Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[23-04-05]
Дорога свободыВедущая Кристина Горелик Проблемы трудовых мигрантов; голодовка как форма протеста против грубейших нарушений прав человека; Олег Панфилов о давлении на журналистовКристина Горелик: С началом лета в Россию на сезонные работы начинают приезжать граждане из бывших республик Советского Союза. Трудовое рабство, в которое они, по сути, попадают, результат сложных федеральных законов, бездействие российской прокуратуры и правовой безграмотности самих трудовых мигрантов. Возможно ли изменить сложившуюся ситуацию? Куда пострадавшим нужно обращаться за защитой своих прав? И что должны делать официальные органы власти? Об этом в нашей сегодняшней программе "Дорога Свободы". Сегодня в России невероятно сложная процедура оформления на работу иностранца. Работодателю нужно собрать на него уйму документов, самому работнику тоже. Как правило, очень немногие идут на это, да и невыгодно работодателю официально оформлять такого работника, ведь, давая зарплату в конверте, он не отчисляет взносов в тот же Пенсионный, может не давать социальные пособия и так далее. А некоторые работодатели пошли еще дальше, они вообще не платят таким работникам, отбирая у них паспорта и заставляя работать сутками. Как правило, пострадавшие боятся куда-либо обращаться, потому что со временем превращаются в нелегальных мигрантов. Но бывает и так, что в трудовое рабство попадают и российские граждане. Те, кто не побоялся и решил защитить свои права, о них расскажет юрист, руководитель правозащитной организации "Восход" Евгений Бобров, он у нас в студии Радио Свобода, а на телефонной связи из Томска журналист Максим Воронин, занимающийся у себя в регионе этой проблемой. В Томской области на одном из самых преуспевающих сельхозпредприятий, кисловском "Овощеводе", вместе с местными жителями трудятся и приезжие. Импортная техника, уникальные для Сибири тепличные технологии - все это удивительным образом контрастирует с теми условиями, в которых работают сами крестьяне. Гастарбайтеры живут в бараках и на проходной животноводческого комплекса, питаются свиными шкурами. Продолжает Мелани Бачина. Мелани Бачина: В самом центре деревни Кисловка стоит магазин "Березка". В нем обычный для сельского магазина ассортимент, продукты и хозтовары, из экзотики свиные шкуры. Хозяин магазина Сергей Калошин возит их десятками килограммов, говорит, идут на ура. Сергей Калошин: Вот этими банками питаются бомжи. Мелани Бачина: Бомжами в магазине называют тех, кто работает в местном хозяйстве ЗАО "Овощевод". Ольга - работник "Овощевода". Ольга: Отвариваем их, чтобы они были мягкими, через мясорубку перекручиваем, добавляем туда много чеснока, кто любит с перцем, туда перец. Потом ставим остужать. Мелани Бачина: Местные жители шкур не едят, покупают их те, кто приезжает работать в поселок. Кисловцы в собственном хозяйстве трудиться давно перестали. За работу, по словам местных жителей, здесь почти не платят деньги. - У меня муж отработал 17 лет ровно и уволился, потому что за копейки надоело работать. Мелани Бачина: Теперь в "Овощеводе" работают в основном приезжие. Местные жители смотрят на них едва ли не с ужасом. Светлана Галатюк, бывшая работница "Овощевода". Светлана Галатюк: Это вообще унизительный труд, вообще в нечеловеческих условиях люди живут, ужасно страшно. Мелани Бачина: Большинство гастарбайтеров, которые работают в кисловском "Овощеводе", живут в соседней деревне Варюхино, полчаса езды на автобусе и рабочие дома. Везут гостинцы, среди прочего свиные шкуры: их варят, парят, пекут пирожки. Такие гастрономические изыски здесь никого не удивляют, Варюхино - вымирающая деревня. Говорит житель деревни Александр Михайлютин. Александр Михайлютин: Немного женщин ездят в Кисловку работать, но там кто как: многие алкашут, молодежь вообще где что стащит, там пропьет. Мелани Бачина: Насчет Кисловки местная молодежь высказывается вполне определенно: кто согласен на такое обращение, тот пусть и ездят. - Им, например, должны 800 рублей, им снижают до 400, наполовину. Мелани Бачина: Приезжие рабочие живут в ведомственном бараке, который носит гордое название Общежитие № 2. В комнате на 9 квадратах живет 6 человек. Клетушку без воды и канализации руководство предприятия оценило в 800 рублей ежемесячно. Наталья Гаак, бывшая работница "Овощевода". Наталья Гаак: Собирают по вокзалам. Одного зашлют, деньги заплатят, тот соберет их, паспорта позабирает, и потом куда им деваться. Они отрабатывают. Мелани Бачина: Руководство "Овощевода" полностью отрицало факт того, что на работу они берут людей без определенного места жительства. Сергей Воистинов, директор животноводческого комплекса. Сергей Воистинов: Бомжей у нас в штате животноводческого комплекса нет. Единственное, в строительной бригаде работают люди, привлеченные со стороны, но они не являются бомжами, у них есть документы и у большинства есть жилье. Мелани Бачина: Жилье, про которое говорит директор, выглядит так: проходная без окон, без коммунальных удобств, вплотную друг к дружке стоят несколько кроватей и пара тумбочек. Здесь обитает строительная бригада. Работают не за что-нибудь, за собственный паспорт. Работа делает свободным, они это знают лучше, чем кто-либо. Говорит Любовь Валерьева, работница "Овощевода". Любой Валерьева: Если мы начинаем, они уже работают. Мы смену заканчиваем вечером, а они работают. Мелани Бачина: "Овощевод" сегодня имеет несметное количество грамот и благодарностей. За проект "Сибирская теплица" хозяйство было выдвинуто губернатором на соискание государственной премии. После того, как репортаж о кисловском "Овощеводе" показали томские журналисты, сюда приезжало много проверок из областного центра. Фактов нарушения прав работников обнаружено не было. В служебной записке начальнику томского областного департамента по социально-экономическому развитию села написали: "Ситуация, рассказанная журналистами, искажена. Интервью давали нарушители трудовой дисциплины либо наказанные дисциплинарно, и люди не в бараках живут, а в общежитии, пусть и без удобств". Кристина Горелик: Максим, вы лично занимались журналистским расследованием дела работников этого "Овощевода". Почему вот эти официальные проверки ничего не показали? Тут дело в коррупции, в непрофессионализме проверяющих или в нежелании самих пострадавших говорить о нарушениях своих прав? Максим Воронин: Я думаю, что имело место и первое, и второе, и третье, может быть, в разной степени. Скорее всего, все три обстоятельства наложились друг на друга, поэтому проверки оказались по сути дела безрезультатными. Кристина Горелик: Скажите, Максим, а что касается самих работников вот этого кисловского "Овощевода". Они не пострадали после этих журналистских расследований? Не стали ли к ним работодатели хуже относиться, потому что они говорили о своих проблемах? Максим Воронин: Насколько мне известно, там ситуация такая. Во-первых, хуже там уже трудно относиться. Единственное, что с ними можно сделать - это уволить. Чуть-чуть поясню. Туда едут люди, которые живут здесь же в области, речь идет сейчас не о бомжах, а о тех, кто вместе с ними работает, то есть о более-менее законных все же работниках "Овощевода". Они едут из депрессивных районов области так называемых. То есть у них в работе, допустим, Бокчарский, Парабельский, Зырянский, Игульдецкий район, где работы тоже нет. И они эти деньги не могут у себя заработать, даже такие маленькие. Там им что-то, но платят. Что можно сделать с бомжами, я себе не представляю, потому что я был там единственный раз и единственный раз их видел. После этого меня туда, конечно, уже никогда не пускали. Люди больше не звонили. Кристина Горелик: У меня вопрос к Евгению Боброву, юристу. Вы занимаетесь проблемами, с которыми сталкиваются трудовые мигранты. Но ведь многие подобные люди боятся обращаться за защитой, потому что они, как сказал Максим, действительно, боятся потерять работу, потому что они приезжают из различных так называемых депрессивных районов. Они боятся возмездия со стороны работодателя, потому что есть случаи запугивания работодателем таких людей. Они боятся, что их выгонят за пределы России, например, если это мигранты из ближайшего зарубежья. Их опасения имеют под собой основания? Евгений Бобров: Их опасения имеют под собой, действительно, очень серьезные основания. Дело в том, что в настоящее время определились сектора экономики, работа в которых является основным приложением своих способностей для иностранных граждан и лиц без гражданства, которые в результате несовершенстве миграционного законодательства оказались фактически нелегалами. Работодателю выгодно принимать их на работу, не выплачивая налоги во все бюджетные фонды, не оформляя их официально, вследствие чего эти люди оказываются зависимыми и работодатель продолжает нарушать их права. Кристина Горелик: Хорошо, тогда каким образом их можно защитить? Евгений Бобров: Спасение утопающего - это дело рук, прежде всего, самого утопающего. Любой работник, чьи права нарушены, неважно, будь то россиянин либо иностранный гражданин, пускай даже и незаконно находящийся на территории России, если считает, что его трудовые права нарушены, может обратиться в трудовую инспекцию, в прокуратуру либо в суд. Кристина Горелик: И на практик, что его ожидает, расскажите. Евгений Бобров: Если он обратится в трудовую инспекцию и факты, изложенные в обращении, найдут свое подтверждение, то трудовая инспекция направит работодателю представление об устранении нарушений закона, которое должно быть немедленно рассмотрено и нарушенные права работника должны быть восстановлены. В случае обращения в прокуратуру, это уже производится, как правило, по более грубым нарушениям, могут быть приняты любые меры прокурорского реагирования, вплоть до привлечения виновных должностных лиц к уголовной ответственности. Кристина Горелик: А что за более тяжелые должны быть условия? Евгений Бобров: Например, если происходит деяние, содержащее в себе признаки преступления. Например, длительная невыплата зарплаты, длительное время работа в условиях, не отвечающих требованиям санитарии и гигиены, либо, если работодатель (и такое часто случается) забирает у работников документы, удостоверяющие личность, либо иные документы. Во всех этих случаях имеет смысл обращаться сразу напрямую в прокуратуру. Кристина Горелик: Как мы видели из репортажа Мелани Бачиной, даже когда журналистские расследования происходят, даже когда эти факты всплывают, что называется на поверхность, не всегда проверки показывают, что, действительно, люди живут в ужасающих условиях, людям могут не платить заработную плату. Евгений Бобров: Да, это, действительно, очень большая проблема, особенно в трудовых правоотношениях. Дело в том, что в этой сфере работник заинтересован в том, чтобы скрывать допущенные в отношении него нарушения законодательства, поскольку любой конфликт с работодателем может привести к тому, что работник будет уволен. И поэтому даже лицам, которые призваны защищать его права, бесправный работник может не сообщать о нарушении своих прав. Это, действительно, очень большая проблема. Потому что любой конфликт с работодателем рано или поздно чаще всего заканчивается увольнением работника, это, к сожалению, так. Кристина Горелик: Да, но даже когда работники сами хотят, они рассказывают о том, в каких условиях они живут и заставляют каким-то образом инициировать местные власти провести какие-то проверки, не всегда эти проверки что-либо показывают. Я хочу вот это именно сказать, что даже когда люди хотят защитить свои права, они обращаются, они жалуются на свои условия работы, на то, что им не выплачивают заработную плату, допустим, не всегда им органы власти помогают. Евгений Бобров: Я считаю, что эта проблема связана, прежде всего, с халатностью при проведении проверок. Потому что если работнику не выплачивается зарплата и орган власти проверяет этот факт, то его никак невозможно скрыть, потому что, либо работодатель представляет документ о том, что работник эту зарплату получил и подпись является поддельной, либо такого документа нет. В любом случае, если работодатель представляет такой документ с подписью работника, а работник заявляет о том, что зарплату он не получал, то правоохранительные органы должны провести экспертизу на предмет подлинности подписи работника. Если такой подписи нет, то заслуживают внимания доводы работника о том, что зарплату он не получал. Кристина Горелик: К сожалению, я могу сказать, что в России очень распространена практика, когда многие работники работают, что называется, в черную. Максим, в Томске какова ситуация? Многие ли люди, что называется, получают деньги в конверте? Максим Воронин: У меня на самом деле есть несколько слов, чтобы добавить к комментарию юриста. Первое: если речь идет о нелегальных мигрантах, никогда в жизни такой человек не пойдет в правоохранительные органы, ни в прокуратуру и, возможно, в администрацию местную тоже обращаться не будет. Причина очень проста, потому что первое, что сделает власть в такой ситуации, она его выдворит за пределы страны, потому что он одним своим нахождением на территории в данном случае России уже нарушил закон, а дальше будет расследовать факты. Второе. Даже если заявлено о действиях администрации, в данном случае "Овощевода" или чего-то другого, о работодателе этого человека, то вряд ли появятся какие-то документы с подписями. Почему? Причина очень простая. Потому что никаких документов никогда в таком случае не подписываются. С ними не заключаются ни договоры найма, ни акты выполненных работ никакие. Эти люди приняты на работу неофициально. В реестре работников предприятия их нет. Их нет вообще ни в каких бумагах. Вот такая ситуация. Пример достаточно показательный с нелегальными мигрантами из бывших республик Союза, которые работали на подготовке к 400-летию города Томска. Приводили город в порядок к юбилею и все здания, находящиеся на центральной улице, должны были обновить свои фасады. Заниматься этим сказали владельцам зданий. То есть они должны были профинансировать покраску, побелку, штукатурку, ремонт, чтобы улица к юбилею города выглядела празднично. Работали киргизы, таджики, узбеки, дагестанцы, азербайджанцы, там почти не было именно Томичей. Говорю, основываясь сейчас просто на впечатлениях людей, не на каких-то документах. Перед юбилеем сказали всем этим рабочим: "Ребята, давайте очистим город". Очистим город, это что значит? Это, значит, соберемся и уедем, ну, если не на родину, то, во всяком случае, куда-нибудь, чтобы в дни праздника вас здесь не было. Люди, многие из которых, скажем так, не получили денег, они оказались между работодателем, который им обещает, вот-вот заплачу, заплачу, и вероятностью или угрозой буквально милицейской зачистки. В такой ситуации оказалось достаточно много людей и достаточного много из них уехали, так и не получив своих денег, и за ними после этого, конечно же, не вернулись. Кристина Горелик: Я хочу спросить у Евгения, что делать людям в подобных ситуациях? Еще очень интересный момент прозвучал. Максим сказал о том, что как только эти люди обратятся в правоохранительные органы, то, что касается людей из бывших республик Советского Союза, их сразу же выдворят из России. В какой мере им следует опасаться сотрудников милиции, если они хотят заявить о неприемлемых условиях труда, если у них нет регистрации? Евгений Бобров: Такая угроза, действительно, реальна и даже не столько из-за того, что у них нет регистрации, а, прежде всего из-за того, что ни у них, ни, скорее всего, и у работодателя нет разрешения, соответственно, на работу и на привлечение иностранной рабочей силы. Если они заявят о нарушениях, которые допущены в отношении них, то, безусловно, и, скорее всего, они могут быть выдворены за пределы территории страны с запретом на последующий въезд в течение пяти лет за нарушение режима пребывания и осуществления трудовой деятельности на территории России. Также будет подвергнут штрафу работодатель. Прежде всего, я хотел бы посоветовать этим лицам изначально строить свое пребывание и взаимоотношения в России на законных основаниях. Нужно, чтобы прежде работодатель получил разрешение на привлечение иностранной рабочей силы на каждого работника, и затем уже после этого приезжать. Кристина Горелик: Евгений, ну вы представляете, как это сложно сделать, оформить документы. Евгений Бобров: Если получилось так, что работник приехал сюда без приглашения и осуществляет трудовую деятельность без разрешительных документов, то я бы все равно советовал обращаться и в трудовую инспекцию, и в прокуратуру. В суд обращаться нежелательно из-за того, что это просто очень долго, это примерно полгода минимум. Речь здесь идет, как правило, о сезонных работниках. Кристина Горелик: Но не только о сезонных. Дело в том, что многие люди делают ремонты, в том числе я, например, сталкивалась с людьми, которые делали ремонт в квартире зимой, естественно. Они точно так же работали у людей, получали деньги просто на руки. Естественно, их никто никаким образом не оформлял. Я уверена, что в Томске (Максим тоже подтвердит) очень много подобных людей, которые, допустим, делают те же самые ремонты в квартирах у жителей Томска. Максим Воронин: Я могу сказать просто о трудностях, даже чисто журналистских, в расследовании подобных дел. Люди, о которых мы говорим, они не являются гражданами России. Это значит, помимо всего прочего, что на них не распространяются конституционные права России. И, как правило, им говорят, кто вы такие, откуда вы взялись, вы - неграждане, вас мы законом защищать не обязаны. На них распространяются очень немногие правовые нормы, что дает основания и почву просто для сумасшедшей коррупции. Это первое. Второе. Рабочие, которые работают по найму, я себе насколько представляю сейчас процесс оформления документов для этого, он настолько долгий, он настолько сумасшедше сложный, люди выстаивают для этого едва ли не месяцами громадные очереди в паспортно-визовых службах. Каждый, кто был хоть раз в паспортно-визовой службе, представляет себе, о чем я говорю. Они просто не успевают их достоять до конца. И они вынуждены просто, по сути дела, законодательством российским они вынуждены идти на нелегальный труд просто для того, чтобы здесь прожить и иметь возможность оформить эти документы. А если уже они начали работать по найму без документов, то тут уже как бы замкнутый круг получается. Говорить об этом можно бесконечно. Приведут один только факт. Администрацией города Томска за последние два года только на моей памяти нанимались китайские и еще какие-то, не буду врать, точно не помню, тоже из зарубежья бригады для ремонта муниципальных объектов, для ремонта и реконструкции, более того. Так что здесь, когда даже власть идет на это, бесполезно говорить с работодателями. Кристина Горелик: Что вы на это скажите, Евгений? В суды они, если обращаются, то это будет слишком долго, прокуратура как-то не очень стремится возбуждать подобные дела. А если они обратятся в правоохранительные органы, то их выдворят просто за пределы России. Что им делать? Евгений Бобров: Кстати говоря, прокуратура и трудовая инспекция достаточно часто принимает меры реагирования и, кстати говоря, достаточно часто не обращает внимания на фактически незаконное нахождение на территории России этих лиц. Принимаются во внимание именно факты нарушения их прав. Что касается судебной практики, то при обращении в суд достаточно много исков и жалоб таких людей удовлетворяется. У меня буквально недавно был случай, одного иностранного гражданина уволили с работы только лишь из-за того, что истек срок его регистрации по месту пребывания. У нас наличие или отсутствие регистрации не может быть основанием ограничения или условием для реализации права, как россиян, так и иностранных граждан. Не важно, законно или незаконно человек находится в России, он не может быть уволен из-за отсутствия регистрации либо истечения ее срока. Человек обратился в суд, суд ему отказал, последующий суд это решение отменил и вынес новое решение о том, что этот человек прав. В другом случае человеку, также иностранному гражданину, отказали в трудоустройстве, по-моему, на Московский метрополитен устраивался работать разнорабочим, опять-таки из-за отсутствия регистрации. По тем же основаниям суд иск удовлетворил и этому работнику, по-моему, фамилия Ахмедов, гражданин Узбекистана, настолько понравилось воевать с работодателями, что он впоследствии еще попытался устроиться в две или три строительных компаний. Получил там отказы в трудоустройстве со ссылкой на отсутствие регистрации и уже по накатанной дорожке обратился в суды, восстановил свои права и получил заработную плату за все время суда. Поскольку отказ принятия на работу признан незаконным, время прогула является вынужденным прогулом, и он подлежит оплате. Максим Воронин: Это уже полулирический эпизод, у нас же он произошел. Неподалеку от Кисловки, тут у нас есть другое хозяйство "Боряки", приехали какие-то, по-моему, даже легальные, зарегистрированные все. Они арендовали заброшенные теплицы у местного хозяйства, начали в них выращивать помидоры. В конце первой недели пришли местные жители, они сказали, кто вы, что вы здесь делаете. Те, как я помню, даже по-русски не разговаривали толком. Их избили, отняли у них культиватор, отобрали сотовые телефоны, деньги, какие были. На следующий день эта ситуация повторилась. Через неделю то же самое. Это продолжалось два месяца. Наша телекомпания сняла репортаж об этом, УВД Томского района было проинформировано, там патрулировала машина в течение года все эти места. Здесь местная власть позаботилась о том, чтобы эти люди, поскольку они все-таки были зарегистрированы и работали законно, чтобы они не подвергались нападениям. Но это говорит просто об отношении российских граждан к таким людям. То есть, если нет нормального отношения даже со стороны населения, то откуда возьмется нормальное отношение со стороны власти и работодателей. Мне кажется, эта проблема тоже актуальная. Кристина Горелик: Объявление голодовки - крайняя форма протеста, к ней прибегают люди, столкнувшиеся с грубейшими нарушениями прав человека и отчаявшиеся добиться справедливости другими способами. Бывают голодовки политические, из солидарности, протеста против войны, против унижающего человеческое достоинство обращения. Но традиционно в России главной причиной голодовки по-прежнему остается задолженность по заработной плате или невыплата других денежных средств. Уже второй месяц в Воркуте голодают женщины-шахтеры. Шахту, на которой они работали, ликвидировали. Тогда же им семьи обещали переселить на Большую землю, однако потом передумали. И женщины, у большинства из которых мужья погибли на шахтах, остались без средств к существованию, с детьми на руках. Результат чиновничьих стараний в репортаже Николая Зюзева. Зоя Букина: Сейчас, в настоящее время, осталось 14 человек, один мужчина и 13 женщин. Трое лежат в больнице. Двух человек в больницу не приняли, сейчас прокуратура завела уголовное дело, они лечатся дома. Одной из женщин очень плохо, а у нее ребенок-инвалид, муж-инвалид. Ситуация очень сложная. И не идет финансирование никакое. Четвертый месяц уже идет к концу, ни заработной платы, ни отпускных, ни пособий, ни индексации по отпускным - ничего не выплачивается. Николай Зюзев: Говорит участница голодовки Зоя Букина. Раньше все они работали на шахте "Октябрьская". В прошлом году предприятие было ликвидировано. При этом работники получили право на бесплатное жилье в средней полосе. Это было одним из главных условий ликвидации, так как компания "Воркута-уголь" давно прекратила прием новых рабочих, и бывшим горнякам найти здесь работу практически невозможно. Российское правительство утвердило все графики увольнения и финансирования. В прошлом году деньги поступали в срок, несколько десятков семей удалось переселить. Но накануне Нового года премьер-министр Фрадков подписал постановление, согласно которому порядок получения жилья был изменен. Теперь, чтобы получить это право, шахтерам нужно, во-первых, быть пенсионного возраста, во-вторых, иметь не менее 10 лет подземного стажа. Тем самым из списка вычеркивались все, кто работал в поверхностных службах шахт, а это более 400 семей. Протесты в Воркуте вспыхнули мгновенно, но все они оказались бесплодными. Зоя Букина: Мы испробовали все другие способы. Мы три месяца с ними пытались так договориться. И парламентеры у нас ездили, и письма мы писали, и телеграммы мы отправляли - бесполезно. Мы звонили в Москву, нам объяснили так: чтобы зарегистрировать новый законопроект или поправки к этому закону, нужно найти виноватого. И виноватым у нас получается правительство. Они не подумали о том, что они лишают нас конституционного права на переселение. А сейчас надо как бы, чтобы кто-то был виноват. А как можно правительство обвинить в этом? Николай Зюзев: Сама Зоя проработала на угольной обогатительной фабрике более 20 лет. У нее двое детей, один школьник, другой студент. Муж погиб на шахте. Рядом женщины с похожими судьбами. Зоя Букина: Мы все уже по одному разу побывали в больнице, состав наш менялся трижды уже. А что делать? У нас кто-то уходит, болеет, вместо него приходит другой человек. У нас даже в зимние месяцы муж заболел, ушел, с желудком в больнице лежит, жена пришла, вместо него лежит здесь. Николай Зюзев: У шахтеров, если они хотят отстоять свои права, сейчас нет выбора. Единственное эффективное средство - это голодовка. Говорит бывший рабочий шахты "Октябрьская" Александр Гущин. Александр Гущин: Именно государство дало понять, что оно понимает только такой язык, что именно голодовки, только на голодовки и реагирует. Остальное все по барабану. Я считаю, что больше власть потеряла, что именно женщины. Взять, к примеру, что инвалидов. Там сыграло то, что инвалиды. Николай Зюзев: То есть власти постепенно привыкают и к голодовкам, им подавай что-то из ряда вон выходящее - инвалиды, женщины. Действительно, сейчас на разных уровнях, от местного правительства до депутатов Государственной Думы, голодающим обещают, что их требования удовлетворят и право на жилье вернут. Однако женщины говорят, что прекратят голодовку только когда возобновится финансирование переселения из Воркуты. Кристина Горелик: В четверг в Самарской области объявили бессрочную голодовку работники пожарной части. Люди протестуют против многомесячной невыплаты заработной платы. С подробностями Сергей Хазов. Сергей Хазов: 40 сотрудников пожарной части поселка Мирный, что в Красноярском районе Самарской губернии, объявили бессрочную голодовку. Люди четыре месяца не получали зарплату. Рассказал начальник караула Николай Сорин. Николай Сорин: Всего получается, 3200 я получал каждый месяц. Сейчас я уже не получаю, у меня задолженность получилась 17054 рубля. Сегодня подали в суд. Сергей Хазов: Продолжает коллега Николая Сорина по работе командир отделения пожарной части Валерий Смоляков. Валерий Смоляков: Из-за нехватки денег на самом деле жена из дома выгоняет, у меня разваливается молодая семья. У меня ребенку полтора года. Куда нам деваться? Мы спасатели, мы должны людей спасать. А как спасатель может быть голодный? Нам надо быть здоровыми, сильными. Сергей Хазов: Работники пожарной части связывают многомесячную задолженность с выплатой зарплаты с событиями вокруг нефтяной компании ЮКОС. 41-й пожарный отряд, подразделением которого является пожарная часть в Красноармейском районе, по контракту занимается охраной нефтяных производств акционерного общества "Самаранефтегаз", дочернего предприятия концерна ЮКОС. После того, как были арестованы финансовые счета ЮКОСа, предприятие "Самаранефтегаз" отказалось выплачивать пожарному отряду долги по зарплате. Несмотря на голодовку протеста, пожарные продолжают выезжать на вызовы. В Красноярском районе Самарской губернии сейчас пожароопасная ситуация: начался сезон лесных пожаров, происходит возгорание в дачных массивах. Руководство 41-го пожарного отряда предпочитает не комментировать ситуацию с голодовкой своих сотрудников. Людям незачем беспокоиться, проблема почти решена, сообщил начальник 41-го пожарного отряда Николай Купцов. Николай Купцов: Согласно платежному поручению за первый квартал, за три месяца деньги перечислены в наше управление. Они должны получить 10 мая за апрель месяц. Сергей Хазов: Пожарные заявили о готовности продолжают голодовку до тех пор, пока им полностью не будет погашена задолженность по зарплате. Кристина Горелик: В этот же четверг врачи "Скорой помощи" в Иркутске в свою очередь окончили голодовку, поскольку все их требования были удовлетворены. Причиной голодовки послужила все та же невыплата заработной платы. Слово Юлии Капраловой. Юлия Капралова: Бессрочную голодовку 20 работников станции "Скорой помощи" Усть-Кута объявили 18 апреля. Фельдшеры, медсестры и водители отказались от приема пищи в знак протеста против задержки заработной платы, медики не получали деньги с февраля. Во время голодовки врачи выполняли свои служебные обязанности. Для поддержания жизнедеятельности они принимали лишь отвар шиповника. За состоянием здоровья участников акции протеста следили их коллеги. На следующий день количество голодающих увеличилось уже до 27 человек. Власти пообещали медикам расплатиться с ними за февраль, но участники акции протеста отказались получать эти деньги, они настаивали на полных выплатах за два месяца и гарантиях, что зарплату им больше задерживать не станут. По факту невыплаты жалованья врачам в отношении нескольких должностных лиц мэрии Усть-Кута возбуждено уголовное дело. В суд уже поступили заявления от 30 работников службы "03", не пожелавших ограничиться голодовкой. Мэр Усть-Кута Владимир Сенин обратился к областным властям с просьбой оказать финансовую помощь. 20 апреля региональная администрация выделила кредит в 7,5 миллионов рублей мэрии Усть-Кута на погашение задолженности по зарплате бюджетникам. 21 апреля в 14.00 медики Усть-Кута остановили голодовку. Всему коллективу "Скорой помощи", участвовавшему в акции протеста, выплатили долги по заработной плате за февраль и март, однако на погашение долгов всем бюджетникам города требуется 25 миллионов рублей. Дефицит казны Усть-Кута 300 процентов. Подобная ситуация возникла после разграничения полномочий. С 1 января расходы по зарплате бюджетникам перешли от области к муниципалитетам. В территориях таких денег нет. Кристина Горелик: Голодовку объявляют не только пожарные, шахтеры, врачи. Предприниматели в Санкт-Петербурге таким образом протестовали против ликвидации их малого и среднего бизнеса в северной столице. О том, добились ли они результата, рассказывает Дмитрий Казнин. Дмитрий Казнин: С субботы, 23 апреля, предприниматели, долго боровшиеся с произволом администрации Московского района Петербурга, отгородивший торговую зону "Паритет" у станции метро "Московская" бетонным забором и незаконно расторгнувшей с бизнесменами договор аренды, будут своими руками демонтировать свои же торговые павильоны. Каждый из 26 владельцев ЧОПов потеряет при этом 25-30 тысяч долларов, а также весь свой бизнес. Незадолго до этого голодовка, которую объявили пять предпринимателей в знак протеста против сноса торговой зоны, закончилась ничем. 15 апреля, на третий день акции, одной из голодающих, пенсионерке Вере Птушко, стало плохо и ее увезла "Скорая помощь". Причем, так как районные власти отгородили торговую зону двухметровым бетонным забором, женщину пришлось передавать врачам на руках через забор. На следующий день голодовку прекратилась. Шерип Канаев, адвокат фирмы "Паритет", которой и принадлежала одноименная торговая зона, говорит об этих событиях кратко, как о военных действиях, признавая при этом победу Смольного. Шерип Канаев: Они победили. Там просто опасность для здоровья была, упал народ духом. Дмитрий Казнин: Лидер петербургского "Яблока" Максим Резник, активно принимающий участие в событиях на стороне малого бизнеса, считает, что голодовка, пусть даже и закончившаяся ничем, не бесполезна. Максим Резник: На самом деле я не могу сказать, что она закончилась ничем. С моей точки зрения, имеет большое значение вообще привлечение внимания. Вещи, даже такие радикальные, не бесполезны. Расширяется социальная база протестов. И это в том числе заслуга тех, кто этот процесс начал, показал, что можно сопротивляться. Дмитрий Казнин: Ситуация с торговой зоной "Паритет" - лишь один эпизод борьбы малого бизнеса Санкт-Петербурга за выживание. Несколько месяцев назад городское правительство решило снести все торговые павильоны, расположенные на остановках и у станций метро. Работу при этом теряют несколько десятков тысяч человек. Но ни многочисленные митинги протеста, пикеты и марши, ни встречи предпринимателей и их представителей с руководством Петербурга, ни голодовки не дали результата. Кристина Горелик: Об эффективности голодовок в России Петр Пархоменко беседовал с лидером "Демократического союза" Валерией Новодворской. Валерия Новодворская: То, что мы наблюдаем, как сериал, голодают пожарные, голодает милиция, голодают фотографы в нашей столице, где шахтеры, где комбайнеры, - это пережитки социализма. Люди, которые на это идут, исходят их того, что кому-то интересно, будут они живы или умрут. При социализме Коммунистическая партия, может быть, и старалась такого рода вещи до открытого конфликта не доводить, хотя плохо старалась. В Новочеркасске тех, кто пошел с красными флагами просить немножко мяса и масла, просто расстреляли. Если СССР исходил из концепции "государство народного благоденствия" и боялся страшно, что кто-то узнает, что у нас здесь чего-то не хватает, поэтому иностранцев дальше Москвы не пускали, где на прилавках ничего не было, то капиталистический мир, в который мы идем, сейчас мы где-то на уровне Латинской Америки, самой бедной, застряли (такой феодализм, латифундизм, перемешанный с элементами капитализма), совершенно хладнокровно относится к таким вещам. То есть, если все, что ты можешь противопоставить работодателю, это твоя голодовку, ну, и умрешь с голоду. Вообще-то, никогда в жизни нормальные профсоюзы, тред-юнионы на Западе к таким методам не прибегали. Они прибегали к забастовкам, которые могли как-то озаботить какого-нибудь капиталиста. К другого рода коллективным акциям, но уж никак ни к голодовкам. Это типичная советская методика, из этого ничего не выйдет. Голодовка эффективна только в одном случае, если ты находишься в заключении. Власть, действительно, за тебя отвечает, если ты политзаключенный или еще лучше, узник совести, если ты имеешь большую международную и внутрироссийскую поддержку и для того, чтобы получить статус политзаключенного, как мы это делали при Горбачеве, раньше было бесполезно голодать, потому что применялось искусственное питание. Мы начали это делать после арестов за несанкционированные митинги с 1988-го по 1999 год. У меня было таких голодовок 17 по 15 суток, и статуса политзаключенного мы добились. Я думаю, что если Михаил Ходорковский объявил бы голодовку с самого начала, его дело пошло бы иначе. То есть он мог бы добиться свободы или смерти. Вот здесь есть вторая сторона медали, что смерти добиться тоже можно. То есть это оружие политзаключенных. И всегда оно использовалось политзаключенными, еще со времен народовольцев. Петр Пархоменко: Но получается, что политзаключенных и только. Но фактически же те же самые пожарные, врачи "Скорой помощи", они бюджетники, они точно так же зависят от государства, как и заключенные. Или им надо увольняться просто? Валерия Новодворская: Им надо увольняться. А если государству не нужны врачи, не нужны учителя, не нужны пожарные, значит пусть министр Фрадков вкупе с президентом Путиным лично учат детей, ездят по вызовам на "Скорой помощи" и тушат пожары. Кристина Горелик: На очереди рубрика Олега Панфилова "Власть и пресса". Олег Панфилов: Второй год Центр экстремальной журналистики ведет наблюдение за теми судебными процессами, которые заканчиваются в пользу журналистов. Как правило, это гражданские иски о защите чести, достоинства и деловой репутации, подаваемые в большинстве случаев чиновниками различных государственных структур. В России ежегодно подобные иски рассматриваются в судах в большом количестве. Никто точно не знает реальную цифру, но примерно от 5 до 8 тысяч заявлений, в которых истцы требуют от судов опровержения утверждений в публикациях, а также возмещения морального ущерба. Не могу сказать, что большинство подобных судебных разбирательств преследует основную цель уничтожить журналиста, добиться признания его ошибок и получить запрашиваемую сумму, иногда фантастических размеров, как это случилось за последнее время с газетой "Коммерсант", а еще ранее с "Новой газетой". Если в Россию тревогу вызывает количество исковых заявлений, то в других странах СНГ подача иска преследует главную цель - разорение газеты или телекомпании. Тем не менее, случаются и победы. Об одной из таких судебных тяжб в Саратове рассказывает корреспондент Радио Свобода Ольга Бакуткина. Ольга Бакуткина: Статья "Кончина", характеризующая взаимоотношения и деятельность мэра Саратова Юрия Аксененко и теперь уже бывшего губернатора Дмитрия Аяцкова, была напечатана в газете "Новые времена" 1 апреля прошлого года. 19 мая мэр города обратился к мировому судье с иском об оскорблении, выраженном в неприличной форме. В качестве неприличных суду были предъявлены следующие определения: "кулацко-крестьянская жадность мэра" и "невыдающиеся умственные способности", а также фраза о мэре и губернаторе "и все-таки они вместе, по-прежнему трусливые, наглые, дипломатичные, как бегемоты, и жизнестойкие, как сорняк". Целый год длилось судебное разбирательство. Юрий Аксененко настаивал на том, что он оскорблен как частное лицо. Автор статьи Алексей Колобродов доказывал, что оценивал деятельность лица должностного. Лингвистическую экспертизу проводили поочередно три ученых-лингвиста, двое признали текст оскорбительным, независимый эксперт настаивал на том, что журналист не использовал бранной лексики, а резкие выражения в адрес политического деятеля допустимы в жанре памфлета. Алексей Колобродов: Политики - люди все-таки с пониженным порогом нравственности. У нас совершенно ханжеская мораль. То есть можно черте что сделать с городом и при этом, как кисейная барышня, оскорбляться на совершенно невинные выражения. Ольга Бакуткина: Алексей Колобродов считает, что решение конфликтов между властью и прессой в суде - шаг к цивилизованной форме отношений. Алексей Колобродов: Сам факт исков, конечно, нужно приветствовать, потому что это нормальная форма, цивилизованная, отношений. Меня очень напрягает в этой ситуации другое - позиция журналистского и научного сообщества. Ольга Бакуткина: Журналисты, составляющие группу поддержки мэра, обличали безнравственность коллеги, а ученый-филолог, составивший независимую экспертизу, был осужден на общем собрании филологического факультета университета. Мировой судья вынес обвинительный приговор. Но Алексей Колобродов не признал себя виновным и подал апелляционную жалобу в Волжский районный суд Саратова. Приговор мирового судьи отменен за отсутствием состава преступления. Олег Панфилов: Еще одной бедой для журналистов стало своеобразное отношение представителей власти к получению журналистами информации о работе государственных органов. В середине апреля журналистов перестали пускать на заседание екатеринбургской городской Думы, потому что депутатам, по их собственным словам, стало слишком тесно в зале заседаний. В составе нового парламента уральской столицы, избранного в марте, вместо прежних 27 работают 35 депутатов. Для расширенного думского состава зал заседаний, где обычно собирались парламентарии, оказался тесноват. Поэтому журналисты и операторы, которые раньше беспрепятственно могли проводить съемки и присутствовать на заседаниях, теперь могут наблюдать за работой депутатов только по телетрансляции в тесном думском коридорчике. Наиболее эффективным способом лишения журналистов информации стало принятие правил об аккредитации журналистов. За последние годы был только один случай, когда государственное учреждение задумалось об отмене аккредитации: в марте депутаты Законодательного собрания Ивановской области решили отменить ее вовсе. На депутатское мнение повлиял скорее экономический фактор, нежели забота о правах журналистов, отметил тогда корреспондент ивановской газеты. По словам депутата Ирины Шутовой, "на этот вопрос мы больше бумаги тратим". Коллегу поддержал председатель комитета Евгений Сысоев, предложивший вынести вопрос об отмене аккредитации журналистов. По его мнению, пропуском на мероприятия Законодательного собрания для корреспондентов должно стать лишь редакционное удостоверение. Иначе решили в Карачаево-Черкесии, где постановлением правительства республики от 3 марта ограничили возможность получения журналистами информации. Рассказывает Лада Леденева. Лада Леденева: Специальным постановлением правительства об аккредитации журналистов в органах исполнительной власти республики, опубликованном в официальной газете "День республики", в Карачаево-Черкесии введен новый порядок аккредитации журналистов. Начиная с 14 марта и в течение двух месяцев, редакция должна подать заявку в пресс-службу правительства о намерении освещать деятельность республиканской власти, после чего в течение 60 дней будет дан ответ. В постановлении утверждается, что свидетельства об аккредитации выдадут всем официально зарегистрированным средствам массовой информации, независимо от формы собственности. Однако аккредитация будет дифференцированной, разовой и постоянной. Постоянная выдается на год и только тем, кто объективно освещает деятельность чиновников. Понятие объективности не расшифровывается. Степень объективности определяет пресс-служба президента. За комментариями я обратилась к руководителю пресс-службы президента Карачаево-Черкесии Фатиме Чекуновой. Фатима Чекунова: У нас в нашем положении сказано, что журналисты, которые будут аккредитованы, должны четко разделять линию между той информацией, которую им дали должностные лица, и своими выводами из нее. Я считаю, что это объективно. Они просто должны разделять ту информацию, которую они получили, и выводы, которые они должны сделать. Министр им сказал, что это то-то, из чего делать такой-то вывод. Лада Леденева: Попавших в разряд аккредитованных журналистов отметят удостоверением с надписью "Постоянный корреспондент" зеленой полосой. Разовая аккредитация будет оформлена удостоверением с надписью "Специальный корреспондент" с красной полосой и будет действовать лишь в течение 10 дней. Добро на аккредитацию будет давать пресс-служба по согласованию с администрацией президента Карачаево-Черкесии. Кроме того, правительство установило квоты для редакций. Периодическим печатным изданиям разрешается подать заявки на аккредитацию не более пяти журналистов, интернет-изданиям и информационным агентствам - одного, телерадиокомпаниям - до трех съемочных групп в составе корреспондента и оператора. Журналист, утративший либо испортивший удостоверение об аккредитации, вторично его не получит и в лучшем случае может стать обладателем только разового удостоверения с красной полосой. Охрана Дома правительства наделяется правом отобрать удостоверение, если аккредитованный журналист нарушил правила поведения в Доме правительства. Понятие "нарушил" также не конкретизируется, однако отмечено, что пресс-служба готова проводить служебное разбирательство в отношении журналиста по факту нарушения. Она же по согласованию с руководителем администрации президента будет лишать журналиста аккредитации. Фатима Чекунова: Если он пришел, не знаю, пьяным, если он начал бить стекла, стал кидаться на кого-то, вот это нарушение правил поведения, обычных правил обычного поведения. Лада Леденева: В постановлении говорится, что оно принято в целях обеспечения прав журналистов и граждан на получение информации. По словам Фатимы Чекуновой, документ конкретизирует российский закон о средствах массовой информации, хотя каких именно пунктов закона касается так называемая конкретизация, непонятно. Чем продиктована необходимость принятия специального постановления, если не стремлением ужесточить контроль за работой средств массовой информации, тоже пока не известно. Кристина Горелик: По традиции завершает нашу программу репортаж о человеке, бескорыстно помогающем другим. Сегодня это житель Пскова Андрей Царев, уже более 15 лет обучающий детей-инвалидов. Слово Анне Липиной. Анна Липина: В начале 90-х ему удалось создать уникальное в своем роде учреждение, Лечебно-педагогический центр для детей-инвалидов. Точнее, для так называемых необучаемых детей с тяжелыми нарушениями интеллекта. Во времена бешеной инфляции, постперестроечной неразберихи и общей нервозности это казалось делом нереальным. По тем временам не было ни каких-то законов, которые позволяли бы обучать таких детей, ни нормативных актов, регулирующих деятельность такого рода учреждений. И потребовались усилия, чтобы доказать местным властям необходимость создания такого образовательного центра. Андрей сумел найти меценатов в Германии. За три месяца построили здание центра, муниципалитет согласился оплачивать коммуналку, а немецкая сторона взяла на себя все остальное. В центре четыре класса для детей, подростков и молодежи. Одних учат читать и считать, а для других огромное достижение держать в руках зубную щетку. Андрей Царев: Учатся быть настолько самостоятельными, насколько они смогут быть. Учат принимать себя таким, какой ты есть. Учат радоваться жизни. Учат обслуживать себя, ориентироваться в окружающем мире, общаться с другими людьми, выполнять какие-то доступные в будущем трудовые операции. Анна Липина: Недавно при центре открылись производственные интеграционные мастерские, где выпускники центра выращивают растения, занимаются деревообработкой, швейным и полиграфическим делом. Каждый выполняет посильную для себя работу. Андрей Царев: С сожалению, отношение социального окружения к людям с интеллектуальной недостаточностью в большей степени отрицательное, чем положительное. Вернее, отрицательное ни к ним самим, как бы мы допускаем, что они живут рядом с нами, но вместе с ними нам бы не очень хотелось жить. Анна Липина: Конечно, с обществом у нас далеко не все в порядке, утверждает Андрей Царев. Но такие люди тоже являются его частью, и общество должно не только помогать им, но и учиться у них. Например, быть более искренними, стремиться к радости, по-другому относиться к человеку, воспринимать его, не оценивая его полезность. Эти дети в большинстве своем никогда не смогут окупить затраты на их обучение, обеспечение их жизни. Но они значимы, потому что они люди, утверждает Андрей Царев. Пскович Андрей Царев, сейчас директор Центра для детей с тяжелыми нарушениями интеллекта, удостоен ежегодной премии за подвижничество от Международного благотворительного фонда имени Лихачева. Эта премия учреждена институтом "Открытое общество" и вручается в знак уважения и благодарности за подвижническую деятельность. Сам Андрей Царев говорит, что подвижником себя не считает, а просто делает свою работу. Кристина Горелик: На этом мы завершаем программу "Дорога Свободы". Всего вам доброго. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
