Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[09-08-05]
"Поверх барьеров". Американский час с Александром ГенисомШерлок Холмс в 21-м веке. "Музыкальное приношение": три лучшие записи августа. Новый роман Салмана Рушди "Клоун Шалимар". Гости "Американского часа": художники Алина и Джеф Блюмис. "Стихотворный" фильм Салли Потер "Да"Ведущий Александр Генис
Александр Генис: 75-ую годовщину со дня смерти Артура Конан Дойля американские писатели отметили тем, что заставили его героя заниматься чужими - нашими - делами. Такая возможность заложена в самой природе жанра: детективы склонны к размножению. Классики этого жанра остались в благодарной памяти читателей именно потому, что смогли создать убедительную и обаятельную фигуру сыщика - Шерлока Холмса, Пуаро, инспектора Мегрэ. Ведь вопреки тому, что принято думать, секрет детектива не в остроте сюжета - это лишь необходимое, но не достаточное условие, - а в образе главного героя. Он обязан быть достаточно выпуклым, чтоб обходиться и без переплета. В идеальном случае о нем можно рассказывать анекдоты, как это случилось с Холмсом, и сочинять ему новые приключения. По подсчетам специалистов, на сегодняшний день в мире уже вышло 4 тысячи книг, использующих Холмса в качестве героя. Ну а сейчас, в связи с годовщиной его автора, на книжном рынке Америки появился целый ряд новых детективных романов со старым, очень старым сыщиком. Так, например, в посвященной трагедии Холокоста книге Майкла Шабона "Окончательное решение" 89-летний Холмс живет в Лондоне 1944-го года. А в романе Калеба Карра "Итальянский секретарь", написанном, кстати сказать, по заказу наследников Конан Дойля уже 93-хлетний Холмс расследует дело, связанное с разрушением Хиросимы. В ответ на вопрос журналистов, зачем нам сегодня нужен Шерлок Холмс, один из реанимировавших сыщика автор, тот же Майкл Карр, сказал: Диктор: После 11 сентября Америка, да и весь мир, испытывает острую, хотя и не всегда осознанную тоскую по рациональному мышлению, воплощением которого стали рассказы о Шерлоке Холмсе. Его вера в непобедимую силу разума, которая способна разрешить любые проблемы, стоящие перед цивилизацией, возвращает читателю надежду на завтрашний день, который будет похож на вчерашний. Сама мысль о том, что такой персонаж, как Холмс, мог существовать, жить и действовать, заставляет всех нас относиться к его автору с куда большим уважением, чем раньше. Александр Генис: Пожалуй, никто в мире этого не делает так упорно, как крупнейший эксперт по творчеству Конан Дойля, как адвокат из Лос-Анджелеса Лесли Клингер. В 1976 году он купил 300 томов разных изданий рассказов Конан Дойля и решил извлечь из них максимум пользы. Поначалу он написал детальные культурно-исторические комментарии для всех рассказов. Получилось девять томов. Вышедший только что в издательстве Нортон сборник "Новый аннотированный Шерлок Холмс" насчитывает более тысячи восьмисот страниц и включает две тысячи комментариев Лесли Клингера, рассчитанных на неувядающее и пристальное внимание любителей рассказов о приключениях известного детектива. Дотошного холмсоведа Лесли Клингера "допрашивает" корреспондент "Американского часа" Ирина Савинова. Ирина Савинова: Как это все началось, как в вашу жизнь вошел Шерлок Холмс? Лесли Клингер: Я по образованию адвокат, и когда я изучал право на юридическом факультете, то почувствовал, что мне хочется читать не только книги о правоведении, а и что-то другое. Я очень дисциплинированный человек, у меня всегда было расписание: в 11 часов вечера, окончив занятия, я позволял себе читать что-то другое, кроме учебников. Тут-то мне подарили комплект книг о Шерлоке Холмсе. И все - я попался. Я был полностью очарован не только самими рассказами, но и примечаниями, глубиной содержащейся в комментариях информации. Это было давно - 37 лет назад. Ирина Савинова: Чему можно научиться у Шерлока Холмса, и чему научились у него вы? Лесли Клингер: Читая эти рассказы, можно научиться многому. Прежде всего, сам герой, Шерлок Холмс - интересная личность: он всегда делает все правильно, всегда командует всеми, всегда знает, как поступить в любой ситуации. Это, конечно, придумано, но нам хотелось бы быть таким, как он. Еще у него замечательный друг - лояльный ему доктор Ватсон, умный, на кого можно положиться, и нам хочется или быть таким, как он, или иметь такого друга, как замечательный доктор Ватсон. И еще оба героя очень обаятельные. И, конечно, мы очень много узнаём о жизни в викторианскую эпоху. Это очень важный период в мировой истории. Важный, потому, что многие идеи и изобретения 20-го века зародились именно тогда. Рассказы Конан Дойля - маленькие машины времени, и чем внимательнее мы их изучаем, тем больше мы узнаем о викторианской эпохе. Ирина Савинова: В чем уникальность Шерлока Холмса, чем он отличается от других детективов? Лесли Клингер: Прежде всего, тем, что он - оригинал. Все остальные детективы - копии Шерлока Холмса. Во многих произведениях мы находим скопированной идею компаньона типа доктора Ватсона, идею такого приятеля, от чьего имени ведется повествование - и в книгах, и в кино. Но оригинальная версия принадлежит Конан Дойлю. Поэтому все характерные черты Шерлока Холмса продолжают копировать в детективных сочинениях по сей день. Ирина Савинова: Встретилось ли вам в процессе комментирования этих рассказов что-то необычное, нечто такое, что особенно поразило вас? Лесли Клингер: Конечно, у меня было много счастливых случаев, которые я называю "моменты эврики". Например, Холмс и Ватсон приходят в дом и пытаются вынуть из петли злодея, который хотел повеситься. Они снимают его, и доктор Ватсон начинает делать ему искусственное дыхание, чтобы оживить. Мне стало интересно: как это делали в то время, похоже это на то, что мы делаем сегодня? И оказалось, что совсем не похоже. Система, которой пользовались доктора в то время, совершенно другая. Так я узнал что-то новое. И таких вещей, которые мы принимаем как само собой разумеющееся, очень много. Еще пример: в одном рассказе злоумышленники похищают Леди Карфакс и хотят вывезти ее в гробу. Это напоминает нам о том, что в викторианские времена у людей была паранойя захоронения живьем. Даже выходил пользовавшийся популярностью журнал "Преждевременное захоронение". Ирина Савинова: Как эксперт по Шерлоку Холмсу, скажите, прослеживается ли связь с Россией в рассказах о нем? Лесли Клингер: Да, есть, по крайней мере, один рассказ. В нем упоминаются нигилисты. Герой бежит из России и скрывается в Великобритании. Он ужасный человек, но не потому, что нигилист, а потому, что предал своих товарищей. Когда их преследовало царское правительство, их посадили, а сам он избежал правосудия. Его жена, одна из тех, кого он предал, выходит из заключения и находит его. Вообще это очень мрачный рассказ. Я думаю, это - единственный рассказ, в котором прямо встречается Россия. Есть другие косвенные, незначительные детали. Например, несколько раз упоминается Крымская война, и в связи с ней возникают какие-то персонажи. Но "Золотое пенснэ" -главный рассказ с "русским" сюжетом. Я знаю, что Шерлок Холмс был необычайно популярен в России последние сто лет, и надеюсь, что это будет продолжаться. Ирина Савинова: Правда, что Конан Дойля читают, в основном, мужчины? Лесли Клингер: Я думаю, так было много лет назад. Сегодня его читают все. Но как говорил сам Конан Дойль: мои книги для подростка, который наполовину мужчина, и для мужчины, который наполовину подросток. Замечательное высказывание. Однако в целом детективы читают, в основном, женщины. Рассказы же о Шерлоке Холмсе тоже собрали внушительную женскую аудиторию, ценящую их не меньше, чем мужчины. Ирина Савинова: Есть место Шерлоку Холмсу в 21 веке? Лесли Клингер: Конечно. Я думаю так: для нас он - герой, который всегда поступает верно. Нам и в наше время такой герой очень нужен: он не обязательно подчиняется правилам, не всегда сотрудничает с полицией, но, раскрывая преступления, помогает людям в беде, делая лишь то, что считает правильным. Конечно, и сегодня есть место такому герою. И еще: люди будут продолжать читать книги о детективах, о раскрытии преступлений по той простой причине, что нас тешит надежда: всем жизненным проблемам можно найти рациональное объяснение, и это значит, что все обойдется. Кончено, на самом деле все не так. Но это очень приятная фантазия: все кончится хорошо. Александр Генис: Ну а теперь и мне хочется сказать несколько слов о всегда занимавшем меня феномене Конан-Дойля. Самые истовые из его читателей, а именно к ним относится наш комментатор Лесли Клингер, напоминают новых масонов. Они назначили деталь реликвией, сюжет - ритуалом, чтение - обрядом, экскурсию - паломничеством. Так, уже второй век идет игра в "священное писание", соединяющая экзегезу, толкование, с клубным азартом. В этой аналогии меньше вызова, чем смысла: Шерлок Холмс - Библия позитивизма. Цивилизованный мир - главный, но тайный герой Конан Дойля, о котором он сам не догадывался. Да и мы узнаем о нем только тогда, когда собрав рассыпанные по тексту приметы, поразимся настойчивости их намека. Именно это обстоятельство - существование цивилизованного мира в подтексте Шерлок Холмса - и придает викторианским приключениям сыщика не только ностальгическое очарование, но и жгучую актуальность, ибо мы живем в эпоху террора, угрожающего самим устоям нормальной жизни - здравому смыслу. Между тем, западная цивилизация, которая ненароком отразилась в сочинениях Конан Дойля, достигла зенита своего самоуверенного могущества в его произведениях. Ее сила, как всемирное тяготение, - велика, привычна и незаметна. О совершенстве этой социальной машины свидетельствует ее бесперебойность. Здесь все работает так, как нам хотелось бы. Отправленное утром письмо к вечеру находит своего адресата с той же неизбежностью, с какой следствие настигает причину, Холмс - Мориарти, разгадка - загадку. Время Холмса - редкий триумф детерминизма, исторический антракт, счастливый эпизод, затерявшийся между романтической случайностью и хаосом абсурда. И созданный Конан Дойлем жанр детектива лучше всего описывает норму. Криминальная проза это, как бы, оздоровительный бульон словесности. Детектив - социальный румянец, признак цветущего здоровья. Он кормится следствием, но живет причиной. Он последователен, как сказка о репке. В его жизнерадостной системе координат жертва и преступник скованы причинно-следственной цепью мотива: кому выгодно, тот и виноват. Однако если есть злоумышленник, значит зло умышленно. Что уже не зло, а добро, ибо всякий умысел приближает к Богу и укрывает от пустоты. Увы, когда преступление - норма, литературе больше удаются абсурдные, а не детективные романы. В мире, где жертву, как это происходит в эру террора, выбирает случай, детективу остается только подражать завидному прошлому. Наша традиционная рубрика - "Музыкальное приношение" Соломона Волкова" - представляет слушателям "Американского часа" три лучших записи месяца. Итак, Соломон, из чего состоит ваше музыкальное приношение сегодня? Соломон Волков: Я хотел представить трех современных композиторов, каждый по-своему замечательная фигура. Они совсем разные по характеру, по творчеству, и географически они расположены в разных местах. Двое из этих композиторов представляют собой то, что мы с вами называем пост-советским культурным пространством, и все последнее время мы наблюдаем изменения, которые происходят в этом пространстве. Александр Генис: Очень сложная конфигурация движения, тенденций, метаморфоз. Я согласен с вами, что это одна из наиболее любопытных примет современного культурного быта. Соломон Волков: Дело в том, что отсюда, из Нью-Йорка, тоже видно, как эти метаморфозы происходят, потому что в свое время все это культурное пространство, не зря оно называлось пост-советским, ориентировалось не только экономически, но и культурно на Советский Союз. А когда все страны, находящиеся в этом пространстве, начали завоевывать независимость, они начали также искать новые культурные направления. И сначала это давалось им с большим трудом, но сейчас заметнее их присутствие в американском культурном пространстве. Александр Генис: То есть, это - центробежное ускорение, которое все больше заметно в нашей культуре. Соломон Волков: Политический интерес Америки к таким странам, как Грузия или Польша, неизбежным образом отражается и повышением культурного интереса. И вот, первый из этих композиторов, это хорошо известный в Москве грузин, Гия Канчели, который живет сегодня большей частью в Голландии, и его новый диск сравнительно недавно появился в Нью-Йорке. Называется он "Листесса темпа", термин, который по-итальянски значит "В том же темпе". Канчели как бы подчеркивает традиционный характер своей музыки в рамках своей канчелиевской парадигмы. То есть, он работает в том же самом стиле, в том же самом, как он подчеркивает, темпе. Среди трех сочинений, которые представлены на этом диске, я хотел бы показать нашим слушателям сочинение под названием "Time and Again", которое можно перевести как "Снова и снова". Александр Генис: Кроме того, это название очень популярного романа Джека Финея, который в течение 20 или 30 лет считается лучшим непоставленным фильмом в Голливуде. Все ждут, пока его поставят. Соломон Волков: Это комментарий на тему времени, которая, на самом деле, любимая его тема. Это дуэт для скрипки с фортепьяно, который он посвятил Гидону Кремеру и Олегу Майзенбергу, первому исполнителю этого сочинения. Они исполняют его и на диске. Отрывок оттуда - торжественный, ностальгический танец, а мы поздравим Гия Канчели с его 70-тилетием, которое мы отмечаем этим августом. Второе сочинение - это струнный квартет польского композитора Кшиштофа Мейера, представителя Новой Европы, о которой говорят президент Буш и американские руководители. Мейер живет в Германии, преподает в Кельне, но музыка его звучит по всему миру и в США. Он, в частности, получил в 93-м году одну из американских музыкальных премий. Этот Десятый квартет очень типичный для него. Это очень пульсирующая, эмоционально напряженная музыка. У Канчели бы все застыло во времени, а у Мейера наоборот - музыка, как я уже сказал, чрезвычайно активная, движущаяся и очень интеллектуальная. Примерно как то, что вы, Саша, называете "чтением для умного читателя". Александр Генис: Которое требует многого от слушателя. Соломон Волков: Но, тем не менее, доступная и это скерцо из Десятого квартета, опирающаяся на классическую традицию, оно ощутимо по своему нерву, представляет очень хорошо творчество Мейера. Звучит оно в исполнении польского квартета Вилланов. А наш третий сегодняшний композитор живет в Нью-Йорке постоянно. Это - знаменитый Дэвид Берн, руководитель, ведущий вокалист, гитарист и композитор прославленной некогда группы "Talking Heads". Это - одна из лучших групп нью-йоркской новой волны. Он выпустил только что новый диск. Многое мне в нем понравилось, потому что он тонкий музыкант и очень тонкий поэт. Но один из номеров - это неожиданным образом классическая ария, которую он исполняет в собственной аранжировке. Причем, это ария Надиры из оперы Бизе "Искатели жемчуга". Он ее написал в 25 лет. Она никогда особым успехом не пользовалась, но именно эту ария (ее поют все тенора) очень смешно и занимательно поет Берн. Так поют в душе, но ты поневоле вслушиваешься в это, и это современный взгляд на классику. Дэвид Берн исполняет арию Надира в дуете с Руфусом Уэйнрайтом из ансамбля под названием "Струнные тоски" и еще с электронным инструментом российского происхождения, терменвоксом. Александр Генис: Сегодня в рамках нашей рубрики "Гости недели" я хочу представить слушателям моих друзей - чету художников Алину и Джефа Блумис. Люди разнообразных талантов и бесконечной энергии, они занимаются всем сразу - живописью, анимацией, скульптурой, кино и концептуальными проектами. Так, например, их усилиями в Нью-Йорке родился и живет русско-американский кинофестиваль "Красное смещение", о котором мы уже рассказывали в наших передачах. А сейчас Алина и Джеф вернулись из Италии, где осуществляли необычную художественную акцию. Вот с нее мы и начнем. Расскажите об итальянском проекте. Алина Блумис: Мы провели последние 4 недели в Италии, это было по приглашению Рати Фондейшн. Это был семинар и выставка под названием "Эстетика сопротивления". Эта организация в течение 10 лет устраивает летние выставки, каждый год в июле. Они приглашают какого-то известного художника, а также 25 молодых художников. И вместе проходят семинар, лекции и, в то же время, готовится выставка. То есть в течение месяца мы должны были обсудить подготовить и сделать проект. Джеф Блумис: То есть заранее не было никакого придуманного проекта. Александр Генис: То есть это такой субботник художественный. Алина Блумис: Известна была только тема - эстетика сопротивления. Александр Генис: А что такое эстетика сопротивления? Сопротивление чему? Алина Блумис: Вообще, это название книги Питера Вайса и Альфреда Джаар, известного художника, который был в этом году во главе семинара. Он делал проекты и выставки, заимствуя это название. А мы сделали то, что называется "Сайт специфический проект". В середине города находится пешеходная часть города, которая обнесена стеной. Проект находится в башне 12 века высотой 40 метров. Огромная башня, которая раньше защищала город. Наш проект назывался "Убежище для эмигрантов". И сам проект заключался в том, что мы повесили 7 гамаков, около 12 метров каждый, которые мы сами сделали из материалов, которые были взяты у заводов организации, которая спонтировала весь проект. Джеф Блумис: Весь этот город известен тем, что там производился шелк в средние века. Александр Генис: То есть, шелковые гамаки? Алина Блумис: Шелковые гамаки, которые мы повесили на разном уровне в этой башне. Джеф Блумис: Сама башня несколько похожа на дом для перелетных птиц. Александр Генис: Огромный скворечник. Джеф Блумис: Огромные окна арковые. Такое ощущение, что туда можно залететь, отдохнуть, полежать и полететь дальше. Александр Генис: Не только великану, потому что гамак 12 метров. Это, надо представлять, все же какие-то мифические эмигранты? Алина Блумис: Они висят очень высоко, то есть гамаки не доступны для людей. Но чтобы войти в город, любой человек должен пройти через эту арку. Поэтому мы при входе в город повесили гамаки. Александр Генис: Мы начали с конца - Вашего пока последнего - совместного - проекта. А теперь я хочу вернуться к началу. Давайте по старшинству. Джеф, Вы ведь по образованию математик, не так ли? Как Вы пришли в скульптуру? Джеф Блумис: Да, это так. Я занимался математикой, когда приехал в США. Я думал, что буду математиком. Но в какой-то момент я решил, что хочу стать художником. Александр Генис: Причем, именно скульптором. Я видал ваши работы, они очень сложно технически исполнены. Джеф Блумис: Я начинал скульптурой. Мне все нравилось - и живопись, и графика, и стекло, но скульптура меня заинтересовала в первую очередь. Александр Генис: Вы много лет сотрудничаете с Эрнстом Неизвестным. Расскажите об этом. Джеф Блумис: Уже лет 25 как мы знакомы. Я помню, как я к нему пришел в мастерскую, просто постучался в дверь и сказал ему, что я бы хотел поучиться скульптуре. Он сказал: "Замечательно". Посмотрел мои работы и сказал: "Иди, купи альбом. Я тебе буду рисовать, ты будешь учиться и взамен будешь мне помогать по мастерской". Так началась наша дружба, сотрудничество, и до сих пор мы вместе работаем. Потом я решил, что мне хотелось создать поле для своих экспериментов, появилась идея построить литейку, то место, где я смог бы делать скульптуры из бронзы и экспериментировать и быть полностью свободным. И, разумеется, я одновременно помогал другим художникам скульпторам отливать их работы. И с Эрнстом продолжал все это время. Александр Генис: Я думаю, что интересно заметить, что все статуэтки "Тэффи" - премия, которая вручается за лучшие телевизионные спектакли и передачи - сделаны вами в сотрудничестве Эрнстом Неизвестным. Джеф Блумис: Да, вот уже 11 лет я делаю "Тэффи" для Академии русского телевидения. Действительно, интересная работа, ее приятно делать. Я знаю, что она попадает в руки людей, которые тут же начинают ее обмывать шампанским и праздновать. Она всегда находится на очень почетном месте у них дома. Александр Генис: Для скульптора это приятная работа. Теперь ваша очередь, Алина. Кем вы себя считаете в первую очередь - художником, аниматором? Я знаю, что вы профессионально много работаете в рекламе? Чем такая деятельность соблазняет художника, что она дает вам? Алина Блумис: Она дает деньги, конечно. И также я очень много работаю как художник видео и в анимации. Я думаю, это связано с тем, что у меня есть профессиональные знания, которые я могу применить и рекламе заработать деньги и основу. Александр Генис: Я видел Ваш очень симпатичный видео-ролик к песне Гребенщикова. Какова судьба этой работы? Алина Блумис: Анимационный ролик был сделан на песню "Шумелка". Песня пока не вышла, она выходит в следующем альбоме, насколько Борис мне сказал. Ролик пока не показан в эфире, так как альбом еще не вышел. Я надеюсь, что ролик будет показан в следующем году. Песня на тему чакры и буддизма. Ролик пока показывается только на фестивалях. Он будет показан на фестивале "Крок", который будет проходить в сентябре месяце на корабле из Киева в Одессу. Александр Генис: Алина, а чем, по-вашему, отличаются русские видео от американских? Алина Блумис: Я думаю, что многие российские видео копируют американские, а американские очень часто пытаются найти какой-то новый ход. В частности, копируют европейские видео. Получается замкнутый круг. Александр Генис: В последнее время вы много работаете в Европе. В чем, по-вашему, разница между художественной сценой в Америке и в Старом Свете? Джеф Блумис: Мне кажется, что в Америке сцена поживее, чем в Старом Свете. У меня такое ощущение, что здесь в Нью-Йорке происходит все как-то на грани, на острие, все очень свежо выглядит. А в Европе все вокруг очень интересно, но в смысле искусства там не ощущается этой остроты нью-йоркских галерей и выставок. Александр Генис: То есть, Париж сегодня - это Нью-Йорк? Джеф Блумис: Да, а, может быть, даже немножко Москва. Александр Генис: Салман Рушди выпустил новый роман. И это подходящий повод вспомнить, что с него, с этого талантливого и противоречивого писателя, все и началось. Сегодня на Западе часто вспоминают дни, когда исламские клерикалы вынесли Рушди "фатву" - смертный приговор за книгу "Сатанинские стихи". Я тоже помню это время. Довлатов тогда позвонили Бродскому, чтобы тот прокомментировал для Радио эту ситуацию. "В ответ на угрозу одному из своих членов, - охотно откликнулся поэт, - ПЕН-клуб должен потребовать голову какого-нибудь аятоллы, чтобы проверить, что у него под чалмой". В эфир, конечно, это политически некорректное высказывание не попало. Сейчас про Рушди вспоминают по-другому. Дело в том, что, как пишет в недавней колонке обозреватель "Нью-Йорк Таймс" Том Фридман, до сих пор во всем исламском мире не нашелся мулла, который бы вынес такой же приговор, как Рушди, истинному врагу ислама Осаме бен Ладену, навлекшему на мусульман бесчисленные беды. ... Впрочем, все это не имеет отношения к новой книги Салмана Рушди, которая заслуживает внимания уже потому, что написана она автором, долгие годы живущем под постоянной угрозой. У микрофона - ведущая "Книжного обозрения" Марина Ефимова. САЛМАН РУШДИ. "КЛОУН ШАЛИМАР" Марина Ефимова: Место действия: там, где вы не хотели бы очутиться. Действующие лица: те, кем вы не хотели бы оказаться. Главное действие романа разворачивается в Кашмире - в крае, который раздирают ислам, индуизм, джихад, талибы, Аль-Каида, край, за который, размахивая атомными ракетами, дерутся две страны: Индия и Пакистан. Эпиграф к книге - отчаянный крик Меркуцио: "Чума на оба ваши дома!". Роман открывается убийством в Америке, в Лос-Анджелесе (не Кашмир, конечно, но тоже опасное место). Слуга-кашмирец убивает американского дипломата - еврея из Эльзаса, отца ангелоподобной девушки по имени Индия, которой покровительствует потомственная ведьма родом из Астрахани. Имя слуги-кашмирца - Шалимар, что значит - "великие сады Могола, спускающиеся зелеными потоками в сияющее озеро". Уже достаточно магии... Дальше - больше: действие переносится в прошлое, в том числе - и в Кашмир, откуда автор родом. Подробнее об этом пишет рецензент книги Кристофер Хитченс: Диктор: Салман Рушди - кашмирец по своим корням, мусульманин по рождению, индус по решению ООН (когда Кашмир отошел к Индии) и западный космополит по печальной необходимости. Он не чурается магии и мифологии. У одного из персонажей романа - индийского полковника - в Кашмире обнаруживается недуг, обратный тому, который описал Габриель Гарсия Маркес. У колумбийского писателя на жителей Макондо напала бессонница, приведшая к потере памяти, а в книге Рушди полковника терзают воспоминания, приводящие к бессоннице. Еврей-дипломат в романе Рушди обладает шестым чувством приближения катастрофы. А ключевой персонаж романа - клоун и акробат Шалимар - телепат. И он предупреждает невесту, что если она когда-нибудь его покинет, то рано или поздно он убьет ее и ее детей. Уже в начале романа нам дают почувствовать, что трагедии не миновать. Марина Ефимова: Источник трагедия в романе - не только в конфликте разных типов нравственности, разных характеров и разных форм религии, но и в исторической трагедии Кашмира, настолько же поучительной, насколько безнадежной. За долгие годы жизни под управлением англичан его жители - разных национальностей и верований - научились терпимости и привыкли жить в мире. Но после ухода Британии ветры независимости заносят в Кашмир индийских чиновников и пакистанских мулл, и все они ведут одну политику: "разделяй и властвуй". Пакистанцы - именем ислама, а индийские чиновники - под знаменем национализма. И бессонный полковник, отягченный гималайской магией, становится циником, все менее разборчивым в выборе методов управления. Яд взаимной подозрительности и сектантства быстро разъедает многолетние узы дружбы и доверия. И вот уже под опекой твердокаменного муллы прорастают в стране ядовитые побеги Аль-Кайды. Хитченс пишет: Диктор: В этих широтах необходимы долгие усилия многих, чтобы чувства общечеловеческой солидарности и духовного родства пересилили племенные и религиозные узы и традиции. Но достаточно нескольких фанатиков, чтобы в мгновение ока разрушить то, что создавалось поколениями. И это урок не только Кашмиру. Самая долгая и горькая битва "джихада" - не с евреями, не с индусами, не с американцами. Это война не Востока против Запада. Это сражение Восток против Востока. Марина Ефимова: От внутренней вражды в Кашмире больше всего страдают женщины. В романе Рушди они все несчастны. Одна из героинь кричит своему собеседнику: Диктор: Каким образом женское лицо может быть врагом ислама?!.. Считается, что соблазн исходит даже из глаз женщины, и под его действием мужчина совершает поступки, противные исламу. Выходит, что мужчина - животное? Тогда почему женщины должны за это платить?!.. Марина Ефимова: Читатель, конечно, не соглашается с тем, что мужчины - животные, однако в романе, в образах братьев Гегру и братьев Карим, мы видим, как взбесившийся от вековых запретов гормон "тестостерон" и в самом деле воспламеняет плебейскую обидчивость и мстительность, и как из этого месива прорастают змеиные побеги фашизма и садизма. "Союз психопатического с апокалиптическим - вот лицо терроризма нашего времени", - пишет Хитченс. Об этом - роман. Преданный женой клоун Шалимар сбрасывает маску клоуна и становится воином джихада. В Лос-Анджелес он приезжает только ради личной мести - неверной жене и ее соблазнителю. Но его восточная мстительность и даже его гималайская телепатия легко вписывается в общее сумасшествие мира - с бунтом 1992 года в самом Лос-Анджелесе, с первой попыткой взрыва Всемирного торгового центра в 93-м, с армиями телохранителей голливудских звезд, с опасным миром подростковых банд и с еще более опасным кругом адвокатов и судейских. Когда Шалимар с ледяной вершины горного кашмирского хребта посылает свою телепатическую угрозу неверной жене в Лос-Анджелес, он говорит ей: Диктор: Каждый удар, который я наношу неверным, предназначен тебе или ему. Каждый раз, убивая, я убиваю его или тебя. Я убиваю потому, что это стало моим делом. Я стал смертью. Марина Ефимова: Последние слова взяты - из индийского эпоса "Бхагаватгита". И это - те самые слова, которые прошептал Роберт Оппенгеймер, глядя на взрыв атомной бомбы - своего детища: "I have become Death". Разница в том, что один сказал это с ужасом, а другой - с гордостью. Александр Генис: Все той же неизбежной сегодня теме террора посвящен, но уже в лирическом разрезе, весьма необычный фильм видного и популярного в художественных кругах кинематографиста Салли Поттер. В сущности, она сняла новую версию "Ромео и Джульетты", актуальную притчу о несчастной любви, осложненную, как все в наше время, конфессиональным конфликтом. Она - католичка, он - мусульманин. О фильме рассказывает ведущий нашего кинообозрения Андрей Загданский. Андрей Загданский: Фильм Салли Потер с лаконичным названием "Да" оставляет странное впечатление. И я не могу сказать, что "странное" в данном случае звучит хорошо. Начнем с того, что герои фильма говорят пятистопным ямбом. Александр Генис: Постойте, Андрей, не разгоняйтесь. Это же самое интересное в картине! Автор фильма Салли Поттер - фигура крайне заметная в современном культурном пейзаже Америки - выбрала пятистопный ямб, который, по ее мысли, способен поднять фильм над реальностью, перевести его в символический план. К тому же, она говорит, что ей проще писать стихами, чем прозой. Во всем этом есть определенный смысл. Сомерсет Моэм, например, который составил себе имя и состояние в театре, горько сетовал на то, что перевелось искусство драмы в стихах. "Проза чревата натурализмом на сцене", - жаловался он. Кино, однако, и есть реализм, которому не идет просодия. И все же опыт такого рода уже были. Кинокритики "Нью-Йорк Таймс" упоминают два фильма - ленту 1948 года "Сила зла", герои которой изъясняются белым стихом, и всем нам известный и любимый французский фильм "Шербурские зонтики", в котором, впрочем, стихи не произносят, а поют. В этом перечне не хватает советских фильмов. Мне сразу приходит в голову сталинская классика "Свинарка и пастух", этакий гомеровский эпос о колхозном браке земледелия со скотоводством, и, что ближе к нашему фильму, "Романс о влюбленных" Андрона Кончаловского, современная любовная история, где все говорили стихами. Андрей Загданский: Вы уже говорите о мюзиклах, Саша, потому что "Шербургские зонтики" - это мюзикл. Список можно продолжать. Лет 7 назад вышел стихотворный фильм Вуди Аллена "Все говорят: я люблю тебя". Я же говорю о стихах, которые не поют, а говорят, с максимально психологической достоверностью. Скажем, вы представляете себе Чехова в стихах, срифмованных Сергеем Михалковым? Александр Генис: Дядя Степа - дядя Ваня. Андрей Загданский: Тем не менее, это - довольно редкая затея. Я такого не припомню со времен "Романса о влюбленных". Герои фильма Салли Поттер тоже влюбленные. И у них даже нет имен - только Он и Она. Как вы догадываетесь, в таком случае речь идет об аллегории. Более того, Она - замужняя ирландка, Он - холостой араб из Бейрута. И здесь мы вправе рассудить, догадываетесь что это не просто аллегория, а аллегория политическая. Могут ли двое влюбленных, - задает фильм риторический вопрос, - обрести мир и взаимное уважение в мире, где доминируют империалистические отношение, и где западная цивилизация беспощадно эксплуатирует арабский мир, не ведая о сокровищах арабской культуры? - Знаешь ли ты что Алгебра - имя человека? - говорит Он Ей в разгар культурно-политического спора. -Ты читала Библию, а читала ли ты Коран? - спрашивает Он Ее, и Она со стыдом качает головой. Клише, облеченные в поэтическую форму, в данном случае в буквальном смысле - в пятистопный ямб, не перестают быть клише. Но не все так просто. Главную героиню играет Джоан Аллен и играет совершенно замечательно. Каким-то образом ей удается произносить эту рифмованную банальность и сохранять точный реалистически выполненный и психологически достоверный рисунок своей роли - уже немолодой влюбленной женщины. Аллен виртуозно передает все эмоциональные взлеты и падения в своих отношениях с любовником и мужем. Сцена прощания героини с умирающей теткой в больнице - умирающая произносит рифмованный закадровый монолог с закрытыми глазами - становится эмоциональным пиком фильма. Что удивительно, потому что к этому моменту фильм уже развалился на части. Произвольные поступки героев лишают нас всякой возможности соучастия в происходящем. Мы рассматриваем великолепно снятые картинки холодно и отстранено - наше эмоциональное включение равно нулю, и лишь иногда Джоан Аллен разворачивает зрителя к себе, но не к фильму, а к своей замечательной актерской работе, к своему персонажу. Картина очень хорошо снята. Оператор Алексей Родионов - замечательный мастер. Он добивается стилистически безупречно выдержанного изображения. В целом операторская работа мне показалась самой интересной в картине. Это не первая работа русского кинематографиста с Салли Потер. Ее знаменитая в артистических кругах картина "Орландо" была тоже снята Алексеем Родионовым. В России он работал с Ларисой Шепитько и Элемом Климовым. Александр Генис: Салли Потер подчеркивает в своих интервью, что картина была задумана как ее ответ на события 11 сентября. Андрей Загданский: Да, фильм должен был объяснить, как ответить на насилие, на столкновение Запада и Востока. Но ответ получился неожиданным. После разлуки, вызванной политическими разногласиями, герои - Он и Она - вновь встречаются уже на Кубе. Из чего можно сделать весьма странный вывод, что только "остров свободы" под предводительством Фиделя Кастро может примирить Запад с Востоком. Александр Генис: Песня недели. Ее представит Григорий Эйдинов. Григорий Эйдинов: Только что вышедший второй альбом Джейсона Мраза называется "Мr. A-Z" - игра слов, которую можно перевести так: "Мистер от А до Я". Название подходящее потому что, Джейсон - квинтэссенция современного американского барда. Он начал свою карьеру в 1999 году певцом в ресторанах Сан-Диего. Здесь его мастерское владение всеми современными музыкальными стилями и любовь к заковыристым текстам привлекли к нему группу поклонников, кочевавших вмести с ним из кафе в кафе. На него довольно быстро обратили внимание студии грамзаписи, и уже в 2002-м дебютный альбом переместил Джейсона из забегаловки на 100 мест в стадионы на десятки тысячи. Альбом разошёлся миллионным тиражом. И вот следующий шаг. После такого стремительного взлёта, второй альбом обычно самый трудный. Зная об этом, Джейсон предлагает набор ещё боле непохожих друг на друга композиций. Мне в этом интересном, очень разнообразном и не очень ровном альбоме больше всего понравилась песня о полёте вдаль от любимой. "Если этот самолёт сейчас разобьётся - чёрт меня побери, пусть со мной останется хотя бы твоя любовь", - с умышленным подтекстом поёт 28-милетний музыкант. "Самолёт" (Plane). |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
