Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[03-11-04]
Творческое образованиеАвторы и ведущие программы Владимир Губайловский и Александр Костинский Александр Костинский: В нашей сегодняшней программе мы расскажем о Центре образования №686 города Москвы - "Класс-центре", где школьники учатся музыкальному и драматическому искусству. В студии Радио Свобода: директор центра, заслуженный учитель России Сергей Зиновьевич Казарновский: учитель словесности "Класс-центра", кандидат филологических наук, преподаватель РГГУ Станислав Юрьевич Хурумов; а также выпускник школы 2004 года, студент факультета международной журналистики МГИМО Никита Белоголовцев. Сергей Зиновьевич, расскажите о вашей школе. Сергей Казарновский: Мы существуем, как школа, то есть то место, где можно получить общее среднее образование, с 90 года. И у нас, соответственно, пять полных выпусков людей, которые закончили нашу школу. Что представляет собой наша школа? Это место, где мы пытаемся не только дать знания, но и научить чувствовать окружающий мир. Наше традиционное образование уже давно устроено таким образом, что все, что связано с эмоциональной жизнью человека, оно называет дополнительным, то есть необязательным. Чтобы понять, что мир многоцветен, многозвучен, что тело является удивительным источником радости, для этого надо посещать какое-то другое место. Основное образование этого не дает. Так вот мы пытаемся на той территории, которая называется "Класс-центр", и которая существует уже много лет, и давно не является экспериментальной площадкой, устроить так, чтобы образование, которое связано с постижением закономерностей природы было равноправно с тем образованием, которое помогает детям понять свою эмоциональную природу. Технологически это, действительно, выглядит так, что есть кроме обычных предметов обязательное для всех музыкальное образование - и академическое, и джазовое, и дети получают свидетельство об окончании музыкальной школы. И есть то, что условно называется драматическим образованием. Это - все, что связано с эмоциональной природой человека: и движение, и актерское мастерство, и вокал, и речь и так далее. Хотя в большей степени эти названия условные, как принято в театральной школе. Это такой, если угодно, комплекс. Наша школа так и называлась раньше - школа-комплекс, где каждый ребенок проходит все ступени такого образования. Но самое важное - это не три разных школы, это - одна программа, проект, который создает единую образовательную среду, в которой все взаимосвязано и все учителя друг с другом взаимосвязаны. Вот, в частности, Станислав Юрьевич Хурумов - ведущий именно этой самой сложной программы, где ребенок изучает не отдельный предмет, а изучает в целом то, что называется культурой, где есть и история культуры, и история математики, и изобразительное искусство и так далее. Вот в двух словах главное в нашей школе. Александр Костинский: Вопрос Станиславу Юрьевичу Хурумову: как можно все это объединить? Не получается ли такой, извините, винегрет, когда вы пытаетесь объединить вещи, которые в классическом образовании необъединимы? Станислав Хурумов: Если они необъединимы в классическом образовании, значит они объединимы в неклассическом, следовательно, мы занимаемся неклассическим образованием. Я могу сказать так: для того, чтобы объединить разные предметы или разные сферы, важно выделить что-то общее, важно найти цену деления. Мы попытались сформулировать это для себя. Мы стараемся строить образовательный процесс в разных предметных областях таким образом, чтобы педагоги выделяли для себя ключевые понятия внутри каждого предмета. И эти понятия мы стараемся соотносить между разными предметами. Самый простой пример. В пятом классе в самых разных предметах - в музыкальной литературе, в художественной литературе, в актерском мастерстве, в истории разрабатывается и уточняется понятие ритма. В каждом предмете оно свое, но при этом это общее понятие. И когда разные педагоги проговаривают, что такое ритм и поясняют на примерах своего предмета, это позволяет сделать знание более объемным. Когда ученик сидит на математике или когда он сидит на истории музыки или на литературе, он в этот момент может позволить себе думать не только об этом предмете, но связывать материал конкретного предмета с другими. Возможность таких связываний, таких ассоциацией, метафор - это и есть наша цель. Здесь есть опасность, конечно же, потерять специфику каждого предмета. Но для того нам дан здравый смысл, чтобы разграничивать это и в каждом отдельном случае уточнять. Сергей Казарновский: Если говорить о классическом образовании, то я хотел бы немножко уточнить Вячеслава Юрьевича. В классической древнегреческой школе каждый ребенок, независимо от того, будет он потом президентом или кем-то другим, учился играть на кифаре. Это была обязательная часть образования любого грека. Станислав Хурумов: Сергей Зиновьевич говорит о том, что мы даже возвращаемся к такой исходной стадии образования. В античности вообще существует обязательное соотнесение разных сферы. Человек, занимаясь музыкой, одновременно готовится к занятию физкультурой. Занимаясь словесностью, он думает об искусстве. Как часто говорят, античная культура - синкретична. В ней сочетается одно, другое, третье, это может быть тот прообраз, о котором мы думаем вольно или невольно. Александр Костинский: Никита, вы заканчивали фактически театрально-музыкальную школу, а учитесь на факультете журналистики МГИМО. Зачем вы это делали? Или просто вы получали в этой школе удовольствие? Никита Белоголовцев: "Класс-центр" стал для меня (возможно, это индивидуальное восприятие), если угодно, лакмусовой бумажкой моих возможностей. Потому что, когда я учился в прекрасной средней школе № 90 неподалеку от моего дома, я считал, что я учусь хорошо, а еще могу в постановке сыграть, а еще я музыкальный такой. А когда пришел в "Класс-центр" я увидел много людей просто подобных мне в каких-то талантах. Я понял, что это я умею, а вот этого я не умею, а вот этому я бы очень хотел научиться. "Класс-центр" - это очень разностороннее, разнообразное место. В принципе, занятия множеством дисциплин занимают много времени. В нашем расписании было 8 - 10 уроков ежедневно. И когда я говорил своим друзьям, что заканчиваю сегодня в четыре, и только тогда могу пойти играть в футбол, они мне говорили: "Ты сдурел, Никита, учиться до четырех часов?". Но мне-то было безумно интересно. Театр - это открытие себя, это - самореализация. В "Класс-центре" недаром существует множество общественных организаций. Например, организация под названием "Броуновское движение". Это - общественная организация, которая занимается разными вопросами школьной жизни и состоит из учеников школы. Мы издавали свою газету, мы занимались посильной помощью в организации праздников, в организации школьной жизни. Это возможность для самореализации социальной и управленческой. Газета - самореализация журналистская. Театр - это реализация себя как творца. В каждом человеке есть художник. Александр Костинский: Вы так говорите, Никита, что вашими устами мед бы пить. Но вы поступали в вуз в этом году. Перед нами множество ребят, которые последние год-два только и делают, что занимаются - готовятся к поступлению. Когда вы, играя в оркестре, в театре, готовились? Вы же поступили в МГИМО. Никита Белоголовцев: Есть несколько пунктов. Первый пункт, на мой взгляд, это проблема не только "Класс-центра", но всего образования России на данный момент: объективно для поступления в серьезный, а порой и в несерьезный вуз нужны дополнительные внешкольные занятия. Но это не зависит от "Класс-центра". Второй пункт, состоит в том, что человек все равно помимо школы и помимо занятий с репетиторами занимается любимыми делами. Например, он ходит в ту же музыкальную школу. А здесь любимые дела прямо в школе. Отсюда серьезная экономия времени. Сергей Казарновский: Всегда для того, чтобы были силы на то, что не очень нравится, нужно где-то получать положительные эмоции. И когда есть откуда их получать, то, естественно, есть некая чисто эмоциональная зарядка. Поэтому есть возможность компенсировать ту самую тяжелую жизнь последних лет при подготовке к институту. Александр Костинский: Сергей Зиновьевич, в ваших интервью вы говорите вещи, которые со школой у человека обычно не вяжутся. Вы говорите: принцип образования - это любовь, через любовь эффективнее преподавать. Хотя мы все знаем, что ребенок уже на второй-третий день очень часто начинает ненавидеть школу. Он не хочет туда ходить. Это - стресс. Сергей Казарновский: Мы начали думать об обычной школе с той лишь разницей, что мы изначально ввели некий театральный принцип. Театральный в каком смысле? Мы хотели, чтобы атмосфера стала одним из главных элементов содержания образования, с самой первой минуты, с того момента, когда ребенок заходит в школу. И это, вероятно, чувствуется. Александр Костинский: У вас памятник Карабасу-Барабасу стоит в школе. Сергей Казарновский: Карабас-Барабас - это само собой. Знаете, есть мелочи, или как в театре говорят - детали. Ученик вошел в школу, а там висит огромный торт, на котором написано, у кого сегодня день рождения. Тут же можно на огромном листе написать поздравление: "Привет. Я тебя поздравляю. Ты дурак, но я тебя люблю". Начинается школа с этих мгновений. Мне кажется, что это самый важный вопрос. Мы много говорим о реформах в образовании. Но первый вопрос для меня - это атмосфера. В Москве разрушили одну гостиницу, вторую гостиницу, третью будут разрушать, они видите ли не вписываются в ландшафт города, они его, видите ли, портят. А посмотрите, каким уродством выглядят 99% школ, построенных еще при царе Горохе. Рядом уже выросли совершенно удивительные дома. Вы говорите, что дети не хотят идти в школу. Простите меня, в школе осталась самая древняя технология, какую только можно придумать, начиная с туалета и прочего. Но дети уже живут в других домах. В частности, наша школа в Коптево, и вокруг все уже по-другому. И родители вдруг предъявляют совершенно другие претензии. Им начинаешь объяснять - нет туалетной бумаги, в разнарядке ее нет. Как это может быть? И ребенок этого уже не понимает. Очень важные вещи, казалось бы, какие учебники, какие учителя. Еще очень важная вещь. Мне кажется, образование все-таки надо понимать не только с точки зрения научения тому, другому, третьему, навыкам - это правильно, но это не все. Но, на мой взгляд, образование - это столкновение с личностью. И если этот процесс происходит, вы помните своего физика всю жизнь, помните своего математика или литератора. К большому сожалению, сегодня школа в этом смысле пустовата, мягко говоря. Не имеет значения, идти в экстернат, не идти. Какая разница, прочитать учебник дома или прийти в пустую аудиторию? Александр Костинский: Хорошо. Вопрос Станиславу Юрьевичу Хурумову: скажите, пожалуйста, как быть с конкретными знаниями? Есть государственный стандарт. Безусловно, очень здорово то, что на кондовом педагогическом языке называется межпредметные связи. Вы их делаете более выпуклыми. Станислав Хурумов: Здесь получается так, что именно в этой школе, где сосуществуют разные сферы, где они рядом, где в одном расписании сочетается и музыкальная школа, и драматическая, и общеобразовательная. Именно в таких условиях разговор о межпредметных связях вырастает в разговор об интеграции. То есть эти связи становятся не спорадическими, не случайными, а систематическими. Здесь есть несколько очень важных моментов. Один из важнейших это общение педагогов между собой. Они начинают находить точки соприкосновения и в учебном процессе это может реализовываться в совестных уроках, когда один урок ведут педагог по музыке и по литературе. Александр Костинский: И так бывает? Станислав Хурумов: Выстраивается определенная драматургия урока, когда один подхватывает реплику другого, когда класс слушает диалог двух педагогов. Александр Костинский: То есть это спектакль двух актеров? Станислав Хурумов: Конечно. Актеров может быть и больше. Это позволяет, не теряя ничего в стандартах, говорить о более объемном знании. Поскольку я довольно давно занимаюсь высшей школой, я все время сталкиваюсь с тем, что студенты часто не могут переключиться с одной области на другую, из одной знаковой системы - в другую. Это важнейший вопрос коммуникации: к чему, собственно, мы готовим наших учеников. Когда выпускник выходит из старших классов, он в состоянии переключиться на новый материал? Он в состоянии применить свои навыки в новых условиях? А ведь это проблема, которая связана не только с образованием. Не секрет, что сегодня очень многие люди вынуждены менять свою профессию, переключаться, совершенно иначе зарабатывать деньги. И вот эта способность переводить, можно сказать, конвертировать свои знания из одной сферы в другую - вот это умение оно принципиально. Здесь речь идет не о том, что мы проводим показательный урок по межпредметным связям, а о том, что такое переключение непрерывно происходит в учебном процессе. Оно происходит на уровне урока, но оно происходит и на уровне конкретных работ. В конце каждой четверти учащиеся пишут итоговые работы. Для них тема предлагается словесником, но она формулируется таким образом, чтобы ученик мог сделать выходы в разные соседние ряды, чтобы он мог думать о музыке, об изобразительном искусстве. И если это эссе достаточно содержательно не только в литературном отношении, но и во всех остальных, то тогда словесник может показать работу своему коллеге преподавателю по изобразительному искусству или по музыке, и эта работа оценивается несколькими оценками. Сергей Казарновский: Я хочу добавить, что через час после окончания нашей передачи, поскольку сейчас каникулы в школе, будет происходить такой обмен. Преподаватели разных предметов, в первую очередь художественных, показывают некие приемы работы в классе. Показывают педагоги драматической школы, музыкальной, а смотрят педагоги общеобразовательной школы. Потому что есть целый ряд приемов, которые можно использовать. Это то, о чем говорит Станислав Юрьевич - попытка создать единую образовательную среду. В первую очередь интегрировать людей, чтобы физику интересно было прийти на урок литературы и интересно прийти на урок сценического движения, например, литератору. Кстати говоря, те работы, которые пишут дети, это очень любопытные работы. Александр Костинский: Они не из Интернета эти работы скачивают? Сергей Казарновский: А дело в том, что они даже не знают, какая тема будет дана. Например, дается тема "Диалог". Сидит ребенок пятого класса и пишет, что он думает о диалоге. Он понимает, что диалог - это разговор, и в тот же момент он говорит, что благодаря диалогу колеса и дороги возникает движение - и это тоже диалог. Мне бы очень хотелось, чтобы ученик, отвечая на вопрос, почему декабристы бессмысленно вышли на Сенатскую площадь, начал с того, что камень падает сверху вниз, потому что там выше, здесь ниже. Ток течет, потому что здесь плюс, там минус. Все в мире происходит, потому что есть разность потенциалов. Так потенциал этих людей был настолько выше среднего, что они не могли не выйти. Я не говорю, о точности этого ответа, но мне бы было интересно, если бы ученик мыслил таким образом. Александр Костинский: Никита, скажите, пожалуйста, что вам было больше всего интересно в школе - самореализация или какие-то конкретные вещи, допустим, игра в оркестре? Никита Белоголовцев: Во-первых, эти вещи связаны между собой, потому что самореализация происходит и через игру в оркестре, и через игру в театре, и через занятия сценической речью и сценическим движением. На мой взгляд, просто нельзя отделять удовольствие от самореализации, способы самореализации от способов получения удовольствия. А так как в "Класс-центре" учеба - это и есть способ самореализации и получение удовольствия, то все это происходит очень легко и приятно. Занятия у нас начинаются в 9 часов утра и уроки идут парами. Уроки обычно спаренные, потому что так удобнее заниматься театром, музыкой, да в принципе общеобразовательными дисциплинами, на мой взгляд, тоже. Александр Костинский: То есть не 45 минут, а два раза по 45 минут? Никита Белоголовцев: Два раза по 45 минут с переменами. То есть расписание: два часа сценического движения, два часа алгебры, два часа литературы, два часа актерского мастерства. Когда ты приходишь сначала на сценическое движение к хорошему педагогу, занимаешься энергией тела, движением, потом ты приходишь на алгебру тоже к хорошему педагогу, и когда педагог по алгебре, например, говорит тебе: покажи мне параболу. И когда ты поднимаешь руки, понимаешь, что вершина параболы находится где-то в районе в грудной клетке. Александр Костинский: А гиперболу, тогда как показать, она с разрывом? Никита Белоголовцев: А гиперболу очень удобно показывать вокально. Александр Костинский: Сергей Зиновьевич, у вас получается, что школа - это большой театр, где все и актеры, и зрители одновременно. Но вопрос возникает, какую пьесу они играют? Если это - обычный учебник, то он абсолютно не приспособлен для вашего образования. Сергей Казарновский: Я хотел бы сейчас вернуться чуть-чуть назад к тому, что говорил Никита. У меня есть такая мысль, что самое главное, что должна делать школа, - научить получать удовольствие. Мы всю жизнь, когда встаем утром, хотим положительных эмоций. Мы не хотим, чтобы в метро была давка, мы не хотим, чтобы было очень холодно или жарко. Надо научить получать удовольствие. И если говорить о математике, о которой говорил Никита, можно ее не знать, но главное ее не ненавидеть - это задача школы. Проблема не в сценарии, не в том, что написано в учебнике. Есть для меня одна важная вещь, и она связана с театром. Есть, на мой взгляд, два способа общения с людьми. Первый - я прихожу в класс и рассказываю вам то, что вы не знаете. Второй: я прихожу к вам и делюсь с вами тем, что знаю я. Это два разных способа существования. Но делиться собой может не каждый, это актерская природа. Я заканчивал Щукинское училище и много раз был при наборах на режиссерский факультет. На что мы смотрим при наборе? Смотрим, может ли человек, собирающийся стать актером, делиться собой через прозу или поэзию. В этом смысле, конечно, учительство - это очень театральное дело. Конечно, все законы театра здесь работают стопроцентно. Потому что есть такое понятие в театральном деле как "перенос события": то есть то, что вы выносите на сцену, когда выходите как актер. А если учитель приходит в класс, дожевывая, булочку из учительского кафе (слава Богу, у нас отдельное кафе для учителей)? Смешно бывает, когда заходит учитель, у него три журнала: "Так, это у нас какой класс - 8 или 9?". Тогда урок стоит, и ничего уже не происходит. Потом он говорит: "Что-то они меня сегодня не слушали". А он элементарно не умеет того, чему в театре учат на первом курсе училища - держать внимание. Есть по системе Станиславского разные круги внимания и так далее. В этом смысле это, конечно, учительство очень театральное дело. А дальше уже, честно говоря, уже не вопрос материала. Если педагог владеет такого рода методикой, он найдет возможность донести материал, даже самым скудным образом написанный, чтобы он стал интересным. Александр Костинский: У нас осталось немного времени, давайте короткое резюме о вашей школе, о вашем преподавании. Никита Белоголовцев: Может быть, я повторюсь: для меня было самым важным - в школу "Класс-центр" я хотел идти учиться. Просыпаясь утром и думая, что мог еще поспать, я действительно ехал с желанием. И из "Класс-центра" я ушел с нежеланием. Уже студентом я приходил в школу на праздник Хэллоуин. Станислав Хурумов: Я бы так сказал: "Класс-центр" - это форма многоканального общения, и это - способность существовать в разных агрегатных состояниях. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
