Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[24-08-03]
Россия как цивилизацияБоярская республикаАвтор и ведущая Елена Ольшанская
В передаче участвуют: 5 марта 1478 года из Великого Новгорода в Москву вернулся государь всея Руси Иван Ш. За ним везли плененный вечевой колокол. "И привезен бысть, и вознесли его на колоколницю на площади и с прочими колоколы звонити", - написал псковский летописец. Новгород был труднейшим завоеванием для Москвы. Дольше всех хранил он свою независимость, свои республиканские порядки. Нигде княжеская власть не была так ограничена, так зависима от народного собрания (вече), как в Новгороде. Ну а вече, по некоторым свидетельствам, управлялось кучкой богатых людей, бояр. Был ли на самом деле Господин Великий Новгород республикой - об этом спорят ученые. Но к началу 16 века на площади Московского Кремля бывшие колокола Твери, Ярославля, Рязани, Суздаля, Переяславля и других когда-то вольных городов дружно отбивали новое время. Елена Ольшанская: "Начало российской истории представляет нам удивительный и едва ли не беспримерный в летописях случай, - пишет Николай Михайлович Карамзин в "Истории государства Российского. - Славяне добровольно уничтожают свое древнее народное правление и требуют государей от варягов, которые были их неприятелями ... варяги, или норманы, долженствовали быть образованнее славян и финнов, заключенных в дикие пределы Севера; могли сообщить им выгоды новой промышленности и торговли, благодетельные для народа... и славяне, убежденные - так говорит предание - советом новгородского старейшины Гостомысла, потребовали властителей от варягов". Перед тем, рассказывает летопись, новгородцы и кривичи, не желавшие платить дань варягам, прогнали их, но (цитируем Карамзина): "(в 862 году) отправили посольство за море к варягам-руси, сказать им: "Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет: идите княжить и владеть нами"... Братья Рюрик, Синеус и Трувор, знаменитые или родом, или делами, согласились принять власть над людьми, которые, умев сражаться за вольность, не умели ею пользоваться", - заключает историограф. Современные исследователи считают, что реально существовавшим лицом мог быть только Рюрик, который прибыл (как сказано в скандинавском сказании) с "sine use" (со своими родичами) и "tru war"(верной дружиной). Владимир Петрухин: Если взять легенду о призвании варягов, то эту легенду записал Нестор летописец. Это было княжеское предание, и суть была в том, что варяги были призваны править по ряду, по праву. Внесение порядка призванными из-за моря варягами, оно ведь было не просто призванием бессильных владеть собою племен, это было стремление к установлению порядка и закона. Это государственный закон, который предшествовал восприятию закона религиозного, закона христианского. И сама лексика легенды о призвании варягов: "земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет, приходите к нам и владейте нам по ряду, по праву" - так говорит летопись, Нестор летописец - вот эта фраза считается заимствованной из некоего англосаксонского эпоса. Якобы, эту фразу принесли с собой дружинники англосаксонской жены одного из русских князей, сына князя Владимира Мономаха, Мстислава. Действительно, из западноевропейских источников, из хроники саксонского хрониста Ведукинда мы знаем точно такую же фразу о великой и обильной земле, которая осталась без князей, ее оставили римские императоры, и обитатели этой земли - бриты - обратились к англам и саксам с тем, чтобы эти опытные воины с континента прибыли на Британские острова и основали там государственность. Но, вместе с тем, эта лексика в русской летописи несет на себе черты ветхозаветной библейской истории, потому что призвание варягов описано примерно теми же словами, какими в славянской Библии, в Библии, перевод которой восходит к деяниям Кирилла и Мефодия, описывается призвание на царство первого царя Саула, который должен был установить порядок у израильских колен, ибо эти колена, управляемые судьями, оказались в состоянии смуты. Виктор Живов: Варяги никакой государственности не принесли, потому что государственности так и не получилось, на мой взгляд. Они определенным образом организовали отношения между разными территориями, разбросанными от Киева до Новгорода, от Ростова до Смоленска и до Галича. Они организовали какого-то рода структуру из этих разрозненных и живших, видимо, совсем по-разному территорий, населенных, в общем, разными людьми. Это где-то славяне, где-то не славяне, где-то перемешавшиеся, где-то ассимилировавшиеся, где-то какая-то часть на юге, видимо, иранского населения, или славян, ассимилировавших иранцев, где-то на севере - смесь славянских и финских племен, в промежутке смесь славянских и балтийских племен. Это все образует этнически достаточно сложную картину. При этом надо иметь в виду, что населения было не так чтобы шибко много. Были какие-то сгустки, где люди жили, и между ними - территории, на которых вообще никто не жил. Постепенно, в силу экономических причин, в силу христианизации жизнь разных местностей упорядочивается, становится похожа одна на другую до какой-то степени, хотя разные обычаи, разные юридические порядки на разных территориях сохраняются, и в 11-12 веке мы находим элементы достаточно выработанной социальной структуры. Но это не варяжская государственность, не то, что варяги захватили с собою в ладью, путешествуя из Швеции в Старую Ладогу. Елена Ольшанская: "Самый народ славянский, - пишет Карамзин, хотя и покорился князьям, но сохранил некоторые обыкновения вольности и в делах важных или опасных государственных сходился на общий совет... Впрочем, вся земля Русская была, так сказать, законною собственностию великих князей: они могли, кому хотели, раздавать города и волости..." Владимир Петрухин: Призванные варяжские князья, действительно, должны были править по ряду, по праву, по-другому они править бы и не смогли. Им, их дружине нужно было кормиться на славянских землях. Прокормиться здесь было довольно трудно, потому что хозяйство было экстенсивным, малопродуктивным, им нужно было собирать дань. Собирать дань силой было невозможно, крестьяне бы просто разбежались, и княжеские дружины умерли бы с голоду. Нам известны конфликты, когда князья пытались силой собрать дань. Так что древнейшая эпоха русской истории - это эпоха, когда призванный из-за моря род варяжских русских князей должен был договариваться со славянскими племенами, а потом со славянскими городами о том, чтобы в этих городах кормиться князям и их дружинникам по ряду, по праву. В этом специфика, действительно, древнейшей домонгольской русской истории. Вот вечевые города имели право договариваться с князьями, и мы знаем, что Новгород добился право принимать и изгонять князей, опять-таки по ряду - по договору. Если князь не соблюдал договор, то новгородцы могли его выгнать. В других городах ситуация была не настолько определенной законом, как в Новгороде, но мы тоже знаем, что вечевые традиции были сильны и князей изгоняли или призывали в период конфликтов. Все это закончилось в эпоху монголо-татарского владычества, когда на смену договорным отношениям пришли отношения вассалитета, когда татарские ханы считались царями, верховными сюзеренами русских князей и те были их улусниками, которые были обязаны платить дань или, как писали сами летописцы русские, холопами. Елена Ольшанская: По преданию, новгородцы получили от своего князя Ярослава (будущего Ярослава Мудрого) особые права, когда поддержали его в борьбе за киевский престол против брата Святополка. Надо сказать, что оба брата, и Ярослав, и Святополк еще при жизни их отца, Владимира-крестителя, покушались на власть. Ярослав, будучи новгородским князем, не желал платить 2000 гривен в пользу киевской дружины и нанял себе в поддержку варяжский отряд. "Варяги, призванные Ярославом в Новгород, - пишет Карамзин, - дерзкие, неистовые, ежедневно оскорбляли мирных граждан и целомудрие жен их. Не видя защиты от князя, пристрастного к иноземцам, новгородцы вышли из терпения и побили великое число варягов". Ярослав хитростью заманил знатных новгородцев, причастных к этому убийству, к себе во дворец и расправился с ними. Но в ту же ночь получил известие о кончине отца и злодействе брата. "Не видя лучшего средства, - рассказывает Карамзин, - Ярослав прибегнул к великодушию оскорбленного им народа, собрал граждан на вече и сказал: "Вчера умертвил я, безрассудный, верных слуг своих; теперь бы хотел их купить всем золотом казны моей..." Народ безмолвствовал. Ярослав отер слезы и продолжал: "Друзья! Отец мой скончался, Святополк овладел престолом и хочет погубить братьев". Тогда добрые новгородцы единодушно ответствовали ему: "Государь! Ты убил собственных наших братьев, но мы готовы идти на врагов твоих!" Валентин Янин: Когда говорят о Новгороде, то пользуются понятиями Новгородская республика, боярская республика или феодальная республика. Как понять такую республику, если она не может обходиться без князя? Вот как новгородцы призвали Рюрика в середине 9 века, так и потом из века в век они без князя не обходились. Они могли призвать к себе на престол младенца-князя, который еще на коне сидеть не умел, но они его призывали как символ союза с соседними территориями, так что князь всегда был. Но и монархией этот строй не был. Почему? Потому что древнейшие договорные грамоты, дошедшие до нас (они дошли до нас с 60-х годов 13-го века, договора Новгорода с князьями) дают понятие главного принципа вольности в отношениях с князьями, то есть хотим, пригласим князя, хотим прогоним его, это наше законное право. Как Рюрика призвали в свое время по своей инициативе, так и в дальнейшем это наше право. Кроме того, три громадных ограничения. Первое: князь, его люди, не имеют права приобретать какую-либо землю на территории Новгородского государства на правах частной собственности, то есть, феода княжеского здесь нет. Этой землей могут на основе частного права владеть только сами новгородцы. Второе ограничение: князь очень важная фигура в суде, в совместном суде князя и посадника, но он не имеет права принимать окончательное решение без санкции посадника, посадник контролирует действия князя в суде. И третье, самое важное ограничение: князь и его дружина, его люди не имеют право собирать какие-либо государственные доходы на территории Новгородского государства. Это могут делать только сами новгородцы, а князю они дают так называемый дар, то есть, определенный процент от собранной ими суммы, они как бы платят зарплату князю за то, что он выполняет какие-то свои обязанности. Возник вопрос: а к какому времени относятся эти ограничения? Из летописи мы знаем, что Ярослав Мудрый, когда ему помогли новгородцы овладеть Киевом в борьбе с Святополком Окаянным, дал новгородцам некоторые свободы. Многие считали, что именно к этому времени относится происхождение некоторых ограничений княжеской власти. Мы этот вопрос смогли исследовать при помощи берестяных грамот и выяснили: ограничения князя в суде и сама организация совместного суда князя и посадника относятся ко времени не раньше 1117-го года, когда сын Владимира Мономаха Мстислав ушел в Киев, своего сына Всеволода оставил в Новгороде, тогда и было принято решение о создании совместного суда, это позднее ограничение. Другое ограничение - нельзя владеть землей на основе частной собственности. Частная собственность на севере на территории Новгородской области возникает только на рубеже 11-12 века, то есть, тоже довольно поздно. Елена Ольшанская: Предыдущая передача - "Берестяные грамоты" - была посвящена многолетней деятельности Новгородской археологической экспедиции. 1951 год прославил ее необыкновенной находкой - во время раскопок из земли был извлечен кусок березовой коры (бересты) с нацарапанными на нем буквами. Так впервые обнаружились личные и деловые письма древних новгородцев, оказалось, что грамотность в этом крае была распространена в самые ранние времена, едва ли не сразу после введения на Руси христианства. Сегодня в руках ученых - более тысячи берестяных документов, которые рассказывают не только о быте и нравах, но и проливают свет на политическое устройство Древней Руси. Валентин Янин: Стали находиться, начиная с 1951-го года, очень странные устройства. Такой брусок, обрез из ствола ольхи или березы толщиной сантиметров 5-6, он имел сквозной канал продольный и поперечные каналы, они перекрещивались. Один из этих каналов был забит неизвлекаемой пробкой, и обычно цилиндры с этими пробками имели надпись, изображение знака или имя человека, и всегда обозначение суммы какой-то. Долго мы ломали голову, пока не догадались. Когда собирались ценности, количество которых указано на поверхности деревянного цилиндра, то это была в основном пушнина, меха, эти меха укладывались в мешок, через горловину мешка продергивалась веревка или кожаный ремешок, затягивались, как мы рюкзак затягиваем, свободные концы веревки вводились с двух сторон в продольный канал, выпускались вместе в поперечный канал, завязывались узлом, узел опять убирался в канал, забивалась пробка невыбиваемая, эта пробка обрезалась заподлицо так, что ее вытащить нельзя было, и все - мешок заперт. Вот на одной из усадеб мы обнаружили сразу свыше 30 таких цилиндров, и на них были имена людей, которые упоминались и в берестяных грамотах. Вот, например, Хотен, сборщик податей, берестяная грамота, найденная вместе с этим цилиндром: "От Домославля Хотену". Он был послан собирать доходы на двух территориях. На одной он застрял, и говорит: "Посылай на другую территорию другого сборщика. Я тут еще не скоро управлюсь с этим сбором". Оказывается, самые древние правила относятся ко времени, далеко предшествующему времени Ярослава мудрого. Право новгородцам самим собирать доходы относится к более раннему времени. К какому раннему времени? Самые ранние находки относятся к концу 10-го века. Но подобные находки известны из раскопок в Польше и в Дублине, в Ирландии. Эти все территории находились под властью скандинавов. То есть, это какой-то варяжский прием, который был использован с самого начала. То есть, иными словами, ограничение власти князя было достигнуто при приглашении Рюрика. Когда между собой они разодрались, они призвали князя, но первое условие, которое в договоре было заключено - мы сами собираем доходы, мы сами, как сейчас бы сказали, организуем свой бюджет, а тебе платим только определенную сумму. Почему новгородские князья, уже Олег с Игорем на руках после смерти Рюрика уходят из Новгорода, оставляют там дружину свою, а сами они уходят завоевывать сначала Смоленск, потом Киев? Там они уже владеют на основании права завоевателя. Там полная монархия. Они собирают дань посредством полюдья, со своей дружиной сам князь объезжает места сбора и составляет бюджет: вот это - на оборону государства, это - церкви дадим десятину, это - старшей дружине, это - младшей. Там он сам всему хозяин. Владимир Петрухин: С одной стороны, русская земля была коллективной собственностью княжеского рода. Этот род непомерно размножился, и в многочисленных концепциях, начиная с Сергея Михайловича Соловьева, все беды, усобицы были связаны преимущественно с тем, что размножившийся княжеский род никак не мог поделить эту самую русскую землю. Это было действительно так, но дело было не только в этом. Дело было и в том, что старший князь, старейший князь, как писалось в русских летописях, претендовал на монархию по византийскому образцу. Это всегда была недостижимая мечта для, в первую очередь, киевских князей, уже Владимир Святославович, крестивший Русь, стал прямо подражать византийскому императору, стал чеканить монету с византийскими инсигниями. Но, конечно, он не был монархом, как ему этого ни хотелось. Он был вынужден поделить русскую землю между своими сыновьями, иначе он просто не мог ей управлять. Традиции этого коллективного сюзеренитета, коллективной власти требовали того, чтобы в каждом городе сидел свой князь, горожане не стали бы слушать посадников киевского князя. Вот эти две традиции - традиция коллективного сюзеренитета княжеского рода и традиция, привнесенная из Византии, традиция автократии, самовластия, как переводился этот термин на Руси, они постоянно боролись, оказывались в состоянии конфликта. Елена Ольшанская: Каждый князь, приезжавший на Новгородский стол, заключал договор с городской общиной, клялся "держати Новогород по пошлине", то есть, не посягать на старину, и целовал крест "по любви, в правду, без всякого извета". Охотиться князю можно было не ближе, чем за 60 верст от города, "зверя гонить" - только летом, на Русу ездить - раз в три зимы, на Ладогу - раз в три лета. В Суздальской земле князь был всевластен, а в Новгороде не мог ни "рядити", ни "волостии раздавати". Александр Невский победил шведских рыцарей, зашедших на север новгородской земли, в безлюдное устье Невы, когда ему было 19 лет. Через полгода молодой князь не выдержал ограничений - "распевся" с новгородцами и уехал во Владимир, так как там он не чувствовал себя связанным по рукам и ногам. Вскоре его вновь позвали - освобождать Псков от немцев. Новгород был полноправным членом южно-немецкого торгового союза, Ганзы. Переводчиками договоров выступали иностранцы, жившие при дворах новгородских купцов. Немецких юношей специально отправляли в Новгород, чтобы они выучили там язык. В сохранившихся текстах договоров филологи находят немало русских слов и понятий, например, Krucekussinge - "крестное целование", а также вполне славянское слово possul (то есть, взятка). Валентин Янин: До находки берестяных грамот считали, что все восточно-европейские языки, то есть, языки славян, которые живут на территории Восточной Европы, происходят из одного корня. Вот откуда-то из среднего Приднепровья они расселились, потом пошли на север, на восток. Кривичи, вятичи - все они говорили на одном языке, никаких диалектов не было, а диалекты появились тогда, когда началась удельная раздробленность, когда появились границы политические, экономические. Так вот, изучение берестяных грамот показало, что процесс шел в противоположном направлении. Диалектных особенностей в древнем новгородском диалекте оказалось около 30, отличающихся от киевского диалекта. Только в дальнейшем в процессе постоянного общения с соседними территориями идет нивелировка диалектных особенностей. А когда встал вопрос - где искать аналоги этим новгородским диалектным особенностям, то оказалось, что они находятся на территории Польши, на территории северной Германии - там, где жили славяне, тяготевшие к Балтике, к южному побережью Балтики. Оттуда эти славяне и пришли на наш Северо-запад, смешались здесь с угро-финскими аборигенными племенами и принесли с собой те диалектные особенности, которые мы находим в русском языке. Елена Рыбина: Кажется, что много источников есть: есть летописи, есть договоры с ганзейскими городами. Действительно, есть письменные источники, но что касается ганзейского периода ( это 13-15 век - до падения новгородской независимости), то по этому периоду в основном имеются ганзейские источники, а наших, русских практически нет. Что касается раннего периода (10-12 веков), то письменных источников просто нет, есть два упоминания в летописи о том, как новгородские купцы вернулись с Готланда и из Дании живые и здоровые. Археологический материал здесь дал невероятно много. Я в свое время собрала все археологические свидетельства - то, что для Новгорода составляло импорт. Массовость этих находок и их хорошие датировки дали просто невероятный результат. Конечно, торговля в средневековье велась через посредников, были пункты сборные, куда привозили товары, откуда в другие места их увозили. И Новгород был таким пунктом, куда приезжали, скажем, скандинавские купцы в раннее время и оттуда увозили византийскую посуду дорогую, и арабское серебро. Основным посредником у Новгорода на юге был Киев - на днепровском пути и на волжском пути в Булгар. И удалось восстановить динамику движения вот этого пути между Новгородом и Киевом, улавливаются периоды подъема, периоды спада. И, мало того, удалось объяснить эти периоды. Обращение уже к политической истории показывает, что нарастание вещей идет постепенно, город развивается, увеличивается население и постепенно нарастает приток импорта и, казалось бы, он должен быть таким стабильным и нарастающим. После монгольского нашествия, понятно, все это резко прекращается в южном направлении, и вообще южное направление для Новгорода затухает. Но вдруг оказывается на рубеже 11-12 веков резкое падение импортных предметов. Я повторяю, если это бы было 10 вещей или 15-20, то здесь масса вероятностей, не надежно было бы, но когда тысячи предметов, и они все имеют резкое падение на этом рубеже 11-12 веков, с чем это связано? Оказывается, в это время происходит резкое обострение политической борьбы между Новгородом и Киевом. Новгородцы борются за свою независимость, за установление своего посадничества, не киевского, а своего собственного посадничества, за установление собственного органа власти, за изгнание князя. То есть, они впервые в этот период изгоняют князя, приглашают того, кого они хотят. Все это происходит на этом рубеже. Как только Новгород позволял себе выступать против Киева, тут же закрывались торговые пути. Елена Ольшанская: Город "Торжок был основан новгородцами в 1Х-Х веке среди финского племени весь, - сообщает энциклопедия. - В Х веке Торжок представляет уже процветающий торговый рынок..." Он снабжал Новгород, в случае неурожая, хлебом, который доставлялся водным путем, то есть, реками Тверцою и Мстою. С ХШ века Торжок становится пограничным пунктом между независимым Новгородом и подневольной татарам Суздальской Русью. "В 1238 году хан Батый со своим войском осадил Торжок, который отчаянным сопротивлением на 2 недели задержал татар и этим спас Новгород". Петр Дмитриевич Малыгин - зав. отделом археологии Всероссийского историко-этнографического музея в городе Торжке. По количеству найденных берестяных грамот (19) Торжок занимает третье место в России (впереди - Новгород и Старая Русса). Петр Малыгин: Торжок - это название новгородское, то есть, по отношению к гигантскому средневековому Новгороду, Торжок выглядел меньшим братом, и вот это уменьшительно-ласкательное название характерно. Город еще именовался Новым Торгом. Грамоты интересны тем, что все они домонгольского периода, последняя - это начало 13 века. Все они перекрыты слоем пожара 1238-го года, знаменитой двухнедельной осады Торжка Батыем. Резко бросается в глаза отличие между тем, что было до и после, даже чувствуется, что после 1238 года в жителей Торжка вселился страх. Скромнее стало все, примитивнее, все, конечно же, сбежались на другую сторону реки Тверцы, под защиту стен и башен кремля. После этого на долгое время исчезает застройка, то есть, это действительно катастрофа. Потом есть абсолютно четко читаемый слом периода конца 15 века - присоединение к Москве. Даже по составу слой меняется. Обычно у археологов это называется балластом, то есть, сухой слой перемешанный, который совершенно не идет в сравнение по качеству с домосковским слоем, когда была четкая размеренная жизнь, а потом началась такая суета сует. Елена Ольшанская: 17-я по счету берестяная грамота, найденная в Торжке, стала научной сенсацией. Петр Малыгин: Это первый литературно-церковный текст, найденный на территории Древней Руси, сразу же вслед за ним была найдена подобная грамота в Новгороде, но мы сподобились первыми. Это цитата одной из притч выдающегося литератора, церковного деятеля, культурного деятеля древней Руси, которого звали Кирилл Туровский. Это притча о мудрости, которая приписывается Кириллу, где идет перечисление тридцати с лишним грехов человеческих, и эти грехи собраны в два блока и названы: один блок - "кало", то есть, грязь, а другой блок - "мачешины дети". Это притча о том, что когда добропорядочный житель древней Руси вводит в свой дом после смерти жены злую мачеху, то вместе с ней в дом входят и грехи. "Мачешины дети" - это не что иное, как грехи. Грехов очень много - бесовские пляски, чаровещание, колдовство, запойство и пьянство (разделяются на две категории), блуд и прелюбодеяние, убийство, воровство. Переписчик этого текста как бы предупреждает о том, что надо помнить о праведной жизни, иначе может быть достаточно плохо. Так вот и случилось с Торжком в 1238 году. Елена Ольшанская: "Нашествие Батыево испровергло Россию, - пишет Карамзин. - ... Забыв гордость народную, мы выучились низким хитростям рабства, заменяющим силу в слабых; обманывая татар, более обманывали и друг друга; откупаясь деньгами от насилия варваров, стали корыстолюбивее и бесчувственнее к обидам, к стыду... От времен Василия Ярославича до Иоанна Калиты ... отечество наше походило более на темный лес, нежели на государство: сила казалась правом; кто мог, грабил; не только чужие, но и свои; не было безопасности ни в пути, ни дома; татьба сделалась общею язвою собственности... Легкие денежные пени могли некогда удерживать наших предков от воровства; но в Х1У столетии уже вешали татей. Россиянин Ярославова века знал побои единственно в драке: иго татарское ввело телесные наказания; за первую кражу клеймили, за вины государственные секли кнутом...чувство угнетения, страх, ненависть, господствуя в душах, обыкновенно производят мрачную суровость во нравах... Может быть, самый нынешний характер россиян еще являет пятна, возложенные на него варварством моголов". Виктор Живов: Князья перемещались в 11-13 веке по всей территории Киевской Руси. Постепенно эти бродячие князья оседали. Конечно, в 13 веке вмешивается татарское нашествие, которое все существенно изменило и которое в большой степени способствовало закреплению князей, тому, что они сели на своих местах. Вот этот переход от постоянного перераспределения городов внутри рода Рюриковичей к ограниченно наследуемому княжеству занимает достаточно длительный период. Постепенно меняется характер наследования, и это очень видно, например, если сопоставить духовную грамоту, завещание Иваны Калиты, где он распределяет между своими детьми свои пожитки разные - шубы, кольца, города - все вместе, без всякого особого различия. То есть, какой-нибудь Можайск выглядит так же, как сундук с драгоценностями. Но вот уже в завещании Дмитрия Донского передается Великое княжение, возникает новая концепция власти, как мне представляется, навязанная князьям духовенством, но это отдельная тема. Формируется некоторое представление не только о владении, о патримонии, но и о власти, как чем-то отделенном, собственно, от патримониальных прав. Вот эта патримониальная природа власти - она очень не скоро уходит. Можно вспомнить, что еще Николай Второй во время переписи населения в конце 19-го века в качестве своего занятия указал: "хозяин земли русской". Петр Малыгин: В 19-м веке археологи-любители наткнулись на территории нижнего городища, где была главная крепость Торжка, на каменные фундаменты. Каменные фундаменты оборонительных укреплений - чрезвычайно большая редкость, тем более, в центральной России. К 14 веку только Москва и Нижний Новгород имели такие мощные крепости, а дальше - это начинается с Пскова и Новгорода, там строят такие крепости с 12-го века. Мы в прошлом году проверили данные 19-го века и нашли совершенно уникальный для нашего региона объект - развалины Тайничной башни середины 14-го века, сложенной на растворе из известковых плит. И мы скорректировали общее представление, сформировавшееся в науке об обороном зодчестве новгородской земли в целом. Потому что до этого открытия считалось, что новгородцы обращались взором на Запад и на Север, защищали свою землю от шведов и рыцарей прибалтийских. А вот оказывается, что были попытки защититься таким же способом и от центрально-русских соседей. Если Ладога, псковские города, которые потом выделились в самостоятельность, находились поблизости от абсолютного неприятеля - это был неправославный мир, это были какие-то закованные в латы европейцы, то Торжок находился на рубежах с такими же русскими людьми, но только они пошли по несколько иному пути - по пути княжества. А вот эта боярская вольница была им несвойственна, начиная от Твери и южнее. Вторая специфика Торжка - это оторванность его от столицы - Новгорода (их разделяет 400 верст по водным путям) и абсолютная приближенность к потенциальным недругам по духу, по политическому укладу. Это всегда срабатывало. Иногда здесь были периоды, когда промосковская партия в целом побеждала, а проновгородская уходила в тень, и этим пользовались очень мудро и тонко московские князья, в этом отношении они действительно были таланты большие. Там много азиатских приемов, к сожалению, новгородцы этого не любили. Но вот, скажем, Дмитрий Иванович, будущий Донской, он очень умело пользовался этим положением Торжка, и уже с конца 14 века привечал, что называется, отдельных богатых новоторжцев и пытался их включить в свою сферу влияния и создать такую оппозицию Новгороду. Этим вообще убиваются два зайца, если смотреть на политическую карту Руси. Во-первых, на юго-востоке Новгорода появляются промосковские силы, а, во-вторых, Торжок с севера как одна из деталей клещей, зажимает соседнее Тверское княжество, совсем ненавистное Москве, но уже по другой причине, то есть, это были две монархии, которые жили как кошка с собакой. Елена Ольшанская: "Внутренний государственный порядок изменился, - пишет Карамзин. - Князья, смиренно пресмыкаясь в Орде, возвращались оттуда грозными властелинами: ибо повелевали именем царя верховного. Совершилось при моголах легко и тихо, чего не сделал ни Ярослав Великий, ни Андрей Боголюбский, ни Всеволод Ш: в Владимире, и везде, кроме Новгорода и Пскова, умолк вечевой колокол, глас вышнего народного законодательства, столь часто мятежный, но любезный потомству славянороссов. Сие отличие и право городов древних уже не было достоянием новых: ни Москвы, ни Твери, коих знаменитость возникла при моголах". Москва, соперница и наследница угасавшей монгольской империи, властно расширяла владения, подчиняла себе русские города. В истории осталось имя вдовы посадника Исаака Борецкого - Марфы, призывавшей новгородцев как можно скорее передаться под власть польского короля. Валентин Янин: Со времен Карамзина, с его "Марфы Посадницы" установилось широкое представление о демократизме новгородского вечевого строя. Как он пишет: "Ударил в набат вечевой колокол, и десять тысяч народа прибежали на площадь для того, чтобы обсуждать свои дела". То есть, якобы все население Новгорода участвовало в этом вечевом собрании. Николай Михайлович Карамзин никогда не водил экскурсии студентов по Новгороду, а мне доводилось это достаточно часто делать. Я знаю, когда идет на экскурсию человек 60, то тем, кто стоит подальше, им приходится переспрашивать или мне до предела напрягать голос, чтобы они меня услышали. Представьте себе: вечевая трибуна, на ней стоит посадник или боярин какой-то, а вокруг десять тысяч народа. Само по себе это нонсенс - представить десятитысячное собрание вечевое. Письменные источники немецкие 14 века называют новгородские вече "тремястами золотыми поясами", то есть, они говорят, что триста человек участвовало, триста богатых золотых поясов участвовало в этом вече. Мы, археологи, исследовав топографию того места, где вечевое собрание было, обнаружили, что это небольшая площадь, вместимостью от силы пятьсот человек. Что такое пятьсот человек? Это пятьсот богатых усадеб. В Новгороде на всей территории насчитывалось примерно 500 богатых усадеб. То есть, это дворовладельцы, бояре, зажиточные люди - вот они и были участниками вечевого собрания. Известно было, что на вече они не стояли, а сидели. Но существует очень существенное отличие от, скажем, итальянского сената, который собирался во дворце, под сводами, так сказать, это было закрытое собрание, на котором откровенно обсуждались все дела, касающиеся государственности, а новгородское вече собиралось под открытым небом. Его могли обступать люди, сидеть на деревьях, на крышах домов и могли криками поощрения или возмущения участвовать в вече. Это немножко было похоже на начало 90-х годов у нас, когда собрание могло переходить в митинг. Они ощущали свою причастность к государственным делам, они были грамотными людьми в основной своей массе, и отсюда возникает тот взлет новгородской культуры, с которым мы знакомы. Свободные люди, они пишут прекрасные иконы, пишут прекрасные фрески, строят великолепные церкви. Александр Степанов: Всем известно, что в раннее средневековье сохраняются какие-то элементы демократии, и вечевой строй не является уникальным. Уникальность Новгорода в этом плане в том, что здесь вечевой строй сохраняется практически до конца 15 века, до присоединения Новгорода к Москве. Историкам известно, что существовал определенный имущественный ценз, и человеку было необходимо владеть в городе землей или иметь какое-то имущество, чтобы принимать участие в вече и иметь право решающего голоса. Все остальные жители города, ремесленники, различные приживалы, они могли оказывать только косвенное давление на решение, которое принимала власть. Мы знаем по летописным источникам, что политическая верхушка очень часто использовала простых жителей в своих собственных интересах, когда на вече сознательно могли каким-то образом в основном собраться те люди, которые поддерживали ту или иную группировку, и таким образом оказывать давление на принятие решения. Известны случаи, когда бояре созывают вече из жителей города для того, чтобы свергнуть неугодного им посадника. Виктор Живов: Новгород не был феодальным городом в европейском смысле слова. Потому что европейский феодальный город - это место, где живут горожане, если угодно, третье сословие. В Новгороде живет и правит боярство. Боярство, которое, вероятно, нужно сопоставить с аристократией, которая образует основу феодальной верхушки в западном феодализме. Это демократия в том смысле, что там было некоторое количество боярских родов, которые постоянно торговались между собой, распределяли между собой власть, и в рамках этой олигархии существовала определенная "демократия". Потому что демократия предполагает общее городское представительство, противопоставленное хозяйству феодалов - никакого общего представительства в Новгороде не было. Так что в этом смысле Новгород не похож на западноевропейский город. Была довольно большая централизация во владениях Новгорода, поскольку новгородские владения были обширны, бояре владели большими землями, расположенными далеко от Новгорода. Это, может быть, можно сравнить с колониальной метрополией более позднего времени, где живут люди, получающие доходы от своих каких-то заморских владений. Здесь не было никакого заморья, но это было далеко, и механизмы управления этими далекими территориями, откуда, прежде всего, получали главный предмет экспорта - меха, управление этими дальними территориями, централизация этого управления, конечно, была специфична для Новгорода. Этим Новгород, конечно, отличался от других княжеств средневековой Руси. Елена Ольшанская: 5 ноября 1470 года в Новгороде умер архиепископ Иона, мудрый, осторожный политик, и в городе начались волнения. "Не хотим за великого князя Московского, ни зватися отчиною его. Волные есмы люди, Великы Новъгород. Но хотим за короля Польского и великого князя Литовского Казимера! " Как пишет московский летописец, сторонники "литовской партии" нанимали " худых мужиков вечников", и нанятая за деньги чернь "каменья на тех метаху, которые за великого князя хотят". Весной 1471 года из Москвы в Псков ехал дьяк Яков Шачебальцев с призывом "сложить целование" новгородцам и идти на них ратью. Другие послы были отправлены в Тверь, в Вятку, на Устюг. Вскоре кровавая битва на реке Шелони решила дело в пользу Москвы. Иван Ш -й был умным правителем и опытным дипломатом. Выждав четыре года, в ноябре 1475 года он торжественно отправился в Новгород, свою "отчину" - "миром пировать". Увидев, что великий князь приехал в город с добрыми намерениями, народ ликовал, тут же нашлись жалобщики, которые рассказали , что не могут найти управы на новгородских бояр, которые "наехав со многими людьми... на две улицы, людей перебили и переграбили". "Наезд" - этот термин был включен в новгородскую Судную грамоту, за наглое применение силы наказывали денежным штрафом. Но что могли бедные против богатых? Государь всея Руси рассудил по-своему: он приказал в тот же день отправить виновных бояр в оковах в Москву. Знатные горожане были в шоке. "Суд на Городище", отменивший вечевые правила, вошел в историю. Вскоре Иван Васильевич начал конфискацию частных, затем и церковных земель, а чуть позже предпринял то, что в ХХ веке назвали "депортацией". Он переселил богатых и сильных новгородцев с их семьями в другие места, а освободившиеся "поместья" отдал верным москвичам - служилым людям. По преданию, перед Шелонской битвой, решившей судьбу Великого Новгорода, "буря велика" сломала крест на Святой Софии, а в Спасском монастыре на Хутыни "колокола сами о себе звон испущаху". |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
