Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Концертный зал "Свободы"Рустем ГабдуллинАвтор и ведущий: Илмар Лапиньш
Сергей Юрьенен: Начинаем серию передач, которую подготовил и ведет Илмар Лапиньш. Заслуженный деятель искусств России, Лапиньш дирижирует оркестрами в диапазоне от Вены до Москвы и от Вероны до Петропавловска-Камчатского. В "Концертном зале Свободы" гостями Лапиньша станут деятели российской музыкальной культуры. В беседах и за своими инструментами. "Шутили, конечно, что я не такого большого роста, но мне приходилось, особенно, когда я работал в камерном оркестре, носит очень много лет этот инструмент и возить его во всех видах транспорта и по всем странам. И, конечно, шутили, что мне надо было выбрать флейту". Сегодня - солист Российского Национального оркестра, профессор Московской Консерватории, народный артист России Рустем Габдуллин. Контрабас. Илмар Лапиньш: Разъезжая по бывшему Союзу с гастрольными концертами, я не переставал удивляться безграничному количеству поистине исключительно талантливых музыкантов, играющих в наших симфонических оркестрах. Практически в каждом коллективе, будь то на периферии либо в столице, непременно было два, три, иногда четыре музыканта европейского или даже мирового класса. Остальные музыканты подтягивались, благодаря им, к ним тянулась публика, в результате кипела музыкальная жизнь в городе, особенно, если отсутствовал музыкальный вуз, и оркестр был практически единственным музыкальным маяком в данном регионе. Возьмем хотя бы один небольшой пример... Иркутский оркестр богат своей историей - здесь работали не только выдающиеся, но и легендарные музыканты. Чего только стоит имя скрипача Леонида Мессмана, который во время учебы в ЦМШа стоял на одной ступени с самим Леонидом Коганом. И Мессман не единственный - концертмейстерами оркестра были тонкий музыкант Лев Касабов и очень рано от нас ушедший скрипач, удивительный русский интеллигент Александр Беляев. Там же, в Иркутске, всю свою артистическую жизнь провел один из лучших кларнетистов России Рафик Варшавский. Обязательно надо упомянуть литавриста Геннадия Третьякова, маэстро Игоря Соколова и, конечно, долгое время возглавлявшую филармонию Александру Давидовну Бери... В цикле наших передач хотелось бы представить музыкантов - личностей, посвятивших свое бытие борьбе за лучшую жизнь в музыке. Наши герои - это выходцы из филармонических оркестров, солисты, композиторы, словом, все те деятели музыкального искусства, которые своей работой не только внесли весомый вклад в нашу культуру, но - каждый в своей отрасли - продвинули вперед общее развитие данной области музыки. Наши герои - люди, постоянно совершающие подвиги, которые становятся заметны не сразу. Вслед за Михаилом Булгаковым мне хочется воскликнуть: "Итак, вперед, за мной, слушатель Радио Свобода". Наш первый герой - выходец из оркестра концертмейстер группы одного из лучших оркестров Европы, пламенный патриот своего инструмента, первый в мире создавший ансамбль... Короче, перед вами народный артист России, профессор Московской Консерватории, контрабасист Рустем Габдуллин... - Рустем, вот самое первое музыкальное впечатление в твоей жизни? Рустем Габдуллин: 
Помню, что я слушал радио, у нас был дома такой, сейчас таких нет, черного цвета круглая конструкция, и помню, что на меня очень сильное впечатление произвело, как виолончелист играл, красота этого звука, я запомнил, просто впечатление на долгие годы. Я не знал, что он там играет. Потом я слушал патефоны. В принципе, мне все нравилось, связанное с музыкой, любое действие музыкальное не оставляло равнодушным. Илмар Лапиньш: Я знаю, что ты хотел стать баянистом. Рустем Габдуллин: После того, как такой интерес стал замечен, мне купили металлофон, был первый музыкальный инструмент, такая игрушка с палочками, я на нем играл песни целыми днями. Потом мне купили балалайку, на балалайке играл. Потом мне наконец подарили маленькую гармошку. Вот я на этой гармошке я играл, это была уже почти вершина. И в дальнейшем, уже к 11-ти годам соседи настоятельно рекомендовали отдать меня наконец в какую-нибудь музыкальную школу, потому что я все время играл, и все это было любительщина. И меня привели в музыкальную школу с этой гармошкой, на которой я исполнил им целую программу концертную в надежде, что меня возьмут как гармониста в эту школу учиться. Но директор школы была очень умная женщина, и она провела очень большую беседу с моими родителями, сказала, что в этом году в школе стал работать педагогом совершенно выдающийся человек Михаил Семенович Фокин, который и стал моим первым учителем. Мне невероятно повезло в этом отношении, потому что это просто личность, о которой можно говорить часами, фигура ярчайшая на нашем инструменте. Достаточно сказать, что он играл соло в концерте с Шаляпиным, "Элегия" Масне, он играл вместо виолончели. Это было в саду "Эрмитаж", такие у него были примеры. Помимо этого он играл на своем 60-летнем юбилее концерт с оркестром. Это было, конечно, замечательно, я помню, я присутствовал на этом. Вот у него я начал учиться. И как мне объяснили в школе, на гармошке я все равно умею играть, и я продолжал играть на гармошке в свободное от контрабаса время, а на контрабасе у меня пошло довольно быстро дело и через два года школы я поступил в училище к нему, потому в консерваторию. Илмар Лапиньш: Значит эти первые виолончельные звуки все-таки были определяющими? Рустем Габдуллин: Думаю, что да, потому что я запомнил это. Илмар Лапиньш: Если бы ты мог начать жизнь заново, ты что бы исправил в своей жизни? Рустем Габдуллин: Многие шутили, конечно, что я не такого большого роста, но мне приходилось, особенно, когда я работал в камерном оркестре, носить очень много лет этот инструмент и возить его во всех видах транспорта и по всем странам. И, конечно, шутили, что мне надо было выбрать флейту. Все-таки мне сейчас уже трудно представить на другом инструменте, вряд ли это возможно. Илмар Лапиньш: Рустем, в мире не так много контрабасистов-солистов. Если была бы таблица рейтинга, как ты думаешь, на каком месте бы ты был? Рустем Габдуллин: Наверное, у каждого человека, который солировал, есть достаточное к себе уважение и за свой труд и какое-то в этой таблице отношение к себе. Но я не стал бы отвечать на это. Потому что есть солисты, которые занимаются абсолютно профессионально чистым соло. Есть такой у нас знаменитый американец, у него так карьера построена, он только занимается соло -исключительно. У меня совершенно другая судьба, и нас сравнивать очень сложно. Гарри Кар, он уже сейчас в возрасте и кончает свою сольную карьеру, как он сказал, но он очень много записей сделал. Илмар Лапиньш: Рустем, я думаю, что в первой пятерке ты бы обязательно был Ты очень много записал как солист, у тебя есть ряд дисков и так далее, но ты все время работаешь в оркестре. Я знаю, что ты работал у Баршая, ты работал у Третьякова, сейчас работаешь у Плетнева и Спивакова. В каком оркестре было лучше всего работать? Рустем Габдуллин: Это вопрос такой, на который просто так не ответишь. Дело в том, что все места, которые ты перечислил... кстати, не совсем верно, у меня было всего три места, из них первое место - это Симфонический оркестр радио под руководством Арановича, это достаточно хороший был оркестр, но все-таки не такого класса, как два последующих оркестра, в которых я всю свою жизнь работал. Я после этого работал 22 года в Московском камерном, который потом стал Камерным оркестром СССР, сейчас Камерный оркестр России, то есть он был главный первый Камерный оркестр под руководством Баршая. Вот это был очень серьезный оркестр. После чего был приглашен Плетневым во вновь организованный Российский национальный оркестр, где уже 11 лет сейчас работаю. Эти оркестры, они очень хороши, но они совершенно различны, поэтому говорить, где лучше... Илмар Лапиньш: Нет, где тебе удобнее, где ты чувствовал себя как-то... Рустем Габдуллин: Конечно, в Камерном оркестре я очень хорошо освоился за этот период, я просто наизусть знал многие произведения, и бывали случаи, когда терялись ноты и приходилось играть без нот. Такое бывало. В этом оркестре очень много плюсов. Во-первых, в камерном оркестре я никогда не мог освободиться. Например, у меня был случай, когда мы было предложено два концерта в Вильнюсе, и я не смог, потому что у меня совпала дата с концертом моего камерного оркестра, я не смог отпроситься, тогда нельзя было отпрашиваться, я должен был железно быть на своей работе. В симфоническом оркестре, если мне очень нужно, там восемь контрабасистов в группе, можно вполне договориться заранее, можно вызвать дополнительных людей и какую-то программу сыграть без меня, и ничего в этом катастрофического нет. Конечно, когда какие-то трудные соло, когда надо самому играть, это тоже приходится. И потом такое море музыки - для меня это новое было все, это очень интересно. Все эти программы совершенно новые, такое количество музыки, потрясающей симфонической музыки. Илмар Лапиньш: Рустем, наверное у родителей был какой-то импульс. У тебя родители музыканты? Рустем Габдуллин: У меня совершенно не музыканты. Какие-то мощные гены проявились больше со стороны моего деда, дед по матери. Он был очень талантливый человек, он прекрасно пел, он играл на различных музыкальных инструментах, не имея никакого образования. Он из Уфы. И мама моя очень музыкальная. Но, тем не менее, ни отец, ни мама не имели никакого музыкального образования, никогда не работали в этой специальности. Поэтому даже удивлялись, когда я тянулся, сам тупо тянулся с детства к этому. Илмар Лапиньш: Рустем, теперь такой, более бытовой вопрос: в каких странах мира ты не был? Рустем Габдуллин: Это вопрос трудный. Африка - не был я в джунглях, страшных этих местах. Во всех цивилизованных странах, где есть симфоническая музыка, по многу раз. Начиная с 69-го года я, будучи студентом, поступил в камерный оркестр, в 68-м поступил, в 69-м я поехал на Зальцбургский фестиваль Моцарта с этим камерным оркестром. Илмар Лапиньш: Так что, Рустем, можно сказать, что наш земной шарик ты знаешь хорошо? Рустем Габдуллин: Просто знаю до невероятного, знаю магазины все, знаю, где можно поесть, знаю, где что. Отели многие повторяются те же самые, видишь, что что-то новое построили. Илмар Лапиньш: Я помню, когда ваш оркестр приехал из Бразилии, ты говорил, в каждой новой стране, куда вы приезжали, вы смотрели вокруг и говорили: да, это не Рио-де-Жанейро. Рустем Габдуллин: Очень много впечатлений. Я считаю, что это счастливая судьба музыканта. Илмар Лапиньш: Как у тебя появилась мысль насчет ансамбля контрабасов? Я очень хорошо помню, когда это было - по-моему, еще в Томске, когда с оркестром ты играл миниатюры для контрабаса и кларнета, контрабаса с виолончелью, есть даже дуэт для двух контрабасов. Но как тебе пришло в голову создать ансамбль контрабасов? Рустем Габдуллин: История такая: когда в новом симфоническом оркестре, в котором я оказался, нас оказалось так много, вначале даже было девять человек, мы решили дать контрабасовый концерт. Как можно себе представить контрабасовый концерт, группу контрабасов? Каждый что хотел, наиболее интересные сольные номера готовил, кто желал, но почти все выступили. Я играл со скрипкой этот дуэт, кто-то с виолончелью играл, кто-то просто соло играл. И надо было завершить чем-то таким, квинтэссенцией контрабасистов, что-то такое особое, интересное, сплошной контрабас. Там я сделал две первые обработки для шести контрабасов и "Регтайм". Вот эти две первые обработки, которые прозвучали, это было в 92-м году. Причем, сошлось народу, конечно, мы сами приглашали, потому что готовили серьезный концерт, пришло очень много. Все контрабасисты Москвы, которые интересовались, просто там были, там был, можно сказать, слет контрабасистов. Пришел Плетнев, какие-то редакторы газет, была запись радийная. Это было очень мощно. Полный аншлаг. Там мы сыграли эти две пьесы, и в принципе всем понравилось. Но вообще-то на самом деле это не первый опыт, уже есть, я слышал, что в Англии устраивали концерты ансамбли контрабасов, был какой-то бельгийский ансамбль. Илмар Лапиньш: Рустем, настоящее - твой ансамбль. Рассказывай, пожалуйста, про свой ансамбль. Рустем Габдуллин: Наш ансамбль возник с нуля, и все транскрипции я сделал, ряд пьес. Николай Горбунов, великолепный, блестящий контрабасист, с которым мы стоим вместе уже много лет, он сделал несколько замечательных обработок, в том числе "Клевета" Россини. Нравилось людям. Мы играли в таких очень мощных - например, присуждение "Ники", это транслировалось по Интервидению на весь мир, нас пригласили как экзотику, мы там играли. Была иллюстрация живого звука. Контрабасы воплощали наиболее живой звук, который может музыкальный инструмент иллюстрировать. Это немножко с юмором, конечно, но было такое. Илмар Лапиньш: Рустем, скажи, пожалуйста, как строится репетиционный процесс ансамбля? Ты один диктуешь все или у тебя демократия? Кто выбирает репертуар? Рустем Габдуллин: Репертуар в основном делается фактически мной. Спасибо Николаю, который сделал несколько пьес, он обогатил, он привнес. Этого ни у кого нет, мои и его обработки - ценный наш материал, который есть только у нас, и больше никто не может это играть. Илмар Лапиньш: Я понимаю, что это нонсенс, если из симфонического оркестра все контрабасы вдруг уезжают в Америку, этот оркестр просто перестает существовать. Но у вас бывают какие-то поездки или нет? Рустем Габдуллин: После того, как мы стали немножко развиваться как самостоятельная единица, наше начальство нас заметило, наше руководство, и они нас стали тоже иногда кое-куда приглашать, рекомендовать, мы стали играть чаще. Уже дважды было так, у нас в Америке есть такой цикл - камерные вечера российского оркестра Вилля Монталя, и мы дважды, этим летом и предыдущим летом, играли отдельное отделение контрабасовый ансамбль, это объявлено, напечатана программа. Илмар Лапиньш: Есть диск у вашего ансамбля, его можно приобрести? Рустем Габдуллин: Диска, к сожалению, нет. Я надеюсь, в принципе - проект, наше оркестровое руководство хотело это сделать. Это серьезное дело, и мы не особенно торопимся, потому что это действительно надо делать очень хорошо. У нас есть ряд записей, звучали они по радио, есть телевизионные записи, которые неоднократно были, но диска пока нет отдельного ансамбля. Илмар Лапиньш: У тебя есть какие-то связи с твоим родным городорм, не родным, ты родился в Москве, - с Уфой, где твои корни? 
Рустем Габдуллин: У меня там родственников много. Илмар Лапиньш: С концертами ты там ни разу не был? Рустем Габдуллин: Были какие-то разговоры, с концертами я не был. С концертами я в основном был, как ты знаешь, с тобой. По твоей биографии по творческой если пройтись, то там довольно часто можно вспомнить страницы Томска, Лиепаи и так далее. Илмар Лапиньш: По поводу нашего маленького шарика Земли, ты можешь назвать четыре или пять своих самых любимых мест? Может, это какие-то города, может горы, может какие-то государства, твои какие-то точки на Земле, где бы ты хотел еще раз побывать? Рустем Габдуллин: На самом деле я люблю, если касается концертов, чтобы была хорошая цивилизация, хороший зал, красиво, удобно для музыкантов. Илмар Лапиньш: Я не это имел в виду, я имел в виду природу. Рустем Габдуллин: А природа мне всегда нравится, особенно море. В Америке, в Калифорнии, когда побережье, изумительный океан - это лучшие места, пожалуй. Испания, Италия. Не был, очень хвалят, не был, как ни странно, в Португалии. Там тоже говорят очень хорошо в этом смысле. Лиепая прекрасная, там изумительная прохлада, свежесть морская. Илмар Лапиньш: Ты помнишь, как мы были в Лиепае и тебя композитор Цзо доставал. У Рустема был новый, вернее, не новый, он взял контрабас из госколлекции итальянский, страшно дорогой, и он просто трясся над этим контрабасом. И когда наш китайский друг Цзо это заметил, он начал доставать Рустема, говорил, что бандиты унесли контрабас, что он видел щепки около входа контрабаса. И когда он тебя добил, я помню, Цзо сказал: какая разница между виолончелью и контрабасом? И Цзо когда сказал, что контрабас больше горит, ты схватился за голову. Рустем Габдуллин: По этому поводу очень много всяких шуток. В чем разница между скрипкой и контрабасом, что больше говорит, или больше и нежнее, контрабас или скрипка. Цзо, конечно, молодец, он всегда с тонким юмором относился к этому инструменту. В принципе, он одобрял то, что мы с тобой делали. Но он ничего не написал для контрабаса. Я просил его для ансамбля неоднократно, тоже не написал. Будем надеется. Илмар Лапиньш: У тебя есть что-то такое, что ты сам хотел бы о себе сказать по поводу музыки? Ты любишь музыку? Рустем Габдуллин: Разумеется. По поводу музыки? Что музыка - музыка развивается, и что тут можно сказать? Это целый мир, который существует сам по себе без относительно моих к этому мыслей. Моя область - достаточно узкая область, мы говорим все время о контрабасе. Но, тем не менее, все-таки благодаря контрабасу мне предстоит играть на днях концерт Шуберта в компании, между прочим, с Башметом, с Третьяковым. Это будет 22-го числа в Малом зале Консерватории. То есть такие бывают праздники, не часто, но очень запоминающиеся события. Это памяти Когана фестиваль. И вообще столько написано прекрасной музыки, где контрабас находит свое достойное место. Хотя, конечно, наш сумасшедший энтузиазм такие странные формы принимает, как контрабасовый ансамбль. Если разумно к этому относиться, с какой-то мерой юмора, теплого юмора, то это имеет право на существование. Илмар Лапиньш: Помнишь, был период моей жизни в Сибири, и ты довольно часто туда приезжал как солист. Там возникали первые твои мысли насчет контрабасового ансамбля, потому что, я помню, один раз ты удалился со всеми четырьмя или пятью нашими контрабасистами, вы что-то там учили и потом исполнили. Там вы познакомились с Таней Гринденько. Рустем Габдуллин: Хорошо, что ты вспомнил об этом, потому что я хочу, пользуясь случаем, выразить благодарность тебе за то, что ты сумел этот странное увлечение мое поднять до достаточно высокого художественного уровня. То есть, благодаря тому, что ты даже не то, что соглашался, ты сам предлагал сыграть мне. Я помню, приехал в Томск и сказал себе, возьми все, что у тебя есть. Я взял все, что у меня есть, и фактически я там сыграл какое-то невероятное количество. Мы играли подряд - дуэт со скрипкой, дуэт с кларнетом, какие-то пьесы, отделение с роялем, сонаты Россини. Очень много игры. Это замечательно, потому что совсем нечасто такая возможность может быть предоставлена. Потом надо вспомнить прекрасные обработки, которые ты сделал для меня. Ты сделал оркестровки прекрасные. Спасибо тебе, Илмар за это. Успехов дальнейших. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
