Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[13-12-99]
Кавказ и Центральная АзияИсповедь российского офицераВедущий Тенгиз ГудаваЧасть 2 Тенгиз Гудава: В программе "Кавказ" мы продолжаем интервью с российским офицером, участником нынешней чеченской войны - Ермеком Спатаевым, который вынужден был бежать и из армии, и из России. Почему ему пришлось это сделать - он рассказывает в интервью Радио Свобода, которое мы назвали "Исповедь российского офицера", сегодня - вторая часть этого цикла. Я вкратце напомню о том, что говорилось в первой части. Ермек Спатаев, 34 летний житель Тулы, работавший ранее в МВД, 4 октября этого года подписал контракт на службу в российской армии, а именно в Дагестане, сроком на один год. В качестве причин подписания этого контракта Ермек Спатаев указывает обещание военкомата предоставить ему однокомнатную квартиру в Туле и выплачивать ежедневно по 940 рублей. Именно такую сумму обещал премьер-министр Путин платить офицерам-контрактникам, воюющим на Северном Кавказе. Как выяснилось, денег российское командование контрактникам не выплачивает, и суды завалены исками контрактников, пытающихся получить свои, заработанные на войне, деньги. Ермек Спатаев попал на территорию Чечни, был назначен командиром взвода. Увы, условия службы российских солдат и контрактников крайне неудовлетворительные: военные практически голодают, живут под открытым небом. Но хуже - моральное состояние, нечеловеческое отношение к мирным жителям и друг к другу. Жительницу станицы Калиновская, Наурского района, чеченскую женщину "тетю Аню", которая подкармливала голодных российских военных, российские же солдаты забивают до смерти. Этот факт шокирует Ермека Спатаева и заставляет его по иному взглянуть на события, в которые он вовлечен. Скажите пожалуйста, Ермек, в процентном отношении сколько контрактников в российском воинском контингенте в Чечне, и кто эти контрактники? Ермек Спатаев: Могу сказать только о 245-м полку и моем 752-м полку, которые непосредственно формировались в Нижнем Новгороде в военной части 542/62, где командиром части является подполковник Петров. Именно там прошло укомплектование этих полков. В основном, контракт подписывали люди, которые устали от безработицы, осужденные в прошлом за какие-то гражданские, и, в том числе, и уголовные преступления. Так как им не нашлось место на гражданке, они заключили военный контракт. Тенгиз Гудава: А сколько приблизительно контрактников в армии, которая находится сегодня в Чечне, какой процент - большинство, меньшинство? Ермек Спатаев: Насколько я понял от своего командования, контрактников сейчас там 80 процентов от личного состава. Тенгиз Гудава: А какой процент судимых среди этих 80 процентов? Ермек Спатаев: Я думаю, что бывших судимых где-то процентов 30, может быть даже и больше. Судя по моему 752-му полку, у нас каждый пятый человек был, который был не в ладах с Уголовным кодексом. Меня назначили командиром и дали мне в распоряжение 26 солдат, из них было семь военнослужащих срочной службы и 19 контрактников. Тенгиз Гудава: Срочной службы - прослужившие больше года или меньше? Ермек Спатаев: У меня их было семь, из них пять еще не прослужили 8 месяцев, хотя по указу Ельцина в зону конфликта, то есть в Чечню, надо было не направлять военнослужащих, которые не прослужили года. Тенгиз Гудава: Вот вы подписали контракт и попали в Чечню. Кстати, в контракте опять таки не сказано, где должен служить подписавший этот документ человек. Вы именно направлялись в Чечню. Вы говорите, что вас побудило подписать этот контракт то, что чеченские боевики вторглись в Дагестан, а потом вы попали в Чечню, как это случилось? Ермек Спатаев: Еще в военкомате подполковник Сафронов заверил меня, что "вы едете только освобождать села в Дагестан, и в Чечню вас без вашего согласия не могут направить". Это он говорил всем контрактникам, а нас с центрального района выезжало четыре человека. Он всех заверил, что тульские ребята - он имел в виду нас, не будут воевать на территории Чечни. Нас отправляли на территорию Дагестана. Тенгиз Гудава: К 4 октября, насколько я знаю, уже в Дагестане практически не велось боевых действий. Ермек Спатаев: Совершенно верно. Тенгиз Гудава: А как же вы попали в Чечню? Ермек Спатаев: Третьего числа нас привезли в Нижний Новгород, в военную часть 542/62, где мы подписали контракт, я лично подписал на год, но мне сказали, что по окончании войны в Чечне контракт со мной будет расторгнут. 6 октября нас отправили в город Моздок, Северокавказский военный округ. Тенгиз Гудава: Не вызвало это у вас вопросов - почему Чечня, как вы отнеслись к тому, что вы едете воевать - вы, наверное, точно уже знали, что в Чечне - это будет не прогулка, а война? Ермек Спатаев: Совершенно верно, когда наших два полка - 545-й и 752-й привезли в Моздок, то многие контрактники, в том числе и я, были в недоумении - почему именно в Моздок, и почему именно нас готовят к боевым действиям на территории Чечни? Генерал-майор Назаров - командир дивизии, 3-й дивизии, пояснил, что боевики отступили с территории с Дагестана, и воюют, грабят, как он выразился, уже мирные села в Чечне, и наше государство приняло решение, чтобы уничтожить этих боевиков направить нас на чеченскую территорию. Когда многие контрактники узнали об этом, то я лично видел, как человек 30 сразу расторгли контракты, как расторгли - не юридически, а просто подошли к генерал-майору Назарову и сказали в открытой форме, что "мы не хотим ехать в Чечню, отказываемся туда ехать, мы контракт подписывали не в Чечню, а в Дагестан, а теперь уже обманным образом отправляют в Чечню". На что генерал Назаров, я это слышал отчетливо, так как стоял метрах в трех от него, сказал следующее, все это было с нецензурной бранью, он сказал, что те, кто хочет расторгнуть контракт, могут отсюда ехать, но только своим ходом. Что это такое - ехать в военные действия с Моздока своим ходом, это практически невозможно, оттуда можно выбраться только воздушным транспортом, то есть вертолетом. Тенгиз Гудава: А нельзя вертолетом выбраться своим ходом? Ермек Спатаев: Это практически невозможно, потому что есть негласное указание не брать их на борт людей, которые отказались ехать в Чечню, и не отвозить их назад в Нижний Новгород в расположение части, чтобы не было прецедента возвращения контрактников назад. Тенгиз Гудава: Те контрактники, которые отказались, те 30 человек - им за несколько дней или месяцев службы, которые они уже прослужили, выплачивалась зарплата? Ермек Спатаев: Если они отказались ехать в Чечню, то, как опять пояснил генерал-майор Назаров, Министерство Обороны автоматически расторгает контракт с этими военнослужащими на основании статьи о порядке прохождения военной службы, статья 51-я, пункт "В" - "в связи с невыполнением военнослужащим условий контракта". То есть, если военнослужащий отказался, то с ним контракт разорван окончательно. Тенгиз Гудава: Без выходного пособия? Ермек Спатаев: Без выходного пособия. Тенгиз Гудава: То есть, то, что он прослужил, что заработал, не выплачивается? Ермек Спатаев: Да, за те дни, что он был в части, ему не выплачивается. Человек остается фактически в безвыходном положении, и о том, чтобы из Моздока ехать назад в часть, речи нет. Тенгиз Гудава: То есть вот эти 30 человек - они просто не смогли уехать и были вынуждены отказаться от этой затеи? Ермек Спатаев: Совершено верно, конечно, ведь люди практически остались в форме и без средств к существованию, им же надо было что-то кушать, где-то жить. Они оказались отшельниками. И у них не было выхода, кроме как опять стать в строй. Тенгиз Гудава: Попадались ли вам чеченцы, которые вернулись из Казахстана в Чечню? Вы, насколько я понимаю, уроженец Казахстана? Ермек Спатаев: Да, я уроженец Казахстана, родился в Караганде. Тенгиз Гудава: Насколько я понимаю, там было немало чеченцев, которых в 1944-м году депортировал Сталин? Ермек Спатаев: Да, вы знаете, эта чеченская нация, она вообще потерпела от советской власти большой урон, и вы совершенно верно подметили, что в Казахстане чеченцев очень много. Только в Караганде их, когда я там учился в институте, насчитывалось более 50 тысяч. Кстати, был такой забавный случай - 14 октября мы пошли у местных жителей просить хлеб - что-то кушать и так далее, и я встретил своих чеченцев из Казахстана, и мы обнялись как родные люди, в общем, мы как братья, так сказать встретились. Он мне и говорит: "Ермек, а что так судьба тебя"? Мне, конечно, было неудобно говорить, что я так и попал, Муса мне говорит: "Ермек, вы же обстреливаете мирное население и гибнут люди, уже в селе гибнут люди". Мне неловко стало, что я пришел в гости с такой миссией и встретил своего земляка. Тенгиз Гудава: Скажите Ермек, был ли огонь с той стороны, со стороны села Калиновская или близлежащих сел? Ермек Спаатев: Нет, я ответственно заявляю, что никаких огневых действий с территории села Калиновская, которое мы охраняли, никакой стрельбы в сторону российских войск не было. Тенгиз Гудава: А что такое "зачистка"? В принципе, понятно, но, на самом деле, в реальности, что это такое? Вот вы проводили "зачистку" в данном селе, в Калиновской? Ермек Спатаев: Конечно, "зачистка" она проводится, когда населенный пункт уже освобожден. Если брать Калиновскую, то там и не было ни боевиков, ни какой-то чеченской армии, но "зачистка" проводится в профилактических целях, чтобы там не было каких-нибудь группировок с оружием и так далее. С этой целью ведется "зачистка". С какими я столкнулся "зачистками" и видел эти "зачистки", я называю это открытым текстом, я говорил это в приемной министра обороны в Москве - эти "зачистки" - это открытое варварство в отношении мирных жителей, идет открытый грабеж, одним словом, мародерство. Тенгиз Гудава: Как это? Что, входят в дом и берут чужие вещи? Ермек Спатаев: Да, допустим, в "зачистке", как правило, участвуют войска МВД, СОБР, и еще берут от наших, с моего взвода я выделял в группу, которая должна была "зачищать" село Калиновская, четырех человек, они начали от кладбища, если от Терека, то это будет с правой стороны, и начали ходить по всем домам. Одевают на себя маски, заходят в дом, бесцеремонно. Кстати, было такое негласное распоряжение командования - если дом закрыт на замок, то взламывать замки, входить в жилые помещения и обыскивать. Как правило после таких "зачисток" военнослужащие имеют в кармане золото, драгоценности, деньги, выносятся видеомагнитофоны, аппаратура, ковры и так далее. Я, в частности, видел много солдат, которые несли из жилых домов ковры и одеяла - понятно, что холодно и так далее, но потом ковры давались командованию, те их приносили в штаб, клали на пол в штабе, я имею в виду, в полку. Тенгиз Гудава: А что делать в полевых условиях с аппаратурой - видеосистемой или чем-то таким? Ермек Спатаев: 20 октября, когда меня госпитализировали, я случайно встретил в вертолете двух подполковников, с автоматами, в салоне вертолета были ящики. Когда вертолет сел в аэропорту Моздока, один подполковник обратился ко мне, чтобы я помог выгрузить ящики, и я невольно спросил: "А что в них"? В них везли радиоаппаратуру, видеомагнитофоны, телевизоры и так далее. Я спросил: "А почему с военных действий - вы что из дома это взяли"? Он говорит: "Да нет, отобрали у чеченцев". "Как это"? "Ну, зашли в дом, хороший дом, никого нет, и мы это взяли, разделили между собой аппаратуру и везем домой". "А куда именно"? Он говорит: "Ну, я живу в Саратове". Он мне так открытым текстом и сказал, что ему нужна эта видеоаппаратура - он давно мечтал об этом. То есть, не брезгуют ничем - кому война, а кому мать родная. Кстати, я еще раз хочу обратиться к этому случаю: 20 октября в Моздоке был премьер-министр Путин. И когда летчик, пилот вертолета сообщил, когда они уже выгрузили ящики, что сейчас в аэропорт приедет Путин и поедет в Москву, а это было где-то около семи часов вечера, то офицеры были в растерянности - куда девать эти ящики, и они накрыли их брезентом. Но, конечно, это меня затронуло до глубины души, я выразил этим крохоборам свои эмоции. Они везли не только эту аппаратуру, они везли в ящиках сок - в Дагестане есть консервный завод, который делает соки. И сок они как гуманитарную помощь отправляли солдатам в окопы. И этот сок автоматически отправляли генералу и так далее... Тенгиз Гудава: В Саратов, да? Ермек Спатаев: Да, в Саратов и прочие города. Этот сок до солдат, которым он необходим, не доходил. Я лично видел, как его разгружают. Я был возмущен до глубины души. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
