Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[03-09-05]
Документы прошлогоРусские и американцы на Дальнем Востоке: из истории Второй мировой войныРедактор и ведущий Владимир Тольц
Елена Зубкова: В эти дни мы отмечаем 60 лет со дня окончания Второй мировой войны. 2 сентября 1945 года на борту американского линкора "Миссури" был подписан последний документ той Большой войны - акт о капитуляции Японии. Война, начавшись в Европе, закончилась на Тихом океане. О ней написаны сотни и даже тысячи томов. Это солидные штудии, по которым мы можем судить об истории военных действий, работе штабов и войне моторов. Но война - это еще и история человеческих отношений - военных противников и военных союзников. Союз на войне - когда от протокола переходят к реальным делам - это почти всегда очень непросто. Особенно если в союзниках оказываются бывшие противники. Как это случилось с русскими и американцами во время Второй мировой. Владимир Тольц: Сегодня мы познакомим наших слушателей с редким документом - рабочим дневником главы советской Дипломатического агентства во Владивостоке Дюкарева. Это был тот самый человек, который непосредственно отвечал за налаживание контактов с американскими союзниками на Дальнем Востоке. Но сначала давайте поговорим о том, что значил Дальний Восток и вообще Тихоокеанский театр военных действий в отношениях между союзниками - СССР и Соединенными Штатами. У нас в гостях историк - доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института российской истории Российской Академии наук Ирина Быстрова. Скажите, Ирина, что ожидали друг от друга русские и американцы на Дальнем Востоке и Тихом океане? Ирина Быстрова: Специфика Дальнего Востока заключалась в том, что отношения между СССР и США там складывались далеко непросто и довольно своеобразно. Связано это было с тем, что Соединенные Штаты, как известно, вступили в войну с Японией 1 декабря 41 года, а Советский Союз имел пакт о нейтралитете с Японией и категорически не желал вступать в войну на два фронта. На протяжении всей войны американское руководство пыталось всячески склонить Сталина к тому, чтобы он тоже объявил войну с Японией, но, конечно, это было совершенно невозможно для Сталина, пока шла война с Германией. Таким образом, сложилась интересная ситуация, что на Дальнем Востоке, в частности во Владивостоке, находилось одновременно представительство и американского правительства, американский консулат, и там же сидел японский посол. Таким образом, там сложился очень интересный комплекс взаимоотношений. Если сказать несколько слов о военном значении Дальневосточного региона, то он явился так же одним из каналов для поставок вооружений, военной техники, продовольствий и других грузов по программе ленд-лиза. В начале войны обсуждалась возможность различных путей поставок и тихоокеанский коридор, то есть поставки Соединенных Штатов через Владивосток по Транссибирской магистрали в центр России тоже рассматривался как один из важных путей. И даже эти поставки начали осуществляться. Но проблема заключалась в том, что по хорошей русской традиции имелись очень крупные транспортные проблемы. Когда грузы оказались на Транссибирской магистрали, то они застряли там на две-три недели, на фронт не поспевали. Расстояние до фронта было очень большое. То есть путь оказался непродуктивен. А когда США вступили в войну с Японией, то вообще доставлять военные грузы под американским флагом через Тихий океан практически было невозможно. Общее количество грузов, которое прошло через тихоокеанский маршрут, было в два раза меньше, чем изначально планировалось. Владимир Тольц: Еще на встрече Большой тройки в Тегеране в 1943 г. Сталин пообещал, что Советский Союз вступит в войну против Японии, как только закончатся военные действия в Европе. А пока американские дипломаты обживались на советском Дальнем Востоке. Точно так же, как и дипломаты японские. Дипломатические миссии обеих стран находились тогда во Владивостоке. И волей-неволей по долгу службы их сотрудникам приходилось встречаться. Например, на торжественных мероприятиях. Как это происходило, описывает в своем рабочем дневнике шеф советского Дипломатического агентства Дюкарев: "На Торжественном заседании Городского Совета 6 ноября 1944 г. по приглашению Дипагентства НКИД СССР присутствовали официальные представители иноконсульств во Владивостоке. Для их размещения были выделены 3 ложи. Американцы и китайцы сидели в двух смежных правых ложах, японцы - в левой. Всего присутствовало: американцев - 4 человека, китайцев - 6, японцев - 9. Докладчиком о 27 годовщине Великой Октябрьской социалистической революции выступил Секретарь Горкома ВКП(б) т. Борисов. Консульские работники слушали доклад внимательно. При исполнении гимна СССР и при упоминании имени т. Сталина когда поднимались присутствующие в зале, иностранцы также вставали и аплодировали. Китайцы и американцы вместе со всеми аплодировали Красной Армии, советским партизанам и труженикам тыла. Японцы в таких случаях сидели неподвижно. При упоминании лозунга ЦК ВКП(б), приветствующего наших союзников, аплодировали только советские гости. Американцы, китайцы и японцы не аплодировали. В антрактах иностранные гости отдыхали в специально отведенном зале. Японцы держались отдельно. <...> Все гости были до конца вечера, за исключением японского Консула Хироса, который за 20 минут до окончания художественной части ушел, сославшись на недомогание. Мне было трудно проводить прием по причине отсутствия секретаря Дипагенства. Я был один с гостями. Поговорив с американцами и китайцами, я должен был уделить внимание японцам. В течение 10-15 минут антракта был в двух лагерях, пристально наблюдающих друг за другом и за твоим отношением к каждому". Елена Зубкова: Не только советским дипломатам приходилось работать, находясь буквально "меж двух огней". Положение их американских коллег было тоже довольно двойственным. Во всяком случае, как союзники, они рассчитывали на более радушный прием с советской стороны. В январе 1944 г. Дюкарев выслушивал по этому поводу претензии американского Генерального консула во Владивостоке Уорда. "Уорд сказал, что он давно собирался еще раз рассказать о "невыносимом режиме", который испытывают на себе все работники Американского Консульства: "За мной, и всеми американцами во Владивостоке установлена слежка "архангелов", которых я знаю всех в лицо. Я знаю адреса тех домов, расположенных вблизи консульских жилых домов, из которых осуществляется эта слежка, как за сотрудниками консульства, так и за всеми входящими и выходящими людьми в консульство и в мою квартиру. Я знаю не только номера, но и "в лицо" все автомашины, которые сопровождают автомашины консульства". Он привел еще такой пример: 11 января, офицер Штаба Тихоокеанского Флота, командир конвойной службы т. Берестецкий и сотрудник консульства Руллард осматривали помещения парохода американского производства "Севастополь". Во время беседы, в каюту капитана вошел человек, которого капитан смущенно приветствовал как своего родственника, моряка по профессии. Руллард узнал в этом "моряке" своего "следопыта". Я сказал Уорду, что он очень хорошо рассказывает, а сказки выдает за быль, и посоветовал ему рассказывать подобные сказки в другом месте. Уорд порекомендовал мне, только для моего личного сведения, убедиться в правоте его слов. Он попросил моего разрешения "притащить за шиворот в Дипагентство одного из "архангелов" и представить мне возможность установить его личность и занятие". Елена Зубкова: Однако - что вполне понятно - инициатива американского дипломата не встретила понимания. "Архангелы" продолжали свою работу. А консул снова жаловался советским коллегам: "Мы живем в условиях полнейшей изоляции, мы ни к кому не ходим и никого у нас не бывает из порядочных людей, поэтому наши ребята осуществляют свои общественные связи наскоком и с людьми какие попадутся под руку или только с теми, которые имеют специальное разрешение на встречу с иностранцами. В Москве мы таких людей, "допущенных" к знакомству с иностранцами, называли "морскими котиками", т.е. людьми, которые выдрессированы настолько, что они похожи на этих животных, демонстрируемых в цирках. Я люблю русских, иначе я ни одного дня не оставался бы во Владивостоке, я знаю и ценю их гостеприимство в дореволюционное время, но что происходит сейчас, не понимаю, на нас смотрят как на врагов. Советские люди боятся за последствия каждой встречи с иностранцами, и, чтобы не подводить их, я теперь каждого предупреждаю, что я иностранец, американец, и поэтому будьте осторожны, т.к. Вам могут быть неприятности за разговор со мной. <...> Я вспоминаю знаменитый для меня день 2-го апреля 1943 года, когда я попытался устроить небольшой чай-коктейль и пригласил на него нескольких гостей. На него пришли только 4 человека, а остальные оказались "занятыми" и "больными". Я воспринял это как пощечины, которые горят на моем лице и по сей день". Елена Зубкова: Выслушав претензии Уорда, Дюкарев отвечал. Как полагается, свои ответные реплики он также фиксировал в рабочем дневнике: "Я сказал, что я не верю, чтобы консул так глубоко обиделся на тех, которые не могли прийти к нему в гости 2-го апреля 1943 г. Знаю, что большинство их них были действительно заняты и только один из них недавно в разговоре со мной признался, что он не мог принять Ваше приглашение только потому, что по квартирно-бытовым условиям он не может в свою очередь пригласить консула к себе в гости. Поэтому он и не посчитал себя вправе воспользоваться Вашим гостеприимством. <...> В заключение я заметил ему, что нахожу его заявление о неприличных кличках для советских людей, которые имеют с ним служебно-личные дела циничными, и что он с таким отношением к советским людям далеко не продвинется в установлении широких общественных связей в СССР, т.к. каждый уважающий себя советский человек будет просто избегать знакомства с ним, чтобы не попасть в эту, как он сам охарактеризовал, "позорную категорию дрессированных животных". Елена Зубкова: Что и говорить, обидно, конечно. "Архангелы" - это еще куда ни шло. Но называть советских агентов "морскими котиками" ... Как-то чересчур. Кажется, именно так рассуждали чиновники рангом повыше - те, что знакомились с донесениями Дюкарева в Москве. Они и подготовили оргвыводы: "Хамское поведение Уорда при беседах с нашими официальными представителями, его враждебные замечания в адрес советских людей перешли все границы. Уорд давно известен как один из злейших наших врагов, которыми Госдепартамент укомплектовал штаты американского посольства в Москве, но кажется, он никогда еще не вел себя так открыто нагло и цинично, как за последнее время... Поэтому возникает вопрос о том, не должны ли мы, собрав материал о всех антисоветских высказываниях Уорда, сделать соответствующее представление Гарриману. Для начала можно бы ограничиться осторожным намеком при беседе с Гарриманом на то, что мы недовольны поведением Уорда в СССР и что своей работой Уорд наносит серьезный вред делу укрепления советско-американских отношений. Если и после такого предупреждения Уорд будет продолжать вести себя также хамски, <...> тогда придется потребовать его отставки. Зав. отделом американских стран - Зарубин". Владимир Тольц: Уильям Гарриман, о котором упоминалось в документе, был послом Соединенных Штатов в СССР. Вероятно, недовольство русских генеральным консулом во Владивостоке не осталось без внимания американской стороны. Произошла замена: Уорда на этом посту сменил Клабб. Дюкарев дал Клаббу такую характеристику: "Хорошо знает китайский язык. Может объясняться на русском и французском языках. Пьет охотно, не курит. Изысканно вежлив. По сравнению с Уордом держится просто. Разговаривать любит". Работа нового генконсула начиналась с визитов вежливости представителям местных властей. Дюкарев его сопровождал. "<...>Уорд и Клабб сделали визит Председателю Горсовета [Владивостока] т. Молокову... Молоков рассказал о своих планах благоустройства города. Клабб рассказал о своих первых впечатлениях о Владивостоке, а также о различных затруднениях, существующих в Америке в период военного времени... На наши вопросы Клаббу, представляют ли американцы реально, что дала Россия для общей борьбы по разгрому гитлеровской Германии, и какие колоссальные жертвы понес русский народ в этой титанической борьбе с германской агрессией, Клабб ответил, что книг о борьбе России в Америке выпущено много, но конечно, "сытый голодному не разумеет", реально рядовой американец не представляет всех Ваших трудностей. Уорд заметил, что русские так же мало информированы о трудностях морской войны и им так же трудно представить, что значит хотя бы одно потопленное торговое или военное судно. Клабб тоже высказал эту мысль. В заключение беседы т. Молоков предложил по бокалу шампанского. - "За победу". Клабб добавил - "За скорейшую победу". Я сказал: "За победу в этом году". Уорд выпил молча". Елена Зубкова: Надо признать, получалось сначала не очень. Дипломаты они ведь тоже люди. Сказывались годы взаимного отчуждения, шпиономания и не в последнюю очередь, отсутствие ясных директив, как себя вести. А тут возникла еще одна, так сказать, "нештатная ситуация". На советские аэродромы стали садиться американские военные самолеты. Сначала как будто случайно, а потом - зачастили. С августа 1944 г. эта тема уже постоянно присутствует на страницах рабочего дневника главы советской дипломатической миссии на Дальнем Востоке Дюкарева. "1 августа 1944 г. Сегодня я вызвал консула и заявил следующее: 29 июля в 18:34 американский самолет Б-29... приземлился на советском аэродроме, расположенном в районе станции Угловая. Команда самолета состояла из 11 человек. Экипаж уничтожил все документы, радиоаппаратуру и прицельные приборы. Экипаж был интернирован. <...> Я сообщил Консулу, что экипаж самолета желает видеть Консула и сказал, что завтра Консул может поехать в их лагерь за город. Уорд попросил разрешения захватить для них сигареты и письменные принадлежности; я сказал, что военные власти не будут возражать против этого. <...> 2 августа 1944 г. Сегодня я и Уорд в сопровождении полковника штаба пограничных войск навестил лагерь интернированных летчиков. Консулу они сказали, что питают и содержат их хорошо, претензий они никаких к советским властям не предъявляют. На вопрос Консула, что они бомбили в Маньчжурии, командир ответил - "бомбили район южнее Мукдена". Консул уточнил - "это где у японцев есть металлургические заводы". Капитал поправил Консула: "Где они были..." Бросилось в глаза, что американские летчики в присутствии Американского Консула и советских старших по чину офицеров ведут себя крайне развязно. Когда мы вошли в помещение, никто не встал. Когда беседовали во дворе, то они свободно растянулись на траве и разговаривали с Консулом лежа или сидя, а когда Консул захотел рассказать им новости на фронтах, то ни одни из них не проявил к этому никакого интереса - безучастно смотрели на него и жевали. На обратном пути Консул сказал мне, что интернированные на турецкой территории американские летчики были отпущены на охоту и "бежали в Иран"... Наверное и этих летчиков не удержать - убегут". <...>15 августа Консул побывал у летчиков. Летчики предъявили ему претензии об однообразном питании и отсутствии напитков... Как мне передавали пограничники, Консул их выругал и заявил, что русские власти относятся к ним очень хорошо, "питают они нас так, как, конечно, ни одни русский в период войны не питается, что требование напитков не основательное и что им сделано гораздо больше того, на что они могут претендовать". 17 августа 1944 г. Уорд сообщил мне, что вчера он был у летчиков и передал мне требование летчиков возвратить им личные носильные вещи, которые остались оставленными в самолете. <...> Консул заявил мне, что этих летчиков советские военные власти якобы сразу отделили от самолета и больше не разрешали даже приблизиться к нему. В других странах, в частности в Швеции и Турции, в подобных случаях американские летчики сами следят за своими интернированными самолетами или передают их по актам местным властям, но пока они находятся в стране они имеют свободный доступ к своим машинам. <...> Я не думаю, чтобы с летчиками так строго обошлись на аэродроме, как об этом рассказывает Консул, но если их и не допускали к самолету, то военные власти аэродрома очевидно имели к этому основания, т.к. летчики на глазах у администрации аэродрома разбивали приборы самолета и могли даже взорвать или поджечь его, что принесло бы большой ущерб для аэродрома". Елена Зубкова: Наконец было принято решение об отправке американских летчиков в советский тыл, точнее - в "центральные области СССР", как говорилось в документе. Решили с этими, но в ноябре прилетели другие. И снова повторилась та же история. Разбираться в ней пришлось уже новому консулу. "15 ноября 1944 г. В 5 часов вечера Консул, я и представитель НКГБ (в форме офицера погранвойск) выехали на дачу за городом, где были расквартированы интернированные летчики. Экипаж был размещен в пустующей даче в 3 комнатах; офицеры отдельно от сержантов. Комнаты хорошо прибраны и натоплены. До нашего приезда летчики находились все вместе, читали, курили и показывали друг другу фокусы, некоторые из них учили русские слова. При нашем появлении летчики по команде встали. Они сообщили Консулу, что все здоровы, довольны и чувствуют себя хорошо. Затем Консул сообщил им новости с фронтов. При упоминании о том, что американская авиация бомбила Кюсю, летчики подмигнули друг другу... У меня создалось впечатление, что они 11 ноября участвовали в налете на Кюсю, хотя официально заявили нашим властям о том, что они совершили вынужденную посадку на советском аэродроме после их тренировочного полета по Индии и Китаю. ...Общее впечатление об этом экипаже: он более молодой по сравнению с первым экипажем, но более дисциплинированный. Экипаж сжег все документы, но приборов на самолете не разбивал". Елена Зубкова: А дальше незапланированные посадки американских самолетов на Дальнем Востоке стали уже почти регулярными. "24 ноября 1944 г. Я вызвал Консула и заявил ему, что 21 ноября в 15 часов на аэродроме в районе станции Угловая совершил посадку американский самолет. Самолет имел неисправность одного мотора. Все члены команды здоровы и невредимы. Самолет взят под охрану, экипаж интернирован согласно международным правилам. ...Поехали на дачу к летчикам в 4 часа дня. При посещении экипажа летчики заявили единственную претензию, что "русские их обкормили". Других претензий не было. Члены экипажа довольно благополучной посадкой на советской земле и каждого спрашивают, когда окончится война. Хорошее впечатление произвел офицер пограничных войск т. Зайцев, который, будучи прикомандирован к ним в качестве коменданта лагеря, сумел установить с американцами хороший контакт и доверчиво расположить их к себе. Он всех их переборол, обыграл в шахматы, начал учить русскому языку и помогал им писать письма домой. Консул передал летчикам сигареты, пообещал прислать через меня и пограничников письменные принадлежности для писем и, пожелав им здоровья, уехал. Прощаясь со мною и офицерами штаба погранвойск Генконсул шутя сказал: "до скорого свидания на этой же даче", намекнув, что в скором будущем можно будет ожидать новую партию американских летчиков, приземлившихся на нашей территории". Елена Зубкова: Странная какая-то получилась история и до конца непонятная. Зачем, например, нужно было отсылать американских летчиков в "центральные районы" вместо того, чтобы просто отправить их домой? Союзники как-никак. Похоже, что дальневосточные власти, точно также как армейские начальники и дипломаты, не очень понимали, что им со всем этим делать. Ну разобрать чужой самолет "до винтика" - это дело обычное. А дальше что? И вообще, что стоит за всей этой историей с американскими летчиками? Этот вопрос я адресую нашему сегодняшнему эксперту Ирине Быстровой. Ирина Быстрова: Американское руководство пыталось добиться от Сталина, чтобы он разрешил американским самолетам садиться на Дальнем Востоке, иметь там свои базы именно с целью участвовать в войне с Японией. То есть самолеты могли с этих баз бомбить японские города - это было гораздо ближе, чем лететь из Соединенных Штатов, и безопаснее. Но на протяжении военных действий с Германией Сталин категорически отказывался предоставить эти авиабазы. Более того, когда случайно американские самолеты садились на советской территории, это вызывало резкое недовольство поначалу со стороны советского руководства. В частности, одна из первых таких посадок состоялась в апреле 42 года. И там история была еще более запутанная: с летчиками обошлись достаточно хорошо, но задержали их. И Молотов в своем разговоре с тогдашним послом Стэндли выразил резкий протест советского правительства против того, чтобы такие посадки повторялись в будущем. Эту группу летчиков задержали на нашей территории, судя по всему, на очень длительный срок, по крайней мере, до конца 43 года они находились в Ташкенте. А в дальнейшем, как вы видели из документов, в 44 году эти посадки стали регулярными, советское руководство относилось к ним спокойнее. Поэтому можно в целом сказать, что эта проблема полетов над нашей территорией и посадок, она явилась одним серьезных камней преткновения во взаимоотношениях в этот период, пока Сталин не соизволил предоставить американцам базы и дать возможность им воевать с Японией. Но это произошло после окончания войны с Германией. Владимир Тольц: Я тоже хочу задать вопрос нашему гостю, эксперту сегодняшней передачи Ирина Быстровой. Советские аэродромы и военные базы на Дальнем Востоке - это, конечно, хорошо. Но по большому счету - все-таки частности. Главный вопрос заключался в том, когда и на каких условиях Советский Союз вступит в войну против Японии. Как Вы думаете, Ирина, повлияли на это решение каким-то образом отношения между союзниками на Дальнем Востоке? Ирина Быстрова: Безусловно, рассматриваемая тема явилась из самых сложных и больных в этих взаимоотношениях. И на протяжении всей войны американцы не могли понять, почему русские не вступают в войну против японцев. Сталин вел свою собственную линию и понимал, что Рузвельт и американское руководство по своей обычной привычке просто не хочет рисковать своими людьми, не хочет делать крупномасштабную высадку в Японии своих сил, пытаясь решить вопрос бомбардировками. И поэтому хочет использовать советских солдат как живую силу в войне с Японией. Сталин это прекрасно понимал, своих людей он не очень жалел. Поэтому за то, что Советский Союз согласится воевать с Японией, Сталин выторговал себе довольно выгодные условия. Переговоры об условиях вступления Советского Союза в войну с Японией после окончания германской кампании начались в приватном порядке между Сталиным и Гарриманом в октябре 44 года. Основные условия, которые выдвинул Советский Союз - это достаточно серьезные территориальные уступки и крупная военная и другая помощь. То есть фактически Сталин поставил задачу, чтобы американцы обеспечили эту кампанию. 17 октября 44 года в ходе переговоров с Гарриманом посол получил крупномасштабную заявку по программе Дальнего Востока для ведения войны с Японией. Причем американцы рассчитывали, что война будет вестись в течение 18 месяцев. Хочу отметить, что это очень большая разница по сравнению с тем, что произошло на самом деле. Общий объем этих поставок должен был составить 1200 тысяч тонн. В дальнейшем это количество было даже увеличено. Эти поставки реально начались 12 мая 1945 года, то есть уже после окончания войны в Европе, продолжались по 2 сентября, то есть как раз до окончания войны с Японией. Всего было поставлено 1700 тысяч тонн, то есть еще на 500 тысяч тонн больше, чем предполагалось изначально, хотя война продолжалась не 18 месяцев, а значительно меньше. И фактически вся советская армия почти полностью была обеспечена продовольствием, оружием, техникой. Второй не менее важный вопрос - это территориальный вопрос. Переговоры с Рузвельтом на этот счет велись на известной Ялтинской конференции. В стенограмме содержится запись, что Рузвельт отмечает, что южная часть Сахалина и Курильские острова будут отданы Советскому Союзу. И как хорошо известно, уже в августе месяце, когда советские войска вошли на территорию Японии, сначала состоялась кампания "Манчжурия", а потом были заняты Сахалин и Курильские острова в конце августа. То есть договоренность была полностью реализована, и Сталин получил все, что он хотел, почти все, что он хотел от этой войны. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
