Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
 Полвека в эфире. 1983Цикл подготовил и ведет Иван Толстой
Год 1983. Недавний ленинградец Алексей Ершов поет в мюнхенской студии Свободы о России, ее истории и чести. Алексей Ершов:
Иван Толстой: Аресты. Власти громят распорядителей солженицынского фонда. Правозащитную передачу ведет Виктор Федосеев. Виктор Федосеев: Еще в начале марта Агентство Печати Новости распространило на русском и английском языках сообщение под названием "Признание диссидента". В заявлении этом речь идет о 32-летнем ленинградце Валерии Репине, журналисте, который в последнее время участвовал в работе Общественного фонда помощи политзаключенным и их семьям. АПН утверждает, что, выступая по ленинградскому телевидению, Репин, находящийся сейчас под арестом, заявил, что Общественный фонд помощи будто ничего не имеет общего с благотворительностью и что на самом деле фонд этот будто занимается "разжиганием антисоветской деятельности и сбором шпионских сведений военно-политического характера". Но компания против Общественной организации помощи заявлением АПН не ограничилась, и эта компания не могла не привлечь внимание живущего теперь в США писателя Солженицына и его жены, которая является председателем фонда помощи политзаключенным. На днях они публично выступили со следующим заявлением. Диктор: В течение всего марта советская печать ведет массированную компанию против русского Общественного фонда помощи заключенным и их семьям, открыв ее телевизионной инсценировкой раскаяния Валерия Репина. После девяти лет постоянного преследования фонда, обысков, конфискации продуктов, лекарств, одежды, денег, допросов, арестов, тюремных сроков, избиения агентами КГБ, советские власти раздувают теперь лживую газетную кампанию, что фонд действует на деньги и по заданию ЦРУ, и впервые открыто грозят распорядителям фонда в СССР 64-й статьей: "Измена родине", содержащей расстрел. Вне всякого сомнения, КГБ отлично знает, ибо на Западе это легко проверяется, что фонду принадлежат мировые права и значительные гонорары за все издания "Архипелага ГУЛАГ", что фонд находится под официальным контролем правительства Швейцарии и не имеет никакой связи ни с ЦРУ, ни с какой-либо западной организацией. Милосердная деятельность в СССР - есть государственная измена. Иван Толстой: Продолжим тему. Из марта 83-го перенесемся в декабрь. У микрофона Аля Федосеева. Аля Федосеева: Два дня, 14 и 15 декабря, в Москве проходил суд над Сергеем Ходоровичем, распорядителем русского Общественного фонда помощи политзаключенным и их семьям. Этот фонд еще называют солженицынским. Президентом фонда помощи является жена писателя Наталья Солженицына. 21 декабря она выступила с заявлением для печати. "В Москве осужден на три года лагерей Сергей Ходорович - главный распорядитель русского Общественного фонда помощи заключенным. Нам известно, что Ходоровича, арестованного в апреле 1983 года, начали бить в мае и били систематически и профессионально вплоть до октября, когда западная пресса сообщила о его избиениях. От него требовали таких ложных показаний против фонда, какие дал до него ленинградский распорядитель Репин. Сергей Ходорович выдержал все пытки и не дал вообще никаких показаний. Его мужество и сила духа - яркий пример для многих на Востоке и Западе, кто растерян и расслаблен". Иван Толстой: Не только о дате ареста, о дне суда часто невозможно было узнать с достоверностью. Аля Федосеева, передача "Документы и люди". Аля Федосеева: То ли 15-го, то ли 16-го декабря в Москве был приговорен к трем годам лишения свободы 50-летний математик Владимир Янович Альбрехт. Альбрехта часто называют юристом, известным несколькими самиздатскими работами, впоследствии опубликованными, о том, как следует вести себя на обыске, на допросе, как быть свидетелем. Альбрехт на самом деле такие работы писал, однако, юристом его можно назвать лишь условно. Он стал юристом-самоучкой, стал им по необходимости. После отъезда из страны таких правовиков, законников, как Александр Есенин-Вольпин, Борис Цукерман, Валерий Чалидзе, кто-то должен был продолжать разработку тем, не учтенных существующим законодательством, но крайне необходимых тем, кто подвергается обыску, допросу, аресту и суду. Работы Владимира Альбрехта отличаются особым свойством, особенно ценным в публицистике на столь невеселые темы. Свойство это - юмор. Легкий, ненарочитый. Ну, посудите сами. Буквально на обложке книги "Как быть свидетелем" - это наиболее известная работа Альбрехта - эпиграф: Следователь: - Откуда у вас Евангелие? Свидетель: - От Матфея. Но многие москвичи, да и не только, знали этого длинного, неуклюжего, близорукого, с виду совершенно какого-то несовременного человека (мне он почему-то напоминал интеллигента-разночинца из литературы прошлого века), знали его годами, и даже не по имени, а по кличке "Дед Мороз". Он собирал вещи и деньги для детей политзаключенных. Как и многие другие, он делал свое доброе дело тихо, не претендуя на известность. В 1973 году Владимир Альбрехт вместе с Андреем Твердохлебовым, Владимиром Архангельским и Ильей Корнеевым основал правозащитную ассоциацию, которая называлась "Группа 73". Вскоре члены этой группы с еще пятерыми инакомыслящими образовали советскую секцию гуманистической организации "Международная Амнистия". С мая 1975 года, в течение 6 лет Владимир Альбрехт был секретарем этой секции. Диктор: Говорит радио Свобода. Вы слушайте специальную передачу "Разговоры о книгах". У микрофона профессор парижского университета историк и литературовед Михаил Геллер. Михаил Геллер: Очередные примеры фальсификации прошлого советскими историками мы находим в книге французского исследователя Александра Скирды, выпустившего недавно большую монографию под заголовком "Нестор Махно - казак анархии". История махновщины, одного из важнейших эпизодов Гражданской войны в России, образ Махно, одного из подлинных вождей крестьянского движения в период русской революции, принадлежат к наиболее извращенным главам советской истории. Он знакомится с идеями анархистов в родном селе Гуляй Поле, где в канун революции 1905 года возникает группа крестьян-анархистов. Махно вступает в эту группу, совершает ряд террористических актов. Арестованный в 1909 году, приговаривается к смертной казни. Ему в это время 20 лет. Но поскольку первые террористические акты он совершил, будучи несовершеннолетним, казнь заменяется ему пожизненной каторгой. Нестор Махно освобождается в 1917 году. Он возвращается на родину, организует крестьян для борьбы с немцами, пришедшими после Брестского договора на Украину. Летом 1918 года Махно в Москве, встречается с Лениным. Махно пытается объяснить вождю пролетариата отношение крестьян к революции. Для крестьян, - говорил анархист из Гуляй Поля, - революция это "средство избавления себя от гнета помещика и богатея-кулака, но и от слуги этих последних - власти политического и административного чиновника сверху". Махно возвращается в Гуляй Поле и создает повстанческую армию, которая будет три года воевать с немцами, с белыми и красными. Он проявит исключительные качества партизанского вождя. Скирда утверждает, что именно Махно принадлежит идея поставить на тачанку пулемет и создать, таким образом, новое грозное оружие. 26 августа 1921 года Махно, раненый в 11-й раз, потерявший почти всех своих товарищей, переплывает Днестр. Затем начинается полуголодная жизнь в эмиграции, активное участие в анархистском журнале "Дело труда", написание 3-х томной истории махновского движения. Махно остается верным своим анархистским взглядам, он верит в будущую анархистскую революцию в России. Иван Толстой: 83-й год. Аресты и книги. Одной из самых нашумевших публицистических книг в Советском Союзе была работа "ЦРУ против СССР". Рассказывает Юрий Мельников. Юрий Мельников: Не так давно, третьим многотиражным изданием вышла книга советского, скажем нейтрально, автора, Николая Яковлева "ЦРУ против СССР". Профессор Яковлев по образованию историк. Его перу принадлежит немало других книг и статей, в том числе и работы об Александре Солженицыне. Про Солженицына сказано немало и в книге "ЦРУ против СССР" в главе "На полях сражений психологической войны". Дадим слово одной читательнице, имеющей особое отношение к тому, что пишет Яковлев про Солженицына. Ее имя Наталья Решетовская, она была женой Солженицына с конца 30-х до второй половины 60-х годов и сама тоже о нем написала книжку, в которой предъявила бывшему мужу немало претензий. Диктор (за Наталью Решетовскую): То, что Яковлев написал в своей книге "ЦРУ против СССР" об Александре Исаевиче в большинстве своем глубоко возмутило меня, как пример самой безответственной лжи. Я оскорблена этой книгой и лично, ибо чьей женой была я, если верить ей? Я никогда не была женой военного предателя, никогда не была женой агента НТС-ЦРУ. Считаю своим долгом выборочно прокомментировать несколько моментов из книги "ЦРУ против СССР". Начну по порядку. Возникновение оппозиции в СССР, к которой автор книги в первую очередь относит Солженицына, причем, с самого начала его писательской деятельности, трактуется как операция психологической войны. В книге пишется: Диктор (за Николая Яковлева): Как раз в указанные Розицким годы, в 1957-59 по Москве шнырял сжигаемый страстью увидеть свое имя на корешках книг тот, для кого расчищают поле и кого возвеличивают ЦРУ и Синявские, - Солженицын. Диктор (за Наталью Решетовскую): На самом деле, Солженицын в это время спокойно сидел в Рязани, учительствовал и тайно писал. Писал, не помышляя о скором напечатании своих произведений, никому их не показывая. Несколько лет я фактически была единственной его читательницей. Впервые мысль о публикации своих произведений, подчеркиваю, на своей родине в СССР, у него возникла осенью 1962 года после XXII съезда партии. Если согласиться с точкой зрения автора, что: Диктор (за Николая Яковлева): По всем параметрам Солженицын подходил для схемы создания выдающегося писателя в рамках подрывной работы ЦРУ против СССР... Диктор (за Наталью Решетовскую): ... то эту мысль пришлось бы развить дальше и обвинить в связях с ЦРУ Александра Трифоновича Твардовского, который вывел писателя Солженицына в большую литературу, да и самого Хрущева, давшего на то разрешение. Иван Толстой: Еще одна рецензия. Израильский журнал "22". Номер 25-й. В парижской студии Свободы Наталья Горбаневская. Наталья Горбаневская:
Прекрасно, что журнал дал место стихам живущего в Москве Сергея Гандлевского. Этот молодой поэт из поколения, которому только-только подходит под 30, уже известен читателю по публикациям в "Континенте" и журнале "Эхо". Каждая новая публикация позволяет нам ближе узнать поэта, кстати, находящегося в СССР под постоянной угрозой. Ему так же, как и его другу и ровеснику Александру Сопровскому, по полученным мною сведениям грозят то арестом, то психбольницей. Явно шантажируют, добиваясь, чтобы они оба добровольно покинули родину. Также добровольно, как недавно вынужден был ее покинуть под прямой угрозой ареста поэт Юрий Кублановский. Но вернемся к стихам Сергея Гандлевского. Одно из них начинается знаменитой строчкой Мандельштама "Еще далеко мне до Патриарха". Стихотворение Гандлевского не полемика со стихами Мандельштама, со стихами об одиноком поэте на фоне Москвы 31 года. Пятьюдесятью годами позже молодой поэт мог бы не только заимствовать у Мандельштама первую строчку, но и взять из того же стихотворения Мандельштама эпиграф: "Когда подумаешь, чем связан с миром, то сам себе не веришь: ерунда!" Ерунда а все-таки связан. Связан с миром и поэт нового поколения. Интересно, что в двух стихотворениях из четырех, опубликованных в журнале "22", у Сергея Гандлевского поэтическое "я" по ходу дела превращается в "мы". Одно из них - описание сна. Вот уж, казалось бы, ничего не может быть более личного, более идущего от первого лица единственного числа. Но и в нем, в конце концов, отойдя от чистого "я", произносит:
И несколькими строчками далее:
Это "мы" - не коллективистское "мы" толпы или шеренги. Это "мы" узкого круга, братства друзей, содружества поэтов или еще уже - двух возлюбленных, и здесь снова вспоминается Мандельштам:
Это узкое "мы" своей человеческой близостью, своей подлинностью связи между двумя или несколькими людьми противостоит принудительному "мы" советского мира, в котором живет поэт, даже как бы отменяет его, заставляет о нем забыть, устанавливая с более широким миром связи внесоциальные, через детали пейзажа, городского и загородного, московского и подмосковного. Иван Толстой: 83-й год. Его основные события. Наш хроникер Владимир Тольц. Владимир Тольц: - Президент Рональд Рейган предлагает создать над США ядерный зонтик, способный защитить страну от советских баллистических ракет. Разработка подобного зонтика потребует около 1 миллиарда долларов ежегодных затрат. - Главный режиссер Театра на Таганке Юрий Любимов, вопреки запрету из Москвы, ставит спектакль по "Преступлению и наказанию" в Лондоне. - Так называемая "сибирская семерка" (то есть семеро советских пятидесятников, скрывавшихся в течение ряда лет в американском посольстве в Москве) получают право на эмиграцию. - Американский телевизионный канал PBS показывает документально-публицистический фильм Джессики Савич "Русские здесь", посвященный судьбам русских эмигрантов третьей волны. В фильме выступают Сергей Довлатов, Петр Вайль, Александр Генис, Константин Кузьминский, Лев Халиф и другие. Некоторые герои фильма подали судебные иски против телеканала, обвиняя создателей ленты в принижении роли эмиграции. Иски были отклонены. По советскому телевидению фильм "Русские здесь" будет показан в начале перестройки. - 1314 советских граждан эмигрирует, в том числе писатель Георгий Владимов, режиссер Юрий Любимов, прозаик и фотограф Михаил Лемхин, поэт и эссеист Анатолий Копейкин. - Нобелевская премия мира достается лидеру движения Солидарность Леху Валенса. - Из печати выходят первый том "Красного колеса" Александра Солженицына, мемуары "Поля Елисейские" Василия Яновского, "Роман-покойничек" Анри Волохонского. - Умирают балетмейстер Джордж Баланчин. Драматург Теннесси Уильямс, кинорежиссер Луис Бунюэль, социолог Раймон Арон, художник Хуан Миро. В Лондоне в собственном доме смертельную дозу снотворного принимают писатель Артур Кестлер и его жена Цинтия. - В эмиграции уходят из жизни поэты Мария Волкова и Вадим Делоне, поэт и прозаик Юстиния Крузенштерн-Петерец, прозаик и мемуарист Наталья Кодрянская, прозаик Валерий Тарсис, философ Сергей Левицкий, историк Сергей Пушкарев. - На фестивале в Сан-Ремо первый приз получает Тото Кутуньо с песней "Итальянец". Иван Толстой: Из событий 83-го, пожалуй, самой громкой была история с корейским Боингом. Сотрудники Свободы выпустили по горячим следам этого преступления документально-публицистическую книгу. Лев Ройтман: У микрофона Лев Ройтман. Начинаем специальную передачу. В западной Германии скоро будет опубликована книга "Сахалин: приказ к убийству". Книга выйдет из печати по-немецки. Авторы - Джованни Бенси, Лев Предтечевский и Лев Ройтман. Начиная с сегодняшнего дня, мы будем передавать главы из этой книги. Сегодня мы читаем начало главы "Хроника расстрелянного Боинга". Авторы предпослали книги следующее вступление. Диктор: "Цель уничтожена. Выхожу из атаки". От этих слов, с военной четкостью произнесенных 1 сентября пилотом советского истребителя-перехватчика, мир не оправился и по сей день. Через несколько минут после атаки самолет южнокорейской авиакомпании КАЛ Боинг-747 200-Б взорвался и рухнул в Японское море к северу от дальневосточного острова Манерон, принадлежащего Советскому Союзу. В тот момент, когда пилот СУ-15 выполнил полученный с земли приказ, Боингу оставалось полторы минуты, чтобы выйти из советского воздушного пространства. Он имел на борту 240 пассажиров, в том числе 19 детей. Их удобство и безопасность в полете Нью-Йорк - Анкоридж - Сеул обеспечивали 29 членов экипажа. Мы, быть может, так никогда и не узнаем, почему южнокорейский самолет оказался над советской территорией. То ли вышли из строя компьютеры, то ли допустил грубейшую навигационную ошибку пилот, но трагедия в предрассветном небе между советскими островами Манерон и Сахалин не может быть объяснена ни халатностью пилота, ни техническими неполадками, ни, если принять официальную советскую версию, даже зловещими замыслами ЦРУ. Ни каждый из этих факторов в отдельности, ни все они вместе еще не вели автоматически к гибели 269 человек, пусть и оказавшимся в закрытом для международных полетов советском воздушном пространстве. Для того, чтобы оборвать жизнь этих людей, нужно было гражданский самолет считать целью и атаковать его ракетами. Диктор: Нью-Йорк, вторник, 30 августа 1983 года. Аэропорт имени Кеннеди. Без четверти двенадцать ночи по местному времени пассажиры, скопившиеся в зале ожидания номер 15, начали нервничать. По расписанию рейс КЕ007 в Сеул должен был отправляться уже через 5 минут. Но посадку в самолет еще не начинали. Предстоящему полету радовались разве что дети. Взрослые знали, что впереди - утомительное путешествие с промежуточной полуторачасовой посадкой в Анкоридже на Аляске для заправки и технического контроля. В Сеуле они будут не ранее чем через 15 с половиной часов после вылета. Диктор: Лишь четверым из 240 пассажиров предстоял более короткий полет. Роберт Сиерс, бизнесмен из Анкориджа, возвращался с семьей - женой и двумя детьми - после отпуска на восточном побережье. Через 7 часов они будут дома. О том, что все его попутчики по этому запаздывающему с отправкой рейсу больше никогда не увидят рассвет, Роберт Сиерс узнает много часов спустя. Диктор: Боинг-747, прозванный за свою уникальную разлапистую осадку Джамбо-увалень, - машина вместительная. Когда пассажиры заняли свои кресла, оказалось что в общем салоне около 80-ти мест свободны. Пассажиры с детьми имели все основания ликовать. Будет куда класть малышей спать. 46-ти летний летчик Чун Бьюн Ин, в прошлом майор южнокорейских ВВС, кавалер трех медалей за профессиональные заслуги, мог полагаться и на собственный опыт. Имея за плечами 18 000 летных часов, он был одним из наиболее искусных пилотов в своей авиакомпании. И заслуженно гордился тем, что президент Южной Кореи Чон Ду Хван именно его пригласил два года назад вести свой самолет во время государственного визита в страны Юго-Восточной Азии. Иван Толстой: Пограничную тему мы продолжим наземным сюжетом. Диктор: Американка русского происхождения Людмила Торн в прошлом месяце приехала в пакистанский пограничный город Пешавар - центр афганского народно-освободительного движения. А оттуда прошла с боевым отрядом моджахеддинов в Афганистан на одну из партизанских баз. И там встретилась с советскими солдатами, добровольно перешедшими на сторону афганцев. По возвращении Людмилы в Америку с ней беседовала сотрудница нью-йоркской редакции радио Свобода Юлия Тролль. Юлия Тролль: Людмила, скажите, пожалуйста, как вам удалось попасть в Афганистан и сколько дней вы там пробыли. Людмила Торн: Я уже два года старалась устроить эту поездку. Я принимаю участие в таком проекте, он называется Радио Свободный Кабул. Этот факт мне помог приехать, потому что у меня уже контакты возникли в Пакистане с моджахеддинами. И я поехала, как вы, может, знаете 3 февраля в Афганистан и там была почти 3 дня. Юлия Тролль: Какова была цель вашей экспедиции, и кто был вместе с вами? Людмила Торн: Я уже с самого начала этой несправедливой войны подумала, как и многие русские люди, что делают советские солдаты в Афганистане, почему им там надо умирать, за что? Я знала, конечно, что у этих солдат нет выбора, им приходится либо умирать за то, во что они не верят, или сначала, когда повстанцы не брали живых пленных, их убивали. Это тоже было ужасно. Я решила дать возможность солдатам передать их мысль, чтобы мир услышал их голоса и чтобы люди поняли, в каком очень тяжелом положении они находятся. И, слава богу, мне удалось это сделать. Я поехала с телевизионной группой - с Эй-Би-Си, которые засняли все, и программу показали в Америке 17 февраля. Юлия Тролль: Какое впечатление произвела на вас встреча с этими советскими солдатами? В каких условиях они содержатся в лагере повстанцев? Людмила Торн: Я разговаривала с семью солдатами. Шесть из них сами перешли. Как один молодой солдат мне сказал, Сергей Мещерляков, когда я его спросила: "Сережа, почему советские солдаты сдаются?". Он сказал: "Поймите, мы не сдаемся, мы переходим по собственному личному убеждению, что это несправедливая война, это бессмысленная война, и мы не хотим умирать за эту несправедливость". Их содержат хорошо, гуманно, не так, как содержат пленных моджахеддинов коммунисты и армия Бабрака Кармаля. Они едят то же, что моджахеддины едят. Четверо из солдат, с которыми я разговаривала, изучают сейчас Коран и религию ислам и фарси. Четверо уже хорошо болтают на фарси. И эти четверо очень хотят приехать в Америку. Один солдат закричал, когда я уезжала: "Людмила, возьмите меня с собой! Я не хочу возвращаться в Советский Союз". Они понимают, что с ними может там быть. А седьмой мальчик, 19-ти летний Мансур Алладинов из Ташкента, он сам не перешел, его взяли в плен 5 января этого года. Он доставлял почту. Юлия Тролль: Эти шесть солдат, которых вы назвали, сдались в плен организованно, все вместе, я имею в виду: или каждый сам по себе, не сговариваясь с остальными? Людмила Торн: Нет, они сдались в разных местах, в разное время. Александр Жураковский перешел 16 марта 1982 года. Это молодой солдат из поселка Пологи. Валерий Киселев перешел 14 февраля 1982 года. Сергей Мещерляков и его друг Гриша Сулейманов пришли вместе. Это было ночью с 3 на 4 июня 1982 года, и два других солдата - рядовой Федор Хазанов и Акрам Файзулаев - тоже вместе перешли в середине мая 1982 года. Иван Толстой: Памяти наших коллег. Диктор (Глеб Рар): "Не хлебом единым". Сегодняшнюю программу "Не хлебом единым" мы вынуждены начать с сообщения о кончине отца Александра Шмемана, бессменного автора наших воскресных бесед на протяжении более чем 30 лет. Неделю назад он записал свою последнюю беседу, которую мы сейчас и послушаем. Александр Шмеман:
"Отроча младо, превечный Бог!" Этим ликующем отождествлением младенца, родившегося в пещере Вифлеемской, завершается одно из главных песнопений, составленных в шестом веке знаменитым византийским песнописцем Романом Сладкопевцем. Вот песнопение это в русском переводе.
Глеб Рар: Наши долголетние слушатели помнят голос отца Александра иным. Более звучным, более, просто физически, сильным. Полтора года подтачивала его страшная болезнь - рак мозга. Полтора года продолжал он нести бремя физических страданий, не прекращая ясно мыслить и столь же ясно передавать нам свои мысли и заветы. В минувший вторник 13 декабря отец Александр скончался. Отпевание тела покойного было совершено в четверг в храме Свято-Владимирской духовной семинарии, деканом которой был отец Александр. Протопресвитер Александр Дмитриевич Шмеман родился 12 сентября 1921 года в Таллине в независимой тогда Эстонии. В 1927 году семья Шмеманов переехала в Париж, где будущий отец Александр по окончании среднего учебного заведения в 1940-м году поступил студентом в Свято-Сергиевский Богословский институт. После окончания Богословского института Александр Шмеман стал священником и преподавателем института, который сам только что окончил. В 1961 году отец Александр Шмеман с семьей переехал в Америку и вскоре сменил отца Георгия Флоровского на посту декана Свято-Владимирской семинарии. Отец Александр оставил нам богатое богословски-научное наследие, труды по литургическому богословию. Нам, сотрудникам радио Свобода, которым теперь суждено без него продолжать его дело донесения живого слова Божия до русского слушателя, он оставил целую библиотеку воскресных бесед. Он произносил их по Радио Свобода в течение более 30 лет каждую неделю. Иван Толстой: В конце года в декабре радио Свобода неизменно вспоминало Александра Галича. К шестой годовщине его гибели - Василий Аксенов.
Василий Аксенов: В эти дни первое, что выплывает в памяти - сумерки на бульваре Распай в Париже, осень 1976 года. То есть за год до его кончины. Мы медленно идем от отеля "Эглон" в сторону Монпарнаса, собственно говоря, направляемся ужинать. Нас трое: моя мама Евгения Гинзбург, я (власти вдруг проявили неслыханное благородство и разрешили нам загранпоездку вдвоем) и Саша. Он усталый, печальный, он уже два или три года в эмиграции и смотрит на нас, приехавших оттуда, с каким-то особым выражением, тогда меня озадачившим, а сейчас таким понятным. Знаете, - говорит Галич, - прочел я как-то сто лет назад у дедушки Кузьмича, том 89, страница 563, третья строка сверху, мысль такого рода, за точность цитаты не поручусь: "А врагов нашей партии будем наказывать самым суровым способом - высылкой за пределы отечества". Помнится, я тогда только засмеялся: нашел, дескать, чем пугать. Ведь высылка-то из отечества в наши дни оборачивается чем-то вроде освобождения из зоны, как бы освобождения из лагеря. Ведь тех-то как раз и высылают, кто свободы жаждет. То есть, как бы получается - щуку в воду. И вот, знаете ли, Женя и Вася, прошли эти годы, и сейчас я понимаю, что старикашка был не так прост. Наверное, по собственному опыту понимал, что означает эмиграция. Он поеживается, поднимает воротник своего кашемирового пальто, вынимает из кармана зажигалку "Дюпон", закуривает. Все на нем и с ним по-настоящему фирменное, как сейчас выражаются в Москве. То есть стильное, как говорили раньше в Ленинграде, или тонное, как говорили еще раньше в Петербурге. Всегда, когда я с ним встречался, я отмечал, как фирменно, стильно, тонно сидят на нем вещи. Какая взаимная любовь связывает Галича с его одеждой и разными атрибутами стиля. Он был денди, редкий московский европеец. Он знал худо-бедно, почитай, три языка, в том смысле, что не был глухонемым ни в Германии, ни во Франции, ни в Англии. Словом, он, казалось бы, лучше тысяч других был приспособлен к переносу этого дедушкиного сурового наказания. Все так и думали в Москве, когда он уехал. Вот уж Саша-то станет этаким космополитическим поэтом, бродягой, членом международной литературной семьи. Этого не случилось. До песенного своего, то есть до основного периода своей жизни Галич был абсолютно преуспевающим и абсолютно советским драматургом, вроде Алексея Арбузова. В студенческие годы, помнится, ходили мы на его пьеску "Вас вызывает Таймыр". Она шла по всей стране, собирала отличнейший рублевый урожай. И потом, и всегда у него была масса заказов, постоянные договора, даже совместная работа с Францией. То есть командировки в Париж за кашемирами и диорами. Почему же он переменился? Почему все эти дела забросил и взялся за свою бунтующую гитару? Чего, как говорят в стране победившего материализма, ему не хватало?
Александр Галич:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
