Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[08-09-04]
Вступительные экзамены 2004 годаАвторы и ведущие программы Владимир Губайловский и Александр Костинский Сегодня мы будем говорить о вступительных экзаменах 2004 года в высшие учебные заведения России. Экзамены проходили в нескольких формах. Это и прием по результатам Единого государственного экзамена, и прием, при котором учитывались результаты предметных олимпиад, и традиционные письменные работы, устные экзамены и собеседования. Мы будем обсуждать эти формы вступительного экзамена, их результаты и перспективы. В студии Радио Свобода: Григорий Канторович, проректор Государственного университета Высшая школа экономики и Владимир Миронов проректор Московского Государственного университета имени Ломоносова. Мой первый вопрос, который хотелось бы обсудить - это динамика поступления в вузы за последние годы с 1992 по 2004 год. Первый вопрос Григорию Канторовичу: как менялась ситуация в Высшей школе экономике за этот период? Григорий Канторович: Первый набор в Высшую школу экономики был в только 1993 году. Так что с 1992-ым сравнить сегодняшний день я не могу. Объективно можно сравнивать только последние годы, когда мы открыли несколько новых факультетов и, естественно, рост приема за счет этого увеличился. Основной рост конкурса у нас пришелся на прошлый год. Мы связываем это с тем, что мы признаем результаты ЕГЭ все время пока идет этот эксперимент. Но именно в прошлом году произошел качественный скачок в распространении ЕГЭ на территории России. В этом году у нас несколько - на 2,8%, по-моему, в целом по вузу число желающих поступить было меньше, но неравномерно по факультетам. Факультеты экономико-менеджериального блока по-прежнему оказались более привлекательны, там виден рост количества желающих поступить, и несколько упал конкурс на другие факультеты - правовой, на новый факультет философии, на социологический. Я бы сказал, что в этом году несколько стабилизировалось количество желающих поступить. Но и поскольку мы сравниваем, откуда эти ребята поступают, в основном падение произошло за счет регионов России. Возможно, это связано с тем, что в этом году практически все вузы Москвы признавали результаты ЕГЭ. И люди более осознанно выбирали вуз. Но точные причины некоторого снижения поступающих в ВШК из регионов назвать трудно. Владимир Миронов: В этом году в Московском университете конкурс тоже незначительно упал, но очень незначительно. В основном, за счет того, что у нас стало больше бюджетных мест и были некоторые реорганизации. Но в целом конкурс по университету составляет 5,2 человека на место, а на некоторых факультетах он, действительно, ошеломляющий. Причем, что следует отметить, не только на гуманитарные факультеты, но и на факультеты естественнонаучные. На мехмате конкурс за последние годы стабильно не опускается ниже 6. Конкурс на факультет Биоинженерии - выше 5. На социологический - порядка 10. На философском больше 5, хотя сегодня, кажется, ситуация не самая благоприятная для изучения философии. Что еще любопытно, и для нас это некоторая неожиданность, и относиться к этому можно по-разному: у нас колоссальное количество медалистов. В этом году при общем плане приема 3655, было 3618 медалистов. Грубо говоря, если бы все медалисты соответствовали своим медалям, то они бы заняли все места на всех факультетах, сдав на отлично только первый экзамен. Конкурс растет, хотя и стабилизируется, и это связано, вероятно, с проблемами демографического характера, и особенного роста ждать сегодня не приходится. Григорий Канторович: Мы даже стараемся избегать слова "конкурс". Сегодня изменились условия поступления. Я хочу напомнить, что сегодня абитуриент может подать документы сразу в несколько вузов. Может быть, он в конкретный вуз вовсе и не собирается поступать, а просто подает документы на всякий случай, и это его законное право. Цифры сегодня и в прошлые годы нельзя сравнивать. Причем разные вузы по-разному подсчитывают свой конкурс. Некоторые вычитают абитуриентов, поступивших безусловно, например, победителей олимпиад. Мы не ставим во главу угла достижение высокого конкурса. Наш опыт, пока не очень большой - десятилетний, показывает, что если число заявлений превышает число бюджетных мест в три раза, то, как правило, качественный набор гарантирован. Владимир Миронов: Важнее всего, конечно, качество приема. И это проявляется чуть позже, скажем так, после конкурса. Григорий Канторович: Если посмотрим на наш экономический факультет, то если мы вычтем победителей олимпиад и медалистов, сдавших ЕГЭ, ситуация радикально изменится. Александр Костинский: То есть это люди, поступившие автоматически. Григорий Канторович: Они не конкурируют, они - уже первокурсники. А тогда конкурс будет 15 человек на место. Александр Костинский: Для тех, кто пришел сдавать вступительные экзамены? Григорий Канторович: Хотя и среди них тоже есть такие, которые просто так подали документы. Эта цифра оказывает давление на абитуриента. Он видит, что значительное число мест уже занято. Александр Костинский: Переходим к такой болезненной точке как Единый государственный экзамен. Вопрос Григорию Канторовичу, потому что пока Московский Государственный университет стойко не принимает на первый курс по результатам Единого государственного экзамена. В этом году по результатам ЕГЭ принимали практически все московские вузы, а в прошлом году, по вашим словам - вы снимали сливки. Григорий Канторович: В Москве в прошлом году - да. Александр Костинский: Расскажите, во-первых, о том, сколько вы ребят приняли в этом году по результатам ЕГЭ в сравнении с прошлым годом, и, во-вторых, как показали себя ребята, принятые по ЕГЭ, в прошлом году. Григорий Канторович: Мы признавали результаты ЕГЭ с зарождения этого эксперимента. Но сначала это было 20 человек из четырех регионов. В прошлом году произошел качественный скачок: к нам подали документы более 400 абитуриентов участников ЕГЭ. Кто-то приехал сам, кто-то прислал документы. Тогда мы были монополистами в Москве. Было только шесть или семь вузов, которые признавали результаты ЕГЭ, и мы среди них. По второй части вашего вопроса я могу сказать, что весь год мы внимательно следили за ребятами, поступившими по ЕГЭ. У нас была достаточно большая выборка. В 2003 году мы приняли всего 1553 человек, из них 402 были участники ЕГЭ. Но они в разной степени использовали оценки ЕГЭ. Не забывайте, что чаще всего ребята сдают на ЕГЭ неполный набор экзаменов: один, два, три. Мы организовали в регионах дополнительные к ЕГЭ экзамены, чтобы ребятам не надо было ездить из-за одного-двух экзаменов в Москву. И весь год мы внимательно следили за тем, как они учатся. По результатам первого семестра (у нас это модули, но в данном случае это существенно) оказалось, что ни на одном из факультетов эти студенты не попали в нижнюю половину списка. У нас рейтингуются все студенты, как на Западе. Я не обсуждаю достоинства или недостатки этой методики, просто есть некая признанная вузом шкала успеваемости студентов. Так вот доля участников ЕГЭ на факультете всюду ниже, чем доля участников ЕГЭ в первой половине рейтинга, и в первой четверти рейтинга, и даже в первой десятке рейтинга. Александр Костинский: О чем это говорит? Что ребята неплохие? Григорий Канторович: Мы делаем осторожный вывод, что, с точки зрения способности учиться, желания учиться эти ребята не хуже, поступивших на других основаниях. В самой головке рейтинга, в самой верхней части ситуация менялась от факультета к факультету. Не всегда участники ЕГЭ занимали ведущие позиции. Как правило, все-таки это ребята, отобранные по олимпиадам, хотя они могут быть и участниками ЕГЭ, тут чистоты нет. Но на некоторых факультетах, по крайней мере, на факультете социологии, на факультете бизнеса и информатики, отчасти на факультете политологии участники ЕГЭ составили лучшую часть, я бы сказал, лицо факультета. Скажем, на социологии из сорока лучших студентов 35 или 36 - это были участники ЕГЭ. А теперь другой ваш вопрос. В этом году к ЕГЭ подключилась, хотя и выборочно, Москва. И мы в этом году, поскольку эксперимент резко расширился, ограничили наши выездные экзамены. Мы выезжали только в два региона, где не хватало одного экзамена. Это были Красноярск и Новосибирск. Это слишком далеко, чтобы заставлять ребят ехать из-за одного экзамена. В результате у нас в этом году поступало 1214 участников ЕГЭ, опять-таки в разной степени и поступило 485 человек, из общего числа поступивших 1614. То есть доля несколько возросла. Москвичей поступало немного, и поступило 134 участника ЕГЭ. Из них 80 человек на бюджет. Есть еще одна любопытная тенденция, которую мы отмечали в прошлом году, и отмечаем в этом: наши регионы уже в состоянии посылать ребят на платное обучение. У нас в этом году 90 участников ЕГЭ поступили на платное обучение из регионов. Александр Костинский: То есть можно сказать, что как форма вступительного экзамена ЕГЭ приемлемо для элитного вуза экономического направления? Григорий Канторович: В сочетании с олимпиадами. Мы, я думаю, отдельно об этом еще поговорим. У нас возросла доля и принятых по олимпиадам тоже. Мы считаем, что это нормально. То есть, если иметь ввиду выявление способности к обучению, а не отбор талантливых детей, на наш взгляд, эту селективную функцию ЕГЭ выполняет достаточно стабильно и хорошо. Хотя, опять-таки, в семье не без урода. Александр Костинский: Вопрос Владимиру Миронову: у вас, естественно, студентов гораздо больше и история уже почти 250 лет. И хотелось бы поговорить о инициативе университета: о приеме по результатам региональных предметных олимпиад. По закону победители всероссийских олимпиад имеют право поступать в любой вуз страны по профилю олимпиады. Но по результатам региональных олимпиад на бюджетные места можно принять победителей предметных только в своем регионе. Московский университет выступил с инициативой: принимать победителей предметных региональных олимпиад из других регионов. Расскажите, об этом опыте. Владимир Миронов: Во-первых, была своя предыстория. Существовало распоряжение предыдущего министерства, запрещающее проводить предметные олимпиады в вузах. И для Московского университета и, я думаю, для Высшей школы экономики могли бы эту форму приема оставить, потому что качество принимаемых студентов было хорошее. Но, тем не менее, вузовские олимпиады были запрещены. В результате мы оказались в трудной ситуации. Я бы хотел уточнить: мы никогда не выступали, как говорят, против ЕГЭ вообще. Но мы всегда подчеркивали, что мы не хотим рассматривать ЕГЭ как основную и единственную форму приемных испытаний. Эволюция проблемы показывает, что многие выступления, и наше в том числе, в конце концов, привели к пониманию того, что олимпиада, это - очень важная форма, которая действительно позволяет отобрать самых талантливых ребят. Но и здесь есть серьезные проблемы, и о них мы скажем. Мы действительно, выступили с такой инициативой. Правда, при этом мы ожидали (и это было нам гарантировано предыдущим министерством), что будет принят новый закон об олимпиадах (и проект этого закона уже ушел в Думу), который позволит нам победителей региональных олимпиад принимать без конкурса. Мы так и объявили. Но проект закона был отклонен, и мы были вынуждены скорректировать свою позицию. Как вы правильно сказали, победителей предметных региональных олимпиад мы не имеем права принимать по существующему закону полностью без конкурса. Поэтому по закону, как и положено, мы засчитывали один профилирующий экзамен, но дали ребятам небольшую дополнительную возможность. Если они чувствовали, что не проходят на факультет, они могли поступать еще раз со вторым потоком, принимая участие в экзаменах на общих основаниях. Некоторые факультеты университета нас пугали, что придет мало ребят, что придут совсем слабые ребята. Результат оказался очень впечатляющим. Было подано порядка 900 заявлений (это те, кто подал документы, а заявок было 1400-1500). А поступило из них 653 - больше двух третей. Их них победителей всероссийских олимпиад, которые шли совсем без экзаменов, было 119 человек. И самое любопытное, что многие из них, большинство, я бы сказал, поступили на естественнонаучные факультеты. И еще один очень важный для нас показатель. Мы рассматриваем количество поступивших немосквичей, как определенный признак, в хорошем смысле, чистоты приемной комиссии. Потому что у немосквича нет таких возможностей каким-то образом воздействовать на приемную комиссию. И в университет традиционно поступает порядка 50-60% иногородних. Мы считаем, что форма, связанная с олимпиадами, себя оправдала. Хотя пока нет олимпиадной системы, и университет и другие высшие учебные заведения, видимо, в ближайшее время будут активно отрабатывать эту систему. Видимо, нужно квотирование для регионов. Потому что мы даже не догадываемся, сколько человек может прийти из конкретного региона. Нужна четкая работа министерства, и списки победителей олимпиад должны поступать не в сентябре месяце, как иногда бывает, уже после окончания вступительных экзаменов, а вовремя. Григорий Канторович: В этом году мы вынуждены были несколько раз менять правила игры для детей. Александр Костинский: Что вообще-то совершенно недопустимо. Владимир Миронов: Я могу сказать, что эта летняя приемная комиссия была первой (а я 11 лет проработал на вступительных экзаменах), это были первые вступительные экзамены на моей памяти, которые прошли без министерства, по большому счету. Александр Костинский: То есть как раз, в тот момент, когда одно министерство было расформировано, а другое еще не начало эффективно работать. Владимир Миронов: Должна быть четкая система квотирования победителей олимпиад в каждом регионе. Я думаю, что прием по результатам олимпиад - это действенная форма. Еще раз повторю: мы не говорим, что это единственная форма, но в совокупности с другими она позволяет проводить эффективный отбор талантливых ребят. Что касается ЕГЭ (и университет везде декларирует эту точку зрения) мы бы хотели и, по-моему, министерство это сейчас понимает, чтобы у крупных университетов была возможность дополнительного экзамена. Пока такая схема нигде не обсуждалась. Если человек поступает на определенный факультет, то ему, условно говоря, засчитываются результаты всех ЕГЭ по предметам непрофилирующим для этого факультета, а по профилирующему нам бы хотелось иметь возможность с человеком побеседовать. Александр Костинский: То есть механизм ЕГЭ тоже налаживается. А то, что касается подкупа и коррупции при поступлении, Виктор Садовничий, ректор МГУ сказал: хорошо, пусть вы прорветесь на мехмат МГУ, а как вы там учиться будете? Владимир Миронов: Он говорил: "Я этого не боюсь, пусть прорываются на мехмат, они вылетят после первого семестра". Александр Костинский: Сейчас много говорят о том, что, может быть, не стоит делать все вузы равными? Во многих странах существуют вузы как бы двух ступеней, и во Франции, и в Англии, и в Америке, и в Китае. В этих странах существуют элитные вузы, которых сравнительно немного, которые получают приоритетное финансирование. Может быть, таким образом и нужно сделать? Как вы думаете? Григорий Канторович: Действительно, в разных странах эта проблема решается по-разному. Вы упомянули Францию, там разделение вузов закреплено законодательно. Есть университеты и есть система Больших Школ - Гранд Эколь, в которых совсем другие правила. Чтобы поступить в любую из Больших Школ нужно два года проучиться на подготовительных курсах уже после аналога нашего ЕГЭ. В то же время в университет можно записаться вообще без экзаменов, лишь бы у вас был аналог нашего аттестата зрелости. Александр Костинский: Причем это такие серьезные подготовительные курсы, что после них, если поступить в Гранд Эколь не удалось, в университет можно поступать сразу на третий курс. Григорий Канторович: Это один путь. Можно посмотреть, как это делается и в других странах. Например, в Соединенных Штатах существует система двух тестов. Есть общие обязательные, но если вы хотите в Гарвард, то вы сами выберете дополнительный тест - APT. Но это не конкурсная система. Наверняка, проблему элитных вузов или элитных факультетов: лучше сказать ведущих, слово "элитный" мне не очень нравится, эту проблему надо решать. Александр Костинский: О том, что по результатам олимпиад можно будет поступать в Московский университет, стало известно уже после того, как региональные олимпиады уже прошли. Если подобная система будет утверждена новым министерством в 2005 году, станет ясно, что олимпиада - это пропуск в любой элитный вуз. Как вы оцениваете эту ситуацию не вызывает ли она у вас тревогу? Владимир Миронов: МГУ в этом году выступил с инициативой приема по результатам региональных олимпиад и нас поддержали другие университеты. Это как раз целое общественное движение. Во многом мы были в оппозиции, потому что нам долго не разрешали реализовать нашу инициативу. Это надо подчеркнуть. Сейчас необходимо оперативно, за месяц, не больше, разработать серьезное положение об олимпиаде, чтобы она действительно стала тем ситом, которое позволит, скажем так, вылавливать талантливых ребят. То что касается победителей заключительного этапа всероссийской олимпиады, эти ребята проходят несколько этапов сурового отбора, и их безоговорочно надо брать. Это - сильнейшие ребята. Достаточно посмотреть им в глаза. Что касается региональных олимпиад, в этом году был чистый эксперимент, в будущем году все будет гораздо сложнее. Надо продумать всю систему олимпиад, чтобы мы могли доверять их результатам, продумать участие самих университетов. Нельзя ли, например, МГУ разрешить, а мы будем об этом говорить, считать наши предметные олимпиады на уровне нашего, по крайней мере, региона, чтобы мы сами тоже могли отбирать ребят, а главное - участвовать в проведении олимпиад. Мы доверяем, конечно, результатам олимпиад но, тем не менее, совет по олимпиаде нужен, нужны авторитетные люди, которые этот совет возглавляют. Александр Костинский: Здесь должны быть решены чисто технологичные вопросы: где составляются здания - в регионах или централизовано в Москве? Как согласуются программы проведения олимпиад? Это довольно сложные вопросы. Григорий Канторович: Я бы хотел добавить один момент. К региональным олимпиадам у нас такое отношение: не обязать вузы принимать победителей региональных олимпиад, а разрешить каждому вузу принимать победителей региональных олимпиад другого региона. Александр Костинский: По решению ученого совета. Григорий Канторович: Именно так. Но мы подчеркивали при обсуждении этого вопроса на общественном совете, на олимпиадном комитете, что прием по результатам региональных олимпиад возможен только в том случае, когда есть система мониторинга этих олимпиад. Вуз самостоятельно не в состоянии отследить все регионы. Поэтому должна быть централизованная система мониторинга и тогда часть вопросов о доверии, об уровне отпадет, и вуз будет с открытыми глазами выбирать подходящих ему ребят. Александр Костинский: Мы немножко коснулись такого важного вопроса, как незаконное поступление. Оказывается, что очень большую роль сейчас играют технические средства. Расскажите немножко об этом. Владимир Миронов: Абитуриенты используют все - и компьютеры, и сотовые телефоны, и нацеленные передачи. В этом году мы столкнулись с этим. У нас экономический факультет выступил с инициативой и закупил соответствующую аппаратуру, которая может глушить диапазон сотовой связи. Поскольку они проводили и прослушивание, то выяснилось, что шла передача решения задач на другой факультет. Александр Костинский: То есть вы используете аппараты глушения сотовых телефонов? Владимир Миронов: Вынужденно. Аппаратура стремительно развивается. Девушки очень легко прячут соответствующие принимающие устройства в прически. Здесь уже не шпаргалки, которые когда-то прятали под юбкой, а гораздо более хитрые устройства. Это проблема, о которой надо думать. Александр Костинский: То есть как замечательном фильме: "Профессор, конечно, лопух, но аппаратура при нем". Григорий Канторович: Мы синхронно, не сговариваясь в этом году тоже закупили средства глушения сотовых телефонов и вообще всех средств связи, работающих в этом диапазоне. Александр Костинский: Я, надеюсь, на небольшой территории, локально. Григорий Канторович: Конечно, локально. Эта аппаратура накрывает только аудитории на время экзаменов. Я думаю, что там, где экзамены продолжительные, как ЕГЭ, как письменные работы, это вообще необходимо. Нельзя детей не выпускать в туалет. Сегодня средства мобильной связи, и особенно видеосвязи таковы, что совершено беззвучно и незаметно можно сфотографировать, отослать задание и получить ответ. Другая проблема - это защита документов. Все-таки у нас стоят непрофессионалы на контроле. Но мы-то называем это документами, а юридически это даже не документы. Нам очень трудно инкриминировать подделку экзаменационных листов. Это ненаказуемо уголовно. Александр Костинский: Сейчас растет защита информации на всех уровнях - на уровне документов, на уровне глушения и так далее. Григорий Канторович: К сожалению, мы видим, что это стало некоторым бизнесом в московских вузах, что есть группы, которые предлагают услуги по фальсификации или по сдаче экзаменов абитуриентам. Мы с этим столкнулись. С помощью технических средств, подделки документов и присылки подставных, внешне схожих с абитуриентом, формируются группы студентов соответствующих специальностей с разными типами лица. Александр Костинский: То есть это уже поставлено на промышленную основу? Григорий Канторович: К сожалению. Может быть, и вузам придется объединять усилия по защите своей информации. Плюс все больше нами задействованы интернет-технологии. И здесь также необходимы средства защиты. Если кто-то взломает базу данных и поменяет все оценки - это будет катастрофа, а ведь мы можем с этим столкнуться. А мы сегодня находимся на постоянной связи с Центральной федеральной базой свидетельств, каналы связи нам необходимы. И, конечно, мы выстраиваем систему защиты своей информации, но не будем говорить как именно она устроена, иначе мы подскажем решение злоумышленникам. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
