Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[11-05-04]
"Поверх барьеров". Американский час с Александром ГенисомНью-йоркский Музей как генератор городских доходов. Пирс Броcнан без Джеймса Бонда. Песня недели. Музыкальный альманах: журнал в журналеВедущий Александр Генис
Александр Генис: Меньше ста дней осталось до открытия летней олимпиады. Пока Афины лихорадочно торопят стройку, Нью-Йорк, надеющийся в свою очередь заманить к себе олимпийцев, столкнулся с острой муниципальной проблемой. В городе разгорелся спор о том, следует ли сооружать новый стадион на острове Манхеттен? Это вопрос, важный, прежде всего, для местных жителей, которые и без стадиона умаялись протискиваться сквозь пробки, неожиданно вылился в дискуссию, имеющую вполне универсальное значение. Сформулировать спорный тезис можно следующим образом: что выгоднее городским властям - демократический стадион или элитарный музей? Во всяком случае, именно так поставил вопрос главный нью-йоркский музей Метрополитен, опубликовавший в разгар полемики финансовый отчет о своей деятельности. Речь в нем идет всего об одной, хотя и очень успешной выставке картин Эль Греко (мы, кстати, рассказывали о ней в недавнем выпуске "Картинок с выставки"). Дирекция Метрополитен подсчитала, что Эль Греко, навестить которого собралось 574 тысячи человек, принес в городскую казну 345 миллионов долларов. Причем, отцам города это мероприятие, в отличие от будущего стадиона, практически ничего не стоило. Чтобы обсудить проблему изящных искусств как генератора городского дохода, корреспондент "Американского часа" Владимир Морозов связался с главой пресс-службы музея Метрополитен Гаролдом Холзером. Владимир Морозов: Мистер Холзер, как выяснилось, Эль Греко принес городу Нью-Йорку приличные деньги. Какие выставки в МЕТ обещают максимальный доход? Гаролд Холзер: Время от времени наши выставки вызывают повышенный интерес не только у ньюйоркцев, но и у туристов. Кстати, многие и приезжают в Нью-Йорк, чтобы посмотреть какую-то выставку. Какая из них окажется наиболее популярной, трудно предсказать. Лучше я назову примеры из прошлого. Наиболее успешными в последнее время были экспозиции Леонардо да Винчи, Мане, Веласкеса, выставка раннего экспрессионизма, китайского и византийского искусства. Как видите, диапазон довольно широкий. Эти экспозиции привлекали туристов со всей Америки и из других стран. Владимир Морозов: А как подсчитывают финансовый вклад выставки в городскую казну? И кто занимается таким подсчетом? Гаролд Холзер: Это делаем мы сами. В музее Метрополитен есть небольшой отдел, который занимается опросами. Существует стандартная формула и процедура подсчета, принятые экономистами. Мы опрашиваем людей, сколько денег они собираются израсходовать за время своего пребывания в Нью-Йорке. Сколько стоит их отель, на сколько дней они приехали, сколько они тратят на обед, на ужин, на сувениры, в какие театры собираются пойти или уже сходили. Так называемый торговый налог на все эти затраты составляет в Нью-Йорке 9 процентов, такую долю и получает город. Владимир Морозов: Известно, что во всем мире музеи субсидируются правительством... Гаролд Холзер: Здание нашего музея принадлежит городу Нью-Йорку. Так что, город оплачивает его отопление, освещение и текущий ремонт. Но эта форма субсидий составляет менее 10 процентов от нашего годового бюджета. Остальное разными способами мы добываем сами. Это - пожертвования компаний и частных лиц, продажа билетов и альбомов репродукций. Надеюсь, что со временем город и штат станут выделять нам больше средств. Мы стараемся заинтересовать финансистов нью-йоркской мэрии в своей деятельности и для этого, в частности, подсчитываем, сколько дают наши выставки городской казне. Собрать достаточно денег на содержание музея довольно трудно. Владимир Морозов: Да, и билеты в музей недороги... Гаролд Холзер: Дешевле пойти в музей и пробыть там 6 часов, чем пойти в кино. Предлагаемая цена 12 долларов, и по такому билету можно посмотреть все выставки, которые в этот день проводятся в музее. Что такое предлагаемая цена? Это то, что мы просим наших посетителей заплатить. Они могут пройти и бесплатно, но давайте не будем об этом никому рассказывать. Дело в том, что каждый визит стоит нам по крайней мере 10 долларов. Так что, мы надеемся на щедрость посетителей. Владимир Морозов: Мистер Холзер, а что выгоднее городу: стадион или музей? Гаролд Холзер: Чтобы посмотреть бейсбольный матч на стадионе "Янки", надо заплатить за билет 95 долларов. Так что, они, наверное, дают больший доход, потому что у нас билет стоит только 12 долларов. С другой стороны, мы работаем каждый день и привлекаем больше людей. Например, хотя сегодня на стадионах "Янки" и "Метс" дела идут очень хорошо, у нас до сих пор больше посетителей, чем у них. Александр Генис: Тут я хочу вмешаться в беседу, чтобы сказать несколько слов о специфики американских музеев в целом и Метрополитена в частности. В определенном смысле МЕТ - чисто американский феномен, как бейсбол или родео. Когда он открылся, в 1870-м году, в Хартии основателей было сказано следующее: Музей учреждается с целью поощрения изучения изящных искусств и организации широкого досуга масс. Александр Генис: Легкомысленное упоминание досуга как-то не вяжется с таким солидным учреждением, но в нем-то и скрывается соблазн, привлекающий сотни (!) тысяч зрителей: веселое дело искусство. МЕТ - самый демократический музей в мире. Он сумел обойтись без педантизма и академической скуки. Посетители входят сюда без священного трепета - школьники, скажем, слушают экскурсовода, сидя прямо на полу. В самой композиции этого, как, впрочем, и других американских музеев, есть нечто органическое. Метрополитен растет как дерево: все время появляются новые ветки-филиалы, а в них залы-листья. Тут нет хронологического, следующего за историей искусств экспозиции. Коллекции собираются исключительно за счет частных пожертвований - налогоплательщикам они ничего не стоят. Уважая волю меценатов, от которых зависит богатство музея, кураторы часто выставляют шедевры так, как они собирались, не разлучая их по соответствующим залам. Из-за этого МЕТ напоминает не учебник, а лабиринт, за каждым поворотом которого вас ждет неожиданная встреча: греческая ваза, рыцарский доспех, китайский сад или Энди Уорхол. Возможно, с педантической точки зрения, это выглядит, как свалка драгоценностей. Но для любителя, дилетанта, зеваки, то есть, для нормального человека, музей - лес чудес, по которому можно часами бродить без определенной цели. Именно поэтому Метрополитен - любимое развлечение нью-йоркцев и их гостей, причем, любого возраста. Трудно поверить, но здесь часто назначают свидания юные пары. Но нам пора вернуться к нашей сухой бухгалтерии искусства. Владимир Морозов: Чем отличается финансовая ситуация американских музеев от европейских? И что вы думаете о российских музеях? Гаролд Холзер: Большинство европейских музеев получают от правительства гораздо больше средств, чем американские. Что касается российских, то я не был в них уже 7 лет. Известно, что они переживают финансовые трудности. Мы знаем об этом, в частности, по тем усилиям, которые предпринимает в США директор Эрмитажа мистер Пиотровский, чтобы собрать здесь средства, необходимые его музею. Смогут ли российские музеи со временем приносить выгоду тому же Санкт-Петербургу? Это в значительной степени зависит от туризма. Хотя после 11 сентября к нам в Нью-Йорк приезжает меньше туристов, чем прежде, но это по-прежнему миллионы и миллионы. Понятно, что и Санкт-Петербург хотел бы привлекать больше туристов. Я надеюсь, что со временем так и будет. Но для этого надо развивать туристскую индустрию. Владимир Морозов: Что если бы президент Путин попросил бы вас стать директором Третьяковки или другого большого музея? Гаролд Холзер: Я бы не понял его, потому что не говорю по-русски. И я встречался с ним, но он пока меня ни о чем не просил... Александр Генис: Наша следующая рубрика - "Экран недели с Андреем Загданским". Андрей Загданский: Одно из непременных условий романтической комедии - герои должны полюбить друг друга вопреки обстоятельствам. Чем непреодолимей эти обстоятельства - тем лучше. Помните, "Укрощение строптивой"? Кто в Америке может больше не любить друг друга, чем два адвоката, представляющие противоположные стороны в тяжбе? Пожалуй, только два адвоката представляющие интересы бывшего мужа и жены в иске по разделу имущества. Страшнее антагонистов - не найти. Такова расстановка персонажей в фильме Laws of Attraction. В главных ролях - звезды: Пирс Броснан и Джулиан Мор. Итак, великолепный Броснан защищает интересы бывшего мужа, точнее целого ряда бывших мужей, блестящая Джулиан Мур - бывших жен. В романтических комедиях нас не очень-то волнует финал, законы жанра предполагают, что все закончится замечательно. Вопрос, как герои доберутся до финального поцелуя, насколько это будет смешно и неожиданно. Героиня Джулиан Мур - Одри Вудс - типичная отличница и карьеристка, которая в погоне за успехом несколько забыла о личной жизни. Она носит скучные костюмы, и пользуется в суде целым набором цветных фломастеров. Она правильная и одинокая. В отличие от своей коллеги Даниэл Рафферти - не потерял контакт с реальной жизнью, его профессиональные приемы не тривиальны, он непредсказуем. Вальяжный, раскованный и красивый, Рафферти, в исполнении Броснана, раскован и по настоящему - без усилий - обаятелен. Его тактика в суде провокационна. Ему доставляет истинное удовольствие шокировать своих коллег. На семинаре, посвященном разводам, Даниэл Рафферти заявляет коллегам с трибуны: - Мы - адвокаты - грязь общества, а те, кто занимается бракоразводными процессами, - грибок, благополучно живущий в этой грязи. Аудитория на этой реплике взрывается восторженно-одобрительным хохотом. Я имею в виду аудиторию в кинозале. Столкновение влюбленных антагонистов в суде - главной драматической площадке Америки - работает. Чувство темпа не подводит ни режиссера, ни актеров - реплики летают с точностью и скоростью хорошего теннисного матча. Джулиан Мур - большая актриса, и чувствует себя в комедийной роли легко, уверено. Напомню вам Саша, что Джулиан Мур играла в последнем фильме Луи Маля "Дядя Ваня" на 42 улице". Фильм был с моей точки зрения гениальный, Джулиан Мур играла Елену - женщину, которую безответно любит дядя Ваня. Самый забавный эпизод - поездка наших героев в Ирландию. Страна зеленой красоты и непременного пьянства творит некие чудеса с героями, и они, поддавшись настроению, кажется, обвенчались. Кажется, только там рациональная и прагматичная героиня Джулиан Мур в состоянии обрести истинную любовь и свободу. К этому остается добавить, что исполнитель главной роли Пирс Броснан - он же, исполнительный продюсер фильма - настоящий ирландец. Александр Генис: Для меня, как, наверное, для большинства зрителей, куда важнее, что Бронсан - новый Джеймс Бонд... Андрей Загданский: Да, я должен сказать, что в этой картине его роль - приятное отклонение от несколько стерильного и несколько трафаретного Джеймса Бонда, в его исполнении. Александр Генис: Ну, раз уж у нас зашла речь о Джеймсе Бонде, я, как его старый поклонник, не могу не спросить: как Вам нравится Броснан в этой роли? Сможет ли он войти в историю "бондианы" наравне с Коннори и Роджером Муром? Тимоти Далтону это явно не удалось? Андрей Загданский: Раз уж мы заговорили о Джеймсе Бонде, я должен признаться, что я тоже большой поклонник этого сериала, и думаю, что Шон Коннери неповторим. Удастся ли достичь его статуса Пирсу Броснану - не знаю. Ему еще предстоит сыграть много ролей в этом сериале. Но он, как и Шон Коннери, пытается выйти за рамки этого жанра и сниматься в других картинах. Во всяком случае, попытка вырваться из привычного амплуа ему засчитывается в этой картине. Вот уже две недели картина Марка Уотерса "Плохие девчонки" - "Mean Girls" - лидирует в прокате. Комедия нравов о старшеклассниках и старшеклассницах собирает полные залы. Меня всегда впечатляла широкая палитра терминов в американском английском языке, характеризующих различные архетипы подростков. Здесь и geek, и nerd, и jock, и bully, и skank. Легко объяснить значения этих слов: зубрила, маменькин сынок, хулиган, спортсмен и так далее, но дать действительно точный перевод невозможно - в русском языке нет эквивалентов. Все это не случайно. Если принято считать, что американское общество бесклассовое, то мир старшеклассников - сугубо кастовый. Касты имеют как вертикальную, так и горизонтальную структуру. В мире девочек на вершине вертикали - самые популярные и красивые девочки в школе. Александр Генис: Андрей, о школьных иерархиях и как следствие - о школьных драмах социально отвергнутых детей - последнее время много пишут, но, по-моему, редко снимают комедии, не так ли? Андрей Загданский: Да, чаще уж ставят трагедии. Так, через несколько месяцев в прокат выходит документальный фильм "Rats and Bullies", то есть, "Стукачи и Задиры", документальный фильм о четырнадцатилетней девочке, которая не вынесла преследования одноклассников и покончила с собой. Корни трагедии "Колумбийской школы", о которой сегодня знает весь мир, тоже в кастовой системе мира старшеклассников. Однако вернемся к "Плохим девчонкам". Главная героиня Кади Херон впервые идет в школу в шестнадцать лет. Ее родители жили и работали в Африке, и девочка училась дома. Теперь, по возвращении в Америку, Кади предстоит познакомиться с реалиями иной жизни - вступить без всякой подготовки в борьбу за выживание в жестоком и безжалостном мире шестнадцатилетних. Борьба за мальчика, который так нравится Кади - приводит к беспощадному конфликту с самой популярной девочкой в школе - Региной. В этой войне новичок Кади оказывается столь же изобретательна, как и ее соперница - интриги, оговоры, сплетни, и даже питательный шоколад - все идет в ход, чтобы нокаутировать соперницу. Это смешно и очень узнаваемо. Конечно же, столь вожделенная победа, оказывается поражением. И Кади, и Регина - разоблачены перед всеми, но тут выясняется, что остальные не лучше. Плохими оказались все девочки в одной отдельно взятой школе штата Иллинойс. Чтобы как-то выйти из этого затруднительного положения, авторы придумали слащавый финал, что-то типа русского - "мирим-мирим навсегда, кто поссорит - тот свинья!" На этот раз все закончилось хорошо. Недаром фильм вот уже три недели собирает полные залы, и, как вы догадываетесь, - большинство зрителей - старшеклассники. Появление - и успех - такого фильма говорит о том, что в воздухе запахло каникулами, а, значит, и горячим для Голливуда летним сезоном. Александр Генис: А чем, собственно, летний кинематографический сезон отличается от зимнего? Андрей Загданский: Летом куда меньше артистических достижений, куда больше просто кассовых фильмов. Все, что будет претендовать на Оскара за лучший фильм и за лучшую режиссуру, как правило, появляется на экранах в ноябре и декабре. Александр Генис: Что нас ждет школьников и нас этим летом? Андрей Загданский: Этим летом нас ожидают два супербоевика - "Троя" - экранизация Гомера и "Гарри Поттер-3". Мы обязательно расскажем об обеих картинах в наших следующих передачах. Александр Генис: Песня недели. Ее представит Григорий Эйдинов. Григорий Эйдинов: На этой неделе городские власти Рима объявили, что 31-го июля Пол Саймон и Арт Гарфанкел будут выступать перед Колизеем со своим, нашумевшем в прошлом году по всей Америке концертом "Старые Друзья". Эти первые за двадцать лет заграничные гастроли легендарного дуэта, распавшегося в 1978 году, не могут не радовать сердца их европейских поклонников. Тем не менее, похоже, что Пол Саймон изначально, ещё до их дебюта в 1966 году, подумывал улизнуть от Гарфанкела. Об этом - только что заново выпущенный и практически никому до сих пор не известный сольный альбом "Книга песней Пола Саймона" (The Paul Simon Songbook), записанный в Англии в 1965 году. В подтверждение того, что с самого начала его сольная карьера была бы успешной, послушаем почти сорокалетнюю запись новой для нас песни Пола Саймона "Склон холма" (The Side Of A Hill). Александр Генис: Наша следующая рубрика - "Книжное обозрение" Американского часа" с Мариной Ефимовой. Марина Ефимова: Тони Моррисон - современная американская писательница, лауреат Нобелевской премии. Она - одна из всего восьми женщин, получивших Нобелевскую премию по литературе (и первая представительница афро-американцев). "Поэтому, - пишет рецензентка Лора Миллер, - от нее ждут, чтобы она говорила от имени этих двух (весьма агрессивных) общественных групп. И, увы, она часто это делает, хотя известно, что лучшие книги писателей чаще всего - не те, которые они пишут для общества, а те, которые они пишут для соседа". Однако в романе "Любовь" все же снова проявилась главная черта таланта писательницы - способность писать заманчиво, увлекательно и загадочно (несмотря на перегруженность сюжета нового романа злодеяниями: там и убийство, и поджог, надругательство над ребенком, педофилия, изнасилование, шантаж и еще много чего). Но заманчиво, таинственно... смесь простой истории и притчи.Так же написаны ее лучшие романы: "Любимый", "Сула", "Песнь Соломона". "Один из секретов увлекательности романов Моррисон, - пишет рецензентка Лора Миллер, - их старомодность: "Её герои (всегда жители афро-американских районов провинциальных городков) всё ещё смотрят не только в телевизоры, но и в окошки соседей, все еще интересуются их жизнью, их скандалами и отношениями". Роман "Любовь" - история двух женщин - вдовы владельца отеля Билла Коси и его внучки, которые и после смерти Коси оспаривают друг у друга любовь их кумира. Взгляд Тони Моррисон на любовь, вообще говоря, - классический: т.е., в любви столько же боли, сколько радости. Любовь ее героев всегда сильна, как в греческих трагедиях, и если она вдруг идет по неверному руслу, она становится разрушительной: в романе "Любимая" мать убивает любимую дочь, чтобы она не досталась охотнику за хорошенькими рабынями. В "Песне Соломона" кокетка, потеряв возлюбленного, мечтает убить его. В романе "Рай" мужчины заряжают ружья и идут убивать женщин, которые отбились от рук. Как и в других романах Моррисон, в книге "Любовь" автор описывает такую эмоциональную сферу, где понятиям смысл, резон, справедливость нет места. Читатели (и даже критики) часто упрекают Тони Моррисон в том, что ее герои не учатся преодолевать страсти, внимать здравому смыслу и инстинкту самосохранения. Эти критики хотят сделать из нее моралиста. На наше счастье, Тони Моррисон остается писателем. "Сомерсет Моэм. Жизнь" - так называется новая биография английского романиста, написанная известным биографом Джеффри Мейерсом. "Сомерсет Моэм. Старый попугай" - так называется рецензия на эту биографию, написанная критиком Брук Аллен. И в этой разнице названий - разница подхода к образу ветерана английской литературы, писавшего в течение полувека, с 1915 по 1960 год, автора романов "Бремя страстей человеческих", "Луна и грош" и "Острие бритвы", автора классического рассказа "Дождь" и знаменитых мемуаров "Подводя итоги". Новая биография Моэма написана живо и с симпатией, но, по мнению критиков, она неадекватно и не сочно описывает его циничный, колючий, требовательный, опасно обаятельный и подчас невыносимый талант. Это писатель Кристофер Ишервуд подметил сходство Моэма со старым попугаем: Крючковатый нос, черные, пронзительные, редко моргающие глаза, льстивая вежливость и гипнотизирующее заикание. Марина Ефимова: С заикания и начались беды Уильяма Сомерсета Моэма, который, осиротев в 10 лет, попал из веселого Парижа в "дженэйровскую" атмосферу закрытой английской школы 1884 г., где заикание сделало его изгоем. Писательство - последнее, что было написано ему на роду. По велению дяди, Сомерсет Моэм 5 лет провел в лондонском мединституте, а по велению собственной любознательности - на лондонском дне. Один мемуарист писал: Вилли побывал везде, встречался со всеми и всё попробовал. Его первые литературные опыты были настолько неудачными, что биограф Мейерс справедливо замечает: "Очень немногие хорошие писатели сначала написали столько плохих книг, сколько Моэм". Марина Ефимова: Его спас театр: в злободневных пьесах впервые проявилось его мастерство. Первый прозаический успех Моэма - роман "Бремя страстей человеческих" - был написан в канун Первой мировой войны, а во время войны Сомерсет Моэм был послан в качестве секретного агента в Россию, где его миссией было удержать режим Керенского. Миссия эта, как известно, не удалась, но опыт вдохновил писателя на роман "Ашенден, британский агент", из которого в известном смысле вышли Грэм Грин, Ян Флеминг и Джон Ле Карре. Частная жизнь Сомерсета Моэма тоже была полна приключений: "Я был на треть нормальным, - писал о себе Моэм, - а на две трети гомосексуалистом, но долго пытался убедить себя в обратной пропорции". Марина Ефимова: Эта ошибка привела к безнадежному браку, который окончился скорым разводом и многолетней борьбой с бывшей женой за деньги и за дочь. Настоящим же спутником жизни Моэма на 30 лет стал бесшабашный американец Джералд Хакстон. "Он делал все то, чего даже Моэм не смел", - пишет биограф Мейерс. Когда Хакстона выставили из Англии за неприличное поведение, они с Моэмом купили виллу на французской Ривьере и сделали ее роскошным приютом художников (о котором один из них написал: "Райский сад, полный змеиного шипения"). Не случайно одним из шедевров Моэма стал роман "Луна и грош" - о жестокости художников. Законодатели литературных вкусов (в том числе Эдмунд Уилсон) не занесли Сомерсета Моэма в списки великих писателей, но и из биографии Мейерса и из более яркой книги Роберта Калдера "Вилли" встает образ настоящего писателя: человека мира, которому ничто человеческое не чуждо... человека терпимого, любопытного, который не гнушается знакомств ни с какими людьми и умеет рассказать о них ясной, чистой, неманерной прозой. Книга журналиста Джефри Тэйлора "Сибирский восход" начинается так, как, вообще-то говоря, должна начинаться любая книга о чужой стране, во всяком случае, о России: "...Я подумал, что никогда не узнаю Россию, сидя в Москве... Но если я обойду и объезжу ее, то моя душа обогатится: трагизмом ее истории, безграничностью ее степей и лесов... У меня не было никакой практической цели... Среди людей, которым нравится Россия, вообще мало людей практических"... Марина Ефимова: И успешный журналист, сотрудник "Atlantic Monthly" и National Public Radio, бросает работу и в марте 1993 г. решает лететь в Магадан и оттуда своим ходом добираться до Москвы через всю страну. Он показывает по карте выбранную им дорогу своему единственному советчику - Саше, молодому человеку без определенных занятий, родом из Магадана. "Это - не дорога, - говорит Саша, - это - "зимник". - По нему весной не проехать. Да и вообще вас там убьют. Подождите, я позвоню отцу в Магадан". И Джефф Тэйлор полетел в Магадан с устной рекомендацией к редактору местной газеты по имени Александр. Всё. "Материалы журналистского истеблишмента о России, - пишет рецензент книги публицист Роберт Каплан, - часто полны официальной полуправды и приевшихся ракурсов. Джеффри Тэйлор сошел с протоптанной тропы и показал нам более глубокую версию российской жизни". Эссе американских журналистов о России часто отличаются поверхностной наблюдательностью. Ужасы или нелепости российской жизни они описывают чуть свысока, а особенно свысока их описывают американизированные эмигранты. Но Джефф Тэйлор с редкой интуицией отбирает ситуации не эффектные, а характерные, делает портретные зарисовки не случайные, а типичные. И люди, и ситуации часто описаны с юмором, но и с адекватным сердечным откликом. Например, сцена в редакции Магаданской газеты, где свалившегося с неба американца принимают две сотрудницы, Клара и Людмила: "Ой, не может быть. Вы - наш первый иностранец! Можно, я подарю вам что-то?" И она протянула мне книжку стихов колымского поэта. "И я, - добавила Людмила и тоже протянула книгу. "Это - о Вадиме Козине", - сказала она со значением. И я понял, что должен бы знать, кто такой Вадим Козин. "Ой, чаю-то... - захлопотала Клара... - а это Юра, мой племянник", и она что-то прошептала на ухо мальчику лет семи. Мальчик подбежал к телефону, набрал номер и закричал в трубку: "Мама, у нас тут американец! Мы сейчас будем кормить его пирогом!" Мы все засмеялись. В комнату вошла полная блондинка в меховой шапке. "Познакомьтесь, это наша покупательница", - сказала Клара. Покупательница помолчала смущенно, потом сказала: "Если вы хотите больше знать о Магадане, вы должны прочесть это", - и протянула мне книгу Евгении Гинзбург... "Берите, берите, - это подарок". Так началось мое путешествие - у меня уже было 3 книги". Марина Ефимова: Джефф Тэйлор добрался до Москвы невредимым. Страна плохо функционировала, но везде находились люди, которые передавали его с рук на руки из бескорыстной симпатии к человеку, решившему побольше узнать об их жизни. В эпилоге Тэйлор пишет: "Прошло 5 лет. Я все еще живу в Москве. Я не стал русским (хотя мои русские друзья говорят мне: ты обрусел!) Я знаю, что во мне есть что-то, чему не осуществиться в России... И очень может быть, что я уеду. Но надеюсь, моя книга хоть немного отразила величие этой земли, которая останется любовью моей жизни, где бы я ни был". Александр Генис: Следующая, привычная нашим постоянным слушателям, рубрика - "Музыкальный альманах". В этом "журнале в журнале" мы обсуждаем с критиком Соломоном Волковым новости музыкального мира, какими они видятся из Америки. В Нью-йоркской консерватории "Джулиард-скул" состоялся фестиваль самого, пожалуй, дерзкого авангардиста американской музыки Чарльза Айвса, приуроченный к 50-летию со дня смерти композитора. Знаете, Соломон, прежде чем Вы расскажете об этом событии, я хочу поделиться своим первым впечатлением от музыки Айвса. Это произошло на средиземноморском круизе, гостем которого была концертная пианистка. Как обычно, в таких случаях репертуар испытанный. Но в один вечер она подошла к роялю и вместо того, чтобы сесть за клавиши, окинула крышку и стала играть на голых струнах, как на арфе, опус Айвса. Это нормально для его музыки? Соломон Волков: Вообще, Айвс - это то, что называется "американский оригинал". Есть такое определение, сами американцы его очень любят. Это вещь довольно типичная для американской культуры и искусства, когда самоучка, человек, который даже профессионально не занимается тем или иным искусством, очень ярко и необычно себя проявляет. Придумывает что-то необычное и поражает весь мир. Александр Генис: Мне сразу приходит в голову Марк Твен. Вот уже классика такого американского чудака и оригинала. Такого самобытного таланта. Соломон Волков: Именно так. И вот Чарльз Айвс как раз к этой традиции и принадлежит. Он всю жизнь служил в страховой компании. Он основал страховую компанию и разбогател там. Он известен до сих пор как известный теоретик страхового дела. Не то что он мучился от страхового дела, а он полностью, серьезно отдавался страховому делу, а также, был замечательным композитором, который во многих своих сочинениях (он родился в 1874 году) предвосхитил более поздние сочинения авангардной музыки. Это очень авангардный композитор. Но у него авангард, что называется, не от науки, а от озорства, присущего этой категории американских оригиналов. И вокруг Айвса все время кипят споры. Никак не могут понять, как его нужно оценивать, куда его нужно причислять. Сам он очень напутал дело, задним числом подчищая даты своих сочинений. Он их отодвигал назад, он хотел оказаться более оригинальным и авангардным, чем был на самом деле. И до сих пор с этим не могут разобраться. Айвсу стукнуло 50 лет со дня смерти, это некий юбилей, который был отмечен в Нью-Йорке рядом концертов и даже специальным фестивалем в Джулиардской школе. Там игралось много разных сочинений Айвса. А это вообще очень плодовитый композитор. Он написал 4 симфонии, почти 200 песен, множество фортепьянной музыки, квартеты... И вот, в частности, там сыграли такое квартетное скерцо. Его название можно условно перевести, как нечто вроде "Удержаться, настоять на своем". Это тоже такая музыкальная шутка. Сам Айвс говорил о ней, что она написана наполовину в шутку, наполовину всерьез, а уж когда Айвс такое говорит, то это полностью шутка, и еще довольно дерзкая. Это небольшое сочинение, нашпигованное цитатами из американских народных песен, блюзов, там есть политональный канон на тему улицы Каира. Под эту тему в начале века в Америке танцевали танец живота. И вот это типичный Айвс - все намешать, сунуть в один опус, который всего-то длится минуту и 33 секунды. Александр Генис: А сейчас мы продолжим начатый несколько месяцев назад разговор о выступлениях российских солистов в нью-йоркской опере Метрополитен. Соломон, я давно заметил, что в Нью-Йорке часто в немецких операх поют немцы, в итальянских - итальянцы, в русских - русские. Можно ли это считать отличительной чертой оперы нашего космополитического города? Соломон Волков: Так было когда-то, но эта ситуация меняется, причем, прямо на глазах и именно по отношению к российским певцам. Они все чаще выступают в самом разном репертуаре. И в итальянском, и во французском, и в немецком, и в каком угодно. Это перестало быть обязательным, что русский певец должен выступать исключительно в русском репертуаре. И это как раз случай, о котором я хочу рассказать. Марина Домошенко, замечательная российская меццо-сопрано как раз и выступала в Метрополитен опера в опере Верди "Набукка", где она пела партию вавилонской принцессы Финены. Вообще, случай Домошенко очень любопытный. Сама она их Кемерово, столицы Кузбасса, родилась она в семье, где не было музыкантов, но всех детей, саму Марину и ее младших сестричек-тройняшек, с 5-ти лет отдали учиться в музыкальную школу. И Марина училась как пианистка, а ее сестры составили целое трио - пианистка, скрипачка и виолончелистка. А Марина затем училась в Институте искусств в Кемерове, переехала потом в консерваторию в Екатеринбург, и там только она уже закончила по специальности оперное пение. А теперь уже 6 лет живет с мужем в Праге и разъезжает по всему свету, и поет самый разнообразный международный репертуар. Таким образом, она миновала все традиционные дороги для российского певца. Она миновала и Мариинский театр, и Большой и совершенно без помощи этих площадок завоевала себе громадное международное имя, с огромным успехом прошло ее выступление в "Набукка" Верди в Нью-Йорке, и теперь она собирается петь Далилу в опере Сен-Санса "Самсон и Далила", во французской опере, в этом же самом театре, это будет через сезон. Александр Генис: Майский выпуск "Музыкального Альманаха", по уже многолетней традиции, с которой хорошо знакомы наши постоянные слушатели, завершит блиц-концерт. В этом году он входят в цикл "Мастерская скрипача", где Соломон Волков, в прошлом - концертный скрипач, рассказывает о секретах этого искусства на примере как всемирно известных, так и малознакомых опусов, требующих особой виртуозности от исполнителя. Соломон, сегодня, как вы мне сказали, речь будет идти о "Крейцеровой сонате". Почему, кстати, Толстой назвал свою повесть "Крейцерова соната"? Соломон Волков: Отвечу очень просто: именно потому, что этот опус произвел на него огромное впечатление. И вот это впечатление он и выразил в своем произведении. Там ведь, если помните, разговор идет от имени Познышева, убийцы своей жены, который убил-то ее, когда услышал, как она аккомпанирует своему любовнику Трухачевскому вот эту самую "Крейцерову сонату". И как бы повествование идет от имени Познышева, но, конечно же, это мысли и идеи самого Толстого. И она там пишет: "Страшная вещь эта соната. Именно это первое престо. Разве можно играть в гостиной эту музыку, среди декольтированных дам, сыграть, потом похлопать, есть мороженое и говорить о последней сплетне?". И Толстой добавляет, что "эти вещи можно играть только при важных обстоятельствах. Сыграть и сделать то, на что настроила эта музыка". Мне кажется, что именно здесь он выразил свои эмоции. Когда-то он услышал эту сонату, она его так поразила, что эмоцию эту он перенес в свое произведение. И с тех пор навсегда для нас "Крейцерова соната" Бетховена тоже окрашена впечатлением от прозы Толстого. И я, когда играл эту "Крейецерову сонату" тоже, конечно, вспоминал о тексте Толстого, при том, что она не так сложна с чисто технической точки зрения. Очень сложная вещь в ней - это вот это взаимодействие скрипки с фортепьяно. Потому что эти два инструмента существуют в параллельных пространствах. И вот эти параллельные пространства соединить - это основная задача исполнителя. И я думаю, как ни смешно, что Толстой в какой-то степени затруднил исполнение этой сонаты, потому что он требует от исполнителя гораздо большего, чем они бы того хотел. Им приходится идти не только навстречу Бетховену, но и навстречу Толстому тоже. Мне кажется, это удалось Натану Мильштейну, в исполнении которого прозвучит сейчас престо из "Крейцеровой сонаты" Бетховена. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
