Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
 Полвека в эфире. 2002Цикл подготовил и ведет Иван Толстой
На нашем календаре год 2002. Последний год нашего цикла. Начнем с классического наследия. 190 лет со дня рождения Александра Ивановича Герцена: размышляет историк Олег Будницкий. Олег Будницкий: Герцен, как сказал о нем Лев Толстой, - это 40 процентов русской прозы. Если здесь есть некоторое преувеличение, то очень небольшое, с моей точки зрения. Герцен - один из моих любимых писателей, и, с моей точки зрения, один из умнейших русских людей не только 19 века, но и вообще за все время существования России. И какой-то странный парадокс в том, что Герцена никто не читает. Почти никто не читает. Это грустно и это парадоксально, поскольку Герцен - это, прежде всего, блистательный писатель. Герцен-писатель велик в своей публицистике и конечно, в "Былом и думах". Он, как будто бы описал Россию на 200 лет вперед. Когда он рассказывает о николаевской монархии, изображение России просто потрясает, и тем, кто читал "Былое и думы" и перечитывал в советскую эпоху, брежневскую эпоху, эти аналогии не могли не бросаться в глаза. Например, Герцен-чиновник во Владимире, уже переведен из места своей первой ссылки в Вятке во Владимир. Потом он получает, вроде бы, разрешение на возвращение в первопрестольную. Но, так или иначе, ему нужно получить следующий чин, чтобы двигаться дальше. Это мнение его папы, одного из богатейших русских людей этого времени, Ивана Яковлева, и Герцен отправляется в Петербург. Почему? Потому, что когда подают на следующий чин, то там месяцы, а то и годы ожидания, и, как правило, для ускорения процесса, чиновники прибегали к таким способам. Они складывались, ибо не могло быть, чтобы один чиновник из Владимира получил следующий чин, а другой получил его через год. Обычно производили раскладку по всем, кто к следующему чину представлен, сумма везлась в Петербург, вручалась в канцелярии, и процесс ускорялся. На этот раз все расходы взял на себя Яковлев, и вот Герцен поехал в Петербург подносить благодарность. И вот приходит некий посредник в гостиницу, и называется сумма, а Герцен говорит: "Вот вы отнесете эти деньги, а где гарантия, что все это будет сделано?" Посредник страшно оскорбился: "Ну что вы, получивши благодарность, да не сделать!? Это человек чести!" Сложилась тогда та система, которая существует и до сих пор. Система вот этого закулисного продвижения. И вот эти "люди чести", которые за соответствующую мзду, услугу или еще что-нибудь поспособствуют "решению вашего вопроса", Герцен это изобразил тогда и изобразил так, что это может налагаться на современную Россию, как один к одному. Иван Толстой: Вчерашнее прошлое. Глушилками по вольному слову. Диктор: Михаил Нарица арестован в Эстонии, там, где он проживал после освобождения его из заключения. Арестован без всяких к тому видимых оснований. Мы еще не знаем, что будет ему предъявлено во время следствия и на суде. Но уже сейчас ясно, что он будет судиться, вопреки, опять-таки, как и Сергей Ковалев, вопреки законам и здравому смыслу и по логике правосудия. Татьяна Вольтская: Это фрагмент записи передачи Радиостанции Свобода в защиту писателя Михаила Нарицы, арестованного в четвертый раз в 1974-м году. Сквозь рев глушилок доносится голос, обещающий, что писатель и правозащитник, не столь известный, как Солженицын, Сахаров, Буковский, не будет забыт и оставлен без помощи. Да, помощь была. Радиопередачи - только часть кампании, организованной на Западе в его защиту. А вот с памятью дело обстоит хуже. Имя Михаила Нарицы сегодня как бы растворилось в тени его знаменитых соратников. Между тем, он - первый из ленинградских писателей, опубликовавших свое произведение за рубежом. Он же - первый ленинградец, ставший легально добиваться выезда за рубеж еще в 60-м году. Говорит историк, правозащитник, бывший узник совести, Вячеслав Долинин. Вячеслав Долинин: Нарица, впервые арестованный в 1935 году, успел посидеть и при Сталине, и при Хрущеве, и при Брежневе. Советская власть пыталась сломать этого человека, как пыталась она сломать каждого, но ей не удалось это сделать. Человек внутренне свободный сохраняет внутреннюю свободу и в заключении. Не все из тех, кто в заключении побывал, внутреннюю свободу сохранили. Татьяна Вольтская: Михаил Нарица родился в 1909 году в деревне Псковской губернии. Сельская школа, детский дом, художественный техникум в Ленинграде. В техникуме Нарица подает заявление с просьбой исключить его из комсомола. В 1935 году поступает в ленинградскую Академию Художеств. В том же году арестован и приговорен к 5-ти годам лагерей по 58-й статье. За два года до ареста он успел жениться. Его семья в 1937 выслана в Архангельскую область. Нарица отбывал срок в Ухтпечлаге. Потом был направлен в рабочий батальон, но по состоянию здоровья был освобожден и поселился с семьей в Архангельской области в колхозе. В 1941-м - призыв в армию, но из-за язвы желудка получил белый билет. В 1949-м - новый арест, год тюрьмы, ссылка на вечное поселение в Караганду. В 1957-м - реабилитация. Нарица возвращается в Ленинград и, в возрасте 48 лет, восстанавливается в Академии Художеств, к тому времени - Институте Живописи и Скульптуры имени Репина. Повесть "Неспетая песня", во многом автобиографическую, Михаил Нарица начал писать в вечной ссылке в Казахстане. Она - о юноше с чуткой душой и талантом художника, рвущимся из деревенской глуши в город, к образованию. О нормальном советском человеке, верящем пропаганде, бегущем от идиотизма деревенской жизни, любящим свою жену и ребенка. Но он настолько честен, что не может избавиться от черных сомнений, видя, как его родных раскулачивают ни за что. Не может не испытывать ярости, когда его литературные опыты нигде не печатают, приговаривая, однако, что он талантлив. Диктор (читает цитату из "Неспетой песни"): Его поучали: "Одному теперь трудно разбираться в сложных событиях нашего времени. А вы возьмите материалы 16-го съезда партии. Тогда вы поймете, какие проблемы сейчас заслуживают внимания литератора. И тему найдете". Значит, я должен вдохновляться резолюциями и газетными передовицами, а не своей собственной болью и радостью? Пусть они идут этим путем. Их и без меня много. Это они портят всю жизнь страны, это от него все идет, от нашего самозванного вождя с соратничками. Татьяна Вольтская: Искания, метания, вдохновенная работа, которая, как выясняется, никому не нужна. И на редкость правдивая картина "счастливого советского быта". Внезапный ночной арест. Злоключения семьи в ссылке. Наконец - бесславная смерть в лагере. Смерть человека, так и не сумевшего воплотить свой дар. "Неспетая песня". Мы не найдем в этой повести особых литературных красот, найдем только правду, сказанную тогда, когда говорить ее не решался почти никто. Иван Толстой: Наш концертный зал. Сергей Юрьенен у микрофона. Сергей Юрьенен: Продолжаем серию передач, которые ведет режиссер Илмар Лапиньш. Заслуженный деятель искусств России и почетный гражданин Австрии, Лапиньш дирижирует оркестрами в диапазоне от Вены до Москвы и от Вероны до Петропавловска-Камчатского. В концертном зале Свободы гости Лапинша - деятели российской музыкальной культуры, в беседах и за инструментами. Сергей Юрьенен: Сегодня - лауреат всесоюзных и международных конкурсов Светлана Потанина. Фортепьяно. Илмар Лапиньш: В России мы знаем имена Марии Юдиной, Татьяны Николаевой, Веры Горностаевой, Любови Тимофеевой, Натальи Труль. Одно объединяет этих музыкантов - красота, как главная движущая сила в жизни. Светлана Потанина в музыке и в жизни человек с необычной судьбой и идеями. Но сначала пусть об этом скажет музыка. (Музыка) Илмар Лапиньш: Светочка, скажи, пожалуйста, играла ли ты в детстве с куклами? Светлана Потанина: Да, это было мое любимое занятие. Но где-то в 5 лет мне родители подарили пианино. Потому что они очень хотели, чтобы я занималась музыкой. Родители мои не музыканты, я родилась в семье учительницы начальных классов и летчика-испытателя. И еще они мне подарили резиновую лягушку, которая прыгала. И когда мне спрашивали: "Девочка, что тебе подарили на день рождения?", я говорила: "Лягушку". А мама говорила: "И пианино". Играть я, конечно, еще не умела, но мне очень хотелось это делать. И я нашла в журнале "Огонек" ноты. Там был напечатан какой-то вальс. И я играла черный вальс по черным клавишам, а белый вальс по белым. Подбирала, как я могла. Илмар Лапниш: Значит, в детстве у тебя были какие-то точные понятия красоты? Светлана Потанина: Да, безусловно, меня тянуло ко всему изящному, красивому, интересному и настоящему, как правило. Иван Толстой: Писатель в студии. Ведет передачу Александр Генис.
Александр Генис: Сегодня у нас в студии гость из России - Татьяна Толстая. Татьяна - давняя участница наших передач. Каждый раз, когда Татьяна появляется в Америке, я пользуюсь этой возможностью, чтобы сравнить наши наблюдения над современной российской словесностью, за которой мы следим с разных сторон океана. Надеюсь, что такая, панорамная, точка зрения поможет нам лучше разглядеть предмет нашего сегодняшнего разговора - отечественную словесность. Я бы не хотел начинать эту беседу с брюзжания, но меня поразила цифра, которую приводят российские издательства, специализирующиеся на серьезной литературе. Около 90 процентов выходящих в стране книг, говорят они, - переводные. Объясняется это тем, что в России просто мало писателей, способных привлечь читателя. Меня эта цифра удивила по разным причинам. Во-первых, она уникальна для литературы любой страны. Ведь обычно переводы составляют незначительный процент от всех выходящих книг. А во-вторых, мы привыкли к дефициту свободы, бумаги, денег, но не авторов. Что же происходит сегодня? Как, по-вашему, Татьяна? Татьяна Толстая: Я думаю, здесь две основные причины. Первая - то, что писатели физически поубивались за 20-й век. То есть, имеется огромное зияние от 30-х годов до начала перестройки. Есть несколько писателей, это мы все знаем, но есть и огромное зияние. Нету унавоженной почвы, и нету какой-то преемственности - литературной, стилевой, жанровой. Это, во-первых. А во-вторых, литература западная, переводная, она убежала вперед и давно умеет развлекать читателей. Наши писатели развлекать читателя еще не научились. Это начинается только сейчас. Александр Генис: Мы с вами, Татьяна, принадлежим к промежуточному поколению. Часть жизни прошла при советской власти. Часть - после. Но сейчас на арену уже вышло новое литературное поколение. То самое, которое должно заполнить эту нишу. Это поколение сформировалось в бесцензурной России. Что вы можете сказать о нем? Татьяна Толстая: Я не очень люблю это поколение. Потому что те немногие произведения, которые я читала, написанные поколением новым, показывают следующие вещи: свобода понята как даже не анархия, а полная разнузданность выражать, так называемого, себя. А что там в себе интересного, об этом писатель не подумал. Все происходит на грани с хулиганством, я бы сказала. Чего хочу, то ворочу. А есть ли там читатель, нет ли читателя... Глубокое презрение к нему. Потом, неумение держать форму. И неумение вообще строить драматургические сюжеты. Потому что литература - это драматургия, прежде всего. Вот тянуть из себя нитку, как тянет паук, это у нас умеют. У нас есть такие хорошие веревочники, стилисты, но в рамках очень узких. Да, красивая веревочка, но что за веревочка-то? Александр Генис: Ковра не получается? Татьяна Толстая: Нет, ковра не получается, потому что ковер должен быть продуман, расчислен, и вообще, наши люди не уважают это традиционно. Решительно не уважают точные науки, в частности, математику, которая должна быть в основе. Должен быть жесткий, стальной каркас, который может быть очень тщательно закамуфлирован, но, тем не менее, он в произведении должен быть. Произведение, состоящее из ватных клецок - это такой трейд марк современной литературы. К сожалению. Александр Генис: Вы считаете, что это отличительная черта, что предыдущее поколение не страдало этими пороками? Татьяна Толстая: В меньшей степени страдало. Александр Генис: Вот мне тоже кажется, что в наше время были крайне увлекательные романы. Вся та диссидентская литература, она была, кроме всего прочего, еще и очень увлекательной. Романы Владимова, Войновича, раннего Аксенова - они все были переполнены действием, они явно заражали читателя, и то, что они были популярны, это было вполне естественно. А сегодня я этого не вижу. Татьяна Толстая: Я тоже этого не вижу, и я не знаю, в чем тут дело - не хотят или не умеют. Если не умеешь - сядь поучись, прежде, чем выдавать свою продукцию. Если не хотят, то это хуже. Потому что это пустая надменность, презрение к ближнему, что я вижу очень часто и вне литературы. И, может быть, такая ложная попытка возвыситься над коммерческим. У нас очень сильное презрение к коммерческому. Как запахло коммерцией, так сразу писатель выражает презрение. Хотя крайне хочет заработать деньги. Иван Толстой: Дважды в месяц, в сопровождении музыки Александра Пантыкина, из нашей московской студии ведет театральные передачи Марина Тимашева.
Марина Тимашева: Говорит Радио Свобода. В эфире театральный выпуск "Поверх барьеров". У микрофона - Марина Тимашева. На "Золотой маске" в Москве Якутский драматический театр имени Платона Ойунского показал спектакль "Девушка-богатырь" по одному из олонхо - эпических сказаний якутов. Спектакль отмечен призом критики, но жаль, что эксперты (и я - в их числе) выдвинули постановку на премию в категории "Драматический театр". Вернее было бы номинировать ее новацию, если вообще не по разряду - музыкальный спектакль. Имя главного режиссера Якутского драматического театра и министра культуры республики Саха Андрея Борисова театральным профессионалам известно давно. Андрей Борисов: Считается, что такого плана олонхо, где героем является женщина-богатырка, это одна из самых архаичных форм олонхо. Потому что женщина-богатырка предполагает еще до того - женщину-удаганку. Удаганка - это шаманка такая. В древних мифологиях якутов удаганки считались самыми сильными шаманками - и, шаманы, которые возникли попозже, они их боялись. Шаманы носят женскую одежду, хотя в принципе, шаманы являются как бы бесполыми. И вот эта удаганка превращается в богатырку, которая защищает род человеческий. Марина Тимашева: Играли в Москве на якутском языке, проецируя русский текст на большое табло. В принципе, олонхо изданы были в 1983 году в переводе на русский издательством "Наука" Восточносибирской Академии наук в серии "Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока". Переведены они в ритмике гомеровского эпоса, в Якутии исполнялись олонхосутами - сказителями. Спектакль Андрея Борисова хорош уже тем, что его могут смотреть малые дети и седые старцы, вместе. Ребенок воспримет сказочную составляющую: борьбу злых духов с богатырями, взрослый получит представление об архаической модели мироздания. Важно и то, что в спектакле почти не говорят, поют. Выдающаяся актриса якутской труппы Степанида (Стеша) Борисова известна еще и как одна из лучших во всем мире певиц, владеющих техникой горлового пения. Иван Толстой: На нашем календаре год 2002-й. Его основные события. Диктор (Андрей Шароградский):
Иван Толстой: Вечером 23 октября группа Мовсара Бараева захватила заложников в концертном зале на Дубровке. Чеченская война неизбежным рикошетом пришла в Москву. Все, кто участвовал в этих событиях, кто был жертвой, свидетелем или просто смотрел телевизор, не могли избавиться от противоречивых чувств. Противоречием было всё: террористы, захватившие заложников, требуют мира в Чечне; бандиты угрожают взорвать здание, но не приводят свою угрозу в исполнение даже во время штурма; освободители три дня готовят военную часть операции, но о медицинской стороне будто и не подозревают. А когда все кончено, упорно прячут освобожденных по больницам, стыдясь, до чего довело их освобождение. Для иллюстрации тех осенних дней мы тоже отобрали из нашего эфира случай противоречивый, закулисный, рассчитанный на успех под шумок. Случай, в котором Радио Свобода выступило защитником прав человека. Петр Вайль: Сегодня утром неизвестные в масках ворвались в квартиру семьи чеченцев Гелагаевых в московском микрорайоне Ростокино. Марам Гелагаева успела позвонить в московское бюро Радио Свобода и, по совету нашего сотрудника, в районное отделение милиции. Несмотря на приехавший наряд, мужа Марам, избив, увезли в неизвестном направлении. С подробностями наши корреспонденты Татьяна Ткачук и Максим Ярошевский. Татьяна Ткачук: Семья Гелагаевых ничем не отличается от десятков подобных, живущих в столице. Глава семьи Алихан занимается средним бизнесом и в Москве бывает наездами. Марам - мать пятерых детей - не работает. Старший сын учится в университете в другом городе, дочки живут в Ингушетии у бабушки. В Москве, в квартире принадлежащей семье, вместе с мамой живет только двухлетний Муслим. Гелагаевы живут тихо, с соседями отношения вполне приличные, никогда неприязни к себе на национальной почве не чувствовали. Мы разыскали Марам спустя несколько часов после случившегося и подробнее расспросили ее, как именно произошел захват ее мужа. Марам Гелагаева: Сперва телефонный звонок. Попросили Алихана. Я передала трубку, раздался щелчок. Я спросила, кто там был. Он говорит, что что-то сорвалось. Буквально через две минуты (я так поняла, что звонили уже из подъезда) позвонили в дверь. Он мне сказал отойти от двери. Мало ли что, зайди в комнату, посиди. Он спросил: "Кто вы?". Они на этот вопрос ответили: "Открывай дверь". И мат. Железная дверь. Я позвонила в милицию. Они говорят: дверь не открывайте, ждите, когда приедет наряд милиции. Номер на всякий случай я записала: 187-27-02. Они сказали: приедет наряд, не открывайте дверь. Но после того, как их они увидели, милиционеры не захотели со мной разговаривать. Я была в комнате, муж меня не выпускал. Видимо, боялся, что со мной что-то будет. Я не знаю почему, но он открыл эту дверь. Тогда они заскочили - на пол, мат, пистолет к голове. На меня пистолет. Он бегает, только проснулся, он как раз от их звонков и проснулся. Они меня не трогали. Они, единственно, меня оскорбляли: заткнись, такая-то, такая-то, кто вас сюда звал, вы почему, ублюдки (это самое мягкое слово), сюда приехали? Уже когда появилась милиция, я осмелела, я вырвалась оттуда. Я так думаю, что один из них был участковым. Может, я ошибаюсь, но мне так показалось. Еще один милиционер. В милицейской форме. Милиция, - говорю, - зайдите, я вас вызывала. Он говорит: пройдите, покажите мне документы, объясните, что здесь происходит? - А ты выйди сюда. - Они завели его в лифт, этого милиционера. Ни слова я не слушала. В это время у меня муж лежит на полу, к голове приставлен пистолет, двое над ним стоят. Не подошла милиция. А потом уже мужу надели наручники, убрали пистолеты. Говорят: давайте его паспорт. Я дала паспорт. А что я должна была? Я ведь не знаю. Я дала паспорт. Не было у них никакого постановления. Дело в том, что их было трое, когда звонили, а когда уже он двери открыл, их человек 8-9 было. Они были на двух машинах. Номер одной машины я запомнила: черная "Волга" была 917, то ли ММХ, то ли ММА. После того, как они вышли, я спросила милицию: вы мне хоть объясните. А они как будто меня нет, даже не посмотрели в мою сторону. Я в отделении милиции оставила заявление и сказала, что сейчас, после этого, поеду в прокуратуру. Я знаю, что вчера в гостинице "Салют" забирали людей и держали их 5-6-часов. Татьяна Ткачук: Телефон, по которому Марам вызывала милицию, принадлежит Ростокинскому районному отделению. Мой коллега Максим Ярошевский побывал в этом отделении. Максим Ярошевский: Оперативный дежурный Петр Герлин подтвердил, что незадолго до моего приезда к ним приходила чеченка и написала заявление. Участковый уполномоченный Анатолий Полихун отказался признавать не только факт задержания на своем участке Алихана Гелагаева, но и вызов в его квартиру. Сразу после нашей беседы в отделении началось совещание. Оперативники удивлялись, почему так неожиданно созваны все бывшие чины отдела. После беседы с начальством участковый Полихун добавил, что чеченцы с его территории всего лишь однофамильцы тех, с кем что-то могло случиться. Начальник отделения милиции Ростокино заявил, что в его районе никого не задерживали. Татьяна Ткачук: На последующие наши расспросы сотрудники отделения милиции отвечали так: Голос в телефонной трубке: УВД Ростокино. Я вам ничего пояснить не могу. До свидания. У нас все фиксируется. Я, во всяком случае, не принимал такого вызова. Татьяна Ткачук: Он вызывала по этому телефону. Голос в телефонной трубке: Ну, если приезжал наряд, значит был, естественно вызов. Татьяна Ткачук: Но почему-то участковый отрицает, и в отделении милиции у вас отрицают, что выезжали к ней на вызов, и что видели, как ее мужа задержали. Голос в телефонной трубке: Вы меня извините, я не могу давать никакой информации. Татьяна Ткачук: Случившееся в пятницу утром для Марам Гелагаевой и маленького Муслима - трагедия, по масштабам сравнимая с захватом заложников на Дубровке. Потому что их муж и папа стал, по крайней мере, так это воспринимает семья, еще одним из заложников этой страшной и непредсказуемой ситуации. Сегодня же Интерфакс заявил, что Владимир Путин выразил озабоченность информацией МВД об увеличении числа угроз в адрес чеченцев, особенно в местах их компактного проживания. За час до выход программы в эфир мы узнали, что Алихан Гелагаев освобожден. Максим Ярошевский, Татьяна Ткачук, Радио Свобода. Иван Толстой: Продолжим чеченскую тему года. Тенгиз Гудава ведет на наших волнах программу "Кавказ и Центральная Азия". Вот фрагмент из передачи "Чечня - поражение журналистики". В разговоре участвуют киносценарист Нино Киртадзе, английский корреспондент Роберт Парсонс и Андрей Бабицкий. Нино Киртадзе: Почему, если что-то происходит, скажем, в стране, которая сильна, у которой большие возможности, которая интересна нам в смысле, что она может дать и на что повлиять, вот если там что-нибудь происходит, - это очень важно, если что-нибудь происходит вообще в какой-то маленькой стране - это не так важно, и если даже это длится 8 лет, можно об этом просто забыть? Для чего вот все эти мировые институции, права человека, Совет Европы, для чего все это существует? И вот, как бы через вот эту журналистскую депрессию я хотела бы вот этот вопрос как-то поставить. Для чего тогда посылать стольких людей, заставлять их работать там, если никакой реакции на это нет? 8 лет, по-моему, достаточный срок, чтобы как-то этот вопрос поставить. Голос мальчика: Дяденька, помогите, дядя... Дяденька... Дядя, Дядя... Пустите ее... Дядя, спасите!.. Дядя, родной дедушка лежит... Тенгиз Гудава: Звуки из фильма Нино Киртадзе "Когда-то здесь была Чечня" - разорвалась бомба - городская улица - обезумевшие люди, трупы, мальчик, у которого убило деда. Роберт Парсонс: Конечно, это на основе нарушения человеческих прав и так далее... Это тоже, как вы сказали, фрустрация журналистов, как можно работать в таких условиях?! Тенгиз Гудава: Роберт Парсонс - корреспондент BBC Wold Service в Москве на протяжении последних 9 лет, специализация - Кавказ, и конечно, Чечня. И вообще, конечно же, мне кажется, что надо сказать открыто и честно, что ситуация в Чечне при всей своей трагичности очень сложная. Ведь эту проблему крайне сложно решить, она увязана с проблемой борьбы с терроризмом. А после 11 сентября она резко актуализировалась... Роберт Парсонс: И, конечно, Россия использует это слово... Тенгиз Гудава: Россия использует это. Но, непонятно, я все-таки не могу однозначно сказать, что это чистая спекуляция, потому что в Чечне были все-таки террористические образования, тот же самый Хаттаб, те же самые ваххабиты, они там вовсю были и есть, возможно, и сейчас. Вот как бороться с терроризмом, не затрагивая мирное гражданское население, когда террористы как раз прячутся за мирное гражданское население? Роберт Парсонс: Я сам не считаю, что Россия борется с терроризмом в Чечне. Если ты хочешь бороться с терроризмом, надо использовать другие методы... Тенгиз Гудава: Какие? Роберт Парсонс: Россия борется с населением и создает, можно сказать, террор в Чечне... Андрей Бабицкий: У меня было ощущение, что действительно, журналистика полностью проиграла борьбу за право как-то воспрепятствовать тому кошмару, который тогда начинался и уже длительное время продолжался в Чечне. И это действительно так. Потому что сегодня, фактически, журналисты не в состоянии влиять на ход событий. И более того, они уже не в состоянии быть свидетелями этих событий. Их постепенно лишили даже минимальной роли в том, что происходило на Кавказе, и это в принципе проигрыш журналистики в целом. Иван Толстой: Еще один сюжет на военно-социальную тему. Каждый год, весной и осенью, призыв российских юношей в армию становится массовой драмой. Из передачи Вероники Боде.
Вероника Боде: В эфире программа "Общественное мнение". Граждане России у микрофона Свободы. В России идет весенний призыв в Вооруженные Силы. По данным Всероссийского центра изучения общественного мнения, сокращенно - ВЦИОМ, лишь 22 процента россиян хотят, чтобы их близкие служили в армии, и более 70 на это не согласны. И все же перспектива попасть в войска держит в страхе большинство российских юношей ровно 6 месяцев в году. При этом отношение к Вооруженным Силам в стране неоднозначно. Первый голос: Армия - это один из общественных институтов, которые пользуются наибольшим доверием и авторитетом. Соперничать с ней под силу лишь президенту и церкви. Вероника Боде: "Гордитесь ли вы Российской армией?" - вопрос Радио Свобода адресован москвичам. Второй голос: Да, конечно. Защитники Отечества, как ни крути. Третий голос: А что она хорошего делает? Вот молодежь боится в нее даже идти. Четвертый голос: Чем гордиться? Дедовщиной, Чечней? Пятый голос: Я считаю, что она - не самая цивилизованная, эта армия. В каких условиях солдаты сейчас обитают? Тем не менее, они там. Вот это - героизм. Шестой голос: Горжусь, конечно, да. Потому что российская армия стоит на страже порядка, границ нашей родины. Седьмой голос: Горжусь. Я - патриот: вообще люблю Россию и армию. Восьмой голос: Я - бывший офицер. Как можно гордиться Российской армией, когда уже Советская была не красная, а покрасневшая, да? Девятый голос: В последнее время, по-моему, гордиться нечем. Раньше офицер - это была гордость, а сейчас офицер - нищий. Десятый голос: Да, потому что я служил в ней. Там вырабатывалось чувство патриотизма советских граждан, хорошо кормили. Одиннадцатый голос: Ну, наверное, гордимся. Все-таки - российская. Вероника Боде: По данным ВЦИОМ, главные причины, по которым россияне не хотят служить в армии: опасения попасть в Чечню, неуставные отношения, насилие и тяжелые бытовые условия в войсках. Пятая часть опрошенных говорит о развале армии, безответственной политике властей по отношению к ней. И все-таки, несмотря на негативную оценку реального положения дел в армии, подавляющее большинство россиян, 56 процентов, считают, что Российские Вооруженные Силы способны защитить страну в случае реальной военной угрозы. Леонид Седов, ведущий научный сотрудник ВЦИОМ, полагает, что доверие россиян к армии основано на глубокой и давней исторической традиции. Леонид Седов: Политической культуре России свойственно поклонение силе, поклонение могуществу. Конечно, армия - это, прежде всего, то, что обеспечивает державе ее могущество. Ну, и, конечно же, в понимании русскими их истории тоже доминируют, в основном, воспоминания об одержанных победах, завоеваниях. На этом замешано, конечно, и отношение к армии. Вероника Боде: Разговоры о военной реформе идет в стране уже много лет. Однако призыва пока никто не отменял. Напомню, почти три четверти россиян не хотят, чтобы их близкие служили в армии. При этом 44 процента считают, что каждый настоящий мужчина должен пройти военную службу, и еще 25 процентов, что это долг, который нужно отдать государству, несмотря на личные предпочтения. Лишь пятая часть населения уверены, что служба в армии это бессмысленное и опасное занятие, которого нужно избегать любыми средствами. Иван Толстой: Передачу "Запретная зона" готовит в нашей московской студии Марина Катыс.
Марина Катыс: Говорит Радио Свобода. В эфире экологическая программа "Запретная зона". На Черноморском побережье России, протяженность которого 400 километров, бурно развивается строительство терминалов и трубопроводов. Лев Федоров: Газопровод - уже одну нитку построили, это Геленджик. Нефтепровод - уже год как работает, это между Новороссийском и Анапой. На Тамани хотят вывоз аммиака наладить. Ну, и там сера на подходе, в Новороссийске. Марина Катыс: "Голубой поток" - это трубопровод длиной 396 километров, который проходит по дну Черного моря на глубине 2 500 метров. При этом на суше газопровод пересекает особо охраняемые природные территории и санитарную зону города-курорта Геленджика. По утверждению экологов, проект осуществлялся с нарушением российского законодательства и норм экологической безопасности, а работы по строительству были начаты либо до окончательных заключений экологических экспертиз, либо в обход этих заключений и рекомендаций. И все же, по мнению президента Союза "За химическую безопасность" доктора химических наук Льва Федорова, это не самый худший из предлагаемых вариантов. Лев Федоров: Если быть справедливыми, это, в общем-то, "пионерский" проект. Это - выход российского газа в Турцию, это - глубоководная прокладка на дне Черного моря газовой "нитки". Меня здесь смущает другое - даже 10 безопасных проектов в сумме могут дать опасный результат. Марина Катыс: Еще более опасным проектом является строительство терминала по перевалке жидкого аммиака на Таманском полуострове. Постройку терминала и порта Железный Рог в двух километров от курортного поселка Волна и в 10 километрах от станицы Тамань ведет химическая корпорация "Тольяттиазот". Терминал рассчитан на ежегодное хранение более 2 миллионов тонн сжиженного аммиака и такого же количества углеводородов. Ежедневно по железной дороге будет доставляться 6000 тонн аммиака. Его загрузка в трюмы судов будет осуществляться по двухкилометровой эстакаде-трубопроводу в открытом море. Частная корпорация "Тольяттиазот", начала стройку терминала с нарушением федеральных и местных законов. Лев Федоров: Это уже, я бы сказал, хуже некуда. Марина Катыс: В случае аварии в зону поражения могут попасть: Островной причал, дом отдыха "Факел", поселок Волна, город Тамань, поселок Виноградный и станица Вышестеблевская. Расчетное время подхода облака аммиака к этим пунктам составляет несколько минут. Речь идет о 35 000 человек. Иван Толстой: Мы подходим к концу нашего цикла. Три итога, три напутствия. Наш ветеран Леонид Владимиров, в конце 70-х возглавлявший русскую редакцию. Леонид Владимиров: Значение Радио Свобода было настолько для меня естественным, что когда меня спрашивали (а меня спрашивали разные люди, в том числе, и недоброжелатели), я им объяснял, что это просто наше русское радио, которое пока, увы, находится за границей. Оно когда-нибудь приедет в Россию, - говорил я с полной безнадежностью. Никогда не думал, что я это увижу. Пожалуй, может быть, нужно было сказать, что самым лучшим моим моментом было, когда я узнал, что Радио Свобода получило корреспондентский пункт в Москве. Это тоже был, знаете ли, моментик. Я приехал в этот пункт один, меня впустили, я давно уже не работал на Радио Свобода. Меня впустили, и я, конечно, встал на колени и поцеловал пыльный ковер. Потому что это было невероятно совершенно. Знаете, есть такое понятие - издержки и противовесы в американской политике? Вот Радио Свобода держит глаз и держит ухо к происходящему в России. И, конечно, на нее есть оглядка. Неудивительно, что когда что-то случается неприятное, начинаются сразу нападки на Радио Свобода. Говорят сразу: давайте закроем корпункт Радио Свобода. Это самый лучший комплимент, лучше комплимента и не придумаешь. Знает кошка, чье мясо съела. Рыльце в пушку. Свобода, как хорошо известно, не выступает против режима. В России есть свободная печать. Но существует громадное число атавизмов, скажем так, атавизмов советских, которые Свобода, по мере сил, разъясняет. Сейчас Свобода ведет диалог, в ее передачах участвуют люди, живущие в России, да и не только в России. И это еще лучше для радиослушателя, который понимает, что это мы, один из нас говорит на волнах Радио Свобода. Иван Толстой: Микрофон - Владимиру Буковскому. Владимир Буковский: Коль скоро все независимые средства информации в России правительство прибирает к рукам и прибирает довольно грубо, нужда в вашем голосе сейчас увеличилась, а не уменьшилась. Этот вопрос можно было задавать в начале 90-х, когда, действительно средства массовой информации были относительно свободны. Людям в сегодняшней России такая точка отсчета из-за границы, некая заведомо непричастная ни к каким силовым структурам российским, правительственным, или группировкам, она очень важна. Это как бы камертон. Точка отсчета. Нынешняя российская пресса настолько завралась и запуталась в своих заказах, - то есть, это уже не средства информации, это средства пиар. Общество в России, к сожалению, так и не сформировалось. Общественное мнение так и не стало господствовать. Этого не произошло. И пока этого нет, голос, в объективности которого нет оснований сомневаться, - это очень важно. Иван Толстой: Последний участник - нынешний директор русской службы Марио Корти. Марио Корти: Период холодной войны позади. Со второй половины 80-х мы сотрудничаем с журналистами, которые живут и работают в той стране, на которую мы вещаем. С начала 90-х действуют московское и Санкт-петербургское бюро Радио Свобода. В прошлом году мы открыли бюро в Екатеринбурге. С нами работают журналисты и советской, и российской школ журналистики. Выпускники МГИМО, МГУ, Санкт-петербургского, Уральского университетов. В стране, не в эмиграции. У нас в разных городах России появились радиостанции-партнеры. А сколько конкурентов! Мы работаем с корреспондентами в регионах и участвуем на правах спонсоров в семинарах для региональных радиостанций. Время от времени мы сами выступаем организаторами семинаров и обучаем российских журналистов. Мы - полноправные и активные партнеры совместных культурных проектов. Это огромный путь, огромный шаг вперед. Еще 20 лет назад об этом нельзя было и мечтать. Семинар, в котором я участвовал недавно в Челябинске, прошел под лозунгом "Вместе радио". В нем принимали участие региональные и московские радиостанции, а также представители международных крупных радиокорпораций - Радио Свобода, Би-би-си и Немецкая Волна. Это символично. Дай Бог нам удастся впредь сообща продвигать свободное слово в России. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
