Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Русская кинодвадцатка Радио Свобода"Баллада о солдате"Ведущий Cергей Юрьенен
Сергей Юрьенен: "БАЛЛАДА О СОЛДАТЕ". Производство Ордена Ленина киностудии Мосфильм. На экраны вышел в декабре 1959. Режиссер - Григорий Наумович Чухрай... (Чухрай) На первой стадии я уже встретил сопротивление со стороны нашего руководства... Сергей Юрьенен:
Авторы сценария - Чухрай и Валентин Ежов. Операторы - Владимир Николаев, Эра Савельева. Композитор - Михаил Зив. В ролях: Владимир Ивашов (солдат Алеше Скворцов), Жанна Прохоренко (девушка Шура), Николай Крючков (генерал), Элла Леждей (жена инвалида), Евгений Урбанский (инвалид) и другие... (фильм) Она никого не ждет, тот, кого она ждала - ее сын Алеша - не вернулся с войны. Он похоронен далеко от родной земли у деревни с нерусским названием. Он был нашим другом, и мы расскажем о нем историю, о которой не все знает даже она - его мать. Созданная четыре десятилетия назад "Баллада о солдате" и сегодня сохраняет высокий зрительский рейтинг: 9 целых и 4 десятых из 10 - согласно интернетовской программе "Муви Дэйтабэйс". Это был первый фильм из СССР на международных киносмотрах Америки, в 60-м он получил Главный приз в Сан-Франциско. Американцы считают "Балладу" одним из самых лучших советских фильмов о Второй мировой, отмечая, как говорится в нью-йоркском Словаре режиссеров мира под редакцией Джона Уэйкмана, "документальный реализм, техническое совершенство, а сверх того, искренность и огромную теплоту" картины Чухрая. В том же 60-м на 13-м международном фестивале в Канне, где Золотую Пальмовую ветвь получила "Сладкая жизнь" Феллини, "Баллада о солдате" разделила с картиной Иосифа Хейфица "Дама с собачкой" вторую по рангу Премию за лучшее участие, за высокую человеческую ценность и исключительное качество: жюри проголосовало единодушно. Олег Ковалов: В этом фильме есть какая-то загадка. Фильм, любимый народом, фильм официально признанный, фильм, увенчанный Ленинской премией и, действительно, шедевр киноискусства. В чем тут дело? Когда позже Хрущев начинал борьбу с абстракционизмом в советском искусстве, то формалистическим изыскам он неустанно и неизменно противопоставлял простоту и народность, и понятность, и демократичность "Баллады о солдате". Но так ли, так ли прост этот фильм? Сергей Юрьенен: "Баллада о солдате" и кино 60-х. Радио Свобода, Москва. Майя Туровская - отныне в нашей "Кинодвадцатке" не только историк, но и участник процесса: Майя Туровская: Во-первых, это был момент начавшейся дедраматизации. Эта дедраматизация потом принесла очень много бед, потому что мы разучились делать интересное кино, интересные истории. Кроме того, тогда начал складываться этот имидж, этот образ того, что можно назвать "хороший фильм", который стал теперь проклятьем нашего кинематографа. Потому что он полностью отодвинул и исключил понятие "интересное кино", которое хотел смотреть зритель. Но "Баллада о солдате" - была и хороший фильм, и интересное кино. Сергей Юрьенен:
На проводе Тель-Авив. Один из ведущих представителей электронных и печатных масс-медиа Израиля на русском языке Виктор Топалер родился в Москве в год выхода "Баллады о солдате": фильм для него уже легенда. Виктор Топалер: Фильм был уже снят и лежал на монтажном столе, и Чухрай был в самой настоящей панике, так как история никак не складывалась и получался банальный вторичный, практически во всех отношениях, фильм. Монтажеру пришла в голову гениальная идея: переставить финал фильма на начало и сделать прологом. Вот, собственно говоря, так и появилась принципиально новая идея для всего советского кинематографа: то есть, не рассказывать последовательно историю, а начинать историю с самой высокой трагической ноты и дальше подавать ее как некий реквием. В принципе, "Баллада о солдате" - это реквием по убитым во время войны солдатам. Но этот фильм гениален еще и тем, что его можно трактовать по-разному, как в принципе в общем-то любое гениальное произведение, вне зависимости от того, в каком жанре оно создано. Сергей Юрьенен: "Баллада о солдате". Примеры разночтений картины воспоследуют, а сейчас от мифов и легенд - к реальности. Корреспондент Радио Свобода Илья Дадашидзе посетил Кремлевскую больницу, где находится сейчас Григорий Чухрай. Григорий Чухрай: Когда сценарий разбирали на нашей мастерской (она возглавлялась Михаилом Ильичом Роммом), большинство режиссеров молодых высказалось против. Вечером того же дня мне позвонил Михаил Ильич, который сыграл в моей жизни очень большую роль, без него я, пожалуй бы, не состоялся, так вот он позвонил мне и сказал: "Гриша, вам надо будет отказаться от этого сценария, пишите что-то другое, сценарий не получился." Я ему сказал: "Я еще поработаю. Мне кажется, что получится". Ночью мне пришла мысль, что там не хватает одного эпизода, а именно начального эпизода. Были придуманы такие эпизоды, как мать, которая ждет своего сына, это начало, - просто я вспомнил о том, что один из солдат моей роты подбил два танка, но когда я его спросил: как это у тебя получилось, он сказал: "Очень испугался". Этот жизненный факт я использовал. Когда сценарий появился на худсовете студии... некоторые сценарии подвергались серьезной критике, наш тоже подвергся серьезной критике, хотя были и ярые его защитники. В результате, с небольшими побоями, сценарий оказался в Комитете - нет, тогда еще Комитета не было, был Главк по производству фильмов, возглавлял его Федоров Александр Сергеевич. Александр Сергеевич вызвал меня, и так вот, по-отечески, стал отговаривать от постановки этого фильма. Он говорил мне: "Это слишком мелко, мелкотемье, Вы же участник обороны Сталинграды, Вы же провоевали всю войну, а тут мама, мальчик едет починять крышу, девочка... как-то это все не серьезно. Вам надо бы снять после Вашего хорошего фильма "Сорок первый" значительный фильм, а Вы снимаете что-то не то". Но я настаивал все-таки на своем, и он мне обещал, что он, хотя он противник, но он не выступит на заседании Главка против этого сценария - но и ничего не скажет в его пользу. Так вот началась съемка этого фильма. Сергей Юрьенен: В год, когда вышла картина, Григорий Бакланов опубликовал повесть "Пядь земли". И повесть, и фильм атаковались сталинистами по сходным причинам. Любопытно, однако, что Бакланов в картине сверстника и тезки не принимает только одной лишь сцены. Григорий Бакланов: Мне всегда казалась слабой сцена, когда он там подбивает этот танк - это условная сцена. (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: Обратим внимание, что если немецким "тиграм" в целом противостоит советский "Орел", то Алеша в этой сцене даже не Скворцов, а "Зяблик"... Другое мнение о сцене. Олег Ковалов:
Олег Ковалов: Мальчишка бежал от танка - сцена над которой плакал Чаплин. Интересно, что Чаплин раскрыл то, что в этой сцене не видели - это противостояние маленького человека и бездушной силы. То есть, это самая чаплинская тема, которую не увидели в фильме "Баллада о солдате", но Чаплин сам это подчеркнул в этой картине. (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: Москва, Кремлевская больница, июнь 97-го. Об истории своей картины - Григорий Чухрай. Григорий Чухрай: Началась съемка. В первый же день мы снимали, как Алеша едет с фронта, а навстречу идут войска. И одна из машин сбила меня с автомобиля, на котором я сидел на капоте и руководил игрой актеров. Значит, я лежу в госпитале с переломанными костями ног, ребер и думаю, что я что-то делаю не то. Потом я догадался в чем дело: не те актеры, по возрасту не те. Когда уже вышел с палочкой, пришел на "Мосфильм": "Товарищи, такое дело, мне надо будет заменить актеров". Ну, тут поднялся скандал, естественно: "Актеры утверждены, да кто Вы такой, да даже Эйзенштейн не менял актеров!" Но я понимал, что картина не получится, если я не заменю актеров. Мне в результате сказали, Вы договоритесь с актерами, если актеры сами откажутся - тогда другое дело. Я позвал Олега Стриженова, я ему снова показал пробы и спросил его: "Как, по-твоему, сколько тебе лет? Он говорит: "Я выгляжу молодо. Наверное, так 22-23 года". Я говорю: "Правильно. Но только это не получится. Потому что, если мальчик 17-ти лет говорит: я не хочу орден, а хочу поехать к маме починять крышу, - это одно дело. А если парень 22-23-х лет говорит: я поеду к маме починить крышу, - это звучит совсем по-другому". Олег согласился на то, чтобы отказаться от этой роли. Потом я пригласил актрису Алешникову, красивую, талантливую женщину. К тому времени я уже снял пробу Володи Ивашова. Показал ей ее пробы, потом показал Володины: "Ну как, тебе нравится партнер?" Она сказала: "Да, очень хороший парень". Я сказал: "А как ты считаешь, вот ты подходишь по возрасту?" - "Да, я подхожу по возрасту". Я говорю: "Нет, если ты окажешься в одном вагоне с таким мальчиком, то это не твоя героиня, а он закричит: "Мама!" Сергей Юрьенен: Самому Чухраю было 18, когда он подал заявление во ВГИК на режиссерский факультет. Вместо этого попал в армию. Прежде, чем вернуться во ВГИК, где он учился у Юткевича и Ромма, прошел Великую Отечественную. Пехотинцем, связистом, десантником. "Я ненавижу войну, - говорил он потом. - Она отняла мои лучшие годы и лучших моих друзей". Советская власть, благодаря которой, по мнению Чухрая, он стал режиссером, отняла у него возможность осуществить мечту жизни - снять картину про Сталинград. Олег Ковалов: Чухрай - парадоксальная фигура. Он никогда не был диссидентом, он никогда не сказал ни одного слова против советской власти, но путь его как художника был путем постепенного освобождения от сталинских мифов. Чухрай вспоминает, что, когда он пришел на войну, он органически не мог стрелять в немцев в первом бою, потому что в школе ему говорили о том, что немцы - это рабочие и крестьяне. Он не мог стрелять не в человека, а в рабочего или крестьянина. Когда стали рядом падать его окровавленные товарищи, он признается, что у него рухнул весь интернационализм, он начал стрелять в немца, как во врага. Чухрай был десантником, и он много общался с пленными немцами. И тут рухнул второй миф в его сознании: он увидел много немцев, к которым почувствовал уважение и человеческое тяготение. Он сказал, что многие немцы обладали чувством собственного достоинства, а это для Чухрая было очень важно. Человек, который отстаивал достоинство во всех ситуациях - и это отразилось во всех его картинах. Таким образом, Чухрай прошел совершенно естественный путь освобождения от мертвой мифологии. (Сцена из фильма) Владимир Тольц. Мир в 1959 - в год выхода на экраны "Баллады о солдате":
(Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: "Баллада о солдате" - первый из военных фильмов о войне с невоенной сексуальностью: чулок, который подтягивает Жанна Прохоренко, впечатлил зрителей не меньше танков. Григорий Бакланов: Я смотрел и плакал. Вы помните, как он в вагоне с этой девочкой... сейчас бы обязательно показали эротическую сцену, и так далее. Этот чудный мальчишка, эта чудная девочка - я смотрел и вспоминал мою двоюродную сестру, она ехала к отцу, он был начальник госпиталя на фронте, и она из тыла ехала к нему в товарных вагонах, офицеры, солдаты... За всю дорогу ее никто не обидел, она была девочкой: это во время войны, когда были ужасные вещи. Понимаете, вот эта чистота картины... все сделал мальчик, только с матерью побыть не успел. И погиб. И так исчезли миллионы, миллионы - и лежат непохороненные до сих пор. Эта картина была картиной поколения. Сергей Юрьенен: В Русской кинодвадцатке Радио Свобода "Баллада о солдате". Не повесть, а именно баллада. Об идеальной природе фильма Майя Туровская. Майя Туровская: Почему эта идеализация тогда всех пронзила, почему она так всем понравилась, почему не показалась нам фальшью или ложью? Эта идеализация войны - не такое простое и не такое глупое дело. Дело в том, что война в каком-то смысле была ужасом для всех, и в фильме это есть. Алешу убили уже, а он делает вот этот путь, который никуда не ведет. Но был страх, который остался после 37 года, это был темный и рациональный страх, когда ночью могли приехать и забрать маму или папу. Когда началась война, мы странным образом раскрепостились от этого страха. Был другой страх, что разбомбят, что убьют на фронте - нормальный общечеловеческий страх перед войной. Страх, с которым можно было бороться, он был осмысленный, он освобождал вот от того, темного и мрачного страха. И так воспитались вот эти молодые ребята, вот эти лейтенанты, и странным образом они принесли из этой войны, с одной стороны, конечно ненависть ко всякой войне, а с другой стороны - некоторые светлые чувства. То есть, это было какое-то их лучшее время. Я думаю, что это вот и составило основу таких идеальных представлений о войне. Эта картина была какая-то очень симптоматичная, это действительно была такая быль и сказка. Сергей Юрьенен: В начале 60-х картину увидели в Германии - Восточной и Западной. Профессор славистики Кельнского университета Вольфганг Казак - в прошлом солдат той самой армии, с которой сражался Алеша Скворцов. Вольфганг Казак: Разумеется, реакция в ГДР была всецело положительной. "Нойес Дойчланд" писала: "Чухрай творит средствами поэзии, и в этом смысле его можно причислить к таким классикам советского кино, как Довженко, Пудовкин, Эйзенштейн". Но затем гэдээровский отзыв извращал философию фильма, призывая зрителя к боевой готовности: не забывать прошлого и бороться с врагами мирных народов. Под врагами, естественно, подразумевались Западная Германия, Соединенные Штаты и все свободные страны Запада. В Федеративной Республике "Балладу о солдате" сравнивали с картиной "Летят журавли", приветствуя появление образа солдата, который не испытывает счастья от борьбы с врагом. Газета "Вельт" писала: "Алеша не герой - он испытывает страх, панический страх". Про его поединок с танками: "Не часто в кино можно увидеть сцену, где с такой бы силой раскрывалась беспомощность отдельно взятого человека перед жестокостью войны". С особенным удовольствием пресса в Западной Германии отмечала антивоенную позицию картины. Тогда, в начале 60-х, люди связывали ужасы войны с Второй Мировой, сегодня думают шире - об Афганистане, о Чечне, вспоминают и Финскую кампанию, и Польскую. Политики, разжигающие войны, виновны априорно - истина, которую проясняет этот фильм. Некоторые упрекали картину в излишней сентиментальности, забывая при этом, что и в жизни, и в кино русские выражают свои чувства принципиально иначе, чем немцы. Свое искусство Григорий Чухрай посвятил одной цели - чтобы люди жили в мире. Мы благодарны ему за это и сегодня. Сергей Юрьенен: "Баллада о солдате". Алеша и его социально-историческая природа. Олег Ковалов: Положительный герой - это чума и проклятье советского искусства - народ не отдавал им своей любви. Алешу - полюбили все. В Болгарии поставили памятник советскому солдату и назвали его Алеша. Это неслучайно. Когда произошла великая социальная революция, связанная с духовным обновлением общества после 56-го года, возникла необходимость вернуться к простым естественным человеческим ценностям. И это, в первую очередь, зафиксировали режиссеры, которые стали экранизировать литературные произведения. Вспомним, кто был самым популярным героем из героев литературных произведений в 50-е годы: это были люди не от мира сего, чудаки, идиоты, странники, посланцы добра, люди, которые пришли в неправедный мир: это были святые. Идеалом общества стал ребенок. Когда мальчику давали орден, Алеша с недоумением смотрел на знак официальной доблести, для него это была не более, чем железка, и простодушно просил у генерала разрешения съездить домой с тем, чтобы помочь матери покрыть крышу. Это мудрое решение Иванушки-дурачка - национального героя. Это был ребенок, потому что, по вере Чухрая, чистота и детскость спасет мир. Григорий Чухрай: Когда фильм был снят, его директор студии не принял. Я говорю: "А что вам там не понравилось?" Он сказал: "Ну, вот у Вас изменяет жена мужу, а разве советские жены изменяли во время войны своим мужьям?" Конечно, советская жена не должна была изменять своему мужу, но обычные жены - некоторые - изменяли. И я об этом ему сказал, что, конечно, это не правильно, но вот бывают такие нарушения. Он сказал: "Советские жены должны ждать своих мужей, когда они воюют". Директор стал требовать, чтобы мы вырезали оттуда непонравившиеся ему эпизоды. Мы не соглашались. Тогда нас вызвал министр культуры Михайлов. Про этого министра интеллигенция творческая говорила так: бойся не министра культуры, а культуры министра. Он пригласил меня, Ежова и директора картины, такого Данильянца. Он говорит: "У вас пессимистический конец, и вот этот пессимизм недопустим в наших фильмах о войне. Ваш солдат умирает, а зачем вам печалить советского зрителя?" Мы ему, естественно, отвечаем, что об этом и рассказ, что человечество потеряло одного хорошего человека, а это большая потеря. Он обратился к директору картины Данильянцу: "Вот что Вы скажете про это?" Данильянц сказал: "Я давно говорил Григорию Наумовичу, что так снимать фильмы нельзя. Например, там передают мыло в подарок жене одного бойца, причем, передают все мыло, которое было у старшины. Следовательно - они не будут мыться, следовательно - наша армия нечистоплотна. А я давно ему говорю, что надо уважать армию". Меня это возмутило, я подумал: ну что же этот человек, который просидел всю войну в Ашхабаде, от меня защищает Советскую Армию? У меня вся грудь в орденах, у меня 4 ранения, я всю войну прыгал в тыл врага, я защищал Сталинград. Да ты, сукин сын!.. Тут министр закричал: "Секретарь! Позовите милиционера!" Я сказал: "Хорошо, я уйду из этого кабинета. А ты уйдешь - не вернешься". Потому что я знал, как приходили и как уходили наши министры культуры. Олег Ковалов: Трагедия фильма была в том, что в нем была очень неназойливо и точно показана обреченность чистого героя в этом мире. Официозная критика требовала убрать упоминание о том, что Алеша погиб, но Чухрай понимал, что одним этим он погубит картину, есть поправки, которые делать нельзя: герой должен был погибнуть. Мы понимаем, что шесть дней - это последние дни его жизни, в которые он должен и успеть полюбить девушку, и покрыть крышу, и совершить массу других добрых дел. Это шесть последних дней идеального человека. И по всей истории русской литературы идиот, в том высоком значении, которое ему придавал Достоевский, князь Мышкин, идеальный святой, - он обречен. Мир не совершенен, мир отторгает его. И вот мир войны отторгает Алешу Скворцова, он должен был погибнуть, он обречен. Сергей Юрьенен: "Баллада о солдате": путь к экрану. Продолжает Григорий Чухрай. Григорий Чухрай: На "Мосфильме" было большое собрание, на котором стоял вопрос о том, что вот Никита Сергеевич Хрущев советовал нам снимать больше современных фильмов, а у нас снимаются некоторые фильмы и несовременные. Меня тоже критиковали за то, что я снимаю фильм несовременный. Я сказал, что у меня еще раны не заросли, а вы уже называете этот фильм несовременным. Из зала послышались крики: "Не вешай нам на уши лапшу!" В общем, меня из партии исключили на том собрании. Я всегда считал себя коммунистом и жил как коммунист, и этого не стесняюсь. Понимаете, я всегда выступал против безграмотных руководителей искусством, литературой, но в идеи коммунизма я верил. И я еще знаю, что если бы не было бы советской власти, я бы никогда не смог стать режиссером. Поэтому я очень переживал, что меня исключили из партии. Кроме того, исключение из партии грозило запретом на профессию: я снял фильм, который опозорил советскую армию. Сергей Юрьенен: В судьбе картины роль сыграл одни из ключевых людей эпохи. Не имей сто рублей, а женись как Аджубей - говорили тогда в массах. Вдова Алексея Ивановича Аджубея и дочь Хрущева - Рада Никитична Аджубей... Рада Аджубей: Должна вам сказать, что Алексей Иванович, когда он стал редактором "Известий", политическим деятелем и членом ЦК, он старался, во всяком случае, что было в его силах, и многое ему удавалось, чтобы такие фильмы, новаторские по тому времени, чтобы они увидели свет. Это была не только "Баллада о солдате", это был фильм "Чистое небо", тогда, я помню, "Девять дней одного года" - "Правда" выступила против со статьей, "Известия" им возразили. И я даже помню, такой момент, когда он пришел из ЦК и сказал: "Все, я уже видел постановление ЦК. Разгром!" Все новые фильмы, новое направление, что все это осуждается. Мы с ним поехали к отцу, который жил на Ленинских горах в особняке, и он тогда осторожно: "Никита Сергеевич, поинтересуйтесь, что там делается, потому что ведь это поссорит Вас с интеллигенцией". И надо сказать, что Хрущев, который не очень любил советы домашние разные и не приветствовал их, он тогда попросил, чтобы ему привезли эти фильмы, посмотрел и сказал: "Что ж тут такого, из-за чего тут головы рубить?". Григорий Чухрай: Фильм был выпущен с запретом показывать его в больших городах и в столицах республик. Чиновник - для него главное не отвечать. Если бы они положили на полку фильм, то тогда бы считалось, что они не досмотрели: а зачем вы разрешили снимать вредный фильм? А так они его выпустят, но в главных городах и столицах не покажут, значит, не будет человека, который выскажется в печати или в ЦК о том, что этот фильм вредный. Но получилось так, что Аджубей - зять Хрущева - распространил анкету. В анкете был вопрос: какой фильм за последнее время вам больше всего понравился? Глубинка ответила: "Баллада о солдате". Аджубей решил посмотреть, что это за картина, показал тестю, фильм понравился. Он говорит: "Отправляйте в Канны". (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: "Баллада о солдате". Избранный нами крупный план комментирует Олег Ковалов. Олег Ковалов: Поразительно то, что сюжетная коллизия фильма очень двусмысленна. Алеша едет помочь матери, но даже не успевает с ней поговорить толком только потому, что в дороге он делает массу добрых дел, тратя свое драгоценное время на то, чтобы помочь другим людям, которые ему встретились. Он раздаривает последние отпущенные дни жизни другим, не оставляя их для родной матери. Это поразительное драматургическое открытие, которое делает трагичным сам образ Алеши. Это поразительное трагическое напряжение, которое ощущается в этой картине. Оно было чутко понято зрителями но, к сожалению, было отмечено не всеми критиками. Сила фильма в том, что глубокие вещи, глубокие понятия фильм пробрасывает как бы походя, они даны в скрытой полукомедийной форме, но от того они не делаются менее серьезными. Скажем, в фильме есть проходной - поразительный - эпизод, когда Алеша и его любимая девушка Шурочка (безусловно, лучшая роль в кино актрисы Жанны Прохоренко) пытаются сесть в воинский эшелон, но суровая проводница в военной форме не пускает Шурочку, потому что гражданским ехать нельзя в этом эшелоне. Тогда на девушку надевают военную шинель и пилотку, она залезает в вагон, а проводница кричит ей: "Не задерживай! Не задерживай!" - не видя то, что это - прекрасное девичье лицо с замечательной косой, с потрясающими влажными глазищами - что это девушка, девушка с прекрасным лицом, но в шинели, лезет в вагон, и никто не замечает, что это - девушка. Красота пришла в мир, и ее не узнают, и женщина не видит в упор, что это не солдат, она видит только шинель и мундир. Эта сцена совершенно гениальная. У Бунина есть рассказ "Легкое дыхание" о том, как красота пришла в мир, и она оказалась ненужной этому миру. То же самое говорит Чухрай - походя, штрихом, комедийным эпизодом в этой сцене. Это самое поразительное, что вынес, вероятно, Чухрай с фронта. Сергей Юрьенен: Композитор картины Михаил Зив, родившийся в том же 21-м, что и Чухрай, только на день позже, писал музыку к разным фильмам советской эпохи - тут и "Первоклассница", и "Сотрудник ЧК", и "Жизнь прошла мимо"... Самой значительной его работой, возможно, осталась музыка, которая вдохновила Евгения Клячкина на знаменитую в свое время песню. Запись с концерта в Центральном Доме литераторов за несколько месяцев до смерти питерского барда в 94 году: (Песня) Григорий Чухрай: Когда я приехал из Канн, меня не только восстановили в партию, мне еще дали премию, самую высшую - Ленинскую премию. И когда меня награждали, а награждали меня не во Дворце, как других, потому что меня в это время не было в Москве, я был заграницей, - в Актовом зале "Мосфильма" в присутствии всего коллектива мне давали Ленинскую премию. И, пожимая мне руки, секретарь партийной организации говорит: "Поздравляю тебя!" Я говорю: "Спасибо большое, ведь ты меня исключал из партии". Он говорит: "Да разве я тебя исключил из партии? Это твои коллеги". Но я понимал, что и не они меня исключали из партии, а исключал меня из партии министр, который посчитал, что я оскорбил его высокое достоинство. (фильм) Вот и все, что мы хотели рассказать о нашем друге Алеше Скворцове. Он мог бы стать замечательным гражданином, но он был и навечно останется в нашей памяти солдатом, русским солдатом. Олег Ковалов: Чухрай не думал о социальных коллизиях на том уровне, на котором можем сейчас их оценить мы. Чухрай освобождался от ложной социальной мифологии, идя к мифологии общечеловеческой. Он не хотел обличать социальные мифы с позиций политики и социологии. И, вероятно, был не готов к этому. Он совершил, может быть, более важную вещь - на место социального мифа, представленного, скажем, героями пропагандистского искусства, типа мифологизированного Александра Матросова, он привел миф общечеловеческий, он привел нового святого, на которого человечество и возлагает всю надежду. Поэтому картина, которая формально говорит, казалось бы, о величии души советского человека, стала картиной такого огромного звучания, нашла благодарность зрителей во всем мире. (Сцена из фильма) |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
