Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
24.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[09-04-02]
Факты и мненияВедущий Лев РойтманКлиническая красотаЛев Ройтман: Вспоминаю злую остроту театрального критика “Нью-Йорк Таймс”: “Человечество переживут тараканы и Шер”. Шер Боно - хорошая певица, неплохая актриса, вот уже четверть века ведет беспощадную войну с геном старения хирургическим путем. Таких как она - легион, сегодня - и в России. Хотели бы вы извинить свою внешность пластической операцией? - это вопрос Вероники Боде, нашего московского координатора, нескольким прохожим наугад. “Я думаю, что это зря без особой необходимости”. “Прихорашиваться - это одно, а изменить хирургическим путем - нет”. “Хотелось бы. У меня нос кривой, были переломы несколько раз, хотелось бы, чтобы он был более ровный”. “Иногда это надо делать. Люди, которые в обществе, на сцене, им надо выглядеть”. “Да, я хотел бы изменить свою внешность. Если есть на это средства, то человек лучше выглядит”. “Я сделала уже пластическую операцию, потому что у меня был разбит нос, и я исправила заодно и его форму”. Мнения москвичей. Послушаем экспертов, это: хирург Людмила Брусова; стилист Александра Линникова; и психолог Сергей Ениколопов. Людмила Арсентьевна Брусова, доктор медицинских наук, ведущий научный сотрудник отделения восстановительной хирургии Центрального Научно-исследовательского Института стоматологии. Долгое название, но вот это слово - “восстановительная” относится к хирургии, оно свидетельствует о том, что ваши задачи, ваша область деятельности отличаются от хирургии просто косметической, скажу так, украшательской. Людмила Брусова: Восстановительная хирургия лица она как бы включает и эстетическую или косметологическую хирургию. Исторически сложилось так, что основоположниками косметической хирургии были хирурги, занимающиеся реконструктивной хирургией. В нашем институте проводятся как костно-реконструктивные операции, которые необходимы для того, чтобы создать основу для восстановления лица. Кроме того, имеется метод индивидуально моделированных имплантатов из силиконов, когда художник вместе с хирургом восстанавливает лицо. И наряду с этим проводятся операции по косметическим или, как теперь говорят, по эстетическим показаниям. Проводятся такие операции, как устранение морщин лица, шеи, век, коррекция ушных раковин, устранение искривления носа, кроме того рубцовые деформации лица после ожогов. Лев Ройтман: Людмила Арсентьевна, попутный вопрос: вспоминается Жерар Филипп - красавец, соблазнитель, чуть ли не идеал симпатяги-мужчины. У него были оттопыренные уши, он был лопоухим, вплоть до того, что режиссеры скотчем приклеивали уши к голове во время съемок, а он все это отклеивал и говорил, что мне с моими ушами привычнее. Подобные операции ведь никакого отношения к реабилитационной деятельности не имеют. Сейчас они проводятся и у вас. Вопрос чисто финансовый: когда вы восстанавливаете лицо человеку, пострадавшему в автомобильной аварии, там, где бедный человек, ему нечем заплатить, наверняка, ему восстанавливают его внешность без особых расходов. Как обстоит дело с теми, кто приходят и говорят, что уши у меня торчат немножечко не в ту сторону, сколько это стоит им? Людмила Брусова: Это платные услуги. Начиная с 90-х годов официально, помимо операций, проводимых по госбюджету, как мы называем, имеются еще платные услуги. К ним как раз и относятся вот эти косметологические операции. Существует прейскурант, то есть финансовая часть в институте рассчитывает это, так что это все официально. Лев Ройтман: Спасибо, Людмила Арсентьевна. Здесь следует сказать, что пластическая хирургия, хирургия косметическая, я называю ее украшательская, как хотите, это мультимиллиардный бизнес в Соединенных Штатах, в Японии, в Западной Европе. В России это тоже сегодня гигантский пирог финансовый. И в России уже сейчас, особенно в Москве, существует немало хирургических клиник с тем или иным уровнем квалификации. Там эти операции проводятся. Александра Борисовна Линникова, вы стилист, работали в фотостудиях, на телевидении, театральный художник. К вам обращаются люди с вопросами, наверное, как мне улучшить свою внешность, и вы им что-то рекомендуете. И вот я хочу у вас спросить: нет ли сегодня во всем этом элемента глобализации, если хотите, глобализации внешности, то есть нивелировки внешности? Александра Линникова: Если я правильно поняла, вы имеете в виду какое-то приближение к стандартам, что этот процесс охватывает сейчас огромные массы людей, которые обращаются. Моя точка зрения, я, с одной стороны, выступаю как профессионал в этой области, с другой стороны, я живой человек, и моя точка зрения на это - всегда во всех случаях очень индивидуально надо подходить к любому из людей. Вообще, мне кажется, улучшение своей внешности, если уж так сильно волнует эта проблема, надо начинать, как это ни банально, с души. Потому что по моему опыту, сколько я встречалась с подобными ситуациями, просто годами можно что-то с собой делать, заниматься на тренажерах, делать себе пластические операции, но пока в душе темно, пока там нет никакого света и все это маски, которые можно одевать на себя, 15, 20, 30 масок, но они, если не изменят какую-то сущность отношения к миру, то в результате и счастья не принесут. Вообще это очень сложно. Мне кажется, что внешность - это форма души. Поэтому начинать надо все-таки с начала. И прекрасно, что есть такая возможность пойти и подарить себе радость, если человек мечтал много лет исправить какой-то недостаток, как ему кажется, хотя все это очень условно. Эти критерии тоже придумали люди, такие же как мы, как те, которые хотят это исправить. К какому-то идеалу мифическому стремление. Если это приносит радость и удовлетворение, слава Богу, и хорошо, а если это выматывает годами, то мне просто жаль этих людей, поскольку мы все немножечко жертвы какого-то массированного давления на нас со стороны телевидения, прессы. И поэтому некий образ, который сейчас сложился к концу 20-го в начале нашего теперешнего 21-го, этот образ принимается за идеал. Но кто сказал, что это идеал? Лев Ройтман: Спасибо, Александра Борисовна. Коль скоро вы говорите о душе, о психологии, самое время включить в разговор Сергея Николаевича Ениколопова. Я представлю и его детальнее: психолог, заведующий отделением клинической психологии Научного Центра психического здоровья Российской Академии медицинских наук. Итак, Сергей Николаевич, если к вам обращаются люди, которые пытались стать счастливыми с помощью хирургии и, быть может, не стали, как вы консультируете их? Сергей Ениколопов: Слава Богу, к нам такие люди практически не обращаются, мы занимаемся все-таки больше психически больными людьми, которые традиционно борются со своей внешностью. В первую очередь это, что называется у психиатров дисморфофобией, люди, стремящиеся похудеть, изменить внешность даже телесную. К сожалению, это очень часто во всех странах мира отмечается как такое острое заболевание психическое. Кроме этого есть люди, которые действительно хотят изменить внешность. И очень многие из них переживают в это время либо тревогу, либо легкие формы депрессии. Они реже обращаются как раз к нам, а пытаются помощью всевозможных центров красоты каким-то образом изменить свое собственное психическое состояние. Мы делали одно маленькое исследование, где многие из людей, которые ходят в такие центры, объективно, по нашим данным, страдали легкими формами депрессии и тревоги, и они отмечали, что после каждого посещения у них настроение улучшается, что мы тоже фиксировали. Вплоть до того, как это ни парадоксально, процентов 10 из них отмечало, что они становятся умней после того, как им меняют прическу, внешний вид, были даже такие люди. Поэтому здесь очень сложно. Одна часть идет по таким внутренним позывам, как бы в борьбе со своими внутренними проблемами, а другая идет действительно под влиянием моды, под влиянием того, что надо отвечать высоким стандартам, которые предлагает общество, не всегда при этом решая свои личные проблемы. Потому что упование на то, что я изменю внешность, и все пойдет очень хорошо, у некоторых, слава Богу, это получается, у большей части все равно ничего не получается, и они страшно поражены - как же так, все замечательно, я выгляжу хорошо, а все мои проблемы с общением, с контактами с окружающими, с адаптацией, если говорить по-научному, они не изменяются. Лев Ройтман: Спасибо, Сергей Николаевич. Людмила Арсентьевна, то, о чем говорил Сергей Николаевич, когда к вам в ваше отделение восстановительной хирургии приходят люди, которые желают изменить внешность, ибо они своей внешностью недовольны, таких людей множество, в конце концов, как вы их консультируете? Людмила Брусова: Да, определенный процент таких пациентов имеется. Каждого очень индивидуально и внимательно выслушиваем. Если видим, что есть какие-то отклонения психические, то после совета с психиатром все-таки иногда приходится идти на операцию, потому что иногда даже рекомендуют - нет, вы сделайте, особенно в молодом возрасте. Тогда человек раскрепостится и это, как метод лечения, помогает иногда становлению. Но тут очень важна стадия заболевания. Поэтому этот вопрос решается вместе с психиатром. Поэтому, несмотря на то, что сейчас говорят, что психиатра назначает только с согласия больного, но, я считаю, что хирург вправе назначать консультацию психиатра. Лев Ройтман: Спасибо, Людмила Арсентьевна. Александра Борисовна Линникова, вы меня в ответе на мой первый вопрос совершенно правильно поняли. Я, говоря о глобализации, имел в виду глобализацию внешности, как некий стандарт, это масс-медийный стандарт, по сути дела. Эта глобализация совершенно явственно проявляется, например, в странах юго-восточной Азии, где массами женщины делают себе подсечку века для того, чтобы утратить такой азиатский колорит и напоминать европейцев. Кроме того, буквально на днях была большая статья по этому поводу: в Южной Корее удлиняют язык подсечкой уздечки для того, чтобы произносить букву “р”. Это позволяет корейцам правильно говорить по-английски. Представим себе, говорить “рис” вместо “лис” или “эрекшенс” вместо “элекшенс” и так далее. Как вы консультируете, когда вы чувствуете, что человек психически не может ужиться с самим собой? Вы его отправляете к психиатру или полагаете, что косметическое, хирургическое вмешательство все же нужно ему? Александра Линникова: Вы знаете, все, о чем вы сейчас упомянули, это все, конечно, имеет место быть, когда разговор идет о массах. А для меня самой, как для художника, всегда интересны личности. И поэтому так случилось, что я за многие годы своей работы стилистом, можно так сказать, боролась все время с приближением к стандарту. Бороться не боролась, поскольку я вообще стараюсь ни с чем не бороться, а понять это и осмыслить как-то. Я всегда наивно пыталась в каждом человеке, который сидел передо мной со своими проблемами и с тем, как ему не нравится как он выглядит, что это вообще конец жизни и личная жизнь не складывается, я старалась с этим человеком, что называется, каким-то образом его подбодрить. Это правда - каждый человек уникален, я в это свято верю. И до тех пор, пока мы не принимаем себя и в том числе свои глаза, свой нос, рост, телосложение, пока мы это не принимаем, что на нас ни надень, пока мы не увидим в зеркале индивидуальность, пока мы не взрастим в себе личность каким-то образом, это все будут тщетные какие-то усилия. Поэтому я, наверное, совсем уж обобщая свою профессию, расширяя ее серу деятельности, но я всегда начинаю с добрых слов. Я всегда говорю: ой, какие глазки, я такого цвета глаз никогда не видела, ой, а какой профиль и какие красивые скулы. Я правда так искренне считаю. И честно признаюсь, были случаи, когда мне удавалось открыть в пациенте какую-то веру в себя. Но когда это совсем не удается, значит, я же не Господь Бог. Он попробовал прибегнуть к моей помощи - не вышло, значит кто-то другой ему поможет. Лев Ройтман: Спасибо, Александра Борисовна. Вы упомянули личности. Совсем недавно по телевидению по всему миру прошла картинка, сюжет - Лайза Минелли вышла замуж. Я, честно говоря, ужаснулся, когда ее увидел, ибо у нее на лице были все следы пластической операции, при этом, наверняка, не самой дешевой, она может себе позволить любую. Она из своеобразновыглядевшей запоминающейся актрисы превратилась в какую-то полу-куклу. Рядом с ней находился ее избранник, какое-то вымученное чудовище с изрезанным, подтянутым лицом. Причем все это бросается в глаза настолько, что становится стыдно и больно, кстати. Сергей Ениколопов: Знаете, да, с одной стороны, это становится больно и страшно. С другой стороны, мы должны понять, что наши стандарты, может быть, немного старомодны. Люди, которые воспринимают эту же свадьбу с другой стороны, так сказать, так же как участники, уже воспитаны на том, что человек с пластической операцией, даже если следы заметны, это прогрессивный и вполне пристойный человек и им не становится стыдно за то, что они наблюдают. Хотя я, конечно, согласен больше с вами. И здесь возникает одна проблема вообще последних лет - как средства массовой информации формируют общественное мнение. Я вполне допускаю, что через некоторое время выяснится, что если вы не сделали в своей жизни пластическую операцию, вы как бы и не интеллигентный человек, несмотря на образование, воспитание, а надо делать. Это страшно представить себе такую утопию, но я ее вполне допускаю. Лев Ройтман: Спасибо, Сергей Николаевич. Эту утопию вам страшно представить, а людям, скажем, живущим в регионе Голливуда, в Лос-Анжелесе, представить ее уже совсем не страшно. Страшно то, что эта иллюзия реализовалась. И речь идет сейчас об умерщвлении мышц лицевых с помощью так называемого ботекса. Это токсин ботулизма, который парализует мышцы, и лицо утрачивает морщины, но оно утрачивает и подвижность. И, кстати, на это жалуются американские режиссеры, поскольку они говорят, что сегодня найти актрису старше 35-ти лет, у которой лицо могло бы выражать, скажем, отчаяние, испуг, почти невозможно, у них парализованы лица, у людей, которые полагают, что в их профессии быть гладколицей необходимо. Людмила Арсентьевна, бывают ли у вас случаи, когда вы категорически отказываетесь от хирургического вмешательства ради улучшения внешности? Людмила Брусова: Безусловно. Беседуешь с каждым больным, смотришь его настроение, адекватность его требований, и если я не считаю нужным или показанным, правильнее сказать, и если не совсем гарантирован успех операции, то, конечно, я такого больного постараюсь разубедить. Это не значит, что я ему скажу - уходите и все. Пациент должен уйти от врача довольный, хотя бы добрым словом. У нас могут не сойтись мнения, он может прийти еще раз побеседовать, можно подключить психолога, психиатра, в зависимости, но так отказывать не надо. И кроме того, вы знаете, я немножечко противник того, чтобы обсуждать выдающихся лиц с указанием их фамилий. У нас существует врачебная тайна и то, что мы делаем, это всегда ранит их. Поэтому мне становится всегда немножко, простите меня, не по себе от этого. Лев Ройтман: Спасибо, Людмила Арсентьевна. Проблема в том, что эти известные личности очень часто отнюдь не пытаются скрывать способ помолодеть или способ улучшить свою внешность. Для них это только часть рекламной кампании зачастую. Впрочем, я хочу процитировать очень известную мне личность - это моя мама, которая говорит, что “искусственная красота лучше, чем естественное уродство”. Приносим свои извинения за возможные неточности Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
