Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[02-02-05]
Cитуации в системе образования России после вступления в силу 122-го ЗаконаАвторы и ведущие программы Владимир Губайловский и Александр Костинский Александр Костинский: Сегодня мы будем говорить о ситуации в системе образования России после вступления в силу 122-го Закона. Он коснулся не только монетизации льгот, но и внес существенные изменения в Закон об образовании. К чему это привело, мы обсудим с заместителем председателя Комитета по образованию Государственной Думы Олегом Смолиным и заместителем директора лицея "Вторая школа" города Москвы, членом Федерального экспертного совета по учебникам Александром Ковальджи. Первый вопрос - Олегу Смолину. 122-ой Закон на марше: внесены кардинальные изменения в Закон об образовании, отменены ряд льгот учителям. Как это сказывается на системе образования сейчас, когда закон вступил в силу? Олег Смолин: По-моему, ответ совершенно очевиден. Я только хотел бы напомнить, что действительно 122-ой закон - это вовсе не закон о льготах. Льготы - это лишь небольшая часть этого закона. Помимо того, что вызывало сейчас массовые акции протеста, в этом законе немало еще такого, что может вызвать их впереди, по известному принципу: "Когда гром грянет, русский студент, учитель, профессор, наконец, перекрестятся". Что я имею в виду? Принимая 122-ой Закон, правительство и наша замечательная Государственная Дума, потрясающая совершенно, отменили полностью или частично 112 социальных законов и внесли изменения антисоциального свойства в 152 федеральных закона. Если говорить о законодательной области образования, должен напомнить, что были полностью отменены Закон о моратории на приватизацию образовательных учреждений, Закон о социальном развитии села. Спросите - какое отношение имеет к образованию? Самое прямое. В нем, между прочим, записано, что сельские учителя должны получать 25-процентную надбавку к заработной плате. Далее, отменен полностью Закон о компенсационных выплатах на питание детям, отменен полностью Закон о льготе на проезд для малообеспеченных детей в школе, техникумах и ПТУ. Теперь попробуем ответить на вопрос: будут или не будут платить 25-процентную надбавку? Теперь это зависит от региона. Как и вся до последнего времени политика федеральной власти заключается в следующем: деньги - в центр, обязательства - в регионы. И пусть теперь, по известному анекдоту, мучаются. Действительно, в 122-ом Законе есть 153-я статья, а в ней - 2-ой пункт, в котором написано, что если регионы принимают законодательные акты по вопросам, связанным с отменяемыми льготами, выплатами и социальными гарантиями, тогда уровень этих льгот, выплат и социальных гарантий не должен быть ниже, чем был в предыдущих федеральных законах. Однако в Законе ничего не написано, а что будет, если регионы не примут своих собственных законов, связанных с компенсациями тех самых утраченных льгот, гарантий и так далее. Поэтому реально сейчас ситуация заключается в том, что каждый регион брошен в воду и должен учиться плавать сам, причем при отсутствии бюджетных денег. Я знаю немало примеров, когда вместо отменяемых льгот по жилищно-коммунальным услугам для сельской интеллигенции - учителей и врачей - вводится доплата, например, в 300 рублей, тогда как, по самым скромным оценкам, реальная цена отменяемых льгот - 800, 1000 и более рублей. Хотя в 122-ом Законе нам удалось-таки (правительство предлагало полностью отменить) вернуть положение 55-ой статьи Закона об образовании, что эти коммунальные льготы должны быть сохранены, но с одной припиской, которая все и портит, а именно: формы, порядок и размеры предоставления этих коммунальных льгот определяются законодательством субъектов Российской Федерации. Но и это еще не все. Из Закона об образовании полностью исключена 40-ая статья, которая так и называлась "Гарантии и приоритетности развития системы образования в России". Никаких гарантий и приоритетности теперь нет, остался один информационный шум. В 1-ой статье написано, что государство провозглашает сферу образования приоритетной. Ну и что оттого, что оно его провозглашает? Александр Костинский: Гарантий финансовых нет? Олег Смолин: Нет. В 40-ой статье было написано, какую долю расходов страна должна выделять на образование. Это, конечно, не исполнялось по-настоящему, но все-таки, по крайней мере, это было основанием требовать увеличения расходов на образование. Теперь этого нет. В 40-ой статье написано, какие налоговые льготы должны предоставляться учреждениям образования. Теперь эта статья отменена, идет стремительное сокращение системы налоговых льгот для образования. А если в 2006 году будет отменена льгота по налогу на имущество, то школе придется платить сумму, сравнимую с фондом заработной платы ее сотрудников, педагогического персонала и другого персонала. Что будет делать в этой ситуации школа, не знаю. Еще госшколе, может быть, что-то и компенсируют (если найдут из чего), то что будет делать негосударственный сектор образования, представить себе достаточно сложно. Отменено положение 2-ой статьи Закона о высшем образовании, согласно которому нельзя было в России сокращать бюджетные учебные места для студентов. Ну, и конечно, отменено все, что касается заработной платы для педагогов. 54-ая статья практически превращена в пустую декларацию. Отменили федеральные гарантии по заработной плате, каждый регион теперь устанавливает сам. Александр Костинский: Учителям зарплату? Олег Смолин: Учителям зарплату, на свой страх и риск, да. Мало того, исключено положение, согласно которому средние ставки в образовании должны быть ниже средней заработной платы в промышленности, когда-то предложенное нами еще в Указ президента Ельцина номер 1 (конечно, не исполнявшееся, теперь оно полностью исключено). Аналогичная ситуация с книжными деньгами, то есть с выплатой на методическую литературу - она сохранилась только для федеральных образовательных учреждений. А дальше каждый регион решает сам: есть деньги - доплачивает на литературу, нет денег - не доплачивает на литературу. При этом нам говорят, что 122-ой Закон - это прорыв в социальной политике. Олег Морозов даже сказал, что это целая социальная революция. Если только революция по принципу "до основания, а затем:", тогда с этим, может быть, можно еще согласиться. А так с этим согласиться трудно. Повторяю, запущен механизм, последствия которого сейчас еще по-настоящему люди не ощутили. Александр Костинский: То есть, то, что мы видим сейчас по телевизору, то, что мы видим на дорогах Подмосковья, на Волоколамском шоссе, на Ленинградском шоссе, по всей стране прокатившаяся волна выступлений льготников пожилого возраста - это только начало? Судя по тому, что вы говорите, в этом Законе заложено еще много вещей, которые просто не дошли, не коснулись людей. Олег Смолин: Совершенно верно. А если прибавить к этому, что правительство параллельно приняло еще одну "бомбу замедленного действия" (я имею в виду две концепции - концепция участия Российской Федерации в управлении имущественными комплексами в образовании и документ, который называется "О приоритетных направлениях развития образовательной системы"), то на вопрос Алексея Кудрина - кто же организатор массовых акций протеста? - точно могу сказать: правительство - организатор массовых протестов. И правительство их проплачивает, эти акции, тем, что не платит людям нормальную заработную плату, отменяет им различного рода социальные выплаты, льготы и так далее и так далее. Поэтому я думаю, что если это по-настоящему дойдет до граждан России, то современная "ситцевая революция" может показаться цветочками по сравнению с "университетской революцией", которая может последовать. Александр Костинский: То, что вы говорите, Олег Николаевич, звучит достаточно устрашающе. Потому что, как я понимаю, ведь коснулось не только каких-то категорий, которые могут как-то заработать. Допустим, малообеспеченные дети, проезд: Вы депутат от Омской области, да? Олег Смолин: Да. Александр Костинский: Вы - не Москва. У Москвы очень большой бюджет, много денег, она может смягчить вот эти последствия. В частности, пенсионеры получили карточки, что-то меняется в школе, но все-таки как-то это сглаживается. Но что у вас происходит? Как будут добираться дети до школ? Потому что не везде в школу можно дойти пешком, погодные условия не очень хорошие. Олег Смолин: Здесь есть две позиции. С одной стороны, действительно, бюджет Омской области не сравним с бюджетом Москвы. Мы намного беднее, это совершенно очевидно. Что касается ситуации со льготниками-ветеранами, губернатор Омской области и Омска, Законодательное собрание сделали достаточно серьезный шаг: они приняли решение на год сохранить льготы на проезд, не отменяя денежных компенсаций. Таким образом, ветераны труда, репрессированные, труженики тыла в Омской области получили две льготы - федеральную выплату и: Александр Костинский: : от местного начальства? Олег Смолин: Они обе от местного начальства, но как бы предусмотренную федеральными властями, а другую - предусмотренную региональными властями. Но есть такая грустная шутка: "катафалк не резиновый". В данном случае я имею в виду катафалк в виде бюджета, потому что "похороны" бюджета в Омской области уже состоялись - он оказался дефицитным в объеме более 900 миллионов рублей (несмотря на то, что у нас находится нефтеперерабатывающий завод и базируется знаменитая фирма "Сибнефть"). С другой стороны, на вопросы о том - будут ли предоставляться 25-процентная надбавка и льготы сельским педагогам? - точного ответа в Омской области нет. Александр Костинский: А детям будут льготы на проезд? Олег Смолин: Что касается льгот детям на проезд, то сохранены пока студенческие проездные. Что касается сельской школы, то там работает программа "школьный автобус" - где хуже, где лучше в зависимости от того, насколько богатым является село и школа. Вообще, вы прекрасно понимаете, что когда-то говорили, что Америка - страна контрастов. Теперь Америка нам не указ, мы ее давно догнали и перегнали в этом смысле, Никита Хрущев может отдыхать совершенно спокойно. В моей родной Омской области мы можем попасть во вполне приличную, достаточно обеспеченную городскую школу в центре города, а можем приехать в какой-нибудь Оконешниковский район, например, в село Крестики (где мне приходилось бывать неоднократно) и узнать, что часть детей просто не ходят в школу, потому что не в чем. Ситуация крайней поляризации, крайнего расслоения доходов населения, при всем при том, что в Конституции и в Законе об образовании до сих пор осталось утверждение о равных правах в области образования. Александр Костинский: Спасибо. Вопрос Александру Ковальджи, лицей "Вторая школа" города Москвы: как у вас? Вы известная специализированная школа (это физико-математическая школа). Коснулись ли вас эти преобразования? Что происходит в Москве? Александр Ковальджи: Как говорится, все впереди. Пока все достаточно грустно смотрят на происходящее, потому что всякие обещания есть, что что-то повысят, добавят, но фактически видна тенденция на то, чтобы все школы становились платными. Это очень печально. Александр Костинский: Платные средние школы? Александр Ковальджи: Да-да. Александр Костинский: Не специализированные? У вас ведь обычная государственная школа. Александр Ковальджи: Конечно, у нас обычная государственная школа, правда, у нас есть 15-процентная надбавка за то, что мы лицей. Как-то окружное начальство пытается нам помогать, лишние ставки подкидывает. Мы могли приглашать педагогов дополнительного образования. Мы в этом смысле в привилегированном положении. И все равно чувствуется вот эта тенденция. Школа сейчас снабжена техникой - появляются компьютеры, ксероксы и так далее, но все расходные материалы надо покупать самим. Да и техника новая с трудом как-то приходит. Всякие ремонты, мебель - все это с очень большим трудом. Приходится все время как-то обращаться к родителям. И чем дальше, тем больше. Это печально, потому что все-таки массовое среднее образование должно быть государственным. Более того, эта работа на будущее. Если школы в порядке, учителя не нервничают, не вынуждены работать на двух-трех работах. Сейчас это серьезная проблема: учителя дают уроки и тут же убегают, потому что даже в нашей хорошей школе они для души работают, а для заработка - где-то еще. Александр Костинский: Репетируют, преподают где-то. Понятно, что оклад учителя ниже среднего, а Москва - один из самых дорогих городов. Александр Ковальджи: Да. Фактически государство само себя обманывает. Из-за того, что ставки низкие, и директор, и окружное начальство всячески делают так, чтобы учитель мог получать какие-то дополнительные часы, которые подчас он и не ведет, просто это ему добавляется за то, чтобы он остался в школе. Олег Смолин: Позвольте, я бы сопроводил это статистикой. Парадокс заключается в чем? Вот мы от Кудрина все время слышим, что зарплата учителя в реальных деньгах повысилась в 2,5 раза. Когда я спрашиваю учителей: "Вы это слышали?" - "Да". - "Вы в это верите?", они говорят: "Ну что вы, кто же в это поверит?" Я доверяю не министру финансов, а учителю. Готов это подтвердить совершенно конкретными расчетами. В чем тут хитрость? Министр финансов, принимая нас, видимо, за людей неграмотных, все время сравнивает рост заработной платы со средним ростом цен в стране. Но беда в чем? - Зарплата учителя в абсолютном большинстве регионов близка к прожиточному минимуму, поэтому ее рост надо сравнивать с ростом прожиточного минимума, то есть цены на товары первой необходимости, которые растут в 1,5-2 раза быстрее средних цен по Российской Федерации. Если мы это сделаем, получается вот что. 2001 год, декабрь, когда повышали более-менее существенно заработную плату педагогическим работникам, и январь 2005 года - за прошедшее время заработная плата повышалась сначала на 33 процента, потом на 20 процентов (я имею в виду ставки и оклады), итого - 53. А вот прожиточный минимум вырос не менее чем на 62 процента. Итого - минус 2 процента заработной платы в 2005 году по отношению к зарплате декабря 2001 года по отношению к прожиточному минимуму. Но это еще не все. Нам говорят, - великое достижение - что в сентябре минимальная заработная плата будет повышена еще с 720 до 800 рублей, то есть: Александр Костинский: 2005 года. Александр Ковальджи: Да, конечно. Это получается еще 9 процентов. Это значит, что в лучшем случае в сентябре 2005 года зарплата учителя сравняется (и то даже не сравняется, поскольку инфляция превысит прогнозируемые показатели) с декабрем 2001 года. Четыре года учителя держат в одной и той же поре, даже при снижении реальной заработной платы. Александр Костинский: Александр, вот вы сами преподаватель. Вы подтверждаете то, что говорил Олег Смолин? Как вы на себе ощущаете ваши доходы, доходы учителя, и то, что говорит руководство страны? Александр Ковальджи: Действительно, учителя не чувствуют того, что о них много заботятся. Даже, напротив, многие учителя своим детям не советуют становиться учителями, хотя у тех есть явная предрасположенность. Александр Костинский: Даже если есть предрасположенность? Александр Ковальджи: Да, я такие случаи знаю. К сожалению, с тех времен, когда я сам был школьником и студентом, считалось, что в пединститут идут те, кто больше никуда не поступил, потому что профессия учителя не престижная, не высокооплачиваемая и так далее. В этом смысле мне было очень смешно читать некий отчет комиссии Глена в США, которая изучала состояние математического образования, где один из основных выводов был, что учителям мало платят, - и это в Америке, где они получают не одну сотню долларов! Александр Костинский: Не одну тысячу. Александр Ковальджи: Да. Олег Смолин: Самая минимальная зарплата в Штатах, насколько я помню по визиту, 2 тысячи долларов в месяц. Александр Костинский: Думаю, что это не минимальная. Олег Смолин: Самая минимальная для учителя, а дальше, соответственно, пошли стажевые и всякие прочие надбавки. Хочу сказать, что комиссию Глена - в Россию бы ненадолго! Александр Ковальджи: Да, конечно. К сожалению, опять возвращаются времена, когда начинают учитывать аттестат, опять начинается эта "отметкомания". Это тоже разрушает школу очень сильно, когда учителя зависят от родителей. Я сейчас беру не нашу школу, а те школы, где родители существенно помогают финансово школе. Для того чтобы эти родители охотно помогали школе, школа всеми силами пытается создать видимость благополучия: родителям и детям говорят, что ребенок хорошо учится, что все получается, все хорошие отметки. А потом выясняется, что эти дети почти ничего не знают. Александр Костинский: То есть развращают. Разрушается сам процесс образования? Александр Ковальджи: Да, потому что иначе родители не хотят платить. Они должны видеть, покажите результат. Результат есть - хорошие оценки. Олег Смолин: Уже не "три" пишем - "два" в уме, а "четыре"-"пять" пишем - "два" в уме. Александр Ковальджи: Поскольку я участвую в приемной кампании, мы каждый год набираем детей в нашу школу, то приходит масса детей из хороших школ, у которых "троек" нет - и вдруг такой полный шок: в наших тестах выясняется, что они не знают школьную программу, причем достаточно серьезно не знают. Наш диагноз: срочно спасайте ребенка, потому что он ничего не знает, никуда не поступит. Вот это - оборотная сторона того, что учителям мало платят. Еще хочу сказать, что меня в свое время очень огорчило. Выступал президент на совещании ректоров (дату точно не вспомню, по-моему, года два назад). Ему тоже задали этот вопрос про зарплату учителей. Он ответил примерно так, что, да, конечно, зарплата - это важно, но еще важнее, если учителя будут заботиться о своем престиже, авторитете, будут хорошо учить и так далее. При такой логике, конечно, никогда ничего в образовании не сдвинется в материальном плане. Вместе с тем, тратятся кошмарные деньги на всякие реорганизации, реформы и так далее. Была компьютеризация села, про которую уже никто не говорит. Все эти 12-летки, ЕГЭ и прочие: Александр Костинский: : эксперименты. Александр Ковальджи: Эксперименты, которые не апробированы, то есть совершенно никому не интересны. И те, кто эти реформы проталкивает, не посоветовались с людьми, которые работают и в школе, в науке и так далее. Поэтому и впечатление, что это некое отчетное мероприятие. Я не политик, я глубоко не вникал, но ходят слухи, что были крупные займы в Европейском банке реконструкции и развития на то, чтобы нам реформировать образование. Время прошло, ничего толком не подготовлено и не сделано, надо чем-то отчитаться - и проще всего отчитаться какими-то простыми внешними изменениями. Александр Костинский: Которые мы наблюдаем, да? Александр Ковальджи: Которые мы наблюдаем. Александр Костинский: Мой вопрос Олегу Смолину. Скажите, пожалуйста, что нас ждет дальше? Вот вы говорили о том, что должны еще два документа вступить в силу, кроме 122-го Закона. Олег Смолин: Совершенно верно. Правительством Российской Федерации, в общем, одобрены два документа. Один определяет перспективу управления имущественными комплексами в образовании, а второй называется более фундаментально - "О приоритетных направлениях развития образовательной системы в Российской Федерации". Чтобы пересказать все содержание этих документов, потребовалась бы не одна передача. Но могу сказать так: на каждую ложку меда в этих документах приходится, по меньшей мере, бочонок дегтя. Чтобы быть объективными, давайте с "ложки меда" начнем. Эта "ложка меда" была в свое время предложена президентом, она заключается в том, что предполагается создать подготовительные отделения, рабфаки, а затем бесплатно учить в вузах тех парней, которые отслужат по контракту положенный срок в армии. Я считаю, что это "плюс" по двум причинам. Во-первых, потому что это - стимул служить в армии. Во-вторых, потому что сейчас, как известно, у нас армия опять стала рабоче-крестьянской, большинство людей туда не идут, а это - некий фактор выравнивания возможности в сфере образования. Вот, пожалуй, единственное, что я готов безоговорочно поддержать в этой концепции. А дальше начинаются всякие чудеса. Чудотворцы, чудотворцы, чудотворцы писали эти потрясающие документы. Что стоит одно только предложение - сократить на 25 процентов нагрузку ученика и преподавателя. Вроде бы замечательная идея. Но поскольку даже сами авторы понимают, что в этом случае полноценного образования ребенку не дашь, нужно заставить за возвращенные назад 25 процентов нагрузки платить самих родителей. А как сказал нам министр образования на парламентских слушаниях в Совете Федерации: "Если у кого-то нет - будем платить адресные субсидии". На что мне пришлось в свое время в Совете Федерации спросить Андрея Александровича, понимает ли он, что в селе, во многих малых городах, депрессивных регионах, на окраинах больших городов, может быть, кроме Москвы, скорее всего, адресные субсидии придется платить поголовно? Это первое. И второе, понимает ли он, куда пойдут эти адресные субсидии, которые выплачены родителям из неблагополучных семей якобы на образование их детей? Я спросил министра впрямую: "Помните ли вы известную историю о том, как за столом сидели отец с сыном. Сообщили по радио, что повышаются цены на водку. Сын спросил: "Пап, будешь меньше пить?" - "Нет, сынок, ту будешь меньше есть", - ответил отец. Причем, когда я эту историю озвучил в сельском районе моей родной Омской области (в данном случае это был Черлакский район), зал аж загудел, потому что в селе все прекрасно понимают результат тех предложений, которые сделал министр образования. Другой пример, менее одиозный. Этот пример связан с предложением перейти всем на профильное обучение. Что плохого - учить детей лучше по определенным предметам? Но здесь многие наши радиослушатели и даже многие учителя не понимают разницы между двумя вещами - углубленное изучение предметов и профильное изучение, профильная школа. Углубленное изучение предметов у нас было испокон веку. Мои родители - учителя, работали в физико-математической школе. Это школа с углубленным изучением предметов. Александр Костинский: В Омске? Олег Смолин: Совершенно верно, да. Это значит, что все предметы изучаются хорошо, а физика и математика - особенно хорошо. Кстати, по такому же пути сейчас идет Великобритания. А что такое профильная школа? Это значит, что некоторые предметы будут изучаться абы как, но зато другие, как считают сторонники этой концепции, будут изучаться хорошо. Почему я считаю, что профильная школа не должна быть как минимум принудительной? По одной простой причине: не каждый ребенок к 10-му классу готов точно определиться, кем он хочет быть - математиком или литератором, физиком или лириком. В свое время министра образования Владимира Михайловича Филиппова я спрашивал, когда он определился по специальности окончательно. Он сказал: "На втором курсе университета". Я говорю: "А я - в последнем классе школы. Вроде бы мы с вами не самые худшие специалисты. Почему вы требуете, чтобы каждый современный девятиклассник был более профилирован, чем мы с вами в свое время?" В свое время была договоренность о том, что не будут принудительно все школы превращать в профильные. Наряду с профильной школой, там, где к этому готовы без понижения стандартов по другим предметам, сохранится общая, универсальная школа, дающая универсальное среднее образование, - об этом мы договорились. Договорились также о том, что не будет повальных экзаменов после 9 или 10 класса в зависимости от того, будет 11 или 12 лет обучения. И теперь вдруг мы в новом правительственном документе читаем, что вся старшая школа должна быть профильной. Конечно, когда шли эксперименты, был даже специальный термин "широкомасштабный эксперимент", сокращенно - "ширмаш". Но хотел бы сказать, что эти "ширмаши" нас в некотором смысле уберегли от того, что сейчас пытаются без всяких "ширмашей" вводить все, что хочется, как кукурузу от Тихого океана до Атлантического и от Белого моря до Черного. Александр Костинский: Спасибо большое. Виктор из Омска дозвонился. Слушатель: Добрый день. Меня интересует вот какой вопрос. Какова вообще реальная зарплата учителя у нас в Омске и Омской области, а также в Москве? Какое соотношение получается? Александр Костинский: Сколько в Омской области получают, вы должны знать. Олег Смолин: В Омской области учитель получает столько, сколько положено по федеральному закону. Сейчас плюс 20 процентов обещают, с 1 января, учителю добавить. Начинающий учитель, грубо говоря, за ставку 1 тысячу рублей с небольшим будет получать, а учитель со стажем при перегрузке - 3-4 тысячи. Александр Костинский: То есть где-то от 2 до 4 тысяч получает. Олег Смолин: На самом деле от 1,5 тысяч - начинающий учитель. Александр Костинский: От 1,5 до 4 тысяч рублей получает учитель в Омской области. Александр, а как в Москве, какой разброс? Александр Ковальджи: Ставки - это единая разрядная сетка - по всей стране одинаковые. Просто у нас есть проценты всякие надбавочные. Хороший учитель высшей категории со стажем и так далее получает в районе до 5 тысяч, бывает больше, если он берет на себя сверхнагрузку. 200 долларов считает очень хорошо. Александр Костинский: По московским понятиям это очень мало. Александр Ковальджи: Да, я понимаю. Александр Костинский: Это, извините, если посмотреть объявление, которое висит в метро, для человека, который сидит на эскалаторе и ничего не делает, в какой-то момент должен повернуть ручку, - там, по-моему, не то 6 тысяч, не то 7 оклад. Александр Ковальджи: Да, конечно. Олег Смолин: Такого обесценивания интеллектуального труда я не помню, честно говоря, в нашей истории. Потому что даже в 1940 году зарплата учителя составляла 97 процентов от зарплаты в промышленности, а сейчас - менее 50 процентов. Я не знаю, сколько получают в странах с переходной экономикой, может быть, я не очень хорошо себе это представляю, но и в Польше, и в Чехии, насколько мне известно, заработная плата интеллигенции значительно выше, чем в России. Александр Костинский: Да, это правильно. Я смотрел статистику и могу подтвердить, что, действительно, не только в бывших странах Советского Союза, но и в бывших республиках, в Прибалтике тоже не такая катастрофическая ситуация. Лидия Ивановна из Москвы, пожалуйста. Слушатель: Здравствуйте. Так как, по разным оценкам, из 88 субъектов Российской Федерации не дотационными являются только от 9 до 17 регионов, то не считаете ли вы, что запущенный в действие 122-ой Закон противоречит ряду статей Конституции Российской Федерации, в том числе и отменяет 7-ю статью Конституции, которая гласит, что Россия - социальное государство? Олег Смолин: Я абсолютно солидарен, что 122-ой Закон, на мой взгляд, противоречит и не одной статье Конституции, а по меньшей мере десятку статей Конституции, в том числе 7-ой - о социальном государстве, 55-ой, части 2-ой, которая запрещает в России принимать законы, ограничивающие права человека. Думаю, что право на образование и многие другие права здесь, безусловно, ограничиваются. 71-ая, 72-ая, 73-я статьи, которые предусматривают распределение полномочий между центром и субъектами Российской Федерации. Еще раз повторю: деньги гонятся в Центр, а финансовые и социальные обязательства в субъекты Российской Федерации. 114-ая статья Конституции, которая утверждает, что правительство должно проводить единую федеральную политику, в том числе, социальную политику на территории Российской Федерации и так далее, и так далее. В целом хотел бы сказать так. 122-ой Закон угрожает разрушением образовательного пространства, социального пространства в России. После этого сколько бы ни пытались склеивать насильственно единство России, - назначением губернатора, запретом на выборы депутатов по одномандатным округам - ничего хорошего из этого не получится. Еще когда-то Федор Тютчев говорил, что "не железом и кровью, а любовью" надо скреплять единство страны. Социальной любовью и надо скреплять, а не насилием, к чему склоняется в последнее время, к сожалению, наша власть. Александр Костинский: У меня вопрос к Александру. Скажите, пожалуйста, вот вы работаете в специализированной физико-математической школе, одной из лучших в стране. Как вам кажется, то, что говорил Олег Николаевич, возможно ли такое профильное обучение? Можно ли его сделать в стране? В каком году его собираются ввести, Олег Николаевич? Олег Смолин: Из концепции следует, что "как только, так сразу". Александр Костинский: То есть в ближайшее время. Для этого ведь нужны и учителя, подготовленные соответствующим образом? Александр Ковальджи: Конечно. Это и есть ключевая проблема. У нас в округе даже устроили специальные курсы для учителей математики, которые собираются вести вот это профильное обучение в своих школах. Мне не хочется говорить те цифры, которые у меня есть, но я скажу так: меньше половины к этому готовы. На самом деле очень мало, кто готов. Есть учителя, которые просто не справляются с теми тестами, по которым мы принимаем детей в 7-8 класс. Александр Костинский: Есть - это сколько? Александр Ковальджи: Не хочу я об этом говорить, мне это неприятно. Еще хотел сказать. Я беседовал с одним чиновником от образования, и в доверительной беседе он мне сказал: "Ты пойми, что если мы сейчас будем повышать зарплату учителям, то хороших учителей совсем мало - значит, мы будем кормить не поймешь кого, которые и учить-то не умеют". Александр Костинский: Пусть вымирают или что? Александр Ковальджи: Да. Но у меня ответ такой, что если не создать условий для притока способной молодежи: Сейчас статистика примерно такая, что в нашем округе 30 процентов пенсионеров-учителей, то есть за пенсионный возраст, и только 3 процента молодых специалистов. К чему это приведет, можно легко прикинуть в ближайшем будущем. Поэтому сейчас идет вопрос не об эффективности вложения в образование, а это - режим выживания. Сейчас нужно сохранить ядро тех учителей, которые способны и учить, и передавать какой-то опыт молодым. Если это ядро будет потеряно, то уже никакие вложения не помогут. Вот такая моя позиция: сейчас надо спасать образование, а не думать об его эффективности. Александр Костинский: Вопрос о том, что происходящее на местах просто прямо противоречит тому, о чем говорят люди из руководства системы образования? Получается такая ситуация, которую один американский исследователь назвал "борьбой волшебников и профессионалов", где "волшебники" всегда побеждают, как в России. Они не смотрят на то, что происходит, а говорят о том, что и как должно быть. Олег Смолин: Я бы хотел добавить, что это "волшебники", которые хотят развивать образование, не вкладывая в него средства. Вот это действительно волшебство! Думаю, что это покруче будет, чем непорочное зачатие и другие самые что ни на есть волшебные вещи, которые случались или не случались в истории. Александр Костинский: Евгений Иванович из Хабаровска, пожалуйста. Слушатель: Я дед, у меня двое внуков. Мы столкнулись с такой проблемой, что в Хабаровске почти 90 процентов образовательных государственных дошкольных учреждений не функционируют - переданы под райотделы милиции, частным компаниям, проданы еще куда-то и так далее. Одного внука с горем пополам мы устроили за 1 тысячу рублей в неделю в частный садик: три мальчика, педагог с высшим образованием варит кашку и с ними гуляет. А со вторым что делать, я даже не знаю. У меня вопрос такой: планируется ли на местах, как вы говорите, изменить существующее такое положение, крах просто? Александр Костинский: Система дошкольного воспитания: Слушатель: Да, чтобы научиться читать, считать. Олег Смолин: Я хочу начать с того, что приватизация детских садов, конечно, была незаконной. Дело в том, что в Законе об образовании 1992 года содержалось положение о том, что приватизация если возможна, то только на основе специального закона. В Законе 1996 года содержится прямой запрет на приватизацию в образовании. Поэтому региональные местные власти обычно шли таким путем: они сначала закрывали садик, а потом здание, соответственно, передавали кому-нибудь под что-нибудь. Это первое. Второе. Это, конечно, крайне недальновидная политика, поскольку, когда была демографическая яма, полная, тогда мест в детских садах хватало, а теперь из ямы мы еще не выбрались, но рождаемость растет (хотя смертность по-прежнему превышает рождаемость). Параллельно правительство и наша замечательная Дума отменяют постановление Верховного Совета, регулирующее плату за обучение. Получаются две вещи: люди не могут устроить своих детей в детские дошкольные учреждения, и плата за обучение в этих детских дошкольных учреждениях резко растет. Последствия предсказать несложно. Какие? - Даже тот демографический рост, который мы наблюдаем, будет сокращаться, потому что большинству мам и пап не по карману будет воспитывать своих детей. Александр Костинский: Мы говорим о том, чего вообще не касались, то есть система дошкольного образования в каком-то смысле тоже находится в тяжелом состоянии? Олег Смолин: Нам вообще надо наши передачи периодически специализировать. Мы сейчас пытаемся охватить все проблемы. Александр Костинский: Обязательно. Мы сделаем передачу о дошкольном образовании, безусловно. Олег Смолин: Хочу добавить, что вся эта практика грубейшим образом противоречит 43-ой статье Конституции, в которой написано, что каждый гражданин Российской Федерации имеет право на общедоступное и бесплатное дошкольное образование в государственных и муниципальных учреждениях. Александр Костинский: Олег Николаевич, я понимаю ваш упрек. Но, с другой стороны, 122-ой Закон такое количество вещей сейчас затронул, что нам очень трудно, обсуждая его, не касаться вот таких боковых тем. Олег Смолин: Это не упрек, это предложение. Кстати, 122-ой Закон имеет прямое отношение к дошкольному образованию. Повторю, им отменено постановление Верховного Совета, регулирующее плату за содержание детей в детских дошкольных учреждениях. Александр Костинский: Теперь она может быть любой? Олег Смолин: Конечно, какой угодно. Александр Костинский: Илья из Москвы, здравствуйте. Слушатель: У меня вопрос к Олегу Николаевичу. Я целиком и полностью разделяю его позицию. Когда я смотрю на эти сегодняшние реформы, мне вспоминается стивенсоновский "Остров сокровищ" и попугай, который кричит: "Пиастры, пиастры!" Только сегодня кричат: "Реформы, реформы!" А что касается отношения к тем, кто проводит реформы, мы каждый раз задаем себе вопрос: это слабоумные или вредители? Олег Николаевич, кем вы работали до того, как стали депутатом Госдумы? Какую фракцию вы представляете в Госдуме? Олег Смолин: Отвечаю на второй вопрос, а потом на первый. До работы в Государственной Думе я был школьным учителем недолго, затем - преподавателем Омского государственного педагогического института (теперь - университета), оттуда и попал в политику почти насильственно. Теперь уже пятый срок работаю в российском парламенте, каждый раз - в Комитете по образованию и науке. Каждый раз избирался напрямую населением Омского региона. А работаю я во фракции Компартии Российской Федерации, которая, осмелюсь сказать, лучше любой другой фракции на протяжении последних трех парламентов голосовала по вопросам образования. Теперь первый вопрос. На самом деле "реформы, реформы", "пиастры, пиастры" - это не два разных лозунга, а это дополнительные лозунги. Реформы ради пиастр, и пиастры ради реформ. Вот мой коллега Александр Ковальджи уже говорил о том, как был освоен заем Мирового банка на разного рода эксперименты, связанные с образованием, - и это только одна сторона дела. Другая сторона дела очень простая: все предлагаемые реформы в образовании, если их можно так назвать, призваны, среди прочих целей, обеспечить одну - экономию бюджетных денег. Хотя напомню уважаемым радиослушателям, что дополнительные доходы бюджета прошлого года составили 685 миллиардов рублей. Только что Алексей Кудрин заявил, что стабилизационный фонд превысил 740 миллиардов рублей. Совершенно понятно, что в этом году только плановые дополнительные доходы бюджета будут составлять 278 миллиардов рублей, но на самом деле денег намного больше. Поэтому триллион рублей есть у государства в загашнике, в кармане, а оно экономит на образовании. Я думаю, что Менделеев бы сейчас вспомнил свои знаменитые слова и сказал, что экономить на образовании намного хуже, чем топить ассигнациями. Александр Костинский: Мой вопрос Александру Ковальджи. Чего вы ожидаете в ближайшее время в системе образования? Что будет происходить, на ваш взгляд - на взгляд заместителя директора по науке? Александр Ковальджи: Судя по тому, что я наблюдаю, все эти нововведения будут продавливаться, то есть, несмотря на сопротивление, несмотря на недовольство и учителей, и родителей, и учеников, это будет продавливаться. Нас слушать никто не будет - к сожалению, ощущение такое. Иногда отступают, иногда несколько меняют тактику, но видно, что стиль внедрения всяких новшеств такой чисто кабинетный, чисто чиновничий. Нас спрашивать не будут. Олег Смолин: Я согласен, что, если все будет продолжаться так, именно так оно и будет. Только я бы хотел сказать, что если все-таки население России, образовательное сообщество проявит себя так, как проявило ветеранское сообщество, тогда, конечно, мы отобьем наиболее опасные из этих реформ. Кстати, мы сейчас пытаемся создать сетевую структуру из людей самых разных политических взглядов и общественных организаций для защиты интересов образования. Она будет называться "Образование для всех". Александр Ковальджи: Я не могу сказать, что я такой пассивный. Я участвовал в нескольких заседаниях по разработке стандартов: Олег Смолин: Это не упрек. Александр Ковальджи: Да. Я выступал на сайте "Федерация. Интернет. Образование" с моими взглядами, подписывал письма президенту Путину по поводу образования. В общем, я как-то борюсь. И то, что я здесь выступаю, - это тоже элемент моей борьбы. Я убежден в этой старинной поговорке, что уровень культуры и благосостояние государства определяется отношением к учителям, врачам, еще добавляли - священникам. Это три категории, которые должны быть вне вот этих экономических меркантильных соображений. Это вложение человека в наше общее будущее. Александр Костинский: У нас на пейджер пришло несколько сообщений. Наши слушатели так пессимистически настроены. "Вы еще не начали говорить, а я уже знаю, что 122-ой Закон не улучшает положение, а ухудшает, хотя по закону этого быть не должно. Как вы это объясняете?" "Кто проводит реформы, они как в школе учились? Кому выгодно, чтобы Россия была лапотная? Анастасия". Сергей, учитель из Санкт-Петербурга говорит, что мы над чем-то смеемся. Мы, естественно, Сергей, смеемся не над учителем, не над его тяжелым положением, а над тем, что реформы проводятся так, что людям, которые понимают эту ситуацию, иногда это кажется смешным. Положение наших учителей, как говорили наши эксперты, трагично. И еще. "Отменить Закон 122 в суде можно до августа 2005 года. Учителям, врачам и пенсионерам надо успеть подать в суд. Иванова". Олег Николаевич, прокомментируйте, пожалуйста. Олег Смолин: Начну с того, что мы смеемся. Конечно, не смеемся. Просто я вспоминаю известную историю о том, как когда-то на Русь хан посылал баскаков и каждый раз спрашивал: "Что русские делают?" - "Плачут". - "Плачут?" - "А теперь смеются". - "Вот теперь нечего забирать". По этому самому принципу, это смех сквозь слезы. Я думаю, что каждый, кто нас слушает, должен это понять. Второе. Что касается опротестования 122-го Закона. Почему только до августа? Мы готовим обращение в Конституционный суд, но уверенности, что оно будет принято, нет. Александр Костинский: Даже принято не будет? Олег Смолин: Нет уверенности в том, что получим положительный ответ. Александр Костинский: Принять-то они обязаны. Олег Смолин: Это они примут, естественно, я оговорился. Далее, готовим вопросы на референдум. Среди этих вопросов на референдум есть два, прямо относящиеся к теме нашей передачи. Один связан с отменой 122-го Закона и обеспечением человеку права выбора между натуральными льготами и денежными компенсациями. Другой вопрос связан с тем, чтобы запретить в России сокращение бюджетных учебных мест, бюджетных учебных часов в расчете на одного обучающегося (что нам предлагает сейчас сделать правительство) и обеспечить переход, действительно, к общедоступному бесплатному, в том числе профессиональному образованию, как это имеет место в некоторых наиболее передовых странах мира. Наконец, что касается того, почему так получается, что 122-ой Закон ухудшает положение людей? Ответ мой предельно простой: потому что состав Государственной Думы определен выборами 2003 года. Потому что выбираем мы парадоксально: чем хуже партия голосует за народ, тем лучше народ голосует за партию. Мы выбрали партию, которая в прошлом составе Государственной Думы хуже всего голосовала за образование. И мы ее снова выбрали, но уже в большем количестве в Государственную Думу. Это первое. Второе. Если, я вас уверяю, эти акции протеста, которые прошли в январе, произошли бы в июне и в июле, даже при этом составе Государственной Думы, мы бы смогли защитить ваши интересы. Александр Костинский: Александр, ваше мнение? Александр Ковальджи: Я все-таки оптимист. Я уверен, что сейчас пройдет вот этот некий переходный период, гражданское общество начнет как-то у нас оживать и возникать. Тогда у нас появятся и другие руководители, и другие реформы в образовании. Александр Костинский: Спасибо. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
