Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Театральный выпуск "Поверх барьеров""Монологи Курска"Ведущая Марина Тимашева На одной из набережных Амстердама пришвартован корабль. И вот уже целый месяц в восемь часов 15 минут вечера по трапу спускается в трюм корабля шестьдесят человек. Со стороны кажется, что это - экскурсия. На самом деле, там, внутри, играют спектакль. Он называется "Монологи Курска". Того самого атомохода, который до сих пор по не слишком понятным причинам, затонул 12 августа 2000 года. Воображаемые монологи людей, которые стали заложниками подлодки и погибли вместе с ней. Это место находится совсем неподалеку от центральной станции. И если вы пришли на спектакль раньше, то войдете в здание бывшего порта из темно-красного кирпича. Голландцы любят обживать заброшенные фабрики и ангары. Они подновляют их, стараясь, все же, сохранить прежний облик здания и старинные детали оформления. Так и здесь: грубые деревянные лестницы и тяжелые металлические части вышедшего из употребления оборудования. В этом здании арендуют площадь многие театральные и художественные компании. Здесь же расположено кафе. Из него вас выведут строго в означенное время, потому что спектакли в Голландии не задерживают. Чтобы дойти до корабля вы проследуете через арку на набережную и по скользкому от дождя трапу - в трюм корабля. В руках толстенная 40-страничная программка. Под обложкой цвета яркой крови - не только состав участников представления и благодарности спонсорам, но и полный список членов экипажа подводной лодки "Курск": с фамилиями, именами, должностями, номерами отсеков по штатному расписанию. "Памяти Курска" - эти слова предваряют список. Рассказывает продюсер и автор идеи Челло Хукстра: Челло Хукстра: Основной нашей задачей было рассказать людям историю, которую они в Голландии практически не знали. События, произошедшие 11 сентября в Америке, освещались всеми газетами и журналами, им были посвящены все новости, а про ту драму, которая произошла в России с подводной лодкой "Курск", было известно немногое. Для меня лично важным было осознание того факта, что "Курск" был 108 метров в длину и лежал на глубине сто метров. Из этого следует, что можно было вскрыть лодку сверху и выпустить людей. То, что на этот риск пойдут, казалось очень вероятным. Но этого просто не произошло. И когда мы начали добывать информацию из газет, то получались одни только слухи. Все то, что говорилось, выглядело каким-то неточным. И тогда мы подумали: да, мы могли бы сделать из спектакля политическое расследование, но это совсем не то, чего нам хотелось. Мы хотели рассказать историю о мужчинах, которые знают, что они, по всей вероятности, обречены. И как они проведут последние несколько часов, оставшихся им, в холоде, без еды и поддержки извне? Нам важно было понять, как сложившаяся ситуация может повлиять на человека. Как отразится она на нашем командире, который всегда был самым сильным человеком на корабле, сможет ли он держаться мужественно и тогда, когда его будущее окажется столь неопределенным. И, с другой стороны, самый молоденький матросик, у которого никогда не было никаких амбиций и который внезапно проявит себя, как очень сильная личность - может быть, просто потому, что жизнь никогда его не баловала. И вот эти перемены в людях, оказавшихся наедине со смертью, было самым главным в нашем театральном исследовании. Для нас эта проблема - важнее всех политических проблем. Это ведь очень легко - занять ту или иную политическую позицию в этом вопросе, но нам это было не нужно. Для нас важно было показать подлинную драму, которая в наших газетах занимала только маленькие и узенькие колонки новостей. Мы сыграли 23 спектакля за один месяц. Корабль я арендовал до марта, но мы поищем другой, чтобы играть еще. Судя по реакции прессы всего мира, многие люди хотели бы посмотреть наш спектакль. Мы постараемся перевести пьесу на английский и, возможно, даже на русский - языки. Вы знаете, что в Голландии в новогоднюю ночь случилось страшное несчастье. Люди сгорели заживо. Все газеты писали об этом. А я не вижу разницы между бедствиями в Голландии или в России. Страдания, трагедия должны быть кем-то описаны. У нас в Голландии есть такая возможность. Я многих артистов приглашал участвовать в спектакле, и если они отказались, то только потому, что заняты, но все они хотели бы рассказать историю Курска. Потому что все уверены, что она много важнее, чем получалось из газетных сообщений. Стало быть, поначалу мы отобрали драматургов. Им мы объяснили, чего от них хотим и предоставили им своего рода карт-бланш. Писать то, что они переживают по поводу судьбы людей на Курске. И, наконец, наш режиссер, известный своим умением работать над текстами, отобрал из текстов, присланных четырьмя писателями - три. И три написанных разными драматургами отрывка вошли в пьесу. Марина Тимашева: Представлю драматургов. Один из них очень знаменит - австриец Густав Эрнст, философ, психолог, германист, автор театральных пьес и киносценариев. Ему около 60-ти лет. Хансу Лебую - 26 лет и он - начинающий голландский драматург. Каролине Лигтхарт, немецкой писательнице, 36 лет. Я спрашиваю ее о том, как она работала Каролина Лигтхарт: В то время как информация прошла в газетах, первая мысль была о тех людях, которые оказались заточены в лодке, и мысль эта была ужасной. И то, что им невозможно было помочь, или им не помогли. Все думают: а что бы я стал делать в подобных обстоятельствах? Это вопрос общечеловеческий, он не зависит от того, в какой стране живешь. Ты думаешь: ну, этого не может быть. Но ведь произошло же. И вот я просто сидела и думала, что бы я стала делать в аналогичной ситуации. Представляла я это себе плохо. Но первая часть, которую написала, была предназначена молодому герою. Он скучает по всему тому, что оставил на суше, и вспоминает, что собирался делать по возвращении. Не знаю... Довольно трудно описать, как что-то приходит в голову. Просто сидишь и пишешь. Но вот финал - могу объяснить, откуда он появился. Я прочитала записку капитана Колесникова, которую быстро обнаружили. Он там просит не отчаиваться и всем передает приветы - я, естественно, не уверена в правильности перевода. Записка произвела на меня сильнейшее эмоциональное воздействие. И я дописала эту записку. Вышла она раза в два длиннее. У меня он стал отцом двоих детей, которые остались, конечно, сиротами. Марина Тимашева: Каролина Лигтхарт купировала собственно служебную часть записки и ограничилась личным посланием. Если перевести финальный монолог, то получится примерно так: " Надо спать, никого не нужно будить. Спокойно лежать и спать. Когда они придут, они нас разбудят". И далее - записка, заканчивающаяся словами "Все хорошо. Мне не страшно". Записка адресована Але, Бранко и Миле - так представляет себе Каролина Лигхарт русские имена. Вообще, в тексте несколько раз звучат русские слова: в фонограмме-голосе с неба, отдающем приказы, и в самих монологах. Это слова "окрошка", "огурец" и "За здоровье". Претензии предъявлять бессмысленно. Сама Каролина Лигтхарт говорит, что пьеса не имеет прямого отношения к реальности. Каролина Лигтхарт: Это только мое воображение. Мы, правда, обращались за помощью к специалистам голландского флота, чтобы проверить все технические детали. Нужно было создать среду, в которой актеры чувствовали бы себя ближе к реальности. С точки зрения специалистов, все подробности достоверны. А моя единственная мысль была: что делает человек, если знает, что помощи никакой ему не дождаться. И у него есть три-четыре часа на сознание происходящего. Марина Тимашева: Вот как отвечают участники проекта на мой вопрос, каков жанр пьесы - это трагедия, драма, мелодрама. Говорит Челло Хукстра. Челло Хукстра: Это не мелодрама. Наверное, то, что я скажу, прозвучит странно, но мы пытались создать поэтическое представление. Слова для меня в нем наиболее существенны. Это история мужчин, ничего в ней мелодраматического нет. Разных мужчин с разным прошлым, оказавшихся вместе в одной ситуации. Они проходят через тот же опыт, но, в зависимости от характера - одни оглядываются в прошлое, другие пробуют постичь будущее. Одни о чем-то сожалеют, другие - нет. Люди с разными биографиями одинаково заканчивают свою жизнь. Мы не пользуемся внешними, специальными эффектами, у нас не то чтобы много световых трюков. Мы стараемся не драматизировать ситуацию, но пережить ее, как личный опыт. Каждый зритель может подключиться к нему и по окончании представления осознать, через что пришлось пройти этим людям. Марина Тимашева: Слово артисту Александру ван Эйтерену. Он играет роль Кирилла Котова, командира, капитана первого ранга. Александр ван Эйтерен: Это поэтический реализм. Пьеса написана не обычным разговорным языком, а почти стихами. Некоторые части очень драматичны, но не слишком, смешное тоже есть. Мне кажется, баланс соблюден. Марина Тимашева: Говорит Йоб Ределаар, исполнитель роли капитана второго ранга Александра Меньшикова. Йоб Ределаар: Мы очень сосредоточены на тексте. Конечно, мы существуем в продуманной сценографии, воссоздающей обстановку отсека, но все то же самое можно играть в пустом пространстве, просто прислушиваясь к голосам пятерых героев. И к тому поэтическому языку, которым написана пьеса. Тут реализма нет. Погибшие моряки наверняка думали не о том и не так, как мы это себе представляем. Думаю, они просто прощались с жизнью. Каждый - со своей, и не для других. А мы произносим слова прощания с матерями, сестрами, господом Богом. Я думаю, что это - трагедия. Поэтическая, в стихах. Если бы мы следовали реальности, то лежали бы все, пробуя охранить себя от холода и не произнося ни слова. Все эти три или четыре часа. Кто знает, сколько времени прошло на самом деле. А мы все время проговариваем мысли вслух. Марина Тимашева: Слово - Касу Янсену, он играет самого молоденького моряка Осю Костюрина. Кас Янсен: Я думаю, что это - трагедия. Каждый раз, когда я выхожу на сцену в этом спектакле, я ощущаю себя Гамлетом в шекспировской пьесе. Нет-нет, это ведь Курск. Современная история людей, которые существуют, вернее, существовали. Это трагедия, а не драма или что-то подобное. Марина Тимашева: Должно быть, вы уже поняли, что пьеса состоит из монологов пятерых людей, занимающих разное положение в табели о рангах. Воображаемых, я подчеркиваю, монологов предполагаемых людей. Монологи написаны белым стихом. По сути, мы имеем дело с аналогом экзистенциальной драмы. Но если Жан Поль Сартр живописал пограничную между бытием и небытием вымышленную историю, то здесь она сколько-то реальна. И разворачивается в обстоятельствах, сколько возможно приближенных к реальности. В трюме корабля - собачий холод. Изо рта идет пар. Если снаружи дождь, капли лупят по обшивке - испытываемое ощущение невозможно назвать приятным. Все сумеречное и блеклое, серые стены, серый пульт, серые койки. Из этого серого и сырого пространства выступает то один человек, то другой. Каждый - со своей жизнью и своим отношением к происходящему. Говорит Каролина Лигхарт. Каролина Лигхарт: Одновременно - надежда и отчаяние. Некоторые парни, мужчины, они обладают какой-то информацией или, по крайней мере, делают вид, что обладают. Они настаивают на том, что их спасут. И мысли о смерти к себе не подпускают. Другие сознают, что обречены. Главная тема пьесы и проблема вообще: как прощаться с жизнью. Марина Тимашева: Я прошу актеров описать мне характеры своих героев. Говорит Александр ван Эйтерен. Александр ван Эйтерен: Характер совершенно очевидный. Но играть его сложно. Все, что связано с командиром Курска, никоим образом не основано на подлинной биографии. Никто не знает правды о том, что там происходило. Но характер такой: это старый или, точнее, старомодный человек. Он все еще верит в Советский Союз и в безграничные технические возможности той страны, которая называлась Советским Союзом. Они нас достанут, они нам помогут. Потому что у нас на вооружении техника и довольно власти, чтобы поднять нас со дна моря. И у меня есть целая тирада об Америке, против американского империализма: "Что они о нас думают? Кто мы такие, с их точки зрения? Мы - Советский Союз. Я - советский офицер. Сейчас, да, я на дне в этой лодке, но нас спасут. И пусть американцы не вопят так громко, что они - лучшие, потому что лучшие - мы. Такой вот характер. Марина Тимашева: Командир Курска появится впервые на сцене в совершенно неподобающем виде. В кальсонах, майке, с одеялами в руках. Простой жалкий старик. Но - важный. Он говорит резкими, рублеными, короткими фразами. Даже на письме они производят впечатление окриков или команд, каковыми и являются. Примерно так: " Оставаться на местах. Не двигаться. Не думать. Каждая мысль - мина замедленного действия. Отключить мысли - это приказ. Выключить электричество". Александр ван Эйтерен рассказывает о себе. Александр ван Эйтерен: В этом проекте занято пять артистов. Все - свободные художники. Я тоже. Я уже немолодой человек и 25 лет играл в театре классику: Шекспира или знаменитого голландского писателя, которого вы не знаете. Так что я родом из классического театра. Марина Тимашева: Наверное, биография определяет и то, что, рассказывая о командире Курска, Александр ван Эйтерен ссылается на Короля Лира. Мы обсуждаем одну из сцен спектакля, очень выразительную. Когда жалкий старик в кальсонах переодевается в военную форму (белая рубашка, галстук, подчеркнуто правильно завязанный узел) и в ту же секунду преображается, превращается в командира. Александр ван Эйтерен: Итак, история пятерых людей. Путь, который они проходят - все большее и большее уныние. Но у моего командира - своя логика. Он едва не сходит с ума, как Король Лир, он совершенно ошарашен происходящим. И тогда он буквально вгоняет себя в прежнюю форму: "Я - командир, и все в порядке". То есть все остальные движутся эмоционально вниз, а мой герой - вверх. Вот почему он достает униформу. Он говорит: у меня 5 детей и 13 внуков. Все - как один. И у меня 23 награды. Я транспортировал ракеты на Кубу, я видел нашествие американцев на Вьетнам, я - не никто, я - советский человек. Меня здесь никто не утопит. Со мной здесь никто не утонет. Марина Тимашева: Предпоследний монолог отдан тоже Командиру. Все те же резкие, отдельные приказы, только вместо восклицательных знаков - троеточия, а ближе к концу остаются одни слоги. Человек умирает, и ясности больше нет, сомнения - в этих бесконечных отточиях. Александр ван Эйтерен: Мое собственное отношение? Что ж, очень просто. Это отношение актера к превосходной роли. Дивную работу проделал австрийский писатель, который написал все три монолога для моего командира. И самый последний, где он все еще верит. Для меня важный текст, и первый монолог тоже, где он говорит о кислороде, как о хищном звере. Мне нравится это играть. Марина Тимашева: О своем персонаже Александре Меньшикове рассказывает Йоб Ределаар. Йоб Ределаар: Смысл всего - исследовать что происходит, когда время твоей жизни ограничено. Что тебе осталось несколько часов. Мой персонаж с самого начала понимает, что их не спасут. Уверенности окончательной нет, может, они и придут. Но он все же не верит. А остальные - верят. Они борются за жизнь, отрицая очевидное. Они углубляются в собственные фантазии. Молоденький собирается обедать и размышляет о девушках. Он живет иллюзиями, а не реальностью. Все пять персонажей по-разному реагируют на ситуацию, и это создает драматическое напряжение. Вы можете идентифицировать себя с одним или двумя, а то и со всеми пятью. Марина Тимашева: Как Александру ван Эйтерен дан эпизод с переодеванием командира, так Иобу Ределлару доверена очень зрелищная сцена. Чтобы как-то подбодрить своих товарищей он принимается готовить. Готовить не из чего. Осталась банка соленых огурцов - видно, мать дала в дорогу. И Йоб Ределаар вырезает из огурца маленьких человечков: ручки, ножка, запятая... Йоб Ределаар: Он говорит, давайте поедим, а я отправляюсь готовить. Он берет этот... не помню слово по-английски... огурец. И режет его, приговаривая: "Готовлю для вас обед, прекрасный обед. Пробует таким способом разогнать горечь и скорбь. В моем герое есть какой-то свет. Кислорода становится все меньше, и он думает, что можно сделать, чтобы люди не так страдали. Ну, вот и организует такое маленькое для них шоу. Вообще-то, Александр - человек рациональный, но это поведение иррационально. В том, чтобы устраивать кулинарное шоу, нет логики. И как актер я настаиваю: он - не законченный прагматик, или подрастерял это качество. Мне же нужно объяснить, почему он убивает Осю. Марина Тимашева: Поясню, о чем речь. Это - самый скользкий и уязвимый момент спектакля. Александр, теряющий последние остатки здравого смысла по мере убывания кислорода, терзаем маниакальной идеей помощи ближним. И он убивает двух спящих людей - то ли для того, чтобы сократить расход кислорода, то ли для того, чтобы избавить их от мук. Во всяком случае, в тексте - слова: "Мой кислород - моя жизнь". Это неправдоподобно. Придумай такой сюжетец кто-либо из российских драматургов или режиссеров, страшно даже представить, какой разгорелся бы скандал. Шокирует эта выдумка и меня. Но вот Александр ван Эйтерен ссылается на разговор с высокопоставленным голландским офицером: Александр ван Эйтерен: Я сам никогда не служил в армии, и не знаком с военными. Только один раз, на премьере нашего спектакля, в первый же вечер пришел командир голландской подводной лодки. Он был очень взволнован. После представления мы с ним полчаса проговорили. Он был действительно потрясен и говорил, что там могло в принципе случиться что угодно. Даже самые ужасные вещи могли быть сделаны, чтобы дать хоть кому-то шанс уцелеть. Например, нужно перекрыть доступ в отсек, даже если в соседнем отсеке погибает твой лучший друг. Ты должен - и все. Тяжелая там жизнь. Марина Тимашева: Еще одно действующее лицо. Ося Костюрин - мечтатель. Он вспоминает поля, где он рос, траву до колен, Сыр-Дарью, целующую его на ночь маму. Он хочет глубоко вдохнуть и идти по тропинке или лежать в постели, представляя себе, кем он станет. Ося - единственный верующий на борту атомохода. По крайней мере, он - единственный, кто обращается к Богу: " Где Христос? Он мог бы показать мне, что я могу придумать и сделать, чтобы спасти нас. Христос все определил: свою жизнь. Мою жизнь. В это верю я, Ося Костюрин". И - последний монолог о персонаже. Говорит Кас Янсен. Кас Янсен: Моя роль в пьесе - Ося Костюрин. Самый молодой на борту субмарины. Он ни в чем серьезном не участвует, его функция - убирать помещения и присматривать за порядком. Ничего специального. Ему 20 лет, то есть - он очень молод. И Курск - это его первое плавание. Вот можете вы вообразить и осознать, что обречены на смерть? И что помощи не будет, никто не придет. Поначалу вам кажется, что самому молодому должно быть страшнее всех. Он первым должен быть выведен из себя. Просто потому, что он слишком молод, чтобы умирать. Ведь вся жизнь еще впереди. Остальные, возможно, думают: "Хорошо, наверное, нам пора уходить". В нашем спектакле - все иначе. Ося прячется в фантазиях и думает о своем прошлом, придумывает себе подругу, которой у него никогда не было. Вспоминает детство. Он идет к смерти дорогой фантазий и воспоминаний. И это - красивая смерть. Думать о том, что было и не думать о том, чего больше не будет. Марина Тимашева: Я спрашиваю Каса Янсенса, представляет ли он себя на месте своего героя Кас Янсен: Может быть... Мой персонаж - русский парень, он сильно отличается от западных людей. Я - голландский парень, горожанин, из Амстердама. Дистанция, следовательно, между мной и персонажем очень велика. Он вырос в деревне, а не в городе, и у него нет друзей, а лучший его друг - брат. Он только и знает этого брата и может еще кого-то по школе. Мне это трудно понять. Но я пробовал влезть в его кожу и думал: "Была бы между нами разница, окажись я в сходной ситуации?" Да, я был бы куда более подавлен. Марина Тимашева: Мужчины в этом спектакле много плачут. Йоб Ределаар отвечает на вопрос, принято ли это в Голландии Йоб Ределаар: Да, уже лучше становится. Много, хотя нет, не так уж много лет назад, в 60-е, это пришло с культурной и сексуальной революциями. Стали говорить, что очень хорошо, когда и мужчины плачут. Ну и потом, я же - актер. Общаюсь я с актерами: а все люди искусства - плаксы. Я не уверен в том, что фермеры плачут. Хотя я видел сюжеты по телевидению, когда у нас был взрыв и пожар, и фермеры тоже плакали. Здесь это принято, да. А в России - нет. Марина Тимашева: А в России нет. В России слезы - удел женщин. Которым будет посвящена следующая часть проекта "Монологи Курска". Рассказывает Челло Хукстра. Челло Хукстра: До нас доходили слухи о требованиях женщин в Мурманске. Это история, как бы сказать, просто невероятная, неправдоподобная, такая болезненная, такая драматическая. И мы решили, что должны рассказать также об этих женщинах. Начали после некоторых раздумий с мужской истории, потому что это представляется нам главным, что люди должны знать. Но за следующие три-четыре месяца мы подготовим пьесу о женщинах. И в августе-сентябре сможем показать публике вторую сторону одного события. Женская пьеса, вероятно, будет более политической, потому что в нее были вовлечены политики. Получится нечто вроде дилогии: две пьесы, повествующие об одном и том же. Но истории - разные. В каком-то смысле мужчинам было легче, потому что для них все быстро закончилось. А женщинам приходится с этим багажом знаний жить дальше, выживать. Это тяжелее. Марина Тимашева: Все мои собеседники спрашивали меня: а можно поставить такой спектакль в России? Я уверенно отвечала: "Сейчас - нет". Это будет расценено, как конъюнктура, как спекуляция на чужой беде. Говорила, что Гришковец на год задержал выход спектакля "Дредноуты", хотя в нем и речи не было о "Курске" - о войне 1916 года. Но о морском сражении, в котором гибли моряки. Тогда актеры спрашивали: "А нам можно?". "Вам - можно", - не менее уверенно отвечала я. Но сама себе я не могу объяснить, почему любого человека, взявшегося за такую тему в России, обвинили бы в нечистоплотности. Дело - не только в хронической нелюбви театральной аудитории к социальному заказу, тут копать надо глубже. Спектакль "Монологи Курска" заканчивается звоном разбитого стекла. Последний, кто еще жив, разбивает часы, чтобы зафиксировать время своей смерти. Мертвые часы и остановленное время. Для тех, то живет в России, оно останавливалось еще много раз. Например, когда, отвечая на вопрос Ларри Кинга: "Что случилось с подводной лодкой Курск?", российский Президент РФ ответил: "Утонула". Кто это слышал, не думал бы, что политики не имели отношения к трагедии лодки и ее экипажа. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
