Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[21-07-05]
Впечатления правозащитников от встречи с Владимиром Путиным; 15 миллиардов долларов на пиво - сравнительный анализ пивных рынков России, Германии и Чехии; Насколько свободно киргизская пресса могла освещать президентские выборыВедущая Ирина Лагунина Ирина Лагунина: Встречаясь в среду в Кремле с членами Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека, президент России Владимир Путин произнес слова, которые в последние два дня широко цитировались в российской и международной печати: Владимир Путин: Категорически возражаю против финансирования из-за рубежа политической деятельности в Российской Федерации. Категорически возражаю. Ни одно уважающее себя государства этого не допускает, и мы не допустим. Ирина Лагунина: Гости нашей сегодняшней программы - Людмила Алексеева, Московская хельсинкская группа, и Олег Орлов, общество "Мемориал". Вы были на встрече с президентом Путиным в среду, давайте для начала выясним, какие же все-таки организации имел в виду президент Российской Федерации, когда говорил о недопустимости финансирования политической деятельности из-за рубежа? Организации какого толка - общественные, социальные, правозащитные, или просто политические партии? Людмила Михайловна, пожалуйста. Людмила Алексеева: Вы знаете, можно только домысливать это, потому что президент не уточнил. Я с ним совершенно согласна, что политическую деятельность в любой стране нехорошо, когда финансируют из-за рубежа. Скажем, мне очень не нравилось в советское время, что советское руководство финансировало коммунистические партии в разных странах, иногда искусственно созданные специально, чтобы делать гадости правительству этой страны. По-моему, это очень порочная практика, ее не надо возобновлять, в нашей стране тоже. Но, понимаете, что вызывает тревогу: ведь президент говорил это не на собрании лидеров политических партий, а на совете, в который входят активисты неполитических организаций и прежде всего правозащитных организаций, хотя не только они. И если перед нами он это говорил, то возникает тревога, что одинаково ли с президентом мы понимаем, что такое политическая деятельность. Например, Московская Хельсинская группа, которой я имею честь председателем быть постоянно, уже много лет занимается мониторингом выборов на предмет того, насколько исполняется закон о выборах и как честно ведут себя власть, избиратели, политические партии, участвующие в выборах. С моей точки зрения, это защита политических прав граждан. А может быть, с точки зрения президента, это политическая деятельность? Почему он это при нас это говорил? Ирина Лагунина: Спасибо, Людмила Михайловна. Олег Орлов, "Мемориал", какое у вас впечатление сложилось? Олег Орлов: Вы знаете, во-первых, я хочу сказать, что меня немножко удивило, что средства массовой информации из всей встречи заметили фактически только это и говорили об этом. Причем вначале говорили, в общем-то искажая слова президента. Слово "политическая деятельность общественных организаций", слово "общественных организаций", он не говорил, он сказал четко и внятно, что он против финансирования из-за рубежа политической деятельности. Кроме того, это не было у него единственным, что он сказал по поводу финансирования из-за рубежа общественных организаций российских. Это был большой диалог с Александром Александровичем Аузаном, и президент, между прочим, перед этими словами сказал, я не цитирую, а свое ощущение, он сказал, что в общем более или менее он согласен с постановкой вопроса Аузана. Аузана поставил вопрос о необходимости инвестиций в некоммерческий, неполитический сектор гражданского общества зарубежных инвестиций, российских государственных и российских коммерческих. Президент сказал, что в принципе он согласен с такой постановкой вопроса. А после этого он сказал эти достаточно резкие слова. И по ощущению меня и некоторых моих коллег, с которыми я говорил после этого, не казалось, что это ключевой вопрос нашего разговора. Более того, мы ощущали, что это не касается непосредственно работы неполитического, некоммерческого сектора. В частности, у меня впечатление, что это не касается, например, наблюдения над выборами. Тем более, что мы потом много говорили в процессе разговора о самых разных аспектах деятельности российских правозащитных организаций, и как бы тут не вызывало правомочность и этой работы, и финансирование из самых разных источников. Ирина Лагунина: Давайте послушаем, что заявил Владимир Путин, чтобы у нас не было разночтений. Владимир Путин: Деньги выделяют из-за рубежа на конкретную политическую деятельность в России. На конкретную совершенно, причем по достаточно острым направлениям. Вы же правильно сказали: кто платит, тот и музыку заказывает. Давайте мы внутренние политические проблемы России самостоятельно будем решать. Мы не первобытное общество. Ирина Лагунина: Вот эти слова Путина. Тем не менее, это подчеркивание того, что на конкретную специфическую политическую деятельность в России, вероятно, именно этот тон и именно эти слова привлекли внимание журналистов. Поскольку, когда президент говорит о конкретной политической деятельности, не поясняя, что он имеет в виду, это вызывает массу вопросов. Олег, я отвечаю на ваш вопрос, почему журналисты решили выбрать именно эту фразу. Так, все-таки, вы работаете в правозащитной области. Почему вдруг какая-то политическая активность, какая-то политическая деятельность в Российской Федерации, которая якобы финансируется из-за рубежа, может вызвать столь негативную реакцию российского президента? Людмила Алексеева: Я согласна с Олегом, меня тоже удивило, что журналисты буквально все сосредоточились на этой фразе, и я тоже так же, как Олег, уйдя с этой встречи, не восприняла эту фразу как ключевую. И только когда я пришла домой и на меня обрушился град звонков, и все спрашивали одно и то же, я поняла, как это восприняли средства массовой информации. Но, вы знаете, я думаю, что скорее всего именно на этой фразе журналисты сосредоточились потому, что президент ее произнес наиболее эмоционально. Он как-то то говорил тоном докладчика, а тут, как бы вспылив, сказал эту фразу. Я еще раз повторю, меня во всем этом насторожило единственное - почему он говорил это перед этой аудиторией. Перед этой аудиторией, когда это говорят, у меня закрадывается сомнение, что конкретная политическая деятельность, мы как бы свои политические вопросы будем решать сами, говорит президент. Выборы в стране - это политический вопрос. Другое дело, что делают в этом вопросе правозащитные организации. Мы никогда не позволяем себе становиться на сторону кого бы то ни было из кандидатов, будь то президент действующий, будь то его оппонент. Конечно, как граждане, каждый из нас решает вопрос, идя на голосование, для себя персонально, но когда мы действуем как правозащитники, как участники нашей правозащитной организации, мы себе никогда не позволяем слоняться на сторону какого-то кандидата. Мы очень честно смотрим за тем, чтобы никто не нарушал закон о выборах. Всех, кто нарушает его, все эти случаи придаем гласности, кто бы это ни был. С моей точки зрения, это совершенно нормальная и законно разрешаемая в любой нормальной стране правозащитная деятельность. Но как это с точки зрения президента, я не знаю. Может быть с его точки зрения, если выборы политический вопрос, то мы не смеем в него вмешиваться. Но даже если президент, как я надеюсь, все-таки правильно, так же как я, понимает этот вопрос, что отслеживание выборов не является политикой, то кто мне даст гарантию, что так же как я и как предположительно президент, все чиновники сверху донизу оценят это как не политическую деятельность. Ирина Лагунина: Давайте на минуту прервемся. Я не хочу приводить в пример недавние выборы в Украине или в Грузии. Возьмем пример Сербии и Хорватии, где финансирование Запада способствовало смене режима. Рядом со мной в студии мой коллега Андрей Шарый. Андрей, что такое западное финансирование политической деятельности на примере этих двух стран? Андрей Шарый: Оно косвенно, вы правы, привело к смене режимов. Я внимательно следил за избирательными кампаниями конца 90 и начала 2000 годов и в Хорватии, и в Сербии, которые окончились поражением режима Туджмана и режима Милошевича. Там схема финансирования общественных организаций была такой: по линиям неправительственных организаций международных деньги получали молодежные организации, в Хорватии эта организация называлась "ГОНГ" - "Граждане организованно контролируют голосование", а в Сербии называлась эта организация "Отпор". Эти молодежные организации получали деньги, компьютеры, оргтехнику и это дало им возможность создать такие структуры, которые контролировали процесс голосования, на каждом избирательном участке были представители этих молодежных организаций. В Хорватии привело к тому, что результаты выборов не были сфальсифицированы, а в Сербии это привело к тому, что были доказаны массовые фальсификации на выборах именно благодаря деятельности этих организаций. И в результате, в конце концов, это было одним из важных элементов в победе демократической оппозиции, в смене режима Милошевича. Речь не идет о запрещенной в Сербии или Хорватии деятельности для этих организаций. Дело в том, что как многократно отмечали эксперты, следившие за ходом избирательных кампаний в этих балканских странах, речь идет о том, что гражданское общество слишком слабо внутри этих стран, чтобы иметь возможности финансовые, организационные для того, чтобы такого рода контроль осуществить. А манипуляция над голосованием - это главный инструмент для авторитарных или полуавторитарных режимов, которые хотят остаться у власти. И вот этот метод финансирования такого рода молодежных организаций, которые и динамикой своей и активностью привлекают симпатии избирателей еще и потому, что это будущее страны. И это какие-то молодые, светлые, умные лица ребят, которые не хотят, чтобы их обманывали и которые выступают в качестве общественных контролеров того, что происходит в политике. Ирина Лагунина: В России такого мощного молодежного движения, сознательной молодежи, которая бы контролировала выборы, пока, по крайней мере, не видно. Как власти Сербии и Хорватии боролись с западным финансированием, если боролись? Андрей Шарый: Боролись. Прежде всего их называли наймитами Запада, прежде всего говорили о том, что западные стран хотят повлиять на процесс политического развития в этих странах. Хотя на что хотели повлиять западные неправительственные организации, так это на возможности властей нечистоплотных этих стран сфальсифицировать результаты голосования. Потом, вы знаете, большинство молодых людей все-таки невозможно так откровенно купить и невозможно заставить их играть в ту политику, в которую они играть не будут. Все-таки молодость - это та пора, когда люди в значительной степени умеют и хотят быть честными, в то время, когда они уже более искушены жизнью и научены такой реальной и не всегда хорошей политической практикой. Ирина Лагунина: Спасибо, это был Андрей Шарый. Напомню, мы беседуем с Людмилой Алексеевой, Московская хельсинкская группа, и Олегом Орловым, общество "Мемориал". Программу Время и мир ведет Ирина Лагунина. Я сейчас приведу слова директора Международной Хельсинкской Федерации Аарона Родеса, а потом мы продолжим разговор. Аарон Родес: Он в чем-то прав. Финансирование организаций гражданского общества должно идти изнутри самого общества. Только тогда это имеет смысл. Российские организации должны поддерживать правозащитные общества в России. И российское правительство даже могло бы это сделать, если бы оно предоставляло финансирование общественным группам через какой-то независимый фонд. Ирина Лагунина: Олег Орлов, "Мемориал" а вы лично, ваша организация сталкивались с ограничениями на финансирование? Олег Орлов: Ограничения следующие, что целый ряд бюрократических препонов мешают. Фондам для того, чтобы здесь оказывать помощь, надо довольно много с бюрократией общаться, попадать в различные списки, получать разрешения для этого. Второе - налоговые, довольно большие налоговые отчисления приходится платить на гранты, так называемые гранты, государство очень большие накладывает налоговые тяжести. Кроме того, на самом деле на деятельность правозащитных организаций накладывается колоссальное бремя. Например, общественная организация, неважно, правозащитная, иная, общественная некоммерческая организация, она вообще не может оказывать услугу без того, чтобы не подпадать под пресс налоговых служб, которые могут потребовать выплату с каждой бесплатной оказанной услуги налога. Мы напечатали какие-то книги, "Книги памяти", например, мы раздаем бесплатно людям - это можно оценивать как некоторое оказание услуги, с которой надо платить налог. Далее: если наши волонтеры работают, и мы волонтера должны послать в командировку. Он бесплатно будет оказывать помощь людям где-то в регионе. Мы не можем его как волонтера никуда направить, ни оплачивать ему командировку, поездку, проживание, потому что опять будет накладываться и налог должны платить и мы, и этот волонтер, который работает на нас, он еще должен будет платить налог. И более того, сейчас с неугодными неправительственными организациями очень просто поступают. Их можно не закрывать, а задавить, задавить налоговыми проверками. В "Мемориале" с апреля месяца, представьте, до сих пор проводится три одновременно проверки. Это не три человека работают, а три группы из налоговых органов одновременно работают сейчас в "Мемориале". Понятно, как это дезорганизует работу, как это создает нервную атмосферу. Уже грозятся начислением различных штрафов и так далее. Вот за эти вещи, за то, что мы вынуждены осуществлять свою уставную деятельность в такой неблагоприятной атмосфере. Ирина Лагунина: Людмила Михайловна Алексеева, вы представляете движение, которое носит международный характер и представлено практически во всех европейских странах и США, как вы думаете, к вам вопрос об иностранном финансировании относится? Людмила Алексеева: Пока у меня никаких проблем серьезных нет, у самой Московской Хельсинкской группой. Но мы очень тесно сотрудничаем с "Мемориалом", и у нас вызывает тревогу то, в каких условиях оказался "Мемориал". Я думаю, что если бы у нас такая ситуация была, то так же бы тревожился "Мемориал". Потом Московская Хельсинская группа имеет в каждом российском регионе партнерские правозащитные организации, и эти организации, некоторые из них, испытывают не только налоговое давление, но и в прокуратуру вызывают, и обыски проводят, и конфискуют компьютеры. И каждый раз нам приходится заниматься не прямой защитой прав наших сограждан, а защитой свих партнеров. Ирина Лагунина: Спасибо, Людмила Алексеева. Наверное, еще эта фраза, сказанная на встрече с вами российским президентом, привлекла такое внимание, потому что это не в первый раз. За ней просматривается тенденция. Первый раз Владимир Путин сделал такое открытое предупреждение в послании Федеральному Собранию в мае прошлого года. Вот это заявление. Владимир Путин: Далеко не все они ориентированы на отстаивание реальных интересов людей. Для части этих организаций приоритетной стала другая задача, а именно получение финансирования от влиятельных зарубежных и отечественных фондов для других обслуживаний сомнительных групповых и коммерческих интересов. Ирина Лагунина: После этого ситуация свободы общественной деятельности, со собой гражданской деятельности в России резко ухудшилась. И, например, международная правозащитная организации "Фридом Хаус", расположенная в Нью-Йорке, отнесла Россию к странам несвободным, хотя до этого Россия была частично свободной. И "Фридом Хаус" говорит о том, что есть тенденция на сворачивание общественной деятельности в России. Вы усматриваете тенденцию в этих заявлениях российского президента? Олег Орлов: В целом, конечно, тенденция сползания России от свободной к несвободной стране наблюдается, и что в последние годы эта тенденция усиливается - это вполне очевидно. И не так давно, буквально на днях очень большая группа правозащитных организаций московских и региональных подготовила, опубликовала письмо, адресованное к руководству стран Евросоюза, российскому правительству с просьбой на ближайших консультациях, которые будут посвящены правам человека, Европейского Союза и России, во-первых, включить третьим участником этих консультаций российские неправительственные организации, а во-вторых, обратить внимание на целый ряд вопиющих ситуаций по правам человека в России, в частности, вопрос с избирательными правами. Мы начали с политической деятельности, это не политическая деятельность, а именно наша защита политических прав граждан. Потому что мы говорим о том, что избирательные права граждан просто нарушаются, а выборы, как важнейший институт демократии, в России просто уничтожается. Тенденция это есть. Связана ли эта тенденция непосредственно со словами президента про деятельность неправительственных организаций и финансирование? Конечно, у президента очень четко прослеживается недоверие к тому, что неправительственные организации финансируются из-за рубежа. Вот эти слова - кто платит, тот и заказывает музыку, на самом деле тоже показывают непонимание, к сожалению, президентом того, как работают, чего пытаются достичь, как строят свою работу российские неправительственные организации. Это очень примитивное представление: дали российским неправительственным организациям деньги, сказали, делайте то-то, и мы взяли под козырек и стали выполнять волю. Это сверхпримитивно. На самом деле российские правозащитные организации сами определяют свои приоритеты, определяют, с чем мы должны работать, и дальше мы подаем заявки на грант. Если мы находим спонсоров, готовых финансировать эту работу, значит хорошо, вот мы ее делаем. Господин президент как-то этого не понимает. Ирина Лагунина: Спасибо, Олег Орлов, "Мемориал". Людмил Михайловна Алексеева, вы согласны с Олегом Орловым, что это определенного рода недоверие со стороны президента, а не антагонизм? Людмила Алексеева: Тут очень трудно судить. Но я все-таки думаю, что это недоверие. Во-первых, он в том выступлении, которые вы цитировали, он очень осторожно высказался - "некоторые правозащитные организации". Я думаю, что это неслучайно, потому что он не мог назвать ни одну организацию, которой бы он мог публично предъявить такие претензии. А в то же время эти слова были сказаны. Значит психологически недоверие существует у президента к каждой организации. С другой стороны, сначала комиссия по правам человека при президенте, потом преобразованный из этой комиссии Совет по содействию развитию гражданского общества и правам человека при президенте, были приглашены представители всех ведущих правозащитных организаций в России. Это, наверное, указывает, что это не антагонизм, потому что иначе зачем же приглашать нас в своей совет? Олег Орлов: Будущее покажет. Будет создана Общественная палата, куда, конечно, ни "Мемориал", ни Хельсинкская группа, никто из наших коллег не то что не попадет, мы даже, если нам и предложат, откажемся. То есть мы сразу отказались от любого участия в формировании этого органа. Будет создана эта палата, там и посмотрим, как президент будет дальше относиться к неправительственным организациям. То есть будущее покажет. Ирина Лагунина: Спасибо, мы беседовали с Людмилой Алексеевой, Московская хельсинкская группа, и Олегом Орловым, общество "Мемориал". Британская "Файнэншл Таймс" отмечает, что слова президента Путина - эхо заявлений главы ФСБ перед российской Государственной думой: Николай Патрушев: Так в апреле текущего года в Братиславе в Европейской штаб-квартире международного Республиканского института США состоялось совещание директоров, его представительств в странах СНГ. На нем обсуждалась возможность продолжения "бархатных революций" на постсоветском пространстве. Ирина Лагунина: Подобные заявления отражают страх Кремля, что в России пройдет такая же революция, какие прошли в последние два года в Украине и Грузии, пишет "Файнэншл Таймс". Большая часть ставших известными в последние недели сделок по покупке компаний в других странах пришлась на долю пивоваренной отрасли. Крупнейшие производители пива в мире - с начала года - потратили на это более 15-ти миллиардов долларов. Только в России за последние две недели ими были куплены сразу три пивоваренных компании. Рынки пива в разных странах: Россия - Чехия - Германия. Рассказывает Сергей Сенинский... Сергей Сенинский: Голландская Heineken объявила, что покупает сначала - завод "Степан Разин" в Санкт-Петербурге, а затем - Байкальскую пивоваренную компанию. Через несколько дней - новая покупка: бельгийская InBev, крупнейший в мире производитель пива - российскую компанию "Тинькофф". Сколь велик рынок пива в России сегодня? Из Москвы - Виктория Гранкина, аналитик инвестиционной компании "Тройка-Диалог": Виктория Гранкина: Потребление пива в расчете на душу населения в России в прошлом году выросло на 12%, в этом году в первом квартале оно выросло примерно на 3%. В России сейчас употребляется примерно 55 литров в год на душу населения. Но здесь еще следует иметь в виду большую разницу между Москвой и регионами, потому что в Москве и даже в Питере уже потребление на душу - примерно 80-85 литров в год... Сергей Сенинский: Итак, в среднем 55 литров на душу населения в год. Это - примерно вдвое меньше, чем, скажем, в Великобритании, но - столько же, сколько в Венесуэле, Панаме или Мексике. Именно на этих рынках особенно сильны позиции колумбийской компании с немецким названием Bavaria. Теперь - и её покупают. Об этом только что объявила британская SABMiller, третий в мире производитель пива. Темпы роста рынка пива в России, как мы слышали, составил в прошлом году 12%. В странах Латинской Америки - от 7-9%. Этим, кстати, эксперты и объясняют нынешний интерес к названным странам крупнейших производителей пива в мире. В странах Западной Европы общий объем потребления пива - наоборот - сократился в прошлом году на 1%. Из Берлина - представитель Германского союза пивоваров Бирте Клеппин: Бирте Клеппин: В 2004 году - 115,8 литра, в расчете на одного жителя страны. Прослеживается явная тенденция к снижению этого показателя. Скажем, четверть века назад, в 1980-ом, он составлял 146 литров в год. Тем не менее, и до сих пор немцы, по душевому потреблению пива, удерживают третье место в мире - после чехов и ирландцев. Сергей Сенинский: Что касается потребления пива в расчете на душу населения, то здесь с большим отрывом "впереди планеты всей" - Чехия. Из Пльзеня - представитель компании Plzenky Prazdroj Алексей Бехтин: Алексей Бехтин: В Чехии потребление пива на душу населения - 160 литров в год. Это крупнейший показатель в мире, и можно сказать, что более или менее оно сохраняется на этом уровне около 20 лет... Сергей Сенинский: Крупнейшие производители пива в мире скупают более мелкие, местные компании во многих странах мира. Такая консолидация отрасли - неизбежна, хотя и не бесконечна. Какая часть всего продаваемого в России пива приходится в целом на долю компаний, уже принадлежащих зарубежным инвесторам? Из Москвы - Виктория Гранкина: Виктория Гранкина: На российском рынке уже осталось совсем немного чисто российских компаний. Из крупных таких всего три - "Очаково", "Пивоварни Ивана Таранова" и "Красный Восток". На эти, "чисто российские" компании приходится всего 14% рынка, всеми остальными крупными уже владеют иностранные холдинги. Сергей Сенинский: Здесь, правда, следует выделять еще и долю самых небольших производств... Но в целом - проявляется та тенденция, что и в других странах. Включая Германию. Из Берлина - Бирте Клеппин: Бирте Клеппин: Самый крупный производитель пива в Германии - немецкая компания Radeberger. Номер 2-ва - Interbrew, из Бельгии. Номер 3 - компания Bitburg, тоже пока немецкая... В стране уже есть немецкие производители пива, полностью принадлежащие зарубежным компаниям, хотя многие годы иностранцев на этом рынке у нас не было вообще. Теперь же их участие будет только расширяться. Например, известно о планах датской Carlsberg купить несколько немецких компаний... Сергей Сенинский: В соседней Чехии крупнейшие производители пива также перешли под контроль международных корпораций. Алексей Бехтин: Интересно, что здесь распределение сил - 50:50. Две крупнейших компании - зарубежные, 50% рынка принадлежит компании Plzensky Prazdroj - это часть глобальной группы "SABMiller". А около 14% - Staropramen, эта фирма принадлежит бельгийско-бразильскому InBev. Зато две следующих крупнейших компании - уже "чисто чешские": фирма Drinks Union из Северной Чехии и так называемые "Моравско-Силезские пивоваренные заводы" - на четвертом месте. То есть две крупнейших фирмы - зарубежные, а две следующих по величине - чешские. Сергей Сенинский: Человеку, путешествующему по Германии или Чехии, может показаться, что пиво там варят чуть ли не повсеместно - даже в самых небольших городках. Отсюда - и такое разнообразие его видов... Это - и так, и не совсем... Бирте Клеппин, Берлин: Бирте Клеппин: У нас 10 самых крупных производителей пива контролируют 75% рынка. Всего в Германии сегодня - 1274 пивоварни, из которых примерно 700 - совсем небольшие, с объемом производства менее 5-ти тысяч гектолитров в год, то есть менее 500 тонн... Алексей Бехтин: В целом в Чехии сегодня - менее 50 пивоваренных компаний, то есть даже не компаний, а заводов пивоваренных. 47 - так называемых "промышленных" пивоваренных заводов и около 20 так называемых "домашних минипивоваров", мини-пивоваренных заводов. Это как раз и есть результат консолидации этого рынка и пивной промышленности Чехии в течение последних десяти лет. Той консолидации, которая, например, так и не произошла в Германии. Там до сих пор существуют сотни и тысячи пивоваренных заводов - чуть ли ни в каждой деревне, при каждом монастыре, замке, в каждом поместье и так далее... Сергей Сенинский: В Германии, как мы слышали, на 10 крупнейших компаний приходится 75% всего рынка пива. В Чехии - группа лидеров куда меньше... Алексей Бехтин: Около 80% производства приходится на долю пяти крупнейших компаний. Есть взять по собственности, кому они принадлежат, то более 60% занимают компании, у которых владельцы - зарубежные, международные пивоваренные компании. Более 15% принадлежит чешским группам, чешским бизнесменам. Интересно заметить, что в Чехии еще до сих пор остается национальное государственное предприятие "Budejovicky Budvar", который производит весьма популярное пиво. Оно находится полностью в собственности государства - такой атавизм небольшой... Наконец, еще 20% производства приходится на долю небольших местных компаний, малых пивоваренных заводов. И в целом к такому соотношению чешская промышленность пивоваренная шла в течение последних десяти лет. До этого, естественно, 15 лет назад, все было государственным... Сергей Сенинский: Какие марки пива доминируют на рынке каждой из трех стран, о которых мы говорим сегодня? Имеются в виду марки зарубежные и национальные... Из Москвы - аналитик Raiffeisen-Bank Александр Балахнин: Александр Балахнин: Доля российских брэндов на российском пивном рынке очень велика. По оценкам, она превышает 80-85%. И происходит это потому, что потребление диктуется спросом. Российские потребители пива в большинстве своем не могут предъявлять большой спрос на дорогую западную продукцию и предпочитают более дешевые брэнды. Российский потребитель пива, в массе своей, сконцентрирован в регионах. А там денег - не так много, и поэтому он предпочитает более дешевые российские сорта... Сергей Сенинский: Итак, доля отечественных марок в России - 80-85%. В Германии - намного ли больше? Бирте Клеппин, Германский союз пивоваров, Берлин: Бирте Клеппин: Доля зарубежных марок пива в общем объеме его продаж в Германии составляет примерно 3%... То есть - совсем немного. Тогда как именно немецких марок пива, по официальным данным, - почти 5 тысяч! Впрочем, эксперты полагают, что такие оценки - занижены... Сергей Сенинский: В Чехии импортных сортов пива - еще меньше. Алексей Бехтин: На долю импортного пива в Чехии приходится менее 1% всего того, что продается здесь. И что интересно: примерно половина этого импорта - словацкое пиво. Это - "Золотой баран" - очень популярное времен федерации. Так что на долю мировых марок приходится, действительно, совсем небольшая доля. Конечно, в этом "виновата" и цена. Пиво в Чешской республике - одно из самых дешевых и в Европе, и в мире, а пиво импортное, конечно, стоит дороже. Но все-таки более, чем цена, в этом "виноват" вкус, так называемый "профиль потребления". Потребители в Чешской республике предпочитают определенный, весьма ярко выраженный профиль, так называемое "светлое пиво чешского типа", на долю которого, кстати, приходится более 90% всего потребляемого в стране пива... Сергей Сенинский: Можно ли говорить о том, что у консолидации в пивоваренной отрасли (то есть укрупнения компаний за счет покупки конкурентов) есть некий логический предел, а именно: самые мелкие пивоваренные заводы будут оставаться всегда?.. Пусть доля их и сократится до какого-то предела... Или же крупные компании (неважно, национальные или зарубежные) постепенно будут скупать и этих мелких производителей? Бирте Клеппин: Мне представляется, что и в будущем далеко не все малые пивоварни будут скуплены крупными компаниями. Наши исследования показывают, что у них в Германии - неплохие шансы выжить. Разнообразие пивного рынка в стране объясняется традиционно эмоциональным восприятием немцами этого напитка. Люди привыкают к региональным и местным маркам, к местной культуре пива... И вообще местное пиво для многих стало частью понятия идентичности... В такой среде значительная часть нынешней структуры этого рынка сохранится... Кроме того, крупные зарубежные пивоваренные компании не проявляют особого интереса к мелким производствам в Германии. Куда больше их интересуют средние и наиболее крупные... Алексей Бехтин: Да, у консолидации в этой отрасли есть некий предел - в том смысле, что самые небольшие пивоваренные заводы наверняка останутся, они всегда будут обслуживать население в небольших городках и деревнях. Что касается пивоваренных заводов и фирм средних, типа региональных, принадлежащих чешским сегодня фирмам, то они - в более сложной ситуации. Они находятся под довольно большим "давлением" крупных международных компаний, и потому им приходится вкладывать большие деньги в рекламу, в торговлю, в распространение своих товаров. Поэтому здесь может произойти какая-то перемена на рынке, то есть какую-то долю рынка у этих, "средних" чешских компаний наверняка "отвоюют" международные компании, у которых есть свои планы относительно чешского рынка пива... Сергей Сенинский: В России в сентябре прошлого года выступил в силу закон, ограничивающий рекламу пива. В частности, такая реклама может появляться только в телепрограммах только поздно вечером или рано утром. А когда появляется, то некие успехи неких людей не могут увязываться в ней с потреблением пива. Кроме того, такая реклама не может быть адресована молодежи, а также использовать образы людей и животных. А какие ограничения рекламы пива существуют в Германии? Бирте Клеппин: Официально существует только одно ограничение - реклама пива в кинотеатрах разрешена только после 6-ти часов вечера. Но есть немало добровольных самоограничений, которые соблюдаются как пивной отраслью, так и вообще производителями алкоголя. Например, наша реклама не обращена к подросткам, которым, по закону, просто запрещена продажа алкогольных напитков. Или, скажем, мы не показываем в рекламе профессиональных спортсменов, чтобы у потребителя не создавалось фальшивого впечатления о, якобы, связи между их успехами и потреблением ими пива. По этой же причине мы не увязываем в рекламных сюжетах пиво и, например, счастливую сексуальную жизнь... На немецком телевидении - в целом - ограничений рекламы пива вообще не существует, но такая реклама никогда не идет в утренних программах, так называемых " к завтраку", а появляется - только в вечерних... Ирина Лагунина: Сенат США одобрил выделение 35 миллионов долларов на развитие демократических институтов и структур гражданского общества в Кыргызстане. Действительно, многие инструменты демократического общества в этой стране после революции только начинают формироваться. Мой коллега Олег Панфилов проанализировал, насколько свободно и беспристрастно киргизская пресса могла освещать последние президентские выборы. И какое будущее у прессы Киргизии? Олег Панфилов: В Киргизии, как и ожидалось, президентские выборы закончились победой Курманбека Бакиева в первом туре. По всей видимости, у населения этой страны хватило революционного задора на то, чтобы завершить процесс изменения внутриполитической ситуации. И избранный президентом Бакиев, и его сторонники последние месяцы много и часто говорили об изменении государственной политике в области СМИ. Повлияло ли такое отношение власти на освещение киргизской прессой предвыборной кампании, насколько она была объективной и свободной. Что происходит сейчас с прессой этой страны? В качестве эксперта выступает Нарын Айип, сотрудник киргизской службы Радио "Свобода", но прежде предлагаю вашему вниманию материал, подготовленный нашим корреспондентом в Бишкеке Толгун Сагыновой. Толгун Сагынова: После революции 24 марта у Киргизии появился шанс стать первой страной на постсоветском пространстве без государственных средств массовой информации. В стране даже была создана правительственная комиссия по вопросам разгосударствления официальной прессы. Бывший журналист, а ныне вице-премьер Адахан Мадумаров заявил, что "вместо государственных СМИ достаточно иметь одно правительственное издание в виде бюллетеня, остальная пресса пусть будет свободной, пишет, что хочет, плывет, куда хочет, и сама зарабатывает себе на жизнь", - заявил он. Журналисты ведущей правительственной газеты "Слово Кыргызстана" напротив считают, что за кулисами власти началась охота на ведьм, сведение счетов, месть за некогда уязвленные амбиции. По мнению редактора самой тиражной газеты "Вечерний Бишкек" Аркадия Гладилова, приобретение новых независимых изданий весьма выгодно для тех сил, которые намерены влиять на развитие общественно-политической ситуации в Киргизии. По его мнению, сейчас все СМИ в стране стали гораздо больше оказывать влияние на людей, чем любые политические партии. "Складывается впечатление, что кто-то намеренно хочет лишить новую власть нормального диалога с населением. В итоге может быть приватизирована не просто пресса, а государственная идеология", - считает Гладилов. После мартовской революции новые власти Киргизии объявили, что государственная телерадиокорпорация будет преобразована в общественную, группа экспертов приступила к разработке соответствующей концепции. Однако на днях стало известно, что статус национальной телерадиокорпорации будет сохранен. Попытка сделать из единственного телерадиоканала, вещающего на всю республику, первое в Центральной Азии общественное средство массовой информации потерпела фиаско. Новое руководство страны оказалось не в силах расстаться с таким мощным идеологическим оружием. Как сказал вице-премьер Адахар Мадумаров, власть не может отдать национальную телерадиокорпорацию, так как под угрозой окажется информационная безопасность и государственная идеология Киргизской республики. Средства массовой информации, имеющие статус государственных, наряду с независимыми изданиями активно использовались властями во время июльских президентских выборов. Как показал мониторинг киргизских СМИ, практически все печатные и электронные издания рекламировали в основном действующего премьера Курманбека Бакиева, остальные кандидаты либо не пропагандировались вовсе, либо критиковались, либо о них писали в нейтральном тоне. Как сообщила известная правозащитница Азиза Абдрасулова, ни одна газета не осмелилась напечатать ее критическое заявление в адрес новых властей, применивших газ и спецсредства для разгона митингующих 17 июня у здания Дома правительства. "Журналисты очень боятся нового руководства, такого не было даже при экс-президенте Аскаре Акаеве", - считает правозащитница. Редактор киргизского приложения к российскому изданию "Аргументы и факты" Геннадий Павлюк сообщил, что "киргизский Минюст отказался, причем безосновательно, зарегистрировать новую независимую газету, правопреемницу российского еженедельника. Причина в том, что нас хотели отстранить от процесса освещения предвыборной кампании. Редакции стало известно, что накануне в Минюст позвонили из Дома правительства и попросили отложить регистрацию до окончания выборов", - сказал Павлюк. По его словам, ранее государственная типография "Учкун" отказалась печатать киргизское приложение к "Аргументам и фактам" после опубликования в еженедельнике интервью с Феликсом Куловым, с которым у представителей новых властей существуют серьезные трения и разногласия. Как отметил Геннадий Павлюк, революционную власть устраивают лишь послушные, либо беззубые издания, а от свободы слова в стране скоро ничего не останется. Настораживает аналитиков также позиция вице-премьера Адамара Мадумарова и спикера Омурбека Тикебаева, которые заявляют о том, что в уголовном кодексе должно остаться тюремное наказание за клевету и за оскорбление чести и достоинства гражданина республики. "Такая норма нужна и ее отменять еще рано", - утверждают эти политики. Олег Панфилов: Нарын, прежде чем спросить ваше мнение о ситуации с прессой, хочу привести несколько последних сообщений. Во-первых, пресс-секретарь и.о. президента страны Авазбек Атаханов 10 июля заявил, цитирую по сообщению агентства "Интерфакс", что российские СМИ "исчерпали кредит доверия в Киргизии". По его словам, российские журналисты очень субъективно, а порой даже тенденциозно освещают события последних месяцев в Киргизии. Во-вторых, буквально за несколько дней до выборов появилось сообщение о том, что статус Национальной телерадиокомпании не будет изменен, она остается государственным средством массовой информации. В вашей стране российские СМИ имеют очень большое влияние, и заявление пресс-секретаря Курманбека Бакиева, вероятно, свидетельствует о том, что новая власть не хочет мириться с информационной политикой российских телеканалов. Наконец, все предвыборные обещания о создании Общественного телевидения останутся обещаниями. Что ожидает СМИ Киргизии? Нарын Айип: Все зависит, наверное, от действий властей, как они будут себя вести. Власти в целом подвергаются критике, что некоторые депутаты в президенты во время предвыборной кампании критиковали власть, что она ничего не изменила, и 80-90% осталось тех же самых чиновников, которые работали при Акаеве. Так что, если они будут действительно продолжать такую же политику, как и раньше, то, естественно, положение средств массовой информации останется тем же самым. С другой стороны, конечно, если бы они создали общественное телевидение или общественные средства массовой информации, как, допустим, ВВС, которая получает государственные деньги и в то же время ведет более или менее независимую политику, это было очень хорошо. Но мне кажется, действительно киргизское общество пока не очень готово и, может быть, нужно как-то постепенно переходить к этому обобществлению средств массовой информации. Может быть для начала создать какие-то наблюдательные советы, которые должны быть действительно уважаемы, должны быть люди с непререкаемым авторитетом, которых действительно будут руководители средств массовой информации слушать. И постепенно переходит к созданию общественного телевидения, общественного радио. Олег Панфилов: По всей видимости, сравнивать революционные ситуации на Украине, в Грузии, и в Киргизии не стоит, потому что происходили разные политические процессы. Но если все-таки в Грузии и Украине, по данным "Фридом Хаус", изменения произошли в лучшую сторону, и пресса этих стран стала свободнее, как вы думаете, что сейчас представляет из себя пресса Киргизии? Те оппозиционные газеты, которые из номера в номер публиковали критические статьи в адрес экс-президента Акаева, как они себя сейчас ведут? Способны ли они объективно оценивать ситуацию, способны ли они сейчас критиковать новую власть? Нарын Айип: Очень сложно сказать, потому что время еще мало прошло после революции и для таких глобальных изменений, наверное, нужно время. Но пресса и вообще средства массовой информации Киргизстана показывают в принципе слабость. Нет такой твердой какой-то позиции. Допустим, если раньше оппозиционная пресса критиковала Акаева, то теперь она хвалит нынешнюю власть, пресса как бы идентифицирует с новыми людьми, пришедшими к власти. А правительственная пресса бывшая, которая хвалила Акаева, она тоже хвалит нынешнюю власть, потому что она по природе своей осталась советская, которая хвалит тех, кто сидит сейчас у власти. Поэтому нужно время, как отметила Толгун Сагынова, не опубликовали заявление Абдрасуловой, нужно время, чтобы возникла какая-то нейтральная, объективная пресса, которой безразлично, кто находится у власти, а для нее самое главное, чтобы общественно-значимая информация доходила до общества. Олег Панфилов: Вы полагаете, что известные журналисты, которые были лидерами оппозиционной прессы в вашей стране - Замира Сыдыкова, Рина Приживойт, теперь назначенные послами, соответственно, в Соединенных Штатах и Канаде, и Рина Приживойт стала послом Киргизии в ОБСЕ и в Австрии, теперь оппозиционная пресса, бывшая оппозиционная пресса должна занять какую-то другую нишу. Но возможно ли появление каких-то новых журналистов, если для этого основания? Потому что пресса должна выживать в новых условиях. Нарын Айип: Конечно, возможно, и сейчас уже новые имена появляются. Но профессиональный уровень пока еще не такой высокий, чтобы их статьи приобретали общенациональную значимость. Но в принципе такие журналисты есть, такие тенденции есть, особенно среди молодежи, и многие газеты публикуют независимые статьи аналитические. Но просто они не дошли в профессиональном отношении до таких уровней, как газеты типа "Вечерний Бишкек", тиражи еще не очень большие. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
