Все говорят о бедности, о том, о другом, о культурной проблематике. И, как я сказал, в Америке и в европейских странах думают о том, как ответить на эти вопросы. Решение этих вопросов не похоже на решение традиционных империй. С другой стороны, без сомнения, силовой фактор присутствует и вводит в заблуждение часть американской публики. Ирина Лагунина: Но как иначе ответить на военную угрозу другой страны? Александр Гарин: Классический путь в сфере безопасности был ответ с помощью устрашения. Классическое противостояние двух блоков, советского и западного блока, как раз состояло в том, то обмен ударами будет самоубийственным. Вот это и есть политика устрашения. Проблема такая - как устрашать террористическую организацию, которая не привязана вообще ни к какой географической точке, которая использует международный либерализм, открытие границ. Как можно устрашать? Это приводит к определенному парадоксу. Устрашать надо, других средств нет, это немедленный ответ на угрозу. На силовую угрозу вы можете реагировать только силой. Политика устрашения должна присутствовать. Но как? Вот этот парадокс приводит к определенной риторике в американской администрации. Риторика эта является ответом на тезис Бин Ладена о том, что демократия, такая как Америка, стала давно изнеженной, она не выдерживает жертв. Операция в Сомали показала это. Несколько трупов, которые волочили по улицам и которые были все время в средствах массовой информации, привели к выходу Америки из этой географической точки. Тоже самое Бин Ладен надеялся сделать в отношение других мест. Хороших пару ударов, и демократия уберет своих солдат под давлением своего же собственного населения. Так вот ответ, сознательный ответ на это - это риторика устрашения. Нет, мы не уйдем, мы бросим любые ресурсы, мы определим, кто есть террорист. Опять-таки, потому что политика Бин Ладена, его тезис состоял в том, что вы и не определите, кто мы, анонимная группа, она неизвестно где существует. Вот она существовала, привязанная к Судану. Судан в ответ на политику устрашения выкинул Бин Ладена из своей страны. Талибан это сделать не смог или не захотел. Но в принципе, террористическая организация может существовать не идентифицированной. Как вы будете устрашать такую организацию? Вы ее не сможете устрашить. Американский ответ на это опять, скорее, риторический, в каком-то смысле слова даже беспомощный: а мы определим, мы не испугаемся определить. Мы, может быть, сделаем ошибку, идентифицируя эту группу или эту сеть или эти финансовые организации с Аль-Кайдой или с Бин Ладеном или с еще какой-нибудь террористической организацией, но мы это сделаем. Это - риторика устрашения. Ирина Лагунина: Но она противостоит сложившейся системе права? Александр Гарин: Любой человек, который стоит на позиции легализма, прав человека, скажет вам - а если вы сделаете ошибку? Весь западный легальный фундамент построен как раз на тактичности, щепетильности в отношении этой возможной ошибки. Существуют многочисленные легальные препоны. Посмотрите, как развивается дискуссия. Часть администрации говорит: не имейте иллюзий, мы не изнеженные и мы не легалисты. Если Бин Ладен надеется на то, что в этих нишах между законами он может спокойно существовать и наносить удары по Соединенным Штатам, этого не будет. Риторическая политика устрашения приводит к таким громовым риторическим ответам: "Существуют террористические государства, мы их будем идентифицировать, мы будем делать предупреждающие удары". Ясно, что эта позиция, конечно, напоминает традиционную империю. В каком-то смысле она опасная. С другой стороны, суп не едят таким горячим, каким подают. И в этом смысле, если посмотреть на другую линию американской администрации или на дискуссии американского общественного мнения, справедливо ставится вопрос (вы касались его в передаче о реорганизации органов разведки или органов безопасности в Америке): в какой степени эта новая риторика освобождает от ограничений легалистского порядка? Я думаю, на самом деле, что при практической реализации этой политики, Соединенные Штаты не смогут остаться на позиции такой громовой риторики, потому что все остальные актеры на международной сцене, европейские актеры, в том числе, требуют уважения легализма. Конечно, всегда существует вопрос о пропорциях. Каждая страна демократическим путем определяет границы своего либерализма, но это две разные вещи. Одна логика, когда классическая империя просто называет законами приказ главнокомандующего. И совершенно другая логика, когда вы ищите ниши, когда вы ищите свободу маневра, уважая при этом легальный фундамент. При этом процесс принятия решения таков, что вы можете произнести сколько угодно грозных фраз, но механизмы уже встроены таким образом, что они не дают вам карт-бланш. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
