Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
24.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[15-08-01]
Ведущий Илья Дадашидзе "Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства". Статья 1 Всеобщей декларации прав человека. См. также: Программы РС, посвященные 10-летию событий августа 91-го В этом выпуске:
- Десять лет после путча. Елена Боннэр об августе 1991-ого Елена Боннэр: Сегодня я думаю, что если бы не было этого путча, то, наверное, наш путь к демократии был бы более разумным. Сегодня вообще очень много сомнений возникает, а тогда их не было. Тогда казалось, что это, действительно, торжество демократии. В общем, мы были все в состоянии эйфории. Десять лет после путча. Об августе 1991-ого вспоминает Елена Боннэр по телефону из Бостона. Елена Георгиевна, как начался для вас путч, где вы в это время находились, и первые ваши чувства? Елена Боннэр: Смешно, может быть, но все было вначале по-домашнему, как шутка. Дело в том, что 18-ого - день рождения моей мамы покойной, и мы всегда его как-то отмечаем с друзьями, и довольно многолюдно. И у нас 18-го были гости, все те же наши близкие, друзья, которые знали маму, и ребята из Фонда Сахарова. Разошлись поздно, и около 4 часов ночи мы с дочкой закончили убирать посуду и все прочее и легли. И в начале восьмого позвонил Юра Самодуров и сказал: "Елена Георгиевна, включите телевизор". Я ему сказала: "Ты что, с ума сошел, что ли? Что я буду включать телевизор?" - "Елена Георгиевна, включите телевизор", - и положил трубку. Ну, я включила телевизор и увидела все эти лица и все, что полагалось. Села за телефон и стала звонить всем. Причем, значит, получилось так, что я - как центр довольно большого круга людей. И я всем сказала: "Идите к Моссовету". Никто же еще не знал, что к чему. Потом, наверное, где-то часов около 9-10, они мне позвонили от Моссовета, уже довольно много наших ребят было, и сказали, что - "мы идем к Белому дому". И я поехала тоже к Белому дому. Я была там недолго и поехала домой на телефон. И очень дальше смешно было. Позвонил мой сын из Вашингтона и сказал, что вот "Лос-Анджелес Таймс" и какие-то еще газеты просят, значит, такой общий разговор, чтобы он переводил меня. Это было, наверное, где-то около 11 часов, когда этот разговор начался. И я себя поймала на первой своей фразе этого телефонного интервью, что я говорю, в общем, слова нашего великого вождя и учителя из прошлого. Я просто сказала: "Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами". И когда я произнесла эту фразу, я подумала: "Что же я делаю, что я цитирую?" Вот так начался путч. Илья Дадашидзе: А как он проходил для вас дальше, как прошли для вас эти три дня? Елена Боннэр: Ну, они для меня прошли в бесконечном мотании из Белого дома домой, бесконечные разговоры, когда я дома, с Лидой Семиной, помощницей Ковалева. Она мне говорила, что в Белом доме делается, а я разговаривала практически во всем миром. И с Австралией, и с Японией, и я просто не знаю континента, с которого бы не звонили, и я не давала бы, так сказать, сведений. И моталась в перерывах между телефонными разговорами в Белый дом. В Белом доме я выступала 20-ого. Да, около 5 часов вечера 19-ого позвонил Гена Жаворонков, что "Общая газета" будет, и меня, значит, мобилизовали писать листовку. В "Общей газете" где-то на первой странице, после Хасбулатова, Ельцина и прочих была моя вроде как листовка опубликована. Вот так круглосуточно. Часов в 6-7 приехал один из школьных друзей моей дочери - дождь начался - за какими-то плащами и прочим, мы собирали разные там бутерброды-кофе, я с ним отправляла. А позже, ближе к ночи, прилетела моя дочка оттуда, прибежала, с каким-то пареньком, неизвестным мне, и сказала: "Мама, можно взять машину?" У меня так немножко защемило, что, значит, машина моя на баррикаду пойдет. Но она сказала: "Нет, это надо возить противогазы". У меня защемило еще больше от страха перед газовой атакой, или я не знаю чем. И, значит, вот они взяли машину, оказалось, что этот паренек какой-то совсем незнакомый - помощник одного из механиков какой-то станции обслуживания, и они возили, по-моему, из пригорода, из Красногорска, еще откуда-то, вот противогазы. Илья Дадашидзе: К вам в эти дни звонили журналисты со всего мира. А сами вы звонили каким-то видным общественным деятелям Запада, каким-то политикам, апеллировали ли вы к ним? Елена Боннэр: Я просто не имела доступа к телефону, чтобы сообразить и самой звонить. Фактически, когда я была дома, у меня телефон звонил без передыху просто. Илья Дадашидзе: Самый напряженный для вас момент путча? Елена Боннэр: Ночь, наверное, с 20-ого на 21-ое. В этот момент, с одной стороны, было такое ощущение, что они медлят и чего-то сами не понимают в своих действиях, а с другой стороны, что возможен, действительно, этот самый, как говорили, с крыши десант, и прочее. Не было ни минуты страха за исход путча. Но за людей у Белого дома было страшно. Илья Дадашидзе: Вы вспомнили слова генералиссимуса "Наше дело правое, мы победим". Верили ли вы в то, что вот демократия, Горбачев, Ельцин обязательно победят, или все-таки было ощущение, что может настать конец всему? Елена Боннэр: Не было у меня сомнений в исходе окончательном этого. И появилось четкое ощущение, что Горбачев- это прошлое, совершенно четкое ощущение. И вот я это говорила на митинге, что мы защищаем не Горбачева, мы защищаем право, закон и себя.. Илья Дадашидзе: Способствовал ли путч, разумеется, его бесславный конец, торжеству демократии в России, положил он начало какому-то новому этапу? Елена Боннэр: Сегодня я думаю, что если бы не было этого путча, то, наверное, наш путь к демократии был бы более разумным. Сегодня вообще очень много сомнений возникает, а тогда их не было. Тогда казалось, что это, действительно, торжество демократии. И вот эти последующие часы на площади Дзержинского, ныне - Лубянке, как-то вот подтверждали уверенность в этом. В общем, мы были все в состоянии эйфории, мне кажется. Илья Дадашидзе: Вы сказали, что вот было ощущение, что Горбачев - это прошлое, сейчас вот, после этого вы сказали, что если бы путча не было, то, может быть, для демократии и для России было бы лучше. Нет здесь противоречий? Елена Боннэр: Здесь противоречий нет. Дело в том, что тот вид распада Советского Союза, к которому привел путч, я считаю, оказался, с одной стороны, благословение Божие, что Советский Союз перестал существовать в той форме, в какой был. Но то, что произошло, и последующее создание этого Содружества Независимых Государств, это все абсолютно ненадежно, это затруднило, а для каких-то из наших государств образовавшихся просто сделало практически невозможным путь к демократии. И, конечно, это затруднило возможности экономического серьезного преобразования страны. Мне кажется, что наш путь лежал, хотя вроде вот говорят всегда, что Сахаров -это прошлое, но лежал путь где-то в русле сахаровской конституции. То есть, создания конфедерации, в которую вошли бы на равных основаниях все наши административные образования: союзные, автономные и прочее. Мы избежали бы, таким образом, и вот этих малых войн, которые вообще уничтожают нас. Мы избежали бы очень сложных путей дальнейшего экономического развития. Потому что Советской Союз всегда экономически строился таким образом, что хлопот к Узбекистане, а ткацкий станок - в Иванове, и при такой конфигурации, которая возникла, все связи рушились. А при конфедеративном устройстве, мне кажется, все было бы гораздо легче. Илья Дадашидзе: Сегодня, в том числе и гэкачепистами, высказывается мнение, что нынешняя российская власть претворяет в жизнь многое из того, что пытались сделать члены ГКЧП. Что бы вы могли сказать в этой связи? Елена Боннэр: Когда я слушаю там Павлова однажды, еще кого-то из этой компании, мне кажется, они просто подделываются под время и ищут себе политическую нишу. И очень может быть, что они найдут ее и еще войдут в большую политику. Илья Дадашидзе: А вот делает ли, действительно, нынешняя российская власть нечто такое, что хотели бы сделать члены ГКЧП, что при них могло возникнуть? Елена Боннэр: Я думаю, никто не знает, что они хотели сделать. Илья Дадашидзе: О событиях августа 1991 года вспоминала Елена Боннэр по телефону из Бостона. Правозащитный центр "Мемориал" и "Новая газета" опровергают сообщение ИТАР-ТАСС о том, что они действуют по указке Аслана Масхадова. Российские силовые структуры сообщала о том, что в результате упредительной спецоперации ими было захвачено, цитирую: "письмо-инструкция Аслана Масхадова руководителям организаций, проводящих политику сепаратистов в расположенных в Ингушетии лагерях для вынужденных переселенцев из Чечни", - конец цитаты. В письме выражается благодарность руководителям чеченского и ингушского "Мемориала" Ибрагиму Яхьяеву и Марьям Яндиевой за (опять цитата) "огромный вклад в борьбу чеченского народа против кафиров и национал-предателей и высказываются требования приближать великую победу мусульман путем работы в лагерях беженцев", - конец цитаты. Аслан Масхадов призвал своих адресатов существенно расширить число участников голодовки, а также продумать вариант крайних форм протеста путем поиска людей, обреченных на скорую смерть в связи с заболеваниями туберкулезом и раком, и подготовить их к акции самосожжения. В письме Масхадова содержатся указания усилить сотрудничество с президентом Ингушетии Русланом Аушевым и включить взаимодействие с русскими правозащитниками из "Мемориала" и "Гласности", и также активизировать кампанию по нарушению прав беженцев в "Новой газете" и в журнале "Защита прав и свобод человека". В письме подчеркивается, что договоренность с редакциями об этом имеется. Обо всем этом 8 августа сообщил корреспондент ИТАР-ТАСС Евгений Собецкой, в распоряжении которого военными было передано это письмо. А 9 августа это его сообщение было передано в новостях ОРТ. В настоящее время всероссийским правозащитным центром "Мемориал" подготовлено заявление в связи с информацией, переданной ИТАР-ТАСС. Вот что говорит в этой связи один из руководителей "Мемориала" Александр Черкасов. Александр Черкасов: Аккредитованные на Ханкале журналисты регулярно радуют нас изложением подобных писем, перехватов, приговоров чеченских полевых командиров и арабских наемниках, в которых те на хорошем русском бюрократическом языке подтверждают заявления российских генералов и чиновников. По набору утверждений, протесты беженцев Ингушетии инспирированы и оплачены, их голодовка фальшивая, с российскими СМИ договоренность имеется. Вот это письмо-инструкция Аслана Масхадова не выделяется из общего ряда. Однако в письме есть нечто новое - адрес: Назрань, руководителям чеченского и ингушского "Мемориалов". Это обстоятельство, с одной стороны, требует от нас немедленного ответа, но оно же облегчает разговор по существу. В конце 1930-х на одном из больших московских процессов подсудимые подробно каялись, в каком городе и в каком отеле встречались с Троцким и его эмиссарами, когда и на какой аэродром для этого летали. Эти показания, заученные под руководством следователей НКВД, затем тиражировались средствами массовой информации, и весь мир знал, что это все липа. Потому что такого отеля не существовало, аэропорт был закрыт на много месяцев. Так и теперь. Небрежность в деталях выдает и саму фальшивку, и ее авторов. Первый адресат так называемого письма Масхадова - Ибрагим Яхьяев, руководитель чеченского "Мемориала". Он не появлялся в Ингушетии и Чечне как минимум последние полтора года. Вполне возможно, что возглавляемая им организация все это время где-то работала, но нам Яхьяев об этом ничего не сообщал. И в мае 2001 года правление международного общества "Мемориал" было вынуждено исключить чеченский "Мемориал" из своего состава. Второй адресат, Марьям Яндиева, напротив, активно работает. Возглавляемый ею ингушский "Мемориал" занимается проблемами истории Ингушетии и проблемами беженцев из Пригородного района Северной Осетии. И адрес нм ее известен. Марьям уже несколько лет постоянно проживает в Подмосковье. И Аслану Масхадову нет причин ни объявлять им благодарность, ни тем более ставить новые задачи, ни просто писать в Назрань. Адресаты выбыли, причем, очень давно. Об этом в Ингушетии и Чечне знают, наверное, везде, кроме одного места - Ханкалы, где корреспондент ИТАР-ТАСС и получил так называемое письмо. Откомментировав таким образом адрес, мы считаем излишним далее говорить о тексте письма. Сошлемся на "правило тринадцатого удара". Тринадцатый удар часов - не только ложен сам по себе. Он порождает сомнения в предыдущих двенадцати. В одном можно согласиться с сообщением ТАСС. Письмо появилось в результате упредительной спецоперации. Масхадов еще не думал писать, как за него уже постарались. Подобного рода документов за последние 6 лет появлялось немало. Анализировать и комментировать мы могли бы практически каждый. С начала года операцию в Чечне координирует Федеральная служба безопасности, и неужели такого рода упредительные действия, вполне советская халтура, и они составляют основной ее вклад в контртеррористическую операцию? С укрывшимися под псевдонимом "Аслан Масхадов" авторами можно согласиться лишь там, где они говорят о необходимости рационального расходования выделенных средств. Из бюджетных средств (то есть из нашего с вами, господа налогоплательщики, кармана) им за такую работу платят немалые деньги, наверное, "боевые" выплачивают. Однако вряд ли кто-то лишится должности или звания за плохое исполнение грязной работы, вряд ли его даже лишат за это премии. Иная перспектива, наверное, у корреспондента ИТАР-ТАСС Евгения Собецкого, которому документ, как он говорит, "попал в руки". Мы вполне можем обратиться в суд и не сомневаемся в успехе. Не перепроверив, не сопоставив полученные сведения, не выразив при подготовке своего сообщения даже тени сомнения, не обратившись, наконец, к нам за справкой или комментарием, он вышел далеко за рамки профессии журналиста. "Мемориал" работает на Северном Кавказе, в зоне вооруженного конфликта, в Чеченской республике, в сопредельной Ингушетии. Работают наши приемные, где мы оказываем юридическую и иную помощь пострадавшим. Мы ведем мониторинг ситуации с правами человека и их нарушений обеими сторонами конфликта. Желающие могут ознакомиться с хроникой насилия на нашем сайте. "Мемориал", как и целый ряд российских правозащитных организаций, считает сложившуюся в Чечне ситуацию тупиковой, единственный путь выхода из которой - в политическом урегулировании. А для этого нужны контакты с обеими противостоящими в вооруженном конфликте сторонами. Весной - соответствующее письмо от нескольких московских правозащитных организаций было официально отправлено президентам Путину и Масхадову. Масхадов прислал ответное письмо. Путин до сих пор не ответил. Если, конечно, не считать ответом сообщение ТАСС от 8 августа 2001 года. Илья Дадашидзе: И еще одна реплика - Дмитрия Муратова, главного редактора "Новой газеты", издания, тоже якобы упомянутого в "письме Масхадова". Дмитрий Муратов: Дело в том, что у меня нет высшего медицинского образования и работы практикующим психиатром. Я всего лишь кончал филологический факультет. Поэтому профессионально прокомментировать тот бред с каким-то перехваченным письмом у меня просто не хватает компетенции. Здесь есть безусловные признаки конспирологического сознания, тупой, угрюмый идиотизм. Вот и все, что я по этому поводу могу сказать. По поводу самого продукта литературного, который наши доблестные чекисты где-то там перехватили. Теперь по поводу того, почему, я думаю, это произошло. Да произошло это потому, что хотели бы, чтобы, например, "Новая газета" не соответствовала тому, что они придумали про нас, эти чекисты, в этом самом письме. А поэтому их логика такова, что мы будем вынуждены замолчать, не писать про Чечню, не писать про беженцев, не писать про войну. Вот это у них ничего не получится. Если кто-то официально подпишется, что вот это письмо является подлинником, я сразу же подам в суд и выиграю серьезную сумму. Илья Дадашидзе: Сообщение ИТАР-ТАСС о том, что Аслан Масхадов пытается использовать российских правозащитников и журналистов в качестве орудия информационной войны, комментировали Александр Черкасов, "Мемориал", и Дмитрий Муратов, "Новая газета". Правозащитные новости недели подготовила и читает Анна Данковцева. Анна Данковцева: Более 800 человек примут участие в Чеченском национальном конгрессе, который планируется провести 15-16 сентября в столице Ингушетии Магасе. Об этом заявил 16 августа на пресс-конференции в Москве председатель оргкомитета конгресса предприниматель Саламбек Маигов. По его словам, этот форум - общероссийская мирная конференция, направленная на прекращение военных действий в Чечне. Как заявил Маигов, предполагается, что в работе конгресса примут участие депутаты Госдумы Сергей Ковалев и Сергей Юшенков. Ведутся переговоры с лидером "Яблока" Григорием Явлинским, а также с президентом Российского союза промышленников и предпринимателей Аркадием Вольским. Основная задача форума, по словам председателя оргкомитета, заключается в том, чтобы выработать компромиссный план прекращения кровопролития в Чечне и мирного урегулирования в республике. 14 августа в Ингушетию прибыл очередной конвой с гуманитарным грузом для чеченских беженцев от Международного комитета Красного креста. Как заявила координатор Красного креста Лиза Гудантова, среди беженцев из Чечни, проживающих в частном секторе в Ингушетии, было распределено 4 000 гуманитарных посылок с топленым маслом, сахаром, рисом, тушенкой. По словам Гудантовой, в настоящее время в лагерях беженцев и в частном секторе складывается непростая ситуация, что связано с нехваткой продуктов питания. Русский ПЕН-Центр требует освободить писателя Эдуарда Лимонова, арестованного за соучастие в незаконном приобретении оружия. ПЕН-Центр подчеркивает, что не разделяет идейных и политических взглядов Лимонова, но не может игнорировать его арест и требует от Генеральной прокуратуры полной информации о ходе расследования. Эдуард Лимонов, лидер незарегистрированной Национал-большевистской партии России, был арестован 7 апреля и с тех пор содержится в московском следственном изоляторе "Лефортово". Дело красноярского ученого Валентина Данилова, обвиняемого в государственной измене, 14 августа передано в суд. Пресс-служба регионального управления Федеральной службы безопасности сообщает, что прокурор края уже подписал обвинительное заключение. Теперь с материалами дела знакомится суд. Следствие утверждает, что ученый передал Китаю секретные материалы по созданию искусственных спутников Земли. Данилов отрицает свою вину. Родственники киргизского журналиста Самагана Орозалиева обратились к международным журналистским организациям с просьбой содействовать его освобождению из тюрьмы. Орозалиев был арестован в мае этого года по обвинению в получении взятки в 300 долларов. Он отвергает все обвинения и утверждает, что дело сфабриковано сотрудниками спецслужб. В последние дни состояние здоровья Орозалиева резко ухудшилось. Он помещен в больницу. В грузинском городе Рустави группа православных экстремистов напала на членов религиозной организации "Свидетели Иеговы", собравшихся для молитвы. Нападавшие избили молящихся палками и металлическими трубами и сожгли всю религиозную литературу. Семь человек были доставлены в больницу. Как говорится в пресс-релизе грузинских "Свидетелей Иеговы", полиция отказалась вмешаться. Согласно пресс-релизу, в нынешнем году это уже четвертый подобный инцидент в Рустави. Никто из нападавших не был привлечен к ответственности. В июне "Свидетели Иеговы" направили жалобу в Европейский суд по правам человека, обвинив власти Грузии в неспособности защитить их. Илья Дадашидзе: Правозащитные новости недели подготовила и прочитала Анна Данковцева. 14 августа Московский городской суд приговорил четырем с половиной годам лишения свободы российского дипломата Валентина Моисеева. Напомним: заведующий отделом 1 Департамента Азии Министерства иностранных дел Российской Федерации, Моисеев был арестован ФСБ в июле 1998 года по обвинению в том, что с 1994 по 1998 год передавал сотруднику южнокорейской разведки советнику посольства Южной Кореи в Москве Чо Сун У документы секретного характера. В 1999 году Московский городской суд приговорил Валентина Моисеева к 12 годам лишения свободы за измену Родине в форме шпионажа, однако в 2000 году Верховный Суд отменил этот приговор, как необоснованный, и направил дело на новое разбирательство в Мосгорсуд. С этого момента состав суда по делу Моисеева менялся 7 раз, и согласно закону, всякий раз дело начинало слушаться с самого начала. И вот приговор - четыре с половиной года лишения свободы, ниже предусмотренного Статьей 275 ("шпионаж") низшего предела. Суд указал, что при вынесении приговора были учтены положительные характеристики подсудимого с места бывшей его работы, МИДа Российской Федерации, и начальника СИЗО "Лефортово", где содержится Моисеев, а также состояние его здоровья. Достаточно сказать, что за три года пребывания под стражей Моисеев потерял в весе более 20 килограмм. Виновным себя Валентин Моисеев не признал и намерен обжаловать приговор. Как рассказала его адвокат Ксения Костромина: Ксения Костромина: Валентин Иванович настроен очень решительно. Он не признает себя виновным. Защита в полном составе (нас вот три адвоката участвовало в процессе), защита в полном составе утверждала о невиновности Моисеева, о недоказанности его вины материала дела. Причем, в оглашенном приговоре имелись явные несоответствия, скажем так, того, что изложено в приговоре, и реальных обстоятельств, как это происходило на самом деле. И Валентин Иванович сказал нам, вот, после оглашения приговора, что будет обжаловать приговор в кассационном порядке. Мы ему начали говорить о том, что, вот, возможно условно-досрочное освобождение, в принципе. Он сказал, что он не хочет эти вопросы обсуждать сейчас, он будет обжаловать приговор. Илья Дадашидзе: Сама Костромина неслыханно мягкий приговор (четыре с половиной года вместо 12 лет - минимальный срок за шпионаж) объясняет так: Ксения Костромина: Я это могу назвать только компромиссом, компромиссным решением суда. Потому что, ну, во-первых, жалоба Валентина Моисеева по поводу нарушения прав, гарантированных Конвенцией, уже зарегистрирована в Европейском суде по правам человека. Во-вторых, в материалах дела, если подходить к ним объективно и рассматривать их объективно, нет доказательств вины Моисеева. Я вот только этим могу объяснить. Цинизм, с которым постановлен приговор, он просто поражает. Илья Дадашидзе: Дело Моисеева, как уже было сказано Ксенией Костроминой, зарегистрировано в Европейском суде по правам человека в Страсбурге. Вот что говорит в этой связи Карина Москаленко, глава Центра содействия международной защите. Карина Москаленко: Мы идем по пути последовательного отстаивания прав Моисеева. Мы убеждены, что многие его права были нарушены, это и права на справедливый суд, это право на законный арест, это право содержать людей без пыток, без жестокого, бесчеловечного обращения. То есть - права на эффективную защиту. Все эти права были нарушены. Мы в этом убеждены. Дело, действительно, зарегистрировано в Страсбургском суде, и это достаточно редкий случай. Потому что не было не только окончательного судебного решения, а это основное условие обращения в Страсбург, но и тогда, когда еще не было приговора суда первой инстанции. Он, правда, ранее состоялся, но он был, как вам известно, отменен в Верховном Суде Российской Федерации. И вот этот случай, он обнадеживает, и поскольку мы ищем наиболее эффективные пути обращения в Страсбург, мы на примере этого дела видим, что с жалобами по Статье 3 ("Пытки"), по Статье 5 ("Незаконные аресты") можно и нужно обращаться еще до вынесения приговора по делу. Потому что эти нарушения уже состоялись, и если все средства в этой части уже исчерпаны, то заявитель может и должен обращаться в Страсбург. Другое дело, что не надо демонизировать Страсбургский суд: вот он придет, он все отменит, он всех освободит из-под стражи. Это - не задача Страсбургского суда. Страсбургский суд никогда не пересматривает приговор по существу уголовного обвинения или гражданского спора. Страсбургский суд может дать оценку нарушениям прав человека. Другое дело, что нельзя и приуменьшать в связи с этим роль Страсбургского суда, потому что любая страна, она очень чутко отслеживает решения Страсбургского суда, она их обязана выполнять. Илья Дадашидзе: Заявляет Карина Москаленко, глава Центра содействия международной защите. Еще об одном "шпионском" процессе. Во Владивостоке продолжается повторный суд над военным журналистом Григорием Пасько. В 1999 году обвиняемый в государственной измене Пасько, автор статей о радиоактивном загрязнении российскими Военно-морскими силами Тихого океана, был признан виновным не в шпионаже, а в превышении служебных полномочий. Военная коллегия Верховного Суда отменила приговор и отправила дело на новое рассмотрение. О том, как проходят судебные слушания, рассказывает сам Григорий Пасько по телефону из Владивостока. Григорий Пасько: Позади 20 дней судебного марафона. Допрошено 30 свидетелей. По графику, установленному в начале процесса, допрос свидетелей должен быть уже завершен. Вызывались свыше 60 свидетелей. Увы, свидетели не идут. Правда, мне показалось, что суду уже понятно, что ни 60, ни 160 свидетелей ровным счетом ничего не скажут относительно наличия в моих журналистских действиях состава преступления. Зато некоторые свидетели показывают о нарушениях, которые порой граничат с преступлением, со стороны сотрудников Федеральной службы безопасности по Тихоокеанскому флоту. К примеру, свидетель Василий Ворожбид, бывший офицер Тихоокеанского флота, рассказал суду, что акт экспертизы, который ему принесли на подпись, был составлен в Управлении ФСБ. Свидетель Николаев, заместитель начальника таможни города Артема, показал, что перед моим вылетом в Японию в ноябре 1997 года в таможне совместно с ФСБ была разработана специальная операция, целью которой было не только изъятие у меня несекретных документов, но и, по возможности, задержание непосредственно на месте. При этом таможенниками и представителями Федеральной службы безопасности были нарушены не только законы, но и ведомственные приказы и инструкции. Свидетель Олейник, сотрудник режимного отдела штаба Тихоокеанского флота, показал, что информация в отношении меня тщательно собиралась в штабе флота на протяжение нескольких лет. Когда ему подсказали, что такой сбор незаконен и называется "досье", он ответил, что это слово ему вообще незнакомо. В прошедшем судебном процессе суд вынужден был выносить частные определения в адрес прокуратуры флота и Управления ФСБ. В этот раз, мне кажется, адресатов нового частного определения будет значительно больше. Один допрошенный свидетель, бывший заместитель командующего флотом вице-адмирал Лысенко, сказал такую вещь, что он сейчас заведует всеми радиоактивными отходами на Тихоокеанском флоте, и что, по его мнению, информацию об экологии необходимо засекречивать в первую очередь от журналистов, а жидкие радиоактивные отходы необходимо и теперь сливать в Японское море. Я признаюсь, что мне трудно быть непредвзятым к подобного рода людям и к подобного рода заявлениям, но я стараюсь не реагировать на такие заявления, потому что к предмету обвинения меня в шпионаже они отношения не имеют. А отношение имеет тот факт, что все свидетели показывают одно и то же: о моей шпионской деятельности в пользу японской телекомпании NHK и японской газеты "Асахи" им ничего не известно. В процессе во Владивостоке осталось заслушать нескольких свидетелей и экспертов из трех ведомств: Минатома, Министерства обороны и Министерства иностранных дел. Я далек от мысли о том, что эксперты этих ведомств абсолютно независимы, хотя бы по той простой причине, что в нашей стране они назначаются на свои должности и получают формы допуска при согласовании в ФСБ. Проще говоря, ситуация такая: меня обвиняет государство, а в качестве арбитра при установлении моей вины используются государственные организации - министерства в данном случае. О какой объективности может идти в данном случае речь? На мой взгляд, это обычная профанация. Но и к ней мы тоже готовы. Илья Дадашидзе: О процессе Григория Пасько рассказывал Григорий Пасько по телефону из Владивостока. Соблюдения прав человека на пост-советском пространстве стали предметом обсуждения участников международного литературного фестиваля. С подробностями - Анна Политковская. Анна Политковская: Каждый год в начале августа вот уже 10 лет подряд в норвежском городе Молде на берегу Атлантического океана проходит так называемый Бьернсоновский международный литературный фестиваль, фестиваль имени Бьернсона. На сей раз большая часть его дискуссий касалась состояния прав человека на пост-советском пространстве, то есть у нас. Чтобы понять, причем тут права человека, надо вспомнить, кто такой Бьернсон, и тогда станет ясно, почему на литературном фестивале в его честь обсуждают именно правозащитные проблемы. Норвежский писатель Бьернстьен Бьернсон был широко известным в Скандинавии человеком, слывшим непримиримым борцом за права и свободы людей, против поработителей слабых и всевластия сильных. Особенно остро его перо карало тех, кто мнил себя так называемыми большими нациями и считал себя вправе подчинять свой воле малые народы. По этому поводу у Бьернсона были отвратительные отношения с властями, в адрес которых он не скупился на выражения. Начиная с1991 года в Молде, родном городе Бьернсона, где состоялся его творческий дебют, норвежский ПЕН-клуб решил проводить международные литературные фестивали. С тем, чтобы сюда собирались писатели, журналисты, правозащитники и общественные деятели со всего света и на несколько дней посвящали себя обсуждению тем, которые в данный момент самые актуальные и острые в мире. Патроном фестиваля стала королевская семья Норвегии. Ее королевское высочество принцесса Марта Луиза, которая сама не чужда литературного творчества, сочиняет сказки и читает их по норвежскому телевидению. Самой актуальной европейской темой до десятого, юбилейного Бьернсоновского фестиваля 2001 года его организаторы сочли положение первым делом в России, где два года идет война в Чечне, и нарушения прав человека стали явлением массовым и ординарным, а также проблемы Белоруссии и Украины. Для докладов о том, что происходит в Белоруссии, была приглашена писатель Светлана Алексиевич и представитель Белорусского Народного фронта Левон Борщевский. От Украины - Олег Белорус, заместитель лидера украинской оппозиции Юлии Тимошенко по партии "Батькивщина". Первоначально устроители приглашали в Молде саму госпожу Тимошенко, но украинские власти отказали ей в выездной визе в Норвегию. О Чечне и состоянии свободы слова в России говорили глава российского ПЕН-клуба Александр Ткаченко и ваш покорный слуга. Первое наблюдение. Если о Белоруссии и своеобразной тамошней манере властвования президента Лукашенко писатели из Норвегии, Скандинавии и прочих государств, собравшихся в Молде, еще знали, то чеченская проблематика оказалась им совершенно непонятна. Стал очевиден недостаток информации о главных вещах. Что война, например, давно перекочевала в русло борьбы с гражданским населением, а многие российские военные переняли манеры самых отъявленных чеченских преступников и промышляют заложничеством и работорговлей. Дискуссии фестиваля о чеченской войне вызвали очень большой интерес. Пресса была обширной. Норвежские газеты вышли наутро с характерными заголовками: "Европе требуется новый Бьернсон", то есть, тот человек, прежде всего, человек культуры, но и авторитетный, смелый и бескомпромиссный, который посмеет говорить правду в лицо европейским президентам и премьер-министрам, с чьего тихого благословения война в Чечне ежедневно уносит жертвы ни в чем неповинных людей. Итог Бьернсоновского фестиваля получился шумным. Норвежский ПЕН-клуб направил своему правительству официальное письмо с требованием наконец публично разъяснить позицию не активности их государства в чеченском вопросе, и что оно, правительство, намерено делать дальше в этом направлении на общеевропейской арене. Илья Дадашидзе: О международном литературном фестивале имени Бьернсона рассказала Анна Политковская. И последняя рубрика нашей программы - "Западная печать о правах человека и свободе слова". Обзор Владимира Ведрашко, Прага. Владимир Ведрашко: Жители одного из районов Дублина объединили свои силы для сбора денег на приобретение медицинского оборудования. За две недели удалось собрать среди соседей 11 тысяч фунтов стерлингов. Об этом рассказывает газета "Айриш Индепендент". Собранных средств хватит для закупки специальной аппаратуры, способной диагностировать наследственные нарушения обмена веществ у детей. Таким образом, многие больные дети, получившие своевременно лечение, смогут избежать инвалидности, которая стала бы неминуемой без медицинского вмешательства. Жители дублинского района, о которых пишет газета, гордятся своей инициативой и готовятся отпраздновать успех фонд-рейзинга - акции по сбору денег. Тем временем объявлен номер банковского счета для перевода дополнительных средств от всех желающих на оснащение местных больниц. О том, кик жители Дублина сами решили одну из своих социальных проблем, рассказала ирландская газета "Айриш Индепендент". Высший медицинский совет Таиланда принимает масштабные меры по предотвращению каких-либо научно-практических работ, направленных на клонирование клеток, тканей и человеческих органов. Об этом сообщает газета "Нэйшн". Молодым родителям, которые решили прибегнуть к искусственному оплодотворению, запрещается заранее определять пол будущего ребенка. Медицинский совет считает такое намерение идущим вразрез с этическими нормами. Совет также запрещает медицинским работникам какие-либо исследования на клетках, взятых от эмбрионов. Совет считает, что такие исследования открыли бы потенциальные возможности для воспроизводства человеческих органов. Об этом написала выходящая в Таиланде газета "Нэйшн". Британская газета "Ливерпуль эко" публикует очерк о молодой семье с двумя детьми, страдающими эпилепсией. Маленькие Райан и Молли Кларк нуждаются в постоянной заботе родителей, а родители стоят перед лицом самой неприятной для них новости - о сокращении социальной помощи. Родители, Пол и Джулия, оба отказались от своих профессиональных карьер, довольно успешно набиравших обороты. Пол работал электриком, Джулия - парикмахером. Теперь они оба целиком посвятили себя детям. Совет социальной поддержки обеспечивает эту семью ночной сиделкой, которая приходит пять раз в неделю. Но местные власти решили заново рассмотреть положение семьи Кларков и, возможно, сократить оказываемую помощь, иначе говоря, оплачивать труд сиделки не за пять ночей, а только за три. При нынешних доходах семьи это создало бы труднопреодолимые проблемы. Джулия рассказывает: "Нам часто приходится ездить с детьми на лечебные процедуры в больницу. На шоссе мы постоянно ощущаем, сколь опасен наш автомобиль для других людей, ведь мы очень устаем от постоянного недосыпания. Приходится самим принимать сильные дозы лекарств, которые поддерживали бы в нас силы ради наших детей". Положение семьи Кларков будет рассматриваться местным советом социальной поддержки в ближайшие две-три недели. Очерк о семье с двумя больными детьми опубликован в газете "Ливерпуль эко". Илья Дадашидзе: Это был обзор Владимира Ведрашко "Западная печать о правах человека и свободе слова". Завершая на этом программу "Человек имеет право", напоминаем слушателям наш адрес: 103006, Москва, Старопименовский переулок, д. 13, к. 2, московская редакция Радио Свобода. Пишите нам. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
