Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[17-12-05]
Дорога свободыВечер памяти Андрея Сахарова. Презентация книги "народ лагерей" венгерского писателя Иштвана Эркеня. Проект федерального закона об ответственности органов опеки и попечительства и опекуновВедущая Кристина Горелик Кристина Горелик: 14 декабря 1989 года ушел из жизни выдающийся российский ученый и общественный деятель - Андрей Дмитриевич Сахаров. В следующем году ему исполнилось бы 85 лет. В этот день в Музее и Общественном центре имени Сахарова прошел вечер памяти. На нем было решено рассказать о готовящемся к выходу в свет восьмитомнике произведений Андрея Сахарова, над которым работают сейчас вдова Сахарова Елена Боннэр, редакторы издательства "Время", видные историки и общественные деятели. Рассказывает Елена Холмогорова, историк, один из составителей восьмитомника произведений Сахарова.
Елена Холмогорова: Все тома готовятся параллельно. Они все лежат на двух больших письменных столах в разной стадии версток, сверок и рукописей и, видимо, печататься они, собственно говоря, будут буквально одновременно. Не только широкий читатель, но и даже узкий читатель не знаком со многими произведениями, которые там будут публиковаться, потому что это расшифровки магнитофонных записей, скажем, пресс-конференций, которые давались, есть и такие материалы. Есть действительно интервью, допустим, газете, которая выходила в городе Сочи. Так что очень многие тексты совершенно неизвестные читателю. Знаете, вроде бы ситуация совершенно другая, вроде бы статьи посвящены даже иногда каким-то конкретным злободневным в тот момент вопросам, но очень многое проецируется на сегодняшний день. Я стала смотреть и, скажем, увидела, что какие-то вещи, которые касаются других стран, других вопросов, приложила к сегодняшнему дню, почти под копирку. И ощущение невероятной силы личности Андрея Дмитриевича и невероятное ощущение идеи приоритета ценностей личности, отдельной человеческой жизни и прав человека не том, так сказать, может быть даже чуть затертом смысле, который мы привыкли слышать как клише, а именно: "право человека", его неотъемлемое право быть личностью, свободной во всех отношениях. Вот это совершенно поразительно. Во всех аспектах, чего бы это ни касалось. Даже пример о каких-то биологических последствиях ядерных испытаний, скажем, - это тоже права человека, это тоже право его быть здоровым, условно говоря. Совершенно все рассматривается через призму права человека и вот это совершенно потрясает, потому что, о чем бы ни шла речь, все замыкается и сходится в этой точке. Чтение такого массива работ Сахарова снимает какую-то шелуху со словосочетания "права человека". Вот это такое удивительное совершенно ощущение, здесь они действительно приобретают какой-то первозданный смысл. Я не помню, а, может быть, даже не знаю, кем и когда эта формула была придумана, но мне кажется, что именно здесь она обретает тот смысл, который изначально вкладывался и который должен вкладываться, начиная от выбора, скажем, возможности страны проживания, которое было так актуально в то время, до религиозной свободы. И все то, что вроде бы в каком-то хотя бы смысле мы достигли на данный момент, все равно все эти аспекты остаются абсолютно актуальными в той или иной степени, в большей или в меньшей, а может быть дальше все в большей и большей.
Кристина Горелик: Ефрем Янкелевич, автор вступительной статьи к публицистическим томам Сахарова. Из восьми томов два планируется сделать публицистическими, другие два тома - это будут дневники Сахарова, а из последних трех томов получатся воспоминания. Итак, Ефрем Янкелевич. Ефрем Янкелевич: Вы знаете о тезисе взаимосвязи прав человека и мира. Это очень известный его тезис, наверное, основной, и он остался, к примеру, безусловно. И даже мы получаем много подтверждений тому, что Сахаров был вполне прав, что связь эта присутствует. Я хочу сказать два слова про конвергенцию, действительно это та концепция, которая возникла у него еще в конце 60-х и к которой он вернулся уже при перестройке, и вот что значила эта конвергенция. Она произошла. Вроде бы как, да. Мы уже не угрожаем, что Вашингтон уничтожен будет, мы снесем его атомным оружием и, соответственно, американцы не угрожают массированной атакой на Россию. Но, наверное, эта конвергенция не оправдала тех ожиданий, которые были и у Сахарова, и у меня, и у вас, я предполагаю. Потому что Сахаров предлагал, это было сближением институтов, и какое-то сближение институтов в действительности произошло, то есть у нас есть и биржи, и банки, и частное предпринимательство, и там оно есть, там парламент и здесь парламент - вроде бы как все похоже. Но мы вполне понимаем, что это не похоже. Не похоже почему? Еще Ключевский сказал, что русские любят заимствовать, но не понимают, для чего они это делают. Вот я боюсь, что конвергенция действительно привела к тому, что мы заимствовали все самое плохое и потеряли все хорошее, вот почему это произошло. И, на мой взгляд, я думаю, что Сахаров вполне согласился бы здесь. Дело в том, что мы не заимствовали те ценности, которые мы должны были заимствовать. Вот Сахаров, к примеру, писал о том, когда он писал о России, он сказал, что мировоззрение у советского человека, его политическое воззрение, оно сводится к преклонению перед государством и силой. И сегодня все то же самое. Действительно для наблюдателя постороннего, которым, в общем, являюсь я, что поражает в России, это то, что в обществе не существует моральных идеалов. То есть, если вы прислушаетесь к любой дискуссии, вы не услышите в них присутствия неких отчетов, некой системы координат, которая присутствует, если вы послушаете эти дебаты, скажем, по СNN или где-то еще. И вот это преклонение перед государством и силой, к которым прибавилось преклонение перед успехом и деньгами, вот, собственно, и есть политическое мировоззрение россиянина на сегодня. И вот что бы Сахаров хотел, как я его понимаю, мы заимствовали не только институты, но и ценности, чтобы мы поняли, что права человека - это ценность номер один. Что в списках приоритетов ничего выше этого нет. Когда мы обсуждаем любую проблему, мы говорим в первую очередь о правах человека, а потом уже о государственной безопасности, о шпионах, об экономике, о чем угодно. Кристина Горелик: Составители сборника произведений Сахарова обещают выпустить все 8 томов ко дню рождения академика, к 21 мая. И еще об одной книге (уже, правда, вышедшей в свет на этой неделе), мне хочется рассказать. Это книга классика венгерской литературы XX века Иштвана Эркеня. Называется - "Народ лагерей". Она тоже долго ждала своего часа, почти 60 лет. Книга была написана Эркенем в советском лагере, в котором писатель пробыл до 1946 года. В Венгрии опубликована в 1947 году, а к российскому читателю книга пришла только сейчас. В советское время было не принято вспоминать о военнопленных, отсидевших различные сроки в советских лагерях. Между тем, после окончания войны в лагерях Главного управления по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР на территории союза сидели около 4 миллионов военнопленных: немцев, японцев, венгров, австрийцев, румын, итальянцев, финнов: По числу плененных солдат, после немцев и японцев, на третьем месте числятся венгры. Их было, согласно историческим документам, около полумиллиона человек. Полмиллиона сильных, трудоспособных молодых людей, для страны с относительно небольшим населением - это трагедия государственного масштаба. А географическое понятие "излучина Дона" (рядом с Воронежем, где венгерская армия понесла самые большие потери за время войны) - символ национального бедствия. Среди полумиллиона венгров, прошедших ужасы ГУЛАГа, был выдающийся венгерский писатель Иштван Эркень. Четыре года войны и плена полностью изменили его отношение к людям. Об этом незадолго до своей смерти он говорил в одном из телеинтервью. Иштван Эркень: Ведь если разобраться, кем я был прежде? Изнеженным, более или менее, скорее менее образованным молодым человеком с литературными амбициями, которые были подкреплены тонюсеньким сборником рассказов. Вот война означала постоянную близость смерти. Гибель, потеря жизни превратились в банальный факт. Словно чиркнуть спичкой, дать ей догореть - такова была цена человеческой жизни. Впрочем, не это явилось для меня решающим обстоятельством. Главное, что я сразу очутился среди великого множества людей. Чтобы быть точным, полгода я пробыл на фронте на Дону, а потом четыре с половиной года в советском плену. Практически это означает, что на протяжении пяти лет я ни на минуту не оставался один. В лагере, в бараке нас было, если не ошибаюсь, 800 человек. Бараки, наполовину врытые в землю, они и сейчас стоят у меня перед глазами, занесенные снегом, почти не отличимые на фоне зимнего пейзажа. А в другом лагере, где я пробыл три года, нас было 30 тысяч, венгров, должно быть, тысячи три, четыре. Итальянцы, румыны, французы, волонтеры из Французского легиона и так далее. Я в одночасье влился в массу людей столь малой песчинкой, что даже имени моего никто не знал. Жил буквально бок о бок с другими: ссорился, смеялся, голодал вместе с ними, поскольку выпадали тяжкие времена. Я стал частью большого сообщества. Но это только для меня было внове, поскольку до войны я жил благополучно, не зная забот. Судьба моя сделалась неотделимой от жизни моих товарищей по несчастью. С ними я трудился, с ними мечтал о возвращении домой, с ними слился воедино. В тюрьме не было рангов, не было богатых и бедных, там каждому полагалось 600 граммов хлеба в сутки, миска супа на завтрак, каша в обед и та же каша на ужин. Я стал неотделим от окружающего мира, без какого бы то ни было осознанного намерения с моей стороны. Принадлежность к сообществу, общность судьбы целиком и полностью преобразовали меня еще быстрее. Ведь в прежней моей жизни царил дух некоего аристократизма, привилегированности. С тех пор я даже слышать не могу о какой-то там писательской избранности. Я такой же человек, как и другие. Совершенно не чувствую себя каким-то особенным. Просто ремесло у меня другое, я работаю с другим материалом, но в человеческом отношении не отличаюсь от служащего, работа которого состоит в том, чтобы писать. Я чувствую себя человеком, судьба которого связана с судьбой других людей, без них я не могу дышать. Нет у меня какого-то особого пути в жизни. Путь у меня лишь один, эту истину я постиг в плену и принес с собой на родину. Кристина Горелик: Венгрия была единственной, наверное, страной, которая во время Второй мировой войны отправляла воевать на фронт евреев безоружными. Из евреев были сформированы вспомогательные трудбаты. Эркень служил в таком батальоне. Война, потом плен, потом ГУЛАГ, сначала лагерь № 188 под Тамбовом, потом Красногорский лагерь № 27 под Москвой. Рассказывает сотрудник Мемориального музея в Красногорске Ирина Кузмичева. Ирина Кузмичева: Начинается история лагеря с 1942 года, когда стали поступать после московской битвы первые военнопленные. За восемь с половиной лет его существования прошло около 50 тысяч военнопленных, это были и немцы, и венгры, и австрийцы, и румыны, даже японцы. (Каким образом этот состав попал на станцию Павшино: Были такие гуляющие составы, и вот он нечаянно попал туда. То есть даже японские военнопленные содержались в нашем лагере. Он был особый, потому что подчинялся непосредственно управлению НКВД. Эта особенность была еще и в том, что было очень удобное географическое положение, он был очень близко к Кремлю, то есть 27 километров к Москве. Через него прошла вся элита плена, прошел и фельдмаршал Паулюс, в разное время там содержались различные видные люди, такие, как генерал Штомм. Здесь же был генерал-лейтенант Вилли, который после разгрома группы Армий "Центр" возглавил колонну военнопленных, которая прошла по Садовому кольцу 17 июля 1944 года. Надо сказать, что лагерь был необычным еще и тем, что в нем собираются самые лучшие специалисты в своей области. Здесь открывается очень много различных мастерских: мастерские по ремонту техники, мастерские по изготовлению дорогой мебели. Ее делали именно по заказу, по спецзаказам санаториев от Четвертого отдела, это совминовское отделение, для санатория "Сосны" также, это был санаторий, где отдыхали члены нашего правительства. Кстати сказать, и одевали тоже военнопленные. Первая зона состояла всего из четырех бараков, два из которых были как бы полуземлянки. Естественно, было центральное отопление, канализация, но все было в таком неприглядном виде, потому что отдавался уже нежилой фонд, поэтому сами военнопленные в будущем приводили все это в порядок. Затем в марте 1943 года переводится из Оранок (это Горьковская область), Антифашистскую школу. Возникает вторая зона. Эта зона там, где сейчас находится наш музей. Рядом еще даются два таких же коттеджа двухэтажных, огораживаются колючей проволокой, пропускной пункт - и это вторая зона. В основном Антифашистская школа готовила курсантов, которые занимались пропагандистской работой. Впоследствии выпускники антифашистских школ направлялись на фронт во многом, многие в тылу врага работали совместно с нашими партизанами, выпускались листовки, распространялись, кто-то венгерском, кто-то на немецком языке, кто-то на румынском языке, обращения к своим: Кристина Горелик: То есть бывшие военнопленные, которые воевали против Советского Союза: Ирина Кузмичева: Пройдя курс в нашей Антифашистской школе, они направлялись в такие горячие точки, где они совместно с нашими политработниками или с партизанами такую пропагандистскую работу проводили. Кристина Горелик: А не боялись, что просто: Ирина Кузмичева: Не боялись. Отправляли именно тех, твердо верили в которых. Да, и была третья зона. Как раз к 1945 году, в общем-то, к концу войны, когда поступило особенно большое количество военнопленных, создается третья зона. Эта зона - район "Теплого бетона" нашего города Красногорска. Там отдаются три барака, нежилой фонд также, опять же, он был в очень ужасном состоянии, сами же военнопленные восстанавливают там и канализацию, и теплосети, они же ремонтируют, полный ремонт делают. Делается мебель примитивная - скамейки, лавки, нары - все это делается силами самих же военнопленных. И еще, чем отличается лагерь военнопленных наш красногорский, то есть там зарождается антифашистское движение. В здании заводского клуба проходила учредительная конференция национального комитета "Свободная Германия". Этот комитет, движение антифашистское, среди военнопленных и эмигрантов, и немецкие эмигранты. Основные тезисы этого комитета, они боролись за окончание войны, за создание новой Германии и против Гитлера. Кристина Горелик: Иштван Эркень сначала находился в первой зоне, потом его перевели во вторую, то есть в Центральную Антифашистскую школу, из которой его и освободили в 1946 году. Кроме воспоминаний, Эркень вынес с собой рукопись книги, впоследствии названной "Народ лагерей". Это подлинная история жизни заключенных в лагере. В Венгрии она была опубликована почти сразу же. Ее русский перевод появился на свет только сейчас. Долгожданная презентация книги состоялась на этой неделе в венгерском посольстве в Москве. Говорит главный редактор издательства "Хроникер", писатель Борис Евсеев. Борис Евсеев: Хотя в иностранной литературе была и "Ладья Харона", и многие другие, но не все то, что было написано в Венгрии замечательного, у нас выходило. Пробел был, в то время он не выходил. Да и такая книга, как "Народ лагерей", в те годы, в общем, я думаю, была невозможна. И не только потому, что в ней есть что-то такое антисоветское или антироссийское, этого как раз там нет, и это делает книгу интересной и замечательной, но и по другим причинам. Что привлекло и что вообще, так сказать, русского читателя или, еще уже, русского писателя привлекает в венгерском, может быть, не в таком языковом отношении близком собрате? Во-первых, это стиль Эркеня. Как получается стиль, вы знаете: тон, интонация, потом стиль. Стилистика Эркеня необычна. Да, это социографические очерки, но вот эти социографические очерки, может быть, не имели бы такого успеха: (Я знаю, что они и в Венгрии имели большой успех. И я думаю, что и у нас будут они успешно читаться.) :Если бы не внутренняя стилистика. А к этому времени, что получилось в лагере? Сначала такое онемение случилось, великое онемение с Эркенем, и он об этом очень хорошо пишет. Он ничего не мог говорить, полное отупение, в полной, так сказать, прострации. Потом потихоньку, общаясь с людьми, он начинал это воспринимать и тут начинал как бы вот этот его стиль вырабатываться. Это чрезвычайно интересный стиль. Вот такая, сначала игровая афористика, которая возникает при диалогах, потом превратилась в более-менее трагическую афористику и потом уже дальше, к концу жизни, в его замечательных произведениях он перешел к такому прекрасному приему, как лирический гротеск. Но он, конечно, лукавит, когда в одном рассказе Эркень пишет о том, что такое гротеск. Он пишет: достаточно встать на голову и весь мир предстанет гротеском. Конечно, писатель здесь лукавит. Этого недостаточно, для этого нужны еще другие качества, которыми чрезвычайно, в большей степени, обладал Эркень. Конечно, в нем чувствуется такая древняя еврейская притчивость, без этого не могли бы осуществиться книги. И вторая волна, которая покрывает, - это такая венгерская напевность. Вот это чрезвычайно хорошо, мне кажется, почувствовали во МХАТе. Когда я был на спектакле, я был поражен тем, как он ритмически сделан под венгерский танец номер один Йоханеса Брамса, как проходит тема старости и смерти. Это поразительно: интересная музыка, яркая, напевная, танцевальная, и идущие вокруг смерть, старость, угасание и так далее. Вот на этих контрастах работал и Эркень. И эта контрастность его письма дает нам надежду на то, что он будет читаться в России. Еще надо сказать об этой книге то, что она представляет такой объективный, не желчный, не какой-то умышленный взгляд. Достоевский всегда говорил: "Нельзя умышленно смотреть". И Эркень не смотрел, то есть он не выдавливал из своего глаза что-то такое, он писал так, как было, и писал с огромной любовью к человеку конкретному. Не ко всему Советскому Союзу, этого не могло быть, ни ко всей Европе, а к конкретному маленькому человеку. Поэтому это не социография, а человекография Эркеня. Кристина Горелик: И буквально пару фраз в заключение первой части нашей программы скажет переводчик Иштвана Эркеня Татьяна Воронкина, знакомая с самим писателем. На протяжении многих лет она остается преданной поклонницей его творчества. Татьяна Воронкина: Книга конечно замечательная, уникальная. Хотя бы потому, что это изумительная художественная проза. В венгерском литературоведении было принято считать, что Эркень, как гениальный писатель, родился где-то в конце 60-х годов, когда вышли в свет рассказы-минутки, когда вышли его повести "Семья Тоотов", "Кошки-мышки". Это не так. Вы откройте "Народ лагерей" и вы увидите, что Эркень там, тот самый Эркень, которого мы знаем, которого знает весь мир и любит весь мир, и почитает весь мир. Он уже в этой книге весь со своим умением подмечать смешное, трагикомическое в нашей жизни, со своей безграничной любовью к людям, со своим основным чувством, которое он вынес из войны, - чувством солидарности, чувством того, как он чувствует людей, как он любит их, как он уважает. Кристина Горелик: Жестокое обращение с детьми или невыплата опекунских денег - все это становится возможным, когда органы опеки и попечительства не исполняют свои прямые обязанности. Если тема усыновления детей-сирот постоянно муссируется в средствах массовой информации, то, проблемы опекунства незаслуженно забыты. Хотя нарушений в этой области со стороны органов опеки и попечительства очень много. Представляю вашему вниманию две совсем разные истории. Одна о бабушке, которая долгое время не может оформить опекунство и, следовательно, получать на ребенка деньги, а вторая - об издевательствах опекуна над малолетним ребенком, ставших возможными из-за преступной халатности органов опеки. После того, как мы прослушаем эти два репортажа из разных регионов, я попрошу Лидию Михееву, эксперта Комитета Государственной Думы России по проблемам женщин, семьи и детей, доктора юридических наук, профессора кафедры гражданского права Российской правовой академии Министерства юстиции России, прокомментировать эти две истории. Итак, первый репортаж из Тверской области, рассказывает Евгений Новиков. Евгений Новиков: Свое первое слово Вика Чибурчиу сказала в 10 лет. И если бы не московские пенсионеры Филимоновы, купившие дом в Жарковском районе Тверской области, жизнь девочки и теперь мало отличалась бы от жизни Маугли. Места, где располагается деревня Селищи, там живет Вика Чибурчиу, в народе называют "медвежий угол". Вот как Наталья Филимонова описывает встречу с девочкой, которой тогда было уже 9 лет. Наталья Филимонова: Она не говорила, издавала мычащие звуки, я понимала только "да" и "нет" и то больше по жестам. С коростой на ноздрюшках, на губах, потому что у нее каша лезла из носа, когда она кушала, с педикулезом, интеллектуально отстававшая от других детей. Выглядела она на 5-6 лет, ни больше. И мы узнаем от соседей, что ей уже 9 лет, в школу она не ходит. Евгений Новиков: Мама Вики - жительница деревни Селищи - много лет назад вышла замуж за заезжего молдаванина и уехала с ним, в Молдавии родила троих детей. Муж умер, и бабушка, приехавшая на похороны зятя, застала дочь в бедственном положении - ни еды, ни денег. Поэтому и забрала бабушка с собой в Россию младшую внучку Вику, которая была от рождения инвалидом. Привезла домой в плетеной корзинке. Потом писала письма дочери в Молдавию, ответа все не было, и лишь спустя несколько лет дочь написала: "А я думала, что вы все уже умерли". Но Вика не умерла и не вела, как это предрекали некоторые, полурастительный образ жизни. Московские пенсионеры Филимоновы озаботились судьбой девочки-инвалида, отвезли в столицу, Вике сделали операцию в Институте стоматологии, выхлопотали полагающейся девочке статус инвалида. И только те, кому по должности положено заботиться о таких детях, были безразличны к судьбе Вики. Как и на что живут внучка с бабушкой, органы опеки не волновало. Говорит Николай Филимонов. Николай Филимонов: Четыре года они не могли определить, что такой ребенок есть и на их территории живет инвалид, который без попечения родителей остался, они это не усмотрели. Запрос был из центра, который лечил девочку, и орган опеки, тем не менее, не принял должных мер. Евгений Новиков: Опекуном Вики числится ее бабушка, но числится на общественных началах, а это значит, что никаких денег на Вику не получает, хотя та записана в районном реестре детей, оставшихся без попечения родителей. Куда и кому идут вот уже 7 лет опекунские деньги на Вику, неизвестно. Пенсионеры Филимоновы постоянно возят ее на лечение в Москву, помогают едой, одеждой. Николай Филимонов за эти годы перенес три инфаркта и шунтирование сердца и, будучи пенсионером, работает, чтобы помочь подростку. Вика, хоть и пошла в первый класс только в 10 лет, сейчас одна из лучших учениц в школе, староста в классе, чемпионка по шашкам. Вика Чибурчиу: Сейчас я учусь в восьмом классе, учеба идет пока хорошо. После школы я хочу стать медсестрой. Евгений Новиков: Только в конце этого года после всевозможных проволочек и откладывания судебных заседаний мать Вики Чибурчиу, по-прежнему живущая в Молдавии, была лишена материнства, но и после этого бабушке подростка не выплачивают опекунские деньги. В какие только инстанции за эти годы не обращались пенсионеры Филимоновы, чтобы помочь ребенку, - все было бесполезно. Из всех властных инстанций одни отписки и пустые уверения, что все делается для исправления ситуации. По-прежнему судьба подростка из глубинки не занимает тверских чиновников. Филимоновы обратились в Страсбургский суд. Николай Филимонов: Мы получили ответ, что дело принято к рассмотрению, и ждем результат. Евгений Новиков: А пока, цитирую письмо из аппарата Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, "материальное положение девочки-инвалида, мужественно борющейся за свое место в нормальной жизни, не позволяет ей приобретать даже школьные принадлежности и одежду". Для Радио Свобода Евгений Новиков, Тверь Кристина Горелик: Теперь вторая история - про 2-летнюю челябинскую девочку Иру. Рассказывает Александр Валиев. Александр Валиев: Осенью всю Челябинскую область потрясла история 2-летней девочки Иры Сафиной из Карабаша: ее мать умерла от пьянства, судьба отца неизвестна. Органы опеки поручили судьбу девочки гражданской супруге ее родного дедушки, самому дедушке доверить ребенка не могли из-за судимости. Впрочем, когда Ира попала в руки к Татьяне Устиновой, с ее дедом Татьяна уже не жила. В квартире, доставшейся Ире по наследству, она жила с опекуншей и двумя маленькими собачками. Соседи забили тревогу, когда поняли, что в квартире происходит неладное. Татьяна Устинова регулярно выгуливала собак, но никогда не выходила с ребенком: то ли не считала нужным, то ли опасалась реакции окружающих. В 2 года девочка весила 7 килограммов. Сигнал соседей в органы опеки остался фактически без внимания. Устинову вызвали для разговора, пожурили и отпустили, на девочку взглянуть не удосужились. Поэтому когда ребенок попал в больницу с переломами, ожогами и рваными ранами, врачи пришли в шок: у девочки были обнаружены множественные ушибы мягких тканей головы, туловища, рваные раны углов рта, следы от ожогов ротовой полости, грудной клетки, ушной раковины, перелом правого предплечья, левой кисти, левой стопы. Девочку отправили в реанимацию, опекуншу - в камеру заключения. Со слов Татьяны Устиновой, Ира споткнулась о пылесос и просто упала, а то, что весила всего 7 килограммов, так это из-за плохого аппетита. В больнице девочка узнала, что такое сыр, йогурт и конфеты. О том, что грозит садистке-опекунше, рассказывает прокурор Карабаша Евгений Шумихин. Евгений Шумихин: Дело находится в суде, до 7 лет она может, в принципе, наказание получить. В ходе этого расследования мы вносили представление в отношении нашего местного органа опеки, их там строго наказали. У нас же какая ситуация? В больнице содержать нельзя, детского дома нет. А тут раз - опекуна нашли, давайте быстренько-быстренько, вроде нормально характеризуется. Сейчас уже, я думаю, они будут обязаны очень строго собирать документы, искать опекунов. Смысл, почему этого ребенка она взяла на опеку: во-первых, денежку получала за это, плюс квартира за ребенком осталась. Александр Валиев: Сейчас Ира переехала в город Миасс Челябинской области, там живет двоюродная сестра ее матери, которая, к слову, сразу после смерти своей родственницы была готова взять племянницу к себе. Но почему-то органы опеки отдали ребенка чужому человеку, да еще и не проконтролировали его дальнейшую судьбу. Никого за этого не уволили, ни на кого из чиновников не завели уголовное дело. Возможно, прокурор прав и эта история, по крайней мере, послужит уроком органам опеки, и их служащие будут более ответственно исполнять свои прямые обязанности. Вот как прокомментировала сегодняшнее положение дел маленькой Иры Сафиной сотрудница миасского отдела опеки. Сотрудница отдела опеки: Сейчас девочка у нас привезена в город Миасс, новые опекуны. Приезжали домой, смотрели жилищно-бытовые условия, там прекрасные условия, в общем, семья, конечно, очень хорошая. С мая назначаем выплаты и у нас как бы уже контроль будет, отчетность будет опекуна, в первую очередь по финансам, два раза в год контрольное обследование мы проводим. А третье - мы можем просто в любое время приехать, особенно в такие семьи. Александр Валиев: Ира Сафина по-прежнему лечится, сейчас ее готовят к очередной операции. А все, кто ее видел, считают и 10 лет тюрьмы слишком мягким наказанием для садистски. Для Радио Свобода Александр Валиев, Челябинск Кристина Горелик: Я напомню, что рядом со мной сидит Лидия Михеева, доктор юридических наук, эксперт Комитета Государственной Думы России по делам женщин, семьи и детей. Итак, вот две истории, как я уже сказала, они очень разные. Но обе они стали возможны из-за странного поведения сотрудников опеки и попечительства. Первый вопрос у меня, конечно, что обязаны делать органы опеки и попечительства? И если они не исполняют своих обязанностей, то что могут сделать обычные, простые люди со стороны? Поскольку понятно, что те же самые опекуны, которые жестоко обращаются с ребенком, естественно, не пойдут сами в органы опеки и попечительства. Лидия Михеева: Органы опеки и попечительства обязаны защищать всех детей, которые по каким-либо причинам остались без попечения родителей. Два приведенных примера, конечно, не характеризуют всех работников органов опеки, но на самом деле встречаются, к сожалению, нередко. Дело в том, что орган опеки и попечительства при получении какого-либо сигнала от любых граждан, от должностных лиц, от сотрудников медицинских организаций, от сотрудников органов внутренних дел о нарушении прав ребенка, о том, что ребенок находится без попечения взрослых, о том, что его состояние здоровья крайне тяжелое, орган опеки должен немедленно отреагировать. В течение трех дней он должен произвести обследование условий жизни ребенка и сразу начать поиск для ребенка формы устройства. Проблема на сегодняшний день заключается, во-первых, в том, что органы опеки сами активно сбором информации о детях не занимаются. Они занимают чаще пассивную позицию, ожидают тех сигналов, которые могут поступить, допустим, от соседей, от граждан. В том примере, который был из Челябинска, нужно иметь в виду, что орган опеки и попечительства, уже назначив ребенку опекуна, должен производить контрольное обследование условий жизни ребенка. По всей видимости, здесь имела место довольно традиционная, к сожалению, для нас ситуация, когда действительно, назначив опеку, орган опеки самоустранился от ребенка. И поскольку опекун, по всей видимости, стремился только заполучить так называемое опекунское пособие, эта ситуация всех устраивала. Кристина Горелик: Кстати, а какой размер этого пособия? Я понимаю, что он варьируется в разных регионах, но, тем не менее, порядок "от и до"? Лидия Михеева: Размер пособия определяться должен законом края или области, но зависеть он должен от цен в данном регионе. На сегодняшний день это совершенно разные суммы, но не менее двух, трех, четырех тысяч рублей, то есть это довольно приличные деньги. Кристина Горелик: В репортаже сказано о том, что органы опеки и попечительства назначили опекуна и не проверяли, в какой обстановке живет ребенок, даже самого ребенка не видели. Не было заведено ни уголовное дело, никого не уволили даже. То есть получается, что они никакой ответственности не несут? Лидия Михеева: К сожалению, ни Кодекс об административных правонарушениях, ни Уголовный кодекс специального вида ответственности для таких должностных лиц не предусматривает. Более того, мне кажется, на самом деле это более важно, речь не идет о возмещении ребенку вреда, который причинен фактически попустительством органов опеки и попечительства. Те расходы, которые придется предпринять для восстановления здоровья ребенка, суммы компенсации морального вреда, тяжелейшего морального вреда, эти суммы пока действующим законодательством взыскивать нет такой возможности. Поэтому в настоящее время в Государственную Думу внесен проект федерального закона об опеке и попечительстве, и в нем предпринята попытка наиболее полным образом урегулировать все эти вопросы. И самое главное, мне кажется, в рассматриваемой проблеме - вопросы ответственности опекунов, попечителей за жизнь, здоровье, имущество подопечных, а также органов опеки и попечительства. Кристина Горелик: Теперь, если можно, вернемся к нашему первому репортажу, потому что ситуация, рассказанная в нем, наверное, тоже довольно типичная, к сожалению, когда люди не могут оформить опекунские деньги. Лидия Михеева: Я могу объяснить эту ситуацию. Первое - незнание или неполное знание законодательства. Дело в том, что для назначения этой девочке Вике из Тверской области опекуна не требовалось предварительного лишения матери родительских прав. К сожалению, очень многие работники органов опеки и попечительства в этом заблуждаются, они полагают, что сначала нужно обязательно провести эту судебную процедуру. Я боюсь, что эта проблема связана с юридической грамотностью, которую ожидать от органов опеки в современных условиях не приходится, там нет юристов по штату. Мы всячески пытаемся уровень этой грамотности поднять, мы встречаемся с органами опеки со всей страны не менее трех-четырех раз в год, проводим их обучение, но понятно, что это проблему не снимет. Второй момент. Ребенок считается оставшимся без попечения родителей и имеет право на опекуна с того самого дня, когда родитель фактически бросил его, отказался от воспитания, перестал о ребенке заботиться. Кристина Горелик: То есть именно фактически, а не юридически? Лидия Михеева: Фактически, подчеркиваю. Кристина Горелик: А как это можно будет доказать в суде, если такая необходимость возникнет? Лидия Михеева: У нас есть прецеденты судебного доказывания таких ситуаций. Дело в том, что во многих ситуациях дети фактически пребывают без попечения родителей, проживают у своих родственников, проживают в медицинских стационарах, находятся в детских учреждениях и при этом не оформляются какого-либо рода документы. По выпуску из учреждения или по выходе из семьи своих родственников эти дети пытаются, скажем, получить жилье, причитающееся им, как сиротам, или поступить бесплатно в вуз. Им отказывают по той причине, что ребенок не может подтвердить статус сироты. Мы делаем всегда в этом случае такую рекомендацию. Можно обратиться в суд и попросить у суда установить факт отсутствия родительского попечения, и этот факт в суде устанавливается с помощью свидетельских показаний и иных доказательств. В общем, особой проблемы в этом нет. Главное - знать, как себя вести и куда обратиться. Если в городе Москва усилиями мэра и других должностных лиц практически каждый ребенок-сирота получает квартиру или иное жилое помещение по выпуску из детского дома, то сделать то же самое в Ивановской или Владимирской области, как вы понимаете, по объективным причинам практически невозможно. Более того, когда мы говорим о недостатках работы органов опеки и попечительства, мы должны знать, что это система, находящаяся внутри местного самоуправления. Следовательно, финансируется она даже не за счет федерального бюджета, не за счет бюджета субъекта России, а за счет местного бюджета, который, как вы понимаете, по своим размерам еще меньше. Проблема финансирования на самом деле чрезвычайно важна, элементарно потому, что не всякий субъект Российской Федерации может себе позволить большое число сотрудников органов опеки и попечительства. В некоторых регионах существует старая, еще советская норма, почти советская, один сотрудник на 5 тысяч детей. Можно себе представить, как часто они обследуют условия жизни детей на своей территории. Сегодня Комитет Думы по делам женщин, семьи и детей выходит с инициативой о том, чтобы органы опеки и попечительства создавались не как органы местного самоуправления и финансировались бы они не за счет местного бюджета. Кристина Горелик: Вы предупредили мой вопрос, я как раз хотела узнать, будет ли в законопроекте эта норма. Лидия Михеева: Вы знаете, очень удачно, что этот вопрос обсуждается именно сегодня. Дело в том, что сейчас правительством России в Госдуму внесен проект федерального закона, касающийся, как указано в его названии, совершенствования разграничений полномочий. То есть, в общем-то, это 122-й закон, дубль 2, но немножко с другой концепцией: Кристина Горелик: Надеюсь, что с другими последствиями: Лидия Михеева: :с другими последствиями. Так вот предложение, которое внес Комитет по делам женщин, семьи и детей, состоит в следующем. Раз уж правительство решает совершенствовать эти наши полномочия - федеральные, местные, полномочия субъектов - то, наверное, логично в этом же законе решить вопрос об органах опеки. Соответствующая поправка предложена и, будем надеяться, что депутаты ее поддержат. Мы бы хотели, чтобы органы опеки и попечительства создавались как органы государственной власти субъекта Российской Федерации. Это будет означать, что они будут финансироваться из бюджета субъекта. Кристина Горелик: Не только финансироваться, но, я надеюсь, что и будут нести ответственность за то, что они делают. Лидия Михеева: Будем надеяться. Кристина Горелик: Спасибо. Напоминаю, что я беседовала с Лидией Михеевой, доктором юридических наук, экспертом Комитета Государственной Думы России по делам женщин, семьи и детей. В ноябре месяце в Мордовии переизбирали главу республики, им опять стал Николай Меркушкин. В пышном мероприятии приняли участие делегации всех городов и районов республики. Именно районные делегации и стали величать Николая Меркушкина Тюштей. Тюштя - это герой мордовского эпоса, в просторечии - вождь. Рассказывает Игорь Телин. Саранск. Игорь Телин: Назвать это признанием заслуг руководителя Мордовии - трудно, скорее это отклик того административного ресурса, которым обладает Николай Меркушкин. Его портреты - на плакатах, имя - на страницах ежедневных и еженедельных газет. Официальная пресса связывает с ним все позитивное, происходящее в регионе. Оппозиционная газета в республике только одна - еженедельник "Мордовия сегодня". Она вносит диссонанс в хор славословий в адрес республиканских властей, которые в свою очередь, борются с ней. В отделениях связи не принимают подписку на это издание. Александр Фошин: Предлоги самые разные: в некоторых отделениях связи не могут назвать цену, сколько стоит, в других почему-то утверждают, что газета в будущем году выходить не будет, в третьих говорят, что газета уже закрылась, хотя газета, в общем, выходит и выходить будет. Игорь Телин: Говорит шеф-редактор Александр Фошин, газета которого единственная в регионе открыто пишет о проблемах. В республике один из самых низких уровней заработной платы в Поволжье, смертность превышает рождаемость в два раза, экономические проекты местных властей полностью привязаны к клановым интересам. Несмотря на всю полноту политической и экономической власти и видимые элементы культа личности, высшее должностное лицо Мордовии не президент, а глава республики, хотя полномочия одинаковые. Алексей Червергов: Когда в 1993 году Конституционный суд Мордовии с подачей того Верховного совета утвердил решение о том, чтобы ликвидировать пост президента республики, это название, само слово стало каким-то запретным для нашей властной элиты. Игорь Телин: По словам саранского юриста Алексея Четвергова, к тому моменту, когда в 1995 году к власти пришел Николай Меркушкин, формально срок полномочий первого президента Мордовии Василия Гуслянникова еще не закончился, а, следовательно, он мог претендовать на своем восстановлении на восстановленном же посту. Для Радио Свобода Игорь Телин, Саранск Кристина Горелик: О том, как была попрана демократия в Мордовии, рассказывает Людмила Алексеева. Людмила Алексеева: В 1993 году в республике Мордовия старая партийная номенклатура сместила законно избранного в 1991 году президента республики. И Москва позволила сделать это. В этой истории, как в зеркале, отразилось неуважение к закону, как со стороны властей - и местных, и федеральных, так и со стороны граждан. Неуважение к воле избирателей, с тех пор ставшее общероссийской нормой. Сегодня у нас в студии тот самый совершенно незаконно смещенный президент республики Мордовия Василий Дмитриевич Гуслянников. Он расскажет об этом своего рода единственном событии в недавней политической истории Российской Федерации. Василий Гуслянников: В 1991 году, когда прошли первые выборы президента Мордовии, "Демократическая Россия" выдвинула меня, и еще было семь кандидатов, все выходцы из обкома партии. И оказалось так, что я занял второе место, вышел во второй тур, а во втором туре против действующего председателя Верховного Совета Мордовской ССР набрал в два раза больше голосов. Это, можно сказать, были единственные честные выборы, поскольку тогда еще номенклатура не владела вот этим механизмом манипуляций, которым она сейчас в совершенстве овладела, а мне удалось в то время победить вообще без рубля, без всяких затрат, на полном энтузиазме. Людмила Алексеева: А кто вы были до президентства? Василий Гуслянников: Я работал старшим научным сотрудником Института силовой электроники, я сам физик по образованию, но в то же время активно занимался политической деятельностью с 1989 года и возглавлял движение "Демократическая Россия" в нашей республике, а позже был избран и сопредседателем движения "Демократическая Россия" вообще во всей России. Людмила Алексеева: Сколько времени удалось вам побыть президентом? Что вы успели за это время сделать? Василий Гуслянников: Удалось мне полтора года быть у руля республики и, надо отметить, что за полтора года был определенный прогресс. Не мешали работать фермерам, не мешали работать коллективным хозяйствам, урожайность была такая, которой ни до не было, ни после. В промышленности был спад, но спад был меньше, чем в среднем по России. Людмила Алексеева: А что же вы только полтора года попрезидентствовали? Василий Гуслянников: Вот ведь вопрос в чем. Когда номенклатура КПСС, красная номенклатура, проиграла эти выборы, она начала решать свои проблемы: как это так, пришел Гуслянников, который говорит, что "я сделаю все для того, чтобы не позволить вам воровать". Поэтому они тут все и объединились для того, чтобы свалить меня. И не придумали ничего лучшего, как взять и упразднить всенародно избранного президента, должность. Людмила Алексеева: Как же отнеслись к этой инициативе мордовских депутатов в Москве, в Верховном Совете, президент Ельцин? Василий Гуслянников: Вы помните это было время борьбы Хасбулатова с Ельциным. А, как говорят, Гуслянников оказался между молотом и наковальней. Отрабатывали вот этот механизм. Людмила Алексеева: То есть депутаты Верховного Совета, где большинство было у коммунистов, присматривались к тому, что происходило в Мордовии, с интересом, не удастся ли им сместить таким образом неугодного им Ельцина. Но ведь вы могли обратиться с жалобой на нарушение Конституции в Конституционный суд. Василий Гуслянников: Он рассматривал в июне 1993 года этот вопрос, но не принял никакого решения и сказал, "у вас там есть свой Конституционный суд, там и рассматривайте". Но тот Конституционный суд уже был создан после того, как меня отстранили от власти и, как его называли, это был суд одноразового действия. Он выполнил миссию, когда сказал, "да, депутаты могут решить любой вопрос" (и они могли упразднить пост президента), но даже этот Конституционный суд и то принял решение о том, что депутаты должны были направить на подпись президенту, но он дальше не пошел, Конституционный суд. Ведь если они этого не сделали, значит, этот законопроект так и остался документом, он не может вступить в силу. Людмила Алексеева: Вы пытались бороться дальше? Василий Гуслянников: Я выиграл несколько десятков исков о защите чести и достоинства, в том числе извинялся Руслан Имранович Хасбулатов. Выиграл иски у председателя Верховного Совета Мордовии Бирюкова, выиграл у редактора газеты "Мордовия" несколько исков, которая, в общем, была самым главным агитатором в этом деле, показать, какой Гуслянников вор, проходимец и коррупционер. Людмила Алексеева: И таким образом, хоть все суды решали дела в вашу пользу, руководили республикой не вы, а председатель Верховного Совета Мордовии, который по решению депутатов получил бразды правления в республике. Василий Гуслянников: Председатель Верховного Совета вынужден был вообще уйти в тень, поскольку в 1994 году республика вся провалилась, она заняла последние места, падение за один год было на 40 процентов. Потом сделали новую Конституцию, но уже не назвали "пост президента", а назвали "пост главы" для того, чтобы я не претендовал в то время, поскольку мои полномочия к тому времени еще не закончились, меня народ избрал на пять лет. Людмила Алексеева: У вас больше не было никаких возможностей отстоять ваши права? Василий Гуслянников: К сожалению, надо отметить, что в то время еще не работал Суд по правам человека в Страсбурге, поскольку Россия ратифицировала все эти дела только в 1998 году. Поэтому мне некуда было обратиться за защитой своих прав. Людмила Алексеева: Вот такая поразительная история. Кристина Горелик: Рассказывала Людмила Алексеева. На этом мы завершаем программу "Дорога Свободы". Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
