Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
23 режиссераДжесс ФранкоАвтор и ведущий: Дмитрий Волчек
Испанский режиссер с именем Христа и фамилией диктатора обязан быть эксцентриком. Карлос Агийяр, автор книги о Хесусе Франко, известном публике как Джесс Франко, представляет своего героя так: "Ему поклоняется легион международных фанатов, его уважают любители психоторонного и фантастического кинематографа и в то же время самые рафинированные синефилы. Хесус Франко - воистину аномальная фигура не только в истории испанского и европейского кино, но и во всем контексте последних десятилетий мирового кинопроизводства". Франко называют "фильмоманом", по аналогии с графоманом. Он не может не снимать, он готов делать несколько фильмов сразу, берется воплощать любые, даже самые никудышные сценарии. В его бесчисленных картинах снимались звезды и бездарные дилетанты, десятки его проектов остались незавершенными из-за отсутствия денег, он использовал более сорока псевдонимов, число снятых им фильмов увеличивается с каждым месяцем. На сегодняшний день их - произношу эту цифру, благоговейно затаив дыхание - 198. Поле Джесса Франко - жанровое кино. Он начинал, в конце 50-х, с романтических комедий, затем перешел на хоррор, эротику, постепенно сплавляя воедино все "низкие" жанры - фантастику, ужасы, детектив и софт-порно: вампирессы путаются с врачами-садистами, Дракула сражается с Франкенштейном, а распутные лесбиянки ищут философский камень. В английском языке для жанровых фильмов существует дюжина обозначений. Я спросил Джесса Франко, какое ему нравится больше всего. Джесс Франко: Я вообще не люблю ярлыков. Ярлыки - это способ превратить кино, литературу или музыку в своего рода коллекцию энтомолога. Вот он вешает свою коллекцию бабочек на стену и говорит - эта бабочка такого рода и все такое. Я думаю, что кино должно быть намного свободнее. Но если уж ставить этикетку, я предпочитаю, чтобы это было "кино класса Б", потому что, в конечном счете, мудрецы, придумавшие эти ярлыки, сами считают такие фильмы лучшими. И вот доказательство: когда на Каннском фестивале эти официальные мудрецы собираются каждый год и выбирают десять лучших фильмов мирового кино, всегда шесть или семь картин будут класса "Б" - там обязательно окажутся фильмы ужасов Фрица Ланга или вестерны Джона Форда. Так что пусть говорят, что мои фильмы класса "Б", мне даже это очень приятно, потому что это то, что называется жанровым кино, а мне жанровые фильмы очень нравятся. Дмитрий Волчек: Самой знаменитой картиной Джесса Франко остается его первый фильм ужасов "Ужасный доктор Орлофф", снятый в 61-м году. Джесс Франко: Юджин Орлофф был прекрасным скрипачом, он играл в оркестрах голливудского кино. Он был очень знаменит. И когда я услышал его игру на скрипке, мне она очень понравилась, великолепное исполнение. Так что я решил назвать своего доктора - Орлофф. Дмитрий Волчек: Живущая в Голландии журналистка Светлана Рейтер отправилась выбирать подарок бабушке на Рождество и в результате купила кассету с фильмом "Ужасный доктор Орлофф". Светлана Рейтер: "Ужасный доктор Орлофф" - кинолента совершенно бесценная, и смотреть ее нужно именно под Рождество и желательно всей семьей, хотя моя четырехлетняя дочь требовала "Орлоффа" ежедневно. Трогательный рассказ о спившемся в ноль пластическом хирурге, мечтающем посредством наскоро оживленного кадавра вернуть утраченную молодость и красоту уродливой дочери для нее во много крат интереснее "Золушки". На мой же взгляд, киностория о медике Орлоффе, сдирающем с ночных певичек кожу и латающем прорехи на дочернем теле - это искренняя попытка Джесса Франко сшить из разных кусков свою "спящую красавицу" и, если нужно, то вывернуть искомую красавицу наизнанку. Мы так и не купили подарок бабушке, зато "Орлофф" занял почетное место на детской полке рядом с "Гринчем" Бориса Карлоффа и "Красавицей и чудовищем" Жана Кокто. Я очень надеюсь, что соседи отпустят своих детей ко мне в гости, и я смогу показать им "Ужасного доктора Орлоффа" с плывущей музыкой, ужасно сделанными готическими декорациями и наспех снятой девичьей кожей. Сцена из фильма: Доктор Орлофф: Как ты прекрасна! Замечательные волосы! Рот! И кожа у тебя совершенно удивительная. Певичка: А что в ней такого? Доктор Орлофф: Она идеальна. Такая свежая, такая мягкая. Без единой морщинки. Певичка: Что случилось? Почему ты на меня так смотришь? Доктор Орлофф: Нет, ничего не случилось. Еще шампанского, дорогая? Певичка: Да! Еще! Я хочу сегодня напиться! Дмитрий Волчек: "Ужасный доктор Орлофф" примечателен стремлением Джесса Франко наделить характером каждого персонажа, пусть и появляющегося на пару мгновений,- театральный или даже цирковой прием; глупышка-горничная, сварливая старуха, пронырливый газетчик, зубоскал-рыбак, - у каждого свои ужимки, у каждого свой трюк. Джесс Франко: Я стольких актеров обожаю, и с некоторыми мне так бы хотелось работать. Но не всегда удается. Некоторые уже умерли. Черкасов, например. Он великолепен! Мне вообще нравится школа Станиславского и венская школа, из которой вышли Клаус Кински, Густаф Грюндгенс, Адриан Хофен, который был моим другом. Чего я не люблю - так это актеров, которые вышли из Actor's Studio, потому что их игра заранее запрограммирована, сфабрикована и фальшива. Мне нравится, когда актер постепенно самовыражается, входит в роль изнутри, чувственно. Не всегда выходит удачно, конечно, но не в этом дело. Думаю, что хорошие актеры - это актеры, родившиеся в Европе, - в России, Германии, актеры английского театра. Разумеется, в Соединенных штатах хороших актеров нет. Конечно, некоторые из них после многих лет всяких глупостей, наконец начинают хорошо играть. Например, Пол Ньюмен - он много снимался и вдруг стал делать что-то совершенно невероятное, но ведь он тридцать лет к этому шел. Дмитрий Волчек: Работа с Орсоном Уэллсом, который приехал в дешевую Испанию снимать фильм по трагедиям Шекспира, была для Франко одной из немногих попыток выйти за пределы жанрового кинематографа. В 92-м году он попытался завершить незаконченный фильм Уэллса "Дон Кихот": запредельный трэш, получившийся в итоге, возмутил не только "профессиональных мудрецов", но и поклонников самого Франко. Джесс Франко: С Орсоном Уэллсом я работал над фильмом "Полуночные колокола" (или "Фальстаф") и "Островом сокровищ", который он не закончил, - он там играл Капитана Сильвера. Я работал с ним целый год. Это был совершенно невероятный человек. Абсолютный гений. Он мог из ничего сделать декорацию, мгновенно создать атмосферу фильма. И все, что о нем говорили, - что он делает слишком дорогие фильмы, что он бросает их на середине, - все это полная ложь. Случилось так, что он пошел против короля желтой прессы Херста, и тот не напустил на него каких-нибудь гангстеров, он был для этого слишком умен. Нет, он сделал хуже: мило улыбаясь, травил его до самого последнего дня, и Орсону очень навредил. Жизнь, в общем, осложнил до конца. Дмитрий Волчек: Титул, которым Джесс Франко гордится: в 68-м году официальный печатный орган Ватикана объявил его и Луиса Бунюэля самыми опасными режиссерами на планете. Джесс Франко: Дело в том, что "Млечный путь" Бунюэля вышел на экраны в тот же год, что и фильм, который я сделал с американцами - "Жюстина" по маркизу де Саду. Конечно, "Млечный путь" имел гораздо больший успех. И в ватиканской газете "Оссерваторе Романо" написали, что мы с Бунюэлем - два самых опасных режиссера, оскорбляющих католическую мораль, и удивлялись, что это именно два испанца, то есть представители католической страны. Мне было неимоверно лестно и приятно увидеть свою фамилию рядом с фамилией Бунюэля, и после этого мы с ним лично познакомились. Бунюэль посмотрел пять моих фильмов и сказал, что все ему очень понравились и все очень забавные. Дело в том, что Жан-Клод Карьер писал сценарии и для Бунюэля, и для меня. Бунюель дружил с Карьером, и когда вышла та статья в "Оссерваторе Романо", Бунюэль захотел со мной познакомиться, раз я такой опасный и все такое. Должен сказать, что мы не стали друзьями, но знакомы были. Я Бунюэля всегда обожал, мне очень нравился его тотальный анархизм. Он у меня вообще вызывал восторг. Дмитрий Волчек: Уже в начале 60-х в детективах и фильмах ужасов Джесса Франко появляется эротическая линия, конфликтующая с традициями жанра. Я спросил режиссера, когда и отчего он сделал окончательный выбор в пользу эротического кино? Джесс Франко: Я начал снимать эротические фильмы, потому что мне хотелось сменить жанр. Это примерно совпало с выходом моего фильма "Некрономикон". Дело в том, что эротизм был в то время тайной, вещью ужасно плохой, и не только в Испании, но даже во Франции и в Германии была цензура. "Некрономикон" прошел цензуру в Висбадене - продюсеры очень боялись, что фильм сократят, но не вырезали ничего; напротив, картину выбрали для фестиваля, хотя в принципе тема была почти табуирована. А я всегда был за эротизм, и когда увидел, что цензура ослабла и разрешила затрагивать эту тему, я набросился на нее как зверь. Дмитрий Волчек: Откровенно эротические фильмы, софт-порно, Франко снимал уже за пределами Испании. Я спросил режиссера, как складывались его отношения с цензурой, какого рода возникали проблемы. Джесс Франко: Еще какие проблемы! Мне пришлось из Испании уехать. Мне запрещали все проекты, которые я предлагал. В то время цензура была такая: сначала нужно было представить проект и сценарий, а они говорили "да" или "нет". И даже если они соглашались, они могли запретить фильм в любой момент съемок. Я думаю, что это была одна из самых жестоких цензур на свете. Дмитрий Волчек: Повадки франкистской цензуры иллюстрирует рассказ другого знаменитого постановщика фильмов класса "Б" и автора многочисленных комиксов Хосе Рамона Ларраза. Хосе Рамон Ларраз: Существовал такой комитет из трех цензоров. Военный цензор, гражданский - то есть политический - и религиозный. Больше всего свирепствовал религиозный. Ведь в комиксах нет ничего военного и политического, зато есть девушки. Тут-то и вступал религиозный цензор: "Почему у нее грудь, почему задница, почему у нее такие формы?". Стоило нарисовать девушку (а как же в комиксе обойтись без девушки?), ты рисуешь ей даже не грудь, а две такие маленькие черточки - сразу вырезают. Ноги чересчур открытые, даже если она не сидит, а стоит! Помню, я нарисовал лицо девушки, и у нее рот был чуть-чуть приоткрыт - не распахнут, нет, никакого там экстаза - просто губы чуть-чуть раздвинуты. Вообразите - цензура запрещает! "Но в чем же дело, это же лицо, тут даже груди никакой нет?". "Но губы-то у нее приоткрыты, а это очень чувственно". Тут я сказал: "Хватит. Это последний раз, когда мне что-то вырезают в Испании, завтра я уезжаю во Францию". Собрал чемодан, сказал маме: "Я уезжаю. Буду зарабатывать деньги во Франции, где угодно - хоть в аду - но я уезжаю". Дмитрий Волчек: Джесс Франко говорит, что еще задолго до эмиграции и конфликта с цензурой он разошелся с испанской кинематографической элитой, убежденной, что задача режиссера - не развлекать, но воспитывать. "Вся эта публика, - смеется Франко, - считала, что кинематограф должен передавать зрителю некие послания, но поскольку фашистская цензура была такой свирепой, все эти "послания" вообще невозможно было декодировать, так что получалась полная чепуха". Джесс Франко: Дело в том, что я не считаю свои фильмы испанскими. Из всего множества фильмов, которые я сделал, больше половины сняты не в Испании. Я снимал повсюду - в Англии, Франции, Италии, Германии, Швейцарии, Соединенных штатах, Бразилии, Турции, Болгарии. Фильмов, которые я снял в Испании, даже тридцати процентов не наберется. И поскольку мои истории не локализованы, я обычно переношу действие в вымышленные страны. Чаще всего это центрально-европейская страна, которую я назвал Хольфен, она находится где-то между Австрией и Венгрией. Вторая страна - южно-американская. Я эти два мира, по-моему, хорошо знаю: центрально-европейский - по кино, потому что я влюблен в экспрессионизм и вся эта атмосфера меня очень увлекает. А южно-американская страна - это оттого, что моя мама была кубинкой, а отец из Мексики, из Веракруса. Так что этот мир я открыл для себя через родителей, и мне он очень симпатичен. Вот так каждый мой фильм и находится в одной из этих стран. Дмитрий Волчек: Вдохновителем многих эротических фильмов Джесса Франко - таких как "Жюстина" или "Эжени", - был маркиз де Сад. В обращении к книгам де Сада в 68-м году нетрудно заметить поклон в сторону майского Парижа: идеологи молодежного бунта штудировали не только труды Троцкого, Мао и Маркузе, но и романы либертина из Шарантона. Джесс Франко: Конечно, я был частью тех течений, а вообще мне всегда нравился и до сих пор необычайно нравится маркиз де Сад, и даже не за его эротические, непомерные описания, а за искренность, за его страстное желание изменить общество. Я всего лишь скромный режиссер, но я отождествляю себя с людьми, оказавшимися в ситуации, похожей на мою. Маркиз де Сад был, прежде всего, великолепным писателем, которого из-за его характера, всей ситуации, присущей тому времени, а также семейных обстоятельств постоянно держали в тюрьме. Но, прежде всего, он был великим писателем и остается таковым. Я недавно снял новый фильм по де Саду и буду еще по нему снимать. Он великолепный источник вдохновения и сюжетов. Дмитрий Волчек: Я спросил Джесса Франко, трудно ли экранизировать де Сада, не кажутся ли ему полные дидактических отступлений книги маркиза некинематографичными. Джесс Франко: На это я могу ответить фразой Альфреда Хичкока, который сказал, что можно сделать хороший фильм даже по телефонной книге. (сцена из фильма "Эжени") Дмитрий Волчек: Интересно отношение Джесса Франко к итальянским конкурентам - процветавшей три десятилетия хоррор-индустрии, лидерами которой были Марио Бава и Дарио Ардженто. Джесс Франко: Дарио Ардженто я очень люблю. И как человека, и как режиссера. У него великолепные пять-шесть фильмов, я их очень ценю. Но я абсолютно не люблю эту школу "джалло". Я считаю, что этот жанр в Италии полностью деградировал. Мне нравится то, что делали Соави, Риккардо Фреда и Марио Бава. Но то, что делает теперь Ламберто Бава, мне не нравится совсем и не интересует. То, что сейчас делается, я называю киноотбросами. Все это море крови и распотрошенные внутренности - нет! Нет! Это совершенно бессмысленно. Дмитрий Волчек: Звезда первых эротических фильмов Джесса Франко, волоокая Соледед Миранда, в 70-м году погибла в автокатастрофе. Франко сделал ставку на другую актрису - Лину Ромей. Биограф режиссера Карлос Агийяр считает, что Ромей - актриса, лишенная обаяния и таланта, - погубила многие его картины. С этим выводом не согласны другие критики. Жак Марвей, например, назвал ленту "Две шпионки в трусах в цветочек", в которой снялась Ромей, лучшим фильмом XX века. Я спросил Джесса Франко, существуют ли сегодня, когда эротические стереотипы так изменились, актрисы, способные составить конкуренцию его роскошным секс-звездам 70-х. Джесс Франко: Да! Да! В моих трех последних фильмах я снял трех новых актрис. И я думаю, что это будет революция. И они молодые! Современные: Дмитрий Волчек: Одной из самых кассовых картин Джесса Франко конца 70-ых стал римейк "Ужасного доктора Орлоффа" - с демоническим Клаусом Кински и извивистой Джозефиной Чаплин. Сцена из фильма: Проститутка: Вы везете меня в Шервудский лес? Такой туман! Может, мы заблудились? Вернемся в город? Джек-потрошитель: Нет. Проститутка: Вы меня пугаете. Мне совсем уже не весело. Пожалуйста, милорд, давайте вернемся. Платить мне не надо. Сэр! Скажите хоть что-нибудь. Нет! На помощь! На помощь! Помогите! Дмитрий Волчек: Систематизировать гигантскую фильмографию Джесса Франко не под силу даже его биографам. Я спросил режиссера, что бы он порекомендовал в первую очередь посмотреть тем, кто с его работами не знаком. Джесс Франко: Я вам сразу хочу сказать - мне мои фильмы не нравятся. Мне нравятся отдельные сцены, фрагменты. Но я могу, конечно, назвать - в первую очередь, "Некрономикон". Во вторых, "Черный ангел", который неизвестно почему американцы переименовали в "Венеру в мехах". Вообще, с названиями всегда был ужас. И с "Некрономиконом" тоже. Фильм был показан на Берлинском кинофестивале, и когда я передавал его дистрибьютору из Соединенных штатов (он представлял "American International"), меня тоже попросили его переименовать, объяснив, что нужно название более понятное для американской публики. Я разрешение дал, и они назвали его "Суккубом", что звучит еще страннее, чем "Некрономикон", абсурднее. То есть, никто, в конечном счете, не знает, что это значит. Другие фильмы, которые я хочу упомянуть - "Черная графиня", потом "Луки непостижимый", и одна из последних картин, которая, мне кажется, в целом удалась - это "Инкуб". Раз они назвали тот мой фильм "Суккуб", этот я уже сам назвал "Инкуб". Это своего рода комикс, но с таким двойным дном. Дмитрий Волчек: Многие фильмы Джесса Франко сняты под псевдонимами - как правило, это имена джазовых музыкантов. Франко, в молодости игравший в джазовом коллективе, до сих пор сам пишет музыку к своим картинам. Джесс Франко: Да, я в курсе того, что происходит в мире джаза. Но мне не очень нравится то, что произошло с джазом за последние годы. Я больше всего люблю джаз биг-бэндов, джаз западного побережья, кул и хард-боп. На этом я и остановился. Дмитрий Волчек: Джесс Франко недолюбливает не только современный джаз, но и современный кинематограф. Джесс Франко: Вообще-то мне не очень нравятся современные режиссеры. Я обожаю француза Патриса Шеро, но он уже не мальчик. Нет, никто из молодых мне не нравится. Джармуш и вся эта американская школа... Все, что делается в Испании, это все еще незрелое, слишком подражательно. Например, "Другие" Аменабара, успешный фильм, его хвалят, но это ведь римейк "Невинных" Джека Клейтона. И то, что делает Алекс де ла Иглесиа, тоже. Сейчас люди в кино как одержимые. Ищут молодых режиссеров и хотят, чтобы они были хороши вот так, сразу. Но надо ведь дать им время созреть, устояться, это же очевидно. И я хочу сказать, потому что знаю, что не спросите, что я научился делать кино, смотря фильмы Эйзенштейна и великих тех времен, и что вдруг, не знаю почему - все ушло: ушло: Дмитрий Волчек: Джесс Франко откровенно презирает кино "больших идей", режиссеров, снимающих многозначительные фильмы о социальных проблемах. "Кино - это развлечение, - утверждает он. - Я считаю, что сам факт использования кинематографа для передачи каких бы то ни было идей, - просто чушь собачья". |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
