Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[22-10-05]
Дорога свободыВедущая Кристина Горелик Можно ли улучшить судебную систему в России? Суды присяжных в России. 10 лет сотрудничеству России и Совета Европы. "Власть и пресса"Кристина Горелик: Можно ли улучшить судебную систему в России и, если да, то как это сделать? На этот вопрос попытались ответить правозащитники и юристы из более чем 20 российских регионов. Семинары, тренинги, круглые столы, которые проходят в эти дни в подмосковном учебном центре, организованы в рамках проекта "Содействие защите прав граждан", поддержанного Советом Европы. Проводят семинары - заслуженные юристы, профессора, члены Независимого экспертно-правового совета. Что же думают о российской судебной системе ведущие региональные правозащитники? Претензий много, гораздо больше, чем положительных отзывов. Эмма Фельдштейн из Дзержинского правозащитного центра и Василий Гуслянников из правозащитного центра в Мордовии уверены, впрочем, как и большинство участников проекта, что главная проблема - это зависимость судей. Можно ли изменить ситуацию? Эмма Фельдштейн: Сначала вопрос, от кого зависимы. Зависимы, прежде всего, по моему личному ощущению, от исполнительной власти. Это мы ощущаем каждодневно в суде. Если судебный процесс между представителями исполнительной власти и гражданином, то мы совершенно в неравных условиях. Это самая главная зависимость. Второе. Скорее отсутствие зависимости от закона, от исполнения закона. Потому что зависимость и ответственность - это две стороны одной проблемы. Так вот наказать судью, прежде всего, законом предусмотрено через квалификационную коллегию. Я на собственном многолетнем опыте убедилась, что это невозможно, квалификационная коллегия отказывается просто даже рассматривать, пригласить и рассматривать, даже когда налицо явная фальсификация, налицо прямые нарушения, а главный фактор - это неравное положение вообще в самой политической системе государственной вот этих трех ветвей власти: исполнительной, законодательной и судебной. Фактически так традиционно сложилось, что лидирующее положение занимает здесь исполнительная власть и она не хочет добровольно свои позиции. Что делать? Я думаю, что простых и быстрых решений просто нет. Я пыталась анализировать (поскольку я была в Штатах пару раз, приходилось общаться, в том числе и в органах власти), сравнивать, а что у нас. На мой взгляд, складывание вот этих традиций, когда власть считается с обществом, требует времени, больших усилий и, к сожалению, потерь, просто физических, нравственных и всяких потерь. Только в этой борьбе неравной, в конце концов, рождаются эти традиции. Кристина Горелик: Василий Дмитриевич, вам есть что добавить?
Василий Гуслянников: Я полностью согласен с тем, что наша судебная система зависит от исполнительной власти, которая является превалирующей ко всем остальным ветвям. И сейчас по нашему законодательству судей назначает президент. Губернатор оказывает очень сильное влияние на суд и конкретно на председателя суда, то ли это областной суд, то ли районный, то есть все там под контролем. Самая главная задача - как уйти от этого. Мы предлагаем, чтобы сделать судей независимыми, во-первых, надо их сделать независимыми от исполнительной власти. Лично я давно уже предлагал, правда, не встречал поддержки в этом плане, о том, что судей надо избирать всенародно. Естественно, не теми выборами, которые у нас сейчас, профанация, это не выборы, а именно со свободным выдвижением кандидатов, естественно, законодательно определить, что судьями могут быть люди, которые имеют стаж работы юридической не менее стольких-то лет. И дальше идет свободная агитация. Вот говорят, почему думаете, не выберут судей таких же коррумпированных. Я говорю, потому что можно будет свободно обсуждать. Я, например, могу сказать тогда населению, что за этого судью не голосуйте, потому что этот судья вынес незаконное решение, которое я обжаловал в суде в Страсбурге и выиграл его. Это как один из аргументов. Хотя все, о чем я говорю, это идеально. В жизни у нас может быть это нескоро возможно будет, но мы должны стремиться к чему-то. Одним из аргументов, я думаю, может быть еще отделение полностью судебного департамента, в смысле материального вознаграждения за работу, то есть зарплата судей, жилье предоставлять судьям, чтобы это не зависело от губернатора. Ведь сейчас это зависит от губернатора: будет судья строптивый, он не получит жилье. Кристина Горелик: А каким образом возможно это сделать? Василий Гуслянников: Сделать отдельную строку в бюджете судебного департамента, в которой предусмотреть зарплату судьям. Кстати, о зарплате. Я считаю, что нельзя им делать зарплату очень высокую. Денег все равно много не бывает, взятки они как брали, так и будут брать. А вот именно всенародные выборы со свободным обсуждением кандидатур позволят туда привлечь большую часть честных людей на должность судей, а зарплату им должна устанавливать Государственная Дума. Я думаю, что эта зарплата должна быть ограничена примерно троекратной, средней по России, то есть она не должна быть заоблачной. Потому что когда большая зарплата, тогда люди просто теряют над собой контроль, они туда рвутся ради зарплаты, на эти должности. А здесь люди должны быть все-таки сострадательны к населению, потому что часто принимают решения незаконные, по звонку, то есть как ему скажут, так и будет. И еще одна из причин. Думаю, принятие законных решений судебных - это распределение судебных дел не председателем суда, районного или областного, а жребием. Потому что, чего греха таить, в каждом суде есть те люди, которые примут нужное решение, и председатель все щекотливые дела дает им, он знает, что этот судья сделает нужное решение. А когда эти дела будут распределяться жребием, большая вероятность, что попадет на честного судью, который вынесет свое решение, хотя все это идеализм. Потому что если судья будет выносить решение, которое не устраивает исполнительную власть, власть сделает все для того, чтобы выдавить этого человека и он уже больше не будет судьей. Таких примеров сколько угодно. А дальше причин там очень много разных, в том числе и некомпетентность. Я приведу очень простой пример. Три года назад я подал три одинаковых дела в суд по веерным отключениям электроэнергии, два из них удовлетворили, одно отказали, хотя все дела были одинаковые. Те, которые удовлетворили, в одном постановили взыскать с "Мордовэнерго", в другом - с перепродавца электроэнергии. То есть получается суд вынес три разных решения. Я подал три кассационных жалобы, по одному, что отказали, а по другим, что мало компенсации дали. Чтобы просто в суд ты не ходил, дали компенсацию 300 рублей. Хотя я затратил сил, полгода с ними судился. Я подал кассационные жалобы и высшая инстанция - Верховный суд республики Мордовия - вынес решение все оставить без изменения. Вы понимаете, о чем речь? То есть правая рука не знает, что делает левая. Все три разных решения и все они утвердили, как законные. Это вообще абсурд. Кристина Горелик: Эмма Захаровна, вы согласны с тем, что судей надо всенародно избирать?
Эмма Фельдштейн: Нет. Как раз у меня совершенно другая точка зрения по этому вопросу. Я считаю, что эти выборы не дадут желаемого эффекта по многим причинам, в том числе две, наверное, я бы назвала главных причины. Первая - граждане не могут оценить квалификацию судей, они не располагают информацией, учитывая количество граждан, приходящих на выборы и уровень информированности граждан, и понимания вообще, что такое судья и какими качествами он должен обладать. Второе - наша избирательная система, которая может манипулировать выборами сколько угодно, в том числе и системой информирования, как у нас принято вообще, она просто не позволяет донести даже эту информацию. То есть, на мой взгляд, это не даст эффекта. Это вкратце. Мне кажется, что эта благая идея, интересная, но ее реализация не даст эффекта. Кристина Горелик: А что касается отдельной строки доходов для судей, вообще материальной независимости судей от исполнительной власти? Эмма Фельдштейн: Вы понимаете, в этом есть некоторый резон, но я бы не утверждала, что это панацея. Потому что здесь возникает вторая проблема - зависимость от того же судебного департамента. Ведь на самом деле, сколько бы мы не предлагали и не искали сегодня рецепты независимости, реально она зависит еще от состояния общества, от культуры, от традиций. Это не может заменить никакие законы. Ведь общеизвестно у нас, что не так плохи законы, как их исполнение. То есть правоприменительная практика не выдерживает никакой критики. На самом деле, честно говоря, я не рассчитываю на то, что можно преподать какой-то рецепт и появится независимость. Это состояние общества. Все общество одновременно должно меняться. Пока оно не изменится, независимости не будет. Кристина Горелик: Татьяна Котляр из Обнинской региональной правозащитной группы и местный депутат уверена, что большинство решений судьи выносят все-таки сами, не по указке сверху, и главная проблема, которую нужно решать, - это вопрос повышения квалификации судей. Простые смертные могут своими силами повлиять на исход дела, считает Татьяна Котляр. Как это сделать? Ей слово.
Татьяна Котляр: Первое - это создание правильной судебной практики. И здесь, я считаю, что правозащитники, гражданское общество много могут сделать, поскольку судебная практика очень зависит от нас. Приди вместе с человеком в суд, как его представитель, подготовь все дело, то есть обоснуй, почему его требования правильные и законные, и тогда твоя позиция, собственно, ляжет в основу судебного решения. Проведи несколько таких дел и слоится судебная практика. В большинстве дел никаких указаний свыше нет и судьи с удовольствием принимают именно те решения, которые основаны на законе, особенно если ты приходишь и хорошо обосновываешь. Допустим, у меня нет никакой проблемы с защитой прав призывников, которых незаконно призывают. Кристина Горелик: Не было такого предубеждения, судьи против представителей общественных организаций? Татьяна Котляр: Нет. Скорее, когда судьи столкнулись с этими жалобами и увидели, что творят призывные комиссии, у них сложилось предубеждение против представителей военкоматов и призывных комиссий. Или, например, когда мы защищаем права ветеранов, пенсионеров, тружеников тыла, инвалидов. Очень часто нам их приходиться защищать от незаконных отказов в их льготах органов социальной защиты. То есть, чиновники, которые получают зарплату за защиту прав стариков, именно от них мне приходится идти в суд и защищать этих самых стариков, это вообще абсурд. Здесь тоже нет никаких проблем с судами. Второе, что относится к квалификации судей, - это совершенно необъяснимые случаи по целому ряду дел и направлений, когда сложилась практика принятия явно незаконных решений, вижу, какие статьи закона нарушены. Именно эти решения областные суды оставляют в силе. Я думаю, что с этим делать? Я опять же смотрю, что мы можем сделать, как представители гражданского общества. Нужно ввести практику обнародования решений судов, всех решений, допустим, путем вывешивания их в Интернете. Мы же можем привлекать внимание средств массовой информации, внимание общественности, внимание, в конце концов, сообщества юристов. То есть вот такие решения, которые явно противоправные, надо сделать их предметом обсуждения сообщества нашего. Кристина Горелик: Думаете, средства массовой информации, те же обычные граждане заинтересуются отдельными решениями отдельных судей? Татьяна Котляр: Нет, я не предполагаю, что само по себе решение, хоть на трех, хоть на десяти страницах, есть смысл публиковать в "Вечерке". Но когда у нас было вынесено первое решение суда, признавшее незаконными отмену выборов мэра Обнинска, мы его повесили на сайт городской и тут же газета "Обнинский вестник" опубликовала, но не все это решение, а основные его положения, где объясняется, почему, собственно, нельзя было отменять выборы мэра Обнинска. По собственной инициативе это читалось всем городом и с большим интересом, потому что люди были в теме. И, может быть, зная в дальнейшем виде, что эти решения стали предметом обсуждения и недоуменных вопросов, практика тоже изменится. Дело в том, что я ведь не судья и я не знаю, откуда взялась эта практика, почему существует позиция, что по этим делам надо отказывать. Я не знаю, на чем она основана, почему она такая стала. Поэтому я не могу комментировать, что там у них внутри произошло, да мне это, по большому счету, и не важно. Мне важно, чтобы это стало предметом обсуждения: либо докажите, что именно так это законно, пусть юристы докажут, либо не должно быть неправосудных решений. Кристина Горелик: А также не должно быть судей коррумпированных и безответственных. Но что делать с этим? Многие высказались за введение суда присяжных в России и в гражданских процессах. По их мнению, это поможет стать суду независимым. Подкупить присяжных сложнее, чем обычного судью, к своим обязанностям они относятся намного серьезнее, плюс - незамутненное юридическими нормами и бюрократическими процедурами сознание присяжного поможет ему вынести решение, основанное на принципах справедливости. Присяжные в России рассматривают сегодня только уголовные дела. Оправдали ли присяжные заседатели надежды, ожидания правозащитников? Об этом - в нашей сегодняшней программе. С 1 января 2004 года суды присяжных начали действовать во всех российских регионах, за исключением Чеченской республики. И сегодня почти каждый находящийся под следствием человек, обвиняющийся в тяжких преступлениях, может выбрать для себя: хочет ли он традиционного суда или же решиться и отдаст свою судьбу в руки людей случайных. Тех самых присяжных, что будут выносить вердикт, руководствуясь не столько юридическими нормами, сколько своими представлениями о том, что такое хорошо и что такое плохо. Один из аргументов не в пользу присяжных у прокуратуры такой: присяжные заседатели оправдывают явно виновных в преступлениях людей. На днях в Пскове присяжные заседатели оправдали, по мнению обвинения, одного из соучастников убийства. Слово Анне Липиной. Анна Липина: 26 августа 2002 года Псков был потрясен дерзким преступлением. На пороге собственного дома утром был застрелен глава Лакнянского района области Леонид Волков. Версия заказного убийства сразу рассматривалась областной прокуратурой в качестве основной, и уже в октябре под стражу по подозрению в причастности к убийству был заключен бывший глава района Сергей Васильев. Одновременно были задержаны еще двое подозреваемых, у одного из них при обыске было обнаружено огнестрельное оружие. Однако следствие установило, что участников преступления было четверо. На четвертого участника, Андрея Кособуцкого, указал и организатор убийства Сергей Васильев. Кособуцкому вменялось пособничество в убийстве, незаконное приобретение, передача и хранение огнестрельного оружия и боеприпасов. Еще год назад Псковский областной суд признал Сергея Васильева виновным в убийстве Леонида Волкова и приговорил его, как организатора преступления, к 16 годам лишения свободы. Исполнитель заказного убийства получил 10 с половиной лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии особого режима. Посредник - 6 с половиной лет. Четвертый подозреваемый, Андрей Кособуцкий, долгое время скрывался от правосудия и вот только на днях состоялся суд над Кособуцким. Однако Кособуцкому в результате голосования коллегии присяжных судей был вынесен оправдательный вердикт. Прокуратура Псковской области намерена опротестовать это решение присяжных. Вот как прокомментировал ситуацию правозащитник Венедикт Достовалов. Венедикт Достовалов: Суд присяжных - это суд совести. 12 человек присяжных с улицы садятся в суд и выслушивают стороны, участвующие в состязательном судебном производстве: есть сторона обвинения и есть сторона защиты. И вот та сторона, которая убедительнее в суде выступит, та и получает приоритет в глазах суда присяжных. Но прокуратура, которая как раз и участвуют в качестве обвинения, она не готова к такому повороту событий. И факты, по которым раз за разом оправдательные приговоры, вынесенные судом присяжных, опротестовываются, позволяют говорить о том, что намерение прокуратуры состоит в желании дискредитировать суд присяжных, доказать, что Россия, народ к суду присяжных еще морально не готов, что их оправдательные вердикты необоснованные. Не секрет, что, как правило, сторона обвинения или следствие, которое выходит с обвинением в суд присяжных, готовит материалы. И очень часто эти материалы, эти доказательства, эта база доказательная очень слабая. Когда у нас не было суда присяжных, когда суд выносил решение по своему усмотрению и этот суд был с явно обвинительным уклоном, тогда у прокуроров, у обвинителей было все очень просто. Им не надо было с кем-то состязаться, особенно что-то доказывать. Ведь в стране априори, заранее был суд. Теперь ситуация в корне изменилась. Им надо суду присяжных, 12 человек, обыкновенным людям, у которых нет юридического образования, но они четко отвечают, где подготовленная база доказательная обвинения, а где натяжки, где совершенно не стыкуются концы с концами. И это нашу обвинительную сторону, нашу прокуратуру не устраивает. Анна Липина: Обвинительная сторона считает, что в ходе судебных заседаний были допущены нарушения уголовно-процессуального законодательства, которые и повлияли на мнение присяжных. В связи с этим прокуратура намерена настаивать на отмене оправдательного вердикта и пересмотре дела. Для Радио Свобода Анна Липина, Псков Кристина Горелик: Недавно судом присяжных был полностью оправдан Вячеслав Иваньков, просивший журналистов больше не называть его "Япончиком". Его обвиняли в убийстве двух граждан Турции. Ранее сотрудника службы безопасности ЮКОСа Алексея Пичугина и физика Валентина Данилова суд присяжных осудил. Пичугина - на 20 лет лишения свободы, Данилова приговорил к 13 годам колонии строгого режима. Виноват ли институт присяжных в том, что в деле неоднократно судимого Вячеслава Иванькова обвинение терпит полное фиаско, а в делах, где виновность подсудимых, по заявлениям правозащитников, подлежит сомнению, суд присяжных выносит суровые приговоры? Антон Орехъ в опубликованной на сайте "Ежедневного журнала" статье "Лед тронулся, господа присяжные заседатели", рассуждает и об этом. Приведу лишь некоторые отрывки из статьи. Диктор: "Интересная всё-таки у нас страна. Ходорковского посадили, а Япончика полностью оправдали. Всесильная прокуратура жалуется, что ничего не может поделать. Такая дотошная и расторопная в иных случаях, тут она вдруг не утруждает себя поиском доказательств. Весь процесс Вячеслава Кириллыча занял, кажется, меньше времени, чем одно лишь чтение приговора Михаил Борисычу. Вполне допускаю, что к данному конкретному убийству двух турок Иваньков не имел никакого отношения, по крайней мере, доказать обратное не удалось. Впрочем, на процессе ЮКОСа доказать тоже не удалось. Зато удалось посадить. Крайними в случае с Япончиком оказались присяжные, которых прокуроры тут же самих практически обозвали уголовниками или родственниками уголовников. "Семь из двенадцати", - сказал исполняющий обязанности столичного прокурора. А на следующий день выяснилось, что никаких не семь, а одна женщина, да и то история была еще при Советском Союзе. Подобное деликатно называют "использованием непроверенных фактов". Хотя в нашей стране, где каждый или сидел, или носил передачи, или знал тех, кто сидел и кто носил, никого не удивит, если и у судьи с прокурором найдутся непогашенные судимости. Практически присяжные, как судьи в фигурном катании, выставляют оценки за артистизм. Обвинение и защита вываливают на них тонны фактов и документов, километры показаний, перелопачивают словесную руду, играя голосом и помогая себе лицом. Если присяжный совсем не знаком с делом и юридическими тонкостями, он просто поддержит того, кто был более болтлив. Но если присяжный более или менее в курсе обстоятельств дела, слышал о нем или читал, то его мнение целиком зависит от болтливости людей, вообще не имеющих к процессу ни малейшего отношения: журналистов, политологов, правозащитников, просто сумасшедших, сутками скандирующих под окнами суда. У нас невозможно оградить присяжных ни от информации, ни от давления. Присяжный заработает за такой процесс жалкие копейки, и ему трудно устоять перед соблазном за несколько минут сомнений и один подлый поступок получить больше, чем заработаешь за полжизни. Но пока идет разбирательство, сам он оказывается в постоянной опасности, его никто не охраняет и не ограждает от прозрачных намеков и прямых угроз. При таком раскладе лед может тронуться в каком угодно направлении". Кристина Горелик: Итак, мы продолжаем обсуждать достоинства и недостатки суда присяжных в России. Что касается ответа на вопрос, виноват ли суд присяжных в том, что Вячеслав Иваньков, известный более как "Япончик", был оправдан? Не виноват. Обвинение, по словам присяжных, предоставило недостаточные доказательства его вины. Виноват ли суд присяжных в том, что в делах физика Данилова и представителя ЮКОСа Алексея Пичугина прозвучали странно жесткие приговоры, в то время как правозащитники заявляли о невиновности подсудимых? Тоже не виноват, потому что выносивших вердикт правозащитники заподозрили в необъективности и изначальной симпатии к представителям обвинения. По мнению правозащитников, присяжные отбирались с нарушением закона, а в этом случае настоящим судом присяжных такой процесс назвать сложно. В делах политических, меняя несколько раз состав присяжных, можно добиться нужного состава и обвинительного приговора. В обычных делах прокуратура, даже под разными предлогами постоянно меняющая состав присяжных, может потерпеть полное фиаско. Так случилось в городе Миассе Челябинской области. С подробностями Александр Валиев. Александр Валиев: В сентябре 2002 года в квартире жителя Миасса Артура Пауля было найдено два трупа, самого хозяина и его знакомой Ирины Кирилловой. Обвинение предъявили проживающему в том же доме 26-летнему Евгению Слобачкову. Якобы он находился в ту ночь в гостях у Пауля, убил его в результате пьяной ссоры, а женщину устранил как свидетеля преступления. Присяжные оправдали подсудимого, что стало для стороны обвинения просто шоком. Найдя повод отменить приговор в том, что у одного из членов присяжных сын оказался судимым, прокуратура вернула это дело в суд. Со второй коллегией присяжных история повторилась словно по нотам: тот же оправдательный приговор, снова обнаружившиеся родственники присяжных, привлекавшиеся к суду, и отмена приговора. Вот только третья коллегия присяжных снова Слобачкова оправдала. Герман Галкин, редактор газеты "Вечерний Челябинск" следил за ходом этих процессов и писал о них. Герман Галкин: Огромное количество нестыковок в деле. То есть каждый раз, дважды, по крайней мере, из трех областная прокуратура не находила ничего лучшего, как по итогам оправдательных решений делать запросы в органы внутренних дел, чтобы те провели некое исследование, предоставили информацию по присяжным. То есть фактически вели незаконный сбор информации по присяжным, фактически речь шла о совершении преступления. Я лично по этому поводу беседовал со старшим помощником прокурора области Виктором Смоком и он примерно мне, таким образом, по поэтому поводу говорил: "Ну, вы же понимаете, кто-то что-то ищет, находит". То есть в борьбе за честь мундира люди не постеснялись и в этой ситуации, и в некоторых других идти именно на нарушение закона и для того, чтобы добиться отмены оправдательных решений, все средства хорошо абсолютно. Александр Валиев: Трижды оправданный Слобачков в общей сложности провел в заключении около года. Никакой компенсации за потерянное здоровье, репутацию, 350 дней жизни он не получил. Однако надо сказать спасибо присяжным за то, что он потерял всю оставшуюся жизнь. Вот что думает о суде присяжных юрист Андрей Арямов. Андрей Арямов: В своем коренном смысловом значении суд присяжных заседателей - это апофеоз принципа состязательности защиты и обвинения. Следует отметить очень интересное проявление данного института именно в нашем государстве. Когда одна из сторон, а именно обвинения, вместо того, чтобы аккумулировать все свои силы на состязании в процессе, затрачивает серьезные усилия для сбора компромата на членов коллегии присяжных заседателей и не озвучивает этот компромат в период отбора членов коллегии, придерживая его, как козырную карту, в рукаве на тот случай, если вдруг не устроит вердикт присяжных, то в этот момент его можно всегда опротестовать в Верховном суде и добиться отмены. Челябинск приобрел в этом аспекте печальную известность. Александр Валиев: Дело Слобачкова для первого в области состязательного процесса было выбрано как наиболее простое, а оказалось камнем преткновения. После этого случая, как говорят знающие люди, в Челябинской области прокуратура, используя повальную юридическую безграмотность населения, всеми силами пытается допустить к рассмотрению присяжными лишь минимум уголовных дел. Для Радио Свобода Александр Валиев, Челябинск Кристина Горелик: Как себя будут вести присяжные в гражданских процессах? В учебном центре под Москвой правозащитники и юристы провели такой эксперимент. Позвали самых обычных людей: уборщицу, гардеробщицу, завхоза и других "присяжных", разъяснили им их обязанности и попросили вынести вердикты по реальным гражданским делам. Первая история - это история 15-летней девочки, которую осудили за покушение на убийство отца в состоянии аффекта. Она успела отсидеть четыре месяца, прежде чем суд обнаружил судебную ошибку: ответственность за это преступление наступает только с 16 лет. Выйдя на свободу, девочка потребовала компенсации морального вреда. Вопрос к присяжным был такой: заслужила ли девочка компенсацию и в каком размере? "Нарушая закон", я пробралась к отобранным участниками эксперимента присяжным и подслушала их обсуждение. Присяжный: Поскольку суд признал ее невиновной, они же там досконально разбирались, значит, она действительно невиновна. Присяжный: Продержали незаконно, значит, она имеет право:
Присяжный: Как же судьи судили, когда они знали, что ей 15 лет, она несовершеннолетняя? Как это так? Присяжный: Это уже ошибка судей. Присяжный: Суд несовершенный. Присяжный: Но четыре месяца прошло с тех пор, как она лишнее отсидела ни за что. Значит, четыре минимальных оклада. Присяжный: Надо было максимальную зарплату наших министров ей поставить. А то минимальная зарплата, она же вообще мизерная. Присяжный: Во-первых, за что она отца, непонятно. Может там и не минимальная. Присяжный: Может и нельзя, если она действительно за что-то его. Может отец такой был, а может она какая-нибудь была наркоманка, тут же тоже конкретно. Присяжный: Чтобы вынести справедливое решение, нужно подробности знать. Кристина Горелик: Итак, четыре минимальных оклада труда должна получить девочка за незаконный приговор суда, решили эти присяжные. Мало, но закон в этом случае вообще был бы не на стороне этой девочки - производство в отношении нее было прекращено по формальным основаниям, она не была оправдана, поэтому и требовать компенсации морального вреда не имеет права, прокомментировали эту ситуацию юристы. Вторая история была связана с увольнением работников Камышевского хлопчатобумажного комбината. Несколько месяцев не получающие зарплату работники в знак протеста перестали приходить на работу. Руководство, ссылаясь на нарушение правил организации забастовок, уволило их за прогул. Работники обратились в суд. Восстановит ли их на работе сформированный в учебном центре суд присяжных? Присяжный: Не поставили в известность начальство, что они бастуют с этого дня? Присяжный: Их имеют уволить. Присяжный: Короче, все должно быть официально. Присяжный: Начальство знало. Присяжный: Они должны были заявление подать. Присяжный: Нет. Поставить в известность просто свое начальство. Присяжный: Так-то они правы, конечно, что надо требовать зарплату, если там несколько месяцев не платят. Присяжный: Вопрос такой - восстанавливать ли работников на работе? Да - восстанавливаем, нет - не восстанавливаем. Присяжный: Жалко, конечно. Присяжный: Жалко, что зарплату не получали. Присяжный: Да, жалко, что не получали. Присяжный: Но они не правы.
Присяжный: Не восстанавливаем. Это и нас касается, мы тоже можем так же попасть. Присяжный: Мы будем уже умными. Кристина Горелик: Решение суда присяжных было суровым - не восстанавливать. Итак, в одном случае суд присяжных встал на сторону потерпевшей, в другом - поступил наоборот. Так чем же должен руководствоваться суд присяжных при вынесении вердикта? Рассказывает заслуженный юрист, судья в отставке Сергей Пашин.
Сергей Пашин: Суд присяжных более приближен к населению и выражает народное правосознание, облагороженное разъяснениями, которые дает председательствующий. Таким образом, честность и чуткость населения в суде присяжных умножаются на правовые представления, такие, как презумпция невиновности, состязательность и юридическое значение только честно собранных доказательств. Суд присяжных к тому же учит людей самим решать судьбу себе подобных, то есть быть гражданами. Кристина Горелик: Если суд присяжных отражает, что называется, народное мнение, но в народе бытует мнение (социологические опросы показывают), что большинство населения, например, за смертную казнь. Очень многие сочувствуют тем людям, которые негативно относятся к лицам другой национальности. Сергей Пашин: Есть так называемый "парадокс Лапьера", это психологическое понятие. Лапьер был американским исследователем, который направлял хозяевам гостиниц открытки с предложением приютить китайских студентов, и хозяева гостиниц, не все, но в небольшом числе отказали. Вот по этим адресам поехали китайские студенты и только в двух случаях почувствовали разницу в обслуживании. То есть речь идет о том, что люди, которых привлекли к работе присяжных, ведут себя не так, как при социологических опросах. Они проживают этот процесс и, как правило, оставляют предрассудки, в том числе национальные, в стороне. Я знаю процесс по делу о взрыве, где присяжная заседательница была одной из тех, кто единогласно оправдал обвиняемого. Когда ее спросили: "Почему же вы оправдали, хотя вы не любите иногородних и не любите кавказцев?" Она сказала: "Да, не люблю, но эти-то невиновны". Вот в этом смысле суда присяжных - не инстинкты толпы, а народное правосознание, то есть лучшее, что есть в человеке. Кристина Горелик: Каким образом оградить судебную систему от того, чтобы, наоборот, все самое худшее в человеке не повлияло бы на судьбу конкретного подсудимого? Сергей Пашин: Собственно, рецепты известны. Это, во-первых, честный отбор присяжных с участием сторон. Это обстановка судебного заседания. То есть в этой торжественной обстановке после разъяснений председательствующего присяжные настраиваются на работу в соответствии с правом. Кристина Горелик: Может сложиться такая ситуация, когда на обычных людей, из народа, что называется, смогут оказывать давление различного рода публикации, высказывания политиков, высказывания тех же самых представители правозащитных и общественных организаций? Те люди, которые не имеют достаточно средств к существованию, могут пойти на такие соглашения с собственной совестью, мягко скажем, и так далее. Сергей Пашин: Ну, да. Мне кажется, подкупить одного судью гораздо легче, чем 12 присяжных. Тем более, что судья, вот он, у него есть место работы, у него есть кабинет и у него есть люди, которым он доверяет. Иногда это адвокаты, которые живут тем, что кормят судей, иногда это посредники. А присяжные ведь в этих связях не участвуют. Они отбираются неожиданно и для них, и для сторон и их 12 человек. Причем вопрос у нас решается не как в Соединенных Штатах, в основном единогласно, а по большинству голосов. То есть, подкупив одного присяжного, вы совсем не гарантируете положительного исхода дела в вашу пользу. Поэтому мне кажется, что на присяжных как раз воздействовать труднее и если они отобраны честно, действительно, случайно и стороны имели возможность проверить их объективность, задавая им вопросы, и присяжные были ограждены в ходе процесса от постороннего давления, то этот тонкий инструмент даст правильный ответ. Кристина Горелик: Существует проблема того, что присяжные могут отбираться небеспристрастно, может быть множество разных других проблем. Сергей Пашин: Сейчас на практике присяжных распускают, когда в процесс вступает новый судья. Вот это безобразие. Это ситуация, в которой есть основания подозревать, что с помощью нелегитимных способов следили за позицией присяжных: то ли их опрашивали тайком, то ли вмонтировали в совещательную комнату подслушивающее устройство, ловили их высказывания, поняли, что вердикт будет оправдательный, и произвели рокировку. Один судья выбывает, на смену приходит другой судья, который или которая говорит: "Меня не было с начала процесса, поэтому я и вас распускаю. Соберем новую скамью присяжных". Вот это явное злоупотреблением правом, это грубое нарушение прав обвиняемого. Я полагаю, два изменения в законодательстве были бы просто очень важными. Первая поправка. Отбор присяжных должен производиться в присутствии сторон. То есть, чтобы начальный список присяжных составлялся в присутствии прокурора и защитника, а уже потом происходил отбор из этих людей. Потому что сейчас не ясно, каким образом секретарь судебного заседания составляет список на процесс: или он включает компьютер, или просто ему посоветовали определенные фамилии. Вторая поправка. Дело, поступившее на рассмотрение данного состава присяжных, не может быть изъято у этих присяжных ни под каким видом. Кристина Горелик: Эксперимент с судом присяжных проходил в рамках проекта "Содействие защите прав граждан". Семинары и круглые столы, проходящие в эти дни в Подмосковье в рамках этого же проекта, завершатся в воскресенье встречей российских правозащитников и юристов с комиссаром Совета Европы по правам человека Альваро Хиль-Роблесом. Главная тема дискуссии - доклад комиссара о ситуации с правами человека в России. О десятилетних отношениях России и Совета Европы - в рубрике Людмилы Алексеевой. Людмила Алексеева: Российская Федерация, как известно, является членом Совета Европы. Мы были приняты в это сообщество 28 февраля 1996 года. 5 мая 1998 года Российская Федерация ратифицировала европейскую конвенцию о защите прав человека и признала право российских граждан на индивидуальное обращение в Европейский суд по правам человека. Это было огромным шагом от нашего советского прошлого в общее будущее России с самыми передовыми странами Европы. Принятие России в Совет Европы было очень непростым шагом для членов этого сообщества. Нас приняли не потому, что наша страна соответствовала стандартам этого объединения в области демократии и прав человека, а в надежде, что вхождение в Совет Европы поможет России быстрее и легче пройти дистанцию от тоталитарного государства, каковым она была как часть Советского Союза, до действительно демократического правового государства. Поэтому вступление в Совет Европы было обусловлено обязательствами по проведению, прежде всего, законодательных реформ, по приведению нашего законодательства в соответствии со стандартами стран-членов Совета Европы. Принципиальные изменения в законодательстве должны были коренным образом изменить течение жизни в нашей стране. На первом этапе мы обязались принять новый Уголовный кодекс, новый Угловно-процессуальный кодекс, Гражданский кодекс, а также изменить законодательство, регулирующее пенитенциарную систему. На втором этапе мы обязались принять законы, меняющие судебную систему, - о статусе судей, о прокуратуре и о других юридических профессиях, а также законы о положении национальных меньшинств, о свободе религии и закон о введении института уполномоченного по правам человека. С тех пор прошло почти 10 лет. Что удалось сделать за это время для того, чтобы наша страна стала полноценным членом Совета Европы? На этот вопрос должен был ответить доклад комиссара Совета Европы по правам человека Альваро Хиль-Роблеса. 31 июля в Москве состоится обстоятельное обсуждение этого доклада на конференции, подготовленной российским правозащитным сообществом, в присутствии автора доклада. Этот доклад - плод его длительного путешествия по России. Вот что пишет об этом он сам в предисловии к докладу. Диктор: "На протяжении четырех недель мы проехали более 20 тысяч километров и сменили более 15 самолетов для того, чтобы посетить разные регионы. Состоялось 48 встреч с представителями федеральных и региональных органов власти, судейского корпуса и правоохранительных органов. Мы посетили 38 учреждений, в том числе больницы, школы, дома для престарелых и 11 мест лишения свободы". Людмила Алексеева: Методику сбора материала Альваро Хиль-Роблес тоже поясняет в предисловии. Диктор: "Я начинаю все свои официальные визиты со встреч с представителями неправительственных организаций в посещаемых мною странах. Очень часто взгляды гражданского общества отличаются от мнения властей. Сравнение этих двух мнений позволяет лучше определить те слабые места, где требуется углубленная работа. И на этот раз я не отступил от данного правила, все мои посещения регионов начинались со встречи с представителями тех неправительственных организаций, которые наиболее активны в области защиты прав человека. Эти встречи были открытыми, в них мог участвовать любой желающий. Мы не вели точной статистики, но полагаем, что встретились более чем со 100 неправительственными организациями, что значительно помогло нам в понимании особого характера существующих проблем". Людмила Алексеева: Общее заключение комиссара Совета Европы по правам человека о нынешней России таково. Диктор: "Разумеется, новая российская демократия еще далека от совершенства. Но нельзя отрицать того, что она существует, и добилась успехов. Действительно, всего лишь 15 лет назад Европу разделял надвое железный занавес. В то время СССР был государством, в котором запрещалась и подавлялась любая свобода слова, любая частная инициатива, любая либеральная мысль. Советские граждане были лишены самых главных свобод". Людмила Алексеева: Альваро Хиль-Роблес отмечает, с его точки зрения, очень серьезный момент. Диктор: "Речь идет о проблеме смертной казни. Эта мера наказания по-прежнему предусмотрена российским законодательством, хотя на ее применении наложен мораторий с августа 1996 года. То что протокол номер 6 европейской конвенции о защите прав человека все еще не ратифицирован, является серьезным невыполнением обязательств, принятых Россией в момент ее вступления в нашу организацию, и вызывает определенные вопросы". Людмила Алексеева: Очень вежливо и осторожно Альваро Хиль-Роблес отмечает и то, что гораздо более определенно и резко свидетельствовали ему многие граждане России. Диктор: "Некоторые реформы, недавно осуществленные правительством, а также анонсированные в последнее время, вызвали беспокойство в обществе относительно приверженности демократическим завоеваниям, вызывая при этом неуверенность в их сохранении. Обеспокоенность, возникающая в обществе, была весьма очевидной во время нашего визита". Людмила Алексеева: Альваро Хиль-Роблес ограничился освещением самых важных, по его мнению, вопросов в области прав человека в Российской Федерации, не устанавливая иерархии их важности. Диктор: "Я ограничился основными вопросами, связанными с юридической реформой и с положением в пенитенциарной системе, а также с национальными меньшинствами, социальными проблемами и положением уязвимых групп - женщин, детей и пожилых людей. Я рассматриваю вопросы, связанные с ксенофобией и расизмом, с защитой прав человека в вооруженных силах, с функционированием правозащитных институтов. Я проанализировал также вопрос свободы прессы и выражения своего мнения, а также остановился на проблематике участия гражданского общества в системе контроля над эффективным соблюдением прав человека. Я остановился и на сложной ситуации, которая существует в Чеченской республике". Людмила Алексеева: Далее следуют рекомендации по каждому разделу доклада. Из их перечня очевидно, что комиссар Совета Европы по правам человека видит не только несовершенство нашей демократии и правовой системы, как он вежливо выразился в докладе, но и вопиющее беззаконие на каждом шагу, и беззащитность человека перед лицом властьимущих, их жестокость и корыстолюбие. Об этом гостю, каким был в нашей стране Альваро Хиль-Роблес, кричать не принято. Об этом должны говорить и кричать граждане этой стране. Доклад высокого должностного лица такой представительной и уважаемой организации, как Совет Европы, отмечает самые болевые точки в сфере прав человека в России и поможет в искоренении недостатков и пороков и в законодательстве, и в практике в этой сфере. Но главная роль в этой борьбе принадлежит самим россиянам. Совет Европы, безусловно, будет в этом нам помогать, но ни Совет Европы, ни кто-либо еще не добьется уважения российских властей к гражданам страны и к законам, если они сами этого не сделают. Кристина Горелик: Людмила Алексеева рассказывала о том, как оценивает ситуацию с правами человека в России Совет Европы. До сегодняшней программы героями нашей рубрики "Персона" становились люди, живущие сегодня и продолжающие помогать другим. Сегодня мы расскажем о человеке, который совершил, ну: действительно героический поступок - он спас троих детей. Ценой собственной жизни. Даю слово Игорю Телину, Саранск. Игорь Телин: Это произошло возле села Рыбкино Ковылкинского района Мордовии. Недалеко от села протекает река Мокша, сюда Владимир Спирин приехал вместе с супругой на рыбалку. Иван Лазарев: В этом месте Мокша разделяется на два рукава, к тому же у правого берега есть пляж, да середины вода не глубокая, а дальше следует резкий обрыв, там омут. Игорь Телин: Об омуте, как рассказал житель Рыбкина Иван Лазарев, знают местные, но не знают приезжие. Поэтому приехавшие сюда отдохнуть две семьи из Саранска спокойно позволили своим детям купаться самостоятельно. Мальчишки плескались на мелководье, а потом, заплыв чуть-чуть подальше, ребята, не почувствовав дна под ногами, начали тонуть. Лидия Спирина: Кричать стали, тонут: ну видно было, они уже тонут, но он сразу, он был такой отзывчивый, любого можно спросить, только хорошее о нем все говорят. Игорь Телин: Рассказывает супруга Владимира Спирина Лидия. Когда ребята стали тонуть, первым на помощь бросился Владимир. Лидия Спирина: Он тут же с места рванул на этот зов, а вот они там, кто я не знаю, дядя, и мама в воду прыгнули. Но они дальше нас были, он-то наперерез, а этот мужчина, он почему-то очень тихо шел, он за него уже там, один на спину ему вспрыгнул, двое с боку, держатся. Я кричу: "Мужчина, ну помогите, он же не выдержит, у него же спина болит, он не может!" Я знала всегда, что у него судороги были, просто, не в воде, просто так, судороги. Игорь Телин: Владимир Спирин был инвалидом второй группы и, по словам его супруги, ему даже заходить в воду было опасно. Тем не менее, он немедленно кинулся в воду, спасать чужих детей. Испуганные ребята буквально вцепились в своего спасителя. Один обхватил его за шею сзади, двое других находились по бокам. Владимир нашел в себе силы вытащить их на мелководье и передать в руки подоспевших родителей. Но здесь силы покинули Спирина. Лидия Спирина: И он еще раз вот только выглянул, и я ему кричу: "Ложись, ложись на спину, может быть, отдохнешь!" И все, он пропал под водой. Игорь Телин: Отцы спасенных ребят какое-то время ныряли, пытаясь найти спасителя, но все тщетно. После этого родители с детьми сели в машины и уехали в неизвестном направлении. Фамилии и место проживания этих людей неизвестны до сих пор. Водолазы МЧС, вызванные на место трагедии, обнаружили тело Спирина лишь через несколько дней, в 15 метрах ниже по течению. Водолаз: Это место считается опасным, в этом году здесь уже погибли 3 человека, вот, Владимир стал, к сожалению, четвертым. Игорь Телин: Спирина похоронили в селе Рыбкино, откуда он был родом. У Владимира осталось две дочери, семья потеряла кормильца. Односельчане погибшего и сотрудники Ковылкинского райотдела милиции, проводившие проверку всех обстоятельств трагедии, считают, что Владимир совершил настоящий подвиг. Односельчанин: Ну, это не каждый пойдет в воду, если там кто-то тонет, ведь не каждый бросится спасать человека. Там еще тонет вот человек, еще вцепится в него, может и сам он утонуть. Игорь Телин: Сотрудники МЧС Мордовии намерены представить Владимира Спирина к награждению медалью "За спасение утопающих", посмертно: Кристина Горелик: На очереди рубрика Олега Панфилова "Власть и пресса". Олег Панфилов: Организация "Freedom House" каждый год распространяет карту мира, на которой разным цветом отмечаются страны, где, по мнению правозащитников, есть свобода слова, где условия для свободы слова не совсем благополучные, а так же страны, где таких условий совсем нет. Россия почти всегда отмечается как страна второй категории, с неполной свободой слова. Однако если по такому принципу составить карту России, отметить различные факторы, свидетельствующие о давлении на прессу и преследованиях журналистов, то эта карта в свою очередь будет выглядеть очень пестро. Есть территории, где подавление свободы слова происходят постоянно и давно, например, Калмыкия или Башкирия. Есть районы, где журналистам, образно говоря, дышится чуть свободнее. К такой категории можно отнести Новгородскую область. Об этом мы говорим с недавно избранным председателем областного Союза журналистов Владимиром Исаковым, он связи со студией по телефону из Великого Новгорода. Владимир так же является экспертом Центра экстремальной журналистики и это обстоятельство позволяет нам общаться не только по-дружески, но и, надеюсь, достаточно откровенно. Володя, за несколько месяцев до твоего избрания новым заместителем начальника управления по информационной политике и руководителем отдела по взаимодействию со СМИ аппарата главы администрации области стал Тимофей Худяков, профессиональный журналист. Значит ли это, что у тебя есть единомышленники в твоем диалоге с властью? Владимир Исаков: Единомышленники, безусловно, есть. Так, если грубо делить редакции газет, а также журналистов, то есть журналисты, особенно большинство их было совсем недавно, которые занимались только разъяснением политики власти, а все остальное считалось вторичным и даже порой ненужным. Часть СМИ, они все-таки стремились защищать права человека и стремились быть как-то независимыми, но это очень незначительная часть. В настоящее время произошло такое интересное смешение, что и СМИ, которые от власти, и СМИ, которые, условно, независимые от власти, они все дружно защищают права человека, и здесь возникает некая платформа для совместных действий. Я думаю, что эту ситуацию следовало бы использовать для того, чтобы консолидировать силы журналистов с обоих крыльев. Олег Панфилов: В октябре 2000 года "Независимая газета" опубликовала твое открытое письмо губернатору Новгородской области Михаилу Прусаку, в котором ты писал о необходимости появления в области своего уполномоченного по правам человека. Но так же и о том, что существующая комиссия по правам человека, членом которой ты являешься, "не может влиять на местные государственные, других у нас практически нет, средства массовой информации". Насколько поменялась за эти пять лет ситуация? Можешь ли ты сказать, в каком процентном соотношении сейчас составляет государственная пресса и независимая пресса, так же в Новгородской области, наверное, большое количество районных газет? С какими журналистами тебе придется работать, как председателю областного Союза журналистов? Владимир Исаков: Ситуация, если делить ее именно таким образом, она мало изменилась. У большинства средств массовой информации до сих пор учредителями являются властные структуры, притом разные уровни власти, от областных до районных. Соотношение примерно такое: где-то 85-90 процентов средств массовой информации от власти, я имею в виду общественно-политические издания, исключая рекламные, остальное только можно назвать условно независимыми изданиями. Но, тем не менее, внутри этих редакций, а также, если говорить о конкретных журналистах, то есть журналисты, стремящиеся быть внутри свободными, несмотря на то, что нужда и, собственно говоря, известное экономическое отставание в области, чтобы оно не влияло на них непосредственно. То есть они стремятся все-таки высказать свое слово даже во властных средствах массовой информации. И здесь надо заметить, что такие люди на виду и они активно влияют на политическую и иную ситуацию в области. Собственно говоря, я все время надеюсь, что именно таких журналистов в каком-то смысле даже надо рекламировать. У нас порядка 300-350 журналистов во всей области, из них 60 в Союзе журналистов России. Причем в нашем союзе большинство журналистов из независимых средств массовой информации, но есть и существенная часть тех, которые работают в муниципальных, областных и других средствах массовой информации. Олег Панфилов: Володя, обстоятельства довольно любопытные. Ты сказал о том, что большинство из членов Союза журналистов Новгородской области - это журналисты, представляющие независимую прессу, что очень сильно отличает союзы журналистов других регионов России. Видимо, поэтому они избрали тебя председателем, ведь ты последние годы довольно активно публиковал статьи, во многом критикующие взаимоотношения власти и прессы. Насколько ты сейчас готов к этому диалогу между администрацией губернатора Прусака и независимыми журналистами? Владимир Исаков: Мое избрание, может быть, это связано с тем, что основное мое место работы, а я работаю начальником пресс-центра Новгородского университета, оно находится на меже между властными СМИ и невластными СМИ. Может быть, это повлияло, может быть, то, что достаточно четко обозначал этическую позицию в тех материалах, которые публиковались на сайте Центра экстремальной журналистики. Возможно, это. Но, как бы то ни было, я сейчас углубляюсь в эту работу и вижу, конечно, что проблемы большие, особенно финансовые и многие другие, а также связь с московским офисом. Олег Панфилов: По всей видимости, ты не станешь руководить организацией, которая будет формально любить губернатора и делать то, что захочет администрация. По всей видимо, у тебя есть какие-то уже идеи. Можешь поделиться своими идеями, своими ноу-хау, что ты будешь делать в ближайшее время. Владимир Исаков: Думаю, первое - провести идею общественной коллегии по жалобам на прессу. Здесь возникают такие коллизии и конфликты с журналистами, традиционно люди от власти даже открыто говорят, встретимся в суде. Хотелось бы до судебного разбирательства каким-то образом выработать определенные этические правила. Я думаю, что как раз в общественной коллегии это было бы возможно. Предварительная работа была выполнена, то есть создается медиа-аудитория и медиа-сообщество. Что интересно: в медиа-сообществе согласились участвовать не только газеты "Волхов", "Новая новгородская газета" и другие независимые от власти издания, а также телепередачи, но так же областное телевидение, бюджетное, Лига журналистов, которая в свое время выросла из Медиа-союза. То есть здесь происходит определенная консолидация сил. Я надеюсь на этических правилах, а так же защиты журналистов от неправомерных посягательств чиновников, я надеюсь начать в частности с этого. Попытаться создать общественную палату по жалобам на прессу, на СМИ. Это первое, что хотелось бы сделать. Олег Панфилов: Я надеюсь, что ты нам в ближайшее время расскажешь и о втором, и о третьем, и обо всех своих начинаниях. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
