Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
24.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[24-02-03]
Кавказские хроникиОперация по выселению народов Северного КавказаВедущий Олег Кусов Олег Кусов: 60 лет тому назад несколько северокавказских народов, по решению советского руководства, были высланы в Среднюю Азию, Казахстан и Сибирь. Согласно документам, в течение двух недель - с 23 февраля по 7 марта 1944 года - в восточные районы страны были депортированы 650 тысяч чеченцев, ингушей, балкарцев и калмыков. Ранее, в конце 1943 года было произведено насильственное переселение на восток около 70 тысяч карачаевцев. Операцию по выселению народов Северного Кавказа возглавил глава Народного Комиссариата внутренних дел Советского Союза Лаврентий Берия. Рассказывает корреспондент Радио "Свобода" в Чеченской Республике Амина Азимова. Амина Азимова: Уже к 11 часам утра 23 февраля Лаврентий Берия, лично руководивший операцией по выселению народа, рапортовал Сталину в Москву о том, что в вагоны погружено и отправлено в Сибирь свыше 20% от всего населения республики, а к вечеру следующего дня депортация основной массы населения была завершена. Идея о полном выселении чеченцев и ингушей с одновременной ликвидацией Чечено-Ингушской республики, как теперь уже известно, вынашивалась Сталиным и его окружением еще с конца 1942 года. Однако из-за тяжелых боев на Кавказе воплощение ее в жизнь несколько раз откладывалось. Депортация чеченцев и ингушей была проведена в кратчайшие сроки. Уже за первые три дня спецоперации основная часть народа была выселена в Казахстан и Среднюю Азию, однако в горах, куда не могли добраться железнодорожные составы еще оставались люди в древних каменных саклях. Они ничего не знали о событиях на равнине. Возник вопрос: как быть с ними? Отправлять с новыми эшелонами? Но это сопряжено с огромными трудностями. Кроме того, отчет об успешном завершении операции уже отправлен в Москву лично Берии. И тогда часть здорового населения решено было согнать вниз, на равнину и отправить вслед за остальными. Олег Кусов: О выселении в годы Великой Отечественной войны некоторых горских народов Кавказа, как и калмыков, крымских татар, греков, болгар, турок-месхетинцев, курдов, хемшинов (армян-мусульман) сохранилось множество свидетельств. В том числе и документальных. Тот же Лаврентий Берия сообщал Иосифу Сталину по итогам войсковой операции по выселению чеченцев о том, что она "протекала организована и без серьёзных случаев сопротивления и других инцидентов". Как утверждают некоторые историки, во время операция при различных обстоятельствах погибли около 12 тысяч человек. Десятки тысяч людей скончались от голода и болезней по пути в ссылку. Эта трагедия стала для чеченцев, ингушей, балкарцев, карачаевцев в буквальном смысле слова народной, поскольку редкие семьи этих народов избежали столь сурового наказания. В ходе высылки чеченцев, как стало известно много позже, произошло массовое убийство жителей одного из горных селений. Советские власти пытались замолчать тот факт, что в феврале 1944 года около семисот жителей селения Хайбах были сожжены в конюшне местного колхоза. О трагедии Хайбаха знали далеко не все чеченцы, в советские годы если и говорили о трагедии, то только шёпотом. Только в начале 90-х годов удалось привлечь к ней широкое внимание. Поисковые работы в горах Чечни инициировал руководитель поискового центра "Подвиг" Международного союза ветеранов войн и вооруженных сил капитан первого ранга в отставке Степан Кашурко. А началось всё с письма, которое Степан Кашурко обнаружил на Украине, на берегу Десны среди останков красноармейцев. Письмо оказалось неотправленным. Уроженец Галанчожского района Чечено-Ингушетии Бексултан Газоев писал его накануне сражения своей матери. Степан Кашурко отправил запрос в Грозный. Он поспешил сообщить местным властям о том, что найдены останки героя войны, уроженца горного селения Хайбах. Но вскоре получил официальный ответ. Степан Кашурко: "Товарищ Кашурко, таких селений в Чечне нет". И тогда я лечу в Чечню, сталкиваюсь с первым секретарем обкома Завгаевым. Он мне и говорит: "Селения такого даже на карте у нас нет". Ну и что-то темнит: "Ну было, а теперь его нет". Как нет, куда делось? Я начинаю наступать и наконец-то узнаю, что его сожгли во время депортации. "Мы-то причем? Верховный главнокомандующий, Сталин, Берия. Нам обсуждать не приходится". Я тогда прошу: покажите, дайте документы. Он говорит: "Запрещено" - "Ты же чеченец! Дай мне полететь или пойти или поехать". В Хайбах дороги были взорваны, чтобы никогда не возникало это селение, а вдруг узнают. Что вы думаете? Нашлись все-таки люди, например, второй секретарь обкома Яндаров, который сказал тихонечко: "Ты не выдай меня, а мы, давай, найдем в Кабардино-Балкарии вертолет". И помогли вертолет найти, 16-местный нормальный вертолет. И тогда, поскольку заговорило все вокруг, люди узнали, что кто-то нашелся, кто поможет документы достать. Люди стали просить: "Когда вы поедете? Не откажитесь, ради бога. Если нужно, будут вам мешать, мы на руках вас понесем". Я говорю: так троп уже нет. "Мы любыми путями обязательно дойдем, посмотреть, что же такое случилось много лет назад". И мы полетели. Составили правительственную чрезвычайную комиссию. В эту комиссию вошли прокурор Урус-Мартановского района Цакаев, представитель органов и самый главный очевидец или свидетель Мальсагов, чеченец, который в этот период бериевского уничтожения или депортации был заместитель наркома юстиции. Высокопоставленных руководителей Чеченской республики не подвергали массовому выселению, и поэтому он был прикреплен в Галанчожский район, в сектор Галанчожский к руководителю этого сектора генерал-майору комитета госбезопасности Гвишиани. Олег Кусов: Комиссия вылетела в Галанчожский район Чечни на вертолете, а многие люди, услышав про поисковые работы, отправились в труднопроходимые горы своим ходом. К этому времени - началу 90-х годов - жители республики о трагедии в Хайбахе знали очень мало - отсюда и был их огромный интерес. Степан Кашурко: Наш вертолет сел. Вот эта сторожевая башня, перед этой башней была конюшня. И я смотрю: остались только остов, эти столбы и темное сплошное пятно, пепел только виден. Сами знаете, что в горах неоткуда было земли взять. И поэтому на том месте, где произошло сожжение, только пепел свалился с крыши соломенной. Не успели выскочить мы из вертолета, нас уже там ждали более двухсот стариков и молодежь, кто сумел придти на это событие. Мальсагов вышел и мне показывает: вот эта конюшня. Олег Кусов: С помощью очевидца событий Дзияудина Мальсагова удалось восстановить общую картину трагедии Хайбаха. Степан Кашурко: 22-го началась массовое выселение чеченцев и ингушей на плоскогорье, а второй этап в высокогорных аулах намечался после 23-го выселение. Этот сектор готовился выселить попозже, чем 23. И, к несчастью, выпал снег и такое массовое выпадение снега, что замел все тропы, и тропы эти были обледеневшие. И погнали молодежь и мужчин, которые способны были своим ходом идти. Масса жителей и окрестных аулов, и аула Хайбах невозможно было спустить, потому что можно только было бы на плечах нести. Были старики, больные, женщины, роженицы и дети. Поэтому их согнали в конюшню колхоза имени Берия и заперли. В этот момент прибыл в Грозный Берия на правительственном поезде бронированном, ждал доклады с мест секторов. Руководителем сектора был полковник Гранский, а уже выше над ним надзор от Берия - это был генерал Гвишиани. Мальсагов рассказывал, что готовился Гвишиани к докладу и поэтому потребовал от Гранского и от Мальсагова доклад, что там, сколько человек, что доложить. Ему докладывают, что 703 человека было заперто в конюшне. Гранский говорит, что у нас уже 705, родилась ночью двойня в конюшне. Идет доклад Гвишиани Берия по радио, он докладывает, что в сарае 705. Никакой возможности их отвезти, потому что там транспорт только вьючный, на ишаках, можно было на мулах, тогда уже мулов разводили чеченцы, и на конях. И только транспортировать можно больных и малолетних на себе. Олег Кусов: Как утверждает Степан Кашурко, после этого доклада генерала Гвишиани Лаврентий Берия отдал приказ поджечь конюшню с людьми. Степан Кошурко: Еще не верил Мальсагов, что на это пойдет Гвишиани. И тут, чтобы быстренько процедура совершилась, решили схитрить. Люди, вы замерзаете? Пока вершится ваша судьба, можете нести солому, сено, обкладываете сарай, кладите как подушки, утепляйте сарай. И люди действительно утепляли, думали, что несколько дней будут ждать и жить. Поняв, что невозможно было спустить, невозможно было их навьючивать, но возможно было отсрочить выселение. Но можно ли? Ведь Берия хотел блеснуть своей оперативностью и мощностью. Ему хотелось за сутки выселить всю плоскогорную часть и за сутки второй этап верхних, высокогорных сел, а тут вдруг эта помеха. Когда уже обложили все стены, то разработана была ситуация, что все уже готовы были быстренько вспыхнуть. Подошел Гвишиани к конюшне и спросил: "Все готово?". Замаскированная засада и так далее, дали сигнал: "Все готово". Потому что вокруг конюшни на всякий пожарный случай были поставлены пулеметы ручные. И когда он взмахнул рукой: "Начинай операцию!", тут побежали энкэвэдешники с канистрами в руках и стали выплескивать бензин на утепленный слой соломы и сена. И кинули спичку. Только можно представить: кто кричал, кто визжал, кто был в бешенстве от случившегося. И люди с криком навалились на ворота, стучали: "Откройте! Что ж вы делаете? Хоть детей пощадите"". И от такого страха, как Мальсагов рассказывал, небо упало, то есть небо упало дождем, притушило костер. Но люди уже тлели, горели, задыхались. Ворота прямо с проемом вывалились наружу, и хлынула обезумевшая масса. Когда выскочила эта масса, Гвишиани дал команду: "Огонь!", как будто на фронте, как будто в атаку немцы пошли. Из пулеметов ударили по этой обезумевшей массе. Олег Кусов: Наш корреспондент в Грозном Амина Азимова отыскала одного из жителей горной Чечни, который чудом избежал гибели в селении Хайбах. Амина Азимова: В чеченском селе Гихичу живет очевидец событий Абу-Хаджи Батукаев. В феврале 1944 года Батукаев работал председателем Нашхоевского сельского совета. В конюшне селения Хайбах у него заживо сгорела мать, жена и четверо малолетних детей, младший из которых родился в то ужасное утро. Абу-Хаджи Батукаев: В начале февраля в нашем селе начали появляться военные, они представлялись инженерами. Солдаты ходили по селам. У меня дома жил военный офицер по национальности дагестанец. Его звали Магомед Махмадмели. Он прошил у меня девять суток. Однажды этот офицер попросил у меня Коран, я сказал, что у меня дома нет Корана. Тогда он достал свой Коран и пригласил меня в мечеть. Там он попросил меня поклясться на Коране, что я никому не разглашу того, что он мне сообщит. После того, как я покаялся, офицер сообщил мне, что скоро у чеченцев отберут весь скот, и предупредил, чтобы я скорее продал имевшуюся у меня скотину. В те дни мало кто покупал скот, да я особо и не поверил дагестанцу. На вторую ночь он снова пригласил меня в мечеть и сказал, что накануне не решился сказать мне всю правду и что, на самом деле, всех чеченцев и ингушей скоро выселят, ориентировочно к первому марта. Тогда я продал всю скотину, сообщил жене, которая также поклялась никому не выдавать офицера, и мы начали готовиться в дорогу. Офицер Махмадмели сам помогал мне зашивать деньги в детскую одежду, предварительно он смазывал купюры маслом, чтобы они не хрустели. Амина Азимова: Но воспользоваться теми деньгами семье Батукаева не пришлось. По иронии судьбы его близких погубило то, что сам Батукаев в те годы считался одним из самых уважаемых людей в горах. Абухаджи Батукаев: Меня вскоре вызвали в районный центр Ялхарой. Как потом выяснилось, вызывал меня генерал-майор Гвишиани, который приказал мне найти и привести к нему одного из находившихся в розыске горцев. Я не знал, где того искать, и поэтому сначала отказывался. Но генерал резко оборвал меня, заявив: "Раз приказано, значит надо выполнять". Я тронулся в путь. Наутро я был в Гихичу, где увидел множество военных, которые сгоняли людей к центру села. Дорога к Хайбаху также была занята, и когда я добрался туда окольными путями, там все уже горело. Я узнал, что в колхозном сарае сгорела моя жена, мать и четверо детей. Там же сгорели и другие мои родственники - жена дяди, семеро его детей, сестра, дочь с тремя детьми, всего 19 человек. Позже, когда по возвращению из Казахстана мы раскапывали руины той конюшни, я нашел полуистлевший тулуп моего старшего 12-летнего сына. Олег Кусов: Материалы специальной комиссии в августе 1990 года были переданы в прокуратуру Урус-Мартановского района Чечено-Ингушетии. Прокурор Руслан Цакаев возбудил уголовное дело. Следствие продолжалось три года. Летом 1993 года дело затребовали в прокуратуру Ростова-на-Дону, после чего его больше никто из членов комиссии и прокурорских работников Чечни уже не видел. Трагедии селения Хайбаха так и не была дана юридическая оценка. Еще один взгляд на депортацию 1944 года предлагает журнал "Дош" на своих страницах. Своими воспоминаниями делится уроженка Ножай-Юртовского района Чечни Зайхар Пасанова. Зайхар Пасанова: Первые шесть лет запрещалось выходить за пределы того населенного пункта, в котором живешь, даже в соседние селения ходить не разрешали. Если кто-то нарушал это правило, давали срок от 5 до 15 лет. Вначале местное население относилось к нам крайне насторожено, сторонились, запрещали своим детям играть с нашими. Как сами же они потом рассказывали, их предупредили, что переселенцы предатели и головорезы, от которых надо держаться подальше. Но со временем отношение к нам изменилось, мы все ближе знакомились с местными жителями, стали общаться, а там уже и семьями дружить. Я до сих пор часто с большой теплотой вспоминаю друзей, которых мы там обрели, а в свой час покинули. И все-таки самым счастливым был день, когда мы узнали о решении Хрущева восстановить республику. После стольких лишений и мук нам наконец-то разрешили вернуться на родину. Олег Кусов: Полностью интервью с Зайхар Пасановой читайте в февральском номере журнала "Дош". В 1956 году советская власть разрешила репрессированным народам вернуться на родину. Произошло это по воле первого высокопоставленного обличителя Сталина Никиты Хрущева. Мало кто из вайнахов, балкарцев, карачаевцев до этого верил в прижизненную реабилитацию. Некоторые историки считают, что советские руководители разрабатывали в отношении этих народов совершенно другие планы. Амина Азимова: Участь депортируемым была уготована незавидная. В лучшем случае им грозила полная ассимиляция среди других более крупных народов, а в худшем - полное исчезновение. Говорит историк Магомед Музаев. Магомед Музаев: Уничтожение целых народов, каких бы размеров оно ни было, это уже удар по развитию всего человечества. Хорошо один ученый об этом сказал, когда исчезла надпись какого-то народа в Африке, он сказал, что человечество навсегда стало беднее на историю целого народа. А тут Сталин от репрессий против отдельных людей, классов, социальных слоев перешел к репрессиям против целых народов. Чеченцы и ингуши на Северном Кавказе оказались самым крупным этносом. Чеченцев было четыреста с лишним тысяч, ингушей около ста тысяч. Поэтому их так быстро истребить не успели, но их разбросали кучками. Они жили в нескольких местах, в другие более компактно, кое-где одиночками. Поэтому, когда родители вынуждены были уходить, чтобы добыть еду и так далее, маленькие дети оказались в окружении других народов, в основном высланных. Говорили на других языках, многое из национального утеряли, не по вине родителей. Это совсем неслучайно. Во-вторых, выслали не для того, чтобы возвращать. Дело в том, когда чеченцев и ингушей выслали и другие народы выслали с Северного Кавказа, получилась интересная очень вещь: уничтожать стали все из культурного наследия прошлого, на что они могли духовно или культурно опираться. Понятно, когда хотят ассимилировать народы, это еще гитлеровские идеологи говорили: если вы хотите уничтожить народ, уничтожьте их духовные памятники, на то, что они могли бы опираться в трудную минуту. Уничтожьте архивы, уничтожьте книги, произведения искусства, памятники и другое, что давало пример предков, что давало им возможность духовно выжить. Вот если все это уберете, потом их ассимилировать, превратить в другой народ, сделать так, чтобы они исчезли, будет легко. Примерно это самое проделывали и с нами. Когда нас выслали, все, что от нас оставалось, от стариков, хроники фамильные, книги, национальные учебники, рукописи, записи, все это свозилось и здесь возле сквера Дворца пионеров сжигалось на глазах у всех. Из карт вычеркивалось название Чечено-Ингушетии, переименовывались наши села все, чтобы даже это имя не напоминало. Когда нас выслали, нигде не говорились, что такие народы есть, и что они существовали. Поэтому когда разбросали по клочкам, лишили прав, возможностей ехать друг к другу, поместили в суровый спецрежим, непонятно, то ли это режим ГУЛАГа, то ли режим резервации, все это приводило к деградации и духовной ассимиляции. Олег Кусов: Никто из инициаторов и организаторов депортации народов при жизни так и не понёс наказания. Чеченские историки считают, что подобная безнаказанность породила и другие преступления против народа, в частности, позволила уже современным политикам развязать войну на Северном Кавказе. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
