Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
24.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[14-08-05]
Лицом к лицуДиректор Гидрометцентра России Роман ВильфандВедущий Карэн Агамиров Карэн Агамиров: У нас в гостях директор Гидрометцентра России Роман Вильфанд. Вопросы ему задают журналисты Роуланд Фритше, Второе немецкое телевидение (ZDF) и Мария Свешникова, интернет-издание "Страна.Ру". Известный роман Богомила Райнова "Что может быть лучше плохой погоды?" Красивое, необычное название, но в жизни человек предпочитает, конечно же, погоду хорошую. Бывают, как всегда, исключения. Один мой товарищ, довольно известный человек, по-настоящему работоспособен только в жуткий дождь какой-нибудь, еще лучше - если с градом. Тогда он подзаряжается какой-то необычной энергией и творит в своем деле чудеса. Погода на самом деле вещь исключительно серьезная, не даром говорят: все зависит от погоды. Ну, и в первую очередь, самочувствие человека. Роман Менделевич, мы записываем с вами программу, когда в Москве стоит ужасающая духота. А как долго она продлится?
Роман Вильфанд: В течение ближайшей недели, то есть до конца декады температура будет высокая дневная. В то же время ночью температура будет существенно ниже, чем в конце июля, то есть она будет в диапазоне 13-15 градусов. Это, вообще говоря, высокая температура, выше средних многолетних ночных значений для этого времени года, но все-таки она позволит по крайней мере начинать рабочий день с относительно умеренной погоды, когда температурный фон будет в диапазоне 17-18 градусов, а не 22, как всего неделю тому назад. Так что пока в Москве ожидается теплая погода, и это вопреки существующим представлениям, что после Ильина дня резко холодает, начинаются дожди. Карэн Агамиров: Но все-таки не весь август так будет? Роман Вильфанд: Нет, конечно. В течение августа и в середине месяца, и в третьей декаде будет похолодание до 15-18 градусов днем, это уже не очень комфортно, но тем не менее это будет обязательно. Роуланд Фритше: Роман Менделевич, вы часто выступаете на радио, в печатных изданиях, всегда вы рассказываете о погоде, но прогнозы делают люди. Расскажите, пожалуйста, кто стоит за вами, то есть сколько людей занимается этим делом. Я просто знаю, когда мы бывали, допустим, на Дальнем Востоке, на островах маленьких, там в одиночестве работают ваши коллеги. Сколько людей, сколько метеостанций существует в стране? Роман Вильфанд: Замечательный вопрос. Очень редко его задают. Обычно интересуются конечной выходной продукцией работы Гидрометцентра. Безусловно, для того, чтобы разработать прогноз, создать его, необходима информация, которую нужно добывать на наземных наблюдательных сетях, станциях, постах, на так называемых ТДСках - труднодоступных станциях. Вы упомянули об островах на Тихом океане. Существует целый большой перечень труднодоступных станций, которые расположены за Полярным кругом, в горах. И там, действительно, не просто нужно наблюдать за погодой, а там нужно вести своеобразный образ жизни. Далеко не каждый человек может работать в этих условиях. Затем огромное количество людей связано с передачей данных. Проблема связи очень острая. И во Всемирной метеорологической организации этому аспекту уделяется большое внимание, естественно, и у нас. Когда эти данные поступают в центр обработки, включаются компьютерщики. И, наконец, после обработки этих данных начинается само составление прогнозов, которое, вообще говоря, можно представить таким образом. Существует модель общей циркуляции атмосферы, модель передачи тепла в системе "атмосфера, океан, континент", так вот все процессы в этой системе описываются уравнениями математической физики. И вот решение этих уравнений и есть прогноз погоды, который затем интерпретируется словесно, в тексте, в графиках. В системе Гидрометслужбы работает 34,5 тысячи человек, это одна из самых больших служб в мире и, кстати говоря, очень хорошо организована, структурирована. Ну, в самом Гидрометцентре работает 410 человек. Это наиболее мощный научно-исследовательский и оперативный институт в Гидрометслужбе. Его главная задача - анализ и прогноз погодных характеристик. Мария Свешникова: Роман Менделевич, с мая по настоящее время российскими гидрометслужбами в Москве объявлялось штормовое предупреждение по меньшей мере раз 5, и при этом ничего не было. Это перестраховка своего рода? Что за этим стоит? Роман Вильфанд: Не нужно ассоциировать слово "шторм" со штормовой погодой. Шторм-оповещение обозначает немедленную, быструю передачу информации, то есть под словом "шторм" понимается прогноз сильных осадков, прогноз шквалистых усилений ветра до 15-20 метро в секунду. При таких усилениях ветра ни разрушаются дома, ни вырываются деревья с корнем. Поэтому ассоциация со штормовой погодой не совсем верна. Мы действительно передаем шторм-предупреждение, повторяю, это предупреждение, которое быстро передают. Ну, действительно, нужно захлопнуть форточки, нужно предупредить рабочих, которые работают на высотных строительных кранах. Мария Свешникова: При этом как раз о единственном урагане, который был в конце июня в Подмосковье, не было никакого объявления. А между тем тогда погиб мужчина, и около тысячи человек осталось без электроснабжения. Роман Вильфанд: Да, Мария, это действительно была трагедия, действительно было так называемое опасное метеорологическое явление или опасное явление погоды. Возникло оно в результате так называемой взрывной конвекции, то есть быстрого перемещения теплого воздуха вверх. И поскольку градиент, различие температуры на сравнительно небольшом пространстве, был небольшим, возник маленький циклон, смерч. Прогнозировать такие явления в метеорологической практике можно с заблаговременностью, с упреждением по времени лишь за несколько десятков минут, иногда за несколько часов, в лучшем случае за сутки. То есть можно прогнозировать условия, которые будут благоприятствовать возникновению смерча на большой территории, но указать точную локализацию его современной науке не удается. Случай, о котором вы говорите... Я в это время не был в Москве, но это был, по всей видимости, конец... Мария Свешникова: Число 26-27 июня. Роман Вильфанд: Да, конец июня. Так вот было выпущено шторм-предупреждение об усилении ветра до 15-20 метров в секунду. В Москве были зафиксированы усиления ветра до 27 метров в секунду на станциях. Но конечно же, станций-то мало. И по опосредованным данным, по стволам деревьев мощным, по корневищам, по разрушениям можно предположить, что скорость ветра была около 35 метров в секунду. Действительно, таких скоростей ветра мы не прогнозировали. В качестве не то что оправдания, а аналога приведу случай, который совсем недавно произошел в Англии, в Бирмингеме, там всего в течение одной минуты прошел смерч, его характерные масштабы несколько сот метров. Если бы они прошли не в городе, а где-нибудь в пригороде, это бы было просто незаметно, никто бы не узнал о том, что они существуют. Какова ситуация в Соединенных Штатах, где смерчи называются торнадо и существуют так называемые торнадоопасные районы? Так вот американская гидрометслужба считает большим успехом, я говорю об отчетах этой службы, что в течение 10 лет ей удалось увеличить заблаговременность прогноза с 6 минут (10 лет тому назад) до 15 минут (в настоящее время). Поэтому я не оправдываюсь, я просто говорю, что далеко не все можно предвидеть, предсказать. Карэн Агамиров: А вы имеете в виду за 15 минут - это вот катаклизмы какие-то серьезные или точность прогноза стопроцентная? Роман Вильфанд: Дело в том, что взрывную конвекцию, вообще говоря, невозможно спрогнозировать в данном месте. Сейчас существуют способы так называемого нау-кастинга, слежения за этими явлениями. То есть нужно зафиксировать это явление, а затем прогнозировать или экстраполировать перемещение этого явления. А момент зарождения его невозможно в настоящее время спрогнозировать, это очень тонкий механизм должен быть, очень большое количество информации должно быть. Мы прогнозируем и очень хорошо шквалы на фронтах, особенно в зимний период. Кстати говоря, зимой качество прогнозов во всем мире существенно выше, потому что процессы в основном адвективны. А летом конвекция, то есть вертикальное перемещение воздуха, и вот это прогнозируется очень плохо. Карэн Агамиров: То есть и цунами в Юго-Восточной Азии страшное, это невозможно было спрогнозировать? Роман Вильфанд: Цунами - это совершенно особый объект. Ведь цунами - это объект не совсем метеорологический в какой-то степени. Цунами возникает из-за того, что под дном океана происходит смещение земной коры, вспучивается океаническое дно, выклинивается столб воды в результате этого смещения, скажем, на несколько десятков метров, и этот столб воды перемещается во все стороны океана со скоростью 600-800 километров в час. Спрогнозировать землетрясение невозможно. Сейчас, конечно, сейсмологи работают, но пока не удается спрогнозировать землетрясение на дне океана. А вот задача океанологов, метеорологов заключается в том, чтобы уловить регион, где после землетрясения поднялся столб воды и спрогнозировать, куда и когда переместится вот эта масса воды. Вот это действительно задача. Во многих странах, как это не удивительно, в тропической зоне, где, казалось бы, сейсмически опасные регионы, не существовало до сих пор службы цунами. У нас она, кстати, в России существует. И пока, за последние 50 лет, очень хорошо себя зарекомендовала, хотя цунами было очень мало. Карэн Агамиров: А когда было последнее цунами в России? Роман Вильфанд: В 52-м году было цунами, которое разрушило один из Курильских островов. Несколько цунами были и 25 лет тому назад в Японском море, и на Сахалине лет 20 тому назад. Они не были очень мощными, но тем не менее они были спрогнозированы за несколько часов, и жертв человеческих не было. Роуланд Фритше: Мария высказала некий упрек, что вы в конце июня не смогли спрогнозировать эти катаклизмы, но зато вы показывали неоднократно, а именно к 9 маю филигранность своих прогнозов и предсказаний. То есть вы смогли с техническими службами предотвратить дождь над Красной площадью. Такое вмешательство в природный процесс как часто можно проводить в короткий промежуток времени и сколько это стоит? И стоит ли проводить регулярно такие мероприятия? Роман Вильфанд: Действительно, 9 мая и в другие праздничные дни, связанные с мероприятиями, которые проводятся в Москве, нужно выполнить метеорологам два условия: прежде всего максимально точно спрогнозировать погоду и в случае, когда условия погоды неблагоприятны, ну, в дни проведения массовых шествий, гуляний и так далее, то есть когда вполне вероятны осадки, нужно оценить, какова возможность воздействия человека, специалиста на облачные системы с тем, чтобы предотвратить выпадение осадков. Дело в том, что далеко не всегда вмешательство в атмосферные процессы возможно. К сожалению, пока человек обладает сравнительно небольшими возможностями энергетическими. Энергия одного небольшого молодого циклона, волны, которая только-только развилась на фронте, превышает по своей мощности энергию 10 атомных бомб, ну, тех, которые были сброшены на Японию. Это говорит о том, какова мощность в атмосфере, в общем-то, небольшого циклона. И не существует возможности энергетически сдвинуть с места этот циклон или способствовать перемещению его в другой какой-то регион. Поэтому существует определенные виды атмосферных процессов, когда вмешательство имеет смысл. Ну, например, кучево-дождевые отдельные облака, мощные облака, из которых выпадает и дождь, и град. Вот в этих случаях разработаны научно-обоснованные методики, когда можно внести реагенты в облака, они будут способствовать аккумуляции водяного пара, выпадению осадков в регионах, удаленных от массовых каких-то мероприятий, и обезвоживанию облака, которое проходит над данным местом без особых проблем. Так что эти проблемы действительно решаются и достаточно успешно в российской Гидрометслужбе, но, повторяю, возможности все-таки ограничены. Нельзя утверждать, что в принципе возможно предотвращать любые катаклизмы. Это исключено. Да, в отдельных случаях это действительно возможно. Мария Свешникова: Известно, что Сталин придавал большое значение науке, в которой вы специализируетесь, в частности, были разработаны некие планы по тому, как можно изменять погоду. Был даже создан некий институт, который планировал, что можно влиять на погоду и, таким образом, это будет сказываться на военных каких-то в дальнейшем разработках. Сейчас военные к вам обращаются за чем-либо? Вы можете как-то им помочь? Роман Вильфанд: Вопрос очень интересный. Может быть, покажется удивительным, но Сталин имел отношение к метеорологии, ведь он был наблюдателем в годы своей молодости в Грузии, наблюдателем на метеостанции. Это правда, это в автобиографии написано. Сталин достаточно положительно относился к науке, но все-таки она была идеологизирована в его сознании. Если помните, он называл кибернетику то ли лженаукой, то ли продажной девкой империализма, я уж не помню точно, но это его утверждение способствовало тому, что у нас кибернетика отстала лет на 15, и в этой связи и технологические линии, на основе которых можно разработать микроэлементную базу для создания компьютеров, это все отстало. А современная метеорология основана на вычислительных экспериментах, на работе с компьютерами, которые имеют мощные ресурсы, то есть нужно решать очень сложные системы уравнений, причем нужно решать и прямые, и обратные задачи, без этого просто невозможно разрабатывать современные методы прогнозирования. Так вот с моей точки зрения, далеко не все у Сталина было положительно в части метеорологического обеспечения. Обращаются ли к нам военные? Метеорология, с моей точки зрения, атрибут государственности, то есть любая страна мощная должна обязательно иметь не только армию, не только милицию или полицию, она должна иметь метеорологическую службу, которая обеспечивает функционирование различных отраслей экономики, различных мероприятий, которые проводят властные структуры, в том числе, конечно же, и Министерство обороны. Я не знаю, как используется наша продукция. Мы, естественно, составляем как можно более точные прогнозы и передаем их в правительственные органы. Вот на этом наша деятельность... Но наверняка она определенным образом используется. Карэн Агамиров: МЧС использует, да? Роман Вильфанд: Конечно, МЧС, Министерство транспорта, энергетики. Это очевидно. Карэн Агамиров: Они выступают с прогнозами и говорят: там-то могут быть наводнения, оползни, землетрясения, и ссылаются на ваши данные. Роман Вильфанд: Тут нужно различать две задачи. Есть потребители нашей продукции, которые, усваивая нашу информацию, наряду с другой информацией, к которой мы не имеем отношения, выбирают оптимальную стратегию, решают тактические, стратегические задачи, то есть решают задачи оптимизации. Но, конечно же, для Министерства по чрезвычайным ситуациям метеорологическая информация является основой для принятия решения. Ну, например, если ожидается очень сильный весенний паводок в каком-то регионе, значит, нужно предусматривать возможность вывода населения из этих регионов, либо обваловывание берегов и так далее. То есть целый ряд задач решается. Транспортные структуры, морские просто в явном виде используют информацию на 100%. Из Калининграда, из Ленинграда нужно попасть в Нью-Йорк. Казалось бы, через Атлантику лучше по прямой. Ничего подобного! Наши рекомендации позволяют идти по кривой, но совершенно безопасно. Ну и так далее. Министерство здравоохранения, конечно же, использует нашу продукцию для того, чтобы обеспечивать больных своеобразной информацией. В зависимости от того, высокое давление ожидается или низкое, естественно, гипотоники или гипертоники реагируют по-разному. В зависимости от того, какое количество озона в воздухе, тоже соответствующие рекомендации. При антициклональной погоде преобладает нисходящее движение в воздухе, и поэтому все продукты антропогенной деятельности остаются с нами, не рассеиваются. В циклоне, какая бы ни была облачная погода, воздух чистый, дышать легко. А вот люди, страдающие легочными проблемами, заболеваниями органов дыхания, очень чувствуют антициклональную погоду. Отвечая на ваш вопрос, я хотел бы сказать, что трудно найти отрасль экономики, область деятельности, которая была бы не погодозависимой. Карэн Агамиров: А сколько у вас потребителей? Сегодня все коммерциализировано в России. Бесплатно они получают все эти данные, используют просто и все, вы ничего от этого не имеете, Гидрометцентр? Роман Вильфанд: Понимаете, во всем мире государство финансирует, обеспечивает работу гидрометеорологических структур, потому что выходная продукция гидрометслужб, по разным оценкам, от 5 до 10 раз превышает инвестиции, вложения государственные. То есть метеорология - очень благодарная область деятельности для государства, выгодная. Но в настоящее время вложения в нашу науку в целом не очень большие и вот тут приходится балансировать. Конечно же, у нас есть потребитель, с которым мы заключаем соглашение и выпускаем специализированную продукцию. Причем там мощные структуры есть - и "Газпром", и другие структуры. Но главная наша задача - это обеспечение государственных структур необходимой информацией для решения государственных задач. Это наша главная задача. И вот за те средства, которые нам отпускает государство, мы эту работу выполняем. Ну, плохо или хорошо, тут на самом деле судить не мне, потому что я пристрастен. Роуланд Фритше: Роман Менделевич, вы только что намекнули, что российское государство недостаточно денег выделяет на вашу работу. Ваша служба праздновала 75-летие 1 февраля этого года. Тогда вы говорили, что было бы хорошо, если бы Гидрометслужба получила в подарок 10 миллионов долларов, чтобы, допустим, модернизировать 900 метеостанций, которые есть, разбросаны по всей стране. Вы получили в начале этого десятилетия большой транш от Всемирного банка по содействию развитию, который в принципе действует до нынешнего года. И вы сказали, если транш будет эффективно использован, тогда польза для России составляет ежегодно 500-600 миллионов рублей. Насколько эффективно вы и ваши подчиненные использовали этот транш и куда вы тратили эти деньги? Роман Вильфанд: На самом деле только недавно правительство приняло решение о реализации проекта Всемирного банка, то есть только сейчас начинается работа по подготовке использования тех средств, которые будут выделены Гидрометслужбе под определенные гарантии. Карэн Агамиров: А сумма в 80 миллионов долларов правильно указывается в сообщениях? Роман Вильфанд: Сумма такая - 80 миллионов долларов будет выделено от Всемирного банка и 52 миллиона от российского правительства, то есть в сумме больше 130 миллионов долларов. Это достаточно большие деньги, но они, конечно же, не могут покрыть все потребности российской Гидрометслужбы. Я могу сказать, что, по предварительным оценкам, нам нужно будет модернизировать наблюдательную сеть, то есть приобрести некоторые новые виды локаторов, так называемые допплеровские локаторы, которые позволяют фиксировать завихренность, ну, скорость ветра в атмосфере, сейчас мы можем фиксировать только перемещение облаков - нижнюю, верхнюю границу облаков. Появятся новые возможности измерения. Будут новые автоматические станции, метеорологические и гидрологические. Очень важно - будут модернизированы три структуры, Мировой метеорологический центр... Гидрометцентр является составной, интеллектуальной частью вот этого Мирового метеорологического центра, их всего три в мире - в Мельнбурне, в Вашингтоне и в Москве. Будет новая компьютерная технология, то есть по всей видимости примерно через год у нас будет компьютер, самый мощный не только в России, но и в Восточной Европе. Я просто отмечаю, что на самом деле мы не освоили эти деньги, поэтому сейчас пока мы предполагаем только это сделать. Проблемы связи будут решены на более современном уровне. Будет реализована новая система архивации данных. Целый ряд вопросов будет действительно поднят на уровень современный. Конечно же, этих деньги для такой большой страны, где необходимо огромное количество наблюдений, недостаточно. При этом не решается очень важный вопрос, на фоне больших инвестиций в технику прежде всего, совсем не поднимается вопрос о финансировании научных структур, ведь серое вещество, ученый всегда во все времена и нравы ценился очень дорого. Роуланд Фритше: А сейчас в людей нет капиталовложений? Роман Вильфанд: Нет. Существует определенная политика в области науки, нужно выигрывать конкурсы, получать гранты, а, вообще говоря, научные исследования, особенно в области прикладной науки, финансируются не очень хорошо. Но я надеюсь, что эта ситуация изменится. Роуланд Фритше: За какие деньги работают ваши сотрудники в Москве и в регионах? Это же копейки, насколько мне известно, по сравнению с теми зарплатами, которые в других областях получают. Роман Вильфанд: Это не копейки, это рубли, но, к сожалению, не тысячи рублей, вы правы. Зарплата в Гидрометслужбе небольшая. Наверное, средняя зарплата - одна из самых маленьких по сравнению с другими отраслями. И работают у нас люди, их можно назвать по-разному - подвижниками, преданными своему делу, но ряд специалистов просто не мыслит себя вне метеорологической науки. Но когда человек проработал 20 лет в интереснейшей области и имя его известно, очень тяжело куда-либо уйти. Но, конечно, финансовая проблема очень острая. Молодежь с большим выбором смотрит сейчас на работу, которая действительно интересна, но оплачивается плохо. И это совершенно понятно. Любому молодому человеку нужно думать о будущем, о семье. Мы, конечно, ощущаем и в Гидрометцентре, и в других структурах Росгидромета эту проблему. Это очень острая проблема. Многие наблюдатели работают, потому что они не мыслят... Можно же вести экстремальный образ жизни, потребляя наркотики, балансируя на грани нормальной и преступной жизни, а можно работать на труднодоступной станции, где постоянно человека подстерегают опасности, где экстрим такой, где "горячо". Я уже приводил резоны, почему многие сотрудники работают в Гидрометцентре, потому что это очень интересно и, кроме того, понимание, что для государства эта работа очень важна, и надежда, что ситуация изменится. Хотя, конечно же, нужно объективности ради сказать, что она меняется, но очень медленно. В Гидрометцентре сейчас помимо того финансирования, которым обеспечивает нас государство, есть 16 грантодержателей, то есть 16 ученых получили гранты из Российского фонда фундаментальных исследований, это очень хороший показатель, и на самом деле дополнительные средства. Причем специалисты решают проблемы именно те, которые необходимы для Гидрометцентра. То есть очень хорошее направление. Часть сотрудников получают международные гранты, это говорит о признании наших специалистов и, естественно, это способствует тому, чтобы повысить уровень зарплаты. Но для молодого человека, прежде чем он вырастет и станет известным, вот это проблема, нужно пройти этот путь в течение 7-8 лет, вот это очень сложный путь. Конечно, очень больно, когда талантливый молодой человек, проучившись у нас и защитив диссертацию, уходит, потому что в другой структуре он может получить в 10 раз больше. Карэн Агамиров: В "Газпром" уходит? Роман Вильфанд: В разные структуры. Карэн Агамиров: Совершенно не связанные с метеорологией? Роман Вильфанд: Нет, с метеорологией не связанные. У нас сейчас очень много математиков, физиков. Ведь метеорология современная - это физико-математическая наука. Конечно же, обладая таким формализованным складом ума, человек может работать в разных областях. Он может работать администратором базы банков данных в банковском учреждении, финансовом учреждении. Это работа по специальности, но она не требует интеллекта научного. Там "закисают" ребята, они приходят к нам. Кстати, многие работают у нас на полставки, получая в 15 раз меньше, чем на основной работе. Но здесь они душу отводят. Постепенно, очень медленно ситуация улучшается. Но очень медленно. Карэн Агамиров: Спецслужбам ваши сотрудники требуются? Роман Вильфанд: Нет. Карэн Агамиров: К ним не уходят? Роман Вильфанд: По крайней мере, мне неизвестно об этом. Карэн Агамиров: Вот это правильный ответ. Я думаю, что все-таки у них достаточно большой интерес должен быть к метеорологии. Роман Вильфанд: Понимаете, у нас методы, приемы, способы, с которыми работают метеорологи, примерно одинаковы во всем мире. Необходимо поставить задачу, в области мезометеорологии, в области глобального прогнозирования. И у нас идет постоянный обмен, постоянный контакт идеями с зарубежными коллегами. Вот Всемирная метеорологическая организация, с моей точки зрения, это уникальная организация, это пионерская организация, которая способствует передаче знаний и информации во всем мире, в разных странах, независимо от политической погоды, которая стоит на дворе. Предположим, что если информация с территории России не будет поступать по каналам глобальной системы телесвязи, это каналы, которые объединяют все метеорологические службы национальные, это значит, что американцы не смогут выпускать качественные прогнозы на третьи-четвертые сутки, не смогут, потому что частичка воздуха, которая сейчас находится над Москвой, через трое-четверо суток будет над Соединенными Штатами. Аналогичная ситуация, если мы не будем получать информацию, мы не сможем создавать качественный продукт. Поэтому все страны мира объединились из прагматических соображений. Всем нужна информация. Когда нужна информация, нужно объединять форматы передачи данных, нужно договариваться, в каком виде передавать информацию, и возникает очень много двусторонних и многосторонних связей. Я член группы экспертов во Всемирной метеорологической организации, в разных комиссия и комитетах. И мы постоянно обмениваемся достижениями, результатами, обсуждая их. Мало какая еще другая структура обменивается этой продукцией. Поэтому когда вы спрашиваете о спецслужбах, может быть, не знаю, но поскольку мы работаем достаточно транспарентно, к нам приходят информация, прогнозы из Европы, из Оффенбаха, в Оффенбахе расположена немецкая ДВД, ну и так далее. Из Соединенных Штатов, из Канады. Совсем недавно группа наших ведущих специалистов побывала в Соединенных Штатах и в Канаде, где очень подробно, детально обрисовали всю ситуацию с разработками методов прогнозов. Поэтому я не могу сказать, что у нас какие-то особые секреты, хотя, конечно, традиционно школа российских метеорологов известна фундаментальной школой, идеологическая школа, постановкой задач она славится во всем мире. У нас достаточно мощный обмен идеями, данными с коллегами. Карэн Агамиров: Ваш ответ заставляет все-таки задуматься, потому что, действительно, испортить погоду в тылу оппонента - это же вполне реальная задача, да, в качестве спецоперации какой-нибудь? Испортить погоду спецслужбы ставят задачу вам? Роман Вильфанд: Я не хочу быть пророком, но, с моей точки зрения, сейчас это невозможно. Ну, может быть, когда-нибудь, когда человек овладеет холодным термоядом, он сможет как-то влиять на изменение энергетики в атмосфере, пока это просто принципиально невозможно. Самая главная задача в настоящее время, в ближайшие, по крайней мере, 50 лет, скорее всего, 100 - совершенствовать методы прогнозов. Кстати, мировое сообщество достигло огромных успехов, ведь сейчас удается прогнозировать перемещение тропических тайфунов с невероятной точностью. Тайфуны прошлого года "Изабель", "Иван Грозный" и многие другие ведь выходили на побережье Соединенных Штатов, и их прогноз был идеальным. Аналогичная ситуация с Японией. Сейчас несколько циклонов вышло, ну, они трансформировались уже во внетропические циклоны, тайфуны на приморье, и их траектории были предсказаны. Так вот главная задача - совершенствовать методы прогноза. Кстати говоря, 30 лет тому назад и 5 лет тому назад на территории Бангладеш примерно в один и тот же регион вышел тропический тайфун. 30 лет тому назад, когда не было способов его прогнозирования, погибло около 300 тысяч человек в этой стране, сейчас - несколько сотен. Конечно, жизнь каждого человека бесценна, но все-таки сопоставление говорит о том, как работают гидрометслужбы сейчас, как они могут предупреждать об опасных явлениях, ну, а власти уже принимают соответствующие меры. Мария Свешникова: Я хочу вам задать вопрос, который не имеет никакого отношения к погоде. Роман Вильфанд: Неужели о любви? Карэн Агамиров: Пора, пора уже, да. Мария Свешникова: Вы меня ставите в почти неловкое положение. Карэн Агамиров: Погода и любовь - по-моему, тоже две вещи очень связанные. Мария Свешникова: Знаете ли вы... Скорее всего, знаете о том, что здание одно, которое сдается Гидрометцентром коммерческим структурам в аренду, принадлежит церкви. У этой церкви при этом нет другого здания и, насколько я знаю, этот храм занимает довольно активную социальную позицию, он занимается много благотворительностью, он занимается брошенными детьми. Получается, что они должны все делать в пределах этого храма. Скажите, пожалуйста, какова сейчас ситуация? Роман Вильфанд: Речь идет о Москве? Мария Свешникова: В районе Ваганьково. Роман Вильфанд: Я говорю совершенно ответственно, совершенно определенно, что Гидрометцентр никому не сдает в аренду и никто не претендует на его здания. У нас есть три здания. Одно построено в 1891 или 1893 году, там всю жизнь был институт, военный гидрометеорологический институт, гражданский, всю жизнь. Затем в 65-м году построили еще одно здание, вычислительный центр, там расположены и другие структуры. И внутри нашего дворика закрытого тоже одно здание стоит. То есть поверьте мне, что никогда церкви не принадлежала территория Гидрометцентра или здания. Я, как директор Гидрометцентра, совершенно ответственно говорю об этом, это же легко проверить. Поэтому либо у вас не совсем полная информация, либо уж я чего-то не знаю. Карэн Агамиров: И вы проверите, и Маша еще раз проверит. Роман Вильфанд: Ну, мне-то нечего проверять, я работаю в Гидрометцентре с 1973 года, все-таки сейчас уже 33-й год, поэтому мне кажется, что я знаю все, по крайней мере, с этого времени. Карэн Агамиров: Получается так, что точно спрогнозировать погодные явления, погодные аномалии больше чем на 7 дней нельзя сегодня. Вы как-то подчеркивали это в интервью. Это на самом деле так? Роман Вильфанд: Нет. Есть такая теорема о предсказуемости, которая связана с ошибками начальных данных при решении задачи Каши, ну, и с другими физическими, математическими проблемами, с информационными проблемами. В соответствии с этой теоремой, теоретически спрогнозировать погоду по дням можно только на период от 2 до 3 недель, ну, примерно на 15-18 дней. Теоретически. А практическая предсказуемость сейчас на самом деле составляет 5-6 дней, в отдельных случаях - до 8 дней. То есть нам еще нужно дойти до того, чтобы по дням прогнозировать погоду так, чтобы она была использована потребителем для надежного решения, либо строительство дома, либо внутренних работ, для решения транспортных задач. Карэн Агамиров: Либо просто обычному человеку для того, чтобы знать, что будет. Но мы с вас не будем требовать абсолютной точности. Но все-таки какая будет осень, какая зима? Люди хотят знать, пользуясь таким случаем, что у нас директор Гидрометцентра сегодня. Роман Вильфанд: Хоть я и директор Гидрометцентра, на самом деле мог бы выступать синоптик. Действительно, меня ассоциируют с работой Гидрометцентра, а ведь эту работу выполняют специалисты очень высокого класса, я только озвучиваю, потому что так уж получилось. Так вот какая будет погода. В настоящее время не существует методических возможностей для прогнозирования погоды на зиму. Мы выпустим прогноз примерно в середине сентября, в четвертой пятидневке сентября, на так называемый отопительный период, то есть на период с октября по март включительно. Вот тогда будет вполне естественен вопрос. Для того чтобы составить прогноз на зиму, необходимо получить, обработать, проанализировать определенным образом данные за летний период, пока лето не кончится, нет методических основ для того, чтобы... Нужна информация. Пока мы ее не накопим и не обработаем, не поймем, какова динамика была летних процессов, невозможно говорить о зиме. А сейчас можно говорить о том, каким будет сентябрь. Так вот с вероятностью примерно чуть больше 70%, по нашим расчетам, на европейской территории России сентябрь будет, я не скажу чтобы хорошим, потому что у каждого свое представление о хорошей погоде, но теплым, то есть температура будет превышать норму для сентября. Ну, в каждом регионе своя норма, на севере - одна, на юге - другая. Так вот, сентябрь будет теплым, и мы не ожидаем, что он будет дождливым. То есть осадков будет около и меньше нормы. Очень часто такую погоду ассоциируют с бабьим летом. Я не будут об этом говорить, потому что бабье лето - это периоды хорошей, ясной, сухой погоды после ненастья. Понятно, что если прогнозируется не очень дождливый и достаточно теплый сентябрь, то вероятность бабьего лета велика. Вот я рассказал все, ничего не утаивая. Карэн Агамиров: Говоря вашим специфическим языком, "когда отрог азорского антициклона пересекает западную Европу и распространяется на европейскую территорию России", вот это бабье лето. Роман Вильфанд: Здорово. Это действительно так. Кстати говоря, я всегда подчеркиваю, что бабье лето - это не просто хорошая погода, не просто солнечные дни, это обязательно еще и определенный состав воздуха, который настолько прозрачен, что хрупкость его чувствуется. Есть такая песня "Бабье лето, паутинкой перепутав листья веток", так вот действительно - паутинки видны на удалении. Это особые оптические свойства воздуха. Это достигается в тех случаях, когда область высокого давления распространяется через юг Европы и достигает умеренных широт европейской России. Мария Свешникова: А в народные приметы вы верите? Когда я сегодня шла сюда, мне сказали: ты должна спросить, в этом году собаки очень медленно линяют, не хотят сбрасывать шерсть, это означает, согласно народной примете, что будет долгая, суровая, морозная зима. Роман Вильфанд: Я работаю в Гидрометцентре уже достаточно долго и был период, когда моя производственная деятельность была связана с испытанием новых методов прогнозов, самых разнообразных. И был период, когда мы решили проверить: а какова же оправдываемость народных примет? Так вот мы проверили максимальное количество примет, которые удалось найти. И та примета, о которой вы говорили, и о том, что в какой-то день, если курочка попьет водички зимой, где-то в марте, то будет лето холодное или теплое, после красной рябины - суровая зима и так далее. Мы проверили это на всем инструментальном ряде наблюдений, на архивных надежных данных. Должен совершенно твердо сказать, я уже неоднократно об этом говорил, что народные приметы оправдываются на уровне случайного гадания. То есть успешность случайного гадания и народных примет одна и та же. И тут возникает своя проблема. К народным приметам, к народной мудрости нужно относиться уважительно. И для себя я нашел такое объяснение, его сейчас предлагаю. Вполне возможно, что в другие климатические эпохи, экологические эпохи, эти приметы "работали", то есть они действительно были верны. Сейчас другая климатическая система, другой климатический период, и успешность этих примет такая, о какой я рассказал, причем я опираюсь на цифры, на эмпирические данные. Роуланд Фритше: У меня телевизионный вопрос к вам. Российское телевидение, как и телевидение в других странах, уделяет погоде довольно большое внимание, этого не было в советские времена. Как вы относитесь к тому, что сейчас делают на российском телевидении, как представляют прогнозы погоды? Вас это радует, ведь это же тоже в какой-то мере привлекает внимание людей к вашей работе, или есть все-таки вещи, которые не настолько научны, слишком популярны? Роман Вильфанд: Я отношусь к представлению нашей информации на телевидении спокойно, потому что, во-первых, от того, как я отношусь, ничего не изменится, это я совершенно определенно говорю. Во-вторых, я анализирую, как представляют прогноз погоды, метеорологическую информацию в других странах. Совершенно по-разному. В одних случаях это очень сухая, сжатая информация. В иных случаях очень веселое представление, с шутками, прибаутками, причем заранее с самоиронией. Иногда говорят профессионалы, иногда артисты. Каждый канал сейчас имеет свою политику. Конечно, я интересуюсь и знаю, что некоторые ведущие представляют информацию так, как им рекомендуют режиссеры или продюсеры, у них создается имидж. И в соответствии с этим имиджем они работают. Либо информация от такого фактурного человека, полярника, он так четко, жестко говорит, и доверие к нему повышается. В других случаях наукообразно информация представляется. Роуланд Фритше: А что вам нравится? Роман Вильфанд: Мне нравится информация, которая выпускается Гидрометцентром, поскольку в каждой стране наиболее качественная продукция - это которая выпускается национальной службой. Если информация представляется Гидрометцентром, для меня не так уж важно, в какой форме, какой вид, а если, и так бывает иногда, она представляется какой-то другой структурой, я с сожалением просто это констатирую. Ведь на самом деле люди, которые слушают прогноз погоды, не знают, что можно получить из одного источника и из другого. Если вы идете покупать в магазин туфли, то вы знаете, что итальянские туфли - хорошие, кожа у них определенная, качество хорошее, а другая страна выпускает продукцию худшего качества. Когда же вы слушаете прогноз погоды, практически, кроме специалистов, никто не знает, с какой степенью доверия относиться к этой информации. Так вот я совершенно ответственно заявляю, что продукция Гидрометслужбы в России имеет максимально высокое качество. Но у нас нет людей, которые могли бы представлять ее очень уж красиво, весело, мы ее передаем по каналам связи, на радио, телевидение, а дальше она обыгрывается, и каждым каналом по-своему. Если это продукция Гидрометцентра, мне, честно говоря, безразлично, в каком виде ее представляют, интерпретация этой продукции. Главное, чтобы она была. Если другая продукция, я отношусь к этому с сожалением. Карэн Агамиров: А что у нас с глобальным потеплением? Потоп будет? Роман Вильфанд: Потоп? Я постараюсь образно ответить. Мне кажется, что второй Ной еще не родился, хотя тварей уже достаточно много. Карэн Агамиров: Тварей - это кого? Роман Вильфанд: Ну, я сказал, что отвечаю образно. Как известно, было у Ноя тварей по паре. Потопа ожидать не следует. Вернее, нужно так ответить. Существуют разные точки зрения. Тот факт, что потепление климата есть, это безусловный факт, за 150 лет температура повысилась на 0,6 градуса и за последние 20-30 лет ускорение этого потепления очевидно. С чем связано это потепление? Я уж немножко отвлекусь, отвечая на ваш вопрос. По гипотезам одних ученых, это потепление обусловлено природными, естественными факторами, по расчетам других специалистов, оно связано с антропогенным воздействием, прежде всего с эмиссией в атмосферу так называемых парниковых газов, прежде всего двуокиси углерода, что является следствием развития техногенных производств, химических производств и так далее. То, что климат потеплел, это безусловно. Естественно, что за время жизни нашей старушки планеты были многократные периоды потепления и похолодания, и в четвертичном периоде, и в галацене, и так далее. Но каков же прогноз изменения климата на ближайшие 100 лет? Есть разные оценки. Есть такая, очень известная, наиболее авторитетная организация PCC, это межправительственная организация по изучению изменения климата, так вот, по оценкам этой организации, средняя температура за предстоящее столетие изменится в диапазоне от 1,5 до 5 с небольшим градусов. Таков ответ. Многие исследователи в нашей стране подтверждают, что действительно вероятно изменение климата. Ну, оценки разные, на 2 градуса, на 2,5 градуса. Есть специалисты, которые отрицают это явление, утверждая, что примерно через 10 лет наоборот начнется период похолодания. Но все-таки большинство специалистов полагают, что потепление продолжится. Но потопа, катастрофы не будет. Вот это очень опасная вещь, когда нагнетается напряженность, страх. Безусловно, нужно стремиться к созданию экологически чистых производств, нужно стремиться к тому, чтобы в атмосферу не выбрасывались аэрозоли вредные, парниковые газы, которые вообще вредны человеку. Карэн Агамиров: Киотский протокол вы имеете в виду? Роман Вильфанд: Кстати говоря, СО2 не вредно для человека, наоборот, это пища для растений. СО2 никоим образом здоровью человека не вредит, в отличие от аэрозолей. Кстати, выпуск аэрозолей способствует похолоданию, потому что солнечная энергия либо отражается от твердых примесей, либо поглощается ими, в последствии не передаваясь в пограничный слой. Карэн Агамиров: Ну что же, мы должны подводить итоги нашего разговора с директором Гидрометцентра России Романом Вильфандом. Роуланд Фритше, ваше восприятие сегодняшней беседы. Роланд Фритше: Я пришел на встречу с вами, Роман Менделевич, именно чтобы не говорить о погоде, а о том, что вокруг погоды. И я думаю, в этом плане беседа получилась. Плюс к тому же, в вашем интервью, как и на других радиостанциях, вы оказались опять очень скромным, энтузиастом своего дела. Я думаю, в этом плане мне очень понравилось. Я рад, что смог с вами познакомиться лично. Мария Свешникова: Вы сказали сейчас, что это большой вопрос, с какой степенью доверия люди относятся к прогнозам. Это действительно для каждого человека всегда выбор, как к ним относиться. Я желаю вам, чтобы вам стали больше доверять, а вашим поклонникам - чтобы у них было больше возможностей для доверия вам. Роман Вильфанд: Спасибо большое за пожелание. Карэн Агамиров: Роман Вильфанд, по моему мнению, сочетает в себе качества умного администратора с "чистыми руками", серьезного ученого и великолепного собеседника, умеющего просто рассказать о серьезных вещах. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
