Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[06-04-03]
Кавказские хроникиБудет ли реабилитировано военное детство?Ведущий Олег Кусов Олег Кусов: Говорит Радио Свобода. В эфире программа "Кавказские хроники". У микрофона Олег Кусов. По данным из различных источников, сегодня на территории Чечни проживает около 300 тысяч детей и подростков до 18 лет, в Ингушетии - более 40 тысяч чеченских детей. Медики утверждают, что почти 90 процентов от общего числа чеченских детей, переживших бомбежки, авиационные налеты и так называемые зачистки, психически травмированы. Психологами подмечено, что дети, выехавшие из Чечни в самом начале войны, сильно отличаются от тех, кто оставался все это время дома. Первые еще сохранили способность к общению, умение радоваться жизни. Сказать то же самое о детях, находящихся в Чечне, уже нельзя. Проблемы этой категории детей не первый год волнуют православного иконописца Виталия Илюшкина. В одном из чеченских селений он намерен открыть детскую художественную школу. Виталий Илюшкин неоднократно бывал в Чечне, учил детей рисованию. Он считает, что этот способ самовыражения поможет детям избавиться от тяжелых психических травм. Рассказывает Никита Татарский. Никита Татарский: Православный иконописец Виталий Николаевич Илюшкин, начиная с 2000 года, несколько раз посетил Чечню. В перерывах между поездками в Волгограде он образовал общественный комитет "Мир в Чечне". Илюшкин и его единомышленники собирают и доставляют на Северный Кавказ гуманитарную помощь для российских солдат и чеченских детей. Но своим самым удачным опытом иконописец Виталий Илюшкин считает работу с детьми. Он пытается их приобщить к изобразительному искусству, научить выражать свои чувства и переживания на листе бумаги. Его работа с детьми лишена чисто религиозного содержания. Чеченские дети сами выбирают темы для своих рисунков. Виталий Илюшкин рассказывает о своих прошлых поездках в Чечню. Виталий Илюшкин: В сентябре 2000 года в составе духовной миссии от Ставропольской епархии с помощью моего брата Петра, военного журналиста, я побывал в Аргунском ущелье в Чечне. Мы пролетели по всем погранзаставам, я встретился и поговорил с очень молодыми ребятами-"срочниками". И получилось так, что перед отлетом на одну из самых удаленных высокогорных застав по просьбе чеченского муллы нас привезли в село Шарой? мы были гостями в его доме, этого пожилого человека, он оказал нам истинно кавказское гостеприимство. И интересная картина: чеченский мулла Абу Бакар и русский священник отец Сергий говорили о мире и попрощались как большие друзья. И вот там ко мне подошла чеченка, бедно одетая, со своим 12-летним сыном Бесланом. Она узнала, видимо, что я художник, и сказала: "Помогите моему сыну. Он устал от войны, он устал прятаться по подвалам. Помогите ему, привезите ему краски и кисти, он хоть немножко, когда рисует, забывает о войне, о своих страданиях". И когда я приехал, вернулся в Волгоград, я не мог забыть глаза этого мальчика. Я, помню, еще спросил его: "Беслан, у тебя нет зла против русского солдата?" "Нет, - говорит, - со многими пограничниками мы даже дружим, они угощают нас конфетами, показывают нам фотографии со своей родины". Я не мог забыть этого мальчишку и решил организовать в Волгограде сбор гуманитарной помощи, прежде всего среди детей, ровесников этого чеченского мальчика. Но в нашей областной администрации мне пришлось организовать свою собственную организацию общественную, комитет "Мир в Чечне". И от лица этой организации и волгоградского филиала Российского фонда культуры я обратился по телевидению и радио к жителям города с просьбой помочь и российскому солдату-пограничнику, несущему нелегкую службу в горах заснеженных, и чеченским мальчишкам и девочкам, которым тоже приходится несладко, которые живут в селах рядом с российскими погранзаставами. И за считанные месяцы собралось около 10 тонн гуманитарного груза. И все это я сумел с помощью губернатора доставить в Ставрополь. И тогда-то я с детскими рисунками из Волгограда, с подарками, с художественными материалами навестил своего юного друга Беслана в том далеком селе. Как он был рад, этот мальчишка, он совсем забыл о войне. И тут же, на другой день, пока я не улетел вертолетом, он мне принес свои рисунки, и не только свои, а своих товарищей тоже. Я увидел, что на половине рисунков война и страдание, на другой половине - это светлые мечты о мире. По просьбе глав администраций, глав сел Итум-Калинского района, я сумел пройти и проехать несколько школ, где учатся чеченские дети. Когда я читал им письма от их волгоградских ровесников, их матери, их педагоги не могли сдержать слез, они говорили: "Мы не знали, что наши дети кому-то нужны". И на прощание они просили меня не бросать их детей. Эти женщины говорили такие слова: "Да, мы понимаем, что вам сложно, что у вас своя работа, но, поймите нас правильно, если вы хотите чем-то помочь нашим детям, приезжайте к нам опять. Наши дети так нуждаются в душевном тепле". И вот эти слова я запомнил. Никита Татарский: После встречи с Бесланом в чеченских горах Виталий подумал о том, что хорошо бы добиться, чтобы этот парнишка и его ровесники взяли в руки кисти и краски, а не оружие. Ровно через год Виталий Илюшкин вновь приехал в Чечню. С собой он привез незамысловатые рисунки и письма русских ребят. Вот одно из них. Диктор: "Дорогие дети Чечни, я - Ильменский Николай, живу в Доме милосердия. Я очень сильно хочу, чтобы у нас был спортзал, гантели и мячи. И все еще хотят, чтобы у нас были хорошие учебники, ручки, карандаши, краски, альбомы. А моя мечта - иметь скоростной велосипед. А вам я желаю, чтобы у вас поскорее кончилась война. А особенно я хочу, очень сильно, чтобы все ходили в школу. И я буду за вас молиться". Никита Татарский: А вот ответы чеченских детей. Диктор: "Привет, друг. Я - чеченец. Я тебе желаю лучшего. Давай дружить. Если ты согласен, то передай открытку. Давлеткиреев Рустам". "Дорогой русский друг, я желаю тебе счастья. Я хочу, чтобы мы подружились. Как тебя зовут? Меня зовут Мака, моя фамилия Давлеткиреева. Мне скоро будет 12 лет. Я получила ваше поздравление и рисунки. Вы очень красиво пишете и рисуете. Я бы хотела с вами встретиться. Наверное, вам там хорошо. Я хочу, чтобы вы были счастливы, вы очень хорошие дети. До свидания. Давлеткиреева Мака". "Здравствуй, мой русский друг. Желаю тебе успехов в образовании и творчестве. У детей есть много общего, мы все одинаковые. Мы любим вас всех. Хасан". Никита Татарский: После этой поездки сотрудники администрации Надтеречного района предложили Виталию Илюшкину организовать на базе одной из средних школ изостудию. Виталий Илюшкин: Ровно через год в Волгограде вместе с моими друзьями на базе одного из православных приходов я подготовил еще несколько тонн гуманитарной помощи и для солдат, и для чеченских детей. Но тогда в Аргунском ущелье, а это был февраль 2002 года, там упал российский вертолет, потерпел катастрофу, и вход туда был закрыт для всяких делегаций. И мы взяли курс на Надтеречный район, равнинный район Чеченской республики. Но мы ехали не только с гуманитарной помощью. Я сумел уговорить моих приятелей из кукольного театра города Волжского Волгоградской области, эти люди сразу откликнулись на беду детей войны и предложили бесплатно выступить с кукольными спектаклями. И вот мы привезли в Чечню "Кота в сапогах". Видели бы вы, как радовались дети в Надтеречном районе, как радовались дети в Наурском районе Чечни и как радовались российские солдаты вот этой самой сказке. И когда я увидел глазенки детей Чечни, которые оживали, на их лицах расцветала улыбка, я понимал, что для этих детей, наверное, для них этот спектакль останется в памяти на всю жизнь. А директор одной из школ на прощанье нам сказал: "Ваш театр, ваша делегация сделала за 40 минут выступления столько, сколько мне не удалось сделать за целый год". Тогда представители чеченской администрации меня попросили, по возможности, приехать к ним и организовать изостудию. Человека, который просил меня об этом, уже нет в живых. Это Ахмед Завгаев, он был расстрелян в сентябре прошлого года. Но просьбу его (и его самого) я помню до сих пор. Никита Татарский: Проект образования изостудии Виталий Илюшкин обсудил в Представительстве Чеченской республики при президенте России. Здесь он нашел понимание и поддержку. Не так давно иконописец побывал в селе Гвардейском Надтеречного района. Виталий Илюшкин делится своими впечатлениями о поездке. Виталий Илюшкин: В Москве я пришел в представительство Чечни при президенте России. Меня очень внимательно выслушали Адлан Абубакарович Магомадов и его помощник и попросили меня написать проект моей изостудии, то есть художественной студии, что я и сделал. Они одобрили этот проект. Я созвонился с Надтеречным районом вновь, мне сказали, что мы вас ждем. И вот в феврале месяце я вновь оказался там и обо всем договорился. Скоро я выезжаю туда вновь. На базе средней школы села Гвардейского Надтеречного района будет существовать новая художественная студия. Я очень верю в то, что она с Божьей помощью сумеет перерасти в дальнейшем в самостоятельную детскую художественную школу. Никита Татарский: Виталий Илюшкин убежден, что благодаря рисованию дети смогут выразить все то, что накопилось у них в душе за годы войны. Более того, Илюшкин надеется, что его художественная школа сможет в какой-то степени решить проблему психологической реабилитации чеченских детей и, возможно, даже подтолкнет местные власти к созданию центра с подобными задачами. Виталий Илюшкин: Я убежден, занятия изобразительным искусством как ничто более лечат израненные души детей войны, как и театр, как и, в общем-то, любое искусство. Дети на это время забывают о своих страданиях. Какой я вижу себе эту школу? Я хочу, чтобы все дети, одаренные дети всей Чеченской республики из далеких сил, дети, родители которых не имеют денег и возможности послать своего ребенка учиться, я хочу, чтобы этих детей я сумел с помощью Всевышнего собрать в этой самой школе. Считаю, что самое главное - начать. Да, это сейчас, в этом учебном году, будет детская художественная студия в две группы по 20 человек. Одна группа будет состоять из чеченских детей-сирот, которые проживают в детском приюте села Гвардейское, а другие 20 человек, это будут ученики младших и средних классов, ученики средней школы номер 2 села Гвардейское. Предварительная договоренность как с директором приюта, так и с директором, русском женщиной, директрисой этой средней школы, уже достигнута. И вот сейчас, когда я приеду, мне будет выделен класс, а в дальнейшем, возможно, и целое крыло этой большой, построенной по новому проекту школы. В дальнейшем, конечно, я будут искать финансирование для того, чтобы не только я преподавал в студии и в школе. Мне хочется, чтобы в этой школе, когда я сумею это сделать школой, было несколько отделений, чтобы дети там занимались и рисунком, и живописью, и лепкой, и изучали историю искусств, занимались национальными декоративными, кавказскими промыслами, то есть декоративным искусством. Это будет здорово. И я очень хочу, я вижу в этом необходимость, чтобы когда-нибудь, оттолкнувшись от этой детской школы в Чечне, в Надтеречном районе, или в Ставрополе, или в Волгограде был создан детский реабилитационный центр, где дети войны - дети русские, дети чеченские, дети других народов России и бывшего Союза - они могли бы, хотя бы некоторые из них, залечить свои душевные раны, нанесенные войной, забыть свои страдания путем занятий рисованием, хореографией или музыкой. Мне кажется, что такой многонациональный коллектив, такой вот большой детский дом с эстетической направленностью, смог бы очень многое дать для будущего нашей России. К сожалению, у нас сейчас, насколько я знаю, в России совершенно нет федеральной программы по реабилитации детства войны. Почему-то наши господа депутаты, наши военные, наше правительство и чиновники, наверное, это как-то пропустили. Я уверен, что, несмотря на то, что в Чеченскую республику идут немалые деньги на восстановление хозяйства, экономики, этого мало. Как говорил Козьма Прутков, надо зреть в корень, а корнем этим является, прежде всего, детство. И все эти затраты во многом могут превратиться в конечном итоге в пыль, если не будет решаться самая главная проблема, фундаментальная проблема, реабилитация детства войны, в данном случае детства в Чечне. Никита Татарский: Пока рисунки чеченских детей не содержат оптимизма. В них, как правило, много войны и насилия. Но отрадно, что в некоторых уже появляются и искорки тепла. Более всего подопечные Виталия Илюшкина надеются, что им удастся узнать, что такое настоящее мирное детство без бомбежек и стрельбы. О таком детстве они пока только слышат в рассказах взрослых. Олег Кусов: Никита Татарский рассказал о необычной идее иконописца Виталия Илюшкина, готового поменять благоустроенный Волгоград на разрушенную Чечню ради будущего проживающих здесь детей. Олег Кусов: Московский милиционер Олег Сомичев вернулся из чеченской командировки вместе с 7-летним Абу Ахатовым. Чеченский мальчик попал в семью Сомичевых на полгода. Рассказывает наш корреспондент Анна Бокина. Анна Бокина: Абу Ахатову сейчас семь с половиной лет. До приезда в Москву он не понимал слова "красиво", не различал цвета по названию, знал только черный и коричневый. В Москве впервые у мальчика появились игрушечные машинки, в лагере беженцев играл с арматурой. Все игрушки поначалу с большим удовольствием ломал, мог кошку ногой пнуть, бил девчонок на улице. Такое уж у них там к женщинам отношение, считает Олег Сомичев, приемный папа Абу в Москве. Олег Сомичев: Такое ощущение, что там, в этих лагерях беженцев, там целенаправленная политика такая, не воспитание, чтобы к чему-то красивому стремились они, к хорошему, а наоборот, получается, готовят конкретно, чтобы семью потом мог кормить. Проще будет: положил фугас - получил 100 долларов. Анна Бокина: Взять к себе на полгода мальчика Абу российский милиционер Олег Сомичев решил сразу после того, как прочитал объявление в газете. Узнал, что у Абу еще четыре брата и нет отца, поэтому все тяготы семейного быта лежат на плечах мамы. Все они живут в палаточном лагере в Ингушетии. Сначала Олег Сомичев хотел пригласить ребенка помладше, чтобы вместе играли с его полуторагодовалой дочкой Дашей, но таковы уж особенности чеченского воспитания детей: малышей до 5 лет не отдают. Олег Сомичев: До пяти лет никак. Они, видимо, боятся, что можно их в свою веру... А после пяти лет у них уже сформировавшиеся дети, потому что дети на войне взрослеют быстрее. Анна Бокина: Олег Сомичев несколько раз ездил в командировки в Чечню в составе московского ОМОНа. За время второй чеченской кампании он побывал в Ханкале, Грозном, Аргуне, Шатое, Ведено, проехал все надтеречные районы. Московскому милиционеру Сомичеву обидно, что простые люди мало кому нужны как в России, так и в Чечне. Олег Сомичев: Сейчас развал полный. Там никому он, мир-то, не нужен. Сейчас будут платить компенсации за разрушенные дома. Вчера я разговаривал с одним чеченцем, он в Грозном прописан. Я говорю: "Езжай туда, получишь компенсацию, стройся". Он говорит: "Я туда приеду, мне от этой компенсации заплатят всего 30 процентов, а 70 процентов берет себе человек, который протолкнет, чтобы мне выплатили компенсацию". Если хочешь получить компенсацию, 30 получаешь на руки, 70 отдаешь, так что сами смотрите, что и когда там будет построено. Анна Бокина: Абу тоже из простой чеченской семьи. По метрике он родился в горах на границе Дагестана с Чечней, а перед второй войной семья жила в Побединском, около Грозного. Нрав горца у маленького Абу проявлялся первое время практически во всем. Заходил на кухню, где в это время что-то делала жена Олега, садился и требовал: "Чай". Слова "спасибо" и "пожалуйста" выучил уже в московской семье. Если что-то не захочет, переубедить его трудно. Но зато в Москве маленькому горцу нравится больше. Абу уважает папу, Олега Сомичева, и подчиняется только ему. "Я, - говорит, - чеченский волк, а ты настоящий русский волк". В школу Абу не ходит: не берут, потому что нет документов. С ним занимается жена Олега Ирина. Недавно у Абу заболел зуб, но так как единственный документ, с которым он приехал в Москву, это его свидетельство о рождении, то в поликлинике лечить больной зуб отказались, не стали слушать, что за ребенок и откуда. А на частный прием у врача у Сомичевых денег нет. Больной зуб теперь ноет по ночам, пытаются глушить боль анальгином, что делать дальше, не знают. После неудачного похода в поликлинику Абу спросил у своего московского папы: "Не сделали зуб, потому что я чеченец?" Религиозные правила Абу у Сомичевых не соблюдает. Олег уверен, что его этому не учили и дома. Но зато маленький Абу не ест свинину и не любит, когда ее ест кто-то из домашних. Абу не любит общаться с чужими, со мной поначалу говорить вообще отказывался. А еще не любит военных, а вот милицию любит. Милиция, по его словам, на вертолетах не летает и по домам не стреляет. Разговорить Абу удалось, лишь спросив, что ему больше всего понравилось в московском зоопарке, да и то беседу поддерживал с помощью приемной мамы Ирины. Абу Ахатов: Жирафа видел, обезьяну видел. Питона, змею видел. Крокодила видел. Сову видел, яичко видел. Мышку не видел. Я носорога видел. Солдат видел, пушку видел. Я не играл в машину. Мама купила машину, а я не ломал, мой маленький братик ломал. Анна Бокина: Старший сын Сомичевых тоже работает в милиции. Но Олег почему-то уверен, что если Абу, когда вырастет, все-таки пойдет воевать, то лишний раз на курок не нажмет. Его мнение поддерживает и жена Ирина. Ирина Сомичева: У него мама, она, конечно, очень переживает. Она говорит: "Я не хочу, чтобы они воевали. Я хочу, чтобы они выучились, кем-то стали". Они растут на войне, они не знают, что такое "красиво", что такое "хорошо", что такое "добро", что есть книжки, что есть игрушки, что есть цирк, музей. Они, может быть, и слышали, но они это не видели. Олег Сомичев: У него в душе, да, может быть, все останется. Поэтому, я говорю, лет через десять, может быть, лишний раз он не нажмет, вот это все всплывет у него. Вообще никто не заинтересован в воспитании данного поколения. Анна Бокина: Летом Абу вернется к маме и братьям, вернется уже другим человеком. Ему бы очень хотелось, чтобы и Чечня к тому времени тоже стала другой. Олег Кусов: В эти дни в Москве проходит выставка "Рисунки детей Чечни". Ее организатором стала Государственная Третьяковская галерея. Своим мнением о выставке делится руководитель информационно-аналитического отдела постоянного представительства Чеченской республики при президенте России, профессор Эди Исаев. Эди Исаев: Были отобраны лучшие работы детей, более 100 работ. Отобрали 20 ребят, мальчиков и девочек, дети были разного возраста, от 6 лет до 14 лет. Удивительные рисунки. Казалось, дети войны, а среди более 100 работ только в семи работах была отражена тема военная, а остальные -жизнь, пейзажи. Я думаю, что среди этих 20-ти ребят, бесспорно, найдется свой Петр Захаров, это известный художник, академик, выходец из Чечни. Устроители этой выставки сделали огромное дело, огромную оказали моральную поддержку нашим подрастающим мальчишкам и девочкам. Дети не только получили приятное удивление и удовольствие от своей выставки и от теплых слов, а также дети были устроены в лучших гостиницах Москвы, были организованы трехдневные экскурсии по Москве, они побывали во всех исторических местах города Москвы, встречались с известнейшими художниками нашей страны. Бесспорно, это в какой-то степени реабилитация, потому что психика этих детей, бесспорно, нарушена. Договорились, что каждый год (Третьяковская галерея берет на себя шефство) будут лучших художников-детей приглашать в Москву, их рисунки будут иметь место в выставках Третьяковской галереи. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
