Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[29-01-05]
Цена Победы. ОсвенцимАвтор и ведущий Владимир Тольц Владимир Тольц: Цена Победы. - Она была оплачена страданиями и гибелью миллионов узников нацистских концлагерей, в том числе расположенного в Польше самого большого гитлеровского лагеря смерти Освенцим, 60-летие освобождения которого Красной Армией мир отмечает на этой неделе. До сих пор мы не знаем точного числа жертв Освенцима. Первый комендант лагеря Рудольф Гесс дал на Нюрнбергском процессе показания, что только газом "Циклон Б" в Освенциме было убито около 2 с половиной миллионов человек. Современные историки считают, что только одних евреев из занятых немцами стран Европы туда за 1940-45 гг. было свезено не меньше миллиона ста тысяч. А еще по меньшей мере 140 тысяч поляков, 20 тысяч цыган, более 10 тысяч советских военнопленных. И еще, еще и еще... С 41-го Освенцим и пять других лагерей в Польше стали функционировать как лагеря уничтожения. Людей убивали не только газом, их расстреливали, забивали до смерти, планомерно доводили до смерти непосильным каторжным трудом, голодом и чудовищными "медицинскими опытами". По приблизительным оценкам в лагере погибло около 4 млн. человек, - замученные пытками, отравленные в газовых камерах, умершие от голода и в результате варварских медицинских экспериментов. Одним из убитых был Залман Градовский, чье обращенное к потомкам письмо я в русском переводе впервые прочел вам в начале недели. (К этому, найденному после гибели автора посланию мы еще вернемся). Но сейчас о тех, кто выжил, кто вместе с другими немногими пережившими ужас Освенцима его советскими узниками, находится сейчас там на торжественной церемонии памяти. С двумя из них беседовал мой коллега Мумин Шакиров. Ему слово. Мумин Шакиров: Житель Подмосковья Иосиф Обкович попал в Освенцим вместе со своей семьей в ноябре 1942 года, пройдя гродненское гетто, где немцы за колючей проволокой держали около 30 тысяч евреев. Вся его родня - отец, мать, трое братьев и трое сестер погибли в газовой камере в первые дни пребывания в лагере. Он выжил чудом, не раз испытав на себе все издевательства гестаповцев. В Освенциме Иосиф Абкович оказался в 20-летнем возрасте, сейчас ему 82. Иосиф Абкович:
Мимо нас, где мы работали, за лагерем километров семь, прошла какая-то группа из женщин. Я не знаю, кто-то из женщин кинул кусок хлеба. Все набросились на этот кусок хлеба. И в эту кучу и я попался. Я один еврей, остальные там все были разной национальности. И вот они мне выбрали без всякого, стали избивать. И гестаповцы, и эсесовцы, охрана, прикладами, нагайками избивали так, что я уже не удержался на ногах и упал. Так капо стал мне ногами на шею, не хватило какого-то мига, и он бы меня задушил.
Но это было семь километров от лагеря. А в лагере положено было, если мертвый, на работе убивают, так отвечать никто не отвечает, но везти должен его в лагерь, его надо считать. То есть они считают живых и считают рядом мертвых. Если бы они меня убили, они должны были бы меня принести в лагеря, значит надо носилки сделать, и четыре человека должны нести. А четыре человека полумертвых не могут все время носить, значит нужно меняться. Значит, они задержатся. Немцы уже считали, что они меня убили. И говорят капу, что оставь его, он до завтра не доживет. Я должен был до завтра не дожить, но вот я сегодня с вами разговариваю. Мумин Шакиров: 76-летний Анатолий Ванукевич попал в Освенцим в 14-летнем возрасте, также пройдя через гродненское гетто. Он потерял всю свою родню в лагере и может сегодня выступить в роли очевидца, пережившего ужасы "фабрики смерти". Анатолий Ванукевич: Пригнали нас на работу, к работе не приступали, гестаповцы с собаками начинают бить нас и кричать: "Швайне, швайне!" - "Где свинья?". Я мы ремонтировали подсобное помещение мясокомбината. Накануне там украли полсвиньи. Вывезли, как увезли - я не знаю. Заключенные украли. Они учитывали полутушами. Нас всех повели в "Politische Abteilung" - политический отдел. Там был специальный станок. Привязывали человека, включали мотор, человек двигался, и били с двух сторон плетками. А в плетки была внутри загнана стальная проволока. Мягкие места разрезались сразу. 25 штук давали - человек уже не выдерживал. Меня начали допрашивать на польском языке: ты очень молодой, ты нам скажи правду, кто украл, мы тебя сразу выпустим на свободу и так далее. Я говорю: "Я сколько живу в этом концлагере, я ни мяса не видел, ни сала не видел". Они меня начали бить, я кричал. Штук 10 или 15 дали. Потом вынесли на носилках всех нас и отправили в 11 блок, то есть блок "стена смерти". Там были одиночные камеры. Там пытки были, постоянно расстреливали. После многих допросов один поляк уже пожилой, он сознался, что это он сделал. Его при нас расстреляли. И нас потом отпустили. Мумин Шакиров: Анатолий Ванукевич, будучи подростком, участвовал в работе лагерного подполья. Судьба его свела в Освенциме с будущим премьер-министром коммунистической Польши Юзефом Циранкевичем. Анатолий Ванукевич:
Меня называли там Стасиком, потому что я польский язык знал, русский знал, немножко немецкий. И после этого пришел ко мне Циранкевич Юзеф, похвалил: "Молодец, что не сознались". И он меня второй раз спас - из-под виселицы снял.
С этого завода, с мясокомбината, наши мастерские были недалеко, решили переправить в лагерь колбасу, три батона. А я был самый худой, мне засунули за пазуху, обвязали проволокой, ничего даже незаметно. Надо было передать политическому подполью колбасу для спасения больных людей. А когда шли после работы через ворота Освенцима, там стояли считали, во-первых. Или собака, или кто-то продал - и меня вытащили, обнаружили эту колбасу. Там постоянно стояла виселица или станок, которым били узников. Поставили под виселицу, колбасу я держал, и петлю на шею. Стоял часа три. В это время были большие привозы в крематорий. Там же пять крематориев работало в Освенциме. Ждали Рудольфа Гесса, он сам принимал рапорт каждый день. В лагере было примерно 30 тысяч узников в среднем. Ему докладывает наш начальник блока, что поймали одного с номером. Он ко мне подошел, как начал бить плеткой. У него пистолет всегда был открыт, на правой стороне носил. И он начал кричать на меня. Он немножко был пьян, потому что не успевали крематории обрабатывать. Он уже свою норму перевыполнил. Он начал бить меня плеткой, кричать. Блок нас напротив плаца был, и мое место пустовало. Все уже думали, что повесили. Я вернулся на свое место. Он не стал меня расстреливать. Сработал мозг или Циранкевич сработал. Циранкевич был в хороших отношениях с ними, он в политическом отделе имел вес. Циранкевич тоже узник, потом он стал премьером Польши. Мумин Шакиров: Приближение советских войск заставило немцев начать эвакуацию узников. Часть заключенных были убиты на месте, других погнали пешком в Германию. Эти колоны получили название "маршей смерти". Иосиф Абкович - один из тех, кто прошел весь этот путь и оказался на свободе лишь 5 мая 45 года. Иосиф Абкович: Где-то 8 или 9 января 45 года начали говорить о том, что нас будут эвакуировать. Но я иду на работу, и так как мы шли мимо крематориев, я видел, что все крематории обложены дворами за одну ночь. Значит, он собираются кого-то жечь. А кого они будут сжигать? - Нас. Весь разговор пошел по всему лагерю. Всегда держалось 40 тысяч человек. И все сказали, что мы в крематорий не пойдем, а будем драться, будем защищаться. А как? Ничего не знали. Это дошло до эсесовцев, до руководства лагеря. И начали говорить о том, что нас будут эвакуировать. 15 января нас переодевают, дают новые туфли деревянные, и нас из лагеря гонят по дороге в Польше и ведут, куда неизвестно, по снегу. И если кто-то отстал, сразу на месте расстреливают и кидают в сторону. Они половину людей уложили на дорогу. Потом пригнали к какому-то поезду, посадили в вагоны и привезли в Бухенвальд. И уже узники как-то там, видимо, готовились к восстанию. В Бухенвальде, когда я был, еще жил Тельман там. Потом на транспорте послали в Рамздорф. Это лагерь был, там нефтеперегонный завод, который американцы бомбили, чтобы он не работал. Он был построен на глинистой почве. Многие бомбы попадали в глину и не разрывались, а стояли в этой глине. И мы вытаскивали эти бомбы и складывали их, а потом нас оттуда отвезли в какую-то яму, и они включали, чтобы взорвать эти бомбы. Некоторые вместе с этими бомбами взорвались. Потом из Рамздорфа опять посадили в поезд и везли. Куда - мы не знаем. И по дороге, въезжая на какую-то станцию, бомбили американцы. Мы разбежались. А потом нас опять собрали эсесовцы и пригнали к многим другим узникам. Опять пешком нас гнали через Чехословакию. Мы прошли Судеты - и ничего. А потом, когда вошли в Чехословакию, чехи вечером пришли активные такие, молодые люди: "Сколько вас тут?". И потом вечером привезли нам хлеб. Потом довезли до города Ляйтмериц, концлагерь там был. Там нас держали несколько дней на улице. И из Ляйтмерица ночью собрали нас и повезли в Трезиенштадт. Там было немецкое гетто под красным крестом, гитлеровцы держали его. Это был самый конец апреля. Чехи подняли восстание в Праге. И наша коневская армия, танковая часть ночью бросились на помощь чехам. И мимо нас они проехали. Утром мы оказались уже на свободе 5 мая. Мумин Шакиров: Но на этом испытания у Иосифа Абковича не закончились. После войны сталинская система многих узников концлагерей отправила в ГУЛАГ и на исправительные работы в шахты и рудники по всей стране. Иосиф Абкович попал в Донбасс. Иосиф Абкович: Я считался как военнопленный. Ничего я не чувствовал, я должен был молчать и все. Все искали полицаев. На меня они конкретно не могли ничего такого. Но, тем не менее, если будешь выступать, так посадят так же, как все других. В концлагере отношения какие-то, ты же успел увидеть немножко. А я тем более, я же в Польше жил до 39 года, там совсем другая жизнь была. Если я скажу, что там было хорошо, а здесь плохо - так все, даже сегодня сохраняется. Я никто, только малолетний узник. Дети. - Почему дети? Дети не могли быть предателями, шпионами. А я, получается, что я как военнопленный мог быть. В Чехословакии, когда нас освободили, как узников других государств забрали? Из Франции прилетели самолеты, дали всем французским узникам по коробке конфет, посадили в самолет и привезли домой. И они по сегодняшний день остались такими же людьми, как были до. Из России привезли меня вместо дома, привезли меня на шахту. Мумин Шакиров: Как бывшие узники Освенцима Иосиф Абкович и Анатолий Ванукевич сегодня принимают участие в официальных торжествах, посвященных 60-летию освобождения концлагеря Аушвиц-Биркенау. Владимир Тольц: Собеседникам Мумина повезло - они уцелели. А упомянутый мной в начале передачи Залман Градовский, один из инициаторов октябрьского 44-го восстания в Освенциме, был обречен. Он знал это, когда в сентябре 44-го писал на окровавленной бумаге свои, адресованные нам послания, которые затем запрятывал в кучах человеческого пепла, которые по приказу гитлеровцев должен был уничтожать. Во вторник я впервые прочел в эфир русский перевод одного из его писем, недавно найденный в России. (По-английски этот текст фигурировал уже в материалах Нюрнбергского процесса.) А в четверг британская газета ИНДЕПЕНДЕНТ опубликовала еще один текст Градовского. О том, что представляют из себя эти тексты и их истории я беседовал с сотрудником Фрейбургского университета (ФРГ), российским ученым Павлом Поляном. Павел Полян: Это некое описание того, что происходило, начиная с событий в гродненском Калбасинском гетто, и до того, что происходило с ним и с другими в Освенциме. Есть еще один документ, тоже найденный после войны, даже несколько раньше найденный документ, который ему принадлежит - это не дневниковая, не биографическая запись, а некоторое общее его рассуждение на тему того, чему он был свидетелем. В переводе на русский "Посреди ада" называлось бы это. Это довольно известный документ. Эти документы по-русски не публиковались никогда до сих пор, и вообще их издательская судьба тоже очень интересна. Только в 70-е годы они впервые увидели свет на идиш сначала, потом на других языках. Один документ был найден польским крестьянином где-то между 1945 и 1947 годами, продан одному еврею, который жил в окрестностях Освенцима, его фамилия была Вольнеман. И только в 1977 году этот Вольнеман смог напечатать на свои деньги. Потому что все отказывались печатать этот документ. Речь идет в данном случае об этом документе "Посреди ада". В том числе и в Израиле отказывались, потому что то, что описывал Градовский и то, что было в действительности, не вполне соответствовало героическим представлениям, официальным представлениям в Израиле, у израильских историков о еврейском сопротивлении и так далее. А второй документ, о котором мы говорим, был найден в консервной банке где-то между 1954 и 1962 годами. Таких было восемь в общей сложности найдено документов за это время, когда интенсивно эта территория разрабатывалась, готовилась под музей и так далее. Одна из них с текстом на идише Залмана. Как это попало в Петербург в Военно-медицинский музей - я не знаю. Но именно эти две страницы я там обнаружил и могу только сказать, что, собственно, это введение, предисловие к дневнику Градовского. Владимир Тольц: Ну, и в заключение письмо Залмана Градовского, написанное 6 сентября 1944 года, за месяц до гибели в Освенциме автора. Письмо, адресованное всем нам:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
