Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[20-07-04]
"Поверх барьеров". Американский час с Александром ГенисомКризис чтения в Америке. Музей научной фантастики. Кино: ретрофантастика. Фестиваль русалокВедущий Александр Генис
Александр Генис: В горячее предвыборное лето американцы с понятным вниманием следят за опросами общественного мнения, регистрирующими колебания в рэйтинге кандидатов. Но на днях страсти Америки возбудила статистика совсем другого рода. Об этом рассказывает корреспондент "Американского часа" Ирина Савинова. Ирина Савинова: Американский Национальный фонд искусств обнародовал отчет, полученной из опроса 17 тысяч взрослых американцев, в котором сообщается, что читающих книг в стране всего 47 процентов. В 92-ом году их было 54 процента. Американские мужчины читают гораздо меньше женщин, испаноговорящие читают меньше афроамериканцев. Но целиком все читают меньше и меньше. По мнению главы фонда, Дэйны Джойя, "мы стали свидетелями массивного культурного сдвига - от печатного слова к электронному и последствий этого сдвига. В 2002 году почти 90 миллионов американцев не прочли ни одной книги". Падение интереса к чтению особенно пугает среди молодых людей в возрасте от 18 до 24 лет, но оно имеет место среди всех групп населения, каждой религиозной принадлежности, на всех образовательных уровнях и во всех этнических группах. Ассоциация американских издателей тоже опубликовала отчет, связанный с кризисом чтения. В нем идет речь о состоянии дел на книжном рынке. Тут дело обстоит таким образом: более высокие доходы поступают от продаж аудио-книг, литературы для юношества, дешевых изданий масскульта и электронных книг в интернете. Почетный библиотекарь штата Калифорния Кевин Старр полагает, что почти 50 процентов читающих литературу это не так уж плохо. И пора смириться с тем, что в мире существуют две четко обозначенные культуры: телевидение и, гораздо меньшая по охвату, чтение книг. "В Америке можно прожить всю жизнь, преуспеть и при этом не знать, чем "Смерть в Венеции" лучше "Волшебной горы", говорит Старр. Я попросила Кевина Старра развить эту мысль для слушателей "Американского часа". Нет ли вины самой литературы в том, что американцы читают меньше и меньше? Кевин Стар: Это серьезный аргумент. Художественная литература больше не борется за читателя, как это было два поколения назад, во времена Джона О`Хары. Сегодня художественную литературу трудно читать, она невразумительная, и признаться откровенно - не такая интересная. Ирина Савинова: Почему чтение перестает быть необходимостью? Кевин Стар: Потому что культура сегодня не требует, чтобы человек познакомился с каким-то общепринятым набором эстетических ценностей. В нашем обществе можно прожить, не прочтя классики. Заметьте, я не одобряю это, я констатирую. Никто не потребует от вас читать Томаса Манна, Данте, Чосера или Гете, да и никогда не спросит, читали ли вы их. Никто не осудит вас, и вам никогда не придется объяснять, овладели ли вы каноном культуры. Канон литературы - список обязательных для прочтения книг - в Америке был разрушен, и теперь люди читают, что хотят. Между тем, моя возрастная группа, а мне 64, в 50-е годы читала великих русских писателей в переводе: мы читали "Войну и мир", "Анну Каренину", "Братьев Карамазовых". Это было что-то, что все делали, особенно в колледже. Я признаюсь, русские романы и сегодня очень популярны в Америке. Из тех 50 процентов американцев, которые читают литературу, большинство знакомо с произведениями великих русских писателей. Александр Генис: Интересно, что согласно отчету Национального фонда поддержки искусства, половина опрошенных призналась, что читают только тогда, когда их заставляют это делать учителя и преподаватели. Вот что думает об этой проблеме крупнейший филолог Америки, профессор английской литературы в Йеле Гарольд Блум. С ним беседует Ирина Савинова. Ирина Савинова: Профессор, правда, что студенты сегодня читают меньше, чем раньше? Гарольд Блум: В некоторых случаях, да, но подчеркиваю, не во всех. К нам в университет приходят необыкновенно одаренные молодые люди, но во всей полноте их талант к чтению проявляется после выхода за стены университета. Так они и минуют те книги, которые их сверстники читали 15-20 лет назад. И дело здесь не в отсутствии способности или желания читать, им просто труднее научиться читать - на их долю выпала жизнь в окружении экранов, телевизионных и компьютерных. Я хорошо знаю мир, я знаю западноевропейские страны, я хорошо знаю Соединенные Штаты, я долго преподавал в Италии - везде наблюдается один и тот же феномен. Часть людей, независимо от уровня образования, читает, а другая часть не читает. И это разделение существует сотни лет. Почему это происходит, никто не знает, и я не могу вам объяснить. Ирина Савинова: А почему люди вообще читают, есть этому рациональное объяснение? Гарольд Блум: Не думаю. Просто существуют люди, у которых есть естественное желание читать, даже если правильно читать они научаются поздно из-за присутствия в их жизни экранов, и есть люди, которые читают на высоком уровне с самого начала. Тут много необъяснимого, все в паутине. Обратите внимание на то, в чем смысл отчета, выпущенного Национальным фондом искусств: падение числа читающих рассматривается в связи с ростом общего числа населения. Население растет, и соответственно увеличивается процент нечитающих. Но эта же формула применима и к читающим. Совершенно очевидно, что есть люди, которых чтение не интересует. Желание читать или не читать живет в людях разных социальных слоев. Я помню, как наш нынешний президент похвастался в интервью, что не прочел ни одной книги от начала до конца, даже когда учился в Йеле. Ирина Савинова: Можно ли объяснить желание читать с точки зрения врожденных задатков, воспитания или даже генетики? Гарольд Блум: Не думаю. Я был одним из пяти детей в семье. Они все не читали, а я читал. Всегда и везде, где мог. Я начал читать маленьким ребенком, сам научился читать по-английски, потому что вокруг меня, в тогдашнем Бронксе, говорили только на идиш. Ясно, что это не генетика. Но мы не знаем, как это объяснить. Очевидно одно: некоторые люди читают, а некоторые - нет. Ирина Савинова: Можно ли винить современную литературу в том, что снижается интерес к чтению? Гарольд Блум: Если говорить о Стивене Кинге или "Гарри Поттере", причина одна, а если о романах Филиппа Рота, то совсем другая. Понятие "литература" употребляют по-разному. В основном имеют в виду литературу как что-то напечатанное и переплетённое в книгу. А для меня, профессора, преподающего 50 лет, художественная литература - это драма, это поэзия, это проза, отвечающие высшим эстетическим и интеллектуальным критериям. Если разговор идет о романах Даниэлы Стиль, о второсортной литературе, я об этом говорить отказываюсь. Это все литература для мусорного ведра. Александр Генис: Доклад о кризисе чтения в Америке вызвал ураганную волну в прессе. Из потока ламентаций выяснилось, что пренебрегающие чтением лишены и других радостей жизни. Согласно статистике, читатели книг гораздо чаше посещают театры, концерты и - что удивительно - стадионы. Они усерднее голосуют на выборах, энергичнее занимаются благотворительностью и общественной деятельностью. Мало этого, те, кто не читают книг, больше других подвержены депрессии. Перед лицом таких угроз мы обратились за утешением к обозревателю нашей рубрики "О чем спорит Америка" Борису Михайловичу Парамонову. Борис Парамонов: Должен сказать, Александр Александрович, что и я не представляю себе культурной жизни без книг. Тем не менее, нельзя забывать, что существовали цивилизации не то что бесписьменные, но не литературные. Важнейший пример - Египет, не давший большой литературы. Есть в Америке такая боевая культурологичка (если можно так сказать) - Камилла Палья. Кстати, она что-то притихла последнее время: должно быть, травмирована тем фактом, что нью-йоркский музей секса, ею придуманный, увели у нее из-под носа и сделали вопреки ее проектам, почему музей и получился, говорят, невероятно скучным. Так вот Камилла Палья, автор, словесник, стилист блестящий, тем не менее, готова примириться с тем, что новейшая цивилизация перестает быть вербальной, становится визуальной, иконической. Она связывает это явление с упадком иудео-христианской словесной культурной традиции - и, соответственно, с возрождением языческих культурных установок, главная из которых - зрелищность. Действительно, разве можно сравнить влияние литературы в современном мире с влиянием кино? Да хоть о себе скажу: я человек с детства книжный - но и киношный! Более того, не люблю, когда в кино пытаются экранизировать очень хорошие книги. Еще. Кроме видео, существует пресловутое аудио. Вот это для меня бич. В Америке нет места, где бы не играла так называемая музыка. Раньше два учреждения были, избегавшие этой заразы: банки и библиотеки. В банках уже играют - и в некоторых библиотеках слышал уже музыку, правда, надо признаться, классическую. Больше всего меня поражает в этом деле, что чуть ли не любой американец способен подхватить любую из играемых песен, да еще и со словами! Как они различают что-то в этом шуме - великая американская тайна. Тем не менее, факт выразительный: этот товар знают и любят - раз умеют различать. Любовь - всегда индивидуация. Вспомню еще раз Камиллу Палью. Она как-то в одном интервью сказала, что, работая, включает на полную громкость рок-музыку, а то и два диска сразу. А ведь пишет она весьма изысканные тексты. Задам вопрос: встречали Вы когда-нибудь американского подростка, принимающего душ без музыки? В общем, я сочувствую, конечно, печалям книжников, но в отличие от них не столь пессимистически настроен. Они люди эпохи позднего Гутенберга. А вспомним, к примеру, раннего: печатали по существу одну только книгу - Библию. Во всяком случае были широкие слои населения, которые только Библию и читали, какие-нибудь пуритане, к примеру. И ведь сие не помешало этим людям создать высокую культуру. К тому же сильно кажется, что разговоры об исчезновении книги и чтения равнозначны давним уже разговорам о кино, которое убьет театр. Кино, согласен, важнейшее из искусств. Но ведь и театр никуда не делся. А возьмите недавний и до сих пор продолжающийся бум с эпопеей о Гарри Потере? Вдруг оказалось, что даже подростки нынешние, в корень развращенные видеоиграми, способны читать - и как читать! Джэйн Кэтрин Роллингс - первый в мире писатель, ставший миллиардером. А вот еще одна гримаса современной жизни. Есть в США очень популярная телепередача, которую ведет женщина по имени Опра. Фамилию ее все уже забыли: это высшая степень славы. Она периодически выбирает книгу, рекомендуемую ею для чтения. Эта книга мгновенно становится бестселлером. А недавно совсем уж курьезный случай имел место: как мы уже недавно говорили, Опра рекомендовала для летнего чтения "Анну Каренину". Тут же было продано 800 тысяч экземпляров. В общем, не будем унывать. Мы еще почитаем! Александр Генис: Бесспорно, Борис Михайлович. Вопрос в том, что мы будем читать. Вот тут я и хочу обратить внимание на самую интересную, но почему-то никем не замеченную деталь зловещей статистики, так напугавшей Америку. Опрос четко указывает на то, что его авторы включают в понятие "книга" только словесность определенных жанров. А именно: романы, рассказы, пьесы и стихи. Такой отбор оставляет за бортом всю огромную область так называемой "нон-фикшн". По-русски это слово часто переводят глубоко бессмысленным, на мой взгляд, термином "нехудожественная литература". Кто, спрашивается, будет читать такую литературу? Такое определение как бы подразумевает, что диалог Платона уступает в художественных достоинствах роману "Шестерки умирают первыми". К тому же, в нон-фикшн входит не только документальная проза - биографии, журналистика, путевые очерки, но и благородный, поэтичный жанр эссе. У кого повернется язык назвать эссеистику Мандельштама "нехудожественной"? Я бы и собственно поэзию включил в раздел "нон-фикшн". В самом деле, что такое "Я помню чудное мгновение"? Тут ведь тоже нет вымысла, нет персонажей, сюжета, действия... Но не буду настаивать. Не надо жадничать. Для моего аргумента нам и так хватит той литературы, которая осталась не включенной в опрос. Что изрядно компрометируют всю эту статистику. Даже тот американец, который годами не читает беллетристику, не может избежать "нон-фикшн" - во всем ее многообразии. Скажем, посвященные Шекспиру или литературному канону книги участвовавшего в нашей дискуссии Гарольда Блума были в Америке бестселлерами и продавались сотнями тысяч экземпляров. (Для справки: тираж только что вышедшего в Москве посмертного сборника Аверинцева - три тысячи). Другой пример "толстые" журналы, которые отнюдь не являются чисто русским феноменом. В Америке, правда, их заполняет не беллетристика, а пространные очерки, репортажи, интервью, эссе. Такие издания, как "Хадсон ревью" или "Алатник мансли" печатаются тиражом не в несколько тысяч, как сейчас в России, а в несколько сотен тысяч экземпляров, что позволяет им оказывать серьезное влияние на формирование общественного мнения страны. Но если оставить в стороне и эти высоколобые органы, то остаются газеты. А я, как человек, который уже 25 лет каждый божий день начинает с "Нью-Йорк Таймс", берусь утверждать, что эта газета написана лучшей прозой, существующий сегодня в анголоязычном мире. Можно оставаться культурным человеком с изящным вкусом, не читая ничего другого, кроме "Нью-Йорк Таймс". Правда, среди ее подписчиков вы таких вряд ли найдете. Характерно, что больше всех новость о кризисе чтения взволновала как раз "Нью-Йорк Таймс". В ответ на тревожные цифры редакция сделала красивый жест. В экстренном порядке, уже через несколько дней, стали выходить отдельными секции газеты с текстом "Великого Гэтсби". Эта сильно напоминающая нашу "роман-газету" затея должна позволить читателю "НЙ Таймс" насладиться лучшим (тут я согласен с выбором редакции) американским романом по пути на работу или, учитывая сезон, лежа на пляже. Все это мило, но вряд ли такая практика - кстати, нечто похожее предписывал Америки еще Бродский - радикально изменит ситуацию с чтением беллетристики. Я опять подчеркиваю видовую характеристику той части словесности, которая пострадала от кризиса чтения. Мне кажется, что истинный смысл опроса в другом: он констатирует радикальный, но не смертельный сдвиг во всей системе жанров нашей культуры. Ну, скажем, американцы не читают пьес, потому что они их смотрят. Со времен золотого века театра, когда один Лопе де Вега написал тысячу пьес, не было эпохи такой драматургической активности, как наша. Представляете, сколько пьес в виде сценариев потребляет Голливуд и телевидение? Вымирают читатели стихов, но не их слушатели. Что такое рок или рэп, как не поэзия, вернувшаяся в свою музыкальную колыбель? Даже с романами не так все просто. Самые популярные образцы этого товара разительно отличаются от классического психологического романа. Сегодня это - либо детское чтиво, вроде "Гарри Поттера", либо такие остросюжетные боевики, как "Код да Винчи". Но и этот, самый сейчас модный бестселлер, в сущности, является разновидностью того самого "нон-фикшн", о котором мы уже говорили. Его автор, Дэн Браун, сам говорит, что успех ему обеспечили не литературные достоинства книги, а новая информация, популяризировать которую ему помогла квазироманная форма книги. То же, между прочим, можно сказать и об Акунине, чья "Алмазная колесница", его лучшая, на мой взгляд, книга, замечательна не столько приключениям Фандорина, сколько увлекательными сведениями о старой Японии. Все это говорит о том, что меняется парадигма культуры. Явление это сложное, противоречивое, но неизбежное и не новое. Когда родился - сравнительно недавно - роман, его считали пригодным только для легкомысленных девиц. Потом он стал королем литературы. Сейчас опять уходит на обочину. Жанры стареют и умирают - как люди. Зато, если верить древним, бессмертно искусство, в каком бы обличии оно нам не являлась. Песня недели. Ее представит Григорий Эйдинов. Григорий Эйдинов: Четыре года назад Давид и Серж Биланко были на грани музыкальной славы. Критики на перебой называли созданную братьями группу "Мара" "первой великой рок-группой тысячелетия", а гигант рок-музыки Брюс Спрингстин в то время взял их под своё крыло. Но, похоже, не зная, как справиться с неожиданным успехом, братья впали в депрессию, и казалось, что "Мара" так и останется лучшей рок-группой, о которой никто не слышал. До недавнего времени. После двухлетнего перерыва Давид и Серж вновь встретились в их Филадельфийской студии и записали новый альбом к всеобщему одобрению критиков и уже потерявших надежду поклонников. На только что появившемся в магазинах альбоме "20,000 улиц под небом" братья Биланко играют на самых разнообразных инструментах от банджо до трубы. И замечательно поют всё от угрюмых баллад до оптимистичных серенад. Вот одна из этих серенад. "Мара". "Наверняка" (Shure Thing). Александр Генис: В Сиэтле - где же еще! - открылся первый музей, целиком посвященный научной фантастике. На первый взгляд тут ощущается некая неувязка. Научная фантастика устремлена в будущее. Причем тут музей, смысл которого в том, чтобы копить прошлое? Однако, подумав, мы согласимся в своевременности такого музея. Ведь и фантастика переживает тот кризис, о котором мы столь подробно говорили в первой половине этого выпуска. Правда, по другим причинам. Раньше фантастика обгоняла и подталкивала науку. Так было во времена Жюля Верна, Уэллса, Чапека, даже Артура Кларка, дебютировавшего романом, предсказавшим спутниковую связь. Теперь прямо наоборот: фантасты следят за учеными, надеясь поживиться свежими сенсационными идеями с щедрого стола науки. В этом не стесняется признаться, например, американский фантаст Брюс Стерлинг, один из основателей "киберпанка", который не пропускает ни одной конференции компьютерщиков, привозя домой толстые тетради с заготовками будущих книг. Все это значит, что любителям фантастики (сам такой), как раз в самый раз отправиться в музей, чтобы с ностальгической меланхолией полюбоваться на наивные чудеса, которые так решительно обгоняет реальность ХХ1 века. А пока корреспондент "Американского часа" Владимир Морозов связался с куратором Энн Адамс, чтобы совершить заочную экскурсию по новому музею. Владимир Морозов: Миссис Адамс, скажите, какой самый интересный экспонат вашего музея? Энн Адамс: Это зависит от ваших интересов. Я люблю читать, поэтому для меня самое интересное - это первые издания научно-фантастических романов, их рукописи или книги, подписанные авторами. Но большинство посетителей музея знает научную фантастику по кино. Для них самые интересные экспонаты - это, например, кресло капитана Кирка из сериала Star Track. Или фигурка маленького добродушного инопланетянина из фильма Стивена Спилберга "ET". Или большая коллекция лазерного оружия, которое применяют герои в разных фильмах. Или костюм, в котором Сигорни Уивер снималась в фильме Aliens (Инопланеняне), где она сражается с Космической Королевой. В самой Королеве шесть метров роста, поэтому даже при наших высоких потолках ей невозможно выпрямиться, она стоит пригнувшись. Вы можете заглянуть ей прямо в глаза. Черная, похожая на скелет. Острые, как бритвы, зубы. Такое страшилище! Владимир Морозов: Мой любимый фильм этого жанра "Бегущий по лезвию", снятый Ридли Скотом по рассказу Филипа Дика... Энн Адамс: У нас в музее есть костюмы нескольких главных героев. Например, черное платье, в котором снималась Шон Янг, которая играла главную героиню - Рэйчел. А вы помните прозрачный пластиковый плащ, в котором убегает от полицейского Зора - один из биороботов! Его играла Джоанна Кассиди, у нас есть ее плащ. У нас есть пистолет полицейского, роль которого исполняет Гаррисон Форд. А совсем недавно мы восстановили и поставили на третьем этаже машину, на которой он ездит в фильме. Владимир Морозов: А есть в музее интерактивные экспонаты, с помощью которых можно было бы поговорить с героями научной фантастики? Энн Адамс: Пока нет. Вы можете подслушать их разговоры. Но участвовать в таких разговорах - можно будет в ближайшем будущем. Хотя интерактивные экспонаты у нас есть. Например, космический док. Туда на стоянку или для ремонта залетают космические корабли. Вы как бы стоите у окна этого дока и видите корабли совсем рядом. Например, космические корабли "Этнерпрайз" и "Миллениум Фалкон" из "Космических войн". При этом вы можете запросить любую информацию об интересующем вас корабле. Другой экспонат - огромная сфера, на которой вы можете получить изображение фантастических планет, упоминаемых в разных книгах и фильмах. Например, планеты Хакис из фильма "Story of a Dune" или планеты Хак из ленты "Star Wars". Вы можете якобы посмотреть "настоящий" документальный фильм об этих планетах и услышать рассказ о них. Владимир Морозов: Миссис Адамс, до сих пор мы говорили только об американской научной фантастике. А европейцы у вас представлены? Энн Адамс: Конечно, например, француз Жюль Верн. Ведь он был одним из первых писателей в этом жанре. У нас есть несколько первых изданий его романов. Так же, как и книги англичанки Мэри Шелли, которая в начале 19 века написала страшный роман "Франкенштейн", где искусственный человек убивает своего создателя. Есть макет необычного, потому что он круглый, космического корабля, который построил герой романа Жюль Верна "С Земли на Луну". У нас представлено множество современных авторов. Один из самых интересных - Артур Кларк, британец по рождению, ныне живущий на Цейлоне. Лучше всего он известен читателю по серии романов "Космическая Одиссея". Кстати, Артур Кларк состоит в Совете нашего музея. Владимир Морозов: Ваш музей располагается в центре Сиэтла в здании так называемой Space Needle (Космической иглы)? Что это за сооружение? Энн Адамс: Космическая игла была построена в 1962 году для Всемирной торговой выставки. Это двухсотметровая башня, которая должна была символизировать будущее. Но с тех пор Игла стала магнитом для туристов и символом города Сиэтл. Наш музей располагается в основании иглы. Владимир Морозов: Интересные монументальные сооружения есть во многих больших американских городах. Почему для музея научной фантастики выбрали именно Сиэтл? Энн Адамс: По многим причинам. Сиэтл - самый крупный город в штате Вашингтон. В этом штате, недалеко от Сиэтла в городе Редвуд находится штаб-квартира корпорации Майкрософт. А один из ее создателей Пол Аллен и дал деньги на создание музея. Он страстный любитель и собиратель научно-фантастической литературы и предметов, связанных с научной фантастикой. Вторая причина - именно в Сиэтле в подножии Космической иглы, в музее рок-н-рола пустовало огромное помещение, в котором и располагается теперь наша экспозиция. Кстати, музыкальный музей тоже создал Пол Аллен. Музыка - его второе увлечение. Большинство людей считают его сухим бизнесменом и технократом. Но он отлично играет на гитаре, и музеи свои создал отчасти потому, что у него дома (а дом у него, как вы понимаете, довольно просторный) уже негде было хранить огромное количество экспонатов, звукозаписей и музыкальных инструментов, связанных с карьерой Джимми Хендрикса и других королей рок-н-рола. Ну и в придачу к этому тысячи книг научной фантастики, макетов космических кораблей и тому подобного. Говорят, что любовь Пола Аллена к научной фантастике и определила его профессию и жизнь. Александр Генис: Наша следующая рубрика "Кинообозрение с Андреем Загданским" продолжит тему "ретрофанастики". Андрей Загданский: На экраны в Америке вышла новая экранизация романа Жюль Верна "Вокруг света за восемьдесят дней". Предыдущая экранизация была сделана в 56 году и до сих пор является чем-то вроде непревзойденного образца и семейного фильма, и киноадаптации литературного произведения. Тот первый фильм была удостоен многих Оскаров - лучший фильм, лучший монтаж, лучшая музыка и поразил зрителей новой, по тем временам, идеей "cameo appearances" - маленьких эпизодический ролей, в которых снимались знаменитые актеры. Так на мгновения в фильме появлялись, например, Фрэнк Синатра и Бастор Китон. Фильм Майкла Андерсона до сих пор не составит труда найти практически в любом магазине видеопроката в Америке - спустя почти пятьдесят лет после премьеры. Признаюсь, я шел смотреть новый фильм предвзято: мне очень хотелось, чтобы новая экранизация мне понравилась. Молодой режиссер Фрэнк Корачи и авторы сценария сделали центральным персонажем своего повествования не английского джентльмена Филиаса Фогга, который заключает знаменитое пари, а его слугу Паспарту. Паспарту играет знаменитый Джеки Чен, и он привносит в фильм то, что зрители вправе ожидать от героя физических комедий с восточным боевым уклоном. Много единоборств, много схваток, много комедий положений. Его хозяин Филиас Фогг, которого играет Стив Куган, должен по замыслу авторов обеспечить комедию ситуаций - чопорный и пунктуальный английский джентльмен остается самим собой наперекор всем обстоятельствам. Еще одно изменение: Филиас Фогг - изобретатель, не особенно удачливый. Более того, над ним открыто подсмеиваются члены Британской Королевской академии. Он спорит не на деньги, а на титул президента академии. Но если он проиграет, он обязуется никогда ничего не изобретать. Фильм вяло стартует - и хотя оба ведущих исполнителя Стив Куган, и Джеки Чен по-своему хороши, кажется, что они снимаются в двух разных фильмах. Между хозяином и слугой нет никакого комедийно достоверного взаимодействия. Джеки Чен неотразим в им же самим тщательно хореграфированных поединках, но как актер он - увы! - совершенно не интересен. Подобно первой экранизации, в фильме снимаются в эпизодических ролях известные актеры - Роб Шнейдер, братья Вилсон в роли братьев Райт, Кети Бейтс в роли королевы Виктории, и даже не актер Ричард Бренсон, прославившийся своими кругосветными путешествиями на воздушном шаре. Губернатор штата Калифорния Арнольд Шварценеггер играет турецкого принца Хапи. Иногда получается смешно, но только иногда. Фильму не достает целостности, сместив центр тяжести в область комедии положений, авторы проигрывают в истории, в характерах, в ситуациях, которыми так богат роман Жюль Верна. Как я уже признался, мне очень хотелось, чтобы фильм мне понравился. Я вышел из кинотеатра в основном разочарованный. Может быть тому вина моя же собственная предвзятость. Но кто, из тех кто зачитывался Жюль Верном в детстве, осудит меня? Александр Генис: Я уж точно не осужу. Всегда нежно любил Жюль Верна, перечитываю его и сегодня, считая предтечей всех нынешних бестселлеров, начиная, между прочим, с Умберто Эко. Более того, я уверен, что "80 дней" будут привлекать внимание каждого нового поколения кинематографистов. Уже при жизни автора театральная инсценировка именно этой книги - театральное ревью с живым слоном на сцене - стала парижской сенсацией. Пожалуй, это самое драматическое произведение Жюль Верна, где обаятельные и эксцентрические герои идеально вписываются в ситуацию с чисто хичкоковским "саспенсом". Будем надеяться, что следующая экранизация станет более изобретательнее. Но что еще, Андрей, Вы принесли нам сегодня? Андрей Загданский: На этой неделе в прокате фильм совместного монгольско-немецкого производства "История плачущего верблюда". Это экзотическая этнографическая притча, снятая в Монголии в пустыне Гоби. Авторы фильма Лиуджи Фалорни и Уамбасурен Даваа. Мы наблюдаем за бесхитростным бытом трех поколений монгольских пастухов. В этом, почти не тронутом цивилизацией укладе, главное место принадлежит верблюдам. Начинается весна. В стаде верблюдов каждый день прибавление. И вот разродилась последняя из беременных верблюдиц. Родился белый верблюжонок альбинос. Однако верблюдица отторгает новорожденного жеребенка и брыкается каждый раз, когда тот пытается добраться до ее соска. Как не старается семья пастухов наладить отношения между верблюдицей и ее детенышем, результата один и тот же - белый верблюжонок плачет в пустыне от голода. И тогда пастухи решаются на главный шаг - на магический ритуал. Из города приезжает скрипач, который играет на своеобразной монгольской двухструнной скрипке, предварительно прикрепив скрипку к горбу капризной матери. Пастухи водят белого верблюжонка вокруг матери, напевая ритуальную песню. И происходит чудо. Мать принимает белого жеребца. Я, честное слово, не знаю, то ли это заслуга дрессировщиков, которые работали с животными, то ли это действительно магическое действие двухструнной скрипки и ритуального пения? Александр Генис: Андрей, вот тут у меня возникает вопрос, где проходит граница между игровым и документальным кино, когда мы говорим о такой легенде-фильме, о такой притчеобразной картине, как эта? Андрей Загданский: Вы знаете, Саша, ваш вопрос совершенно правомочен. "История плачущего верблюда" - фильм, сделанный на границе между документальным и игровым фильмом. Точно следуя традиции картины "Нанук севера". Он был снят в 1922 году пионером американского документального кино Робертом Флаерти о жизни эскимоса Нанука. И досконально точно описывал ритуалы и обстоятельства жизни инуитов. И хотя совершенно очевидно, что Роберт Флаерти и режиссировал своих героев, и снимал по несколько дублей, фильм считается документальной картиной. И абсолютно правильно. Есть картины, которые трудно отнести к документальному или игровому виду. Дело в том, что не актеры, занятые в фильме, находятся в предложенных автором и режиссером обстоятельствах, совершенно не отличающихся от их повседневной жизни. Вот почему так трудно определить жанр фильма. Но главное в картине не жанр, а содержание. Запад в который раз обращается к внеисторическому Востоку в поисках экологического урока. "История плачущего верблюда" -фильм о сотрудничестве человека и природы и, если хотите, о власти искусства. Магическая двухструнная скрипка сотворила чудо. Александр Генис: Попав в колею фантастических сюжетов, "Американский час" так и не сумеет из нее выбраться, потому что наш корреспондент Рая Вайль только что вернулась с пляжной окраины Нью-Йорка, где проходил фестиваль... русалок. Рая Вайль: Традиционный парад русалок на набережной Кони Айленда - часть истории этого района, о котором писал еще в своих рассказах О. Генри и который до сих пор считается любимым местом летних развлечений ньюйоркцев. Рассказывает участвующий в параде русалок музыкант по имени Эмос. Эмос: Когда-то Кони Айленд называли мировой площадкой для игр, для спорта. Каждый считал, да и сейчас считает, что хоть раз в жизни здесь надо побывать. Всевозможные аттракционы, конкурсы, плавание, рыбалка, устрицы на набережной с холодным пивом под живую музыку. Одним словом, Кони Айленд - идеальное место для летнего отдыха. Рая Вайль: Эмос, марширующий со своей гитарой в колонне клуба полярников, участвует в параде русалок со дня его основания, то есть уже 22 года. А началось все, рассказывает он, с неофициального мэра Кони Айленда Дика Зигана, который сделал все, чтобы вернуть Кони Айленду шарм старины. В том числе и парад русалок. Эмос: Я участвую во многих парадах, но этот люблю больше всех. А кто не любит? Кругом прелестные женщины, на которых почти ничего нет. Народ веселится, отдыхает. Тут каждый для себя находит развлечение. Рая Вайль: Если Дик Зиган - неофициальный мэр, то мой собеседник, музыкант Эмос - неофициальный трубадур Кони Айленда. Есть у него песня и про парад русалок, которую я попросила его спеть для наших радиослушателей. Рая Вайль: Любопытная деталь. Парад русалок на Кони Айленде - это, пожалуй, единственный парад, за участие в котором надо платить. Деньги, правда, небольшие - 10 долларов за ребенка, и 15 за взрослого, но все-таки. И костюмы ведь надо готовить, и приезжать с другого конца Нью-Йорка, сколько времени занимает. И, несмотря на это, желающих было много, более четырехсот человек. Крис Уэйл: Это самый большой артистический парад в Америке. Тут есть все. И плохие русалки, и хорошие, и электрические угри, и медузы, и морские дьяволы, и черти, и все воинство морское, и король с королевой, естественно. Одних Нептунов я насчитал уже больше двадцати. Но больше всего, конечно, русалок - гавайских, французских, русалок кабаре и бурлеска. Я со своей дочерью, ей осенью три года исполнится, на регистрацию в восемь утра приехал, чтобы занять очередь. Мы тоже будем русалками. Рая Вайль: Средних лет мужчина, крупных габаритов и с пышной растительностью на всем теле, примеряет костюм русалки. Большие ракушки едва прикрывают пышную волосатую грудь. С толстой сигарой во рту, он больше похож на пирата, чем на русалку. Голос: Я местный, из Кони Айленда, и на парад русалок прихожу всегда. А в этом году тоже русалкой буду. Приятель уговорил, даже костюм на меня достал. Стыдно, конечно, в таком виде по набережной маршировать. С другой стороны, это ведь пляж, здесь все полуголые ходят. Погода отличная, народу собралось много, настроение у всех хорошее, так что будет весело. Рая Вайль: Пока шла регистрация, а она продолжалась часа три, я успела посмотреть много костюмов и поговорить со многими участниками парада. Вот стоит, позируя фоторепортерам, мужчина атлетического сложения в одних плавках. Это Луис Горсело, президент клуба полар-бэр, то есть белых медведей, которых в России называют "моржами". Луис Горсело: Мы плаваем на Кони Айленд зимой уже больше ста лет. Клуб открыл в 1903 году человек по имени Беномик Феден, который верил, что бег на длинные дистанции, холодная вода и морковь, то есть - много морковки, ведут к долголетию. Рая Вайль: И правда, 62-летний президент клуба выглядит не старше 45-ти. Луис Горсело: Сегодня на параде русалок будет представлен и наш клуб - 80 "моржей". И все в костюмах. А мой костюм - мое тело. Так и пойду, в плавках. Я солнце люблю. Рая Вайль: Мы заговорили о Кони Айленде. Луис Горсело: Кони Айленд - полон историей. Я даже не знаю, с чего начать. С Дика Зигана? Да, наверно, с него. Он основал этот парад в 1983-м году. Сам он родом из Коннектикута. Приехал сюда, когда Кони Айленду приходилось туго. Парки с аттракционами уже давно не работали, преступность возросла, лотки на набережной позакрывались, даже туалеты не работали. Кони Айленд находился в упадке. Дика Зигана потому и называют неофициальным мэром, что он вернул Кони Айленд к жизни. При нем заново открылся парк аттракционов. При нем на берегу встроили гигантский аквариум, который каждый день посещают сотни туристов. При Дике Зигане здесь и преступность сошла на нет, и чище стало, к тому же - по-старинному уютно. Сейчас Кони Айленд похож на тот, прежний, который называли "землей игры". Рая Вайль: В два часа дня, в самую жару, на переполненной набережной начался, наконец, сам парад. Шествие возглавляли король с королевой, которых выбрало специальное жюри. В открытой карете, в шикарных костюмах они приветствовали толпу. За ними - Нептун со свитой прелестных, молоденьких русалок. Потом, конечно, Элвис. Какой же парад без Элвиса Пресли. Рядом со мной оказалась русская женщина, с лица которой не сходило выражение восторженного изумления. Люда: Какая красота! Я из Ташкента только недавно приехала. Ничего подобного в жизни не видела. Какие костюмы, какая фантазия, необыкновенная красота. Рая Вайль: Костюмы, действительно, были умопомрачительные. Отношение публики к параду русалок лучше всего выразил молодой человек в сложном костюме русалки в аквариуме. Проходя мимо нас он пропел: "There is no show like mermaid show". |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
