Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[25-10-05]
"Поверх барьеров". Американский час с Александром ГенисомХаллоуин: Оккультные фотографии в Метрополитен. Роман Доктороу "Марш". Второй том "Братьев Карамазовых. "Новый фильм Дэвида Кроненберга "История насилия". Любовь на Брайтон-Бич. Репортаж с бала одинокихВедущий Александр Генис
Александр Генис: На моих глазах, за два последние десятилетия, Халлоуин, из детского карнавала, местного, в основном - американского, значения, вырос во всемирный праздник, с которым уже не может справиться ни протестующая церковь, ни раздраженная школа, ни возмущенные власти. Черные силы и потусторонняя нечисть завоевывают планету, рядясь в саваны и тряся скелетом. Говорят, что всему виной деньги: по коммерческому потенциалу Халлоуин уступает только Рождеству. Но я никогда не верю в чью-то способность создавать праздники. Соотечественники моего поколения еще помнят, сколько государственных средств вкладывалось в организацию дня рождения Ленина. Но ни одному вменяемому человеку не приходило в голову отмечать 22 апреля, скажем, в тесном семейном кругу... Нет, рынок, конечно, эксплуатирует Халлоуин, торгуя бесконечным маскарадным инвентарем, но мы сами даем ему нажиться на нашем непреходящем интересе к причудливым тайнам загробной жизни. Праздник чертовщины просто институализирует эту вечную потребность заглянуть за рубеж, отделяющий жизнь от смерти и науку от суеверия. В Халлоуин граница тает - и мы - хотя бы одну ночь в году - живем по обе стороны от реальности. Чтобы лучше подготовить нас к такому празднику, в этом году популярный автор Мэри Роач выпустила ученый компендиум, рассказывающий о научных попытках изучить загробную жизнь. В книге приводятся записи бесед медиумов с призраками. Вот один из таких диалогов: Диктор: Какой тип тела у вас теперь? Александр Генис: К сожалению, даже готовясь к Халлоуину, я не верю во всю эту увлекательную белиберду. Хотя однажды, во сне, мне тоже довелось общаться с призраком. Покойного Довлатова, которому я тоже не удержался задать прямой вопрос: Как там? Как в армии, но жить можно, - странно ответил Сергей, и я от удивления проснулся. Понимая, что этот - сновидческий - опыт не засчитывается, я отправился за более объективными свидетельствами загробной активности на приуроченную к Халлоуину выставку оккультных фотографий, которую вроде бы всерьез, но, все-таки, не без юмора устроил музей Метрополитен. Душа (в переносном смысле) этой выставки - русский из Эстонии, выросший в Бельгии и живущий в Нью-Йорке Пьер Апраскин, который собрал для богатого филантропа самую большую в мире коллекцию фотографий, изображающих всевозможные контакты с потусторонними. Эту коллекцию приобрел музей Метрополитен и, теперь, выставил лучшие снимки из нее. Экспозиция в 120 снимков открывается работами 60-х годов 19-го века, когда в Нью-Йорке прогремела слава Уильяма Маммлера, снимавшего по заказу клиентов навещавших их призраков. Фотограф был особенно популярен среди вдов солдат, погибших в Гражданскую войну. В 1869-м году власти обвинили Маммлера в мошенничестве, но за него вступилась вдова Авраама Линкольна, которой он помог увидеть тень убитого президента. На заре фотографии зрители свято верили в объективность камеры, которая способна видеть все, как есть, включая и образы, недоступные нашему зрению. Благодаря нехитрой технике двойной экспозиции, первые фотографы изготовляли, если и не убедительные, то красивые или зловещие снимки привидений. Обычно это были дамы в белом, ангелы в натуральную величину и смерть с косой. В сущности, оккультные фотографии копировали романтическую живопись, но аудитория хотела видеть в них не фантазию авторов, а научную реальность. На рубеже веков считалось, что в умелых руках камера может снять душу, как рентген - кости. Следующий этап, как показывает выставка, начался с развитием спиритизма, открывшего эктоплазму. Снятая на пленку, она производит отталкивающее впечатление - белая, похожая на рвоту масса, которую выделяют медиумы из ноздрей, рта или пупка. Какова бы ни была настоящая природа этой субстанции, она явно не красит снимки. Наукообразие превратило живописное общение с царством мертвых в какой-то анатомический аттракцион. Однако, именно такой "медицинский" характер фотографий этого периода придавал им особую убедительность в глазах адептов. В первую половину ХХ века спиритизм стал процветать и в Европе, чему немало способствовали обе мировые войны. В целом, можно сказать, что выставка переносит нас в наивное прошлое, когда одураченные могуществом науки люди были доверчивы, наивны, попросту глупы. Однако это впечатление - высокомерного превосходства - обманчиво. Сегодня, в эпоху дешевой цифровой видеотехники, общедоступных хитростей фотошопа и Интернета регистрация паранормальных явлений стала куда более распространенным увлечением, чем раньше. Недавно мне встретился хороший неологизм для тех, кто этим занимается: "видиоты". Так что, глядя на старательно изготовленные, но не убедительные оккультные дагерротипы далекого прошлого, мы видим начало могучей околоученой индустрии, которая - вместе с выставкой в Метрополитен - обещает убедить нас в том, во что мы согласны верить только в ночь Халлоуина.
Как всегда, во второй части "Картинок с выставки" Соломон Волков проиллюстрирует нашу сверхъестественную тему музыкальными фрагментами. Соломон, духи, привидения - всегда были непременным тематическим мотивом в классическом, да и современном репертуаре. Музыка, по самой своей природе, нематериальна, и поэтому ее так притягивает потусторонние сюжеты. Расскажите нам, как она их решает? Соломон Волков: Я отобрал для сегодняшней передачи три очень разных произведения, принадлежащих перу авторов из трех разных стран - из России, из Франции и из США. Начну я с произведения, которое нашим слушателям очень хорошо известно, с "Пиковой дамы" Петра Ильича Чайковского. Тут очень любопытным является то, как Чайковский трактовал тему появления призрака. Все знают, что в этом произведении герою, Германну, является призрак графини и сообщает ему тайну трех карт. Как это было сделано у Пушкина, и как это сделано у Чайковского? У Пушкина это сделано подчеркнуто ироническим образом, там фигурирует пьяный денщик, графиня, появляясь, шаркает. И, вообще, совершенно непонятно, на самом деле Германн это увидел или он рехнулся. Все чрезвычайно телеграфным, голым пушкинским стилем. Поэтому, должен сказать, что это, конечно, являлось задачей Пушкина, но, все это не оставляет особенно сильного впечатления. В то время, как явление графини Германну в опере Чайковского - это один из эмоциональных и музыкальных пиков этого произведения. Вообще, я должен сказать, что при всей моей любви к Александру Сергеевичу, "Пиковая Дама", опера Чайковского, для меня произведение не меньшего значения. А где-то, пожалуй, и поважнее. Потому что блестящий и иронический анекдот, каким его представил Пушкин, это один из шедевров русского психологического искусства, который ни с чем не сравним, даже в творчестве Чайковского. Для меня "Пиковая дама" - это его шедевр. Посмотрите, как трактует Чайковский появление призрака у себя в опере. Ничего более страшного я в музыке не знаю. Роль Германна исполняет Григорян, абсолютно, по-моему, недооцененный современный тенор, и Ирина Архипова. Оркестром Мариинского театра дирижирует Валерий Гергиев. Теперь мы спускаемся с этих высот психологического напряжения к двум другим произведениям, которые тему призраков, тему оккульта, трактуют совершенно по-другому. Тут иронический француз Пол Дюка в своем "Ученике-чародее" (это сочинение 1897 года), подходит ко всему этому с типично французским здравым смыслом и с галльской усмешкой. По сюжету, ученик чародея (это основано на балладе Гете) не может справиться с вызванными ими же, в отсутствие мастера, волшебными силами. Александр Генис: Мы, конечно, все помним этот сюжет по замечательному мультфильму Диснея, где все это представлено нам на экране. Соломон Волков: И уж совсем иронически и ностальгически эта оккультная тема трактуется в прелестном сочинении современного американского композитора Уильяма Болкома. Ему 67 лет. Он очень популярный автор в Америке, и он эту популярность увеличивает тем, что со своей женой-певицей разъезжает и популяризирует американские рэгтаймы и, вообще, эту раннюю американскую салонную музыку начала века. И, постепенно, это как-то просочилось в его собственное творчество. И он сочинил пьесу, которую можно перевести как "Грациозный призрак". В ней изображен дух. Эта пьеса воскрешает картины музицирования в салуне на юге, где-то в начале века. И вот этот призрак человека, сидящего за фортепьяно и наигрывающего рэгтайм, появляется и исчезает. И это то, как Уильям Болком трактует оккультную тему. Музыка Александр Генис: Целое поколение серьезных читателей привыкло к тому, что американская словесность стоит на трех китах: Джон Апдайк, Филипп Рот и самый именитый из всех - лауреат Нобелевской премии Сол Беллоу. С тех пор, как в апреле этого года Беллоу скончался, место в сознании американской аудитории, привыкшей мыслить триадами, оказалось свободным. Пожалуй, главный претендент на роль третьего живого классика - выдающийся прозаик Эдгар Лоуренс Доктороу. О его новом романе "Марш" рассказывает ведущая "Книжного обозрения" "Американского часа" Марина Ефимова. Марина Ефимова: В Гражданской войне Севера с Югом последним, победным манёвром северян был знаменитый (многие историки сказали бы "печально знаменитый") марш генерала Шермана в тыл южной армии, длившийся с осени 1864 года до весны 1865-го. 62 тысячи солдат-северян совершили на первый взгляд невыполнимый (и потому неожиданный для южан) бросок через штаты Джорджия и обе Каролины, Северную и Южную, маневр, который завершил войну. В этом историческом событии писателя Доктороу, автора "Рэгтайма" и "Билли Батгейта", заинтересовал не военный гений Шермана, не оригинальность его тактического решения (и то, и другое уже сотни раз описаны историками), а сама жизнь армии, ползущей через страну в течение нескольких месяцев. Диктор: "Представьте себе гигантское членистоногое, вроде червя, но только с сотней тысяч ног. Оно ползет, спазматически сокращаясь и расширяясь, по дорогам и мостам со скоростью 20 километров в день. Этот рожденный войной монструозный организм всеяден. Он пожирает не только скот, но и людей: солдат и штатских, белых и черных, бедных и богатых, старых и молодых, и оставляет на своем пути только несгораемое и несъедобное - каменные трубы и скелеты". Марина Ефимова: Неистовая разрушительная сила "Шермановского броска" описана во многих исторических книгах, но Доктороу ярко и детально описывает как раз другой, никем не замеченный феномен этого марша. По его версии, ползучий монстр Шермана, который на своем пути превращает в пыль (в прямом и переносном смысле) целые человеческие сообщества, рождает в своем чреве новую жизнь. Люди с неожиданной легкостью сбрасывают с себя прежние убеждения и предубеждения, меняют отношение к жизни, меняют статус, дружат со смертельными врагами, испытывают романтическую любовь, обретают и теряют веру и даже иногда разрушают расовые барьеры. Джон Апдайк в рецензии на книгу Доктороу пишет: Диктор: "Текучий мир шермановской армии, разрушая жизнь так же, как ее разрушает поток, затягивает в себя и несет фрагменты этой жизни, но уже измененные, превратившиеся во что-то новое. И Доктороу пристально следит именно за этими фрагментами: вот два солдата-южанина ждут в тюрьме казни за дезертирство. Членистоногая армия Шермана сметает тюрьму, друзья присоединяются к маршу, меняют свою военную форму на вражескую, участвуют в битве и попадают в плен к своим. Две южных патрицианки покидают свои разоренные особняки и присоединяются к армии северян. Муж одной из них обрюхатил девочку-рабыню, и та, вместе с ребенком, тоже присоединяется к армии, становится барабанщиком и связывает свою жизнь с белым человеком. Освобожденные рабы идут бок о бок с бывшими владелицами плантаций. Томная молодая южанка Эмили, которую полевой хирург-северянин берет к себе в медсестры, отказывается от своих расовых предубеждений, когда видит своими глазами, что разнесенные пушечными ядрами головы белых и черных выглядят совершенно одинаково. Эмили становится возлюбленной хирурга, и он прямо в палатке делает ей скальпелем маленькую операцию, чтобы потеря невинности не была связана для нее с болью. Словом, Шермановская армия, по Доктороу - это, помимо всего прочего, культурная революция на походе". Марина Ефимова: Если бы по роману Доктороу снимали фильм, там должны были бы быть тысячи ярких персонажей - война каждому дает драматическую роль. Но в романе есть и звезда - генерал Уильям Шерман, "маленький мозг" внутри гигантского брюха ползущей армии. Рецензент Уолтер Кёрн так оценивает этот образ: Диктор: Генерал Шерман в романе Доктороу ничего не ждет от войны, кроме того, что зависит лично от него - то есть, победы". Марина Ефимова: Армия Шермана (чудовище с разинутой пастью) ползет в облаке вони с боями, с мародерством, с мужеством, с любовью, с бессмысленными убийствами, с героями, с гангренозными бинтами, с новыми принципами, ползет и по пути изменяет людей, которые с ней сталкиваются. "Марш" Доктороу - пишет Керн, - наглядно демонстрирует то, о чем умалчивает большинство других исторических романов о войнах: "Да, война - ад. Но ад - это еще не конец света. И научившись жить в аду - и проходить через ад - люди изменяют и обновляют мир. У них нет другого выхода". Александр Генис: Песня недели. Ее представит Григорий Эйдинов. Григорий Эйдинов: На 71- м году жизни и, к сожалению, после продолжительной болезни от нас ушла любимица Майлса Дэвиса Шёрли Хорн, принадлежавшая к быстро редеющей когорте великих ветеранов джаза. Как певицу её часто сравнивали с преподобной Эллой Фитцджеральд. Как джазовая пианистка она сама стала эталоном для сравнения. Утончённый музыкант, мастер "тихого" джаза, Шёрли начала играть на пианино ещё совсем ребёнком. Еще студенткой она стала одной из первых женщин-пианисток с собственным джазовым трио. Вскоре Хоре была замечена самим Квинси Джоунсом. Он помог ей выпустить первый альбом. Тогда же Майлс Девис пригласил её выступать вместе с его оркестром. Хорн была на грани всеобщего признания и успеха, но у неё родилась дочь, и она сильно осадила свою музыкальную карьеру, посвятив себя семье. Тем не менее, признание и успех всё-таки догнали её. В прошлом году она получила самую престижную американскую джаз-премию - "Мастер Джаза". Однажды Шёрли сказала: "Я хотела, чтобы обо мне вспоминали, как о хорошей певице с хорошим вкусом к хорошим песням". Точнее о Шёрли Хорн и не скажешь. За две недели до смерти, у Шёрли вышел альбом, составленный из её лучших композиций. Вот одна из них. Мастер Джаза Шёрли Хорн: "Я не знала, который был час" (I Didn't Know What Time It Was). Александр Генис: Даже те американцы, которые никогда не читали Достоевского, знают его имя. Оно стало символом загадочной славянской души, такой же сложной, как имена в русских романах. (И в самом деле, как иностранцу понять, что Грушенька и Аграфена - одна и та же женщина?) Достоевский, впрочем, кормит славистов всех стран мира. Но, по-моему, только в Америке он стал персонажем еще и коллективной фантазии. Когда я только приехал в Нью-Йорк, здесь с успехом выступала труппа комиков-акробатов, с ошарашившим меня названием "Летающие братья Карамазовы". Они весьма забавно обыгрывали русскую тему под куполом цирка и даже выдавали себя за русских. По-моему, это - многозначительная деталь, говорящая в пользу нью-йоркской аудитории, которая даже в цирке не забывает русского классика. Но если говорить серьезно, то романы Достоевского, повлиявшие на всю американскую, особенно - южную словесность, действительно составляют главный культурный экспорт России в американскую литературу. Особенно - "Братья Карамазовы". Что только справедливо. Иногда мне кажется, что Достоевский всю жизнь писал один - именно этот - роман, но так и не успел его закончить. Традиционная в отечественной словесности (вспомним "Мертвые души") незавершенность великих книг провоцирует читателя и исследователя на самостоятельный поиск финала. Такой опыт гипотетического продолжения и окончания "Карамазовых" был предпринят в Америке, где недавно была опубликована весьма убедительная реконструкция. Ее автор - заслуженный (это официальный титул) профессор Джим Райс. Мы связались с профессором, чтобы поговорить о его ставшем широко известным (и не только в среде специалистов) исследованием в форме проекта-наставления "Как дописать роман Достоевского "Братья Карамазовы"". Профессор Райс рассказывает об этой своей работе корреспонденту "Американского часа" Ирине Савиновой. Ирина Савинова: Профессор, как строилась Ваша работа и на чем она основывалась? Джим Райс: 30 лет я читал курс и проводил семинары по произведениям Достоевского. Я привык иметь с ним дело. И, как любой внимательный читатель "Братьев Карамазовых", я прочел предисловие. В нем Достоевский говорит о том, что у этой книги должно быть продолжение. Вот этот отрывок: Диктор: "Жизнеописание-то у меня одно, а романов два. Главный роман второй - это деятельность моего героя уже в наше время, именно в наш теперешний текущий момент. Первый же роман произошел еще тринадцать лет назад, и есть почти даже и не роман, а лишь один момент из первой юности моего героя. Обойтись мне без этого первого романа невозможно, потому что многое во втором романе стало бы непонятным". Джим Райс: И хотя подробностей о будущей жизни главного героя, Алеши Карамазова, автор не сообщает, из предисловия становится понятно, что речь идет о двух книгах. Одну читатель держит в руках, а содержание другой знает только автор. Достоевский провел много времени, обсуждая содержание второй книги, продолжения первой, с близкими друзьями. Причем не после завершения романа, а еще в процессе его написания. Он думал, о чем пойдет речь в продолжении, и рассматривал возможные варианты развития событий. Ирина Савинова: Что же стало с этими планами после смерти Достоевского? Джим Райс: Уже в 20-м веке стали всплывать дневники его друзей, где упоминались разработки сюжетной линии. В дневниках его жены и издателя Суворина тоже есть некоторые детали. Особенно важны записки издателя газеты "Новое время", напечатанные в 1923 году и переизданные в 1999 году, где Суворин описывает встречу с Достоевским в его квартире, происшедшую как раз после покушения на царя. Надо помнить, что покушения в то время были такой же частью политической жизни, как теракты сегодня. Настолько они были неотъемлемой частью жизни тогдашней России, что Достоевский предвидел продолжение жизни безгрешного, мягкого Алеши Карамазова как революционера и предуготовил ему экзекуцию. Ирина Савинова: Читателю, полюбившему Алешу Карамазова таким, каким он предстает в первой книге, трудно примириться с мыслью, что из него получится революционер-убийца. Джим Райс: Но и все другие источники информации указывают именно на такое развитие событий. Просто многим не приходило в голову составить эту картину, потому что есть общепринятое мнение: Алеша слишком добр, слишком хорош, чтобы он мог подойти для такого развития сюжета. Ирина Савинова: Так какая же судьба уготована героям романа "Братья Карамазовы"? Джим Райс: Во фрагментах, которые нам известны, содержится мало подробностей, но есть информация, с помощью которой можно дополнить картину. Например, та, где Алеша станет учителем сельской школы и - предводителем группы молодых людей, его собратьев по революции, разделяющих идею цареубийства. Из другого источника, биографа Достоевского Нины Хоффман, интервьюировавшей вдову Достоевского, следует, что Алеша женится на Лизе, но потом бросит ее и уйдет к Грушеньке. О судьбе Дмитрия в продолжении романа известно, что его освобождают раньше срока. Но каким человеком он становится и какие отношения у него с Грушенькой - это полная загадка. Из романа явствует, что Грушенька и Алеша чувствовали сексуальное влечение друг к другу. То, что в Алеше пробудится темная сторона, "карамазовщина", берущий верх генетический материал, прослеживается еще в первом романе. Прогноз для семьи, состоящей из истерички Лизы и нестойкого психически Алеши не такой оптимистичный. Ирина Савинова: Узнает читатель что-нибудь новое о Достоевском, читая продолжение романа? Джим Райс: В третьей части моего исследования я объясняю, что в характере Достоевского заставило его сделать из Алеши Карамазова революционера-террориста, то есть внимание переключается на самого Достоевского. Принято считать, что после 10 лет, проведенных на каторге, Достоевский стал своего рода ретроградом и был настроен анти-революционно. Или, как следует из эссе Фрейда о Достоевском, он был ортодоксально религиозен и верен царю. Но это не так. Сегодня настало время для новой биографии Достоевского. Я, к сожалению, ее написать не успею, даже если бы взялся. Ирина Савинова: Профессор, у Вас есть любимый герой в "Братьях Карамазовых"? Джим Райс: Я так долго и так старательно изучал героев романа. Моим любимым героем, конечно, стал Алеша Карамазов. Ирина Савинова: Как Вы думаете, в Америке есть свои "Алеши"? Джим Райс: Я видел много Алеш Карамазовых, молодых людей, жаждущих обрести духовность в жизни. Но это было лет 30 назад. Сегодня их меньше. Тогда было время поисков духовной гармонии. Александр Генис: В сегодняшнем выпуске нашего "Кинообозрения" его ведущий Андрей Загданский представит нашим слушателям новый фильм Дэвида Кроненберга (David Cronenberg), одного из самых модных сейчас американских режиссеров. Чему, надо сказать, немало способствовала картина, о которой сейчас пойдет речь. Прошу, Андрей. Андрей Загданский: Новый фильм Дэвида Кроненберга называется "История насилия" - "A History of Violence". Кроненберг - канадский режиссер. Самая известная его картина "Крушение" - "Crash". В новой картине есть что-то псевдо-академическое. Во всяком случае, в ее названии. Так могла бы называться докторская диссертация или тезис научной работы. И это не случайно. Кроненберг претендует на обобщение, не на отдельно взятую историю насилия, а на историю насилия в каждом из нас. Фильм начинается холодным и отстраненным прологом - убийством: два скучающих уголовника уезжают из небольшого мотеля и, походя, убивают хозяев мотеля. Совершив убийство, преступники отправляются в дорогу, как они говорят между собой, "в поисках маленьких городов". В одном из таких маленьких городков живет герой, Том Столл - счастливый и мягкий отец, и такой же мягкий, влюбленный муж. Том - владелец небольшого ресторана, точнее закусочной в маленьком городке в штате Индиана. Вся идиллически нарочитая сладкая вторая экспозиция фильма держится на ожидании столкновения, замыкания противоположностей - двух хладнокровных убийц на дороге и этого идиллического мира, в котором живет маленький скромный и такой неприметный Том Столл. Столкновение это происходит, и происходит довольно быстро. Вечером, перед закрытием, преступники заходят в ресторан Столла. Он говорит, что ресторан уже закрывается. Гости настаивают на кофе. Мягкий и спокойный Столл чувствует, что что-то не ладно с этими двумя, и отпускает официантку домой. Один из преступников хватает за руку официантку, не давая ей выйти из ресторана, второй достает пистолет. Парочка посетителей в углу начинает истошно кричать. Напряжение достигает апогея. Том выливает горячий кофе в лицо того, кто уже достал пистолет, перепрыгивает через стойку, выхватывает у убийцы оружие, и двумя выстрелами убивает того, кто пытался остановить официантку. В это же мгновение тот, у кого Том отобрал пистолет, выхватывает нож и ударом ножа прибивает ногу Тома к полу. Том оборачивается и выстрелом в голову убивает второго преступника. Кровь и мозги на полу. Том - герой города. О нем говорят двадцать четыре часа по всем новостным каналам. Его фотографии не покидают телевизионного экрана - и в штате Индиана и во всей Америке. Мягкий и деликатный Том сторонится славы героя. Ему это не нужно. Потому что он понимает, что со славой придет его прошлое. И прошлое приходит. Это прошлое играет Эд Харрис, который заходит в ресторан Тома и упорно называет его Джоуи Кьюзак. По сути, Том Столл, он же Джоуи Кьюзак в прошлой жизни, - это Доктор Джекилл и Мистер Хайд. У него две совершенно разные жизни. И эта борьба Тома со своим прошлым и есть предмет фильма. Победить в этой схватке с прошлым Том не может, если на помощь ему не придет Джоуи - холодный и умелый убийца. Александр Генис: Короче говоря, добро должно быть с кулаками. Андрей, этот фильм вызвал, я бы сказал, истерически восторженные реакции критиков. Как бы там ни было, американская кинокритика захотела увидеть в этом фильме некий символический ряд. И увидела. Как вы думаете, как решена тема насилия в этом фильме? Сумел ли режиссер поднять ее над частным случаем, сделать вот именно символом американской жизни? Андрей Загданский: Это является задачей фильма. И линия второго плана точно работает на эту задачу. Дело в том, что у Тома очень мягкий, деликатный сын, над которым, конечно же, издеваются мальчишки в классе. И точно так же, как Том выходит победителем, призвав на помощь свое насильное, страшное "Я - убийца", точно также его сын выходит победителем из своей схватки с мальчишками, которые достают его, призвав на помощь свое темное, агрессивное "Я". Александр Генис: Сейчас, наверное, все перечитывают, пересматривают, вспоминают нового нобелевского лауреата Пинтера, в пьесах которого всегда насилие, всегда страх, всегда абстрактное зло, которое сидит в каждом из нас. Тема добра и зла, которые неразрывно связаны, как у Джеккила и Хайда в старой притче Стивенсона, - популярная тема и в американском кино. Но в этом фильме она более наглядна, ярка и, как пишут критики, более безжалостна для зрителя. Вы согласны с этим? Андрей Загданский: Нет. Она безжалостна, но она, вместе с тем, и очевидна. К сожалению, самая яркая часть картины заканчивается после того, как закончилась экспозиция. В то время, когда мы увидели, что этот обыкновенный, ничем неприметный Том способен на взрыв и на холодное, точно рассчитанное насилие, фильм, собственно говоря, и заканчивается. Потому что дальше - лишь объяснение того, что мы видели в первой половине фильма. Александр Генис: То есть, это, скорее, Чарльз Бронсон, чем Пинтер или Беккет? Андрей Загданский: Я бы не стал опускать историю насилия до фильмов Бронсона, но это и не Беккет, и не Пинтер. Впрочем, я уважаю авторский замысел, авторские претензии, если угодно. Хотя, последняя картина Кроненберга не лучший фильм автора известного фильма "Обед нагишом". Александр Генис: Любовь - индивидуальна, она не подается обобщению. Но брак - дело другое. Союз интимного с общественным, институт брака - культурологическая категория, ибо через него мы можем проникнуть в механизмы общественного сознания, понять стереотипы культуры, ее силу и слабость. Понятно, что я говорю о смешанных, в данном случае - русско-американских, браках, которые служат самым острым и самым частым примером взаимодействия двух диаметрально противоположных культур. Эту тему специально изучала живущая в Нью-Йорке переводчица и писательница Лена Виссон (она как-то была гостем "Американского часа"). В своей замечательной монографии "Чужие и близкие в русско-американских браках" она подвела итог таким союзам, основываясь, в том числе, и на собственном опыте. Урожденная американка российского происхождения, Виссон 20 лет живет в счастливом браке с москвичом. В эпилоге своего исследования, автор дает динамическую формулу, объясняющую причины возникновения смешанных браков. Диктор: "Если американцев привлекает эмоциональность и культурное богатство русской жизни, то русских покоряет свобода и раскованность американцев. Российские женщины ищут сильных, заботливых и трезвых американских мужей, а американским женщинам хочется романтичных и страстных русских супругов. Американских мужчин тянет к женственным, по-своему старомодным русским девушкам, а воображение русских поражают энергичные, независимые и работящие американки". Александр Генис: Что из этого получается, сказать трудно, потому что нет точных статистических данных, говорящих об успехе или провале таких браков. Тем не менее, основываясь на своем 28-летнем опыте жизни в Америке, могу предположить, что русско-американские союзы распадаются куда чаще, чем браки, заключенные в одной культуре. Проще говоря, мы плохо смешиваемся с американцами. За одним, пожалуй, исключением - слависты, которых можно не брать в расчет, потому что это как брать работу на дом. Поскольку сейчас не время обсуждать причины этого феномена (надеюсь, что мы еще сможем вернуться к этой волнующей культуролога теме), мы поговорим о его следствиях. Корреспондент "Американского часа" Рая Вайль побывала на балу одиночек, который организовало бракопосредническое агентство, помогающее заключить союзы нашим соотечественникам в Америке. Рая Вайль: О том, что в ресторане "Националь", одном из самых старых, самых больших и самых шикарных ресторанов на Брайтон Бич, устраивается вечер знакомств, сообщили по местному русскому радио. Есть там такое шоу, которое ведет Лора Голдмен, "Только ты" называется, как и ее международный клуб знакомств. Когда я позвонила, чтоб получить разрешение придти с микрофоном, она согласилась и тут же спросила: а сами-то вы заинтересованы? Причем, голос ее тут сразу окрасился эмоциями. Лора - прирожденная сваха, знакомить людей, создавать семьи, это ее призвание, ее главное хобби, ее профессия, которая здесь, кстати, весьма уважаема и называется "мэчмейкер". Лора: Конечно, самая главная цель, которую мы хотим достичь такими вечерами, она ничем не отличается от нашей индивидуальной работы. Мы, прежде всего, хотим видеть пары, которые находят друг друга, как молодые, так и старые, регистрируются, женятся, появляются наши замечательные детки. Рая Вайль: Это и есть Лора Голдман, главный организатор вечера, к которой мы еще не раз вернемся, а пока о самом вечере и тех, кто на него пришел. А пришли многие, хотя билет стоит 25 долларов, плюс, естественно, то, что заказываешь в ресторане, получается недешево. Тем не менее, зал полон, музыка играет, и каждый гуляет в меру своих возможностей. естораРе Две женщины, на вид лет сорока, или чуть больше, приехали аж из Лонг Айленда. Обе не замужем, на таком вечере впервые. Им понравилось все, и музыка, и еда, только вот мужчины, сказали они, какие-то не активные, не приглашают танцевать, а иначе как познакомиться. Ну, а самим пригласить тех, кто понравился, слабо? Не слабо, поправила меня Оля, просто неудобно, а Люда добавила: Люда: Нет, пришли с серьезными намерениями, конечно. Но просто мы еще новички, стесняемся. Я думаю, что, может, в следующий раз нам повезет. Рая Вайль: Поначалу так оно и было. Внизу одиноко сидят женщины за чашечкой кофе или бокалом вина, а наверху, со второго яруса, на них взирают мужчины, как петухи хвосты распустили. Оркестр надрывается, но никто никого не приглашает. 56-летняя Галина из Москвы недовольна. Галя: Очень много женщин, мало мужчин, мужчины малоактивные, плохо работают организаторы, в общем-то, надо было как-то поактиванее всех, и рассаживать не мужчин с мужчинами, а женщин с мужчинами. Рая Вайль: Муж Лоры Голдман, Роман, бывший участник КВНа, и один из организаторов вечера, на подобную критику реагирует спокойно, в отличие от своей за всех переживающей супруги. Роман: Я сразу вспоминаю известный мультик про Винни Пуха, где Винни Пух сказал: это неправильные пчелы, и они делают неправильный мед. Поэтому, в принципе, я всегда говорю, что человек, рано или поздно, самое главное иметь желание, находит то, что он хочет. А когда люди не видят или не замечают того, кого они хотели бы выбрать, они говорят, чего-то мало, чего-то не хватает, как всегда, для полного счастья. Кто хочет танцевать, тот танцует сто процентов, и заказывает музыку. Рая Вайль: Не знаю, кто заказывал музыку в этот вечер, но ближе к полуночи танцевали уже почти все. Цель достигнута? Лора: Цель моя - это рождение деток от моих пар, их за последний только год, вот, 27 детишек родились, вообще, я их посчитала, за всю свою деятельность, их 151 ребенок, и сейчас здесь есть пара, которая тоже ждет уже ребенка, говорят, девочка будет, и я ее тоже очень сильно жду. Я считаю, что вот это вот, моя заслуга перед богом, прежде всего. Потому что у нас в Израиле говорили, что вот рождение этих детей, соединение пар, это, действительно, мицва, то есть это богоугодное дело, и я этому очень рада, что ко мне это пришло... Рая Вайль: Среди клиентов Лоры есть и американцы, и израильтяне, и даже латиноамериканцы, которые, по словам Лоры, очень даже не против познакомиться с хорошенькими россиянками. Что касается смешанных браков. Лора: Это всегда большая проблема. Объясняется это тем, что, конечно, ментальность от тех сказок, на которых мы выросли. Никуда от этого не деться, у каждого свои сказки, у каждого свои традиции, у каждого свои привычки, и, конечно, любая женщина это ощущает. Рая Вайль: Муж Лоры, Роман, не согласен. Роман: Смешаные браки работают. Естественно, в каждом деле нет ста процентов, но, что в Израиле, что в Америке, процентов на сорок они работают. Возраст абсолютно не важен, и язык даже не важен. К нам в свое время обратились люди, ему было 64, ей было 62. Когда они встретились, у него глаза горели, как у 17-летнего парня. Поэтому я именно говорю про любовь... Рая Вайль: Роман романтик, и это не каламбур. Его более прагматичная жена Лора, а она в этом деле главный специалист, не разделяет оптимизма своего мужа по поводу смешанных браков. Лора: Здесь я попала в эмиграционную прослойку, которая здесь уже минимум 15 лет, как правило, и, конечно, женщины наши, как и всегда, на высоте, и они всегда преуспевают, и они всегда могут себя реализовать. Но даже, несмотря на то, что они говорят по-английски, и прекрасно устроены, я не могу сказать, что все абсолютно, но процентов где-то 70, это женщины, которые хотят опять же только русскоговорящих мужчин. Причем, дают даже фору, то есть дают скидку на то, что эти мужчины не так хорошо материально стоят на ногах, как те же американцы. Ко мне пришли многие женщины, которые уже побывали замужем за американцами, и хотят, опять же, найти своих. Рая Вайль: И в самом деле, что говорить о смешанных браках, когда со своими не все просто обстоит. У микрофона 43-летний Михаил из Черновиц. Михаил: Я думаю, что для того, чтобы мужчина подошел к женщине, или женщина обратилась к мужчине, нужно преодолеть некоторые барьеры, барьеры, которые были воспитаны в нас. Вот. И, конечно, подойти к женщине и предложить ей даже так просто танец предложить, это, наверно, не так просто. Если ты для этого пришел, то все равно надо набраться мужества. Ну, скажем, я долго смотрел на корабль перед тем, как на него шагнуть, я думал, укачает или нет. Вот я смотрю на женщину и думаю, пригласить ее или не пригласить, укачает или нет. Рая Вайль: А вот 52-х летнему Арону из Ташкента не до шуток. Он уже в который раз с подобного вечера один уходит. Арон: Я, например, думаю, что в таком большом количестве людей найти, если так говорить, ту единственную или единственного, это реально очень и очень трудно. Рая Вайль: Одним словом, одни критикуют устроенный Лорой вечер, другие довольны. Вот что говорит 36-летний Илья из Питера, от которого уже здесь, в Америке, ушла жена, и который недавно обратился к Лоре за помощью. Илья: Все классно, нормально, действительно, она делает великое дело, вы же видите, здесь битком вообще. Тут много очень людей, которые приезжают сюда семьями, а эти семьи потом разбиваются здесь. Ну, конечно, одинокие семьи потом в результате этих разбитых семей образовываются. Она этих одиноких людей собирает здесь, чтобы они начали свою жизнь совместно. Рая Вайль: Развелся с женой в Америке и 38-летний Леонид из Киева. Леонид: В Нью-Йорке очень много одиноких людей, наших эмигрантов, с разных стран бывшего Союза. А такие вечера они знакомят людей, люди знакомятся, люди объединяются тут в Америке. Это очень хорошо. Потому что одиночество - это дело нехорошее. Все, я все сказал. Рая Вайль: Не знаю, как насчет объединения, но оркестр играл до двух ночи, и натанцевались мы с подругой моей Юлей Валевич на славу, домой возвращались, как говорится без ног. Да и ухажеров было достаточно, четверо до машины провожали. Один, Валерой зовут, даже диск свой подарил на память. Приехали, послушали, поет хорошо, танцует тоже, и неженатый, и ведет себя достойно, и щедрый. Мы его гусаром прозвали. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
