Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[07-09-05]
Шамиль Басаев как первый заместитель председателя правительства Ичкерии; Два назначения в Верховный суд США; Музыкальный фестиваль в Сопоте. Совсем не советское настоящееВедущий Андрей Бабицкий Андрей Бабицкий: Российские власти, не желая своим вниманием к процессам реорганизации чеченского сопротивления придавать некий значимый статус тому, что они считают бандитским подпольем, никак не комментировали формирование правительства Ичкерии, завершившееся на прошлой неделе. Однако многие европейские аналитики восприняли это событие как скандальное. И вот почему. Преемник Масхадова Абдул-Халим Садулаев назначил первым заместителем председателя кабинета министров по силовому блоку Шамиля Басаева. Вот как описывает реакцию своих европейских собеседников Ахмед Закаев, получивший в новом правительстве должность вице-премьера по внешним делам. Ахмед Закаев: Решение президента Садулаева назначить Басаева своим первым заместителем в правительстве Ичкерии многими воспринято как чуть ли не вызов всему международному сообществу. Даже наши друзья в Европе в личной беседе обеспокоены и выражают озабоченность тем, что сейчас будет очень сложно привлекать сторонников и добиваться политического решения российско-чеченского конфликта. Андрей Бабицкий: Что произошло, почему Абдул-Халим Садулаев, утверждавший ранее, что политическая линия Масхадова не будет подвергнута ни малейшей ревизии, сделал шаг, радикально меняющий облик сопротивления. Ахмед Закаев считает, что сегодня чеченскому сопротивлению нет никакого смысла оглядываться на Европу. Ахмед Закаев: Принципы и нормы международного права в чеченском случае начали действовать почти так же как российское правосудие, то есть избирательно. Чеченцы убедились в том, что они не подпадают ни под какую категорию, особенно если говорить о чеченском сопротивлении. Не то, что их не признали стороной конфликта, есть такие нормы, когда конфликтующие стороны, даже если это рассматривают как внутреннее дело страны, воюющая сторона признается в статусе или в качестве комбатантов. А чеченцам в данном случае было даже в этом отказано. И поэтому, я думаю, что принимая решение такого рода, и президент Садулаев, и государственной комитет обороны руководствовались тем, что они теряют. То есть их что, выставят из Совета Европы или не примут в Европейский союз или же в ВТО? Ничего. Абсолютно на чеченское сопротивление на сегодняшний день никаким образом не влияют никакие нормы и принципы. И в этом случае они как бы оставлены один на один с российской империей. И они руководствуются тем, что им надо самим принимать решение и отстаивать свое право. Андрей Бабицкий: Российский политолог Шамиль Бено полагает, что чеченское подполье сделало очередной, и на сей раз заметный и решительный шаг на пути трансформации в радикальный исламский фронт, не связанный уже никакими обязательствами перед внешним миром. Шамиль Бено: У меня первое впечатление, когда я услышал эту новость, сложилось следующее, что речь идет о чехарде, как говорится, до конца. Нынешнее реформирование структур управления у Садулаева, как послание всем, кто интересуется чеченской тематикой, что эти ребята готовы идти до конца, что сдерживающие факторы, соблюдение каких-то правил осталось уже в прошлом. Андрей Бабицкий: По мысли Шамиля Бено, назначение Басаева - это знак того, что поколение чеченцев, которое было ограничено в использование насилия, поскольку считало себя частью общесоветской и даже русской культуры, неотвратимо уходит в прошлое. Шамиль Бено: Масхадов был типичным советским человеком и советским офицером, который был обучен определенным действиям и методам. Басаев - это человек новой волны, прагматичный, циничный, я бы сказал, достаточно лицемерный в современной политике. В этом контексте, естественно, они считают свои диверсии, как они их называют - теракты, типа Беслана или "Норд-Оста", адекватными ответами на сложившуюся ситуацию. Чувствуя живой материал сейчас и в Кабардино-Балкарии, и в Карачаево-Черкесии, готовы к ним вступить сплоченными рядами, в состав их групп, они все больше и больше радикальную позицию занимают. Речь о том, что насколько они объединились вокруг принятия тех методов, которые проповедует Басаев в своей деятельности. Садулаев как личность, если читать его интервью, я слушал его проповеди раньше, на голову превосходит Масхадова по политической подготовке, так скажем, по аргументации необходимости совершения тех или иных действий, своего видения ситуации. И вот это объединение для меня означает, что действительно на Северном Кавказе очень глубоко укрепился сигнал "свой - чужой". Мы - северокавказцы - и русские, россияне стоим друг против друга. В этой борьбы применяются средства, которые являются адекватными. Их логика такова: если российские граждане терпят ту власть, которая совершает, на их взгляд, преступные действия на территории Северного Кавказа, то эти граждане несут равную ответственность за действия силовых структур на местах. Андрей Бабицкий: Перенося военные действия на территорию соседних северокавказских республик, руководство Ичкерии не может не считаться с тем, что Басаев, с одной стороны, является успешным военачальником, а с другой, пользуется авторитетом далеко за пределами Чечни, говорит Ахмед Закаев. Ахмед Закаев: Нужно считаться с реальностями. Шамиль Басаев - это очень авторитетный, очень дееспособный военачальник. И в ситуации, когда необходимо объединять все антипутинские силы не только в Чечне, но и в близлежащих регионах, не учитывать авторитет и влияние Шамиля Басаева во всем северокавказском регионе было бы политической близорукостью президента Садулаева. Андрей Бабицкий: С этим согласен Шамиль Бено, он считает неизбежным образование на Северном Кавказе объединенной, антироссийской, радикальной исламской силы. Шамиль Бено: Если моя версия верна, что они решили похоронить все иллюзии насчет возможного переговорного процесса, я думаю, что скорее всего так и есть, то это означает - война до победного конца. Учитывая те тяжелейшие последствия, которые имеют на Северном Кавказе правления местных лидеров, то мы ожидаем всплеска насилия, что отряды того же Басаева, того же Садулаева будут пополняться. Они полгода или год назад приняли решение о реформировании военной структуры, открылись отдельные сектора в республиках Северного Кавказа. Это придало больший динамизм к притоку новых лиц, к появлению новых командиров. И сегодня мы не удивляемся, когда слышим о том, что есть какой-то решительный человек, который воздействует на ситуацию, и фамилия которого старым наблюдателям незнакома совершенно. То есть появилась новая поросль людей, которая ничего общего с советским прошлым не имеет, они не знают ни Пушкина, ни Толстого, не служили в советской армии. Это поросль людей, которые больше похожи на аз-Заркауи, которые объявляют глобальную войну со злом своей целью. В принципе, это совпадает с нашей аналитикой, которая была сделана два-три года назад, и утверждавшая о том, что на Северном Кавказе до появления шейха Ясина осталось от силы пять-шесть лет. Мы думаем, что это время близко и до появления российского ХАМАСа или Хизбалла на Северном Кавказе все условия подготовлены. Единственным сдерживающим фактором является наличие ичкерийского руководства. Если бы не было формального ичкерийского руководства, как в свое время ООП в Палестине, то появление этой партии радикально настроенных и непримиримых людей стало бы фактом уже сегодня. Нежелание ичкерийского руководства отказаться от статуса чеченской государственности и мешает объединению северокавказских исламистов в единое партийную или организационную структуру, наподобие ХАМАСа или Хизбаллы. Андрей Бабицкий: Вместе с тем, вице-премьер правительства Ичкерии по внешним делам Ахмед Закаев все же делает реверанс в сторону Европы и обещает, что Басаев, занимая столь значительную государственную должность, найдет в себе силы воздержаться от применения террора. Ахмед Закаев: Сам Шамиль Басаев в свете последних событий возвышения его роли во всем этом процессе сопротивления не только в Чечне, но и на всем Северном Кавказе, понимает, что прибегать к тем методам, которые или он брал на себя или действительно он откровенно стоял за всеми этими акциями, не совсем будет правильно. Андрей Бабицкий: Однако российский политолог Шамиль Бено считает, что раз вкусивши террора, его невозможно изжить, он навсегда маргинализует природу воюющего сообщества. Басаева ничто не остановит, говорит он. Шамиль Бено: В Чечне сформировались целые группы, к сожалению, на Северном Кавказе, которые не подлежат ведению с ними переговоров. Басаев, не имея каких-либо на то полномочий или каких-то легитимных условий своей деятельности, принимает на себя громадную ответственность, совершая такие действия террористического характера, как в Беслане. При любых обстоятельствах, если они считают себя стороной конфликта, они должны были соблюдать те правила, которые диктуются не только международным законодательством, не только конвенцией по правам человека, но и элементарной порядочностью. Если твой противник не совсем следует правилам, это не означает, что ты сам должен пачкаться. Это позиция простых чеченцев и простых кавказцев, которую я также разделяю. В этом контексте, мне кажется, что объединение, если они действительно продекларированы, что это является инструментом сдерживания Басаева, то это слабый инструмент. Потому что мы все знаем хорошо Басаева, он не остановится, если вдруг сочтет целесообразным и что ему Аллах разрешает те или иные действия. Андрей Бабицкий: Можно сделать очень простой вывод из сказанного выше: несмотря на то, что две представленные точки зрения расходятся по принципиальным позициям, в одном они абсолютно едины - чеченское сопротивление сделало основную ставку на вооруженную борьбу, поставив точку на перспективе политического диалога. Сенату США в ближайшее время предстоит заполнить сразу две вакансии в Верховном Суде. Это чрезвычайно редкое стечение обстоятельств усугубляется стремлением президента обеспечить Буша большинство в высшем судебном органе страны судьям консервативных убеждений. Роль Верховного Суда в жизни страны настолько огромна, что многие американцы считают эти назначения более важными, чем результаты президентских выборов - ведь президент избирается максимум на восемь лет, а член Верховного Суда назначается пожизненно. Рассказывает Владимир Абаринов. Владимир Абаринов: Сегодня в Америке траурный день. После отпевания в кафедральном католическом соборе Святого Матфея на Арлингтонском кладбище близ Вашингтона будет предано земле тело председателя Верховного Суда США Уильяма Ренквиста. Уильям Ренквист был внуком иммигранта из Швеции и вырос на семейной ферме в штате Висконсин. В годы Второй мировой войны он служил в авиации и как фронтовик получил ссуду на высшее образование. В составе Верховного Суда он проработал 33 года, из них последние 19 - председателем. Блестящий и глубокий знаток права, автор увлекательных книг по истории американской юридической системы, он был убежденным консерватором и зачастую оставался в меньшинстве, аргументируя свою позицию в особом мнении. Судья Ренквист страдал раком щитовидной железы и в прошлом году перенес операцию трахеотомии. Он оставался на своем посту вплоть до ухода суда на летние каникулы, а в июле заявил, что не собирается выходить в отставку. Он скончался в субботу на 81-году жизни. По случаю его смерти президент Буш обратился к американцам со специальным заявлением. Джордж Буш: Он снискал исключительное уважение благодаря своему могучему интеллекту, своей глубокой приверженности власти закона и преданности своему долгу. Он был выдающимся лидером федеральной юридической системы. Даже в период болезни судья Ренквист оставался на рабочем месте c тем, чтобы завершить эту последнюю в его жизни сессию Верховного Суда. Владимир Абаринов: Верховный Суд занимает в государственном устройстве США совершенно исключительное место. Ему принадлежит прерогатива толкования Конституции. Фактически его полномочия не ограничены ничем. Суд вправе объявить недействительным по причине неконституционности любой закон и распоряжение президента и активно этим правом пользуется. Члена Верховного Суда, назначаемого пожизненно, можно сместить в порядке импичмента, но в истории страны таких прецедентов пока не было. О значении Верховного Суда говорит Мелвин Юрофски - профессор права Университета штата Вирджиния. Мелвин Юрофски: Когда я бываю за границей и встречаюсь там с судьями, меня часто изумляет чувство зависти, которую они питают по отношению к Верховному Суду Соединенных Штатов. Вне всякого сомнения, среди конституционных судов практически всего мира Верховный Суд США пользуется наиболее широкими властными полномочиями. Ничего удивительного. Еще Алексис де Токвиль писал в 30-х годах позапрошлого века, что в Америке любой существенный вопрос рано или поздно становится юридическим. Мы не выходим на улицы. Не устраиваем восстаний. Не совершаем дворцовые перевороты. Мы судимся. У нас больше адвокатов на квадратный фут и на душу населения, чем в любой другой стране мира. Каждый год Верховный Суд получает 7 тысяч дел, из которых отбирает для рассмотрения около 80. Владимир Абаринов: Верховный Суд США - не просто высшая судебная инстанция. Это конституционный суд. Но это и не оракул, изрекающий свои мнения по поводу гипотетических ситуаций. Ему, к примеру, нельзя направить запрос о том, кто станет президентом, если выборы выиграет кандидат "против всех". Он рассматривает реальные судебные споры. Для того, чтобы дело было принято им к рассмотрению, необходимо наличие в нем конституционного вопроса. Мало того: истец должен доказать, что ему нанесен конкретный и значительный ущерб. Наконец, Верховный Суд не примет дело в том случае, если спор возможно разрешить политическими средствами. За свою долгую карьеру Уильям Ренквист по меньшей мере дважды сыграл судьбоносную роль в жизни страны. В 1998 году возглавляемый им Верховный Суд постановил, что действующий президент должен отвечать по гражданским искам, не связанным с исполнением должностных обязанностей. Это решение в конечном счете привело к возбуждению процедуры импичмента. Ренквист, как предписывает Конституция, председательствовал на сенатском расследовании обвинений против президента Клинтона. В 2000 году решение Верховного Суда обеспечило Джорджу Бушу победу на президентских выборах. Смерть Ренквиста поставила страну в сложное, почти беспрецедентное положение. В составе Суда девять судей. Этим летом вышла в отставку ввиду преклонных лет судья Сандра Дэй О'Коннор. Уход Ренквиста открыл вторую вакансию. Президент пообещал не задерживаться с назначением. Острота вопроса состоит в том, что суд, как и вся страна, разделен на фракции. До кончины Ренквиста в нем было четверо либералов и четверо консерваторов, а Сандра О'Коннор была центристом, которая склоняла то одну, то другую чашу весов. Этот тонкий баланс был ясно виден - решения по наиболее принципиальным вопросам зачастую принимались большинством в один голос. С уходом О'Коннор наступило равновесие, и от президента ждали, что он назначит человека умеренных взглядов, который будет играть роль, аналогичную роли Сандры О'Коннор. Однако он остановил свой выбор на кандидатуре Джона Робертса - судье федерального апелляционного суда, пользующегося репутацией ярко выраженного консерватора. Баланс таким образом оказался нарушен. Либеральная часть общества выступила против кандидатуры Робертса. Вот характерные обвинения - их оглашает Нэн Арон, президент неправительственной организации Альянс за правосудие. Нэн Арон: Его послужной список вызывает серьезные вопросы относительно того, насколько искренне он защищает роль, которую играет независимая судебная система в деле защиты прав личности и обеспечения равной защиты для всех. В отношении прав женщин, гражданских прав, права на тайну частной жизни и во взглядах на роль судов судья Робертс постоянно демонстрировал позицию, которая заставляет сомневаться, понимается ли он, до какой степени закон определяет жизнь простых американцев. Владимир Абаринов: Профессиональная карьера Робертса подверглась доскональному и пристрастному изучению, были подняты все дела, в рассмотрении которых он участвовал как в качестве адвоката, так и в качестве судьи, все его публичные лекции и заявления. Общий объем досье Робертса составил 72 тысячи страниц. Ничего особенно страшного не обнаружилось. В его адвокатской практике нашлось несколько ультраконсервативных высказываний, однако сторонники Робертса заявили, что как адвокат он излагал не свою позицию, а позицию своего клиента. В итоге один из влиятельнейших членов демократической фракции в Сенате, наиболее резкий критик Робертса Чарльз Шумер заявил, что у него нет никакого предубеждения против этой кандидатуры. Чарльз Шумер: Я по-прежнему не принял никакого решения по кандидатуре Джона Робертса и жду слушаний. Я уверен, что мои товарищи по фракции демократов тоже еще ничего не решили. Насколько мне известно, ни один член Сената от Демократической партии пока не выражал ни поддержки, ни оппозиции судье Робертсу. Позвольте мне выразиться ясно. Это не стеснительность и не политическая поза. Мы просто не знаем, кто таков судья Робертс в юридическом отношении. И пока мы без всякого предубеждения дожидаемся слушаний, кое-кто пытается захлопнуть дверь и не допустить значимых вопросов, которые позволили бы сенаторам и гражданам узнать что-либо о человеке, получающем столь значительную власть над жизнью и достоянием всех и каждого из нас. Владимир Абаринов: Сенатор Шумер имеет в виду дискуссию о том, какие вопросы можно задавать кандидату, а какие нельзя. Сторонники Робертса считают, что кандидат вправе отказаться отвечать на вопросы, имеющие целью выяснить его взгляды на проблемы, которые волнуют общество в первую очередь - такие, как взаимоотношения церкви и государства, смертные приговоры несовершеннолетним преступникам, право на искусственное прерывание беременности, права гомосексуалистов, неприкосновенность частной жизни. При этом часто ссылаются на члена Верховного Суда Рут Гинзберг, которая будто бы именно так вела себя при утверждении в Сенате. Но сенатор Шумер со стенограммой в руках доказал, что это не соответствует действительности. Чарльз Шумер: Если судья Робертс будет продолжать ссылаться на так называемый прецедент Гинзберг, это будет звучать уже не как принципиальный отказ отвечать на вопросы, а как ссылка на Пятую поправку к Конституции: "Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, потому что мой ответ может быть использован против меня. Ответ может раскрыть мои истинные взгляды на конституционное право, и тем самым я потеряю голоса". Владимир Абаринов: Смерть Уильяма Ренквиста усложнила ситуацию. Президент оказался перед выбором. Он мог предложить на пост председателя кого-либо из членов Верховного Суда, а на освободившееся место представить кандидата со стороны. В этом случае Сенату пришлось бы утверждать троих, причем в условиях острого дефицита времени - ведь сессия суда должна начаться уже в этом месяце. Суд может работать и в сокращенном составе, но этого не хочет допустить в первую очередь сам президент, поскольку в настоящий момент консерваторы в суде составляют меньшинство. Президент, как и обещал, не задержался со своим решением. В понедельник он объявил Джона Робертса своим кандидатом на пост председателя Верховного Суда. Таким образом, Сенату предстоит провести два утверждения, а не три. Председатель сенатского комитета по юридическим вопросам Арлен Спектер обещает беспристрастные и исчерпывающие слушания. Арлен Спектер: Мы намерены провести достойные слушания. Мы проведем исчерпывающие слушания. Однако все мы ожидаем, что сможем сделать это без чьих-либо попыток воспользоваться формальными трюками. Владимир Абаринов: Под "формальными трюками" сенатор Спектер подразумевает тактику обструкции, которую успешно применили демократы при утверждении нескольких федеральных судей - они просто не допустили дело до голосования. Так что впереди еще возможны сюрпризы. Все будет зависеть от того, как поведет себя в ходе слушаний фракция большинства и сам судья Джон Робертс. Андрей Бабицкий: С 1980 по 2004 год на земле были зарегистрированы 14 500 природных катастроф, в результате которых погибло более миллиона человек, а сумма экономического ущерба составила один триллион 450 миллиардов долларов. 25 % ущерба пришлось на наводнения, почти 23 % - на землетрясения. А как обстоят дела в России? Как относятся к изменению климата в США? Об этом - в материале моей коллеги Марины Катыс. Марина Катыс: В результате изменений климата природные катастрофы стали не только более частыми, но и более интенсивными. Особенно большие потери природные катаклизмы принесут в ближайшие годы развивающимся странам. В Европе прогнозируется сильнейшая жара и наводнения, а также бури и ураганы. В докладе Немецкого института экономических исследований отмечается, что если мировое сообщество предпримет быстрые и эффективные меры по борьбе с изменениями климата, то это позволит до 2050 года предотвратить экономический ущерб от ураганов, наводнений, засух и других природных катаклизмов на сумму 200 триллионов долларов. Ученые считают необходимым проведение более активной политики по защите климата. Затраты на подобные меры, по подсчетам экономистов института, должны составить примерно один процент от общемирового валового национального продукта. К середине столетия необходимо существенно повысить энергетическую эффективность и снизить выбросы в атмосферу двуокиси углерода. За комментариями я обратилась к координатору климатического проекта "Гринпис Россия" Владимиру Чупрову. Поскольку сейчас все в мире сильно озабочены изменениями климата, и эти изменения приводят к катастрофическим стихийным бедствиям и, соответственно, к огромному экономическому ущербу, как меры по борьбе с изменениями климата могут сократить этот экономический ущерб? Владимир Чупров: Действительно, существует очень четкая и взвешенная позиция большинства ученых мира, что изменения климата (соответственно - экономические потери) являются результатом деятельности человека, а именно - выброса парниковых газов, в результате сжигания прежде всего углеводородного сырья. Результатом этого научного вывода стал политический процесс, в результате которого был подписан так называемый Киотский протокол, по которому страны, его подписавшие, берут на себя обязательства по сокращению этих эмиссий. По Киотскому протоколу к первому учетному периоду (это - 2012 год) предполагается снизить количество выбрасываемых эмиссий на 5%. Здесь возникает вопрос, насколько это повлияет на скорость изменения климата, на само изменение климата и, соответственно, на те экономические потери, которые связаны с изменением климата. Большинство ученых склоняется к тому, что каких-то кардинальных сдвигов не произойдет, потому что атмосфера и океан - это очень инерционные системы, эти 5% будут как капля в море. Но, тем не менее, как первый шаг, как первая попытка изменить экономическую модель человечества (а не только стран, которые подписали Киотский протокол) Киотский протокол очень важен. Я думаю, что положительные результаты, которые даст Киотский протокол, будут очевидны не через 10, не через 20, а может быть через 50, через 70, через сто лет, но они - точно будут. Марина Катыс: США не ратифицировали Киотский протокол и выступили твердыми противниками этого пути попыток стабилизировать климатическую систему Земли. В то же время то, что сейчас случилось в Новом Орлеане - это наглядная демонстрация того, как страшно меняются климатические условия на Земле и к каким тяжелым последствиям (в том числе - и экономическим, я уже не говорю о человеческих жертвах) это может привести. Насколько могут повлиять на позицию США такие серьезные стихийные бедствия, которые довольно часто обрушиваются на побережье США? Владимир Чупров: Соединенные Штаты очень скептически, (по крайней мере - политическая, научная элита Соединенных Штатов) относится к тому, что вклад человека в изменение климата есть и он - весомый. Тем не менее, последний ураган "Катрина" начал "будить" население Соединенных Штатов и это ведет к тому, что общество соединенных Штатов потихоньку начинает менять отношение к этим проблемам и двигаться в сторону мысли, что что-то нужно делать. Действительно, Соединенные Штаты сейчас не рассматривают Киотский протокол как нечто важное. В качестве альтернативы они предлагают тему так называемых "добровольных действий", внедрение технологий на добровольной основе. Но как показывает опыт, такая добровольность не ведет к очевидным, осязаемым результатам. Что может дать Соединенным Штатам участие в Киотском протоколе? Во-первых, что принес ураган "Катрина" - это сотни миллионов долларов потерь, которые понесла экономика Соединенных Штатов. Я думаю, что это можно сравнить с теми суммами, которые Соединенные Штаты должны были бы затратить в первые годы для участия в Киотском протоколе. То есть это покупка углекислого газа, участие в проектах совместного осуществления и участие в проектах чистого развития. Я очень надеюсь, что в итоге это повлияет на позицию администрации Белого дома, и Соединенные Штаты примут участие в Киотском протоколе, который призван в конечном счете предотвращать те ураганные последствия, тот ущерб, который принес ураган "Катрина". Марина Катыс: Вы говорили о том, что если бы США ратифицировали Киотский протокол и инвестировали значительные суммы для его осуществления и начала его работы, то это было бы сопоставимо с ущербом от урагана "Катрина". Но ведь это бы не предотвратило ураган "Катрина". Последствия деятельности в рамках Киотского протокола для человечества скажутся тоже не сразу, а лет через пятьдесят. То есть участие в Киотском протоколе не гарантирует, что на территории вашего государства не будет урагана в ближайшее время. Владимир Чупров: Здесь мы подходим к такому философскому вопросу "что было бы, если бы...", и стоит ли что-то делать, если это не принесет нам очевидных результатов в ближайшем будущем. Я бы эту ситуацию сравнил с тем, что происходит в атомной энергетике. Два наших предыдущих поколения построили сотни реакторов, получали от этого какую-то прибыль, выгоду, но при этом не был решен вопрос радиоактивных отходов. И мы тоже говорим, что это - проблема будущего поколения. При этом каких-то очевидных бонусов будущее поколение от этого не получит, то есть это будет передано как "головная боль" через 50, через сто лет и, может быть, и дальнейшим поколениям через 200-300 лет. При обсуждении Киотского протокола - такая же ситуация. Действительно, согласие администрации Белого дома участвовать в Киотском протоколе не предотвратило бы тот ущерб, который нанес ураган "Катрина". Тем не менее, это вопрос политический: сидим ли мы сложа руки или мы начинаем действовать для того, чтобы иметь чистую совесть перед будущими поколениями? Потому что этот ураган - не последний и от того, что мы сделаем сегодня зависит то, каким будет (а может - и не будет) следующий ураган типа "Катрины" в будущем. То есть это вопрос - этический, я бы так сказал. Марина Катыс: Существуют два прогноза развития событий - оптимистический и пессимистический. По пессимистическому прогнозу беда не минует и Россию. Такие города, как Владивосток, Магадан и Петропавловск-Камчатский окажутся на дне Тихого океана; Санкт-Петербург скроется под водами Балтийского моря; полностью будут затоплены Ямало-Ненецкий автономный округ и Салехард... Уже несколько лет в России тает вечная мерзлота и находящиеся в ней торфяные болота. Сейчас эта территория (а общая площадь сибирских торфяных болот составляет около 360 тысяч кв. км) начала в огромных количествах выделять метан, ранее содержавшийся в болотной воде в замороженном виде. Что станет с построенными в этих районах городами, нефтепроводами, буровыми установками, дорогами-зимниками - вопрос риторический. Продолжает Владимир Чупров. Владимир Чупров: Существует еще один принципиальный вопрос (его постоянно поднимает советник президента Российской Федерации господин Илларионов): а не стоит ли в нашей ситуации, когда изменения климата очевидны, направлять ресурсы (экономические, человеческие и научные - в первую очередь) не на предупреждение последствий в будущем, не на сокращение эмиссий, а направлять их в первую очередь на создание структуры защиты населения от последствий изменения климата. То есть - на строительство дополнительных дамб, убежищ, на создание продовольственных резервов, резервов топлива и так далее? Что можно сказать? - В данной ситуации отказываться от действий в чрезвычайном порядке, то есть от строительства дамб, конечно же, не нужно. Но если подходить концептуально к проблеме, то в первую очередь нужно уделять внимание и направлять ресурсы на как раз сокращение эмиссий с тем, чтобы минимизировать или замедлить те катастрофические изменения климата, которые происходят сегодня. Марина Катыс: Но надо сказать, что и пессимисты, и оптимисты признают, что климат будет меняться и последствия этого будут крайне неприятными для человечества. Как вы могли бы прокомментировать точку зрения пессимистов - что все будет очень плохо, и точку зрения оптимистов (особенно - российских оптимистов) - что Россия при этих климатических изменениях пострадает существенно меньше, чем европейские государства, островные государства или та же Гренландия? Владимир Чупров: Что касается точки зрения пессимистов - я думаю, что они недалеки от истины, если брать за основу те модели существующие изменения климата, которые сработают, если нынешние тенденции изменения климата будут сохранены. В первую очередь речь идет об изменении океанских течений, прежде всего Гольфстрима, в результате чего Северная Европа окажется во власти холода, начнется миграция, будут потеряны значительные части земель для сельхозпроизводства. Россия не останется в стороне, потому что Россия находится на севере Евразии. В результате мы тоже испытаем ущерб от того, что исчезнет Гольфстрим. Не надо думать, что у нас будут расти бананы, как многие говорят, и мы перестанем покупать шубы. Уже сегодня мы испытываем последствия изменения климата со скачками температуры, каждый год регистрируются новые рекорды холодной или жаркой погоды. Автоматически это означает - дополнительные смерти от изменения погоды, от резких скачков температуры и давления. Это удар по национальной экономике. Здоровье населения, заболеваемость напрямую с этим связаны (если кто-то еще этого не знает). Экстремально сухие летние сезоны в Сибири и на Дальнем Востоке приводят к значительному увеличению лесных пожаров. Это - распространение насекомых, которые раньше существовали в определенном ареале (например, клещи, которые опасны для здоровья и населения, и животных), и так далее. Если говорить об оптимистах, то есть тех, кто считают, что Россия только выиграет от этого, это - страусиная позиция, я бы сказал. Достаточно взглянуть на статистику Министерства чрезвычайных ситуаций, по которой наблюдается очевидный рост числа аварий, чрезвычайных природных ситуаций, и в первую очередь - связанных с этим техногенных аварий. Соответственно, возрастает экономический ущерб, который несет Российская Федерация, те деньги, которые мы должны тратить на ликвидацию последствий этих природных техногенных катастроф. Это - прекрасный индикатор того, что происходит. Поэтому я не вижу очевидного повода для оптимизма. Этот оптимистический сценарий все-таки менее вероятен. Те выгоды, которые Россия потенциально получит от потепления климата, не идут в сравнение с теми потерями, которые Россия понесет в случае изменения климата. Марина Катыс: Три лета назад над точкой Северного полюса впервые полностью исчез лед, и корабли свободно плавали прямо над полюсом. На Южном полюсе несколько лет назад откололся гигантский ледник Ларсена А. В 2003 году ледниковый шельф Ларсена Б (а это 2 850 кв. километров льда!) уплыл в океан и растаял всего за 35 дней. В результате уровень мирового океана поднялся почти на два с половиной сантиметра. Сегодня другой гигантский шельфовый ледник - ледник Росса - остался незащищённым, т.к. ледник Ларсена Б не давал ему уйти в океан. Однако если лишь один ледник Росса окажется в воде и растает - уровень мирового океана поднимется на 5-6 метров. Недавно специальная экспедиция установила, что скорость таяния ледников Гренландии за последние 9 лет возросла в 3 раза; а скорость сползания ледников в море увеличилась с 5 до 14 километров в год. Если растает большинство льдов на полюсах и в Гренландии - уровень мирового океана поднимется на 150 - 200 метров. Андрей Бабицкий: В этом году впервые за много лет возродился конкурс песни в польском курортном городе Сопот. Об истории этого музыкального фестиваля и его сегодняшнем дне рассказывает наш польский корреспондент Алексей Дзикавицкий. Алексей Дзикавицкий: Люди старшего поколения, те, кто помнит фестиваль в Сопоте 60-х, 70-х годов, любят повторять: таких голосов, таких открытий, как Чеслав Немэн, чьей песней "Странный этот мир" начался этот материал, нынче уже нет - не та молодежь. Или вот Марыля Родович - до сих пор в отличной форме, ну разве кто из нынешних певиц сравнится с ней? История фестиваля в Сопоте, который называют еще "Младшим братом Сан-Ремо" и "Праздником польской музыки" начинается с 1961 года - в августе, в зале гданьской судоверфи состоялись первые фестивальные концерты, затем фестиваль перенесли в так называемую "Лесную оперу" в соседнем Сопоте. Идея проведения фестиваля принадлежит выдающемуся польскому композитору и пианисту, в то время музыкальному редактору польского радио Владиславу Шпильману. Фестиваль задумывался как международный конкурс песни, в котором за главную награду фестиваля - "Янтарного соловья" боролись наиболее популярные исполнители того времени. "Песня не знает границ" - девиз фестиваля, согласно которому, в конкурсной программе принимали участие исполнители из разных стран, в основном из так называемого "Восточного блока". Тем не менее, еще в коммунистические времена в Сопоте выступали и известные западные исполнители - Шарль Азнавур, Дэмис Руссос, "Бони М" или Пол Янг. Ежегодно в августе в курортный Сопот приезжало огромное количество людей, не только для того, чтобы отдохнуть на Балтийском море, но прежде - послушать исполнителей, чья музыка нередко была труднодоступной в Польской Народной Республике. В 1977 году фестиваль получил название "Интервидение" - эдакий наш ответ "Евровидению", и стал наиболее престижным фестивалем развлекательной музыки в Восточной Европе. Именно во время конкурса в Сопоте, успешно выступали такие известные исполнители "восточного блока", как Карел Гот, Хэлена Вондрачкова, Анна Герман, Алла Пугачева. В начале 90-х формула фестиваля изменилась - на некоторое время исчез конкурс. Вместо него, организаторы фестиваля приглашали уже известных в Польше и в мире исполнителей - из их концертов и состояла фестивальная программа. В Сопоте выступали Чак Бэри, Брайан Адамс, Крис Ри, Уитни Хьюстон, Патрисия Каас, Рики Мартин и многие другие. В нынешнем году на фестиваль снова вернулся конкурс. Только время уже изменилось и участников конкурсной программы выбирали не худсоветы, а зрители частного телеканала TVN - организатора фестиваля - высылая SMS в поддержку понравившегося исполнителя. Фестивалю предшествовала интенсивная рекламная кампания, а в фестивальные дни телевизионная трансляция часто прерывалась очень долгими рекламными блоками - ничего не поделаешь, таковы законы рынка, организаторам нужно было вернуть вложенные в проведение фестиваля средства. Билеты на концерты в "Лесной опере" были быстро распроданы, сцена оформлена лучшими западными специалистами, звезды и конкурсанты прибыли - шоу началось. В конкурсной программе выступили шестеро исполнителей, заметно отличавшихся друг от друга и стилем и вокальными данными. Что касается вокальных данных, то здесь, по крайней мере, по отношению к одной из конкурсанток - певице с псевдонимом "Мандарына" уместно вспомнить польскую пословицу "spiewac kazdy moze - czasem lepiej, czasem gozej" - "Петь может каждый - иногда лучше, иногда хуже". Песенки "Мандарыны" на дисках звучат нормально, но в живую - этого лучше было не слушать. Даже обычно приветливая и толерантная сопотская публика, судя по смеху и свистам, с трудом вынесла абсолютное отсутствие всяких вокальных данных у "Мандарыны"... Что уже говорить о жюри конкурса! Музыкальный критик Михал Сковроньский: Михал Сковроньски: Это теперь в порядке вещей. В Польше музыкальным рынком правят большие концерны. Время, когда парни играли в гараже и играли все лучше, так что их песни нравились и поэтому они записывали пластинку, уже в прошлом. Музыкальные концерны ищут продукт, например, при помощи разных телевизионных конкурсов для молодых исполнителей. Находят, что можно продать - подкрасят, подучат петь и пошло-поехало: запись альбома в студии, деньги на раскрутку в телевидении и радио и глядишь - диски отлично продаются. Повторюсь - это музыкальные концерны правят рынком. Алексей Дзикавицкий: "Мандарына" - отлично иллюстрирует слова Михала, но ведь исполнителей для участия в конкурсе выбирают люди, кроме того, пластинки "Мандарыны" хорошо продаются. Михал Сковроньский: Да, но люди слушают то, что им подадут в большинстве своем. Человек включает популярную радиостанцию, там разные конкурсы, лотереи, можно выиграть что-то, а все это разбавляется музыкой, которая много раз повторяется и формирует, можно сказать, вкусы многих людей. Людям нравиться. Заем они едут на фестиваль - там море, пляж, кока-кола, пиво, можно веселиться. Это вовсе не значит, что эти люди глупые или что-то в этом роде, такое просто теперь время. Не очень хочется искать глубокого смысла в текстах или расшифровывать замысловатые мелодии, а хочется отдыхать от напряженного темпа жизни. Алексей Дзикавицкий: К знакам этого другого времени, пожалуй, можно отнести и то, что многие издания в материалах с фестиваля, нередко оценивали внешние данные, наряды конкурсантов, а не их творчество. Хотя, если не принимать во внимание конкурсантки, о которой мы уже говорили, послушать было что. Эвэлина Флинта, которую называют польской Джэнис Джоплин. Приз зрительских симпатий - а его лауреат определялся путем SMS-голосования достался певице с псевдонимом Дода и ее группе "Вирджин" за песню "Знак мира", ранее известной прежде всего своей красотой, экстравагантными выходками и мужем-футболистом. Во время фестиваля Дода, однако, доказала, что умеет петь. Сопот не может обойтись без выступлений звезд. В этом году, среди прочих, это были группы "Симпли Ред" и "Скорпионс". 42-й фестиваль музыки в Сопоте закончился. Его много критиковали за излишнюю коммерциализацию, помпезность и даже за скуку. Однако билеты были распроданы полностью, а зрители остались довольны, фестиваль живет. Не таков ли один из законов шоу-бизнеса - "хорошее то, что нравиться потребителю". Андрей Бабицкий: "Смотришь конкурс в Сопоте и глотаешь пыль, а кого ни попади пускают в Израиль", - пел Владимир Высоцкий. Действительно, сопотский фестиваль был окном в мир. Но уж каким было окно, таким было и то, что открывалось советскому человеку. Слово Виктору Шендеровичу. Виктор Шендерович: Я не был большим знатоком и поклонником ни советской эстрады... Нет, советской был поневоле. И сейчас сердце обрывается от любимой кассеты в машине моей жены "Ты спроси меня, дружок, что такое Манжерок". И моя дочь плюется ядовитой слюной, не может понять, почему я плачу от удовольствия, когда слушаю этот текст. Что касается Сопота, я сам его не смотрел, не очень нравилось, но это было частью того мира, в который нас пускали. Ведь за границей была Югославия - это уже была капстрана. Запад попадал через Польшу, очень разный Запад попадал через Польшу. Попадал Сопот и попадал журнал "Шпильки", и попадал Ежи Лец, и попадал Топар - грандиозный карикатурист. Попадал какой-то воздух совершенно иной. В эту форточку, между прочим, все равно что-то влетало помимо того, что хотели организаторы этих трансляций "Интервидения". Просто, как мы дышим, а пыль попадает, а вместе с пылью и воздух. Точно так же, как фестиваль молодежи и студентов, при всей социалистической, коммунистической направленности приезжали представители социалистических движений, но они приезжали в итальянских ботиночках, от них пахло французскими водами туалетными, и они провозили с собой Эллу Фицджеральд. А Элла Фицджеральд и строительство коммунизма несовместимы, так уж получается. Эти ботиночки итальянские на человеке социалистической ориентации, тем не менее, подкашивали абсолютно в итоге. И я думаю, что это внесло не меньший вклад в падение конечное советской власти, как это, может быть не очень хорошо звучит, чем все диссиденты и все критики строя. Потому что разойтись с советской властью по идеологическим соображениям, по принципиальным, по философским соображениям способны десятки, сотни людей, тысячи. А понять, чем ботиночки эти, в которых приехал сторонник социдеи, отличаются от фабрики "Скороход" - это мы понимали каждую секунду. Да, вполне невинный Сопот, но что-то такое все-таки просачивалось, все-таки угадывалось, что за Польшей еще дальше что-то есть, как лента Мебиуса это все не сворачивается и снова не оказывается Сахалином. Что-то дальше чудилось, грезилось, иногда фантазировалось. Потом, когда мы это увидели, я помню ощущение некоторого разочарования. Мы же представляли Царство Божье, а оказалась жизнь. Лучше чем у нас организованная, но все-таки явно не Царство Божье. Но этот запах проходил через эту форточку все равно. При все при том, что невозможно не согласиться с Высоцким. Нас кормили с ложки, конечно, нас не пускали на кухню, нам давали то, что есть. А то, что французская эстрада была Мирей Матье и Джо Дассен - ну да, и Сопот, и Дин Рид. Кто в Америке знал Дин Рида? Тот же, кто знал Гэса Холла. Сейчас интересно спросить, кто такой был Гэс Холл, я уже не говорю про Дин Рида, даже не вспомнят. А был. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
